Кровавое око Сарпедиона

      - На мой вкус, он немного простоват для божества, - король Фагон, облаченный в затканные золотом одежды, с сомнением воззрился на сверкающую фигуру, чье лицо странным образом соединило сухие строгие черты Скандоса с простодушной физиономией Силтена, Тедрикова помощника.
      - Он точно такой, каким я его увидел, сир, - уверенно ответил кузнец. И это утверждение не слишком отклонялось от истины; теперь сам Тедрик искренне верил, что его бог именно таков, каким его он изобразил. - Вспомни, повелитель, Ллосир - не звероподобный бог с волчьими клыками, как Сарпедион; нет, Ллосир добр и похож на человека. Но он могуч и владеет тайным знанием... он говорит, не разжимая губ, и окружен божественным ореолом. Конечно, - кузнец сокрушенно развел руками, - я не мог передать в этом изображении и сотой доли его величия... Но мы теряем время, сир. С твоего разрешения, я начну.
      Фагон милостиво кивнул, и Тедрик окинул взглядом огромную чашу амфитеатра. Вблизи них - но не слишком близко - стояла верховная жрица в золотистом хитоне, окруженная десятком облаченных в белое пятнадцатилетних девушек; одна из них держала золотой кувшин с благовонным маслом, другая - пылающий факел. С другой стороны располагались королевская семья и двор; в ярко разодетой толпе придворных выделялась величественная фигура леди Роанны. Наконец, на изрядном расстоянии от статуи Ллосира, поперек Котловины протянулись плотные ряды тех, кто имел время и желание насладиться торжественным актом смены божественной власти. Большинство зрителей прибыли вовремя; однако по узкой дороге, поднимавшейся от города к утесу, все еще тянулся ручеек пешеходов.
      - Начинай же, лорд Тедрик, - поторопил король. - Мои подданные жаждут услышать добрые вести! И пусть Ллосир, если он так могуч, защитит тебя и всех нас! - его величество бросил опасливый взгляд на небо, где горела багровая звезда. Как утверждали придворные астрологи, за неделю, миновавшую со дня уничтожения Сарпедионовых статуй, ее свет несколько померк.
      Тедрик с усилием поднял тяжеленный железный ковш на длинной рукояти, в котором находилась жертва, и грохнул его на каменный цоколь к ногам Ллосира. Затем он повернулся к верховной жрице.
      - Масло, леди Трейси! Масло и огонь! Взяв кувшин из рук своей помощницы, девушка передала его Тедрику. Самозваный жрец тщательно полил маслом два алых деревянных сердца, два мозга с грубо намеченными серовато-белыми полушариями, и две печени коричневого цвета. Казалось, свергнутый бог не возражал - или был не в силах остановить подобное святотатство. Тедрик поднес к ковшу факел, и пламя высотой в ярд рванулось к небесам. Он отступил назад и поднял глаза на равнодушный лик своего истукана. Затем кузнец заговорил - не обычным своим тоном, но торжественно и приподнято, что соответствовало важности момента.
      - Поглоти, Повелитель Ллосир, всю мощь, власть и силу гибнущего Сарпедиона. Молим тебя, используй их во благо и не твори нам зла!
      Он ухватил пылающий ковш за рукоять и шагнул к краю пропасти; языки огня и клубы дыма извивались вокруг его мощной, закованной в стальной панцирь фигуры. Напрягая голос, Тедрик проревел:
      - А теперь, в знак полного и окончательного уничтожения Сарпедиона, я бросаю пепел его сердца, уголья его мозга, прах его печени в пропасть! И пусть закроется его кровавый глаз, и его последние следы исчезнут в пучине забвения! - с этими словами он швырнул вниз ковш со всем содержимым.
      Согласно планам Тедрика, утвержденным высочайшей волей короля Фагона, этот торжественный акт исчерпывал программу; Однако случилось так, что Проведение или божественная сила - судили иначе. Еще до того, как пылающая масса ударилась о поверхность воды, за спиной кузнеца раздался долгий глухой многоголосый стон, вопль удивления и ужаса, вырвавшийся одновременно из тысяч глоток. Тедрик резко обернулся - и увидел могучую фигуру, восседавшую внутри странной мерцающей сферы. Она была настолько похожа на изготовленную им бронзовую статую, что, казалось, обе они вышли из одной литейной формы.
