ГЛАВА ПЯТАЯ

Пенсонби направился к Мойре нетвердой походкой. — Какое счастье! Девка! Будет кому согреть постель!

Мойра оторвала глаза от газеты и рассматривала его с величайшим интересом.

— Убирайтесь вон! — сказала она твердо, когда Понсонби повалился на диван рядом с ней.

— Дэвид!

Джонатон взял Понсонби за плечо.

— Не валяйте дурака, старина. Пойдемте, я доведу вас до ваших комнат. Это леди Крифф.

— А я, сэр, ос… нет, это майор… Я еще важнее. Помню, что я очень высокая особа, больше ничего не помню.

Понсонби продолжал пожирать Мойру мутными глазами.

— Клянусь, мэм, вы красавица! Выходите за меня замуж. — Протянув руку, он обнял ее за плечи. Джонатон безуспешно пытался оттащить его.

Хартли и Стенби подошли и попытались поднять его.

— Вам лучше уйти, леди Крифф, — сказал Стенби. — Понсонби немного не в форме, — и добавил обратившись к Хартли: — Проводите леди Крифф в номера, Хартли. А мы с Буллионом отведем джентльмена в постель.

Хартли подумал, что сэра Дэвида было бы достаточно в качестве провожатого. Однако леди Крифф не высказала такого предложения. Она подняла на Хартли умоляющий взгляд и сказала:

— Какие только неприятные вещи не случаются в подобных местах. Слава Богу, что нашелся хоть один джентльмен.

Хартли предложил ей руку.

— Мой герой! — она засмеялась и положила свои прелестные пальчики на его руку.

— Это я остановил Понсонби! — возмутился Джонатон.

— Я не отрицаю. А теперь, Дэвид, беги к себе, — сказала она, даже не поблагодарив его. — Тебе давно уже пора спать.

Джонатон, привычный к повиновению, удалился. Леди Крифф кокетливо улыбнулась своему избавителю.

— Я бы вообще не спустилась в Большую Гостиную, но мне было так скучно и одиноко в комнате и совершенно нечего делать. Я не лентяйка какая-нибудь, смею уверить, мистер Хартли. Три года я была замужем и исполняла обязанности хозяйки дома. Но став вдовой, я полагаю, что имею право иногда забыть о делах, не так ли?

— Разумеется, мадам. Но впредь будьте более осмотрительны. Другие дамы ушли уже час назад.

Мойра состроила премилую гримасу и призывно заглянула ему в глаза.

— Вы считаете меня нескромной. Если бы вы знали, как ужасно быть вдовой, мистер Хартли, — сказала она. — В Пентворт Холле приходилось следить за каждым своим шагом. Вы не представляете, какой вой поднимают старые кумушки, если позволишь себе посмотреть на джентльмена, не насупив брови. Мне казалось, что здесь можно чувствовать себя немного свободней.

Они подошли к ее двери. Мойре не терпелось войти в номер и остаться одной, но она не была уверена, что леди Крифф поступила бы именно так как на ее месте и отпустила интересного молодого человека столь быстро. Она решила задать ему несколько вопросов, чтобы выяснить его намерения.

— Не покажется ли вам нескромным с моей стороны, если я приглашу вас в свою гостиную и предложу посидеть за бокалом вина, мистер Хартли? Дэвид будет в соседней комнате, можно не закрывать дверь.

Хартли заключил, что леди непрочь пофлиртовать. Ничего странного — вдова и не очень осмотрительная к тому же, судя по поведению.

— Если обещаете, что не будете делать попыток соблазнить меня, леди Крифф, — ответил он насмешливо.

Мойра почувствовала себя уязвленной.

— Как можно, мистер Хартли! Я даже не знаю, как это делается, даю слово.

— Жаль, — пробормотал он.

Девушка нервно засмеялась и открыла дверь. В гостиной горели лампы. Бутылка вина и бокалы были приготовлены на придиванном столике у камина. Она сделала вид, что хочет открыть дверь в комнату Дэвида, но Хартли заметил, что она оставила ее почти закрытой.

