Глава 1

Уэссекс, Англия

Конец апреля, 1816 год

Всего второй раз в жизни мисс Джейн Мейхью видела перед собой голого мужчину.

Правда, о том, что он голый, она сама догадалась. Он лежал на кровати с пологом на четырех столбиках на смятых простынях, едва прикрытый стеганым одеялом, в объятиях хихикающей блондинки. Так что догадаться было несложно Услышав скрип открываемой двери, раздраженно, однако ни капли не смущаясь, он обернулся и сел Одеяло соскользнуло к поясу, и серый утренний свет облил его атлетически сложенный торс.

— Какого черта… Джейн?!

Она заставила себя не отводить взгляда от его мускулистой груди. Он ее не запугает! Много лет назад ему удалось это сделать, но больше этому не бывать. Собраться с духом оказалось просто достаточно было представить себе корзину, которую она обнаружила на пороге своего дома сегодня утром.

— Лорд Чейзбурн, я должна с вами поговорить! Немедленно.

— Боже правый! Что еще приключилось? Ваш дом сгорел?

— Конечно, нет. У меня к вам чрезвычайно важное дело.

Он потянулся и лениво проговорил:

— Ну, если вы пришли кое-чему у меня поучиться, придется подождать своей очереди. — Рука его скользнула под одеяло, и блондинка захихикала еще бесстыднее. — Приходите попозже, когда я освобожусь.

— Не мелите чепухи! — выпалила Джейн. — Я буду сидеть здесь до тех пор, пока вы не соблаговолите со мной поговорить. Наедине.

И, давая ему понять, что отступать не намерена — а еще потому, что у нее ноги подкашивались от страха, — она опустилась на обитую золотистой бахромой кушетку, выпрямилась и решительно поставила зонтик между ног, обутых в грубые башмаки, заляпанные грязью: дорога к дому лорда Чейзбурна вела через торфяное болото, поросшее вереском.

Еще никогда в жизни Джейн не вела себя настолько смело. До сих пор она предпочитала книги трудным разговорам с неисправимыми лондонскими повесами. Однако чрезвычайные обстоятельства диктовали чрезвычайные меры.

Лорд Итан Чейзбурн пристально взглянул на Джейн. Темноволосый, смуглый, с тонкими чертами лица, он с годами стал необыкновенно красив. Словно юный бог, подумала Джейн. А когда-то был взбалмошным, неуправляемым мальчишкой, обожавшим гоняться за девчонками, которые с визгом бросались от него врассыпную. Точно так же повизгивала сейчас и белокурая красотка, пока он лениво ласкал ее, не сводя с Джейн колючего взгляда.

Но Джейн даже не поежилась под этим неуютным взглядом, В спальне воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем каминных часов да стуком дождевых капель в оконное стекло. Наконец, хлопнув свою партнершу по ягодицам, лорд Чейзбурн вкрадчиво прошептал:

— Беги, потом докончим.

— Но, Чейз, дорогой…

— Я сказал — иди! — бросил он резко.

Недовольно надув пухлые губки, блондинка схватила валявшийся на ковре кружевной розовый пеньюар, на секунду выставив на обозрение Джейн поразительно огромные груди. Джейн поспешно перевела взгляд на серебряный шпиль, венчавший синий полог кровати. Краешком глаза она увидела, как девица, на прощание поцеловав лорда, вихляющей походкой вышла из спальни. За ней потянулся удушливый шлейф духов.

Джейн доводилось слышать о таких женщинах. Падших женщинах. Женщинах, которым ничего не стоило залезть к мужчине в постель.

И внезапно ей захотелось хоть на денек стать такой же, как эта девица. Пышнотелой красоткой, а не здоровенной каланчой, неуклюжей и невзрачной. Захотелось, чтобы у нее были такие же белокурые волосы, и алые губки, и не правдоподобно огромные… О Господи! Да как ей такое только в голову пришло! Чтобы она вешалась на шею мужчинам, как эта девка?! А впрочем, что греха таить! Когда-то ей казалось, что она влюблена в Итана Синклера, бывшего в то время наследником пятого графа Чейзбурна. Хотя ей теперь и вспомнить об этом страшно.

Она не видела его давно. Он не изменился, разве что изменилось ее мнение о нем. Оно стало еще хуже.

И вот теперь предмет ее детских грез, шестой граф Чейзбурн, нежился в постели, едва прикрытый одеялом, и тело его на фоне белоснежных подушек казалось необыкновенно смуглым. Небрежно закинув руки за голову, он смотрел на Джейн так спокойно, словно каждый день принимал у себя в спальне разгневанных старых дев и давно привык к этому. Джейн заставила себя смотреть ему прямо в глаза. Он лежит перед ней голый? Эка невидаль! Она ухаживала за отцом, когда тот был при смерти, и мужское тело не представляло для нее никакой тайны.

— По-прежнему во все суете свой нос? — снисходительно осведомился Итан. — Могу я вас попросить, чтобы впредь вы оставляли у лакея свою визитную карточку, а не врывались ко мне в спальню и не портили мне такое чудесное утро?

Джейн сидела прямая как палка, сжимая затянутыми в перчатки руками ручку зонтика из слоновой кости.

— Пилчер отказался ее передать. Я была вынуждена взять дело в свои руки.

— И по-прежнему преисполнены решимости лезть напролом, — не слушая, продолжал Итан. — Похоже, так никто и не научил вас тому, что благосклонность мужчины можно завоевать лишь смирением и покорностью.

— Я здесь не для того, чтобы завоевывать вашу благосклонность, — отрезала Джейн. — И нечего мне нотации читать! Я не ваша пустоголовая потаскушка.

— А чья? — улыбнулся Итан собственной шутке. — Можете не отвечать, мне это вовсе не интересно.

Он скользнул по ней взглядом сверху вниз, насмешливо вскинув темные брови, и у Джейн все сжалось внутри, что ей абсолютно не понравилось. В его присутствии она самой себе казалась этакой неуклюжей и неотесанной деревенщиной, простой и предсказуемой, которой не под силу понять такую загадочную личность, как лорд Чейзбурн.

Впрочем, Джейн и в самом деле не под силу было постичь всю порочность мужчины, снискавшего себе репутацию первого любовника Англии. Человека, у которого хватило смелости разойтись со своей женой только потому, что она ему изменила!

Человека, о подвигах которого ходили легенды и который пользовался на этом основании абсолютной вседозволенностью.

Вскочив, Джейн направилась к изножью кровати.

— Прекратим этот никчемный разговор! Я пришла к вам по делу чрезвычайной важности и…

— Все ваши важные дела могут подождать, пока я оденусь. А теперь прошу вас выйти и посидеть внизу. Я к вам спущусь.

— Нет! — возразила Джейн. Она прекрасно знала, что, если сейчас уйдет, он тотчас помчится к своей девке. Такие мужчины, как лорд, — существа порочные и слабые, идущие на поводу своих страстей. — Вы выслушаете все, что я хочу сказать.

— Как пожелаете.

Откинув одеяло, Итан встал с кровати, и Джейн с удивлением отметила про себя два факта. Во-первых, Итан значительно вырос — не много было мужчин выше ее ростом, однако Итан оказался в их числе, а во-вторых, своим сложением он нисколько не напоминал ее больного старого отца.

Чувствуя, как у нее перехватило дыхание, Джейн изо всех сил сжала ручку зонтика. Как ни пыталась она показать, что ей все нипочем, ее бросило в жар, а щеки залила предательская краска стыда. Пришлось поспешно отворачиваться, что Джейн и сделала, уставившись на письменный стол красного дерева.

Заметив ее смущение, Итан насмешливо хмыкнул:

— Что-то не так, мисс Мейпоул?[1].

Услышав детское ненавистное прозвище, Джейн съежилась от страха, но тотчас взяла себя в руки. Да что он себе позволяет! Думает, что она все та же долговязая девчонка-подросток, что и много лег назад, которую можно безнаказанно обижать? Ошибается!

— Меня зовут мисс Мейхью, сэр! — напомнила она.

— О, простите великодушно, — донесся откуда-то из-за ее спины насмешливый голос.

Он ничуть не раскаивался в своих словах!

Босые ноги прошлепали к туалетной комнате. Скрипнула дверца шкафа, послышался шорох одежды Джейн представила, как он надевает на свой великолепный торс льняную рубашку, натягивает тугие панталоны..

О Господи! И что это сегодня на нее нашло? Почему ее вдруг посещают такие грешные мысли? Обычно она не тратит драгоценное время на всякие праздные мечты, от которых никакого толку. Особенно когда перед ней стоит такая важная задача, как сегодня, восстановить справедливость.

— Лорд Чейзбурн, — хриплым от волнения голосом сказала она. Опасаясь, что Итан ее не услышит, Джейн заговорила громче:

— Лорд Чейзбурн, я хочу рассказать, что привело меня к вам.

— Так рассказывайте, — послышалось в ответ.

— Сегодня утром произошло нечто невероятное. — Джейн охватила ярость, а вместе с ней пришла долгожданная решимость. Повернувшись лицом к двери, за которой скрылся лорд, она порывисто продолжала:

— И я хочу, чтобы вы знали, я не позволю вам бросать Марианну!

Лорд Чейзбурн вышел из туалетной комнаты, на ходу застегивая серебряные запонки. Полы рубашки, которую он не успел заправить в панталоны желтовато-коричневого цвета, небрежно болтались сверху.

— Марианну? — удивленно переспросил он.

Его полуодетый вид, как совсем недавно абсолютная нагота, поверг Джейн в шоковое состояние. С темными взъерошенными волосами, в расстегнутой рубашке, лорд был само воплощение порока. Судорожно сглотнув, Джейн сердито бросила:

— Не притворяйтесь! Вам наверняка известно о ее существовании.

Лорд Чейзбурн рассеянно взглянул на нее.

— Мэри, графиню Барклай, помню. Но с ней я встречался много лет назад. Была еще Мэрией Филлипс, актриса Связь наша длилась всего одну ночь, так что вряд ли она льет слезы по поводу того, что ее бросили.

— Оставьте ваших женщин в покое! — вскричала Джейн. — Всем известно, какой вы развратник!

— А еще негодяй, повеса, шалопай, — лениво усмехнулся лорд Чейзбурн и продолжил перечислять, загибая пальцы:

— А также подлец и мерзавец.

— Сейчас не время для шуток! С Марианной вы поступите как положено. Это ваша обязанность.

Схватив накрахмаленный галстук, лорд Чейзбурн направился к трюмо, стоящему между двумя высокими окнами.

— Так где же эта ваша девица? — спросил он уже без тени насмешки. — Я ей щедро заплачу, чтобы она… да и вы заодно исчезли из моей жизни.

— Что?! Заплатите?! — Бросившись к лорду Чейзбурну, Джейн метнула яростный взгляд в зеркало, на его отражение. — Ну уж нет! Одними деньгами вы не отделаетесь, Итан Синклер! Вы поступите так, как должен поступить всякий порядочный человек. Хотя бы один раз в своей грешной жизни вы совершите достойный поступок: позаботитесь о собственном ребенке…

— Подождите. — Лорд Чейзбурн повернулся так резко, что взметнулись концы его наполовину завязанного галстука. — Вы хотите сказать, что Марианна — ребенок?

— Ну конечно! И вы немедленно о ней позаботитесь.

Несколько секунд лорд Чейзбурн смотрел на Джейн загадочным взглядом карих глаз, потом, запрокинув голову, весело расхохотался:

— Ну уж нет, увольте меня от каких-то младенцев! Я предпочитаю опытных женщин.

— Да как вы можете шутить, когда речь идет о вашей собственной дочери!

— Но она не может быть моей. Я принимаю все меры предосторожности, чтобы не оставлять незаконнорожденных детей.

Джейн так и подмывало спросить, как он это делает. Она имела весьма смутное представление о том, как рождаются дети. Но если существуют меры предосторожности, о которых говорит лорд, нежеланных детей вообще не рождалось бы. А они ведь все-таки появляются на свет…

— Марианна — ваша дочь. Это абсолютно точно. — Вытащив из кармана своей пышной юбки небольшой предмет, Джейн подошла к лорду и положила его ему на ладонь. — И вот доказательство.

Лорд Чейзбурн взглянул на золотой перстень-печатку с выгравированной на нем буквой «С», украшенной листьями падуба. Джейн знала, что этот перстень достался ему в наследство после смерти отца.

— Я потерял его с полгода назад, — задумчиво проговорил лорд, катая перстень между пальцами. — Где, черт побери, вы его нашли?

— В одеяльце, в которое была завернута Марианна, вместе с карточкой с ее именем. Я нашла ребенка на пороге своего дома сегодня утром.

При воспоминании об этом событии Джейн почувствовала, как у нее комок застрял в горле. Утром она открыла дверь, собираясь, как обычно, совершить ежедневную прогулку по холмам, споткнулась о корзину с завернутым в одеяло хнычущим младенцем — ни дать ни взять, подарок фей — и чуть не упала. Опустившись на колени, Джейн с благоговейным страхом осмотрела крошечное личико: маленькие реснички, носик-пуговку, ротик, похожий на розовый бутон. Трясущимися руками она вынула ребенка из корзины, крепко прижала к себе, чувствуя, как ее охватывает неописуемая радость…

— И вы не заметили, как кто-то убегает? — спросил Итан. — Или прячется в кустах?

Джейн бросила на него испепеляющий взгляд:

— Нет. Но наверняка это была одна из ваших женщин.

— Тогда как вы объясните, что она не оставила ребенка на пороге моего дома?

— Все очень просто. Она побоялась встречаться с вами. А я не боюсь.

— Сущая чепуха. — Надев перстень на палец, Итан вновь направился к зеркалу, чтобы наконец завязать галстук. — Она бы сразу примчалась ко мне за помощью. Я прекрасно обращаюсь со своими женщинами. Когда наша связь кончается, каждая из них получает от меня щедрый подарок.

— Гм… Одна из них получила еще и дополнительный дар… по прошествии девяти месяцев.

Итан хмыкнул:

— Быть этого не может! Я думаю, этот ребенок — дочь какого-нибудь пастуха или фермера, которому захотелось для своего чада лучшей доли. Лучше бы вам спросить соседей, не было ли среди них беременных.

— Пеленки, в которые был завернут младенец, из тончайшего полотна. А имя Марианна написано женской рукой.

— Покажите мне карточку, — буркнул Итан. — Может, я узнаю почерк.

— Я не взяла ее с собой. — Похоже, он и в самом деле понятия не имел о рождении дочери. Что ж, это ничего. Хуже то, что никакого желания о ней заботиться у него нет. — Но ребенок, вне всякого сомнения, ваш.

— Вам очень хочется, чтобы так и было. Кто-то ввел вас в заблуждение, и очень успешно, только и всего.

— А мне кажется, вы просто не желаете выполнять свои обязательства. — Джейн с отвращением взглянула на лорда.

Красавец. Живое доказательство того, что человек, красивый внешне, может быть отъявленным негодяем. — Даже представить себе не могу, как это мне в голову взбрело, что вы захотите позаботиться о собственном ребенке! Разве можно было ждать благородного поступка от разведенного мужчины!

Улыбка сползла с лица лорда Чейзбурна. Оно стало жестким и холодным.

— Советую вам подбирать выражения, мисс Мейпоул, — с угрозой в голосе произнес он.

Но Джейн уже понесло.

— И все-таки я и представить себе не могла, что вы можете пасть так низко, — продолжала она, сожалея, что ее иллюзорные надежды обратились в прах. — Как же вам не стыдно!

Вы отказываете в помощи беспомощному младенцу, крошечной девочке, которая не просила, чтобы ее рожали! Нравится вам это или нет, но она ваша дочь. А вы, Итан Синклер, просто бессовестный негодяй!

Лорд Чейзбурн с ненавистью взглянул на свою обидчицу.

Он сжал кулаки, и Джейн показалось, что он сейчас кинется на нее. Видно было, что в душе его бушуют темные, опасные чувства, слишком глубокие для беззаботного повесы.

— Где ребенок? Я хочу видеть ее, — резко бросил он.

— В настоящий момент она находится в Мейхью-коттедже на попечении моей тетушки Вильгельмины. — Джейн прерывисто вздохнула, пытаясь взять себя в руки, что оказалось не так-то просто сделать, после того как она заглянула Итану в душу. — И не думайте, что, если мы женщины, нам следует взять на себя заботу о Марианне вместо вас.

— В таком случае считайте свою миссию выполненной.

Можете доставить младенца моей экономке. Она о нем позаботится. — Насмешливо улыбаясь, Итан направился к двери спальни и, распахнув ее, преувеличенно вежливо поклонился Джейн:

— Всего хорошего, мисс Мейхью.

Как во сне Джейн спустилась по парадной лестнице с белыми мраморными ступенями, ощущая сквозь дыру в перчатке холодок металлических перил. Она должна была бы испытывать торжество или по крайней мере облегчение оттого, что выполнила задачу, а вместо этого ее одолевали дурные предчувствия.

Пока она находилась наверху, горничные, распахнув двери просторной гостиной, взялись за работу. Одна из них подметала усеянный пеплом ковер, другая, поставив на поднос грязную посуду, понесла ее на кухню мыть, третья мчалась наверх, держа в руках корсет с оборочками, до того валявшийся на полу. В воздухе пахло табаком, вином и воском.

Джейн брезгливо поджала губы. Похоже, Итан Синклер предавался накануне вечером разгулу.

Да какой из этого распутника отец!

Джейн даже поежилась, представив себе крошку Марианну в обстановке моральной распущенности, царившей у него в доме. А не сделала ли она ошибку, придя к Итану, подумала Джейн. С чего это она взяла, что он будет выполнять свой отцовский долг? Разве способен такой человек, как он, любить кого бы то ни было вообще, не говоря уж о своей незаконнорожденной дочери? Конечно, нет. Наверняка спихнет ее на попечение слуг, да и делу конец.