      - Сам Повелитель Ллосир! Он явился нам во плоти! - воскликнул Тедрик, опускаясь на одно колено.
      Его примеру последовал король, королевская семья и наиболее храбрые из придворных. Большинство же из них, а также юные жрицы и тысячи наводнивших Котловину зрителей, распростерлись во прахе. Они, однако, не уткнулись лицами в землю - наоборот, каждый напрягал глаза, стараясь получше рассмотреть и запомнить божественный лик.
      Губы Ллосира зашевелились и, хотя никто не услышал ни единого звука, все поняли слова бога, возникавшие словно в самой глубине человеческого сознания.
      - Я принимаю мощь, власть и силу Сарпедиона - все то, что сделало его богом вашего народа, - начал Ллосир. Его беззвучный голос гремел в каждой склоненной голове подобно мощному колоколу. - Я буду использовать свою власть для добрых дел и никогда не причиню вам зла. Я рад, Тедрик, что принесенная тобой жертва - первая и последняя жертва, которую я потребовал, - не осквернила моего алтаря кровью. Но помни - на юге и севере, в Тарке и Сарлоне, над людьми еще властвует жестокий демон! - На мгновение он замолк, потом божественный взгляд скользнул по группе юных жриц, распростертых на камнях, и губы Ллосира снова зашевелились: - Ты, Трейси, принцесса Ломарры, стала моей верховной жрицей?
      Девушка, напуганная явлением божества, приподняла головку в золотом венце и несколько раз судорожно сглотнула, прежде чем смогла вымолвить хотя бы слово.
      - Да... да, мой... мой Повелитель... мой Владыка, - выдавила она наконец, - это... это я... если я... угодна тебе, Повелитель.
      Она склонилась в глубоком поклоне, и на губах Ллосира заиграла благосклонная улыбка.
      - Ты угодна мне, Трейси, дочь Фагона Ломарианского. Твои обязанности не будут сложными: ты должна следить только за тем, чтобы твои девушки убирали мой алтарь цветами, и чтобы моя статуя всегда была чистой и блестящей.
      - Спа... спасибо, сир, мой Повелитель. Обещаю следить... - Трейси подняла свой потупленный взгляд и замерла с открытым ртом; глаза ее округлились от изумления. Воздух над зияющей пучиной был пуст; бог, явившийся во плоти и крови, исчез так же внезапно, как и возник.
      Громкий голос Тедрика разорвал нависшую над Котловиной тишину.
      - Это все! - провозгласил он. - Конец! Я не надеялся, что Повелитель Ллосир покажется на этот раз; и я не могу сказать, соизволит ли он в будущем явиться нам снова. Но я знаю - как и вы теперь - что наш великий бог действительно существует. Разве не так?
      - Так! Так! Вечной жизни Повелителю Ллосиру! - ликующие крики поднялись над амфитеатром. Люди, с испуганными и счастливыми лицами, поднимались с колен, вставали с земли; многие женщины плакали.
      - Хорошо, - кузнец кивнул и повысил голос. - Слушайте! Сейчас мы покинем это святое место. Каждый из вас пройдет между мной и алтарем Ллосира - сначала наш милостивый король, затем леди Трейси и ее девушки, королевская семья, двор и все остальные. Мужчины будут приветствовать великого бога, поднимая вверх ту руку, в которой они держат меч; женщины будут склонять голову. Король Фагон, сир, вы готовы?
      Король шагнул вперед, снял расшитую золотом шляпу и поднял правую руку в воинском салюте.
      - Благодарю тебя, Повелитель Ллосир, за то, что ты сделал для меня, моего рода и моей страны. Я, Фагон Третий, король Ломарры, прошу тебя лишь об одном - не покидай нас никогда.
      Теперь настала очередь Трейси и ее девушек.
