Рени засмеялась, решив, что Джордж ее разыгрывает.

Вскоре они услышали топот копыт. Дорри выбежала навстречу. Джордж оказался прав: Джим вошел, увешанный яркими свертками. Широко открыв глаза, Рени следила, как росла куча подарков под елкой.

— Дорри, помоги мне вот с этим, — позвал сестру Джим, после того как поцеловал мать и выпил чашку бодрящего кофе.

Все завороженно следили за сортировкой подарков. Рени изумилась их огромному количеству специально для нее.

— Неужели это все мне? — удивленно посмотрела она на Маршалла.

Он кивнул с улыбкой и начал раскрывать коробки. Везде валялись обрывки разноцветной оберточной бумаги. Дорри первая рассмотрела свои подарки и захлопала в ладоши.

— Никогда у меня не было такого веселого праздника, но, думаю, все еще впереди.

Рени смеялась от души. Она поблагодарила Джима за расписную шаль, Джорджа и Марту за шкатулку из палисандрового дерева, Дорри за маленькое резное зеркальце.

— А где остальные вещи, Джим?

— Я оставил их в холле, Марш. Одну секунду, сейчас принесу.

— Какие вещи? — поинтересовалась Рени.

— Ты думаешь, я забыл про подарок?

— Но..

В этот момент вошел Джим с охапкой всевозможных свертков. Рени выбрала самую большую коробку и открыла ее. Внутри лежало необычайной красоты вечернее бархатное платье. С глухой застежкой и длинными рукавами, изумрудное, с кружевами цвета слоновой кости, с маленькими перламутровыми пуговицами впереди.

— Марш, оно великолепно! Мне не терпится его надеть.

— Ты наденешь его сегодня вечером, ведь оно праздничное.

Рени с восторгом обняла мужа и аккуратно уложила платье в коробку. Маршалл передал ей следующую, в которой лежал длинный, свободного покроя абрикосовый пеньюар, украшенный атласными лентами такого же цвета. Рени провела рукой по гладкому шелку и страстно посмотрела на Маршалла. Как бы ей хотелось сейчас надеть пеньюар, чтобы соблазнить этого человека. Последняя коробка была совсем маленькая.

— С любовью, — прошептал Маршалл.

Облокотившись на него, Рени осторожно приоткрыла крышку и вскрикнула.

— О Боже!

Внутри лежало кольцо с изумрудами и бриллиантами. Она подняла на Маршалла полные слез глаза.

— Я ведь не дарил тебе кольцо в день помолвки, — просто сказал он и надел его ей на палец.

Она нежно поцеловала Маршалла; все были восхищены такими знаками внимания и любви.

После обильного завтрака каждый отправился в свою комнату, и Рени обрадовалась, что теперь может немного отдохнуть.

— Твоим понравились наши подарки?

— Отец с Джимом остались довольны ружьями, маме, я думаю, понравились книги, а Дорри всегда любила новые вещи.

— Я очень рада за них. — Рени подошла к большому шкафу и украдкой вынула оттуда маленький сверток. — Я не забыла про тебя, дорогой.

Она протянула мужу драгоценный сверток. Маршалл совершенно не ожидал этого.

— Как? Ты же никуда не выходила последнее время?

— Я непременно хотела, чтобы у тебя это было, — улыбнулась Рени.

Маршалл стал потихоньку распаковывать сверток, изредка поглядывая на Рени и пытаясь по выражению ее лица понять, что внутри. Сняв последнюю бумагу, он увидел коробочку для ювелирных изделий. Открыл ее. Там лежали карманные часы Роджера Фонтейна.

— Ты уверена, что правильно поступаешь?

— Абсолютно. Теперь ты владеешь Леманом, значит, они твои.

Он крепко обнял ее и поцеловал. Подарок чрезвычайно тронул его. Рени и не ожидала такой реакции.

Позднее приехали Элиз с Эланом, тоже увешанные подарками. Элиз привезла подарок и для малыша — в надежде, что, когда он родится, откроет его сам.

Рени выглядела очаровательно в новом платье. Она была поражена, что оно оказалось ей впору. Сочный зеленый цвет делал ее глаза еще выразительнее, и они сверкали так же ярко, как кольцо на пальце.

