Глава 28

Получив весточку от Джима, Джордж и Марта были несказанно рады возможности поехать к Рени. Дорри вся светилась, предвкушая встречу с подругой. Они покинули Сидархилл и отправились в Леман на «Старбеле».

С борта парохода Дорри любовалась красотой Луизианы, морем благоухающих цветов. А когда «Старбель» причалил к берегу, она была покорена старым и вечно молодым, роскошным Леманом.

Посланный за гостями экипаж быстро доставил их в усадьбу. У белого величественного дома среди магнолий и кизиловых деревьев их встречали Рени, Элиз и Джим. Животика пока не было видно, и в траурном платье Рени выглядела еще более стройной и высокой. Марта поспешила обнять невестку, глаза ее наполнились слезами. Рени показала гостям комнаты, где они могли отдохнуть с дороги.

— Теперь понятно, дорогая, почему ты так рвалась домой, — сказала Марта, войдя в отведенную им с Джорджем спальню. — Как здесь мило.

— Да, у нас все в порядке. А теперь, когда у дяди Элана и Элиз серьезные намерения, дела и вовсе пошли на лад.

— Элан и Элиз? — изумилась Марта. — Как замечательно!

— Они были очень близки много лет назад и теперь, так сказать, вновь разожгли угаснувшее пламя любви. — Рени засмеялась. — Я пыталась поженить их с тех пор, как приехала сюда. А они все никак не могли решиться. Вот я и приберегла эти новости к вашему приезду.

— Чудесные новости!

Рени предложила им отдохнуть и отправилась в свою комнату немного вздремнуть перед ужином. Ей уже стало труднее весь день проводить на ногах. С каждым утром она вставала все позже и позже, да и днем ее то и дело клонило ко сну. Доктор настаивал на частом отдыхе, а Элиз и Джим строго следили за выполнением его рекомендаций.

Рени никак не могла уснуть, она вспоминала разговор с Элиз о ее прежних отношениях с Эланом.

Однажды после завтрака они стояли на балконе, наслаждаясь прохладным ветерком с реки.

— К этому не сразу привыкнешь, — заметила Элиз.

— К чему?

— Очень большая влажность и жара! Напоминает август в Сент-Луисе, а на самом деле лето только начинается.

Рени улыбнулась.

— Ничего не остается, как все время отдыхать. Только так можно пережить лето в этих краях.

— Папа всегда увозил нас севернее Нового Орлеана, когда наступала нестерпимая жара и можно было подхватить лихорадку.

— Вы знали Элана тогда?

— Да. Они с твоим отцом дружили еще с детства.

— Он вам нравился?

Вопрос застал Элиз врасплох, и она покраснела.

— Конечно, он всегда был приятным человеком, истинным джентльменом, — призналась она с горечью.

— Вы смущены. Наверное, любили его?

— Нет необходимости обсуждать это.

— А вот и есть.

Элиз никак не могла понять, к чему клонит племянница.

— Почему?

— Я просто хочу знать, что произошло на самом деле и почему вы переехали к бабушке Сент-Совин.

— Я уже говорила.

— А я ни одному слову не поверила, — не унималась Рени. — Такой красавице трудно не выйти замуж. А Элан, он ведь тоже не женился! Вы любили друг друга?

Этот допрос уже начал надоедать Элиз, но она лишь вздохнула.

— Думаю, теперь это не имеет никакого значения. Столько лет прошло… Я была такой молодой и наивной тогда. Я любила его, а он любил меня или по крайней мере мне так казалось. Он сделал мне предложение, и я согласилась.

— Это же здорово!

— Я тоже так думала. Но прежде чем он переговорил с моим отцом, выяснилось, что он уже помолвлен с Селестой Бове.

— Неужели?

— Я пошла с подругой в магазин и там услышала, как Селеста говорила об этом своей матери… Большего унижения я никогда не испытывала.

— Какой ужас! И что вы сделали?