      - Мы обещаем, наш Повелитель... - юная принцесса запнулась, потом стала громко повторять слова, которые шептал ей Тедрик: - Мы обещаем, что твой алтарь всегда будет усыпан цветами, а статуя - сверкать ярче солнца.
      Потом мимо святилища проследовала королева с леди Роанной, члены королевской фамилии, придворные, тысячи восхищенных зрителей - и, наконец, сам Тедрик. Прижав шлем левым локтем к панцирю, он высоко поднял правую руку и, повернувшись, с гордым видом пристроился в хвост длинной процессии, тянувшейся к северным городским воротам.
      Люди спустились вниз, прошли по улицам Ломпора и растеклись по большим и малым дорогам страны, возвращаясь в свои грады, селения и фермы. Всем было ясно, что Ллосир установил свою власть над Ломаррой окончательно и бесповоротно - и сделал это так, как никогда не делало ни одно божество за долгую историю мира. Великий Ллосир явился своему народу. Все видели его своими собственными глазами в ореоле божественного сияния. Все слышали его глас - голос, который не мог принадлежать смертному существу, голос, воспринимаемый не ушами, но человеческим разумом. Воистину, одного этого было достаточно, чтобы признать в нем бога! И все слышали, как обратился он к лорду Марки и к верховной жрице, назвав их по именам.
      Другие боги тоже являлись... в прошлом. Никто не видел этих богов - кроме их собственных жрецов... жрецов, которые совершали кровавые жертвоприношения и требовали долю от всякого имущества... Ллосир не хотел ни жертв, ни доли для себя; могучий и добрый, он появился перед народом и говорил со всеми - с высокими и низкими - со всеми, кто находился в огромном амфитеатре. Со всеми! Не только со своей жрицей; не только с людьми чистой крови; не только с исконными ломарианами; он говорил со всеми - с каждым простолюдином, слугой, наемником!
      Долгой жизни Повелителю Ллосиру, нашему новому могущественному богу!
      4
      Король Фагон и Тедрик стояли у большого стола в тронном зале, изучая карту. Он был нарисован грубо и неумело, этот портулан на желтоватом пергаменте, пестрящий фигурками фантастических чудовищ и белыми пятнами неведомых земель; но, говоря по правде, столетие Тедрика не относилось к векам расцвета картографии.
      - Тарк, вначале - Тарк, сир, - упрямо настаивал Тедрик. - Империя ближе, дорога - короче, и победа воодушевит наших людей. Мы нанесем внезапный удар! он так грохнул кулаком по столу, что дубовая доска прогнулась. - Никогда еще Ломарра не вздымала меч свой на империю, поскольку отец твоего королевского высочества, и его отец тоже, пытались вырваться из тисков Сарлона. Но они погибли, а их походы только увеличили тяжесть дани и контрибуций.
      - Тарк нам не по зубам, - король отхлебнул вина из внушительного кубка; лицо его покраснело. Тедрик пожал плечами.
      - Что ж, если нас постигнет неудача, то в одном переходе - Большое Ущелье Лотара, там можно отразить ответный удар. Конечно, двигаясь на юг, мы оставляем незащищенной Марку, но в таком состоянии пограничье пребывает уже четыре года... И потом - вспомни, мой господин, - Повелитель Ллосир назвал сначала юг и Тарк!
      - Нет! Думай своей головой, парень! - Фагон сердито фыркнул. -Мы проиграем, без сомнения! - он снова приложился к кубку, гулко глотнул и утер губы ладонью. - В армии четыре отряда наемников из Тарка - ты уверен, что они не повернут против нас? И наши силы меньше, значительно меньше - три к одному, по крайней мере. Нет, сначала - Сарлон, проклятый Сарлон! Затем, возможно, Тарк; но лишь во вторую очередь.
      - Сарлонцы тоже превосходят нас числом, сир - особенно если присчитать этих дьявольских варваров из Девосса. Таггад Сарлонский пропускает их через свои земли, когда они идут в набег на Марку - конечно, за долю в добыче! Не сомневаюсь, что они помогут Таггаду, если мы двинемся на север. И, кроме того, сир, твой отец и твой дед... они оба пали под сарлонскими топорами!
