Небеса

Уин остался у степы, ничем не выдавая своего волнения и страсти, которая снова стала терзать его при виде танцующих Алекс и Мэтта. Его давило бремя собственного решения изображать дядю Эдварда. С каждым днем притворяться было все труднее, и Уин начал сомневаться, удастся ли ему сохранить эту тайну до конца путешествия. С точки зрения логики, это было необходимо. Но обычный поцелуй в щечку своей «жены», который Мэтт позволял себе каждый вечер, просто выводил Уина из себя и заставлял забывать о доводах любой логики.

На следующий день, когда до Нового Орлеана оставалось совсем немного, друзья нашли на палубе уединенное место и начали обсуждать свои дальнейшие действия. Хотя твердой уверенности не было, Алекс полагала, что слова «цветы жизни», упомянутые Лоуренсом во второй книге, скорее всего, относятся к детям. Однако пока они не приедут в город, окончательно сказать ничего нельзя. Так ни до чего и, не договорившись, они оставили это занятие и решили пока наслаждаться путешествием. Тем более что берега Миссисипи были на редкость живописны.

Вечером молодые люди поужинали в том же ресторане. Еда, как всегда, была восхитительна.

— Если вы не возражаете, я схожу в бар, попытаю счастья в картах, — сказал Мэтт после ужина, — возможно, после стаканчика-другого и появятся дельные мысли по поводу Нового Орлеана.

— Желаю удачи, — сказала Алекс. Она немного устала и хотела лечь пораньше.

— Могу проводить в комнату прямо сейчас, если не возражаешь, — предложил Мэтт.

— Не беспокойтесь. Когда Алекс захочет, я сам провожу ее в каюту, — заявил Уин. Целый день он старательно избегал Алекс, но перед перспективой побыть с ней наедине несколько минут устоять не смог.

Мэтт отправился в бар.

— А вы не желаете составить ему компанию? — спросила Алекс. Ей не хотелось, чтобы отец Уин чем-то жертвовал ради нее. Он так холодно держался с ней весь день, что Алекс опасалась, не выдал ли вчерашний вальс ее чувств. — За меня не беспокойтесь.

— Нет, я предпочитаю ваше общество, — ответил Уин, рассматривая ее в мягком свете канделябров. Наконец-то они остались одни! — Вы сегодня прекрасно выглядите.

Его комплимент заставил Алекс забыть об осторожности. Как бы ей хотелось верить, что он действительно считает ее привлекательной женщиной! «Нет, нет, — убеждала она себя, — это просто любезность, надо переменить тему разговора».

— Благодарю вас. Вы думаете, нам будет нелегко в Новом Орлеане? — спросила она.

— Если бы я знал! Думаю, надо действовать, как в Сент-Луисе. Будем ездить по городу и искать, что могут означать слова «цветы жизни». Первая часть загадки достаточно проста. Лоуренс, без сомнения, имел в виду течение, и реку, и…

— Отец Уин, — перебила она, — как вы думаете, не пора ли нам с Мэттом развестись?

Уин едва не сказал Алекс, что она и не была замужем и что развод не нужен, но он не знал, что их ждет впереди и что еще задумал Лоуренс.

По-моему, пока мы можем оставить все, как есть.

У вас с Мэттом появились проблемы? Может быть, я смогу чем-нибудь помочь? — Он нахмурился от одного лишь предположения.

— Нет, что вы, святой отец! Мэтт — просто душка и так хорошо со мной обходится.

Уин заскрежетал зубами, услышав этот панегирик.

— Сама ситуация неестественна, вот и все. Я бы хотела, чтобы было как прежде, — закончила она.

Алекс, в самом деле, хотелось, чтобы все было, как прежде: чтобы вернулся отец, в целости и сохранности, и они снова спокойно зажили в Бостоне.

— Я бы тоже этого хотел. Мы должны сделать все, чтобы наши желания исполнились, — согласился Уин, страстно желая поскорее расстаться с белоснежным воротничком.