— Я уехала на север. Я была слишком молода, чтобы принять удар с достоинством, и сбежала.

— Элан пытался остановить вас?

Элиз посмотрела на Рени печальными глазами.

— Он писал, но я отсылала письма назад.

— Вы не дали ему возможности объясниться?

— Нет. А зачем? Он просто использовал меня… Никогда не прощу ему…

— А вам известно, что произошло на самом деле?

— Я знаю… — начала она.

— Нет, вы не знаете.

— Что?

— Элан все мне рассказал. Хотите послушать?

Элиз пришла в негодование. Значит, Рени совсем не случайно завела этот разговор! Гордая и неприступная южанка посмотрела на племянницу с осуждением.

— Я помню все, что услышала в тот день. Думаю, разговор слишком затянулся. Извини, но меня ждут дела…

Элиз энергично повернулась и поспешила покинуть балкон.

— Он все еще любит вас! — крикнула Рени. — И всегда любил.

Элиз остановилась.

— Если это так, зачем… Вся жизнь прошла…

— Только такие, как дядя Элан, могли выдержать это. Он писал вам целых шесть месяцев, а вы не дали ему возможности объясниться.

— Понимаю, — сказала она холодно.

— Не считаете ли вы странным, что он не женился на той девушке, если они действительно были помолвлены? — Рени видела, как изменилось тетино лицо. — Это все из-за его отца. Он задолжал огромную сумму Бове, и тот предложил ликвидировать долг, если Элан женится на его дочери.

— И что это доказывает?

— Как что? Да если бы он любил ее, то непременно женился. Вместо этого он занялся плантациями в Виндлэнде, и довольно успешно. За два года он выплатил весь долг, а Виндлэнд теперь процветает. Его отец умер вскоре после вашего отъезда, поэтому он не мог уехать. Он писал. Он был в отчаянии, потому что не получал ответа, он даже посылал папу поговорить с вами, так ему было тяжело.

Элиз, побледневшая и растерянная, подошла к племяннице.

— Он любит вас, — повторила Рени.

— Разве это возможно? Столько лет прошло…

— Возможно.

Они молча смотрели, как медленно течет в реке вода, и каждая думала о нелепости свершившегося. Из-за какого-то недоразумения все эти долгие годы они жили в разлуке, хотя могли быть счастливы вместе.

Элиз смахнула слезы горечи и досады.

— Пойду немного отдохну, — сказала она.

Рени еще несколько минут стояла на балконе и радостно улыбалась.

Отношения между Элиз и Эланом заметно изменились. Рени старалась почаще оставлять их наедине. А после совместной поездки в Виидлэнд они решили пожениться. Наконец-то они нашли свое счастье! Рени повернулась на другой бок и положила руку на живот.

Когда она проснулась, жара была в самом разгаре. Обычное явление для южного лета. Как хорошо, что окна комнаты выходят на восток и прямо на реку, это немного спасало от духоты. Рени потихоньку встала, подошла к умывальнику и освежилась прохладной водой из кувшина. Теперь она вновь будет вместе с Уэстлейками. Они столько сделали для нее, пока она жила в Сент-Луисе! Это по-настоящему родные для нее люди. И вдруг она явственно увидела улыбающееся лицо Маршалла в тот последний день на пикнике. Загорелый, сильный, самый красивый человек на свете. Отчаяние с новой силой захлестнуло ее. Но она вспомнила, что носит под сердцем его ребенка. Не важно, сын это или дочь. В этом ребенке теперь главный смысл ее жизни, и она сделает все возможное, чтобы вырастить его в любви и согласии с семейными традициями.

Измученная бесконечными думами, она позвонила горничной; Сара помогла ей надеть черное летнее платье. Как бы Маршалл расстроился! Он ненавидел эти унылые наряды. Она тяжело вздохнула и спустилась к Уэстлейкам.

— Вам удалось отдохнуть? — спросила она, войдя в спальню.