      Король нахмурился; ему явно не хотелось вспоминать о поражениях, которые сарлонский тигр наносил ломариайскому льву. Кровавый спор с северным соседом тянулся уже больше века, но в последние года, когда на небесах зажегся Глаз Сарпедиона, он стал особенно ожесточенным. В Сарлоне тоже поклонялись жестокому богу, но предпочитали приносить ему в жертву пленных, захваченных в землях Нижней и Средней Марки. Там не прекращались пограничные конфликты причем с активным участием дикарей из Девосса, обитавших на северо-восток от сарлонских территорий, в лесистых заснеженных горах.
      Фагон поднял глаза к стене, у которой на небольшом возвышении стоял трон внушительное сооружение из темного мореного дуба, инкрустированное серебром. По обе стороны высокой спинки висели два портрета - Скарта, его отца, и Фагона Второго, деда. Они не были шедеврами живописного искусства, но сохраняли достаточно сходства с оригиналами, чтобы навеять неприятные воспоминания. Король обозрел изображения предков и нехотя кивнул головой.
      - Не стану отрицать очевидное... Оба погибли, это правда, - как и то, что они были бездарными полководцами. - Фагон налил себе вина, потом подвинул кувшин Тедрику, но лорд Марки отрицательно покачал головой. - Я - другое дело, - важно произнес король, - я изучал военное искусство три десятилетия. И мой светлейший дед, и отец выбирали очевидные решения; я так не поступлю, - он задумался, поглаживая бороду, потом решительно сказал: - Сарлон будет не только платить нам дань; Сарлон станет провинцией моего королевства, клянусь печенью Ллосира!
      Они яростно спорили - два упрямца, старый и молодой, - пока Фагон не проследовал к своему королевскому трону и с его высоты не объявил свою королевскую волю - все должно делаться так, как желает он, король - и никак иначе. Тедрик, конечно, подчинился (собрав остатки терпения) и получил стратегическое задание - обеспечить поддержку армии, когда она прокатится по землям Марки, в трехстах пятидесяти милях к северу от Ломпора.
      apprentice
      Тедрик орал. Тедрик погонял. Тедрик сыпал проклятьями на ломарианском, тарконском, сарлонском, девоссианском и прочих языках; не всеми он владел в совершенстве, но ругаться мог на любом из них. Однако весь поднятый шум приносил очень мало пользы и не мог ускорить такой, в сущности, медленный процесс, как подготовка военных баз, в сотнях миль от столицы.
      Когда лорд Марки получал временную передышку от ругани, понуканий и утомительных разъездов по северным землям, он рыскал в дворцовом парке, питая некие смутные надежды. В один из таких набегов он наткнулся на короля Фагона и леди Роанну, развлекавшихся стрельбой из лука. Эта семейная сцена смутила кузнеца. Приветствовав воинским салютом своего монарха и вежливо поклонившись девушке, Тедрик хотел проскочить мимо. Но Роанна, заметив, что он ускорил шаги, крикнула:
      - Привет, Тедрик! Не хочешь ли посоревноваться с нами?
      Кузнец бросил взгляд на мишень - круглый двухфутовый щит, разрисованный разноцветными кольцами. Несомненно, победа была за Роанной - ее стрелы с фиолетовыми черенками торчали либо в центре, либо совсем рядом с ним, а золотистые королевские рассеялись по всему полю мишени. Вид у Фагона был невеселый; его вряд ли обрадовало бы участие в соревновании еще одного партнера - тем более, профессионала-оружейника.
      - Прошу извинить, моя леди, но важные дела...
      - Твои увертки прозрачны, мой лорд, как лед с вершин Ампассера, - Роанна не то насмехалась над замешательством мужчин, не то была в дурном настроении. - Почему бы просто не сказать правду? Не можешь побить меня, не побив заодно короля? Да любого оружейника, который не сумеет выиграть у нас обоих, надо с позором лишить его звания!
