Глава 1

Осенью 1856 года огромный белый пароход «Элизабет Энн» — гордость Уэстлейкского пароходства, вспенивая воды Миссисипи, направлялся из Нового Орлеана в Сент-Луис.

На палубе этого судна сидела Рени Фонтейн. Она склонилась над вышивкой, пальцы ее быстро выводили стежок за стежком. Но мысли были далеки от этого занятия. Они возвращали в прошлогоднюю весну, когда деревья стояли в цвету и на полях появилась молодая зелень. Рени сидела с отцом на берегу реки, которая несла свои воды в Гольф. Рени проводила здесь многие часы, читая или просто размышляя. Но этот день она запомнит навсегда. Отец сказал, что в июне в Лемане состоится ее первый бал. Долгожданный бал! От избытка чувств Рени обняла отца.

Внезапно плавный ход воспоминаний прервала миссис Биглоу.

— С тобой все в порядке, Рени?

— Что? — Рени вопросительно посмотрела на седовласую женщину, сидящую напротив.

— Дорогая, ты такая бледная. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, — произнесла Рени отстранение, пытаясь возвратиться в сегодняшний день. — Если вы не возражаете, я вернусь в каюту и приведу себя в порядок к ужину.

— Разумеется. Я попрошу майора зайти за тобой позднее.

По просьбе близкого друга отца, Элана Шено, майор Честер Биглоу и его жена миссис Биглоу сопровождали Рени, которая направлялась в Сент-Ауис к тетушке.

Им было по пути. Майор получил назначение в казармы Джефферсона, к югу от города. У четы Биглоу не было детей, и Фрида поначалу не решалась взять на себя такую ответственность. Но, познакомившись с молоденькой девушкой, стала с нетерпением ждать этой поездки. Рени поразила миссис Биглоу зрелостью ума, свойством, которое было бы трудно предположить в столь юной особе. И Фрида, вдруг обнаружив в себе доселе скрытый материнский инстинкт, с той минуты, как они покинули Новый Орлеан три дня назад, окружила Рени вниманием и заботой.

— Бедняжка, — пожаловалась Фрида миссис Коулмэн, сидевшей рядом с ней. — Как она смогла выдержать все несчастья, свалившиеся на нее за последние несколько месяцев? От лихорадки умер Отец, и у нее никого не осталось, кроме тети в Сент-Луисе.

Миссис Коулмэн сочувственно закивала в ответ.

Рени вошла в свою каюту, бросилась на кровать и зарыдала. Она пыталась заглушить в себе боль потери, не думать о случившемся, и до поры до времени ей это удавалось, но только сейчас она осознала то, что произошло с ней. Отца больше нет! И смерть была такой внезапной! Он прекрасно себя чувствовал, пока однажды, в конце августа не подхватил лихорадку. И ничего нельзя было сделать. Ничего! Слезы душили ее. Она вспомнила, как отец в бреду звал свою любимую Энн. Рени все время находилась у его кровати, но он не говорил с ней. Только с Энн или только об Энн. Вспомнив о матери, она снова зарыдала. Энн Чейз Фонтейн умерла так давно, что дочь совсем ее не помнила. И хотя Роджер был заботливым отцом, Рени всегда ее не хватало. Наконец она успокоилась, медленно поднялась, села на кровати и потерла глаза тыльной стороной ладони, совсем как маленькая. Лицо горело, заколки расстегнулись, и темные густые волосы упали на спину. Она убрала завиток с мокрой от слез щеки и грустно посмотрела вокруг. В те ужасные дни после похорон Рени пребывала в оцепенении, не могла ни о чем думать. Теперь ей одной приходилось управляться с хозяйством. Она стойко держалась в течение двух месяцев. Отец наверняка похвалил бы ее за это. Но ее терпение иссякло. С завтрашнего дня она начнет новую жизнь. в Сент-Луисе, жизнь без отца, без любимого дома в Луизиане. Отныне Рени Фонтейн будет делить кров с тетей Элиз, которую не видела десять лет.