Уин пытался, было и дальше поддерживать легкую, непринужденную беседу, но Алекс была так красива в полумраке зала, что он не мог сосредоточиться. Платье ее было достаточно строгим, но это только подчеркивало достоинства ее фигуры, а нежный бирюзовый цвет его оттенял белую кожу и золотые волосы. Господи, как же она была желанна!

Ясно осознав силу своей страсти, Уин спросил себя, так уж ли нужно и далее изображать священника. После нескольких бокалов вина необходимость чтить память дяди Эдварда и выполнять свой долг перед ним теперь казалась Уину чем-то второстепенным. Прекрасное романтическое путешествие на юг так чудесно само по себе! При чем здесь Лоуренс и какой-то Венец Желаний? Единственное, чего желал он сейчас, — обнять Алекс нежно и сильно и целовать, целовать ее…

— Но венец! Он стоит любых жертв, — воскликнула Алекс, прерывая его разыгравшуюся фантазию. — Так хочется увидеть его! Я хорошо знаю трагическую историю египетской царицы и ее жениха и всегда мечтала найти это древнее сокровище.

— Да, история романтична, — сказал Уин, стараясь думать именно об истории, а не о том, как чудесно они танцевали.

Между тем посетителей в ресторане оставалось все меньше.

— Не хотите ли прогуляться по палубе перед тем, как пойти в каюту? — предложил Уин, мечтая полюбоваться на Алекс при лунном свете.

— С удовольствием. Это так необычно, ведь с отцом мы всегда путешествовали поездом, — радостно ответила девушка.

— Мой долг сделать все, чего бы вы ни захотели, Алекс, — сказал, поднимаясь, Уин.

От этих слов сладостная дрожь пробежала по телу Алекс. Они звучали так ласково, так нежно! Неужели он на самом деле заботится о ней? Да нет, вероятно, любой другой женщине он сказал бы то же самое при подобных обстоятельствах.

Идя к двери, Уин слегка дотронулся до ее спины. Изящная, тонкая и такая женственная, Алекс казалась Уину совершенством, а тонкий аромат ее духов окончательно вскружил ему голову.

Стоя на палубе, залитой серебристым светом луны, Уин сжал ее маленькую ручку.

— Какая чудесная ночь! — заметил он, когда они остановились, любуясь пейзажем.

В мерцающем свете луны все вокруг виделось таинственным, нереальным. Алекс взглянула на Уина, и он показался ей еще более прекрасным. Ей неодолимо хотелось коснуться его подбородка, ласкать его, прильнуть губами к его губам. Это был мужчина ее грез, ее девических мечтаний. Увы! Отец Уин навеки останется прекрасной неосуществимой мечтой! Поэтому ей следует строже контролировать свои эмоции. Отец Уин — человек чести. Ах, как жаль, что они не встретились с ним до того, как он принял священный сан! В нем было все, что ее привлекало в людях. Она мечтала о нем, но, как бы то ни было грустно, надо признать, что они никогда не будут вместе. Никогда.

— О чем вы думаете? — внезапно спросил он.

— Ни о чем. Просто получаю удовольствие от ночного ветерка и вашей компании.

Она сказала правду. Не стоит рисковать: если она признается ему в своей любви, они не смогут поддерживать даже дружеских отношений. Так прекрасно хотя бы просто стоять с ним рядом, это искупает все ее мучения. Алекс было приятно любое прикосновение Уина, даже самое невинное. Сейчас он держал ее под руку, но она знала, что не следует допускать подобных вольностей, и медленно высвободила свою руку. Он не сопротивлялся, и это огорчило ее.

— А вы? О чем думаете вы?

Уин не решился сказать ей правду. Он не мог признаться, что думает о том, какая она милая и красивая, как сильно он жаждет ее. Вместо этого он ответил:

— Я вспоминаю свое детство, родителей…

— Уверена, у вас были замечательные родители.

— Да, вы правы. Моя жизнь протекала счастливо и безмятежно до тех пор, пока они не погибли.

— А как это случилось?

Он рассказал ей об их безвременной смерти.

— Как ужасно остаться одному… Вы были еще так молоды.