Ужин был роскошный. Жареная свинина с креольским соусом и рисом, запеченный картофель, фаршированные грибы и различные пироги и пирожки на любой вкус — с мясом, орехами и лимоном. Порядком насытившись, все вышли в гостиную полюбоваться елкой.

— Какой чудесный день получился! — воскликнула Дорри. — Не хватает только снега.

— А мне он совершенно не нужен, — засмеялась Рени, и Элиз согласилась с ней.

Марта играла на фортепьяно, и, как всегда в этот день, хором пели рождественские гимны.

Вечер подошел к концу. Усталые, полные приятных впечатлений, они пожелали друг другу спокойной ночи.

Утро выдалось мрачное и дождливое. Сильные порывы холодного ветра ударяли в окна. Маршалл и Рени долго нежились в кровати, не решаясь покинуть теплую постель. Маршалл погладил упругий живот, и тут же в ответ последовал толчок изнутри.

— Он что-то буянит сегодня, — усмехнулся Маршалл.

— Лучше бы он это делал в соседней комнате, а не у меня в животе, — засмеялась Рени.

— Тебе больно, когда он брыкается?

— Совсем нет. Наоборот, приятно сознавать, что он жив и здоров.

Маршалл поцеловал ее, выпрыгнул из кровати и стал натягивать брюки.

— Ужасная погода, — сказал он. — Почему бы тебе не остаться здесь в тепле, а я попрошу Сару принести тебе завтрак сюда.

Новый порыв ветра и ледяные капли ударили по стеклу. Рени по самые глаза натянула одеяло.

— Замечательно. Буду ждать ее здесь. Последнее время я очень плохо сплю.

— Кошмары снятся?

— Нет, просто чувствую себя неспокойно. Удивительно, что я тебя не разбудила ночью.

— Спал как сурок.

— Немудрено — в тебе столько энергии.

— Приду попозже, — объявил он уже у двери. — А ты лежи сколько хочешь. Я попрошу маму и Элиз навестить тебя.

— Хорошо. — Рени забилась под одеяло как в гнездышко.

Элиз и Элан уехали рано, решили по пути домой завернуть к друзьям. А Марта и Дорри забавляли ее оставшуюся часть дня рассказами о прошедших праздниках. Рени встала только к ужину. Она чувствовала необычную тяжесть во всем теле.

Приближался Новый год. Всех Уэстлейков пригласили в Виндлэнд. Рени была счастлива провести вечер наедине с мужем. Они допоздна сидели в гостиной, читали и играли в триктрак. Наконец-то Маршаллу удалось выиграть, и он не скрывал своей гордости.

— Хвастовство — это грех, — насмехалась над ним Рени.

Все началось с маленького толчка рано утром. Рени проигнорировала его, приняв за небольшой дискомфорт. Но теперь, когда она подошла к кровати, ее пронзила боль, похожая на судорогу. Она замерла на мгновение, ожидая продолжения. И действительно, боль повторилась. Хорошо, что Маршалл не видел ее сейчас. Он бы волновался, а это ни к чему. Рени поднялась наверх и стала раздеваться с помощью горничной. Боль повторилась снова. Сара поняла, в чем дело.

— Пришло время, — уверенно заявила она.

— Надо позвать доктора?

— Нет, мэм, еще рано. Иногда первый ребенок появляется на свет очень медленно.

— Хорошо, — согласилась Рени, доверившись горничной. — Не будем пока говорить Маршаллу. Он внизу. Думаю, не стоит его беспокоить.

— Да, мэм. — Она уложила Рени поудобнее.

Через час боль усилилась, и Рени разволновалась не на шутку.

— Пожалуйста, позови Маршалла.

Через несколько минут ничего не подозревавший Маршалл вошел в комнату.

— Ты звала меня?

— Твой сын. — Она попыталась улыбнуться и скривилась от боли, когда началась очередная схватка. — Надо скорее позвать доктора.

Маршалл побледнел.

— Ты уверена?

— Да, любимый. Схватки стали регулярными.

— Я тотчас же пошлю. Полагаю, доктор Александр сейчас в Виндлэнде.

Он выбежал из комнаты и вскоре вернулся. Пододвинул стул к краю кровати и плюхнулся на него устало.