Рени поднялась с кровати и подошла к маленькому туалетному столику. Устало опустилась на стул, посмотрела в зеркало. Растрепанные волосы придавали лицу дикое выражение, прекрасные голубые глаза покраснели и опухли. Она встала и умылась холодной водой. Теперь Рени увидела перед собой бледную, испуганную девушку. Вынув оставшиеся в голове шпильки, она стала энергично расчесывать волосы, злясь на себя за малодушие. Папа учил ее не пасовать перед трудностями, всегда держать себя в руках.

— Женщины никогда никому не открывают свою душу, — постоянно повторял он.

— Но разве это справедливо? Разве не важно, о чем я думаю? — возражала она.

— Да, ты права, моя маленькая, но мужчины не любят этого. Ты должна говорить им то, что они хотят услышать.

— Это нечестно! Почему люди не могут говорить правду друг другу?

— Потому что в этой жизни нельзя иначе. Ты сама увидишь.

Рени смиренно улыбнулась. Не она ли всегда отличалась умением никому не показывать своих страданий? Если б не сегодняшний день, отец мог бы гордиться ею. Когда майор позвал Рени на ужин, она выглядела степенной молодой женщиной в трауре.

Ужин как всегда был на высоте. Уэстлейкские пароходы славились прекрасной едой и умелыми матросами.

За столом говорили преимущественно о Сент-Луисе. Отмечали, что он очень хорош в зимнее время и что его называют городом с французской душой и южным сердцем. Сент-Луис так быстро разрастается, что вскоре наверняка превратится в самый большой внутренний порт, если уже не стал им. Рени услышала, как поблизости захихикали девушки, вспоминая о солдатах, которые служили сейчас в Сент-Луисе.

— Мы ведь будем с вами встречаться, Рени? — Фрида явно была опечалена предстоящей разлукой.

— Конечно, миссис Биглоу, — приветливо улыбнулась Рени. — С вами я чувствовала себя спокойно и уверенно все эти дни.

Честер Биглоу потрепал Рени по руке.

— Мы всегда будем рады видеть вас у себя.

Он искренне полюбил эту мужественную девушку.

— Спасибо, майор Биглоу. Вы оба так добры ко мне. — Рени едва сдерживала подступившие к глазам слезы. — Надеюсь, когда я привыкну к дому тетушки, мы сможем часто видеться.

— Что значит привыкнете? — сказала Фрида. — Вы обязательно будете счастливы там.

— Да, конечно, я неправильно выразилась.

Рени в глубине души понимала, что по-настоящему счастливой и защищенной от невзгод она была только с отцом в Лемане, а теперь отца нет…

— Добрый вечер, майор.

Рени услышала за спиной мужской голос и вскочила от неожиданности.

— Капитан Уэстлейк! Как хорошо, что вы нашли время посидеть с нами в последний вечер. — Майор встал и протянул руку высокому широкоплечему шатену. — Полагаю, вы еще не знакомы с миссис Биглоу и нашей спутницей, мисс Рени Фонтейн. Дамы, это наш капитан, Джим Уэстлейк.

Молодой человек поклонился Фриде и повернулся к Рени. Их взгляды встретились, и от изумления он потерял дар речи. Майор испугался, заметив выражение его лица.

— Капитан!

— Примите мои извинения, мисс Фонтейн, майор Биглоу, — наконец произнес он, не отрывая глаз от Рени. — Мисс Фонтейн удивительно похожа на одного человека, которого я когда-то знал. Надеюсь, я не смутил вас этим признанием?

Рени густо покраснела.

— Нет, капитан, я принимаю это за комплимент.

— Несомненно, мисс Фонтейн.

Все облегченно вздохнули и рассмеялись. Капитан остался. Во все время малозначащей беседы Рени чувствовала на себе взгляд его черных глаз, следивших за каждым ее движением.

— Вы впервые в Сент-Луисе, мисс Фонтейн?

— Да, капитан. Я вообще севернее нигде не была.

Джим Уэстлейк усмехнулся.

— Сразу видно, что вы никогда не бывали в Сент-Луисе. Северяне у нас вообще не в почете.

— Простите, я совершенно ничего не знаю об этом, — сказала она виновато.

— Рени едет на север к своей тетушке. Может быть, вы слышали — Элиз Фонтейн?