Но если это действительно так, ей ни в коем случае нельзя оставлять Марианну в этом рассаднике порока.

Раздираемая противоречивыми чувствами, Джейн вышла через парадную дверь Остановившись под огромным портиком, скользнула взглядом по английскому парку, затем по торфяному болоту, едва видневшемуся сквозь пелену моросящего дождя. Она пришла в этот дом с высоконравственной миссией: возложить на плечи Итана ответственность за его грехи. В конце концов, он уже не мальчик. Так же как и ей, ему скоро исполнится двадцать семь.

Однако в отличие от нее взрослым Итан пока не стал, и неизвестно, когда станет. Это ж надо догадаться — вверить крошку Марианну заботам какой-то экономки!

И внезапно Джейн поняла: она не сможет — и ни за что не станет — оставлять ребенка на попечение домочадцев беспутного лорда, в доме, где он прелюбодействует, принимает потаскух и разгуливает голышом!

С треском раскрыв черный зонт, Джейн спустилась с крыльца. Но вместо того чтобы направиться к дорожке, ведущей к дому, пошла по покрытой гравием подъездной аллее к сторожке, за которой находилась дорога, ведущая в деревню.

У нее созрел другой план относительно будущего Марианны.

— Черт бы побрал эту суку! Вечно лезет не в свое дело! — едва слышно выругался Итан.

Стоя у окна в библиотеке, сквозь которое просачивался скудный дневной свет, и нацепив очки, он, вне себя от ярости, читал юридический документ, доставленный ему несколько минут назад. Тот состоял всего из одного параграфа и гласил, что он, лорд Чейзбурн Итан Синклер, навсегда отказывается от своих прав в отношении найденыша по имени Марианна и передает ее на попечение Джейн Агаты Мейхью, проживающей в Мейхью-коттедже, Уэссекс, в чем и подписывается.

Итан попытался понять, почему он испытывает такую ярость. Ведь у него появилась прекрасная возможность снять с себя неприятную ответственность за судьбу ребенка, отцом которого — в этом нет никакого сомнения — он не является. Должно быть, злится он потому, что Джейн испортила ему утро, а теперь намеревается испортить еще и день. Даже не извинившись, она вторглась к нему в дом, вломилась в спальню и предъявила самые что ни на есть нелепые обвинения, рассчитывая, вероятно, что в нем взыграют угрызения совести.

Как же! Дожидайся!

Тихий кашель нарушил ход мыслей Итана.

— Простите, милорд, — раздался робкий голос старика Григсби, деревенского поверенного. — Если желаете что-то изменить, я с радостью это сделаю.

— По-моему, документ составлен правильно, — буркнул Итан.

— В таком случае, может быть, продолжим, ваша светлость? — Григсби почтительно отодвинул стул, стоявший перед секретером красного дерева. — Мисс Мейхью попросила меня подождать, пока вы подпишете документ. Нам, естественно, потребуются два свидетеля.

— Естественно.

С трудом преодолев желание разорвать документ в клочья, Итан дернул шнурок звонка и вызвал лакея. Джейн совершает благое дело. И нечего злиться оттого, что он передает ей права на ребенка.

Но что, если Марианна и в самом деле его дочь?

Этот вопрос доставлял такие же мучения, как больной зуб.

Это был единственный вопрос, который Итан не мог игнорировать и на который не мог ответить, хотя и уверял себя, что Марианна не может быть его дочерью. Он всегда хорошо относился к своим любовницам, никогда не давал пустых обещаний, что будет любить их до гроба, и тщательно избегал девственниц и старых дев. Каждая его женщина получала при расставании, которое в конце концов неминуемо наступало, дорогой подарок, чтобы смягчить горечь утраты. И если бы какая-нибудь из них обнаружила впоследствии, что беременна, она наверняка без боязни обратилась бы к нему за помощью. Ни одна бы не оставила ребенка на пороге дома его самодовольной соседки. Итан был в этом уверен.

Если, конечно, не нашлась такая, которой почему-то пришло в голову ему отомстить. Которая знала его настолько хорошо, что сообразила, что мисс Джейн Мейхью способна доставить ему неприятности. Недовольно поморщившись, Итан принялся размышлять, кто бы мог сыграть с ним такую злую шутку. Разве что…

В этот момент вошел лакей, и Итан, прервав свои размышления, приказал ему привести секретаря и управляющего. Вскоре оба уже вошли в библиотеку, и Итан уселся за секретер.

Взяв из серебряного подстаканника перо, окунул его в чернильницу и занес руку над документом.

«Вы, Итан Синклер, просто бессовестный негодяй», — припомнились ему слова Джейн.

Этот упрек почему-то никак не давал Итану покоя. Оказывается, с годами мисс Джейн Мейхью мягче не стала. Все такая же суровая девица, напоминавшая ему гувернантку, служившую когда-то у них в доме, которую Итан боялся как огня. Бесформенное платье черного цвета с таким высоким воротником, что странно, как она не задохнулась.

Пегие волосы собраны на затылке в тугой узел. Глаза, правда, ничего, большие, серо-голубые, а вот черты лица самые обыкновенные, цвет лица нездоровый, тусклый, и плечи прямые, словно она вышагивает на военном параде. Не женщина, а гвардеец какой-то.

Да и характерец соответствующий. Резкий, прямой. Никогда он не забудет, как она застукала его в конюшне с миловидной горничной и принялась распекать за то, что он воспользовался своим положением хозяина. И невдомек ей было, что хихикающая девица сама его соблазнила.

И тем не менее с Джейн Мейхью, несмотря на все ее недостатки, Марианне будет лучше, чем с ним. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы это понять.

Опустив перо, Итан сердито нацарапал на документе свое имя.

И едва он успел это сделать, как из коридора донесся какой-то шум, послышались голоса, раздался легкий стук каблуков. Раздраженно сорвав очки, Итан обернулся, собираясь приказать закрыть двери библиотеки, но в этот момент на пороге возникла изящная особа, и слова замерли у него на губах.

За гостьей тянулся шлейф дорогих духов. Облаченная в шелковое платье персикового цвета, туго облегавшее ее стройную фигурку, леди Розалинда больше походила на девочку, чем на женщину средних лет. Ее золотисто-каштановые, зачесанные наверх волосы и изящные черты лица были очаровательными, как всегда.

Остановившись перед Итаном, она распахнула объятия:

— Итан, мой мальчик. Как же давно я тебя не видела! Ну же, поцелуй меня.

Нехотя встав со стула, Итан коснулся губами гладкой кожи.

Худшего момента для визита его мать выбрать не могла.

— Здравствуй, мама, — сдержанно проговорил он.

— О Боже! — воскликнула леди Розалинда, переводя взгляд с одного мужчины на другого. — Я помешала? Вы тут собрались по делу?

— Да, — спокойно ответил Итан и встал так, чтобы загородить спиной лежавший на секретере документ. — Не могла бы ты подождать меня в гостиной? Через несколько секунд я к тебе присоединюсь, — О Господи! Откуда такой строгий тон? Как ты мне сейчас напоминаешь твоего покойного отца! Ну уж нет, ни в какую гостиную я не пойду. Мы с тобой не виделись с осени, и мне не терпится рассказать тебе о красотах Италии и, кроме того, выслушать все твои новости. — И леди Розалинда изящно махнула ручкой, словно отгоняла кур, — Твои мужчины могут прийти и попозже.

Стиснув зубы, Итан приказал секретарю и управляющему выйти. Они направились к двери, а мистер Григсби взял документ.

— Я отнесу бумагу мисс Мейхью, ваша светлость, ч» сказал он и, подув на подпись, скатал документ в трубочку.

— Мисс Мейхью? — удивилась леди Розалинда, пристально глядя на сына. — Какие у тебя дела с этой пренеприятной старой девой Вильгельминой?

Итан решил ее не разубеждать.

— Так, ничего особенного.

Но не успел тщедушный поверенный пройти и двух шагов, как леди Розалинда ловко выхватила документ из его костлявой руки. Прежде чем Итан успел ее остановить, она развернула бумагу и пробежала ее глазами.

— А, так это Джейн Мейхью… Дочь моей дорогой подруги Сьюзен. Я всегда считала, что бедняжке Джейн не повезло.

Потерять мамочку в таком юном возрасте… Что? — Голубые глаза леди Розалинды округлились. Она пристально взглянула на Итана. — Джейн нашла ребенка?! Твоего ребенка?!

— Отдай мне документ, — потребовал Итан, протягивая руку, но леди Розалинда и не подумала его послушаться.

— Наконец-то у тебя появился ребенок! И ты собрался его отдать? Вот так просто — взять и отдать?! — воскликнула леди Розалинда, прижимая документ к груди.

Глядя на изящные черты ее лица, искаженные болью и разочарованием, Итан вдруг снова почувствовал себя мальчишкой, который на одной вечеринке, устроенной его матерью. подглядывал за вышедшими в уборную дамами, и его застали на месте преступления. Отогнав от себя неприятное воспоминание, Итан сказал:

— Маловероятно, что она моя дочь.

— Зная о твоей скандальной репутации, я была бы сильно удивлена, если бы Марианна оказалась твоим единственным ребенком. Но я не позволю тебе бросить мою внучку, как какого-нибудь приблудного котенка.

Леди Розалинда легкой походкой проскользнула к камину и бросила документ в огонь.

Итан кинулся за ней, но было уже поздно. Края бумаги моментально обуглились, и он, попытавшись вытащить драгоценный документ из огня, лишь обжег себе пальцы.

— Черт побери, мама! — яростно воскликнул он.

— Очень тебя прошу, перестань чертыхаться, — заметила леди Розалинда, наблюдая за тем, как сын трясет рукой, пытаясь смягчить боль, и, прищелкнув пальцами, позвала:

— Пойдем, Итан. Я хочу вместе с тобой навестить свою внучку.

Глава 2

Легкие у Марианны оказались великолепными! Джейн только диву давалась, как громко, оказывается, может кричать младенец.

Прижав Марианну к груди, она ходила взад и вперед по кухне, покачивая ребенка, надеясь таким способом успокоить его.

Но не тут-то было. Девочка продолжала неистово вопить.

Обычно, когда Марианна спала, она была похожа на маленького ангелочка, однако в данный момент ангельское личико, искаженное гримасой плача, покраснело. В очередной раз повернув головку, девочка ткнулась личиком в грудь Джейн и, не получив желаемого, закричала еще громче.

Испытывая полнейшую беспомощность, Джейн и сама чуть было не расплакалась.

— Ш-ш-ш, моя маленькая, — прошептала она. — Молочко подогревается. Потерпи немножко.

— Уж не знаю, сколько я еще вытерплю эти вопли. Никаких нервов не хватит слушать этого ребенка, — запричитала тетя Вилли. Сидя в кресле у камина, она обмахивалась носовым платком с черной каймой. — Может, ты нечаянно уколола ее булавкой, когда…

— Когда пеленала? Уверяю вас, я была чрезвычайно осторожна. — Джейн была настолько раздражена, что едва сдерживалась. — Она просто голодная.

— Нужно было позволить этой Кроккетт покормить ее.

— Люси Кроккетт — грязнуля. Я ее и близко не подпущу к Марианне.

Вспомнив о единственной кормящей матери в деревне — неряшливо одетой жене владельца гостиницы, от которой за версту разило потом и виски, — Джейн даже содрогнулась от отвращения.

— Понять не могу, почему этого ребенка оставили на пороге именно нашего дома? Неужели другого места не нашлось? — вновь запричитала тетя Вилли. — Это лорд Чейзбурн должен взять на себя опеку над ребенком, а не мы с тобой. Кто бы мог подумать, что он превратится в настоящее исчадие ада? Счастье, что никто тебя не видел, когда ты к нему ходила.

Тетушку удар бы хватил, узнай она, что Джейн ворвалась к лорду Чейзбурну в спальню и лицезрела его голым. При воспоминании об этом лицо Джейн залила краска стыда. Чтобы прекратить беспредметный разговор, она сказала.

— Именно поэтому я и оставила ее у нас. А теперь подержите-ка Марианну Я приготовлю для нее бутылочку.

— Я?! — ахнула тетя Вилли, шаря по столу в поисках фляжки с успокоительным, и ожесточенно затрясла головой, отчего ее каштановые с проседью кудри закачались из стороны в сторону. — Я понятия не имею, как обращаться с детьми!

— Но вы же жили здесь, когда родилась я! Наверняка какой-то опыт у вас имеется.

— Откуда? Твой дорогой батюшка — упокой. Господи, его душу — нанял для тебя няню. А замужем я никогда не была, ты же знаешь, из-за своего исключительно хрупкого телосложения…

— Ничего, несколько минут выдержите. — С этими словами Джейн вручила вопящего младенца тетке.

Та неуверенно взяла его на руки, машинально прижала к пышной девичьей груди и, взглянув широко раскрытыми от ужаса глазами на Марианну, жалобно воскликнула:

— О Боже! Боже милостивый!

В другой раз Джейн непременно кинулась бы утешать тетушку, но сейчас ей было не до нее. Подбежав к камину, она опустила мизинец в кастрюльку, в которой подогревалось молоко, и тотчас же отдернула палец. Перегрела.

Обернув ручку краем фартука, Джейн отнесла кастрюльку к длинному столу, и, плеснув в нее из глиняного кувшина холодного молока, тщательно размешала. Решив, что теперь температура вполне подходящая, Джейн вылила молоко в стеклянную бутылочку и, обвязав вокруг горлышка бечевку, соорудила на ее конце нечто вроде соска. Если такой метод вскармливания подходит для осиротевших ягнят, значит, он сгодится и для детей.

Должен сгодиться.

Избавив от кричащего младенца тетушку Вилли, которая тотчас схватила свою фляжку, изрядно отпила из нее и принялась жаловаться на тяжкие испытания, свалившиеся на ее бедную голову, Джейн, не обращая внимания на ее стенания, положила ребенка на согнутую руку и осторожно поднесла импровизированный сосок к беззубому, широко раскрытому в плаче рту Плач тут же прекратился. Крошечные губки сомкнулись вокруг соска и принялись сосать. Раз, другой, третий… О Господи Она ест! Какое счастье!

Однако Джейн слишком рано обрадовалась.

Выплюнув сосок, Марианна отвернулась и завопила громче прежнего, Джейн попыталась снова сунуть ей в рот сосок, но не тут-то было Похоже, малышке он пришелся не по вкусу.

Через несколько секунд платье на груди Джейн насквозь пропиталось молоком. Чувствуя себя абсолютно беспомощной, она едва не зарыдала от отчаяния. В этот момент крошечная ручка выбила из ее руки бутылочку.

Упав на каменный пол, та разбилась вдребезги.. Молоко разлилось, забрызгав Джейн.

— Боже правый! — простонала тетя Вилли, — Что же нам теперь делать?

У Джейн не было ответа на этот вопрос Опустив голову, она прижала к себе несчастное дитя, и слезы, которые она с таким трудом сдерживала, заструились у нее по щекам Хотелось только одного опуститься на пол и заплакать вместе с Марианной. Еще никогда в жизни Джейн не казалась себе такой ничтожной и беспомощной. Не женщина, а жалкая пародия на нее.

В этот момент скрипнула дверь, и послышался мужской голос:

— Слезами горю не поможешь.

Тетя Вилли пронзительно взвизгнула. Джейн застыла на месте как вкопанная. Поморгав глазами, она сквозь пелену слез увидела, что перед ней, прислонившись к дверному косяку, стоит не кто иной, как лорд Чейзбурн, как всегда элегантный и изысканно одетый, желтовато-коричневые панталоны, ярко-зеленый сюртук, белоснежный галстук, великолепно оттеняющий смуглую кожу, серебряные запонки в манжетах рубашки.

Рядом с этим изящным господином Джейн показалась себе сущим пугалом, растрепанные волосы, залитое молоком платье, а на руках — вопящий ребенок.

Его ребенок.

В ту же секунду смущение Джейн как рукой сняло Глядя на лорда Чейзбурна с неприкрытой враждебностью, она холодно промолвила.

— Я думала, вы дома. Мистер Григсби отправился к вам.

Недовольно поморщившись, Итан бросил:

— Именно поэтому я здесь.

— Именно поэтому мы здесь, — поправила его выскользнувшая из темноты коридора женщина Джейн видела только Итана и не заметила, что он пришел не один Золотисто-каштановые волосы стоявшей рядом с ним дамы были уложены в такую замысловатую прическу, какую Джейн никогда не соорудить, проживи она хоть до ста лет Облаченная в изящное шелковое платье персикового цвета, леди Розалинда казалась слишком хрупкой и очаровательной, чтобы быть чьей-то матерью, не говоря уж о том, чтобы иметь такого взрослого сына. Узнав вдовствующую графиню, свою крестную, — хотя леди Розалинда с неизменным постоянством пренебрегала своими обязанностями, — Джейн похолодела.

— Миледи! Я слышала, вы за границей.

Слушая истошный детский плач, леди Розалинда через силу улыбнулась.

— О, я вернулась всего несколько дней назад. Ни за что на свете я не пропустила бы открытие лондонского сезона — Розалинда, дорогая, — подала голос тетя Вилли, — простите, что я не встаю Вы же знаете, у меня больные ноги — Вильгельмина, дорогая, я бы никогда не позволила вам беспокоиться из-за меня. — И она легкой походкой направилась к Джейн, осторожно обходя осколки. Подойдя, сюсюкающим голоском спросила. — И кто эта прелестная малышка, от которой столько шума?

