Пустота хаберского существа, эффективный кошмар, излучавшийся его спящим мозгом, разорвал связи. Постоянство, всегда сохранявшееся в мирах во времена Орра, нарушилось. Ворвался хаос. Он почти ничего не знал об этой реальности, почти все, что он знал, приходило из других воспоминаний, из других снов.
      Другие люди, не сознававшие перемены, быть может, более подготовлены к изменению. Но, не имея никаких объяснений, они будут испуганы.
      Они обнаружат, что мир радикально, бессмысленно, и неожиданно изменился, но никакой причины для объяснения этих изменений не найдут.
      Вслед за сном доктора Хабера будет немало ужасов и смертей.
      И утрат.
      Он знал, что потерял ее, знал с того момента, как перешагнул с ее помощью пустоту, окружавшую видевшего сон. Она пропала вместе с миром серых людей и огромных зданий, в одно из которых он вбежал, оставив ее одну в кошмаре. Она исчезла.
      Орр не пытался помочь Хаберу. Помочь ему нельзя. Сделано все, что можно. Он шел про обезумевшим улицам.
      Орр понял по мансардам, что находится в северной части Портленда, которую никогда хорошо не знал. Дома невысокие, с перекрестков видны горы. Он заметил, что извержение прекратилось, в сущности, оно никогда и не начиналось. Маунт-Худ фиолетовым конусом вздымалась в темневшее апрельское небо.
      Гора спала.
      Спала и видела сны,
      Орр шел бесцельно, переходил с одной стороны улицы на другую. Он устал, порой ему хотелось лечь на тротуар и отдохнуть, но продолжал идти. Теперь он приближался к деловой части города, к реке. Город, полуразрушенный, полуизмененный — путаница грандиозных планов и несовершенных воспоминаний — кишел, как бедлам. Огонь и безумие перелетали от дома к дому. И все же люди, как всегда, занимались своими делами. Он видел двоих, грабивших ювелирный магазин. Мимо него прошла женщина с плачущим ребенком на руках. Она шла домой.
      Где бы ни находился дом.
 

11

       Звездный свет спросил у Несуществующего: “Господин, существуешь ли ты или не существуешь?!” Но не получил ответа.
Чуанг Цзе ХХII