— Элиз? Конечно. Она близкая подруга моей матери. Они вместе ходили в школу много лет назад, да и теперь не забывают друг друга.

Он вновь посмотрел на стройную темноволосую красавицу, сидевшую рядом с миссис Биглоу.

— Надолго к нам?

— Навсегда, сэр. У меня недавно умер отец и больше никого нет. Тетушка Элиз пригласила меня к себе.

— Надеюсь, вы будете счастливы. Элиз Фонтейн — удивительная женщина. — Джим встал, немного нервничая. -Теперь прошу извинить меня, я должен вернуться к своим обязанностям. Майор, дамы! — Он церемонно поклонился и направился к выходу.

Уверенно шагая по главному салону, Джим кивком головы приветствовал других пассажиров. Он все еще находился под впечатлением от встречи с мисс Фонтейн. Он тяжело вздохнул и всем телом облокотился на вертикальную подпорку. Потрясающее сходство! Странно, что никто из них этого не заметил, хотя в главном салоне висел большой портрет, написанный маслом. Вероятнее всего, их каюты расположены в противоположном конце судна. Джим потер лоб и задумался. Волосы у нее гораздо темнее, и ростом она намного выше… «Может быть, я преувеличиваю? В конце концов, прошло уже более пяти лет». Нахмурившись, он направился в рулевую рубку.

Глава 2

Пароход «Элизабет Энн» причаливал к берегу, когда из темных грозовых туч, закрывших все небо, пошел холодный моросящий дождь. Повсюду лежали аккуратно сложенные белые тюки. Их увозили и привозили, грузили и выгружали. Для моряков Уэстлейкского пароходства это было привычное зрелище. Далеко вокруг, насколько хватал глаз, возвышались целые горы товаров, ожидающих отправки. Экипажи подкатывали, выстраивались и увозили вновь прибывающие.

Рени взволнованно наблюдала с верхней палубы за этой картиной, надеясь, что такая плохая погода не будет сопровождать ее в предстоящей жизни здесь. Очередной порыв ветра заставил ее содрогнуться и плотнее запахнуть легкое пальто. Такой погоды в Луизиане не бывало. Если, Боже упаси, станет еще холоднее, ей не обойтись без более теплых платьев и пальто. Увидев выходившую из каюты Фриду Биглоу, Рени поспешила к ней.

— Правда, чудесно, Рени? Как здорово! — воскликнула Фрида, взяв ее за руку. — Не волнуйся! Твоя тетушка знает о твоем приезде. Майор возьмет для нас экипаж, как только мы окончательно причалим, и мы без промедления отправимся к тете Элиз. Я уверена, она пошлет за твоим багажом позднее. В такую погоду не стоит долго находиться на воздухе.

Они спустились вниз на главную палубу и прошли мимо тюков, ждущих отправки.

— Леди, — подошел к ним капитан Уэстлейк, — сожалею, что погода омрачила радость прибытия, но, смею надеяться, остальная часть пути не доставила вам никаких неудобств.

— Все было великолепно, сэр. Мы получили огромное удовольствие, — заверила его Фрида. — Что может быть лучше путешествия на пароходе! Правда, Рени?

Девушка что-то промямлила в знак согласия, пытаясь избежать пытливого взгляда капитана. Она немного волновалась из-за предстоящей встречи с тетей, и ей совершенно ни к чему были его сравнения.

— Майор пошел за экипажем?

— Да, только что.

— Вы разрешите мне навестить вас, мисс Фонтейн, когда вы устроитесь?

Рени была застигнута врасплох и умоляюще посмотрела на Фриду. Она вздохнула с облегчением, когда миссис Биглоу поддержала разговор.

— Я уверена, все будет хорошо, раз вы друг семьи, сэр.

— Все сложится замечательно. Я буду ждать, — усмехнулся Джим.

— А вот и Честер! Пойдемте, Рени. Нам нужно спешить. Спасибо, капитан.

— Спасибо, леди, что удостоили своим присутствием мой пароход. — Он отвесил поклон и улыбнулся, увидев смущение на их лицах.