      Тедрик заглотнул приманку.
      - Ты позволишь, сир? - он повернулся к королю, лицо которого налилось кровью.
      - Стреляй! - взревел Фагон. - Во имя собственной головы, во имя Трона Ломарры, во имя Ллосира, его мозга, сердца, печени и всех кишок - стреляй! Покажи, на что ты способен! Целься лучше, сир - и не вздумай поддаваться, не то... - король сунул Тедрику свой собственный лук и колчан со стрелами.
      - Один пробный выстрел, сир? - спросил кузнец, натягивая тяжелый лук. Никакая сила не заставила бы его положить стрелу ближе к центру, чем самая дальняя из королевских. Чтобы выполнить это - и, в то же время, не промахнуться по мишени, - требовалось великое мастерство, ибо одно вызолоченное древко торчало в трех дюймах от края.
      Его первая стрела царапнула ободок щита; следующая воткнулась точно между самой дальней стрелой короля и краем мишени. Затем он стремительно выпустил две стрелы подряд, расщепив древко первой наконечником второй. Еще несколько выстрелов, и он опустил лук; весь участок, в который попали его стрелы, Роанна могла бы накрыть одной ладонью.
      - Я проиграл, сир, - сказал Тедрик, возвращая королю лук и пустой колчан. - У меня нулевой счет.
      Хотя Фагон чувствовал себя виноватым за вспышку гнева, королевская гордость не позволяла ему принести извинения. Вместо этого он сделал лучший, по его мнению, комплимент искусству оружейника:
      - Когда-то и я стрелял не хуже, мой Тедрик... Куда ушло мое мастерство? Возраст, наверно...
      - Не мне судить об этом, сир. И я вышибу зубы любому, кто осмелится толковать о подобных вещах, оскорбляя Трон Ломарры. Однако я думаю, тут виноват не возраст. Скорее - некоторая тучность...
      - Что! - взревел монарх. - Да за такие намеки...
      - Остановись, отец! - твердо сказала Роанна. - Тедрик прав. Ты король так будь же королем!
      Их гневные взгляды скрестились. Ни Фагон, кипящий яростью, ни раздраженная принцесса не собирались уступать. Наконец, Роанна прервала тягостное молчание.
      - Стыдно сказать, Тедрик, но наш властелин готов поджарить в кипящем масле или закопать живьем любого, кто скажет ему неприятное, но правдивое слово. Но меня, отец, ты не бросишь в котел, не закопаешь, и не посмеешь наказать - не то я расколю это королевство, как дыню! - В глазах девушки полыхнули молнии. Сколько лет прошло с тех пор, как тебе последний раз говорили правду? Послушай ее снова, мой любимый старый негодяй! - она крепко взяла отца за руки. Слишком долго ты валяешься по утрам в мягкой кровати, слишком часто заглядываешь в винные бутылки и пивные кружки, слишком много девок лезет в твою постель... Стрельба, фехтование и охота в горах Ампассера принесли бы тебе гораздо больше пользы!
      Потрясенный король пытался дать ответ на эту отповедь, но не сумел выдавить ничего вразумительного. Наконец, он жалобно апеллировал к Тедрику:
      - Услышать такое от своего дитя! От любимой дочери! О боги! Вот ты - ты мог бы произнести столь поносную речь? Уверен, нет!
      - Конечно, нет, сир! - совершенно искренне заверил его Тедрик, стараясь не встречаться взглядом с Роанной. - И даже если все сказанное - правда, дело можно поправить. Мы идем в поход, и прежде, чем войско достигнет замка Лорример в Средней Марке, твоя рука снова будет твердой и глаз - острым.
      - Возможно, - заявила девушка с ноткой сомнения в голосе. - Если он последует твоему примеру, Тедрик, в делах с вином и девицами - то да. Иначе нет. Скажи мне, сколько кружек ты выпиваешь за день?
      - Обычно одну - за ужином. Но большую!
      - А в походе? Подумай как следует, мой друг.
      - О, я имел в виду в городе. Кто же пьет в поле? Разве что промокнув под дождем...