— Доктор Александр велел тебе расслабиться и ждать. Схватки еще не очень сильные. Тебе удобно?

— Да.

Как будто ей в ответ схватки усилились и стали продолжительнее. Она задохнулась, когда одна из них пронзила ее насквозь. Поймав на себе встревоженный взгляд Маршалла, Рени выдавила улыбку.

— Не волнуйся, все будет хорошо.

— Знаю. Попытайся передохнуть. Если врач не на вечере, то мама уж точно там и приедет сразу же, как только получит известие.

Рени кивнула. Горничная суетилась: постоянно входила и выходила, приносила чистое постельное белье. Она переодела Рени в более подходящую для родов рубашку. Прошло больше часа, когда они услышали шум подъезжающего экипажа. Маршалл подбежал к окну, а затем ринулся вниз, чтобы встретить доктора Александра с чемоданчиком. За ним семенила Марта.

— Она наверху?

— В спальне. Я провожу вас, — предложил Маршалл.

Увидев их, Рени немного успокоилась. Маршалл подошел и взял ее за руку.

— Все в порядке? — спросил он с тревогой.

— Думаю, да, — ответила она. — Здравствуйте, доктор Александр. Извините за беспокойство.

— Не стоит переживать из-за этого, Рени, — улыбнулся доктор. — Меня младенцы интересуют гораздо больше, чем застолье.

Рени хотела тоже улыбнуться, но началась сильная схватка, и она вцепилась в руку Маршалла.

— Доктор, — сказал Маршалл настойчиво, — разве нельзя дать ей чего-нибудь болеутоляющего?

Доктор Александр посмотрел на бледное лицо Рени.

— Мистер Уэстлейк, найдите свою мать и попросите ее подняться сюда.

— Но… — Маршалл не хотел оставлять Рени.

— Не волнуйтесь. Я позабочусь о ней. — Доктор Александр улыбнулся.

Маршалл посмотрел на Рени, кивнувшую ему головой, поцеловал ей руку и быстро вышел из комнаты. Марта все еще была в холле внизу, она давала указания прислуге, поднятой на ноги всеобщим возбуждением.

— Отец, Джим и Дорри скоро будут здесь. Я приехала с доктором, чтобы помочь ему в случае необходимости, — сообщила она сыну.

— Рад, что ты здесь. Доктор хотел тебя видеть. — Маршалл бросил обеспокоенный взгляд наверх.

Марта стала подниматься по ступенькам, Маршалл за ней.

Доктор почувствовал явное облегчение, когда Маршалл удалился.

— Теперь посмотрим, как у вас дела, — обратился он к Рени.

Она молчала, пока он ее осматривал.

— Придется еще немного потерпеть. Когда начались схватки?

— Ближе к вечеру. Сначала мне не было больно, но час назад…

— Все хорошо. Сейчас расслабьтесь. Миссис Уэстлейк побудет с вами несколько минут, — сказал он и вышел из комнаты.

— Как она? — спросила Марта, встретив доктора в холле.

— Прекрасно, но ребенок появится не сразу. Мистер Уэстлейк, почему бы вам не пройти к ней, пока мы с вашей мамой не выпьем по чашечке горячего кофе?

Они спустились вниз, а Маршалл стремглав бросился к Рени.

— Что он сказал? — спросила она.

— Пройдет немного времени, прежде чем родится ребенок, вот и все. Тебе что-нибудь нужно? — спросил Маршалл участливо.

— Нет. Если бы не схватки, все было бы хорошо.

Они сидели молча, ожидая следующей со страхом и возбуждением.

— Наверное, он будет таким же красивым, как ты? — сказала Рени, когда боль утихла.

— Кто? — Маршалл напряженно пытался сообразить.

— Твой сын!

— Моя дорогая, наш первый ребенок с таким же успехом может оказаться и девочкой, но кто бы он ни был, для нас он будет самым лучшим.

— Точно. — Она засмеялась, и тут же новая волна боли захлестнула ее.

Доктор Александр и Марта вошли в комнату и, не слушая возражений Маршалла, выставили его.

— Пойди посмотри, не появился ли отец. Я слышала, как подъехала карета, — бросила Марта через плечо.