Миссис Биглоу и Рени спустились вниз и вынуждены были пройти под моросящим дождем до экипажа, так как он не мог подъехать ближе из-за горы тюков на пристани. Они пробирались вперед, осторожно ступая по скользким булыжникам. Когда наконец добрались до экипажа и Фрида уже готова была сесть, сильный порыв ветра сорвал шляпку с головы Рени. Не долго думая девушка пустилась за ней вдогонку. Но тут у нее подвернулась нога, и она растянулась на мокрой, неровной дороге. Резкий толчок выбросил ее на проезжую часть, и она оказалась прямо под лошадью, успев только рукой закрыть лицо. Лошадь в смятении отскочила в сторону и встала на дыбы.

Рени услышала, как пронзительно закричала миссис Биглоу, а лошадь тяжело захрипела.

— С вами все в порядке? — ворвался в ее сознание чей-то сиплый голос. Какой-то огромный человек попытался поставить ее на ноги. — Подходящий день выбрали вы для трюков!

Рени задохнулась от нестерпимой боли, пронизавшей ногу. Человек обхватил ее за плечи и, поддерживая, повел к экипажу, стоявшему невдалеке.

— Все в порядке. Я только вывихнула ногу.

Рени бросало из стороны в сторону, сильно кружилась голова.

— Вы уверены, что все в порядке? — грубо спросил человек, поймав ее, когда она в очередной раз качнулась к нему.

Рени с трудом подняла глаза, силясь рассмотреть этого человека. Взгляд у нее был безумный, мокрые от дождя волосы облепили бледное лицо.

Человек натянул на лоб шляпу с опущенными полями. Черные насупленные брови делали его лицо непомерно суровым. Упрямый подбородок и длинная черная щетина, возможно, недельной давности, придавали ему еще более угрожающий вид.

Рени стала объяснять, что, должно быть, сильно ударилась головой, но вдруг увидела, как от изумления постепенно округляются его глаза. Он вдруг резко отпустил ее и шагнул назад, как будто боялся прикоснуться к ней. К счастью, в это время подошел майор Биглоу и поддержал Рени.

— Кто вы? — спросил этот человек холодно.

Прежде чем Рени ответила, майор накинулся на нее с вопросами.

— Тебе больно, детка? — Он подставил ей свое плечо.

— Я… я не знаю, — сказала она едва слышно.

— Нам нужно поскорее отвезти тебя домой. Миссис Биглоу очень разволновалась. Я велел ей ждать нас в экипаже. Если этот джентльмен… — Майор посмотрел по сторонам, но незнакомец исчез, не сказав на прощание ни слова.

Дорога к тете Элиз показалась вечностью. Клацая зубами, Рени сидела в промокшем до нитки пальто. Вещи ее были покрыты речным илом, а нога нестерпимо болела. Майор закутал ее в свое пальто, но она так промерзла, что даже не почувствовала тепла.

— Куда исчез этот человек, Честер? Мы должны отблагодарить его, — решительно сказала Фрида.

— Не знаю. Он как-то внезапно исчез. Возможно, это один из тех, кто ищет работу на пристани, когда причаливают пароходы.

— Наверное, он смелый человек.

— Конечно. — Честер взглянул на Рени, молча сидевшую рядом с женой.

Рени кусала губы, чтобы не заплакать. Если б она была физически слабее, то давно уже упала бы в обморок от нестерпимой боли в ноге. Но силой воли она призвала себя к спокойствию и сидела, уставясь в одну точку, едва различая голоса, доносившиеся откуда-то издалека. В ее сознании маячил образ грубого, уверенного в себе человека, который пытался выяснить ее имя.

Наконец экипаж остановился перед роскошным домом тетушки Элиз. Рени отнесли прямо в спальню. Элиз послала за доктором и, убедившись, что Рени хорошо и уютно, спустилась вниз выпить чашку чая с четой Биглоу.

Элиз присела на краешек стула. Спина прямая, осанка — образец для подражания. Ей недавно исполнилось сорок пять, но выглядела она лет на десять моложе. Темные волосы стянуты в пучок на затылке, и, несмотря на строгость стиля, такая прическа очень шла ей. Карие глаза, выступающие скулы и маленький, но очень выразительный рот. Она была небольшого роста, чуть выше полутора метров, но прекрасно сложена. Одним словом, во всех отношениях милая, искушенная в житейских делах женщина. И майор Биглоу в очередной раз удивился, почему она никогда не была замужем.