— Да, дорогая, спасибо, — с необыкновенной теплотой сказала Марта. — У тебя есть пара свободных минут? Джордж и Дорри ушли, Элиз в саду, а мне бы хотелось поговорить с тобой.

— Конечно, сколько угодно. Я так счастлива, что вы приехали. Мы ведь родные, правда, Марта? — Рени улыбнулась.

Она устроилась в кресле, а Марта села на кровать и открыла небольшой чемодан.

— Рени, я привезла эти вещи не для того, чтобы расстроить тебя. Я думаю, они важны для тебя.

— Что это?

— Вещи Маршалла. Они теперь по праву принадлежат тебе.

Рени охватил ужас.

— Но он ваш сын. Вы можете так легко расстаться с ними?

— Мне кажется, его жена и ребенок имеют право на них. Ты понимаешь, у тебя нет даже его портрета. Твой ребенок не будет знать, как выглядел его отец!

— Марта, вы просто замечательная! — Рени обняла ее, и они заплакали.

Немного успокоившись, они с любовью стали рассматривать каждую вещь. Важные бумаги, маленький портрет всей семьи, когда они были гораздо моложе, небольшая фотография Маршалла с Элизабет, сделанная скорее всего на свадьбе, еще одна, более поздняя, его фотография. Марта отдала Рени драгоценности, принадлежавшие Маршаллу, и несколько книг, которые были ему дороги, одна из них — стихи Байрона…

— Кое-что осталось в Сидархилле… Если будет сын, я привезу тебе… его оружие… — Голос Марты задрожал. — Понимаешь, Рени, я не верила в его гибель до тех пор, пока Джон Рэндольф не рассказал о Магвире. Мне и сейчас трудно поверить, что такой жизнелюбивый человек, как мой сын, может быть… мертв.

— Я знаю, Марта. Я и сама не верю. Джим старался сообщить мне как можно мягче, и все равно это было потрясение для меня. Даже сейчас мне иногда кажется: вот оглянусь и увижу его.

Они снова аккуратно упаковали вещи, и Рени отнесла чемодан в свою комнату, чтобы еще раз посмотреть на них в одиночестве. Она вынула его последнюю фотографию и положила на маленький столик у кровати. Какой он здесь беззаботный! Рени долго смотрела на портрет, а потом вышла из комнаты.

Глава 29

Он устал от езды верхом, устал от всего, но мозг работал четко. Он подъезжал к Сент-Луису. Нужно было пробраться в контору незамеченным, чтобы привести себя в порядок. Ничто не должно ему помешать осуществить задуманное. Он обязан свести счеты с Джулианой, и это будет последний удар в ее жизни. Стиснув зубы, он думал о том, что будет с ним, когда он прикончит ее. Хотя не было документального подтверждения ее участия, он знал об этом из первых уст, от Магвира. Семья поймет его желание отомстить. И даже если он погибнет, большой беды не будет. Ради чего жить? Мрачные мысли не покидали его всю дорогу до города. И настроение было им под стать. Только поздно вечером Маршалл подъехал к конторе. Слава Богу, стояла кромешная тьма. Густая, длинная борода, которую он отрастил за последние дни, изменила лицо. Он небрежно спешился и, привязав лошадь, направился к двери. Странно, дверь оказалась запертой. Никаких объявлений. Он обошел кругом и попытался открыть заднюю дверь, но безуспешно. Протерев маленькое пятнышко на стекле, он увидел, что все его личные вещи исчезли. Как будто он вообще никогда не существовал. Неприятно заныло внутри. Никогда не существовал. Прекратил существование. Мертв. Он стоял в растерянности. Наверное, нужно вернуться к родителям. Туда, где его любят и ждут. Нет! Он не мог вот так просто оставить Джулиану в покое. Руки ее в крови. Как будто она лично нажала на курок. Возможно, он бы и простил ей то, что они сделали с ним, но смерть Рени — на ее совести, и этого вынести он уже не мог. Немного постояв в темноте аллеи, Маршалл решил сначала поехать к Элиз. Он знал, что это будет мучительно, но там по крайней мере он сможет укрыться до встречи с Джулианой. К тому же у Элиз не будет времени связаться с родителями или Джимом. Никто не остановит его. Уверенным шагом он подошел к лошади и поскакал к Элиз. Там его ждало еще большее разочарование: дом тоже был закрыт. Вокруг никого не было, даже прислуги. Проклиная всех и вся, Маршалл вернулся в порт, купил новую одежду и пошел в баню помыться. Как он благодарен Мэтью за то, что он дал денег на дорогу! Маршалл даже предположить не мог, что его контора и дом Фонтейнов окажутся пустыми.