Маршалл минуту смотрел в оцепенении на захлопнувшуюся дверь; услышав голоса внизу, пришел в себя и спустился вниз встречать отца.

— Что нового? Ребенок еще не родился? — спросил Джордж.

— Нет, доктор сказал, еще рано…

— У меня есть некоторый опыт в таких делах, — продолжал Джордж. — Мы ничем не можем помочь, поэтому давайте сядем и будем ждать.

Положив руку на плечо сына, он почти силой повел его за собой в кабинет. Джим и Дорри многозначительно переглянулись и пошли следом за отцом.

Джордж говорил без умолку, пока не заметил, что его никто не слушает. Маршалл стоял возле камина, устремив взгляд на желтые языки пламени, Дорри и Джим увлеклись игрой в триктрак. Усмехнувшись себе под нос, Джордж налил в бокал бодрящего напитка и сел ждать появления своего первого внука.

Прошло несколько часов. Рени металась от боли. А что же будет, когда она начнет рожать? Трудно было представить. Воды отошли, схватки стали регулярными и сильными, а промежутки между ними сократились до минимума.

— Я боюсь, — шепнула она Марте.

— Подумай о том, как здорово держать на руках собственного ребенка. Терпеть осталось совсем недолго, судя по всему.

Рени едва успела улыбнуться, как схватка возобновилась. Она попыталась дышать так, как велел доктор, но стало еще больнее. Когда наконец боль утихла, она устало откинулась на подушки. Доктор Александр осмотрел ее и, кажется, остался доволен. Рени хотела было спросить, чему он так радуется, но очередная схватка скрутила ее, и она стиснула зубы.

Когда дверь спальни приоткрылась, Маршалл бросился навстречу матери.

— Как она? Можно мне туда?

— Успокойся. Все идет хорошо. Еще немного. Я просто хотела посмотреть, как ты. Рени беспокоится о тебе.

— Да? Можно мне заглянуть хотя бы на минуту?

— Доктор запретил. Попытайся расслабиться. Я тут же сообщу тебе.

Они прошли в кабинет. Дорри спала на диване, Джим и Джордж дремали, сидя у камина.

— Хорошо, что поддерживаете Маршалла.

Джордж вскочил и поцеловал жену.

— Все идет нормально?

— Похоже, что да. Я решила вас проведать.

— Мы держимся. Дорри хватила слишком много пунша у Шено и сразу же заснула.

Марта подошла к дивану и получше укрыла дочь.

— Пойду наверх, а то Рени спохватится.

Проводив мать до спальни, Маршалл вернулся в гостиную в конце холла. Окна выходили на восток, и заря уже занималась. Начинался новый день. И, возможно, новая жизнь. Он присел на маленький диванчик и стал наблюдать, как облака меняют цвет, благодаря солнцу, постепенно выплывавшему из-за горизонта. Маршалл слегка отключился, но вдруг истошный крик Рени поразил его в самое сердце. Он быстро вскочил и побежал наверх, прежде чем крик успел стихнуть и в доме воцарилась гробовая тишина. Он добежал до спальни, опередив отца и брата.

Маршалл застыл на месте. Он вообразил, что она уже умерла или умирает. Разве он в силах выдержать такое? Ужасные мысли роились в голове, он не мог пошевелиться. Он не в состоянии был открыть дверь и взглянуть на то, что случилось с его женой. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем появились Джим, Джордж и Дорри. Все смотрели на него вопросительно.

Когда наконец дверь отворилась, все взоры устремились на Марту, которая вышла с маленьким теплым кулечком на руках. Ее лицо светилось такой радостью, что Маршалл готов был обнять ее.

— Как Рени? Могу я ее видеть?

— Она — прекрасно и он — тоже. — Она протянула ему сверток.

— Он? У меня сын?

Маршалл почувствовал, как к глазам подступают слезы, и устало прислонился к стене.

— Слава Богу! Я так волновался, — сказал он, держа в руках новорожденного.

— Ты сможешь войти, когда выйдет доктор. Я уверена, он захочет поговорить с тобой, но прежде я хочу взглянуть на внука.

Марта позвала остальных, осторожно приоткрыла одеяло и показала хрупкое тельце ребенка. Дверь открылась, Маршалл отдал сверток матери и повернулся к доктору.