— К счастью, у меня был дядя Эдвард. Он присматривал за мной и не одобрял тот праздный образ жизни, который я вел в последние годы. Перед своей смертью он убеждал меня одуматься и остановиться. Кажется, ему это удалось.

— Наверное, он оказал на вас сильное влияние: вы стали прекрасным священником.

— Спасибо. Многое из того, что он говорил, с годами оказывалось правдой. Это был мудрый человек.

Воспоминания о дяде Эдварде, о доме показались Уину такими далекими, словно были из другой жизни. В последние несколько недель он действительно сильно изменился. Собственная ложь, хотя бы и вынужденная, слишком тяготила его. Уин уже собирался во всем признаться Алекс, но прощальное письмо Лоуренса и необходимость выполнить свой долг по отношению к дяде Эдварду и его покойному другу — найти Венец Желаний — удержали его от этого шага. Обнаружить правду означало потерять доверие Алекс и Мэтта, а он твердо решил, во что бы то ни стало найти венец.

Уин задумался. Неизвестно, как долго они еще будут путешествовать и сколько еще всего придется сделать, прежде чем они достигнут цели. Удастся ли ему скрыть свое влечение к Алекс? Предполагалось, что он должен защищать ее от зла. Но сложность состояла в том, что если учесть его чувства к ней, то больше всего она нуждалась в защите от него самого.

— Вы, наверное, очень похожи на своего дядю? — Она посмотрела на Уина, и взгляд ее был откровенен — все, что она чувствовала, отразилось в нем, как в зеркале.

— Я хочу сказать, что вы безукоризненно честный и порядочный человек. Вы всегда принимаете верное решение.

Уин готов был взвыть от отчаяния. Хорошо еще, что Алекс не может прочитать его мысли.

— Вы говорите так, словно у меня совсем нет недостатков, — запротестовал он. Интересно, что она скажет о его «безукоризненной честности», узнав, кто он на самом деле?

— Вы и сестра Агнесс просто созданы для своего призвания, — заметила она.

Внезапно пароход содрогнулся от мощного удара. Натолкнувшись на коварную песчаную мель, он резко накренился, борясь с течением.

Уина отбросило назад, далеко от Алекс, ее же отшвырнуло прямо на поручни. Поручни жалобно скрипнули, словно собираясь развалиться в следующую секунду. Уин не раздумывая, бросился на помощь: одним прыжком он оказался рядом с Алекс и сгреб ее в охапку.

Внезапно все стихло, а Алекс и Уин так и стояли полутемной палубе, обнявшись. Внезапная близость околдовала их. Они забыли обо всем, прижимаясь, друг другу в страстном порыве. Во всей Вселенной, казалось, не существует ничего, кроме них и их любви.

Алекс дрожала: то ли от страха, то ли от близости Уина. Все, что она чувствовала, — это его сильное мужское тело, его руки, сжимавшие ее в объятиях. Она инстинктивно обнимала его широкие плечи и ощущала обаяние его силы и мужества. Это был он… лучший мужчина… и она любила его всем сердцем.

Уин посмотрел на Алекс. Внезапно дикий ужас охватил его: она могла погибнуть! Он мог навсегда потерять ее! Раньше он пытался бороться со своим чувством к Алекс, но больше сдерживать себя был не в силах.

Ее нежные губы были слегка приоткрыты, словно молили о соединении.

Внезапно все преграды между ними рухнули. В тот момент на свете существовали только они одни, одни в целом мире, в объятиях друг друга. Уин понял, что ждал этого момента всю жизнь… Алекс — женщина его мечты. Ее губы притягивали его, он предчувствовал их сладость и нежность… Прошептав ее имя, ласкающее его слух, Уин хотел поцеловать.

Алекс понимала, что пора остановиться, ведь она — жена другого человека, давала клятву верности перед Богом! Но стоило отцу Уину коснуться ее губами, как Алекс позабыла обо всем. Она жаждала этого поцелуя. Их губы слились в долгом поцелуе.

Это было божественно!