Он помылся, тщательно побрился, постарался одеться без посторонних глаз и, выйдя через заднюю дверь, устремился к особняку Чэндлеров. Он будет ждать там удобного момента. Не беда, что у него нет оружия. Он убьет ее голыми руками. Это будет нетрудно. Неожиданность встречи с ним — уже половина дела. При этой мысли губы его растянулись в холодной усмешке. Он привязал лошадь на улице и устроился в тенечке наблюдать за домом.

Прошло несколько часов. Маршалл видел, как уехали Джулиана с Филиппом. Вскоре вышел из дома и ее отец. Вряд ли их положение в обществе осталось таким же значимым. Если Джулиана собиралась в ближайшее время выйти замуж за Филиппа Де Гранда, они скорее всего не будут тратить время зря, посещая балы и званые обеды. Было уже около полуночи, когда Маршалл вышел из своего укрытия. Он легко перелез через забор позади трехэтажного здания и открыл окно в маленькую спальню рядом с комнатой Джулианы.

Маршалл хорошо ориентировался здесь. Он знал, что никто из прислуги не будет дожидаться хозяйки, все они уходят примерно в одиннадцать часов вечера. Он присел в кресло перед камином и огляделся. Все по-прежнему. Затем пробрался в комнату Джулианы и осмотрел знакомую кровать. Нет, ничего не изменилось, только сам он стал другим. Теперь он знал, на что она способна. Она могла спланировать чью-то смерть и спокойно продолжать собственную жизнь, чтобы снова разжечь ярость, которая дремала внутри него последние несколько часов. Маршалл пытался не думать об этом, дабы сохранять спокойствие и держать себя в руках, но, взглянув на атласные простыни и черный пеньюар, небрежно брошенный на кровать, он почувствовал, как •гнев закипает в нем с новой силой. Ему не важно, что будет завтра, для него главное — пережить эту ночь. Услышав шум приближающегося экипажа, Маршалл бросился к окну и, спрятавшись за тяжелыми шторами, стал наблюдать, как она идет по тропинке к дому. Слава Богу, Филипп остался в карете. Он не сомневался, что справится и с Де Грандом, но лучше бы встретиться с Джулианой один на один.

Через несколько минут он услышал ее шаги в гостиной рядом с ее комнатой и быстро задвинул шторы.

Джулиана открыла дверь и почувствовала себя дома. Вечер, проведенный с Филиппом в одной из семей, был невыносимо скучным. Сбросив вечернюю шаль на стул, она села к туалетному столику, распустила волосы и стала снимать украшения. Она сосредоточилась на своих мыслях, еще когда стягивала перчатки и сбрасывала с усталых ног туфли. Завтра горничная все приберет, незачем волноваться об этом сегодня. Единственное, чего ей хотелось сейчас, так это рухнуть в постель и заснуть. Она заметила, как колыхнулась штора, но подумала, вероятно, что окно осталось открытым, и продолжала раздеваться. Она стояла в ночной сорочке с распущенными волосами, когда услышала голос, оглушивший ее.

— Прекрасно выглядишь, Джули.