— Мама чувствует себя хорошо. Она очень устала, но скоро придет в себя, — сказал он, пожимая руку Маршаллу.

— А ребенок?

— Здоровый мальчик. Все будет хорошо. Вы можете войти, но никаких волнений в ближайшие дни. Ей нужно восстановить силы.

Маршалл промычал что-то в знак согласия и вбежал в спальню, а доктор подошел переговорить с Уэстлейками. Маршалл вдохнул поглубже и робко подошел к кровати.

Рени лежала на подушках и выглядела восхитительно. Он наклонился и ласково поцеловал ее.

— Ты видел нашего сына?

— Он чудесный. Бабушка с дедушкой наглядеться на пего не могут.

Рени улыбнулась и усадила Маршалла рядом с собой. Вошли остальные члены семьи.

— Думаю, тебе очень хочется его подержать. — Марта передала младенца в руки мамы.

Рени засияла от радости, когда малыш закричал.

— Он замечательный, Рени, — произнес Джордж и поцеловал ее. — Сейчас мы вас оставим одних, чтобы вы могли как следует выспаться. Это была длинная ночь.

— Может быть, принести колыбельку и положить его рядом с нами? — спросил Маршалл, когда все ушли.

— Здорово придумал.

Маршалл притащил из детской маленькую кроватку и поставил рядом с большой кроватью. Он положил туда малыша, а сам подошел к жене.

— Как тебе понравился голос Роджера Фонтейна Уэстлейка?

— В честь папы? Замечательно! Спасибо.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Маршалл, довольный, что имя пришлось Рени по вкусу.

— Очень устала.

— Я тоже. Ты работала всю ночь, а из меня как будто все соки выжали, — засмеялся он.

— Ожидание всегда очень выматывает, так что нам досталось обоим. Но ради него стоило мучиться, как ты считаешь?

— Конечно.

— Ты побудешь со мной?

Маршалл улыбнулся. Он чувствовал и усталость, и необыкновенную радость одновременно. Он разделся. Рени вся затрепетала, увидев любовь в его глазах. Она призывно протянула руку вперед.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя. — Их губы страстно соединились.

Маршалл осторожно лег возле Рени.

— Я не потревожу тебя?

— Нет. Я хочу, чтобы ты был рядом.

— Чудесно. И мне этого хочется.

Чуть погодя их разбудило нежное попискивание Роджера. Они улыбнулись друг другу.

— Хорошо бы он всегда так тихо плакал, — сказал Маршалл, беря сына на руки. — Такой маленький, правда?

— Он скоро вырастет. — Рени взяла его из рук мужа.

Маршалл позвал Сару.

— Мне ужас как хотелось взглянуть на мистера Роджера, — сказала она возбужденно. — В детской его ждет птичка.

— Птичка? — удивился Маршалл.

— Кормилица, — пояснила Рени. — Я думаю, он тоже готов. — Она передала сына горничной.

Сара нежно заворковала над малышом.

— Я уложу его спать в детской, чтобы вы могли отдохнуть, миссис Рени, — сказала она, закрывая дверь.

— Спасибо, Сара! — крикнула Рени.

Она вздохнула па плече Маршалла, а он стал ее убаюкивать.

— Думаю, мы должны состряпать еще дюжину малышей прямо сейчас, — сказал он с притворной серьезностью.

Глаза ее заблестели.

— Делать их гораздо проще и интереснее, чем рожать.

— Не скажи! Что будет, если ты перестанешь меня соблазнять?

Рени засмеялась.

— Никогда. Я не хочу, чтобы повсюду ползли слухи, будто мой муж бегает за каждой юбкой в Новом Орлеане, а его жена превратилась в бесчувственную особу после рождения ребенка.

— Не волнуйся, дорогая. Да они и в подметки тебе не годятся.

— Спасибо. — Она поцеловала мужа.

— Это очевидная истина. Теперь полежи спокойно, чтобы я мог выспаться, иначе уйду в другую спальню.

— Хорошо. — Рени уютно устроилась подле мужа, и скоро они заснули.