Страсть охватила их обоих. Уин покрывал поцелуями лицо Алекс, еще крепче прижимая ее к себе. Он мечтал о ней с момента их первой встречи, тогда, в Бостоне Она тоже отвечает на его чувство! Уин знал, что он первым пробудил в ней огонь желаний, и хотел научить ее искусству любви. Он не будет больше идти наперекор своим чувствам. Это слишком тяжело. Он хочет Алекс, и она тоже хочет его. Теперь Уин понял это.

Вдруг пароход снова загудел, возвращаясь к жизни. Лоцман пытался сдвинуть его с мели, и тряска вернула Алекс из райских объятий Уина к реальной жизни. Она нехотя высвободилась из его ласковых рук. Мысли ее смешались, но, вспомнив о случившемся, она испугалась. Как она могла зайти так далеко?

— Нет! Мы не можем, не должны… — пробормотала Алекс, ужасаясь своему поведению, — я не позволяю вам!

Уин увидел страстно негодующие глаза, яркий румянец. Почти непреодолимое желание охватило его.

— Алекс… — простонал он в отчаянии. Он хотел снова обнимать, целовать ее, почувствовать неповторимый вкус ее губ, — забудь о том, что я — священник. Думай обо мне как о мужчине.

— Я не могу! — воскликнула она, но желание вернуться в его объятия было еще слишком велико.

— Я хочу тебя, Алекс!

Слезы наполнили ее прекрасные глаза.

— Я тоже хочу тебя… но мы не можем! Пожалуйста! Отпусти меня.

— Но Алекс…

— Нас связывают обеты, которые мы дали Богу. Неужели ты не понимаешь? Я замужем за Мэттом! — Она всхлипнула, вырываясь из его рук, и побежала по палубе. Через несколько секунд Алекс уже не было видно — она скрылась в каюте.

Уин остался один. Вокруг было тихо и пустынно Ом хотел побежать за ней. Но ее скорбные, полные горя и отчаяния слова удержали его. Его тело горело, как в огне от желания быть рядом с ней. Однако Уин понял, что Алекс считала его человеком чести, а его поступки говорят о другом. И Уин решил не разочаровывать ее.

Он знал, что Алекс не такая, как остальные женщины, с которыми он до этого встречался. В ней не было вульгарности, жеманства и притворства. Она принадлежала к другому миру — миру высоких идей, научных открытий, и ей не было дела до пьяных вечеринок, пикников и каждодневных развлечений, которые составляли смысл жизни для женщин его круга. Алекс была особенной.

Уину было небезразлично, что подумает о нем Алекс после случившегося. Когда же он думал о будущем — о том времени, когда придется открыть правду, — то начинал паниковать. Алекс считает его честным, благородным, трудолюбивым священником. На деле же он — богатый, титулованный англичанин, привыкший к роскоши и разврату, не сделавший ничего полезного за всю свою жизнь до встречи с сестрой Агнесс.

От досады Уин сжал кулаки. Он хотел ее так сильно, что только физическая боль могла заглушить его желание. Теперь в их отношениях изменилось все: ее поцелуй оставил неизгладимый след в его душе. Алекс была невинна, но в то же время страстна — такое сочетание любого мужчину поставило бы на колени. Самый честный человек забыл бы обо всем при одной только мысли о ней.

Уин еще раз взглянул на опустевшую палубу и отвернулся. Настроение у него было хуже некуда, выражение лица — зловещее. Случайно бросив взгляд в сторону бара, он понял, что ему нужно. Ему надо расслабиться, забыть о своем горе. Стакан виски и партия-другая в покер помогут ему забыться.

— С вами все в порядке, святой отец? — раздался голос сзади, и Уин внутренне сжался — никогда не знаешь, где тебя подстерегают неожиданности.

Человек, стоявший позади, возможно, был свидетелем их с Алекс поцелуя, и мысленно Уин проклинал собственную слабость. Глубоко вздохнув, он обернулся, чтобы увидеть лицо говорившего и попытаться оправдаться.

Это был капитан Вестлэйк.

— Все можно объяснить… — Уин мекал нужные слова, чтобы защитить репутацию Алекс, да и свою тоже.