У нее перехватило дыхание, и она в ужасе поднесла руку к губам. Она не могла сдвинуться с места, ведь она хорошо знала этот голос… Может, это галлюцинации? Тишина продлилась еще несколько минут. Она подумала, что сходит с ума, и решила набросить пеньюар.

— Нет, это не сон, — повторил все тот же голос, но с большей жестокостью.

— Маршалл? Как? Откуда?

Голос ее прозвучал слабо. Чувствуя, что сейчас упадет, она ухватилась за кровать.

Он вышел из-за бархатных штор.

— Добрый вечер, Джулиана, — сказал он спокойно.

— Боже! — едва смогла произнести она и лишилась чувств.

Открыв глаза, она увидела его окаменевшее лицо прямо перед собой. Почему он оставил ее лежать на полу, если он действительно живой? В голове стучало. Она осторожно села, шатаясь из стороны в сторону от сильного удара при падении и от того, что увидела человека, которого давно считала погибшим.

— Это действительно ты?

— Да, Джули, это я. Не ждала?

— Что ты имеешь в виду? — едва выдавила она, комок подступил к горлу.

— Ты не искала меня?

— Все считают, что ты умер. Почему я должна была искать тебя? — В голосе зазвучали истерические нотки.

— В этом-то все и дело, дорогая. Ты так все спланировала, что никто бы и не стал подозревать тебя. Ты и соболезнования уже выразила?

— Да. Твоя…

— Замолчи! — угрожающе перебил Маршалл. — Твой план не удался. Я жив, как видишь. Просто немного хуже выгляжу. — Он дотронулся до своего лица.

Джулиана молчала, пока он расхаживал по комнате. Он был похож сейчас на загнанного в клетку дикого зверя. В каждом движении чувствовалось напряжение. Вдруг он повернулся и нежно провел рукой по ее волосам.

— Такие прекрасные волосы… — вымолвил он с намеренной томностью. — Я часто думал о тебе последнее время.

— Думал обо мне? А как же Рени?

Он с силой отшвырнул ее.

— Никогда больше не говори со мной о ней.

Джулиана отползла в угол.

— Убирайся! Ты сошел с ума… Я закричу, если ты подойдешь ко мне еще раз.

— Твои угрозы мне не страшны, Джули. Мне столько раз угрожали последнее время, что это стало частью моей жизни… или, лучше сказать, моего существования.

Джулиана попыталась встать. Как мог измениться человек, которого она так хорошо знала! Она решила сделать еще одну попытку и шагнула навстречу.

— Что ты здесь делаешь?

Маршалл медленно приблизился, пытаясь скрыть свои истинные намерения, и обхватил ее шею руками.

Сначала Джулиана подумала, что он ласкает ее, но как только пальцы его сжались и она почувствовала, что задыхается, быстро взглянула на него. Их глаза встретились. Теперь она все поняла, и ее охватила паника. Она стала вырываться из его объятий. Ударила его ногой. Но что такое голая ножка по сравнению со злыми духами, жившими в его душе все ато время! Джулиана стала терять сознание, руки, вцепившиеся в его запястья, разжались. Сквозь шум в ушах она пыталась услышать то, что он говорил ей.

— Это ты убила ее, ты нажала на курок! — снова и снова повторял он, видя, как она задыхается.

Джулиана обмякла, повисла на нем, пытаясь что-то сказать глазами, но Маршалл не хотел смотреть на нее. Он старался не думать о том, что делает, ему просто нужно было отплатить за всю ту боль… Внезапно он опустил руки и стал смотреть на нее. Джулиана скрючилась у его ног. Она всхлипывала, жадно хватая воздух посиневшими губами.

— Не могу. Думал, что смогу, но нет.

Он был разбит и подавлен. Впереди — пустота. Надо бежать отсюда. Он не смог убить ее. Видит Бог, он хотел. Он повернулся, чтобы уйти, откуда пришел, раствориться в суете города, забыться в муках воспоминаний.

— Подожди, — еле прохрипела она сдавленным голосом.