— Дэвид, мы с мистером Хартли будем в гостиной, — сказала она громко. — Мы не помешаем. Не забудь почистить зубы. Спокойной ночи, дорогой.

Мойра направилась к стоявшему у камина дивану. Хартли уже налил вина. Поднял бокал.

— Вот так и живем, — сказала она. — Пытаюсь заменить ему мать, он хороший мальчик — правда, звезд с неба не хватает, но добродушный.

— И надеюсь, не болтливый? — спросил Хартли, бросив взгляд на закрытую дверь.

Она прищурилась.

— Что вы имеете в виду, мистер Хартли? Могу заверить, что никогда не позволю себе ничего такого, что бы испортило мою репутацию.

— Вы хотите сказать, что, когда вы в Шотландии, ваше поведение безупречно?

Мойра фыркнула. Хартли стал разглядывать ее более внимательно. Она решила, что настало время для вопросов.

— Что вы думаете о майоре Стенби? — вопрос прозвучал непринужденно.

— Почти ничего не знаю о нем, познакомился только сегодня. Вам нечего его опасаться, но на вашем месте я бы держался подальше от Понсонби.

Понсонби ее мало интересовал.

— Он далековато заехал от дома — майор Стенби, я о нем говорю.

— Не дальше вас.

Она нерешительно поджала губы — не хотелось показывать, что она не доверяет Стенби, но было интересно послушать, что думает Хартли о сделанной им ошибке.

— Странно, что Стенби не знает, какое именно озеро было воспето поэтами. Это Грасмир, а не Уиндермир, — она была удивлена, что Хартли равнодушно пожал плечами. — Правда, он, видимо, не интересуется поэзией.

— И долго не был дома, — добавил Хартли. Ему казалось более примечательным, что леди Крифф знакома с поэтами Озерной школы.

— Вы любите поэзию, леди Крифф?

Мойра быстро соображала, каково должно быть отношение к поэзии леди Крифф.

— Сэр Обри не интересовался поэзией, кроме Робби Бернса, — сказала она, упомянув первое шотландское имя, которое пришло на ум.

— Но я не имел в виду вашего покойного мужа, я говорил о вас, — сказал он.

— Но, мистер Хартли, жена обязана любить то, что нравится мужу.

— Возможно, пока муж жив, — возразил он, глядя в ее серебристые глаза.

Наступило молчание, с ним стало нарастать напряжение; тысячи мыслей роились в голове Хартли. Предложение сопровождать леди Крифф наверх исходило от Стенби. Зачем ему нужно было способствовать их сближению? Уж не замышляла ли леди план по очистке его карманов? Странно, что она упомянула об его промахе с озерами, если они работают сообща. А Стенби открыто выразил сомнение в ее добропорядочности.

— Но, увы, сэр Обри оставил этот мир, — сказал Хартли, читая ее мысли, — а мы остались и сидим здесь вместе.

— Мне наша встреча кажется несколько странной. И Стенби почему-то остановился в той же гостинице, — добавила она как бы между прочим.

— Вы забыли Понсонби, — сказал Хартли, подыгрывая ей. — Надо же человеку где-то остановиться.

В ее цели не входило разжигать подозрительность Хартли.

— Да, конечно, — сказала она. — Я упомянула об этом… Видите ли, дело в том, что я везу с собой нечто, представляющее значительную ценность. Просто хотела спросить, не думаете ли вы, что доверять эти сведения майору небезопасно.

Что-то в ее голосе показалось созвучным его мыслям. Зачем она говорит ему все это? Или собирается вовлечь его в какое-то, одной ей известное дело, ничего общего не имеющее со Стенби? Он вспомнил выражение страха в ее глазах, когда ей представляли майора.

— У вас есть реальные основания для подозрений? Этот ответ не имел цели оказать ей поддержку.

Мойра закусила губу от досады.

— Ничего определенного. Просто мне не нравится, как он смотрит на меня своими лягушачьими глазами, при этом говорит пристойные вещи, а на уме у него совсем другое.

— У вас чересчур богатое воображение, леди Крифф, но если человек вызывает у вас антипатию, вовсе не обязательно с ним общаться.