— Ну, конечно, можно. Этот берег реки особенно опасен. Многие застревали здесь даже днем, а уж ночью…

— Ах, вы о реке. — Уин почувствовал, что на душе его стало легко, и глупо засмеялся, радостно кивая головой и слушая объяснения капитана.

— Да, поверхность дна не очень ровная, поэтому возможно всякое. Обычно это пугает пассажиров. Спасти положение может только хороший лоцман. Я осматриваю палубу.

— По-моему, здесь сломались поручни. — Уин указал на то место, куда упала Алекс.

— О, спасибо, святой отец. Это немедленно починят — Джим Вестлэйк остановился, рассматривая поломку.

Напряжение, вызванное внезапным появлением капитана, стало постепенно спадать. Теперь же, готовый выпить и немного отвлечься, Уин направился прямо в бар.

Глава 11

В баре плавали облака едкого дыма. Собравшихся за карточным столом никак нельзя было назвать «хорошей компанией». Некоторые играли уже давно и с азартом, когда вошел Уин. Заказав порцию виски, Уин сел напротив стойки и начал оглядываться в поисках Мэтта. Вскоре он заметил его — Мэтт развлекался игрой в покер и, по-видимому, выигрывал. Когда один из игроков встал, Уин решил занять его место и сразиться с Мэттом.

— Не возражаете? — спросил Уин.

— Я не против, — ответил Мэтт. Остальные трое игроков тоже не возражали.

— Вы, наверное, отличный игрок, святой отец? — спросил один из них, назвавшийся Мэлвином. Его несколько удивило то, что священник решил к ним присоединиться.

— В свое время я играл и за одного, и за двух, — покойно ответил Уин. Стаканчик виски за стойкой сделал свое дело: нервное напряжение спало. Он уселся за стол.

— Нет ли у вас особых преимуществ перед нами, святой отец, ввиду вашего сана? — улыбнувшись, поинтересовался Мэтт.

— К сожалению, нет.

Мэтт сдавал, была его очередь. Уин удивился, насколько профессионально он это делает. Игра началась Первый ход принадлежал молодому человеку по имени Джон. «Ему не более двадцати, — подумал Уин. — Ясно, что он игрок неопытный. Видимо, его уже успели обобрать за ночь как липку».

Играло несколько человек. Уину постоянно везло, Джон же проигрывал значительные суммы, но не решался оставить игру. Он сильно нервничал, ходил быстро и необдуманно.

После очередной партии Мэлвин вышел из игры, за ним — Ричарде. Остались только трое — Мэтт, Уин и Джон.

— Что ж, сыграем еще разок, а потом схожу посмотрю, как там моя милая женушка, — сказал Мэтт, которому уже надоело играть, но он не знал, под каким предлогом покинуть бар, и совершенно случайно упомянул Алекс.

Уин вздрогнул. Ему удалось не думать об Алекс только несколько минут. Мэтт упомянул о ней — и все стало на свои места: он, Уин, священник, а Алекс замужем за Мэттом. Что ж, пусть будет так. Уин сузил глаза и стал внимательно разглядывать карты. Он хотел выиграть у Мэтта, во что бы то ни стало, разгромить его в пух и прах. Если это удастся, он приобретет некоторое превосходство над этим счастливчиком Мэттом. Он методично поднимал ставки выше и выше. Все его мысли поглотило одно безудержное желание — обыграть Мэтта. Как прекрасно он будет чувствовать себя победителем!

— Вот, — воскликнул Джон и бросил свои последние деньги на стол. Все, до последнего цента. Он был в ужасе, но надеялся, что соперники не заметят безумного страха в его глазах.

— Что ж, покажи, что тебе досталось, — сказал ему Мэтт.

Джон открыл карты — два валета и шестерка.

— Три короля и туз, — объявил Уин и разложил карты перед собой.

Мэтт невнятно пробормотал какое-то ругательство и отшвырнул карты.

— Ваша взяла. Кстати, вы отлично играете в покер, святой отец. Но с меня достаточно. На дворе, кажется, наступило такое время суток, которое я лично называю «ночь».

Уин удовлетворенно улыбнулся и придвинул в себе деньги. Давно уже выигрыш не доставлял ему столь явного удовольствия.