Джейн похолодела от ужаса. Что же ей сказать?

Но графиня как ни в чем не бывало продолжала.

— Не иначе как моя внученька?

Леди Розалинда все знает!

У Джейн упало сердце. Она взглянула на Итана. Тот, нахмурившись, стоял в дверях, явно не желая принимать участия в этом шуме, устроенном его собственным чадом. Если он виделся с Григсби и подписал бумагу, зачем явился сюда?

Джейн охватил страх. Наверное, он не подписал. Должно быть, все-таки решил оставить Марианну у себя.

— О Господи! А ты, малышка, с характером, — продолжала леди Розалинда все тем же нелепым сюсюкающим тоном, который ей самой казался самым что ни на есть естественным. — Мы тебя издалека услышали. На вид тебе месяца два… и, как видно, за тобой хорошо ухаживали. Вы только посмотрите на эти хорошенькие голубенькие глазки. — Она бросила на сына многозначительный взгляд. — У твоего папочки, когда он родился, тоже были голубые глаза. Интересно, поменяют ли они цвет? Станут ли такими же темными, как теперь у него?

И она пощекотала Марианну под крошечным подбородком. Малышка, моргая, уставилась на незнакомую тетю. На несколько секунд рыдания стихли. Однако передышка оказалась недолгой. Набрав в грудь побольше воздуха, ребенок снова зашелся плачем.

— Она голодная, — в отчаянии пролепетала Джейн. — Я пыталась кормить ее из бутылочки, но… да вы и сами видите, чем все закончилось.

Склонив набок голову, леди Розалинда несколько секунд подумала, а потом спросила:

— А вы не пробовали искать кормилицу?

— Пробовала. Я посылала на поиски свою кухарку, миссис Эвершед, но она вернулась ни с чем.

— Нужно было оставить ребенка на попечение моей экономки, как я вам уже говорил, — подал голос Итан, по-прежнему стоявший у двери. — Сами вы, похоже, понятия не имеете, как обращаться с младенцами.

Его высокомерный тон вывел Джейн из себя. Она пытается сделать для его ребенка все, что в ее силах, так он еще и издевается?

Решительно направившись к Итану, она сердито сказала:

— А вы, очевидно, имеете об этом понятие. Может быть, справитесь лучше меня?

И, подойдя к оторопевшему Итану, сунула Марианну ему в руки. Неловко подхватив ее, он поспешно вытянул руки, держа ребенка подальше от себя, словно боясь, что малышка его укусит. Вскинув темные брови, он с ужасом уставился на дочь.

— Что, боитесь, она описает ваш чистенький сюртучок? — насмешливо бросила Джейн.

— Нечего надо мной издеваться! — рявкнул Итан. — Я вам не говорил, что знаю, как обращаться с младенцами!

— Тогда нечего было сюда приходить с вашими бесплатными советами! Подписали бы документ да и развлекались бы себе дальше со своей блондиночкой.

За спиной послышался деликатный кашель леди Розалинды.

Ужаснувшись тому, что наговорила, Джейн поспешно сказала:

— Прошу прощения, миледи. Я не хотела вас оскорбить.

— Ничего. — Леди Розалинда величаво махнула рукой. — Я прекрасно осведомлена о… гм… интересах своего сына.

По-прежнему держа ребенка на вытянутых руках, Итан направился к матери:

— Подержи ее, мама.

Та, смеясь, покачала головой:

— Ты ведь пришел сюда повидаться со своей дочкой! Так что сам и держи.

— Да никакая она мне не дочь! — выпалил Итан.

Как же ему хотелось, чтобы это и в самом деле было так.

Опасаясь даже взглянуть на ребенка, он бросил хмурый взгляд на леди Розалинду. Его мать лишь мило улыбнулась и скрестила руки на груди, когда он попытался вручить ей младенца.

Все три женщины приняли одинаковую позу: скрестили руки на груди. Леди Розалинда сияла от счастья. Как же, наконец-то она стала бабушкой! В кресле у камина сидела Вильгельмина, периодически обмахивая носовым платком толстое багровое лицо. Джейн стояла между ними и хмуро смотрела на Итана. Выбившиеся из прически завитки волос придавали строгим чертам неожиданную мягкость, однако на лице ее было написано: она хочет наказать несчастного отца, заставить его принять этого ребенка.

Черт бы побрал эту упрямую старую деву!

Заскрежетав зубами от ярости и в то же время чувствуя, что его охватывает паника, Итан начал озираться по сторонам, соображая, куда бы положить продолжавшего вопить младенца. Не на стол. С него он может скатиться. И вообще ни на какой предмет мебели с гладкой поверхностью. Может, на ящик для дров? Нет, он слишком твердый.

Нужно отнести ее наверх, решил Итан, в одну из спален.

Марианна извивалась, как форель, пойманная в сеть. Боясь уронить ее, Итан согнул руку в локте и неуклюже положил на нее ребенка. Она оказалась сильнее, чем можно было ожидать от такого крошечного существа. И тем не менее лучше отдать ее на попечение тому, кто умеет заботиться о младенцах, тому, кому весь этот кошачий концерт нипочем. Но в тот момент, когда Итан направился к двери, произошло нечто удивительное.

Марианна перестала плакать.

Несколько раз прерывисто вздохнув, она затихла. О Господи, уж не придушил ли он ее ненароком?

Встревоженный Итан взглянул на малышку. Она пристально смотрела на него полными слез голубыми глазенками, и на ее крошечном личике застыло недоуменное выражение. Ресницы слиплись от слез. Дневной свет играл на вздернутом носике, влажных розовых щечках, дрожащих губках. На Итана пахнуло молоком, и вдруг странное чувство охватило его.

Марианна выглядела совершенно беспомощной, доверчивой и потрясающе невинной.

Невыразимая нежность сдавила Итану грудь. Машинально протянув руку, он осторожно погладил пальцем гладкую, бархатистую кожу ребенка. Ему вдруг страшно захотелось защитить эту крошку, но он попытался подавить в себе это чувство, призвав на помощь подозрительность.

Марианна…

Кто дал ей это имя? Кто оставил эту малютку на пороге соседского дома? И самый главный вопрос: на самом ли деле ее отец он?

Тем временем малышка неуклюже сунула крохотный кулачок в рот и, пососав его несколько секунд, изогнулась и снова зашлась в плаче.

Чувствуя себя абсолютно беспомощным — еще никогда в жизни ни с одной женщиной у него этого чувства не возникало, — Итан повернулся к трем женщинам, с нескрываемым интересом взирающим на него, и бросил:

— Должна же быть в округе хоть одна кормящая мать!

— Это ужасно! — вскричала Вильгельмина. — Бедняжка умрет от голода!

— Тише! — цыкнула на нее Джейн. Она и сама этого боялась. — Моя кухарка нашла одну, но я ее к Марианне и па пушечный выстрел не пущу.

— Боже правый! — воскликнул Итан. — Значит, вы предпочитаете уморить ее голодом? Ну конечно, это ведь не ваша дочь!

И тотчас же раскаялся в своей грубости. Нижняя губа Джейн задрожала, и лицо ее вдруг сделалось беззащитным, как у младенца. Итана вдруг как громом поразило а что, если Джейн мечтает выйти замуж и иметь собственных детей? Неужели и этой сварливой старой деве хочется простых женских радостей? Ему стало искренне ее жаль. Но жалость тут же испарилась, стоило ей открыть рот.

— И не ваша, по вашему же собственному утверждению, — изрекла она. — Так что подпишите документ об отказе от ребенка и можете возвращаться домой, чтобы продолжать развлекаться.

И, шурша юбкой, Джейн направилась к нему. Итан крепко прижал малышку к груди.

— Сегодня утром вы были уверены в том, что она моя.

Причем настолько, что вам не терпелось мне об этом сообщить.

На щеках Джейн появился стыдливый румянец. Значит, ему все-таки удалось вогнать эту строптивую мисс Мейхью в краску!

— А теперь я думаю по-другому, — бросила она, неодобрительно глядя на него. — Марианна не может быть дочерью такого неисправимого повесы, как вы. И я не допущу, чтобы вы и ее развратили.

— Не беспокойтесь. Я не совращаю женщин моложе восемнадцати лет.

Серо-голубые глаза Джейн расширились. Румянец на щеках стал ярче. «Интересно, испытывала ли она когда-нибудь сексуальное влечение? — подумал Итан. — Мечтала ли, лежа в темноте своей спальни, кому-нибудь отдаться? Вряд ли. Слишком уж она для этого резка и самоуверенна».

— Позвольте кое-что вам предложить, — вмешалась в перебранку леди Розалинда. — Эту зиму я, как вам известно, провела в Италии. И там мне посчастливилось найти горничную, которая великолепно умеет делать прически. — Она украдкой бросила взгляд на блестящую медную дощечку, стоявшую на буфете, любуясь собственным отражением. — Никто на всем континенте не может сравниться с Джанеттой в искусстве завить локоны или выбрать шляпку. А как она шьет! Вы бы только посмотрели!

— Ну и что с того, мама? — нетерпеливо перебил ее Итан, который ходил взад и вперед по комнате в тщетной попытке успокоить свое чадо. Непрерывный плач Марианны уже начал действовать ему на нервы.

— Если ты не будешь меня перебивать, я закончу быстрее.

Так вот. У Джанетты есть полуторагодовалая дочь, которую она отказалась оставить в Италии. Дочку свою она до сих пор кормит грудью, так что, я думаю, вполне может выкормить и Марианну.

— Где она?

— Распаковывает мой багаж в особняке Чейзбурн, естественно. Но предупреждаю тебя, мне понадобятся ее услуги горничной.

— Если она сумеет накормить Марианну, — хмуро бросил Итан, направляясь к двери, — я награжу ее так щедро, что ей и в голову не придет увольняться.

По будуару плыли приглушенные звуки колыбельной песни.

Хотя Джейн изучила многие древние языки, такие, как древнегреческий, латынь, гэльский и другие, итальянского она не знала и слов песни не понимала. Но этого и не требовалось. И так было ясно, что крошка Марианна вполне довольна жизнью. Стоило лишь послушать, с каким удовольствием, жадно, взахлеб она сосет.

Джанетта сидела в кресле с подушечкой для головы, обитом розовой полосатой материей, в расстегнутом до пояса платье, держа Марианну у пышной груди. Пылкая темноволосая итальянка полюбила малышку с первого взгляда. При виде ее заохала, заахала, что-то быстро защебетала по-итальянски, а потом начала кормить, тихонько напевая.

«Какое счастье, что Марианна наконец-то перестала плакать, — подумала Джейн. — Какая радость знать, что она не умрет с голоду!»

Джейн понимала, что должна оставить кормилицу с ребенком одних, как сделали это леди Розалинда с Итаном. Но она все мешкала, не в силах избавиться от безотчетного страха, что, если выпустит Марианну из виду, может потерять ее навсегда.

Вне себя от беспокойства Джейн прижала руку к горлу и нащупала медальон, спрятанный под платьем с высоким воротом. Этот медальон — единственное, что осталось ей от мамы.

Внутри находилась изящная миниатюра очаровательной темноволосой дамы, которая умерла во время родов, давая жизнь Джейн. Интересно, приезжала ли она когда-нибудь в этот дом?

Скорее всего да, ведь она была близкой подругой леди Розалинды.

Будуар крестной Джейн представлял собой просторную изысканную комнату, в которой стояли многочисленные шкафы с нарядами, а на стенах висели зеркала в золоченых рамах.

На полу лежал пушистый ковер с рисунком из роз и виноградных листьев. Высокий потолок был расписан веселыми херувимами. В воздухе стоял густой аромат духов и пудры.

Джейн чувствовала себя в этой изысканной обстановке не в своей тарелке. Ее собственная комната была обставлена по-спартански просто: обыкновенная деревянная кровать, письменный стол и три крючка на стене для трех платьев: одно — для посещения церкви, второе — для дома и третье — на выход. Это последнее как раз и было сейчас на ней. Все три платья были черного цвета — Джейн все еще носила траур по отцу, умершему в прошлом году. Однако до сегодняшнего дня ей и в голову не приходило, насколько унылый у нее гардероб.

Но сегодня она вдруг заметила в открытом чемодане вещи. от которых пришла в восхищение. Корсет, украшенный розовыми ленточками, прозрачные чулки, на которые даже стыдно смотреть, но которые так захотелось надеть, тонкая рубашка, вызывающая те же чувства. Как же ей хотелось хотя бы один раз в жизни ощутить кожей мягкость шелка, испытать удовольствие оттого, что на тебе плотно облегающее фигуру платье, а не черное одеяние из грубого полотна, сшитое руками тетушки! Хотя о чем это она? Все эти изящные вещи годятся лишь для таких модниц, как леди Розалинда.

И для таких девиц, как та блондинка, что резвилась с Итаном в постели. Которые напропалую флиртуют с мужчинами, танцуют на великосветских балах, а на зиму уезжают на континент. Которые рожают внебрачных детей и бросают их без зазрения совести, предоставляя другим растить их.

А она, мисс Джейн Мейхью, всегда спала одна, ухаживала за больным отцом, когда другие девушки отправлялись в Лондон на свой первый сезон, и никогда в жизни не выезжала за пределы пустынных холмов Уэссекса. Так что ей и носить простое, грубого льна, нижнее белье, которое не снашивается годами, ей и заботиться о ребенке, который никому не нужен.

— Мисс? — послышался тихий голос.

Джейн вздрогнула от неожиданности. Погруженная в свои мысли, она совсем забыла, где находится. Джанетта жестом подзывала ее к себе. Она уже закончила кормить малышку, застегнула платье, но по-прежнему держала Марианну у груди. Джейн подошла ближе, и Джанетта предостерегающе приложила палец к губам.

О чудо! Марианна заснула. В уголке ротика блестела капля молока. Крошечная ручка лежала на груди кормилицы, ревностно охраняя свой источник питания.

Нагнувшись, Джейн взяла ребенка на руки. Марианна слегка пошевелилась и вздохнула во сне. Не испытанная доселе нежность охватила Джейн. Как странно, что она настолько сильно успела привязаться к ребенку, о существовании которого до сегодняшнего утра и не подозревала!

Увидев младенца, она сначала решила, что это не ребенок, а изящная фарфоровая кукла, крошечные черты лица которой с изумительной точностью повторяли младенческое лицо Осторожно коснувшись щечки, Джейн ощутила теплую, гладкую кожу и в тот же миг поняла, что это не кукла, а ребенок — дар небес, о котором она втайне мечтала, даже не признаваясь в этом себе самой…

И вот теперь грубая реальность разрушила ее самые сокровенные мечты. Марианну не оставят в Мейхью-коттедже, как надеялась Джейн, поскольку кормилица будет жить в доме Итана.

Но что произойдет, когда леди Розалинда вернется в Лондон? А это неминуемо случится. Она наверняка не станет надолго задерживаться в этом Богом забытом уголке, когда лондонский сезон уже в полном разгаре. И Джейн очень сомневалась, что матушка Итана согласится оставить здесь свою бесценную горничную. Значит, с Марианной ей можно распрощаться.

Джейн еще крепче прижала к себе ребенка. Не стоит раньше времени беспокоиться. Пока еще не стоит. Лучше заняться обустройством детской комнаты. Она, конечно, не имеет права отдавать распоряжения в чужом доме, однако необычные обстоятельства диктуют необычные меры. Если она сейчас не отвоюет себе место в жизни Марианны, Итан запросто может ей запретить общаться с ней.

При воспоминании об Итане Джейн пришла в ужас. Она не должна допустить, чтобы Марианна воспитывалась в этой аморальной обстановке, в доме, в котором ее отец устраивает безобразные кутежи и развлекается с многочисленными падшими женщинами. На леди Розалинду тоже надежды нет. графиня имеет привычку уезжать на континент, когда ей заблагорассудится, и предаваться собственным развлечениям. Сыном она никогда не занималась — Джейн была тому свидетельницей, — так стоит ли ожидать, что она начнет заниматься внучкой?

Значит, заботы о Марианне нужно возложить на себя, решила Джейн. Другого не остается. И начать следует немедленно.

Отдав Марианну Джанетте, Джейн вошла в тускло освещенную спальню, почти все пространство которой занимала кровать под пологом, и застыла на месте.

У кровати стояла леди Розалинда и о чем-то тихо разговаривала с сыном. Судя по тому, что Итан раздраженно ерошил рукой темные волосы, а леди Розалинда стояла подбоченившись, разговор был не из приятных. Похоже, леди Розалинда читала сыну нотацию, а тому это было не по душе.

Джейн хотела тихонько удалиться — лежавший на полу ковер заглушил ее шаги, и она надеялась, что ее никто не заметил, — но в этот момент леди Розалинда бросила взгляд в сторону двери.

— Скажи ей, Итан, — приказала она, подзывая Джейн к себе. — Джейн должна знать о твоем решении.

Чувствуя, как у нее исступленно заколотилось сердце, Джейн поспешно подошла к кровати.

— И что же вы решили?

Бросив на нее высокомерный взгляд, Итан изрек:

— Я намерен отыскать мать ребенка, а посему завтра утром я отправляюсь в Лондон. И забираю Марианну с собой.

Глава 3

— Вы не заберете Марианну! — воскликнула Джейн. — Я вам не позволю!

Она стояла, гордо выпрямившись, решительно расправив плечи, вытянув руки по швам. Королева воинов, да и только!

В проникавшем сквозь высокие окна блеклом послеполуденном свете ее гладко зачесанные волосы отливали медью, что никак не вязалось с ее строгой внешностью. На Итана пахнуло мылом и молоком.

Кислым молоком.