      - Вот видишь, отец?
      - Что должен я видеть, лиса? Ты прижала меня к стенке. Ладно, хватит! Фагон ухмыльнулся. - С этой минуты и до возвращения из похода я клянусь во всем следовать примеру твоего добродетельного приятеля: он - кружку, и я кружку, он... хмм... девицу, и я - девицу! Такое обещание ты хотела выжать из меня?
      - О да, мой король и отец! Я знаю - ты сделаешь так, как сказал! - Роанна так пылко обняла его, что почти оторвала от земли; потом чмокнула пару раз и оттолкнула.
      С завистью вздохнув, Тедрик торопливо произнес, прежде чем мысли короля обратились к иным предметам:
      - Я хотел бы поговорить с тобой кое о чем, сир - о вооружении. У меня хватит божественного металла, чтобы изготовить мечи, секиры и панцири еще для двух человек. Для тебя, сир, и для капитана Скайра из твоей гвардии. Прошу, мой господин, откажись от старых обычаев и надень стальной панцирь вместо золотого; ты же знаешь, что золото не годится для битвы.
      Фагон задумчиво кивал, поглаживая бороду и навивая на палец прядь седеющих волос.
      - Боюсь, ты прав, Тедрик, - тихо сказал он, - но существуют вещи, которые мы не в силах изменить. Король Ломарры носит золотой доспех. Понимаешь, сын мой, это... это символ! Король Ломарры сражается в золоте - и, если надо, умрет в золоте.
      Тедрик знал, что так оно, вероятней всего, и случится. Это противоречило здравому смыслу, это было глупостью, но это являлось чистой правдой. Ни один ломарианский монарх не нарушал древней традиции. Она стала частью священных королевских обязанностей, и в каждой битве властитель Ломарры дерзко красовался в блестящем золотом панцире среди моря тусклых железных кольчуг и кирас. То печальное обстоятельство, что почтенный родитель Фагона Третьего, равно как и его дед, и еще шесть поколений предков погибли в своем сверкающем, но бесполезном вооружении, ничего не значил для короля - как, впрочем, и для самого Тедрика, окажись он в такой же ситуации. Честь была дороже! Однако теперь можно было кое-что придумать.
      - Тебе нужен прочный золотой панцирь, сир, - сказал кузнец. - Так почему бы не покрыть золотом стальные доспехи?
      - Хорошая идея, мой лорд, просто отличная! Однако, - тут король печально вздохнул, - вряд ли ты сможешь ее осуществить. Если приклепать к стали толстые золотые пластины, панцирь станет слишком тяжелым. Если же покрыть его тонким слоем золота, то оно отлетит при первом ударе топора и подделка обнаружится. Что здесь можно придумать? Ты - лучший среди кузнецов Ломарры, искуснейший мастер... Сумеешь ли ты выполнить такую работу?
      - Не знаю, сир... - Тедрик подумал с минуту. - Я видел, как из золота ковали тонкие листы... однако недостаточно тонкие и ровные, чтобы покрыть доспехи. Можно попытаться расковать его еще тоньше... и укрепить на панцире из божественного металла клеем или смолой... Ты наденешь такое вооружение, сир?
      - Да, мой Тедрик, и с радостью! Конечно, если золото не будет отваливаться кусками величиной с ладонь под ударом меча или топора.
      - Величиной с ладонь? Хмм... Царапины и трещины неизбежны... но их можно убрать за один вечер... Но большой кусок?.. Я подумаю, сир.
      - Попытайся - и пусть великий Ллосир направляет твою руку.
      Поклонившись своему властителю и бросив нежный взгляд на леди Роанну, Тедрик отправился во дворец и получил у казначея несколько массивных золотых слитков. Он вернулся в свою мастерскую, вдохновил десятком монет самых искусных из своих подмастерьев и вместе с ними принялся за работу. Семь дней они пытались расковать золото в тонкие гладкие листы, подходящие для покрытия панциря. Драгоценный металл то оказывался под молотом на наковальне, то в горне - снова превращаясь в слиток после очередной неудачи.