— И я считаю, что на сегодня хватит, — добавил он, не желая дать Мэтту возможности побыть с Алекс наедине хоть несколько секунд. — Благодарю вас, джентльмены, за доставленное удовольствие. Это был чудный вечер.

Уин засунул выигрыш в карман, взял со стола бутылку виски и вручил ее Мэтту.

— Никогда не знаешь, в какой момент это может пригодиться.

Джон между тем вышел из салона и молча стоял на палубе, вглядываясь в темноту ночи, словно она могла дать ему ответ на неотступный вопрос: «Что теперь делать?» Перед отъездом мать предупредила его, что игра принесет ему несчастье, но тогда он пропустил ее предостережение мимо ушей. Только сейчас весь ужас создавшейся ситуации предстал перед ним. Азарт лишил его здравого смысла. Возможность выиграть разжигала ему кровь, и, не в силах остановиться, он продолжал играть…

Уин и Мэтт поднялись на палубу и увидели Джона, стоявшего у поручней в полном одиночестве, разбитого и несчастного. Уин понимал, что по его вине мальчик потерял все: именно он поднимал ставки выше и выше, чтобы разгромить Мэтта.

— Подождите меня, — попросил он Мэтта.

— А в чем дело?

— Только поговорю с одним нашим общим другом, — ответил он, кивая в сторону Джона, — я на минутку, сейчас вернусь.

Он тихо подошел к молодому человеку:

— Джон?

— Да, святой отец?

— Сегодня ты получил ценный урок на всю жизнь, не правда ли?

Джон кротко кивнул:

— Да, святой отец.

— Ты теперь никогда больше не будешь играть?

— Я не смог бы, если б даже захотел. У меня больше нет денег, — кисло подтвердил тот.

— А если бы у тебя были деньги? Ты бы вернулся в салон?

— Нет, святой отец. Может быть, я не слишком умен, но одно я усвоил: у меня нет качеств, необходимых настоящему игроку. Я больше не буду играть в карты.

— Хорошо, — улыбнулся Уин, — вот возьми. — Он достал из кармана деньги и вручил юноше.

— Зачем вы это делаете? — Джон широко раскрыл глаза от удивления.

— Ну, скажем, потому, что это правильно. Ты обещаешь, что больше никогда и носа не сунешь в подобные заведения?

— Да, сэр. — Он взглянул на деньги, которые чудесным способом вернулись к нему. Джон был потрясен щедростью священника. — Спасибо, святой отец. — Голос его дрогнул.

Уин пожал ему руку и пошел обратно к Мэтту, молча наблюдавшему за происходящим.

— Алекс не говорила, что она собирается делать?

— Думаю, она давно спит, — ответил Уин, надеясь, что это остановит Мэтта и его свидание с Алекс не состоится. Он вовсе не собирался оставлять их наедине.

— Давайте пройдем в ее каюту, удостоверимся, что все в порядке, и пойдем спать, — предложил Мэтт.

Когда они подошли к двери каюты Алекс, Уин почувствовал, что дрожит. Убедившись, что за дверью тихо, Уин облегченно вздохнул. Они вернулись к себе в каюту, и, только когда Уин закрыл дверь, Мэтт спросил о разговоре с Джоном.

— Очень мило с вашей стороны, что вы так обошлись с мальчиком. Вы и вправду человек редкой доброты, отец Уин.

Уин едва устоял на ногах, услышав такое. Простодушная похвала Мэтта доконала его. Это была последняя капля, переполнившая чашу его терпения. Сначала Алекс восхищалась, какой он замечательный и милосердный священник, а потом не позволила ему нарушить «святые обеты», а теперь еще Мэтт!

Выпитое ударило ему в голову, настроение окончательно упало, и им овладело мрачное отчаяние. Сейчас самое время открыть Мэтту всю правду: что он вовсе не тот человек, за которого себя выдает.

— Черт побери, Мэтт! Я совсем не так хорош, как вы думаете. Пришло время рассказать правду.

— Правду? Какую правду? — Мэтт был заинтригован и слушал в оба уха.