Она наклонила голову и посмотрела на него робким взглядом снизу вверх.

— Как хорошо, что рядом есть вы, мистер Хартли. Вы в состоянии защитить меня.

Хартли расценил это как приглашение. Он обнял ее за плечи, прижал к груди. Несмотря на то, что она влекла его — эта красавица с глазами, глубокими, как озера, пунцовыми полными губками, созданными для поцелуев. Ее мраморная грудь призывно белела в обрамлении мягкого бархата платья. Как бы повинуясь порыву, он положил руку на вырез ее платья. Она вскочила в негодовании.

— Что это вы себе позволяете, мистер Хартли? — воскликнула она срывающимся от волнения голосом, хотя произнесла это почти шепотом, чтобы не разбудить Дэвида.

— То, ради чего вы меня пригласили. Ведь вы хотели заниматься любовью, не так ли?

Он поцеловал ее в губы, не обращая внимания на попытки высвободиться из его объятий и принимая сопротивления за желание сохранить достоинство.

Мойра почувствовала себя беспомощной, хотя и сознавала, что отчасти виновата сама, так как действительно пригласила Хартли в свою комнату по собственной воле. Она знала, что реальной угрозы в его поцелуях для нее нет — рядом был Джонатон, можно было поднять шум, сбросив на пол лампу. Но ей не хотелось, чтобы Джонатон стал свидетелем этой сцены. Живя в провинции, она не имела случая открыть для себя секреты любви. Естественно этот вопрос немало занимал ее воображение, и вот представлялась возможность узнать, что это такое. Она совсем иначе представляла себе свой первый поцелуй. Фантазия рисовала нежные объятия, возможно, в лунном свете, робкий юноша просит разрешения поцеловать ее.

Объятия Хартли совсем не напоминали ее мечту. Он не просил, он брал, и в конечном итоге Мойра пришла к выводу, что так и должно быть. Это чувство подчинения чужой воле — разве не естественно оно? Она перестала отталкивать его и отдалась новым[ ощущениям. Было странно чувствовать, как его поцелуй разливается горячей волной удовольствия по всему телу. Когда Хартли освободил одну руку, она не поспешила встать, ей было любопытно, что он будет делать дальше. Его пальцы нежно скользнули по ее щеке, ей это понравилось; но когда они таким же легким ласкающим движением устремились к шее, затем ниже, она отстранила их.

Он продолжал целовать ее, нашептывая нежные слова, она чувствовала его дыхание на своем разгоряченном лице.

— О, миледи, вы искусительница, — хрипло шептал он. Пальцы легли на вырез корсажа, но дальше не двинулись. — У вас кожа, как бархат, такая же мягкая и нежная.

Мойра почувствовала, что слабеет. Она позволяла мистеру Хартли несказанные вольности. Что скажет леди Марчбэнк, если узнает?

— Не надо говорить такие вещи, мистер Хартли, — промолвила она.

Он приподнял голову и смотрел на нее расширенными зрачками своих напоминавших теперь темные сапфиры глаз. Его поцелуи становились все настойчивее и настойчивее. Что он делает? Мойра резко отпрянула. Он страстно заключил ее в объятия и крепко прижал к себе.

Раздался приглушенный возглас, похожий на рвущийся из груди стон. Мойра даже не поняла, кто его издал — она или мистер Хартли. Руками она обхватила его голову, ощущая пальцами приятный шелк его волос. Затем почувствовала его сильные руки на своем теле — на талии, затем они скользнули ниже к бедрам.

Он поднял голову — щеки его горели, дыхание было прерывистым. Он был рад, что она оказалась женщиной не строгих правил, с которой можно было особенно не церемониться.

— Он уже спит? — спросил Хартли прерывающимся голосом, имея в виду Дэвида. — Пойдем в вашу спальню, я больше не могу ждать. Он не услышит через комнату. Я хочу вас сейчас, немедленно.

Мойра отпрянула и заморгала, недоумевая.

— Мистер Хартли! Надеюсь, что вы не принимаете меня за женщину такого сорта.

Тишину нарушил саркастический хохот.