Маршалл вошел в соседнюю спальню и уже занес ногу, чтобы спуститься вниз, как опять услышал ее хриплый голос, а затем и сама Джулиана, спотыкаясь, появилась на пороге.

— Не… умерла… — донеслось до него. — Нет… не умерла…

Он оглянулся. Джулиана стояла в дверях, качаясь из стороны в сторону.

— Да… Ты не умерла. — Маршалл направился к выходу.

— Она жива… Рени! — выдавила Джулиана.

Маршалл посмотрел на ее бледное лицо, не веря ни одному ее слову.

— Ты никогда не остановишься. Никогда не сдашься. Ложь… одна только ложь…

Его замутило. Скорее бы вырваться отсюда и никогда не видеть ее больше.

— Спроси Филиппа, — прохрипела она и побрела к себе в спальню, чтобы рухнуть на кровать.

Маршалл не знал, куда идти и что делать. У него оставалось несколько долларов в кармане, и он решил пойти на пристань. Дай Бог, чтоб никогда больше не встретиться с Джулианой Чэндлер!

Глава 30

Рени проснулась от испуга. Ее бросило в холодный пот, она дрожала. Как будто это вовсе и не сон. Наверное, надо отвлечься. Опять она видела Маршалла, он искал ее, звал… Она тряхнула головой, как бы освобождаясь от страшных видений, и встала с кровати. Подошла к окну, посмотрела на спокойные воды реки. Полная луна ярким фонарем освещала берег и пристань. Изумительная картина, которая никогда не надоест.

Рени передернулась. Ночная прохлада пробирала до костей. Сегодня она видела его так отчетливо, словно он находился совсем рядом. Если б это случилось хотя бы еще раз, она рассказала бы ему о ребенке и о своей любви к нему. Вздохнув, Рени вернулась к одинокой кровати. Она мечтала о прикосновении его ласковых рук, ей хотелось еще раз ощутить тепло его сильного тела рядом с собой. Рассердившись на себя за такие мысли, Рени откинула покрывало и вытянулась на кровати, пытаясь поймать ускользнувший от нее сон.

Глава 31

Внутренности города. Почему этот образ вдруг пришел сейчас ему в голову? Как точно подмечено, подумал он и оглянулся вокруг. Как грязно и убого. Бары, так называемые рестораны-погребки, где матросы проводят досуг. А вдруг кто-нибудь узнает его? Но он сразу же отогнал все опасения и сел спиной к посетителям за маленький столик в дальнем углу салона, где царил полумрак. Вскоре официантка, крадучись, подошла к новому посетителю и предложила свои услуги.

— Бутылку виски! — приказал он.

Она повернула обратно, обескураженная его резким тоном. Проглотив обиду, вернулась с улыбкой на ярко накрашенных губах, с бутылкой и грязным стаканом.

— Угости меня, парень.

Он взглянул на нее раздраженно. Только женщины ему сейчас не хватало, особенно такой, что явно не обойдена вниманием мужчин. Единственная женщина, которую ему хотелось бы сейчас обнять, похоронена где-то рядом. Завтра он будет искать ее могилу, чтобы побыть с ней наедине…

— Ну так что? — не отставала она.

— Купи себе сама. — Он покрутил перед ее носом монетой. — И позаботься, чтобы меня оставили в покое на всю ночь.

Она немного поглазела на него, а затем, довольная, пошла прочь. Мужчина он вроде привлекательный, но говорит такие гадости! А ей совсем не нужны лишние проблемы.

Час проходил за часом. Прикончив одну бутылку, он откупорил другую, но был как стеклышко. Он хотел сейчас забыться, а завтра утром проснуться с уже готовым решением. Но алкоголь вызывал только головную боль. Осушив залпом еще один стакан виски, он подумал: который теперь час? Народ уже разошелся, даже женщины отправились спать. Сквозь грязное окно таверны блеснули яркие всполохи молнии. А он все пил и пил, чтобы уйти от тяжких раздумий, от разочарований и потерь.