— Мэтт, — Уин устало стянул с шеи воротничок и отшвырнул его, чувствуя страшное облегчение, — я не священник.

Алекс не могла заснуть. Она боялась себя, своего чувства и знала, что, если бы отец Уин последовал за ней, она бы больше не сопротивлялась. Алекс и раньше влекло к нему, но теперь, когда она узнала, как чудесно быть в его объятиях, она хотела принадлежать только ему. Его объятия были для нее раем и адом, благословением и проклятием. Она познала небесное блаженство… Но как жаль, что это больше никогда не должно повториться!

Сначала, будучи сильно возбужденной, Алекс опасалась прихода отца Уина. Но потом, поняв, что он не собирается преследовать ее, впала в отчаяние, представляя ужасное будущее без него. Наконец она разделась и легла.

Сон, однако, не приходил. Она вспоминала отца Уина, в серебристом сиянии луны стоявшего на темной палубе, его прекрасную фигуру и единственный поцелуй, наполнявший ее желанием. Алекс и не подозревала, что простой поцелуй, может пробудить столь сильные эмоции.

Каждый раз, когда Алекс закрывала глаза, чудесная картина всплывала в ее воображении. Мужественно пытаясь отогнать от себя порочные мечты, она мысленно возвращалась к земной реальности, где ее чувства к Уину считались незаконными.

Прошли часы, а Уина все не было. Ну что ж, пусть это будет победа, победа ее нравственных принципов. Она и Уин не запятнали чистоты своих обетов, и им не придется стыдиться своих отношений.

Мысль о том, что завтра она снова увидит отца Уина, сильно беспокоила Алекс. Сможет ли она сохранить спокойствие, когда столкнется с Уином лицом к лицу? Если он будет вести себя так, словно ничего не произошло, ей, возможно, удастся сделать то же самое.

Однако нет никакой гарантии, что она останется холодной и неприступной, если он еще раз дотронется до нее. Сердце ее дрогнуло при мысли об этом.

Алекс долго лежала в темноте. В конце концов, она спешила пойти погулять и подышать свежим воздухом, не опасаясь неожиданной встречи, так как каюта Мэтта и Уина была довольно далеко, на другой стороне корабля. Одевшись, Алекс тихонько выскользнула на палубу, продуваемую легким ветерком и освещенную таинственным светом луны.

— Ты не священник? — повторил Мэтт, растерянно глядя на воротничок, валявшийся на кровати Уина. — О чем, черт побери, ты говоришь?

— Это длинная история.

— Так, значит, наша свадьба была ненастоящей? — с недоверием спросил Мэтт.

— Да.

Мэтт разразился хохотом, представив Уина всего лишь переодетым обманщиком.

— Ты находишь это столь смешным? — мрачно сказал Уин, стараясь сохранить спокойный тон, насколько это было возможно при данных обстоятельствах.

Мэтт все еще ухмылялся:

— Чертовски хорошо, что мы с Алекс не отнеслись серьезно к брачным обетам. Неудивительно, что ты проявлял столько усердия, чтобы разлучить нас.

Уин не хотел даже вспоминать об этом. Он достал из чемодана белую шелковую рубашку и стал переодеваться, удовлетворенный тем, что снова может быть самим собой.

— Зато вам не надо беспокоиться насчет развода. Не было свадьбы — и дело с концом.

— Чудесно. Но все-таки мне интересно еще кое-что узнать. Если ты не отец Уинстон Брэдфорд, то кто же ты?

— Ты уверен, что хочешь узнать об этом?

— Думаю, да.

И Уин рассказал Мэтту о книге и письме Лоуренса Энтони, в котором тот умолял друга найти Венец Желаний и проследить, чтобы сокровище не попало в руки его сыновей — Филиппа и Роберта. Рассказал о том, что братья Энтони уже начали преследовать их, а также о своем твердом решении выполнить последнюю просьбу покойного друга дяди Эдварда.