Он брезгливо поморщился:

— Насколько я помню, вы сами хотели, чтобы я взял на себя ответственность за ребенка.

— Да, хотела. До того, как поняла, какой никудышный из вас получится отец. А теперь считаю, что вам лучше оставить Марианну со мной.

— А как, скажите на милость, вы собираетесь ее кормить?

И Итан с оскорбительной насмешкой взглянул на то место под балахонистым платьем с чересчур высоким воротником, где у Джейн располагалась грудь. Внезапно в памяти Джейн всплыл давно минувший день, когда Итан, забравшись на ветку дерева, пытался заглянуть ей в вырез платья. Дело кончилось тем, что ничего примечательного он не увидел, а свалился на куст ежевики и до конца дня занимался тем, что вытаскивал из своей задницы колючки. А Джейн заливалась идиотским смехом.

Но сейчас она не смеялась. Скрестив руки на своей не пригодной для кормления ребенка груди, она заявила:

— Ее будет кормить Джанетта.

— О Боже! — воскликнула леди Розалинда, появляясь из-за спины сына. — Но я собираюсь вернуться в Лондон, и Джанетта просто обязана поехать со мной! Кто же, кроме нее, сможет сооружать мне такие прически?

И она любовно погладила свои золотисто-каштановые волосы. У Джейн упало сердце.

— Но, миледи… может быть, вы все-таки оставите Джанетту здесь? Всего на несколько месяцев, пока Марианна чуточку не подрастет?

Это совершенно невозможно, — ласково возразила леди инда. — Мне очень жаль.

И, отвернувшись к зеркалу в золоченой раме, она залюбовалась своим отражением.

На лице Джейн было написано такое отчаяние, что Итан проникся к ней жалостью. Должно быть, эта история с ребенком была самым волнующим событием в ее жизни, если не считать того дня, когда он свалился с дерева. А было им в ту пору по двенадцать лет.

— Мне тоже очень жаль, — заметил он. — Но вы же сами видите, другого выхода нет.

Но в этот момент Джейн поджала губы, упрямо вскинула подбородок — и жалости Итана как не бывало. Ее место заняло знакомое презрение.

Пренебрежительно глядя на него, Джейн заявила:

— Нет, есть! Я тоже поеду в Лондон. Кто-то ведь должен смотреть за ребенком.

Боже правый! Только ее в Лондоне и не хватало! Будет сверлить его мрачным взглядом за столом, распекать за то, что поздно возвращается домой… Это будет не жизнь, а наказание Господне.

— Я собираюсь нанять опытную няню, — отрезал он. — Так что не беспокойтесь, за ребенком будут присматривать самым лучшим образом.

— И тем не менее я поеду! — упрямо сказала Джейн, шагнув к нему.

Решив действовать не мытьем, так катаньем, Итан подошел к Джейн и, ухватив ее за локоть, повел к двери — Ну же, Джейн, успокойтесь. Вы и так уже достаточно позаботились о Марианне. Вы ведь не хотите бросить свои книги и поменять налаженный образ жизни на городское существование, порочное в своей основе?

Но Джейн и не подумала так просто сдаваться. Упершись каблуками в ковер, она сказала:

— Именно поэтому я и должна ехать. Чтобы защитить Марианну от вашего тлетворного влияния.

— Она будет в полной безопасности. Торжественно вам в этом клянусь. А если я узнаю, что не являюсь ее отцом, я непременно вам сообщу, и тогда можете заботиться о ней сколько вашей душе угодно.

Издав яростный вопль, Джейн стряхнула руку Итана со своей руки и порывисто повернулась к нему:

— Вот видите! Именно это я и имела в виду! Вам на нее наплевать! Если бы это было не так, для вас не имело бы значения, кто ее отец.

— Сентиментальная чепуха! — буркнул Итан. Все его благодушное настроение как ветром сдуло. — Я не обязан заботиться о чьем-то незаконнорожденном ребенке.

— И поэтому я сумею лучше о нем позаботиться. Мне все равно, чей это ребенок!

— Я же вам сказал, что не брошу его! — взревел Итан. — Если он мой — А если нет, сдадите ребенка в приют? Бросите ее, как…

В этот момент послышался громкий хлопок в ладоши.

— Хватит ссориться! — заявила леди Розалинда. В зеркале, перед которым она стояла, прихорашиваясь, отражалась ее стройная фигурка. — Право, можно подумать, что вам обоим все еще по десять лет. Джейн, мне нравится твоя идея поехать с нами в Лондон. Это было бы блестящим выходом из положения.

Угрюмое лицо Джейн просияло.

— О, миледи! Благодарю вас.

— Она с нами не поедет! — отрезал Итан.

— Но Джейн абсолютно права. Марианне нужна мать, а не просто няня.

Вперившись мрачным взглядом в леди Розалинду, Итан раздраженно бросил:

— Странно! Насколько я помню, когда я был маленьким, ты целиком вверила меня заботам няни, и тебя это вполне устраивало.

Леди Розалинда беззаботно пожала плечами:

— Тогда была совершенно иная ситуация. Твой дорогой покойный батюшка считал, что мать не должна заниматься воспитанием сына, поскольку может его избаловать. Но речь сейчас о том, что я нашла выход из создавшегося положения.

Леди Розалинда перевела взгляд с сына на Джейн, и на губах ее заиграла легкая улыбка, которая Итану не понравилась. Мать явно что-то замышляла, он мог бы дать голову на, отсечение.

— И этот выход в том, чтобы Джейн оставалась здесь, в Уэссексе, где ей самое место, — заявил он.

— Не упрямься, Итан, — с упреком сказала леди Розалинда. — В конце концов, Джейн — моя крестница, и я слишком давно пренебрегала своими обязанностями по отношению к ней. — Она бросила взгляд на Джейн, и улыбка ее стала еще шире. — И поэтому я приглашаю ее с собой на лондонский сезон.

Прилипнув носом к окну, Джейн с благоговением взирала на городской пейзаж, пока карета медленно продвигалась по запруженной повозками и экипажами улице. Никогда в жизни ей не доводилось видеть столько домов, собранных в одном месте. По настоянию леди Розалинды Джанетта с Марианной ехали в багажной карете, а Итан скакал впереди на великолепном гнедом жеребце — высокий, видный мужчина. С момента их ссоры он и словом не обмолвился с Джейн. Лишь внимательно рассмотрел оставленную в пеленках Марианны карточку и равнодушно заметил, что не узнает почерка.

Джейн чувствовала: он злится из-за того, что она влезла не в свое дело. От этого легкомысленного повесы она такого не ожидала. Что ж, пусть злится. Она будет держаться от него подальше. По крайней мере пока.

Но сейчас ей было не до Итана. Она была поглощена созерцанием незнакомого города, куда попала впервые в жизни.

Надо сказать, что Джейн втайне ожидала увидеть роскошные дворцы, из распахнутых окон которых высовываются полуголые женщины. Но ничего подобного она не заметила. Южная окраина Лондона представляла собой вереницу узких аллей и пыльных двориков с вывешенным на просушку бельем По дорожкам носились грязные босоногие ребятишки, а их матери взирали на них с порогов убогих домишек. В воздухе стоял удушливый запах дыма.

Однако после того, как карета прогрохотала по высокому мосту, перекинутому через широкую серебристо-серую реку, невзрачные строения уступили место более живописным. Но здесь, как и на окраине, на неискушенный взгляд Джейн, было на редкость много народу, причем самого разнообразного: от уличных торговцев до неспешно прогуливающихся дам, от всякого сброда типа уличных попрошаек до изысканных лордов.

Наконец-то появились красивые дома, широкие булыжные мостовые и элегантные магазины, в витринах которых были выставлены разнообразные товары.

— Лондон такой убогий по сравнению с Римом, — со вздохом заметила леди Розалинда. На ней была премиленькая шляпка изумрудно-зеленого цвета, выгодно оттенявшая ее золотистые кудри, а маленькими, затянутыми в перчатки руками она придерживала полы дорожного плаща. — Но никакой другой город в мире не сравнится с Лондоном по великолепию балов.

Поймав себя на том, что озирается вокруг, как какая-то деревенщина, Джейн откинулась на бархатные малинового цвета подушки.

— А правда, что там танцуют до рассвета? По-моему, глупо ночью не спать.

Леди Розалинда расхохоталась:

— Подожди, вот закружишься в вихре вальса в объятиях красавца мужчины, тогда и поговорим.

И Джейн, до сих пор отличавшаяся здравым смыслом, вдруг представила себе, как она кружится по залу в сильных и теплых объятиях Итана, вдыхая исходящий от него пьянящий мужской аромат. Он небрежно усмехнется, и она растает, словно влюбленная дурочка…

— Джейн никогда не училась танцевать, — вмешалась тетя Вилли, поправляя капор в оборочках. — И не понимаю, почему она должна учиться сейчас. Ей ведь уже двадцать шесть.

Далеко не девочка.

— Вот как? — задумчиво улыбнулась леди Розалинда. — Ну-ну…

Джейн взглянула на себя глазами леди Розалинды: высокая, как каланча, перезрелая девица в черном плаще, застегнутом до самого подбородка, и старомодной шляпке, обрамляющей невзрачное лицо. Да ее к великосветскому обществу и близко подпускать нельзя!

— Вы же не собираетесь вывозить меня в свет, — сказала она. — Вы просто так сказали, что приглашаете меня на лондонский сезон, потому что понимали, как мне хочется быть с Марианной.

— Признаться, я просто в восторге оттого, что ты обожаешь мою внучку. — Голубые глаза леди Розалинды задорно блеснули. — Но вечерами ты будешь свободна и сможешь посещать всевозможные балы и вечера. Ни одна юная леди от этого не откажется.

— Джейн слишком разумна, чтобы заниматься всякими глупостями, — снова вмешалась в разговор тетя Вилли. — Только поэтому я согласилась остановиться в одном доме с его светлостью. Но репутация Джейн не должна страдать лишь потому, что она до сих пор не вышла замуж. Она не какая-то глупенькая девчонка, а умная молодая девушка.

Джейн так и подмывало сказать, что она устала от своей целомудренной и невероятно скучной жизни. Что ждет ее в Лондоне? Итан хотел поселить Джейн и Марианну отдельно от матери и Джанетты, однако леди Розалинда отказалась расстаться со своей горничной, а Джанетте было бы неудобно бегать к Марианне, чтобы покормить ее, а потом стремглав нестись обратно. Ведь она могла понадобиться своей госпоже в любой момент: подшить платье, сделать прическу.

— Если бы не любезное приглашение ее светлости, мы вообще могли бы не приехать в Лондон, — напомнила она тете.

— Гм… — Поднеся серебряную фляжку с успокоительным ко рту, тетя Вилли шумно глотнула. — Не понимаю, почему мы вообще должны туда ехать вот так, с бухты-барахты. У меня уже вся грудь болит. Надышалась этим ядовитым воздухом.

— А вы не дышите, — весело предложила леди Розалинда. — Ну, вот мы уже и дома. Наконец-то!

Карета остановилась, и лакей, подскочив, откинул ступеньки. Спустившись на булыжную подъездную дорожку, Джейн с изумлением воззрилась на раскинувшийся перед ней дом… даже не дом, а дворец, а еще точнее — замок. Это грандиозное сооружение было построено из портлендского камня и занимало одну из четырех сторон площади. По обеим сторонам дома возвышались башенки, и Джейн даже показалось, что по зубчатым стенам прогуливаются рыцари и дамы. Джейн редко доводилось чувствовать себя ничтожной, однако при виде высокого портика с колоннами и украшенного росписью фронтона у нее возникло чувство, словно она маленькая мышка, подбирающаяся к тронному залу короля. Она знала, что Итан богат, однако не представляла, что до такой степени.

— Заходи, — пригласила леди Розалинда. Джейн хотела остаться и подождать карету, где ехали Джанетта с Марианной, однако графиня, взяв ее за руку, подвела к широким мраморным ступеням, провела мимо облаченного в голубую ливрею дворецкого, почтительно распахнувшего широкую входную дверь. — Джанетта сама принесет ребенка, — продолжала она. — Ну, и оде же мой несносный сын?

Стоявшая в холле довольно суровая на вид особа с крючковатым носом сочла нужным пояснить:

— Его светлость прибыл уже больше часа назад, миледи, а десять минут назад куда-то отправился в фаэтоне.

— Не иначе как в свой клуб, негодник этакий, — заметила леди Розалинда, вручая свой плащ лакею. — Очень надеюсь, что он вернется домой к ужину. Джейн, это миссис Креншоу, наша экономка. Миссис Креншоу, мисс Джейн Мейхью приехала на лондонский сезон. Ее сопровождает тетушка, мисс Вильгельмина Мейхью.

— Его светлость мне уже об этом сказал, — кивнула миссис Креншоу, скользнув по Джейн проницательными серыми глазами, и Джейн почувствовала, что ей дали соответствующую оценку, хотя какую, она пока не поняла. Наверняка миссис Креншоу привыкла видеть в этом доме женщин, сильно отличающихся от нее.

А может быть, Итан развлекает своих любовниц где-то в другом месте? «Хорошо, если это так», — подумала Джейн, недовольно поджав губы.

Пыхтя и отдуваясь, к ним наконец подошла тетя Вилли.

— Уф! Слишком уж у вас большая лестница, — обратилась она к леди Розалинде. — Лестница, конечно, шикарная, но чересчур непрактичная. Мне хотелось бы выпить чашку чаю, чтобы восстановить силы.

— В таком случае позвольте лакею вас сопроводить. А миссис Креншоу покажет тебе, Джейн, твою комнату, — на ходу бросила леди Розалинда, направляясь к огромной закругленной лестнице.

— Прошу следовать за мной, мисс Мейхью.

И миссис Креншоу пошла впереди, громко цокая каблуками по полу, выложенному черно-белой плиткой в шахматном порядке. Направляясь за ней следом, Джейн бросила взгляд на высокий потолок, с которого свисала огромная хрустальная люстра. Последние лучи заходящего солнца, просачиваясь сквозь арочное окно, освещали ее подвески, и они мерцали и переливались всеми цветами радуги. Этот мерцающий свет падал на белые стены холла, отчего создавалось впечатление, будто находишься в волшебном замке.

Джейн вновь охватило благоговейное чувство, однако она решительно приказала себе не пасовать перед этим, великолепием.. Можно быть, богатым, но с заскорузлой душонкой, уговаривала себя Джейн, не в силах тем не менее оторвать взгляда от белой с золотом балюстрады, греческих скульптур, стоявших вдоль стен, и широкой мраморной лестницы. Как не похожа вся эта роскошь на простоту ее маленького двухэтажного домика в Уэссексе, основным украшением которого были высокие, от пола до потолка, шкафы с книгами.

Миссис Креншоу остановилась в том месте, где широкий коридор разветвлялся, и сообщила:

— Там апартаменты хозяина. Его светлость не любит, когда кто-то заходит в это крыло. И особенно в комнату, расположенную в башне над спальней.

— А почему? — поинтересовалась Джейн — Мне не положено задавать лишних вопросов, — фыркнув, ответила миссис Креншоу. — Желание его светлости для меня закон. Достаточно сказать, что он не пускает туда ни горничных, ни лакеев. Лишь я захожу в ту комнату раз в неделю, чтобы убрать.

— А чем он там занимается?

— Простите, но я не могу больше ничего сказать.

И, резко повернувшись, отчего взметнулись ее широкие юбки, миссис Креншоу направилась к западному крылу.

Заинтригованная Джейн медленно пошла следом. Должно быть, в этой комнате в башне он принимает своих женщин.

Как-то раз она читала книгу, где говорилось о серале, и теперь живо представила себе комнату, освещенную сотнями зажженных свечей, воздух в которой насыщен благовониями Посередине стоит широченная кровать с многочисленными подушками, шелковым пологом и покрывалом. Вот Итан неспешно входит в комнату, сбрасывает с себя яркий, богато расшитый халат — ну точь-в-точь восточный паша — и начинает заниматься со своей очередной женщиной любовью, причем настолько разнузданно, что порядочной женщине даже представить стыдно…

— Ну вот мы и пришли, мисс Мейхью, — вывел ее из задумчивости голос экономки, которая стояла у открытой двери, делая Джейн знак рукой, чтобы та подошла.

Отбросив свои грешные мысли, Джейн вошла в спальню — очаровательную комнату, выдержанную в спокойных персиковых и голубых тонах. В камине с мраморной полкой весело потрескивали поленья. Из окон виднелась площадь, обсаженная высокими деревьями с зеленой листвой, отчего у Джейн создалась полная иллюзия, что она находится за городом.

Развязав ленты шляпки, она сняла ее и замешкалась, не зная, куда положить в такой чистенькой комнатке столь мрачный и старомодный головной убор.

Миссис Креншоу пришла ей на помощь. Взяв у Джейн шляпку и держа ее как можно дальше от себя, она сказала:

— Скоро прибудет ваш багаж, и я пришлю горничную, чтобы она им занялась.

— Думаю, я сама справлюсь. — Джейн сделалось дурно при одной мысли о том, что посторонний человек может увидеть ее скудный гардероб. — Только прошу вас, скажите мне, где Марианна?

— Какая Марианна?

— Девочка. — Джейн чуть было не сказала: «Дочка лорда Чейзбурна». Интересно, как он объяснил внезапное появление ребенка?

Лицо миссис Креншоу оставалось по-прежнему бесстрастным. Похоже, преданность ее не знала границ.

— Она будет находиться в детской, которая располагается прямо над вашей комнатой. Должна сказать, его светлость и его матушка поступили чрезвычайно великодушно, приютив у себя в доме найденыша.

И, поклонившись, экономка вышла из комнаты.