Всю неделю Рени лежала в постели, но Роджер не страдал от недостатка материнской ласки. Дорри, Элиз и Марта наперебой выхватывали его друг у друга. Почти все время он спал. Но как только он делал едва заметное движение, Марта и Джордж подзывали зрителей. Все сходились во мнении, что он ни на кого не похож, и очень расстраивались по этому поводу.

Маршалл постоянно заглядывал в детскую, все свободное время проводил с сыном. Рени была счастлива, видя такую близость отца и сына, и частенько дремала вместе с ними.

Джим в этот раз мало видел Рени, А потому очень обрадовался, застав ее одну на балконе.

— Тебе не холодно? — заботливо спросил он, когда с реки подул прохладный ветерок.

— Немного. Но все равно приятно выйти ненадолго на воздух. Никогда не думала, что необходимо будет соблюдать такие строгие правила.

Джим засмеялся.

— «Элизабет Энн» вернется через несколько дней, и я собираюсь наконец-то заняться работой. Всегда рад тебя видеть; если надумаешь куда-нибудь отправиться на пару дней…

— С удовольствием, но, боюсь, я больше нужна здесь.

— Ты права. Я рад, что все закончилось благополучно. Ты заслуживаешь всего, чего сама хочешь от жизни.

— Спасибо, — тихо сказала Рени. — Ты удивительный человек, Джим Уэстлейк.

Он усмехнулся.

— А ты удивительная женщина.

Сара позвала Рени, и она ушла к своему малышу, оставив Джима одного.

Мужчины собрались в кабинете для обсуждения деловых вопросов.

— Мы с Эланом изучали отчеты о работе на плантациях за последние несколько лет, и вот к каким выводам я пришел, — сказал Маршалл.

— К каким же?

— Мне нужно вложить кое-какие деньги сюда, помимо Лемана. Еще один плохой урожай, и мы попадем в такие долги, из которых трудно будет вылезть. Чтобы сохранить платежеспособность, я собираюсь вложить деньги от моей практики в Сент-Луисе в какое-нибудь обрабатывающее предприятие. Что вы думаете по этому поводу?

— Мудро. Элан говорил мне, что многие семьи потеряли абсолютно все из-за плохого управления, — одобрил Джордж.

— Этого-то я и хочу избежать. Я многим обязан Элану, который научил меня управлять Леманом, и, мне кажется, вложения извне — единственно правильный путь.

— А политическая ситуация? Думаешь, что-нибудь изменится, если просто кричать в конгрессе? — заметил Джордж.

— Я внимательно слежу за этим с тех пор, как приехал сюда. Если они не будут осмотрительны, последствия могут оказаться очень плачевными. Из-за таких горячих голов вокруг эта дискуссия об отмене рабства может перерасти в борьбу. Вспомни прошлую весну, когда Самнер и Батлер подрались в сенате. А посмотри, что творится в Канзасе, сколько человек погибло из-за отмены рабства. С приходом к власти Бучанана, может быть, страсти улягутся.

— Он, я думаю, самый приемлемый кандидат. Будем надеяться, он не даст делу развалиться окончательно, — согласился Джордж.

— Куда мы можем в наше время вложить деньги? Не имеешь ли ты в виду железные дороги?

— Неплохая идея, — подхватил Маршалл. — Если, конечно, будет и дальше развиваться транспорт.

— Нет, туда мы вкладывать деньги не будем, — сказал Джордж, заметив гримасу на лице Джима. — Можно попробовать торное дело или, что еще лучше, военное снаряжение. На него всегда спрос.

— Вот и ответ. — Маршалл был удовлетворен.

— Я исследую этот многообещающий вопрос, когда вернусь домой.

Решение было принято, теперь они могли себе позволить немного выпить и расслабиться, к тому же обсудить и предстоящее крещение.

— Вы уже выбрали крестных? — спросил Джордж.

— Примерно. Все будет зависеть от их согласия, — объяснил Маршалл.

— Да? Кто же они? — поинтересовался Джим.

— Один из них — это ты, братец. Не возражаешь? — Маршалл улыбнулся.

С минуту Джим молчал.

— Почту за честь.

— Прекрасно, скажу Рени. Крещение состоится в ближайшее время. Рени послала записку священнику в Новом Орлеане. Это друг ее отца. Он прибудет на церемонию.