Но тут входная дверь распахнулась, и в таверну вошла группа матросов с только что причалившего к пристани судна. Они вразвалочку подошли к стойке бара и громко подозвали официанта. Завидев издалека постоянных клиентов, он мигом наполнил бокалы.

— Что нового на судне?

— Ничего особенного, Гарри, — ответил низкий голос.

— Значит, все идет своим чередом?

— Да, все как всегда. — Обладатель низкого голоса немного помолчал, вероятно, потягивал виски. — Еще один, пожалуйста.

— Конечно.

Послышалось бульканье наливаемой жидкости.

— Кто этот тип в углу? — поинтересовался все тот же голос.

— Не знаю. Пришел несколько часов назад и, похоже, хочет напиться в стельку. Кажется, он близок к цели. Ни звука не проронил за все это время. — Гарри наполнил еще один бокал.

— Почему тебя это интересует?

— Лицо показалось знакомым.

— Оливер, дружище, ты сошел с ума! Не думаешь ли, что это Уэстлейк сидит у меня и пьет до беспамятства? Надо смириться. Он умер. Что поделаешь!

— Не могу. Мы были так близки. Он так много сделал для меня…

— Как семья?

— Они уехали на время. Если б ты только видел его молодую жену… — Голос Олли задрожал.

Человек за столом шевельнулся, поднял голову, но не обернулся.

— Должно быть, ему нехорошо. — Гарри показал рукой в угол. — Немудрено — столько выхлебал! Так о чем ты мне говорил?

— Ужасная трагедия!

— Сущий ад! И никому нет дела. Его исчезновение и гибель жены сначала наделали много шума, но когда выяснилось, что она жива и уехала из города, а Магвира убили… — Гарри замолчал.

Незнакомец, сидевший в темном углу, вдруг так резко встал, что опрокинул стол. Пошатываясь, он направился прямо к стойке бара, выискивая среди группы людей того, к чьему голосу прислушивался все это время. Оы узнал его. Олли стоял в конце стойки.

Седовласый Олли отвел глаза в сторону, чтобы не смотреть на пьяницу, шедшего прямо на него.

— Быть беде, Олли, — спокойно сказал Гарри. Он давно наблюдал за типом, который выпил целых две бутылки лучшего виски и теперь ковылял прямо к ним. — Ему нужен ты…

Олли задохнулся от возмущения. Только этого ему не хватало! В его планы не входила драка с пьяницей. Он уже держал наготове кулаки и стиснул зубы.

— Послушай, ты… — начал было он, но тотчас раскрыл рот от удивления, слова застряли в горле.

Перед ним стоял Маршалл Уэстлейк. Сильно изменившийся, хулой, но все же тот самый Маршалл, которого он так долго искал.

— О Боже! — только и смог произнести Олли и бросился навстречу другу.

Маршалл хотел спросить Олли, о чем он тут рассказывал. Верно ли все это или половину дорисовало воображение. Но он стоял и молчал, а в глазах затаились печаль да горечь одиночества. Он сжал кулаки от обиды, что теперь, когда не нужно, алкоголь наконец подействовал.

Олли вел Маршалла по узким, извилистым улочкам к «Элизабет Энн», беседуя с ним всю дорогу, и провел прямо в капитанскую каюту. На все вопросы Маршалл отвечал только нечленораздельным мычанием. В каюте Олли разул его и уложил в постель. Маршалл тут же отключился и не мог слышать, как Олли рассказывал ему о жене и о том, что она уехала домой немного отдохнуть.

Сквозь затуманенное сознание до него долетели пронзительные гудки, яркий свет ослепил глаза. Он тотчас поднялся, разразившись площадной бранью. Теперь он стыдился своего малодушия. Сжав руками свою безрассудную голову, он рухнул на подушку.