      В ту Ночь, когда Орр старался пробраться через хаос пригородов к Корбетт-авеню, его остановил альдебаранец и уговорил идти с собой. Орр покорно пошел за ним.
      Немного погодя он спросил, не Тьюа’к ли Эпнпе Эннбе с ним, но спросил не особо заинтересованно и никак не отреагировал, когда чужак объяснил, что его зовут Э’пенемен Асфах.
      Чужак привел его к себе в дом у реки, рядом с велосипедной мастерской, к Верховью Вечной Надежды, переполненной в этот вечер. Во всем мире ожили многочисленные боги. Их более или менее вежливо просили объяснить, что же произошло в тот роковой вечер. Они поднялись на второй этаж.
      Чужак предложил ему лечь в постель, так как Орр выглядел уставшим.
      — Сон развязывает путаницу забот, — сказал чужак.
      — Спать можно без снов — вот где собака зарыта, — ответил Орр.
      Что-то странное было в способе общения чужака. Но Орр слишком устал, чтобы ДУМАТЬ ОБ ЭТОМ.
      — А где вы будете спать? — спросил он. Чужак тяжело сел на кровать.
      — Нигде, — ответил чужак своим лишенным интонации голосом.
      Орр наклонился, чтобы снять ботинки. Он не хотел ложиться в грязной обуви, вряд ли это подходящая расплата за доброту.
      От наклона у него закружилась голова.
      — Я устал, — сказал он. — Я так много сделал сегодня. Да, я кое-что сделал, нажал кнопку. На это потребовалась вся сила воли, вся энергия, чтобы нажать проклятую кнопку “выключено”.
      — Вы хорошо прожили, — сказал чужак.
      Он стоял в углу, очевидно собираясь стоять там бесконечно.
      “Он не стоит здесь, — подумал Орр. — Не так он должен стоять или лежать или сидеть или быть. Он стоит здесь, как стоял во сне. Как будто кто-то видит его во сне”.
      Он лег и ощутил жалость и сочувствие чужака, стоявшего в углу комнаты. Чужак видел его. Видел не глазами. Видел короткоживущее, слабое, странное существо, бесконечно уязвимое, плывущее в безднах вероятности, нуждающееся в помощи. Орру было все равно. Ему нужна помощь. Усталость охватила его, подняла, как морская волна, в которую он медленно погружался.
      — Эр’перрихис, — пробормотал он, сдаваясь сну.
      — Эр’перрихис, — беззвучно ответил Э’пенемен Асфах.
      Орр спал и видел сон. Сны его, как волны в открытом море далеко от берега, приходили и уходили, поднимались и спадали, глубокие и безвредные, ничего не ломающие, ничего не менявшие. Они танцевали танец среди других волн бытия. И во сне большие зеленые морские черепахи вынырнули, проплыли с тяжелой грацией в глубину и ушли в свой мир.
      В начале июня деревья покрылись свежей листвой и зацвели розы. Весь город покрылся розами. Дела шли хорошо. Экономика восстанавливалась. Люди приводили газоны в порядок.
      Орр приехал в Федеральную Психолечебницу в Линктоне, к северу от Портленда.
      Ее строения, воздвигнутые в начале девяностых годов, стояли на большом утесе, глядя на луга перед Вильяметтой. Лечебница была переполнена с конца апреля и мая, когда за необъяснимыми событиями того вечера, который теперь называли “Разрывом”, последовала эпидемия безумия. Но большинство больных выздоровело, и больница вернулась к норме.
      Высокий врач провел Орра вверх по лестнице в северное крыло, в палату с единственной кроватью. Дверь, ведущая в это крыло, а также двери всех палат были тяжелые, с глазками на высоте пяти футов, и все закрытые.
      — Он не причиняет нам беспокойства, — заметил врач, открывая дверь коридора. — Он никогда не впадает в ярость, но у него дурное воздействие на других. Мы поселяли его в двух палатах. Не получается. Все его боятся. Конечно, они все оказывают влияние друг на друга и по вечерам впадают в панику, но не так. Они боятся его, стучат в двери и просят их выпустить, а он просто лежит. Ну, увидите сами. Ему все равно, где он. Вот мы и пришли.
      Он открыл дверь и впустил Орра в комнату.
      — Посетитель, доктор Хабер, — сказал он.
      Хабер похудел. Сине-белая пижама висела на нем. Волосы и борода были коротко и аккуратно подстрижены. Он сидел на кровати и смотрел в пустоту.
      — Доктор Хабер, — сказал Орр.
      Голос его дрогнул. Он почувствовал мучительную жалость и страх. Он знал, на что смотрит Хабер. Он смотрит на мир после апреля 1998 года. На мир, созданный кошмаром.
      В поэме Т.С.Эллиота птица говорит, что человечество не выносит реальности. Но птица ошибается, Человек может вынести вес всей Вселенной. Он не может вынести нереальности.
      Хабер не вынес. Он утратил связь с реальностью.
      Орр попытался заговорить, но не нашел слов. Он попятился. Врач закрыл дверь.
      — Не могу, — сказал Орр. — Выхода нет.
      — Нет, — согласился врач.
      В коридоре он негромко добавил:
      — Он был выдающимся ученым.
      Орр вернулся в Нижний город Портленда на лодке. Транспорт действовал еще плохо.
      Город загромождали части, обломки, станции шести различных общественных транспортных систем. На Рид-Колледж была станция подземки, но никакой подземки не было. Фуникулер от парка Вашингтона кончался у входа в туннель, который уходил под Вильяметту и на середине заканчивался тупиком. Тем временем предприимчивые люди вспомнили о прогулочных лодках и теперь использовали их как переправу в регулярных рейсах между Линктоном, Ванкувером, Портлендом и Орегон-сити. Прогулка была приятной.
      Орр навещал лечебницу в перерывах между работой. Его хозяин, чужак Э’пенемен Асфах, не интересовался рабочим временем, а только результатом работы. Когда выполняется работа, его не касалось,