— Я решил незаметно уехать из Лондона, чтобы Филипп и Роберт ничего не узнали. Тогда я переоделся в одежду священника и рано утром следующего дня отправился в Бостон. Лоуренс писал, что только дядя Эдвард может возглавить поиски: он единственный, на кого можно положиться, кому можно доверять. Я хотел сделать, как лучше, думал, что у меня нет другого выхода, поэтому я и пошел на этот обман.

Мэтт смотрел на Уина, словно видел его впервые. Действительно, ему открылся другой человек, он увидел Уина в новом свете. Оказывается, Уин — любитель приключений, способный на авантюру, а не смиренный, кроткий священник, думающий только о спасении человеческих душ и искоренении несправедливостей. Пытаясь представить себя в такой ситуации, Мэтт не выдержал и снова засмеялся.

— Тебе, наверное, нелегко пришлось?

— О-о, ты не представляешь, как трудно, — ответил Уин, вспомнив монастырь, где он дрожал от страха и каждую минуту ждал разоблачения.

— А что будем делать с Алекс?

— Что ты имеешь в виду? — резко спросил Уин.

— Ты хочешь сказать, что неведение Алекс не представляет никакой проблемы?

— Я просто не понимаю, о чем ты.

— Я говорю о том, что ты после нашей шутовской свадьбы из кожи вон лез, чтобы не оставлять нас наедине, а потом вы вдвоем так мило танцевали вчера…

— Какой-то вальс, подумаешь…

Мэтт не поверил ни единому слову:

— Теперь я понимаю, почему ты так старался…

— Это было нелегко.

— Ты хочешь сохранить это в тайне? Ты будешь продолжать разыгрывать перед Алекс священника?

— Нет, я устал от лжи.

— Что ты ей скажешь?

— То же самое, что сказал и тебе, — правду. Это ничего не изменит, мы будем продолжать поиски. По-прежнему будем разбираться в загадках Лоуренса и, в конце концов, найдем венец. Но с этого момента я для вас — просто Уин Брэдфорд, а не отец Брэдфорд. С меня довольно. Я устал притворяться.

— Что ж, верно. Думаю, ты принял правильное решение.

— Тогда в качестве последнего «деяния» отца Брэдфорда я, пожалуй, разведу вас.

Мэтт согласно кивнул, открыл бутылку виски и шутливо произнес:

— А мы с Алекс могли бы быть так счастливы…

— Я хочу выпить за другое — за окончание моих мучений, — возразил Уин.

Мэтт достал два фужера и наполнил их до краев.

— И все-таки я должен сказать, что из тебя вышел бы прекрасный священник. Твой дядя был бы доволен, — сказал он.

— Надеюсь, — мягко ответил Уин и поднес фужер к губам.

Было уже около часа ночи, когда они допили виски. Мэтт едва дополз до кровати и сразу заснул. Уин, однако, не чувствовал усталости. Он вышел из каюты и медленно побрел по пустой палубе.

Вдруг он понял, что оказался у дверей каюты Алекс. К его удивлению, девушка стояла на палубе, грустно глядя в воду и, по-видимому, не догадываясь о его присутствии. Уин незаметно подошел к ней.

— Алекс… — хриплым шепотом позвал он. Алекс вздрогнула. Ведь только что она мечтала об отце Уине — возвращалась в мыслях к тому единственному блаженному моменту, когда они, забыв о преградах, разъединяющих их, были просто мужчиной и женщиной. Узнав голос любимого, Алекс подняла глаза и увидела его совсем рядом — в нескольких дюймах от нее. Какое-то мгновение она колебалась, не призрак ли это, материализовавшийся из ее постоянных фантазий. Он был одет точно так же, как тогда, в Бостоне, когда она пришла к нему в отель.

Взволнованная его близостью, и не понимая, что говорит, Алекс резко спросила:

— Что вам угодно?

— Мне надо поговорить с вами. — Его голос, напротив, звучал мягко и нежно.

Лицо Алекс болезненно исказилось. Меньше всего ей хотелось прогонять его, но она должна это сделать.

— Подождем до утра, тогда и поговорим, — сказала она ему вопреки своему желанию, прекрасно понимая, что одно его слово — и она не сможет отказать. Слезы навернулись на глаза бедной девушки, она кляла себя за слабость и безволие.