      - Прошло восемь дней... десять... двенадцать... закончилась вторая неделя... Тедрик ковал - ковал и портил. В конце третьей недели он все еще работал, уже в полном одиночестве - и терпел неудачу за неудачей. Жалкий плод его трудов - комковатый неровный золотой лист - лежал на наковальне. Тедрик осторожно стучал небольшим молоточком, стараясь выровнять его поверхность и добиться равномерной толщины. Вдруг рука кузнеца дрогнула, и от слишком сильного удара золотая пластинка разлетелась на части.
      Издав гневный вопль, Тедрик резко выпрямился, изо всех сил запустив молотком в ближайшую стену. И, словно вызванная из небытия его яростным криком, в воздухе возникла знакомая светящаяся сфера, внутри которой восседала могучая фигура. Неподвижный и молчаливый, Ллосир смотрел прямо на кузнеца.
      Прервав витиеватое проклятие на девоссианском, Тедрик переключился на более подходящий для беседы с божеством ломарианский язык.
      - Скажи мне. Повелитель, в силах ли человеческое существо сделать что-нибудь с этой мерзкой тягучей желтой дрянью?
      Губы Ллосира шевельнулись, и кузнец в третий раз ощутил, как в его голове рождаются беззвучные слова:
      - Конечно. С золотом можно сделать все, что угодно, - и совсем легко, если ты овладеешь нужной технологией. - Неслышимый ухом, голос Ллосира гремел в голове Тедрика подобно раскатам гигантского органа. - В твое время еще ничего неизвестно о прокатке металла, хотя ты вполне можешь изготовить необходимые приспособления. Твой молот и наковальня не годятся для этой работы. Слушай меня внимательно, кузнец, и запоминай. Ты должен взять...
      6
      Лаборатория Скандоса в горах Ампассера, полдень.
      - Вы были великолепны, учитель! - расхохотавшись, Фурмин лихо сдвинул на лоб свой серебристый обруч.
      - В какой из визитов? - тоже улыбнулся хронофизик. - В первый, во второй или в третий?
      - Каждый раз! Каждый раз - ив своем роде! Скандос покачал головой, вглядываясь в оживленную физиономию своего помощника.
      - Думаю, при первом посещении я выглядел весьма жалко, - он наклонился к мертвому сейчас стеклянному экрану хроноскопа, в глубине которого отражались сухие черты его костистого худощавого лица. - Эти ломариане... любой из них на полфута выше современного человека! Вот вы, Фурмин, пришлись бы там кстати, физик снова оглядел рослую фигуру ассистента.
      - Я не прочь, - молодой человек повернулся к монитору темпорального интравизора, на котором сейчас застыла яркая сцена: обрамленная утесами впадина на склоне горы, толпы народа, блистающая золотом и серебром группа придворных, девушки-жрицы в белоснежных хитонах, король Фагон величественный, седобородый, - и Тедрик, лорд-кузнец, швыряющий в пропасть ковш с бренными останками Сарпедиона. Над ним, на фоне голубого неба, виднелся сияющий шар со смутно различимой фигурой внутри. Фурмин тронул верньер, и на экран выплыло милое девичье лицо с полуоткрытыми, не то в изумлении, не то в страхе, алыми губами.
      - Да, не прочь, - задумчиво повторил ассистент, вглядываясь в это видение прошлого.
      - Кажется, юная леди Трейси тронула ваше сердце? - Скандос покосился на монитор.
      - Как и ваше, учитель... Вы оказали ей столь явные знаки божественного благоволения...
      - Милая девочка, - кивнул головой физик. - Но нашему кузнецу суждена другая, и он этим ничуть не огорчен. К тому же, Роанна - наследница престола...
      - Значит, можно считать, что наши коррекции истории удачны? - Фурмин медленно вращал верньеры интравизора, всматриваясь в плывущие на экране картины.