Маршалл узнал эти звуки. Пристань. Должно быть, сейчас около полудня, судя по жаре. Он смутно помнил, как встретился с Олли вчера вечером. Или это произошло сегодня утром? Но зато у него не было сомнений, что Олли обо всем расскажет. И каким же он, наверное, выглядел дураком! Последнее, о чем он вчера подумал, это сколько еще надо выпить, чтобы полностью отключиться. Жестокая головная боль со всей очевидностью подтвердила, что ему это удалось. Теперь нужно заставить себя встать, умыться и, что самое главное, быть готовым поговорить с Олли. Он свесил с кровати длинные ноги и некоторое время сидел в оцепенении. Затем поднялся и стал умываться из кувшина и полоскать рот, чтобы избавиться от гнусных последствий прошлого вечера. Но когда Маршалл привел себя в порядок и вновь обрел способность мыслить, он взглянул на вчерашнее другими глазами. Сцена с Джулианой вызывала ужас и отвращение. Логика подсказывала, что она будет держать язык за зубами, не скажет даже Филиппу, хотя он, несомненно, заметит синяки на шее. Слава Богу, он не убил ее. Сейчас он был рад этому, и не только потому, что пришлось бы оправдываться в содеянном. Достаточно того, что они встретились. Если б он не остановил себя вовремя, то сожалел бы об этом сегодня утром.

Покидать каюту не хотелось. Олли придет сам, когда освободится. Может быть, он уехал в Сидархилл? Маршалл присел на краешек кровати и оглядел каюту Джима. Все стояло на своих местах, не было только вещей самого хозяина. А где все-таки Джим? Странно, не мог же он забрать все вещи на время поездки в город. Долго размышлять ему не пришлось, потому что дверь распахнулась, и вошел Олли с небольшим чемоданом в руках.

— Наконец-то ты встал! — Он бросил чемодан, захлопнул дверь и подошел к Маршаллу.

Минуту он смотрел на него молча, а когда Маршалл поднялся, обхватил его руками, крепко прижал к себе и заплакал. Потом, чтобы не разводить сантименты, отпустил его и переключился на чемодан.

— Тебе есть о чем мне рассказать, не сомневаюсь в этом. Но сначала, я думаю, ты не прочь переодеться в свои вещи.

— Так вот, значит, куда ты ходил! Почему не привел родителей?

Олли усмехнулся.

— Вероятно, до тебя не дошло, о чем я тебе рассказывал вчера по дороге на пароход.

— Откровенно говоря, вообще ничего не помню. Хотел напиться до потери сознания и забыть обо всем.

— Значит, ты еще не был дома?

— Нет. Я поехал сначала в контору решить вопросы… но дверь оказалась закрытой. Дома у Элиз тоже никого не было… хотя какой ей смысл оставаться там после того…

— После чего? — В голове Олли окончательно все перепуталось.

У Маршалла была такая мука в глазах, что минуту они стояли молча.

— Нам лучше поговорить, — предложил наконец Олли.

Маршалл сел на кровать, обхватив голову руками. Впервые ему придется рассказывать о том, что с ним произошло, и ему было не по себе. Он не хотел заново ворошить прошлое. Лучше забыть этот кошмар. Но Олли заслуживал объяснений, поэтому, сделав глубокий вдох, Маршалл начал свой рассказ. Он вспомнил, как напал на след Магвира в Сидархилле, но поимка не удалась, как они устроили с Рени пикник и обсуждали планы на медовый месяц в Лемане.

— Мы уже ехали назад, когда появился Магвир. Сначала он схватил Рени, я даже не успел опомниться. Боже, Олли, тогда я видел ее в последний раз! Уэс подставил нож к ее горлу, а Фрэнк целился из ружья в меня. Кажется, я бросился на ружье и… больше ничего не помню. В следующий раз очнулся, когда меня как мешок перекинули через лошадь. Ехали четыре дня, не встретив ни одной живой души. Когда добрались до пещеры…