— Разрешите, я налью вам чего-нибудь покрепче, майор. Как насчет виски?

— Это было бы очень кстати, мисс Фонтейн. Нам столько пришлось пережить!

— Пожалуйста, расскажите все по порядку, — попросила она, послав горничную за виски.

Фрида подробно рассказала о происшедшем на пристани, закончив монолог таинственным исчезновением незнакомца.

— Куда же он мог деться? — недоумевала Элиз.

— Не знаю. Честер вернулся, чтобы поблагодарить его, а он исчез. Он вытащил Рени прямо из-под копыт лошади.

— И вы даже не поговорили с ним?

— Нет, мисс Фонтейн. Рени разговаривала, но она сейчас в таком состоянии… и почти все время молчит.

— Не знаю, как вас и благодарить. Может быть, вы останетесь переночевать, а в казармы поедете завтра? — предложила Элиз.

— Спасибо, но мы должны быть там сегодня вечером. Приказ есть приказ.

— Пожалуйста, не пропадайте. Моя племянница, несомненно, захочет поблагодарить вас лично, а сейчас ей лучше отдохнуть. Приглашаем вас на ужин.

— Чудесно. Передайте, пожалуйста, Рени, что она может всегда рассчитывать на нашу помощь.

— Спасибо еще раз, — сказала Элиз на прощание.

Она послала экипаж, чтобы отвезти их на пристань, а на обратном пути захватить вещи Рени. Элиз беспокоило самочувствие племянницы; она велела горничной подняться наверх и позаботиться о Рени. Сама же пошла проводить чету Биглоу.

Потом приехал доктор Монтгомери. Осмотрев больную, он сообщил:

— Элиз, ваша племянница очень мила. Через несколько дней она поправится. У нее сильное растяжение, и она, должно быть, ударилась головой во время падения, но ничего серьезного.

— Можно мне пойти к ней?

— Конечно. Только пусть она полежит два-три дня. Ей нужен хороший отдых.

Элиз не спеша поднялась наверх. Мысль о том, как встретит ее Рени после десятилетней разлуки, не давала ей покоя. Она тихо постучала и вошла в просторную спальню.

Рени лежала в кровати под стеганым ватным одеялом. Лицо у нее было по-детски простодушное. Чистые волосы заплетены в косу и заколоты наверху. Большие круглые глаза следили за каждым движением тетушки. Элиз отпустила горничную.

— Дорогая моя, — улыбнулась она и села на стул рядом с кроватью, — какое захватывающее начало, не правда ли?

— Да, тетя Элиз, — ответила Рени кротко.

— Доктор велел тебе полежать в постели несколько дней, и ты быстро поправишься.

— У меня только голова еще немного кружится.

— Лежи спокойно, и все пройдет. — Элиз взяла ее за руку и поцеловала в щеку. — Отдыхай. Мы еще успеем наговориться.

Уходя, она еще раз взглянула на Рени и улыбнулась.

— Ты славная. Поговорим завтра. Теперь ты должна выспаться. Я приду проверю.

— Хорошо, тетя Элиз.

Рени завернулась в одеяло и благодарила тетю в душе за то, что она не задавала лишних вопросов.

— Тетя Элиз!

— Да? — стоя у двери, отозвалась она.

— Спасибо.

— Не за что. Отдыхай! — И тетя Элиз тихо вышла из комнаты.

Рени закрыла глаза. Ей казалось, что все невзгоды и тревоги остались позади. Ей здесь будет хорошо, тепло, уютно и спокойно. Но вдруг глаза сами открылись. Что он спросил? Все перепуталось в голове. Ах да, он хотел выяснить, кто она. Да, именно это. «Хорошо, что я ничего не рассказала ему, у него был такой неподобающий вид. Уж точно, он бы не понравился папе или тете Элиз». Засыпая, она думала о низком, странно волнующем голосе и сильных руках, которые спасли ее от гибели.

Глава 3

Взобравшись по сходням широким уверенным шагом, он прищурил глаза и посмотрел вокруг.