      - Пока что - да. И хроноскоп показывает, что реальность уже начала преобразовываться. Мы плавно переходим на другую временную ветвь, Фурмин, Скандос щелкнул тумблером, и стеклянный глаз осветился. Как и прежде, по нему шли две зеленые линии, и верхняя из них щетинилась многочисленными зубцами. Пики все время растут, - задумчиво сказал физик, - все меняется, и меняемся мы сами... незаметно и постепенно... Мы уже не те Фурмин и Скандос, которые начинали этот эксперимент.
      - Не все ли равно! - молодой человек беспечно махнул рукой. - Зато наш мир будет жить!
      - Гарантий нет, - физик покачал головой и- бросил взгляд за окно, на багровую звезду. За последний месяц она несколько потускнела и потеряла свой кровавый отблеск, медленно коллапсируя и превращаясь в красного карлика. - Как ваши головные боли, Фурмин? - неожиданно спросил он.
      - Стали меньше. Это известный факт - пять-десять лет, пока пылает Око Сарпедиона, боль сводит с ума, потом постепенно исчезает.
      - Значит, Он бережет энергию... Выпил звезду, как кружку вина, облучил звездные системы на своем пути и мчится сейчас к ближайшей... к нам! Невидимое и непонятное чудовище... пришелец из потустороннего мира... дьявол! Да, дьявол, Фурмин! - Скандос подошел к окну, поднял лицо к небосводу. - Чем больше я размышляю на эту тему, друг мой, тем чаще мне кажется, что существует нечто, лежащее за пределами нашей рационалистичной науки. И это нечто через два десятилетия свалится нам на голову!
      - Что ж, мы уже не беззащитны, - пожал плечами Фурмин. - Посмотрим, кто победит - точное знание и мощная технология, или... или злое колдовство, если вы имели в виду именно это, учитель.
      - Если мы проиграем, смотреть будет некому, - заметил физик, по-прежнему созерцая небо, словно надеясь разглядеть там за миллионы и миллионы миль своего страшного врага. - Вычислитель Винг прав, - он отвернулся от окна, поглаживая пальцами висок, - прежде., всего надо выяснить, с кем - или с чем предстоит иметь дело. И если мы не можем разобраться сами, то необходим помощник - холодный и могучий разум, стремительный, как луч света... Кстати, как идет у Винта работа? Кажется, вы недавно связывались с ним?
      - Вполне успешно. Эти новые молектронные схемы, возникшие словно по мановению волшебной палочки, в свою очередь позволяют творить чудеса. Однако, учитель, - Фурмин поднял руку, будто хотел привлечь внимание Скандоса к чему-то особо важному, - наш гениальный конструктор аналитических машин пошел по иному пути, чем вы полагаете.
      - Да? Но разве он не собирался построить супермощную аналитическую машину, превосходящую человеческий мозг?
      - Возможно, так было вначале. Но то, что он создает сейчас, не является независимым агрегатом... скорее, это устройство, расширяющее возможности разума человека. И расширяющее их колоссально!
      - С телепатической связью, я полагаю? - спросил физик и, когда молодой ассистент утвердительно кивнул, рассмеялся. - Да, сенс всегда остается сенсом! Что ж, тут вам, Фурмин, и карты в руки! Жаль, что я сам начисто лишен ментальных способностей...
      Его помощник покачал головой.
      - Это не так, учитель. Как показывают последние исследования, телепатическими центрами обладает каждый мозг. Да и вы сами успешно пользовались моим прибором, ведь так? - он коснулся обруча на своей голове. По словам Винга, вопрос ментальной связи с машиной уже решен - спроектировать нужный для этого усилитель не составило труда. Но вот человеческий разум, который вступит с ней в контакт, должен отвечать особым требованиям...
      - Каким же?
      - Знания, вера в успех и могучий интеллект... Пока Винг нашел только одного подходящего кандидата... - Фурмин вскинул глаза на своего учителя.
      - Ты хочешь сказать, мальчик... - на миг пораженный Скандос закрыл ладонями лицо. Когда он отнял руки, черты его были спокойны. - Что ж, если мне предстоит встретиться с этим чудовищем и попытаться понять его, я готов, негромко произнес физик.