Джейн сняла плащ и бросила его на кровать. А его светлости в уме не откажешь. Надо же, решил разыграть из себя щедрого покровителя. Можно подумать, кто-то поверит в подобную чепуху. Разведенный тип, известный всем повеса — и вдруг благодетель новорожденных детей. Ха-ха-ха!

Интересно, куда это он так поспешно отправился? Помчался на поиски мамаши ребенка?

Ладно, она все узнает в свое время, решила Джейн. Все равно она будет его сопровождать, чтобы лично убедиться в том, что он нашел мать, бросившую крошку Марианну. От этого Итана всего можно ожидать. Вдруг возьмет да и оставит ребенка у этой особы?

У женщины, которая подбросила чужим людям собственное дитя!

Полчаса спустя, распаковав чемодан и переодевшись в свое лучшее черное платье, Джейн отправилась наверх, на поиски детской. Она не могла быть спокойна, не убедившись, что с Марианной все в порядке. Детская оказалась просторной комнатой, залитой ярким солнечным светом.

В ней стояли миниатюрный столик и стулья, на полу — игрушечная лошадка-качалка, а по стенам висели полки с книгами. В воздухе витал легкий запах пыли — очевидно, детская пустовала долгие годы.

Джейн представила себе в этой комнате Итана, каким он был много лет назад, — озорной мальчишка, обожавший всевозможные шалости, далеко не всегда безобидные. Во всяком случае, по отношению к ней. Как-то раз он спрятался в деревне за угол дома, а когда она проходила по дороге, вытянул ногу, она споткнулась и приземлилась прямо в грязную лужу.

Книга, которую она держала в руке, отлетела на обочину дороги, и проезжавшая мимо фермерская телега переехала ее.

Хотя Итан, выудив растерзанную книгу из грязи, торжественно преподнес ее Джейн, он после этого нагло расхохотался ей в лицо.

Странно, что она сейчас об этом вспомнила. Какое ей дело до Итана? А вот до его ребенка ей дело есть.

Заслышав голоса, Джейн поспешила ко второй двери детской и оказалась в спальне, веселой комнатке, оклеенной обоями в желтую полоску. Две рослые женщины задвигали в угол причудливо расписанную золотом колыбельку.

Качая на одной руке Марианну, а в другой держа свою полуторагодовалую дочурку, Джанетта руководила работой, высказывая замечания на ломаном английском языке, сдабривая его итальянскими словами:

— Attento! He сломать! Вот так хороший, да, так хороший.

Джейн взяла Марианну на руки, с наслаждением вдохнула исходящий от нее чистый запах, радуясь тому, что та смотрит на нее выразительными голубыми глазенками, обнажив в улыбке беззубые десны. Сладостное чувство охватило Джейн. Ребенок уже знает ее, любит. Она никому ее не отдаст.

И уж конечно, не человеку с такой ужасной репутацией, как у Итана.

— А Марианна спала по дороге сюда? — спросила Джейн Джанетту.

Темноволосая женщина энергично закивала:

— Оба девочка спал. Хороший спал. Мой все еще хотеть спать.

И она, смеясь, поцеловала свою маленькую застенчивую дочурку, которая, посасывая палец, уставилась на Джейн бархатистыми карими глазами.

— Положите ее спать, — предложила Джейн. — А я пока присмотрю за Марианной.

Итальянка поспешила прочь, что-то тихонько приговаривая своей дочурке. Дожидаясь, пока горничная закончит работу, Джейн уселась с Марианной на руках на подоконник. Крошка довольно гулькала, и Джейн вспоминала вчерашний день, когда успокоить ее было невозможно. Тихонько с ней разговаривая, Джейн чувствовала себя безмерно счастливой. Даже танцуя с каким-нибудь наследным принцем, она не была бы так счастлива. Уже совсем смеркалось, и тени за окном становились все длиннее. Наконец вернулась Джанетта. Джейн неохотно вручила ей ребенка. Малышка успела проголодаться и тихонько хныкала.

Внезапно Джейн с ужасом поняла, что опоздала к ужину.

Поправив свою строгую шляпку и убедившись, что из-под нее не выбилось ни одного волоска, Джейн вышла из спальни и, отыскав лестницу, спустилась на первый этаж, где располагались гостиные, комнаты для приемов и столовая.

Наконец отыскав нужную комнату, Джейн вошла и на секунду остановилась, пораженная ее роскошью. В столовой, выдержанной в зеленых и золотых тонах, настолько огромной, что в ней запросто мог бы уместиться весь домик Джейн, было всего несколько человек: тетя Вилли, сидевшая в кресле у камина, леди Розалинда и джентльмен весьма представительного вида в темно-синем костюме и крахмальном галстуке.

Тетя Вилли и леди Розалинда были поглощены разговором.

А где же Итан?

И в этот момент Джейн заметила его. Он стоял у буфета и наливал в высокий стакан какую-то темную жидкость. Естественно, захотелось выпить перед ужином. Могла бы и сама догадаться, что он не чурается спиртного. В переливчато-сером костюме и белоснежном галстуке, оттенявшем его бронзовую кожу, он выглядел самым настоящим повесой, невероятно красивым и бесшабашным, каким и был на самом деле.

Повернувшись лицом к двери, он увидел Джейн и поднял стакан, дерзко при этом ухмыльнувшись.

Джейн поджала губы. Так, значит, он вернулся. Где же он был эти несколько часов? Отыскал ли мать Марианны?

Джейн хотелось кое-что сказать ему по этому поводу.

— А вот наконец-то и моя дорогая крестница.

Улыбаясь, леди Розалинда устремилась к Джейн. Подойдя, взяла ее за руку и подвела к незнакомцу, который поднялся при их приближении. Ласковым голосом, совсем не похожим на ее обычный игривый тон, леди Розалинда спросила:

— Ты ведь помнишь мою подругу, леди Сьюзен, не правда ли, Питер? А это ее дочь, мисс Джейн Мейхью.

Мужчина нахмурил тонкие седые брови. У него были здоровый цвет лица и внушительные манеры, выдававшие истинного аристократа.

— Я помню, что леди Сьюзен вышла замуж за какого-то ученого, который увез ее в деревню.

— Да, за моего соседа. Джейн, это герцог Келлишем.

Джейн имела весьма смутное представление о том, как люди знакомятся, однако, сообразив, что от нее чего-то ждут, протянула герцогу руку.

— Счастлива с вами познакомиться, ваша светлость.

Бросив удивленный взгляд на ее руку, герцог нахмурился, однако, будучи человеком воспитанным, промолчал, поднес ее к губам и сказал.

— Я тоже, мисс Мейхью. Вы впервые в Лондоне?

Только сейчас Джейн сообразила, что должна была сделать реверанс. Чувствуя себя неуклюжей деревенщиной, она смущенно ответила:

— Да. Леди Розалинда любезно пригласила нас с тетушкой на лондонский сезон.

Она замолчала, размышляя над тем, известно ли герцогу о Марианне, и если известно, то что именно.

— Мы не хотели приезжать, — встряла в разговор тетя Вилли. — Но пришлось. Такое, знаете ли, щекотливое дело..

— Теперь, когда все собрались, — перебила ее леди Розалинда, — мы с его светлостью должны кое-что вам сообщить Она улыбнулась герцогу. Тот не сводил с нее обожающего взгляда. Откашлявшись, он оглядел маленькую группку собравшихся и провозгласил:

— Счастлив сообщить вам, что леди Розалинда оказала мне величайшую честь, согласившись стать моей женой.

Воцарилась такая тишина, что было слышно, как в камине потрескивают поленья. Джейн изумленно моргала глазами.

Интересно, знал ли Итан о решении матери выйти замуж? Она повернулась и пристально взглянула на него.

Он постоял, глядя на мать тяжелым, оценивающим взглядом, потом отошел к камину и отпил из своего стакана. Глаза его светились мрачным огнем. Джейн знала Итана уже достаточно хорошо, чтобы понять: услышанная новость ему не понравилась.

Интересно, почему? Может быть, он считает, что леди Розалинда достойна лучшего мужа? Но герцог кажется хорошим, честным человеком и довольно решительным, способным усмирить такую необузданную особу, как леди Розалинда.

Боясь, что грубое поведение Итана огорчит его мать, Джейн подбежала к ней и порывисто обняла:

— Я так за вас рада! А вы уже назначили день свадьбы?

Леди Розалинда весело рассмеялась:

— Свадьба состоится в начале июня. Завтра мы собираемся обсудить этот вопрос с пастором церкви Святого Георга.

— Как вы, оказывается, хорошо умеете хранить секреты, Розалинда — покачала головой тетя Вилли. — Подумать только, вы вернулись в Англию всего несколько дней назад и уже успели найти себе жениха!

— Но мы с Питером знакомы много лет, — возразила леди Розалинда. Взяв герцога Келлишема под руку, она прижалась к нему и посмотрела на него с обожанием. — Когда я жила за границей, мы часто переписывались.

— По правде говоря, свое предложение я сделал письменно, — заметил герцог Келлишем. — Я попросил Розалинду вернуться домой и сделать меня счастливейшим из смертных.

И она согласилась.

Они с улыбкой взглянули друг на друга, и Джейн почувствовала зависть. Как, должно быть, хорошо, когда кто-то тебя любит. С кем сможешь идти по жизни рука об руку, и кто будет самой замечательной женщиной в мире.

Она посмотрела на Итана. Его семейная жизнь с леди Порцией сложилась неудачно. Всего год назад Джейн узнала от соседей шокирующую новость: Итан застал леди Порцию в постели со своим камердинером! Он возбудил против любовника жены дело в суде, а когда того признали виновным, получил в парламенте разрешение на развод. Поговаривали о том, что, хотя лорд Чейзбурн сам похаживает к любовницам, жене подобного аморального поведения он простить не смог.

Джейн сочла этот поступок таким бессердечным и жестоким, что даже засомневалась, действительно ли она знает Итана.

Подойдя к буфету, лорд наполнил бокалы хересом и вручил их присутствующим.

— Разрешите предложить тост, — сказал он, поднимая свой бокал. — За будущую новобрачную и ее уважаемого будущего супруга!

Если у него и были какие-то возражения против замужества матери, он искусно это скрыл, изобразив на лице чарующую улыбку. Глядя, как сверкают его белоснежные зубы, можно было подумать, что он счастлив, услышав о предстоящем бракосочетании.

Однако во время ужина Джейн несколько раз перехватывала холодный, с прищуром взгляд, которым он окидывал влюбленную парочку. Почему он так на них смотрит? Может быть, ревнует свою мать? Хочет, чтобы она оставалась верной памяти его отца?

После вкусного ужина, состоявшего из ростбифа и спаржи, леди Розалинда спохватилась:

— Да, Итан, чуть не забыла! Я только что узнала, что лорд Байрон уезжает из Англии. Как это печально, ведь он вынужден бросить свою жену и дочь.

— Скатертью дорожка! — лениво протянул Итан. — Одним рифмоплетом, навязывающим людям свои цветистые сантименты, меньше.

Услышав такое дерзкое замечание, Джейн нахмурилась.

— Лорд Байрон — замечательный поэт, — возразила она — Я прочла все его стихи.

— Вы? — Итан скользнул по ней равнодушным взглядом. — Я думал, вы не из тех, кому нравится всякая романтическая дребедень. Умных женщин от нее клонит в сон.

Эти слова можно было принять и за оскорбление, и за комплимент. Прежде чем Джейн нашлась что ответить, вмешалась тетя Вилли:

— Кстати, раз уж речь зашла о сне. Этой ночью я буду спать крепко, как никогда. У нас сегодня было такое длинное путешествие. — И она с трудом поднялась из-за стола.

Итан тоже извинился, заявив, что ему пора идти, и быстро вышел из столовой.

Джейн бросилась за ним.

— Итан… лорд Чейзбурн, подождите! — окликнула она его.

Нет, не станет она звать его по имени. Слишком уж мучительные воспоминания это навевает; о нем, мальчишке, которого она тайно обожала, и о ней, неуклюжей девчонке, которой она когда-то была.

Он резко повернулся к ней:

— Если вы намереваетесь поговорить со мной на литературные темы, прошу меня от этого уволить.

Джейн недовольно поморщилась — ну и нахал! — однако говорить об этом воздержалась. Не до того сейчас. У нее есть более важные темы для разговора.

— Признайтесь, вы были удивлены, что ваша матушка собралась выйти замуж, — заметила она.

Итан пожал плечами:

— Моя мать уже давно ничем не может меня удивить.

— А почему вам не нравится, что она сделала своим избранником герцога?

— Ничего подобного я не говорил.

— Этого и не требовалось. Вы смотрели на них таким мрачным взглядом, что все было понятно без слов.

Итан хмыкнул, а Джейн, решившая во что бы то ни стало узнать, почему он возражает против брака своей матери, продолжала:

— По-моему, это так чудесно, что Келлишем ее обожает.

Он доказал свою любовь, долгие месяцы оставаясь с ней рядом. — Она замолчала, ожидая, что Итан хоть что-нибудь скажет, однако он стоял, удивленно вскинув брови, и Джейн ничего не оставалось, как продолжить:

— Должно быть, она чувствовала себя очень одиноко после смерти отца. Когда он умер?

Десять лет назад?

— Девять. — Вытащив из кармана серебряные часы, Итан демонстративно взглянул на них и защелкнул крышку. — Если вы и дальше будете пытаться вызвать во мне жалость, прошу меня простить. У меня есть планы на сегодняшний вечер.

— С кем? — выпалила Джейн.

Итан укоризненно покачал головой:

— Джейн, Джейн… Ну что у вас за манера постоянно совать нос в чужие дела?

Как же она ненавидела этот его самодовольный и одновременно насмешливый взгляд!

— Тогда я спрошу вас еще раз и буду спрашивать, пока вы мне не ответите. Я хочу знать, ездили ли вы сегодня днем на поиски матери Марианны и собираетесь ли поехать вечером?

Взгляд его темных глаз, казалось, пронзал ее насквозь. Итан был такой высокий, что ей пришлось задрать голову, чтобы на него взглянуть. Протянув руку, он погладил ее по голове, как ребенка, и сказал:

— Уже поздно, мисс Мейпоул. Бегите спать и держитесь подальше от мужчин с их многочисленными проблемами.

И, повернувшись к Джейн спиной. Итан направился по широкому коридору к парадной лестнице. Его решительные шаги звучали как вызов.

Не помня себя, Джейн схватила стоявшую на подставке бело-синюю вазу. Сейчас она ему задаст! Запустит этой вазой прямо в голову, будет тогда знать!

Но как только пальцы Джейн коснулись прохладного фарфора, она опомнилась. За что, собственно, она собирается его наказывать? Ведь он не ответил на ее вопрос, а это означает, что он собирается встретиться с женщиной, которая, как он думает, бросила своего ребенка. В противном случае он бы это отрицал.

Отдернув руку, Джейн поспешно спрятала ее в складках юбки. Она не позволит Итану отдать Марианну женщине, которая явно хотела от нее избавиться.

А поскольку он отказывается воспринимать ее всерьез, придется придумать что-то такое, что вынудило бы его к этому.

Глава 4

Неслышно подкравшись к лестнице, Джейн осторожно заглянула через перила в холл и увидела высокую фигуру Итана. Он разговаривал с облаченным в голубую ливрею лакеем, стоявшим у входной двери, и его низкий голос отдавался в просторном холле.

— Слушаюсь, милорд. — Поклонившись, лакей направился по коридору.

Итан, опустив голову, вошел в одну из комнат, расположенных на первом этаже. Пока будут запрягать лошадей и подавать карету, он наверняка будет ждать в этой комнате.

Значит, до его отъезда у нее есть минут десять, а может, даже чуть больше.

Быстро пройдя по коридору, Джейн обнаружила хитроумно спрятанную в стене, обшитой белыми панелями, дверь и, открыв ее, увидела тускло освещенную деревянную лестницу, которой пользовались слуги. Сбежав по ней, она вышла в просторный коридор и принялась гадать, как ей попасть к задней стороне дома. Она шла наугад и уже решила, что заблудилась, как вдруг увидела музыкальную комнату и вошла в нее. Посреди комнаты стояло фортепьяно. Его клавиши сверкали в темноте и были похожи на зубы огромного животного. На противоположной стороне коридора располагались стеклянные двери, выходящие на галерею с колоннами, тянувшуюся вдоль небольшого английского сада. Выйдя из дома, Джейн постояла, вглядываясь в темноту, и наконец заметила за темнеющими деревьями конюшню.

Не мешкая, она направилась к деревянной калитке в кирпичной стене. Воздух был пропитан сыростью, и Джейн зябко поежилась, пожалев, что не было времени захватить с собой шаль. Впрочем, она привыкла совершать долгие прогулки по холмам родного Уэссекса, так что вряд ли прохладный лондонский воздух причинит ей какой-то вред.

Сначала она услышала голоса, а уже потом увидела конюхов. Их было двое. Один высокий, кривоногий, другой — коротышка плотного телосложения. Стоя у дверей конюшни и запрягая в ландо двух лошадей, они оживленно переговаривались о чем-то. В этот момент Джейн случайно пнула ногой камешек.

Тот отлетел, издав громкий, похожий на пистолетный выстрел, звук. Юркнув в темноту за раскидистый дуб, Джейн испуганно замерла. К счастью, в этот момент одна из лошадей фыркнула, тряхнув серебристой гривой. Звякнула упряжь.

Джейн облегченно перевела дух. Помня, что у нее в запасе лишь несколько минут, она начала подбираться к задку кареты, прячась за изгородью из аккуратно подстриженного самшита и радуясь тому, что на ней черное платье.

В свете фонаря она разглядела кирпичное здание конюшни и часть двора. Джейн спряталась за кустом. Хотя до изящного экипажа оставалось всего несколько шагов, она не могла набраться решимости их преодолеть.