— Замечательно. Не знаю только, стоит ли везти ребенка в город, он еще такой маленький, — забеспокоился Джордж. — А кто же будет крестной матерью?

— Мы остановили выбор на Элиз, но Рени еще не говорила ей.

— Дай мне знать за несколько дней, чтобы я смог договориться с Олли. Он подготовит пароход.

Они выпили за здоровье нового крестного отца и пошли сообщить Рени о согласии Джима.

Рени получила ответ от отца Дюваля, крещение должно состояться через три недели. Элиз очень обрадовалась, что ее выбрали крестной матерью, и сразу же согласилась. Марта и Дорри взялись за организацию этого события, освободив Рени от хлопот, — пусть побольше отдыхает и набирается сил. Джим вернулся к своей работе, а Джордж с Маршаллом стали обсуждать деловые планы с Эланом. Дни проходили за днями. Рени большую часть времени проводила с сыном, умиляясь каждому его движению и мимике.

Отец Дюваль прибыл за день до церемонии, чтобы встретиться со своими старыми друзьями — Рени и Эланом. Целый вечер они проговорили, вспоминая давние времена, когда был жив Роджер, и мечтая о славном будущем нового поколения.

Обряд состоялся вечером следующего дня, когда маленький Роджер проснулся. Одетый в рубашку для крещения, которую надевал еще его отец, он громко и энергично протестовал, размахивая ручками и ножками. Джим и Элиз держали его на руках в течение всего обряда и с облегчением вздохнули, когда он наконец заснул. Маршалл и Рени отнесли его в кроватку и вернулись к гостям. Подходя к детской, Маршалл обнял Рени.

— Весь день мечтал об этом, — прошептал он.

— Ну и что же?

— Не было времени. Ты нагрузила меня столькими делами, что и минуты свободной не оставалось.

— А теперь? — спросила она, прижимая его голову к себе.

Маршалл крепко обнял ее и прижался губами к ее губам. Весь прошедший месяц ему приходилось сдерживать себя, а это было нелегко, но сегодня он посмотрел на нее другими глазами, и в нем проснулась дремлющая сила. Рени очень быстро вернула прежнюю форму. Он часто думал, почему не догадался переехать в комнату для гостей, пока она снова не станет прежней Рени. Это было совершеннейшим мучением — видеть, как она раздевается каждый день на его глазах, и не сметь подойти, когда ее тело требует любви. Теперь она приникла к нему, и он понимал без слов, что она желает его. Но он отстранил ее.

— Наши гости, мадам.

Мечтая снова оказаться в его объятиях, Рени шагнула ближе.

— Они подождут.

— Они могут подождать, но я, оказавшись в твоих объятиях хотя бы еще минуту, уже не смогу. — Он быстро поцеловал ее и открыл дверь в холл. — Потом, любимая, потом…

Хотя вечер прошел замечательно, для Рени, страдающей без прикосновений Маршалла, время тянулось бесконечно долго. Весь вечер он не спускал с нее глаз, и ей это нравилось, особенно потому, что она догадалась надеть самое обольстительное платье. Наконец попрощались с последним гостем и остались наедине. В камине потрескивали поленья, и, пока Рени подсаживалась поближе к огню, Маршалл налил коньяку.

— Я помню, как ты сделал это впервые, — сказала Рени, принимая из его рук бокал.

— Я тоже.

Он встал и наглухо запер дверь.

— Помню, как ты впервые сделал и это. — Она улыбнулась, предвкушая продолжение.

— Чудесно. — Его глаза потемнели от долго сдерживаемого желания. — Надеюсь, ты не забыла, что было потом?

— Да?.. — Она изобразила смущение. — Может быть, ты мне напомнишь?

Она поставила бокал на стол и подошла к нему. Они стояли обнявшись, пока он бережно не отнес ее на диван. Они нетерпеливо помогали друг другу раздеться. Их никто и ничто сейчас не сдерживало, и страсть переполняла их до краев. Маршалл был нежен и требователен, он доводил ее до исступления, и она вновь ощутила воскресшее чувство обладания им. Души и тела их переплелись, и они верили, что впереди их ждет чудесная жизнь под теплым луизианским небом.