      Орр большую часть времени проводил лежа по утрам в постели, проделывая работу в уме.
      Когда он добрался до мастерской и сел за чертежную доску, было уже три часа.
      Асфах в зале ждал посетителей. Его штат состоял из трех дизайнеров и имел связь с многочисленными фабриками, производившими кухонное оборудование: посуду, принадлежности, инструменты. Промышленность и распределение сильно пострадали во время Разрыва. В такой обстановке маленькие фирмы оказались в выгодном положении. В Орегоне множество таких фирм принадлежало альдебаранцам. Они оказались хорошими управляющими и отличными торговцами, хотя для ручной работы, конечно, нанимали людей. Правительству они нравились, так как охотно подчинялись контролю и платили налоги, а тем временем мировая экономика восстанавливалась.
      Президент Мердль предсказывал возвращение к нормальному состоянию до Рождества.
      Асфах торговал оптом и в розницу, и его мастерская пользовалась доброй славой из-за хорошего качества товара и невысоких цен. После Разрыва домохозяйки, неожиданно обнаружившие себя в незнакомых кухнях, в большом количестве закупали товары, Орр раздумывал над чертежом, когда услышал чьи-то слова:
      — Пожалуй, эта мутовка лучше.
      Голос напоминал голос его жены, поэтому он встал и выглянул в зал. Асфах показывал что-то коричневой женщине среднего возраста и роста, приблизительно лет тридцати, с короткими черными волнистыми волосами.
      — Хитзер, — сказал он, подходя.
      Она обернулась и долго смотрела на него.
      — Орр, — сказал она. — Джордж Орр. Верно? Где мы с вами встречались?
      — В…
      Он запнулся.
      — Вы юрист?
      Э’пенемен Асфах стоял огромный, в зеленой броне, держа мутовку.
      — Нет. Секретарь. Работаю у Ратти Гудхью в Пендлтон-билдинг.
      — Должно быть, там. Я был там однажды. Вам это нравится? Это я придумал.
      Он взял с прилавка другую мутовку и показал ей.
      — Хорошее равновесие. Видите?
      — Выглядит неплохо, — ответила она. — Вы здесь работаете? Я вспомнила. Вы были в каком-то кабинете на Старк-сити у врача.
      Он понятия не имел, многое ли она помнит.
      У его жены, конечно, была серая кожа.
      Говорят, что серые люди по-прежнему существуют, особенно на Среднем Западе и в Германии, но большинство стали белыми, черными, коричневыми, красными, желтыми и смешанными. Его жена была гораздо мягче этой женщины. Хитзер держала большую черную сумку с медной пряжкой. Внутри нее, несомненно, полпинты виски. Его жена была неагрессивна, хоть и храбра, с робкими манерами. Это не его жена, а совсем другая женщина, яркая и трудная.
      — Правильно, — сказал он. — До Разрыва. У нас… Мисс Лилач, мы договорились пообедать у “Дейва” на Анкенн и не смогли.
      — Я не мисс Лилач, это моя девичья фамилия. Я миссис Энбрюс.
      Она с любопытством смотрела на него. Он стоял, примиряясь с реальностью.
      — Мой муж погиб на войне на Ближнем Востоке, — добавила она.
      — Да, — ответил Орр.
      — Вы все это разработали?
      — Большую часть. А это вам нравится?
      Он достал медный котелок, массивный, но элегантный, такой же совершенный в пропорциях, как парусный корабль.
      — Конечно, — согласилась она.
      Он кивнул и она заметила:
      — Вы хороший художник.
      — Мистер Орр хороший мастер, — без выражения произнес его хозяин из своего левого локтя,
      — Слушайте, я вспомнила, — неожиданно сказала Хитзер. — Конечно! Это было до Разрыва, поэтому у меня в голове все и смешалось. Вы видели сны, вернее, вы думали, что ваши сны становятся реальностью? Верно? Доктор заставлял вас видеть все новые и новые сны, а вы не хотели и искали способа избавиться от добровольной терапии. Видите, я помню. Вы попали к доброму врачу?
      — Нет. Я их перерос, — сказал Орр.
      Он рассмеялся. Она тоже рассмеялась.
      — А как же с вашими сновидениями?
      — О, я продолжаю их видеть.
      — Я думала, вы можете изменить мир. И это все, что вы смогли сделать? Эта мешанина?
      — Пришлось, — сказал он.
      Он сам предпочел бы меньше путаницы, но от него это не зависело, по крайней мере она оказалась здесь. Он искал ее, не нашел и в поисках утешения занялся работой. Работа давала немного, но нравилась ему, а он терпелив. Но теперь молчаливая печаль по потерянной жене должна кончиться, потому что вот она стоит — яростная, непокорная, хрупкая и незнакомая, которую нужно завоевывать заново.
      Он знал ее. Знал ее характер, знал, как заставить ее говорить, смеяться.
      — Хотите кофе? Рядом кафе. Мне пора сделать перерыв.
      Было четверть пятого. Она посмотрела на чужака.
      — Конечно, я хочу кофе, но…
      — Я вернусь через десять минут, Э’пенемен Асфах, — сказал Орр хозяину, идя за плащом.
      — Возьми весь вечер, — сказал чужак. — Время есть. Идти, значит возвращаться.
      — Спасибо, — ответил Орр.
      Он пожал руку своему хозяину. Большой зеленоватый плавник прохладно коснулся руки человека. Орр с Хитзер вышли в теплый дождливый летний день. Чужак смотрел на них сквозь стеклянную дверь, как морское существо из аквариума. Они прошли и исчезли в тумане.
 
 
 
 
 

Перевод на русский язык В.Бабко,

Художественное оформление В.Осенова.

Редакторы А.В.Цыфир, С.В.Ударов

Литературный редактор В. В. Бабко

Корректор В.В.Бабко

Технический редактор Т.И.Будковская

 

Издательство и типография “Таврида” совместно с МСП “ОСФА”.

Киев

1992

 

Scan, OCR, SpellCheck: Хас, 2007