По утоптанной земле прогромыхали тяжелые шаги, и из-за угла конюшни показался дородный кучер.

— Холодная ночка, а? — донесся до Джейн его громкий голос.

— Да уж, — отозвался кривоногий. — Хорошо бы его светлость не слишком задерживался в постели своей дамочки. Чтобы вам не пришлось долго мерзнуть.

— Интересно, к какой из них он сегодня отправится? — спросил коротышка. — Та блондиночка, которую он возил на прошлой неделе в Уэссекс, была очень даже ничего.

Конюхи мерзко захихикали. Воспользовавшись шумом, Джейн быстро преодолела несколько шагов, отделявших ее от задка кареты, и прильнула к гладкой стенке, чувствуя, как у нее бешено колотится сердце. В воздухе пахло кожей и лошадьми.

— А ну перестаньте болтать! — прикрикнул на весельчаков кучер. — Занимайтесь-ка лучше своим делом, а не то скажу его светлости, он вас всех поувольняет!

Смех стих, и конюхи бросились исполнять свои обязанности. Заскрипела кожа, зафыркали лошади. Времени у Джейн почти не оставалось. Оторвавшись от стенки ландо, она ухватилась влажной от волнения рукой за большое железное колесо и выглянула из-за кареты.

Конюхи возились с лошадьми, а кучер ушел в конюшню.

Пора!

Подбежав на цыпочках к дверце экипажа, Джейн тихонько открыла ее. Слава Богу, та не скрипнула — наверное, петли смазаны. Опускать ступеньки она не решилась, однако залезть в карету не составило труда: длинные ноги сослужили ей хорошую службу. Джейн бесшумно закрыла дверцу кареты.

Сжавшись в комочек в кромешной тьме, она с ужасом ждала, что сейчас раздастся крик, распахнется дверца и ее за шиворот выволокут наружу. Однако ничего подобного не произошло. Выждав несколько секунд и чувствуя, что сердце начинает успокаиваться, Джейн коснулась маминого медальона, затем на ощупь нашла длинное сиденье с бархатными подушками и устроилась в уголке.

И очень вовремя.

Ландо покачнулось — должно быть, кучер забрался на козлы, — послышался хлопок вожжей, стук лошадиных копыт.

Поехали. Тенистый сад медленно проплыл мимо. Вот показался парадный подъезд дома, и карета остановилась.

На крыльцо вышел Итан. В ярком свете фонарей черты его лица казались мрачными и даже зловещими.

В черном плаще он был скорее похож на выходца из ада, чем на простого смертного.

Джейн почувствовала приступ страха, но постаралась взять себя в руки. Что это она, в самом деле? Никакой он не демон, а обычный человек, кстати, довольно никчемный, и ничего хорошего ждать от него не приходится. Забившись в темный угол, она застыла, ожидая, когда лакей распахнет дверцу кареты. Послышался голос Итана — он что-то сказал кучеру, — потом дверца распахнулась, и в проеме возникла его голова.

И в ту же секунду Джейн поняла, что он ее увидел! Он стоял, поставив ногу на ступеньку лестницы, и пристально смотрел на нее.

Джейн так же молча смотрела на него.

— Подожди минутку, — мрачно бросил Итан кучеру и, забравшись в карету, захлопнул за собой дверцу. Приподняв полы плаща, отороченные алым шелком, он сел напротив Джейн. — Итак, Джейн собственной персоной. Что ж, ничего другого я и не ожидал, — проворчал он, хлопнув лайковыми перчатками по ладони.

До Джейн донесся его запах, мужской, густой, соблазнительный. Итан показался ей необыкновенно сильным и значительным, а она себе — мелкой и ничтожной. В замкнутом пространстве было особенно заметно, насколько он крупнее и выше ее. Их колени почти соприкасались, и Джейн заставила себя не отстраняться. Еще подумает, что она его боится.

— Я еду с вами, — заявила она. — Если вы, конечно, собираетесь нанести визит предполагаемой матери Марианны.

— А если я собираюсь провести ночь в грехе и разврате?

Интересно, составите ли вы мне компанию, если я отправлюсь в игорный дом или бордель?

От этих слов, сказанных насмешливым тоном, Джейн передернуло.

— Скажите мне правду — куда мы едем?

— Не мы, а я. Вы сейчас выйдете из моей кареты.

Грубость Итана вывела Джейн из себя. Она уже готова была вспылить, но, вспомнив про Марианну, сдержалась.

— Итан, прошу вас, возьмите меня с собой. Я хочу поговорить с женщиной, которая бросила Марианну. Ведь не можете же вы оставить беспомощное дитя у той, кому она не нужна! Где гарантия, что ее будут любить и о ней будут хорошо заботиться?

— Придется вам положиться на мое мнение.

— Ха! Вашему мнению о женщинах доверять нельзя.

Вспомните хотя бы о вашей жене.

Джейн почувствовала, что зашла слишком далеко, но было уже поздно: она сказала то, что сказала. В темноте выражения лица Итана было не разглядеть, однако от него исходила какая-то странная сила, и ей показалось, что воздух в карете стал густым и холодным. Когда Итан заговорил, голос его прозвучал спокойно:

— Разрешите вам напомнить, что хорошо воспитанные дамы не наносят визитов падшим женщинам. Так что предоставьте мне самому решать свои проблемы.

Джейн упрямо покачала головой:

— Если вы не хотите брать меня с собой, тогда вышвырните на мостовую. Но вы этого не сделаете. Вы не станете устраивать публичных сцен. Человек с репутацией дамского угодника, коим являетесь вы, не может себе этого позволить.

Несколько секунд Итан пристально смотрел на нее, и Джейн было неуютно под его тяжелым взглядом.

— А вы, оказывается, хорошо меня знаете, — сказал он наконец, и по его тону Джейн поняла, что он ее не вышвырнет.

Итан постучал в крышу кареты. Ландо тронулось с места, и Джейн, облегченно вздохнув, откинулась на спинку сиденья. Ее замысел удался! Итак, она была права, Итан и в самом деле решил отправиться на поиски матери Марианны.

А что, если нет? Что, если он едет в публичный дом? Куда он ее денет? Оставит в карете, а сам предастся разгулу? Скорее всего именно так он и поступит.

Она взглянула на него. Итан, нахмурившись, смотрел в окно. Редкие уличные фонари, пронзая темноту кареты, на мгновение освещали его резкие черты. У него было такое таинственное и вместе с тем отрешенное выражение лица, словно он замышлял какое-то нехорошее дело.

— Куда мы едем? — спросила Джейн.

— Скоро узнаете.

Его неопределенный ответ лишь усилил ее беспокойство.

— Вы и в самом деле везете меня в этот сточный колодец греха?

Итан расхохотался:

— Сточный колодец греха? Вы что, это сами придумали?

— Так говорил в своей проповеди преподобный отец Гиллспай, — сдержанно ответила Джейн. — Если бы вы посещали службу в нашей приходской церкви, вы бы это знали.

— Этот старый косоглазый козел не отличит сточный колодец от Сикстинской капеллы.

Джейн с трудом сдержала смех; Не время сейчас веселиться.

— Так ответьте мне. Мы и в самом деле едем в бордель? Мать Марианны — проститутка? — Она с трудом выдавила из себя эти вопросы и теперь со страхом ждала ответа.

На лицо Итана упала тень, и черты его показались Джейн еще более зловещими.

— Хватит! Помолчите немного! — нетерпеливо бросил он.

— Скажите мне по крайней мере, как ее зовут, откуда она, какой у нее характер? Может быть, у нее не было средств воспитывать ребенка, и ей пришлось его отдать?

— Вы хотели это узнать? Так вот, скоро узнаете.

Он замолчал. Джейн откинулась на подушки сиденья, огорченная его уклончивым ответом, и стала думать о той безнравственной жизни, которую он вел. В детстве он был настоящим сорвиголовой, озорным и бесшабашным, и ему частенько доставалось от сурового отца. Когда он начал учиться в школе, Джейн стала видеть его реже, только летом и во время каникул. Повзрослев, Итан связался с плохой компанией. Джейн вдруг вспомнила, что когда Итану исполнилось лет двадцать, у него появился товарищ, с удовольствием принимавший участие во всех его диких выходках.

Как-то раз они мчались на фаэтонах по грязной деревенской дороге в обнимку с какими-то визжавшими от страха девицами с такой скоростью, что ей пришлось отскочить, иначе бы они непременно ее сбили. Фаэтоны прогромыхали мимо, вздымая тучи грязи, а она так и осталась стоять, слушая пронзительный визг и заливистый смех. Джейн вспомнила, что приятель этот, лорд Джон Ренделл, погиб при Ватерлоо.

— Итан, я так и не выразила вам своих соболезнований.

Взгляд Итана, пронзив тьму, остановился на ней.

— Соболезнований?

— Да. По поводу смерти капитана Ренделла. Мне очень жаль. Я знаю, он был вашим близким другом.

Несколько мгновений в карете царила мертвая тишина. Слышался лишь приглушенный цокот лошадиных копыт. Руки Итана сжались в кулаки, однако выражение его лица оставалось спокойным.

— Что ж, одним повесой, совращающим порядочных женщин с пути истинного стало меньше, только и всего, — небрежно бросил он.

Джейн была потрясена.

— Да как вы можете так говорить! Капитан Ренделл погиб на поле боя! Вы не вправе порочить героев!

— Откровенно говоря, мне глубоко безразлично ваше мнение, так что советую вам держать его при себе.

Ошеломленная его грубостью, Джейн отвернулась к окну и стала смотреть на окутанный дымкой дождя городской пейзаж. Время от времени огни кареты высвечивали бредущего по обочине дороги одинокого путника. Они уже миновали центр города с его просторными площадями, широкими проспектами и высокими домами и теперь двигались к окраине, где дома жались друг к другу, словно престарелые старые девы, собравшиеся посплетничать.

В конце квартала ландо замедлило ход. Похоже, кучер пытался отыскать нужный дом. Выглянув в окно, Итан сделал ему знак остановиться. Кучер опустил ступеньки и, когда по ним на щербатый тротуар спустилась Джейн, изумленно воззрился на нее. Джейн же было не до него. Брызги холодного дождя ударили ей в лицо, и она поспешно обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь.

Сняв с передка ландо один из медных фонарей, Итан поднял его над головой, чтобы разглядеть дорогу к домику из красного кирпича. Домишко выглядел неказистым: белая краска на входной двери облупилась, дверной молоток в форме головы барана был тусклым, похоже, его давно не чистили. Итан громко постучал, и этот звук пронзил тишину ночи.

Джейн поднялась на крыльцо, чтобы укрыться от дождя.

В голову лезли всякие непрошеные мысли. Дурные предчувствия не давали покоя. Наверное, Итан пришел сюда, чтобы встретиться со своей любовницей, а вовсе не для того, чтобы отыскать мать Марианны. Вот сейчас откроется дверь и появится она. Он заключит ее в объятия, прильнет губами к ее губам…

Интересно, как он целуется? С силой прижимается губами к губам или же легонько их касается? И как долго длится поцелуй? Кто первым прерывает его? Женщина или он сам? И куда во время поцелуя деваются руки?

Джейн украдкой взглянула на четко очерченные губы Итана и почувствовала, как по телу начинает разливаться странное тепло. На лице его по-прежнему было отсутствующее выражение, и Джейн этому только обрадовалась. Что бы он подумал, если бы знал о том, какие грешные мысли бродят у нее в голове?

А впрочем, пусть думает что хочет. Ей-то какое до этого дело! Они совершенно разные люди и ведут совершенно разный образ жизни. Она — тихий, размеренный, в общем, деревенский. Он — разгульный и непристойный, включающий в себя общение с беспутными женщинами, живущими в таких вот убогих домишках, как этот.

Дверь, дребезжа, приоткрылась, и из-за нее высунулась девичья голова в домашнем чепце. Спрятавшись за дверью, словно опасаясь грабителей, девчонка перевела взгляд с Джейн на Итана. Глаза ее были круглыми от страха.

— Вы к кому? — заикаясь спросила она.

— Я бы хотел повидать твою хозяйку, — ответил Итан. — Скажи ей, что к ней пришел Чейзбурн.

Секунду поколебавшись, девчонка проводила их в маленький темный холл, а сама помчалась по коридору к комнате, из которой просачивался тусклый свет.

Итан поставил фонарь на стол, и ори свете его Джейн разглядела убогую обстановку и стены, оклеенные грязными полосатыми обоями. Прямо впереди виднелась крутая узкая деревянная лестница, ведущая на второй этаж. Странно, Джейн ожидала увидеть интерьер, соответствующий, по ее представлению, публичному дому, — красные бархатные шторы на окнах, статуи обнаженных женщин и воздух, пропитанный волнующими ароматами. Однако никаких красных штор, никаких неприличных статуй видно не было, а в доме царил унылый, затхлый запах запустения.

Неужели в таком доме и родилась Марианна? Может быть, у ее матери не было средств на ее содержание? Джейн уже готова была пожалеть несчастную, но вовремя одумалась. Эта женщина могла бы попросить о помощи Итана, а не подбрасывать ребенка чужому человеку.

Бесшумно ступая по голому полу, сгорбившись, словно боясь, что ее будут ругать, вернулась малолетняя служанка и, присев в реверансе., пригласила:

— Сюда, милорд. Миледи ждет вас;

Итан сделал знак Джейн следовать за ним. Приготовившись к тому, что она сейчас увидит одну из его размалеванных девок, Джейн пошла следом за девчонкой. Подведя их к комнате, в которой горел свет, служанка растворилась, как привидение, в темноте коридора.

Джейн оказалась на пороге гостиной, обставленной убого, однако с претензией на элегантность: кресло, несколько обшарпанных стульев и стол. За столом сидела женщина и увлеченно раскладывала пасьянс. На столе рядом с ней стоял хрустальный бокал с вином. У женщины были светлые растрепанные волосы, подчеркивающие лебединую шею и грудь цвета теплых сливок. Ее изящные аристократические черты и прекрасные фиалковые глаза показались Джейн знакомыми.

Внезапно она застыла как громом пораженная. Она вспомнила летний день пять лет назад, когда эта самая женщина сидела в открытом ландо и ее веселый смех, подхваченный теплым ветерком, разносился далеко вокруг. Джейн тогда все утро просидела, притаившись за колючей изгородью, дожидаясь, когда молодые проедут мимо. Сердце у нее разрывалось от горя, однако уйти и тем самым избавить себя от мучений она так и не смогла. Наконец Джейн была вознаграждена за долготерпение: карета, увозящая Итана и его молодую жену в их загородный дом, прогромыхала мимо.

Как же она тогда завидовала леди Порции!

Несколько дней спустя для соседей устроили небольшую вечеринку, где Джейн представили молодой жене Итана. Однако Порция смотрела только на своего мужа. Прильнув к его руке, она что-то тихонько шептала ему на ухо…

И вот теперь Джейн еще раз испытала шок оттого, что снова видит Порцию. Зачем Итан приехал к своей брошенной жене? Неужели считает, что она мать Марианны?

Джейн изумленно взглянула на него. Он стоял у нее за спиной, сжав кулаки, и смотрел на свою бывшую жену.

— Здравствуй, Порция, — сказал он, коротко кивнув.

— Ба, да это Итан! Какой приятный сюрприз. — Держа в руках колоду карт, леди Порция неуверенно, словно не зная, чего от него ждать, улыбнулась. — Прости, что принимаю тебя сидя, но я весь день ходила по магазинам, и у меня ужасно болят ноги.

— Не стоит беспокоиться.

— Но мне бы очень хотелось принять тебя как положено… вас обоих, — поправилась она. Она с любопытством взглянула на Джейн, и та почувствовала себя общипанной вороной рядом с изящной белой голубкой. — Может быть, выпьете по чашечке чаю?

— Спасибо, не нужно. — Схватив Джейн за руку, Итан потащил ее к столу. При ближайшем рассмотрении леди Порция показалась ей еще краше. — Надеюсь, ты помнишь мисс Джейн Мейхью?

Гладкий лоб леди Порции прорезала тонкая морщинка.

— Мейхью? Что-то не припомню… — сказала она, оглядывая Джейн с ног до головы.

— Мы встречались однажды, — напомнила Джейн. — Вскоре после вашей свадьбы, на вечеринке в Уэссексе.

— А, так вы одна из соседок. — Наклонившись, Порция прижала карты к пышной груди, на которую огонь камина отбрасывал причудливые блики. — Простите, у меня такая дырявая память! Но в тот момент все мои мысли, должно быть, были заняты медовым месяцем и… моим дорогим супругом.

И она с тоской посмотрела на Итана. Выражение его лица оставалось холодным и сдержанным.

— Не притворяйся, что не помнишь мисс Мейхью, — проговорил он. — Ведь ты ездила к ней всего несколько дней назад.

Склонив голову на плечо, Порция похлопала длинными ресницами.

— О чем ты?

— Перестань притворяться! Мне не составит большого труда проверить, уезжала ли ты на несколько дней из Лондона в Уэссекс и оставляла ли у дверей дома мисс Мейхью маленький подарочек.

— Какой подарочек? Право, Итан, я понятия не имею, о чем ты толкуешь.

— А Смоллетт знает, что ты сделала? Или он тебе уже надоел и ты переметнулась к кому-то другому?

В огромных глазах Порции застыла грусть. Бросив взгляд на колоду карт, она выбрала одну и кинула поверх тех, что уже лежали на столе.

— Джорджа сейчас нет дома, — тихо сказала она. — Он не хотел оставлять меня одну, но я настояла.