— Прекрасно вижу, какого вы сорта, миледи. Пойдем в спальню, к чему зря тратить время? Или сначала обговорим плату? Вы этого ждете?

— Что… что вы имеете в виду? — спросила она в замешательстве.

— Я хочу выяснить, берете ли вы деньги за услуги или в данном случае для вас важнее получить удовольствие? Меня устроит любой вариант.

— Какие услуги? — Мойра заморгала глазами, потом, поняв, захлебнулась от негодования. — Мистер Хартли! Вам лучше уйти немедленно.

— Черта с два. Вы сами привели меня сюда, довели до состояния, когда я уже не могу владеть собой. — Он попытался снова заключить ее в объятия. Мойре удалось вырваться и схватить кочергу.

— Убирайтесь!

Хартли видел, что ее гнев не наигранный, губы мягкие и зовущие еще минуту назад, сжались в прямую твердую линию.

— Ну-ну, — произнес он с насмешкой. — Вы ввели меня в заблуждение, сказав, что нужно остерегаться Стенби, мадам. Это женщин, вроде вас, не следует пускать на порог добропорядочных заведений.

Мойра проглотила оскорбление. Отчасти он был прав. Не следовало поощрять его и доводить до такого состояния, хотя она не думала, что так получится. И она сама чуть не потеряла над собой контроль, а из рассказов подруг ей было известно, что мужчины переносят это гораздо тяжелее.

Мойра вдруг заплакала, зажимая рот рукой, чтобы не разрыдаться.

— О, мистер Хартли, представляю, что вы подумали обо мне. Я не хотела, чтобы все так вышло, клянусь вам… Я не представляла… Умоляю, простите меня. Вы ведь никому не расскажете?

Хартли не мог понять, что происходит. Казалось просто невероятным, чтобы вдова не знала, чем неизбежно заканчиваются любовные сцены. Интересно, сколько лет было ее мужу?

— Не собираюсь хвалиться своим поражением, — бросил он мрачно.

— Поражением? Но… разве вам было неприятно? Горькая усмешка скривила его губы.

— Почему же, мадам, я этого не сказал. Но когда мужчине показывают лакомый кусочек, ему хочется не просто созерцать его взором. Учтите это на будущее. Спокойной ночи.

Хартли подошел к двери, открыл ее.

— Простите, мистер Хартли, — сказала она ослабевшим голосом.

Он обернулся. Она еще прижимала пальцы к губам, но гнев уже прошел, осталась беспомощность. В глазах застыла надежда, что наказание не будет очень жестоким. Перед ним стояла не женщина, а ребенок, девочка лет пятнадцати, невинная, как дитя.

— Простите вы меня, леди Крифф, — произнес он растроганно.

— Вы еще не передумали взять нас с Дэвидом на прогулку завтра?

Он покачал головой в изумлении.

— Ну, вы не перестаете меня поражать, — сказал он и вышел.

Хартли направился прямо в свою комнату, чтобы обдумать событие. Разбитная вдовушка пригласила к себе, благосклонно приняла его объятия и всячески поощряла к дальнейшим действиям. Вдруг ни с того, ни с сего она разыгрывает оскорбленную невинность. Этого достаточно, чтобы сбить с толку самого Соломона, но она не останавливается на гневной ноте, а просит прощения и еще спрашивает, захочет ли он видеть ее завтра. Он решил, что она не в своем уме. Однако еще хуже было то, что он сам тоже, видно, немного тронулся, так как не мог не признаться себе, что хочет видеть ее и будет с нетерпением ждать встречи.

Завершив странные и тревожные размышления на эту тему, Хартли с беспокойством подумал о Понсонби, который хвастал набитыми деньгами карманами. Стенби мог за это время освободить его от лишней тяжести в тысячу фунтов.

К двери соседней комнаты подошел Мотт.

— Ну, что было? — спросил он.

Хартли с трудом понял, что Мотта интересует Стенби.

— Сегодня Стенби позволил мне выиграть несколько фунтов, — ответил он. — На завтра у нас назначена отдельная игра. Там мы сделаем наш ход. Приехал некий Понсонби, напился в стельку. Стенби, наверное, обчистил его.