— Где капитан? — прогремел он.

— Последний раз я его видел наверху.

Он проворчал что-то в ответ и зашагал вверх через две ступеньки. Проходя мимо каюты, услышал голоса и в одном из них узнал голос Джима Уэстлейка. Он прошагал дальше, взглянул на портрет хрупкой белокурой девушки и вошел в салон, с силой хлопнув дверью.

— Двойное, Олли! Джим, как ты, черт возьми? — Маршалл, расслабившись, плюхнулся на стул рядом со столом, за которым сидел его младший брат.

Олли, буфетчик и старый друг семьи, тотчас принес ему двойное виски.

— Неважно себя чувствуешь, Марш? — Он показал на его промокшую одежду.

Маршалл засмеялся и швырнул в буфетчика мокрую шляпу.

— Я в полном порядке! Но после этого будет еще лучше! — Он осушил одним махом половину стакана и вздохнул, откинувшись на спинку стула и вытянув вперед длинные ноги.

— Когда ты вернулся? — спросил Джим, оглядывая брата.

— Я приехал на новом жеребце рано утром. Пэки встретил меня и отвез домой. Уверен, отцу понравится. Самый лучший жеребец из всех, что мне попадались в последнее время.

— Отец думает, будто ты ездил по делам?

— Да. Я попросил Пэки спрятать коня на северном выгоне, но, если погода не улучшится, нам придется подарить его раньше, может быть, сегодня вечером, раз уж ты здесь.

— Мне это подходит. Я ведь буду здесь только до пятницы, потом поплывем обратно. Я заключил контракт на перевозку груза в Мемфис, и он должен быть отправлен не позднее субботы.

Олли стоял за стойкой бара и убирал посуду. Только доверь этим двоим подобрать отцу подарок к шестидесятилетию, подумал он с улыбкой. Олли работал у Уэстлейков вот уже тридцать лет и знал эту семью как нельзя лучше. Он не переставал удивляться, как могли два мальчика, воспитывавшиеся в одинаковых условиях, превратиться в совершенно разных людей.

С раннего детства их обучали работе в речном порту. Позднее они помогали отцу в укреплении дела, которое теперь так успешно развивалось. Но впоследствии Джим заболел рекой, а Маршалл делал успехи в изучении права и с головой ушел в науку. Он занимался практикой более пяти лет и был на хорошем счету в городе. Джим посвятил себя пароходству, получая знания из самых разных источников. Четыре года назад отец вручил ему «Элизабет Энн», и он стал капитаном. Джим был падок на женщин, и они отвечали ему взаимностью. Маршалл же относился к представителям слабого пола довольно серьезно. Однажды, несколько лет назад, он женился и поселился в этих краях. У его жены было такое же имя, какое носит теперь этот пароход. Они прожили вместе совсем недолго — к сожалению, она вскоре умерла.

Олли наконец закончил работу, вышел из-за стойки и приблизился к молодым людям.

— Я сейчас ухожу, Джимми.

— Хорошо, Олли. А почему бы тебе не прийти к нам на день рождения? Уверен, отцу будет приятно.

— Неплохая идея, Джим, — согласился Маршалл.

— Конечно. В котором часу?

— Сегодня в половине седьмого. Я не хочу держать лошадь всю ночь на улице.

Олли отправился в город встретиться со старыми друзьями.

Маршалл налил себе еще виски, уселся на стул, положив локти на стол. Джим оглядел его внимательно.

— Что случилось? Не слишком ли рано ты набрался?

— Не знаю. Не спал всю ночь… — Он замолчал, устало уронив голову. — Сегодня на пристани чуть не произошла трагедия.

— Что такое? — Джим насторожился. — Кто-нибудь пострадал?

— Слава Богу, нет. Я как раз подоспел вовремя. — Он снова замолчал и отпил еще несколько глотков. — Молодая девушка поскользнулась и упала… Чуть не попала под лошадь. Я успел схватить ее.

— Так ты просто герой! — усмехнулся Джим, немного успокоившись.

— Это еще не все, — с трудом выдавил Маршалл. — Если б я не был смертельно пьян… то мог бы поклясться… — Он медленно покачал головой.