— И куда же он пошел? В игорный дом, проигрывать твои денежки?

— Как ты смеешь его оскорблять! Он, конечно, человек не знатного происхождения, но джентльмен до мозга костей, каким тебе никогда не быть!

Подскочив к столу, Итан молниеносным движением смел карты и уставился в лицо бывшей жены мрачным взглядом:

— Мне глубоко наплевать на то, джентльмен он или нет!

Я лишь хочу, чтобы ты сказала мне правду, хотя бы раз в своей никчемной жизни!

Джейн поразило его грубое поведение.

— Ради Бога, опомнитесь! Вы ведь еще не сказали, в чем ее обвиняете.

И, подойдя к Порции, начала объяснять:

— Миледи, несколько дней назад у дверей моего дома я обнаружила корзину с ребенком месяцев двух от роду, девочкой. В одеяльце у нее был перстень лорда Чейзбурна, что дало мне основание предположить, что девочка — его дочь.

— Сущая чепуха! — бросил Итан. — Кому-то захотелось потрепать мне нервы. Кому-то, кто знал, что мисс Мейхью поднимет шум. И этот кто-то — ты. Порция.

Леди Порция приоткрыла рот от изумления и вдруг, выгнув шею, весело расхохоталась, и смех этот звонким колокольчиком разнесся по обшарпанной комнате.

— Какая забавная история! Подумать только, и я не имею к ней ни малейшего отношения!

— Не имеешь отношения? — рявкнул Итан. — Да ты наверняка родила от Смоллетта ребенка и очень ловко придумала, как от него избавиться!

Джейн так и ахнула:

— Как вы можете так говорить! Это жестоко!

Леди Порция остановила ее взмахом изящной белой ручки:

— Все в порядке, мисс Мейхью. Правда на моей стороне.

Итан, этого ребенка, очевидно, родила одна из твоих многочисленных падших женщин.

— Хочу напомнить вам, мадам, что мне стоит лишь навести справки среди своих знакомых, чтобы уличить вас во лжи.

Леди Порция безмятежно улыбнулась:

— Пожалуй, я избавлю тебя от излишнего беспокойства.

Видишь ли, я никак не могла два месяца назад родить ребенка…

Леди Порция грациозно встала из-за стола, и Джейн заметила то, что скрывали стол и тусклый свет камина: большой живот, прикрытый легким шелковым бледно-голубым платьем с высокой талией.

Леди Порция была беременна.

Глава 5

Как только за ними закрылась дверь, Джейн дала волю своему гневу.

— Вы вели себя просто отвратительно! — прошипела она. Могли бы по крайней мере сказать ей пару добрых слов, а не тащить меня за руку из комнаты. Бедняжка потеряла все: мужа, дом, репутацию! А вы еще добавили ей страданий, ведя себя с ней как с какой-то шлюхой.

Лицо Итана оставалось равнодушным.

— Не лезьте в дела, которых не понимаете, Джейн, — отрезал он.

— Не считайте меня дурочкой! Я все понимаю. И знаю, что вы получили разрешение на развод, потому что леди Порция нарушила клятву верности. — Вдохнув промозглого воздуха в надежде, что это хоть как-то остудит ее возмущение, чего, к сожалению, не произошло, Джейн продолжала:

— Но вы ведь тоже были виноваты! Мужья, так же как и жены, не должны заводить любовные интрижки.

Джейн испугалась, что слишком много себе позволила.

Итан смотрел на нее, прищурившись и обнажив зубы в усмешке, которая делала его похожим на страшного и опасного зверя.

— Именно поэтому я впредь не совершу такой глупости! Я больше никогда не женюсь! — заявил он, сунул фонарь в руку .Джейн и зашагал к ландо, поджидавшему их у обочины. Мрачным тоном отдав кучеру какое-то приказание, Итан, к удивлению Джейн, пошел прочь, и вскоре его шаги растворились в густом тумане.

Джейн медленно спустилась с крыльца, чувствуя, что влажный холодный воздух пробирает ее до костей. Почему ей показалось, что она слышит в голосе Итана боль?

Может быть, у нее просто разыгралось воображение и она принимает желаемое за действительное? Очевидно, она до сих пор не может избавиться от своего глупого, детского увлечения этим человеком. Но ведь она его абсолютно не знает. Итан Синклер уже не тот мальчишка, что когда-то строил ей в церкви рожицы. И не тот повеса с изысканными манерами, который коллекционирует женщин, как энтомолог — бабочек.

Так кто же он? Самодовольный негодяй, который думает только о собственных удовольствиях, подытожила Джейн. Тогда почему он с такой горечью произнес слова: «Я впредь не совершу такой глупости. Я больше никогда не женюсь»?

— Мисс? — вывел ее из задумчивости голос кучера. — Его светлость приказал отвезти вас в Чейзбурн-Хаус.

Лакей распахнул дверцу ландо, и холодные капли дождя брызнули Джейн в лицо. В воздухе пахло сажей и отбросами.

Вздрогнув, Джейн постояла несколько секунд, размышляя о том, что же ей делать. Ехать домой и сидеть в своей комнате, пытаясь проанализировать поведение Итана, не хотелось. И потом, такой возможности у нее больше не будет. И Джейн решилась.

— Я кое-что забыла, — сказала она лакею. — Прошу вас, подождите меня здесь.

И, повернувшись, Джейн снова вошла в дом.

Итан ударил кулаком по длинной кожаной груше с такой силой, что на ней появилась вмятина, а руку пронзила боль.

Гимнастический зал был сегодня вечером пуст. Вдоль стен лежали никому не нужные сейчас штанги. В воздухе пахло потом. Одна-единственная лампа была не в состоянии осветить огромное помещение. По углам притаились тени, даже пустой боксерский ринг был погружен во тьму. Итан частенько приходил сюда днем поразмяться. Но тогда в зале было много народу, а сейчас — ни души. Стояла глубокая тишина, нарушаемая лишь гулким эхом ударов. Хозяин заведения неохотно впустил его, после чего отправился наверх допивать свой джин.

А Итан тем временем вымещал свое раздражение на груше, Он все еще злился на себя за то, что позволил Джейн стать свидетельницей этой ужасной сцены в доме Порции. Каким он был дураком, если думал, что она встанет на его сторону! Знал ведь, как ловко его бывшая жена умеет втираться в доверие, как искусно играет роль трагической героини! За ослепительной нежной красотой Порции скрывалась бесстыжая шлюха. Ему самому потребовалось целых четыре года, чтобы понять горькую правду. Так разве можно была ожидать от Джейн, что она с первого взгляда раскусит его бывшую женушку, тем более что Порция весьма убедительно играла свою роль.

«Но вы ведь тоже были виноваты!» — вспомнилось ему.

Это Джейн верно подметила, он и в самом деле виноват, но не в том, что изменял Порции. Все недолгие годы их совместной жизни он оставался ей верен, хотя она об этом даже не подозревала. Интересно, выдержал бы их брак, если бы он не посчитался с ее нежеланием родить ребенка? Кто знает…

«Но вы ведь тоже были виноваты!»

К черту Джейн Мейхью с ее точкой зрения, которая у нее слишком быстро появилась! Она уже составила свое мнение о нем и о Порции и теперь, что бы он ни говорил, не изменит его. А он, идиот, дал ей еще одно доказательство того, что он никудышный отец.

Итан с силой стукнул по груше, и по его голой груди потекли струйки пота. Если он, конечно, приходится Марианне отцом. Он был настолько уверен, что ребенка подбросила Порция, что даже не подумал ни об одной другой женщине. И теперь опять встает вопрос: кто подкинул Марианну?

Но не успел Итан поразмыслить над ответом, как дверь распахнулась и в тускло освещенный зал ввалилась веселая троица: два джентльмена под руку с хохочущей рыжеволосой неряшливо одетой девицей.

Итан нахмурился. При обычных обстоятельствах он был бы рад старым приятелям, но сейчас у него не было никакого желания состязаться с ними в остроумии. Что ж, если повезет, они заметят, каким взглядом он на них смотрит, и уйдут.

Высокий мужчина ткнул под ребра толстенького, и оба они, таща за собой девицу, прямиком направились к Итану.

— Прошу вас, не плачьте. — Присев рядом с леди Порцией на диван, подушки которого были обиты выцветшей коричневой материей, Джейн протянула ей носовой платок.

Порция вытерла щеки. Платок из грубого полотна выглядел в ее изящной руке совершенно неуместно. Огромные печальные глаза были полны слез. При свете камина кожа ее казалась золотистой. Весь ее облик был пронизан печалью.

— Вы так добры, — пролепетала она, шмыгая носом. — Ни одна из великосветских дам не удосужилась выслушать об обстоятельствах, приведших к моему разводу. Стоит мне появиться на людях, и на меня смотрят как на пустое место. На меня, которая когда-то считалась самой красивой дебютанткой в Англии! И все из-за того, что Чейзбурн меня отверг.

Джейн хотела сказать Порции, что она сама приложила немало усилий к тому, чтобы ее отвергли, но решила промолчать. Бедняжка и так настрадалась. Несчастная жена, в порыве отчаяния бросившаяся в объятия другого мужчины.

— Мне вас так жаль. Так жаль!..

— Ваше доброе отношение ко мне так много для меня значит. О, Джейн, знаете ли вы, что такое быть выброшенной из жизни?

— Нет… не знаю.

— Это когда встречаешь на улице знакомого или знакомую, а они смотрят сквозь тебя, словно не видят. Как будто я какой-то фонарный столб… или самая ничтожная из слуг. Даже те, кого я считала своими преданными друзьями, порвали со мной все отношения.

— Мне очень жаль, — повторила Джейн, понимая, однако, что никакими словами не смягчить боли, которую испытывает леди Порция. — Они поступили не по-христиански.

— Высшее общество так жестоко к женщинам, совершившим одну-единственную ошибку. Так немилосердно к несчастным, заплатившим за нее лишением общественного положения и привилегий. — Порция наклонила голову, и свет от камина окрасил ее стройную белую шею в розовый цвет. — И самым жестоким из всех был Итан.

Последнее замечание почему-то больно кольнуло Джейн, и на сей раз она не смогла удержаться и бросилась на защиту Итана:

— Но ведь вы сами нарушили клятву верности!

— Только после того, как несколько лет терпела его измены. Если б вы знали, сколько раз я тщетно дожидалась его дома, а он в это время развлекался с другими женщинами. Как я мечтала завоевать его любовь, а он отказался даже подарить мне ребенка. Ребенка, Джейн, только об этом я мечтала, только об этом молилась. Мое собственное дитя, которое скрашивало бы мои долгие одинокие вечера, — Порция обхватила руками живот. — Но последние три года нашего брака он вообще не спал со мной.

Джейн попыталась сдержать нервную дрожь, вызванную этим признанием. Как мог Итан так поступить? Как мог он игнорировать эту красивую хрупкую женщину?

И как могла леди Порция рассказывать о самых интимных моментах брачной жизни? Да еще совершенно незнакомой женщине. Хотя ее можно понять. Ведь больше ей довериться некому.

— Вы представить себе не можете, в какой кошмар превратилась моя семейная жизнь, — продолжала Порция. — Только поэтому я доверилась человеку, который, как мне казалось, полюбил меня. — Порция взглянула на Джейн огромными бархатистыми глазами. — О, Джейн, дорогая моя, я чувствую, мы с вами подружимся. Уже подружились, верно?

— Конечно.

— В таком случае, если я вам еще кое-что скажу, могу я рассчитывать на ваше молчание?

От развязных манер Порции Джейн стало не по себе. Но, отмахнувшись от дурных предчувствий, она кивнула: «

«

— Разумеется.

— Я совершила ужасную ошибку, связавшись с Джорджем Смоллеттом. Мне не хотелось говорить при Итане, но…

— Но что?

— Дело в том, что Джордж бросил меня. Сбежал со всеми моими сбережениями.

— О Господи! — ахнула Джейн. — Неужели это правда?

Порция печально кивнула:

— Да. Он сбежал на континент. Думаю, это даже к лучшему. Под изящной маской джентльмена, которую он носил, скрывался самый настоящий простолюдин, с которым у такой чувствительной особы, как я, не может быть ничего общего.

— Но… вы же носите его ребенка.

— Увы, да. — Порция перевела взгляд на носовой платочек, который комкала в руке. — Как ни прискорбно признаваться, но мы жили невенчанными. Он отнял у меня все… Все! Я ужасно нуждаюсь. Итан дает мне ничтожную сумму.

— А у вас есть родители или родственники, к которым вы могли бы обратиться?

— Они все бросили меня в час беды; У меня нет никого.

Совсем никого…

У Джейн от жалости сжалось сердце.

— Если бы я только могла вам чем-нибудь помочь. Но к сожалению, отец оставил мне крошечную ежегодную ренту.

Видите ли, у нас с вами есть кое-что общее. Родители моей матери тоже оставили ее без гроша, когда она вышла замуж за бедного ученого.

— Ну что вы, я вовсе не собиралась просить денег у вас! Я еще не всю гордость растеряла. — Порция цепко схватила Джейн за руку. — Но вы можете помочь мне не деньгами, а кое-чем другим.

Чувствуя, что ей неприятно это прикосновение, Джейн хотела отдернуть руку, но почему-то не стала этого делать.

— Чем же?

— О, я не смею сказать…

— Прошу вас, скажите. Если я смогу вам помочь, я помогу.

— Ну хорошо. — Порция глубоко вздохнула, и в глазах ее отразилась решимость. — Я должна увидеться с Итаном наедине, чтобы поговорить о своих нуждах. И вы должны убедить его принять меня.

— Ба, да это Чейзбурн! — воскликнул коротышка. — Вот повезло, что мы на тебя наткнулись! Проходили мимо, видим — свет горит.

Пока он говорил, его приятель ущипнул безвкусно одетую рыжеволосую девку, и та пронзительно взвизгнула.

— А мы решили сегодня немного развлечься, — подхватил высокий.

Они направлялись к Итану, и шаги их гулко раздавались в пустом зале.

— Привет, Кибл. Привет, Даксбери. — Скрывая раздражение, Итан улыбнулся приятелям. Они давно знали друг друга. Немало ночей провели вместе за карточными столами. — Что привело вас на задворки Ковент-Гардена?

— Очевидно, сама судьба. — Кибл с Даксбери переглянулись и одновременно захихикали, словно над какой-то шуткой, понятной лишь им. — Не возражаешь, если мы с тобой немного поболтаем?

— Думаю, вас сегодня ждут более приятные дела. — Итан показал глазами на проститутку.

— Это точно. Но с тобой тоже хочется побыть, — ответил Даксбери.

Мужчины взяли стулья и, вытащив их на середину зала, уселись. Даксбери тут же взгромоздил себе на колени хихикающую проститутку и начал поглаживать ее по заду. Подозрительно глядя на приятелей, Итан потер ноющие костяшки пальцев. Он знал, что от этих двоих ничего хорошего ждать не приходится. Дай Бог, чтобы он ошибался.

Виконт Кибл, известный сплетник, был мужчиной маленького роста, аккуратненьким и кругленьким. Он носил такие высокие галстуки и воротнички, что казалось, они вот-вот его задушат. Свои редкие каштановые волосы он завивал и укладывал волнами на греческий манер. Но поскольку этими же реденькими волосами ему приходилось прикрывать лысину, результат постоянно оказывался плачевным: прическа виконта подозрительно напоминала птичье гнездо.

— Мы только что узнали, что ты в городе, — ухмыльнулся Кибл. — Правда, Дакс?

— Сегодня на балу у Барклаев только и разговоров было что о тебе, — подхватил достопочтенный Джеймс Даксбери, глядя на Итана жадно поблескивающими голубыми глазками на детском личике. — Не бал был, доложу тебе, а сплошная скукотища. Ни одной приличной бабенки. Не женщины, а стадо коров.

— Однако нельзя сказать, чтобы вечер прошел совсем зря, — заметил Кибл.

— Это точно, — согласился Даксбери. — Неподалеку отсюда мы наткнулись вот на эту милашку. — И он запустил руку женщине под юбку, отчего та снова взвизгнула, игриво хлопнула его по руке, после чего обхватила руками за шею.

— Да я вовсе не о ней, идиот ты этакий! — бросил Кибл. — На балу мы узнали одну сногсшибательную новость. Хотя не люблю я всякие сплетни, да еще ни на чем не основанные…

— Вот и держи их при себе, — перебил Итан и отвернулся.

— Но должен же человек знать, о чем шепчутся за его спиной, — откашлявшись, продолжал виконт. — И я считаю своей моральной обязанностью рассказать, какие слухи распускают о тебе.

— Какие еще слухи? Не о том ли, что я держу в загородном доме гарем? А я так надеялся сохранить это в тайне.

— Гарем? — Оторвавшись от проститутки, Даксбери изумленно уставился на Итана. — Правда? Ну и везет же тебе!

— Да вовсе не о гареме шла речь! — выпалил Кибл и попытался изобразить на одутловатом лице озабоченность. — Речь, Итан, шла о молодой девице, которая живет в твоем доме. Вместе с ребенком. Болтают, что она родила от тебя ребенка и ты выставляешь их обоих напоказ перед лицом всего общества.

Итан сжал кулаки. По телу его пробежал холодок. Он ожидал, что поползут слухи, но не думал, что так быстро. Аристократы любят верить в худшее, особенно если дело касается человека, решившего не подчиняться их дурацким правилам.

Но придумать, что Джейн — мать его ребенка? Уму непостижимо!

— Эта девица — дочь покойной подруги моей матери. Леди Розалинда пригласила ее на этот сезон в Лондон. А ребенок — всего лишь найденыш. Я взял его под свою опеку.

— Странно… — Кибл прищурился, всем своим видом давая понять, что не верит Итану. — А кто в таком случае его мать? И отец?

Итан равнодушно пожал плечами:

— Этого никто не знает.

— А почему ты не отдал его в приют?

— Потому что я стал другим человеком, — пояснил Итан. — Можешь с сегодняшнего дня распустить слух о том, что граф Чейзбурн стал образцовым гражданином и теперь совершает лишь хорошие поступки.

Кибл с Даксбери покатились со смеху. Даксбери смеялся так, что свалился со стула вместе с проституткой.

— Ну насмешил так насмешил! Ты — образцовый гражданин?

— Расскажи это своей бабушке! — Кибл с трудом отдышался. Щеки его сделались пунцовыми.

Это последнее замечание вызвало у обоих очередной приступ смеха. Итан обнажил зубы в улыбке, хотя на самом деле ему было вовсе не смешно. Неужели невозможно поверить в то, что он может стать другим человеком?

Впрочем, он и сам в это не верит. К чему отказывать себе в удовольствиях, когда жизнь так коротка?

Вытерев глаза рукавом, Кибл сказал:

— А ты, оказывается, остряк, Чейз, дружище! А теперь выкладывай как на духу. Ребенок твой?

— Рассказывай, рассказывай, — подхватил Даксбери. — Мы будем немы как рыбы.

И приятели жадно уставились на Итана.

Итан заскрежетал зубами от злости. Лучше уж поместить историю о Марианне во все газеты, чем рассказывать этим Сплетникам. Марианна… В памяти всплыло маленькое тельце, крошечные, крепко сжатые кулачки, голубые глазенки, доверчиво взирающие на него.

Он не предаст ее!

— Марианна — сирота, — отчеканил Итан. — И каждого, кто будет говорить иначе, можете отсылать прямиком ко мне.

Глава 6

Новость разнеслась с поразительной скоростью.

На следующий день Джейн сидела в просторной комнате для приемов, выдержанной в зеленых и золотистых тонах, слушая, как леди Розалинда уклончиво отвечает на вопросы представительниц высшего общества, которым, казалось, не будет конца. Тетя Вилли благоразумно удалилась в свою спальню, сославшись на головную боль и прихватив с собой любимую фляжку с успокоительным. Джейн с тоской взирала на дверь, горя желанием тоже сбежать и понимая, что не сделает этого. Было бы крайне невежливо бросать даму, любезно пригласившую ее в гости, когда та изо всех сил пытается предотвратить скандал.

Сидя во главе стола в позолоченном кресле и разливая чай в бесчисленное количество чашек, леди Розалинда взирала на своих гостей с важностью королевы и пела дифирамбы сыну за то, что он приютил крошку сиротку.

— Никогда бы не подумала, что мужчина способен заботиться о несчастных, которым не повезло в этой жизни, — говорила она дамам. — Я так горжусь тем, что у Чейзбурна оказалось доброе и щедрое сердце.

Дамы закивали, заахали, заулыбались. При одном упоминании имени Итана глаза у половины из них подернулись мечтательной поволокой. В отличие от леди Порции лорд Чейзбурн и после развода сохранил свое доброе имя. Он и теперь считался желанной добычей.

— А где лорд Чейзбурн сейчас? — спросила леди Багуэлл, тучная усатая особа, и подозрительно огляделась по сторонам, словно ожидая, что хозяин дома прячется за стулом или за шторой.

— Куда-то отправился, — ответила леди Розалинда, небрежно махнув рукой. — Вы же знаете этих мужчин. Все дела да дела.

Джейн знала, что леди Розалинда говорит не правду. Экономка сказала ей, что его светлость засел у себя в комнате ч просил его не беспокоить. «Должно быть, мучается головной болью, — ехидно подумала Джейн, — после вчерашней ночи».

Вспомнив свой разговор с леди Порцией, Джейн беспокойно заерзала. Как только этот эгоистичный негодяй появится, она с ним поговорит.

— Мы с моей дорогой Фэнни так надеялись засвидетельствовать его светлости свое почтение, — сказала леди Багуэлл и, повернувшись к дочери, бросила. — Не так ли?

— Да, маменька, — ответила Фэнни, розовощекая брюнетка, не поднимая глаз от затянутых в перчатки рук.

— Мне очень жаль, — заметила леди Розалинда, и в голосе ее и в самом деле прозвучало сожаление, однако голубые глаза весело поблескивали. — В отсутствие моего сына позвольте мне представить вам мисс Мейхью, которая совсем недавно приехала из Уэссекса. Она дочь моей дорогой покойной подруги, леди Сьюзен Спенсер.

— Вы носите траур по своей матушке, мисс Мейхью? — спросила вдовствующая герцогиня, бросив взгляд на мрачное черное платье Джейн.

— Нет, мэм, моя мама умерла вскоре после моего рождения, — ответила Джейн. — Я ношу траур по отцу, который умер в прошлом году.

— И сейчас моя дорогая девочка готова освежить свой гардероб и сделать его более ярким, — подала голос леди Розалинда. — Она приехала в Лондон именно затем, чтобы мы с ней могли сходить к портнихе, заказать платья самых модных моделей и поездить по магазинам.

— Платья? — пролепетала Джейн. — Но я никогда не говорила…

— О, я обожаю ходить по магазинам, — не слушая Джейн, продолжала леди Розалинда. — Нам с тобой будет так весело. Вот погоди, скоро сама увидишь. У меня такое ощущение, словно я собираюсь наряжать собственную дочь. — Ее прекрасное лицо стало грустным, но всего лишь на секунду.

Леди Розалинда бросила взгляд в сторону двери, и на губах ее заиграла улыбка. — О, я вижу, пришел Келлишем. Прошу меня простить, дамы.

И, встав с кресла, графиня легкой походкой направилась к двери — очаровательное видение в голубых шелках, — где герцог о чем-то разговаривал с молодым человеком со спокойным лицом.

А Джейн так и осталась сидеть, вцепившись руками в позолоченные подлокотники кресла. Неужели леди Розалинда не понимает, что она не в состоянии позволить себе экстравагантную одежду? Папа оставил им с тетей Вилли крошечную ежегодную ренту, на которую они могли прожить лишь при строжайшей экономии, и Джейн приходилось подрабатывать, переписывая всевозможные материалы для коллег отца. Ни на какие платья и развлечения денег у нее не было. Нужно будет обязательно сказать об этом ее светлости.

На секунду Джейн представила себя в мягком шелковом платье лазурного цвета, с блестящими, искусно завитыми локонами. Вот она грациозно спускается по парадной лестнице в зал, где ее уже поджидают многочисленные гости. В самом дальнем углу, окутанный тенью, стоит мужчина в элегантном темном костюме и смотрит на нее так, словно она единственная женщина в этом зале, Изольда для него, Тристана. Он протиснется к ней сквозь толпу собравшихся и возьмет ее за тянутую в перчатку руку в свою, прежде чем кто-то из мужчин успеет это сделать. Она поднимет глаза, взглянет на его пре! красное лицо, и сердце ее забьется, как попавшая в силки птичка. Ведь этот таинственный воздыхатель не кто иной, как…

— ..лорд Чейзбурн, — донеслось до нее.

— Да, — пробормотала Джейн и, поняв, что ничего не слышала из того, что говорила леди Багуэлл, добавила:

— Простите, о чем вы спросили?

— Я спросила, вы соседка лорда Чейзбурна?

— Да, соседка. — Наступила долгая пауза, которую леди Багуэлл не торопилась нарушать, дожидаясь, очевидно, пока Джейн сделает это сама. Не приученная вести светскую беседу, Джейн мучительно пыталась придумать, что бы еще сказать. — Я… я живу в коттедже и очень люблю бродить по холмам.

— В коттедже? — Леди Багуэлл фыркнула, не скрывая своего презрения. — Так, значит, ваш отец не знатного происхождения?

Джейн гордо выпрямилась.

— Он был выдающимся ученым, изучавшим писателей раннего и позднего средневековья. Он сделал перевод «Беовульфа». А если бы вы почитали его очерки по обзору монастырских документов первого тысячелетия, вы бы поняли, какой неоценимый вклад он внес в изучение эпохи мрачного средневековья.

— Вот как? — Леди Багуэлл так скривила губы, что непонятно было, как она собирается пить чай. — А он никогда не занимался поисками мужа для вас?

Джейн отвернулась к окну, за которым виднелись зеленые деревья, растущие на площади. Дело в том, что Гектор Мейхью был слишком увлечен своими книгами и не заметил, что его дочь выросла. А может быть, он считал, что она довольна своей жизнью. Она и в самом деле была довольна тем, что приносит отцу пользу. В качестве его ассистентки часами рылась в пыльных старых фолиантах, разыскивая не известные доселе ссылки, дни напролет переписывала заметки отца, написанные его корявым почерком, так, чтобы их можно было прочесть.

Потом отец заболел, и зыбкие шансы на то, что она познакомится с мужчиной из местной знати, исчезли без следа.

Потянулись бесконечные дни, наполненные приготовлением лекарств и чтением вслух. Джейн не жаловалась, она с головой ушла в эту работу. Но после смерти отца время от времени ощущала смутную неудовлетворенность… по крайней мере до тех пор, пока не обнаружила на пороге своего дома Марианну.

— Ни отец, ни я не думали, что выйти замуж так важно, — пробормотала она.

— Не важно? Да что вы! Нет ничего более важного для женщины, чем удачно выйти замуж. Правда, Фэнни?

— Да, маменька, — ответила дочь, по-прежнему сидевшая тихо, как маленькая розовая мышка.

Леди Багуэлл подалась вперед и порывисто зашептала, отчего ее усы зашевелились:

— Фэнни выйдет замуж не ниже чем за графа. Ее с колыбели приучали к тему, что она станет по крайней мере графиней.

Серые холодные глаза ее светлости, казалось, о чем-то предупреждали, а о чем, Джейн никак не могла понять. Неужели эта особа решила, что она, Джейн, имеет виды на какого-то графа?

Джейн едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Да как леди Багуэлл могло такое в голову прийти?

Схватив дочь за руку, леди Багуэлл прошептала:

— К нам направляется герцог Келлишем со своим племянником Робертом. На племянника можешь не обращать внимания. Ты должна очаровать его светлость, С прытью хорошо натренированного спаниеля Фэнни вскочила с кресла и присела в глубоком реверансе.

Под руку с герцогом шествовала леди Розалинда. За ними шел прилежный на вид молодой человек. Он беспрестанно теребил каштановые волосы, начесанные на оттопыренные уши, в тщетной попытке их скрыть. Представив дамам новых гостей, леди Розалинда ловко усадила Роберта рядом с Фэнни.

Молодые люди искоса взглянули друг на друга, напустили на себя безразличный вид и снова переглянулись. Пока шел этот обмен взглядами, леди Багуэлл пыталась завязать разговор между приглянувшимся ей герцогом и дочерью.

Взяв Джейн под руку, леди Розалинда обратилась к лорду Келлишему:

— Прошу нас простить, ваша светлость. Нам с Джейн нужно поздороваться с остальными гостями.

— Разумеется, — ответил герцог, отвесив учтивый поклон.

Как только они отошли на безопасное расстояние, леди Розалинда наклонилась к Джейн и, обдав ее запахом фиалок, прошептала:

— По-моему, из Роберта и Фэнни выйдет прекрасная пара, тебе не кажется? А эта старуха Бэгги спит и видит, — как бы выдать ее за Келлишема. Просто смешно!

— А почему вы им не рассказали о вашей помолвке?

— Приберегла эту новость для бала, который состоится на следующей неделе. Я тебе говорила, что будет бал?

— Нет, миледи.

— Я хочу, чтобы он стал самым запоминающимся событием сезона. — Леди Розалинда схватила Джейн за руку, и глаза ее засияли таким же таинственным блеском, как и ее сапфировая брошь.. — Пока все идет просто великолепно!

— Что «все»?

С улыбкой Моны Лизы на губах леди Розалинда оглядела внушительную толпу гостей.

— Ну, во-первых, никто не осмелился критиковать Итана за то, что он поселил Марианну в своем доме. Это очень хорошо, потому что, когда она станет выезжать в свет, нужно, чтобы ее принимали. Впрочем, это дело будущего. А пока у нас с тобой будет хлопот полон рот. Нужно готовиться к балу. Лучшего времени для того, чтобы ввести тебя в высшее общество, и не придумаешь.

— Меня? — Оторопев от неожиданности, Джейн остановилась перед высокими двойными дверьми. — Кстати, миледи, я хотела поговорить с вами насчет новых платьев. Я не могу себе их позволить.

— Чепуха! Отправим счета Чейзбурну.

— Итану?! — Одна мысль об этом привела Джейн в ужас. — Нет! Ни за что!

— Не волнуйся так. Он их оплатит и глазом не моргнув. — Леди Розалинда небрежно махнула рукой. — Он никогда не интересуется тем, что я купила. Но если ты чувствуешь себя неловко, давай не будем говорить ему, что мы купили вещи для тебя.

— Но… но так нечестно. И кроме того, я-то буду об этом знать.

Леди Розалинда, конечно, права. Вряд ли Итан станет интересоваться тем, кому покупаются туалеты для предстоящего бала. Наверняка он постоянно одевает своих женщин.

Непристойных женщин, которые носят великолепные шелковые чулки с кружевными подвязками и еще бог знает что. Или вообще ничего.

— Моя дорогая Джейн, в одну из обязанностей мужчин входит оплата наших счетов. Кроме того, я ведь твоя крестная, верно? И должна следить за тем, чтобы ты была прилично одета.

— В обязанности крестной входит забота о душе своей? крестницы.

— Вряд ли ты будешь хорошо молиться, если плохо одета.

Значит, насчет туалетов мы с тобой договорились. — Бросив взгляд в ту сторону, откуда они только что пришли, графиня нахмурилась:

— Боже правый! Келлишем темнее тучи. Должно быть, эта старуха Бэгги разболтала ему про Марианну. — Выпустив руку Джейн, леди Розалинда пошла было обратно, но остановилась, очевидно что-то вспомнив. — Между прочим, мой сын приказал через полчаса подать карету. Похоже, этот негодник решил оставить нам своих гостей, а сам собирается куда-то сбежать.

И, шурша шелковыми юбками, графиня направилась к своему жениху.

У Джейн упало сердце. Если леди Розалинда решила отвлечь ее от мыслей о туалетах, то это ей удалось.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что на нее никто не смотрит, Джейн выскользнула из гостиной и понеслась к парадной лестнице с такой прытью, какую ни одна светская дама себе бы не позволила. Приподняв подол черной юбки, чтобы, не дай Бог, не споткнуться, она бегом, стуча каблуками о мраморные ступеньки, помчалась вниз. Добравшись до просторного коридора, Джейн, вместо того чтобы свернуть к крылу, где располагались комнаты для гостей, направилась в противоположную сторону, где, как ей было известно, обитал хозяин дома.

Каким это было облегчением — сбежать от придирчивых и неодобрительных взглядов! Должно быть, именно поэтому Джейн испытывала необыкновенную легкость и приятное возбуждение, словно ей удалось добраться домой до начала грозы. В воздухе стоял запах лимонной мастики. Сквозь высокое окно в конце коридора пробивался серебристый свет, отбрасывая на пушистый ковер темно-вишневого цвета причудливые тени.

Перед белой дверью, украшенной позолоченным резным орнаментом, Джейн остановилась. Апартаменты Итана… Миссис Креншоу предупреждала ее никогда сюда не заходить.

Нет, не предупреждала — слишком уж драматичное это слово, — а сообщила. Именно так. Миссис Креншоу сообщила ей, что она, Джейн, должна выполнять распоряжение хозяина. Но когда на карту поставлено благополучие ребенка, ни о каких распоряжениях не может быть и речи.

Постояв несколько секунд, чтобы собраться с духом, Джейн огляделась по сторонам, не идет ли кто по коридору, и постучала в дверь. Она приказала себе быть с Итаном решительной и твердой, заставить его сказать ей все, что она должна знать.

А потом она тоже кое-что ему скажет.

Дверь открылась. На пороге стоял мужчина невысокого роста, аккуратно одетый и подтянутый, с узким, как у гончей, лицом. Бесстрастно взглянув на Джейн, он вежливо сказал:

— Вы, наверное, заблудились, мисс Мейхью. Вас проводить?

Похоже, камердинер Итана знал, кто она такая. Наверняка лакеи уже вдоволь о ней насплетничались.

— Я не заблудилась, — ответила Джейн. — Я должна поговорить с лордом Чейзбурном. Немедленно. Он еще не уехал?

— Если позволите, я его поищу. Если он в доме, я передам ему то, о чем вы просите.

— Вы не понимаете, — бросила Джейн, пытаясь заглянуть через голову камердинера сквозь приоткрытую дверь в спальню, однако не увидела ничего, кроме сверкающих оконных стекол в дальнем углу. — Я должна срочно его увидеть. Сию минуту.

— Я скажу ему об этом. Всего хорошего.

Отступив в комнату, камердинер начал закрывать дверь, но не тут-то было. Джейн проворно сунула в отверстие ногу, обутую в черный кожаный башмак.

— Я знаю, что он у себя. Впустите меня.

Слуга, не ожидавший такой наглости, тем не менее попытался закрыть дверь.

— Это выходит за рамки приличий. Ведь это спальня джентльмена!

— Итан, вы здесь? — крикнула Джейн и бросила камердинеру:

— Скажите ему, что я не уйду.

Подстегиваемая мыслью о том, что Марианну вернут матери, которой она не нужна, Джейн прислонилась плечом к деревянной двери и с силой толкнула ее. Несколько секунд они с камердинером провели в нелепой борьбе. Джейн хотела войти в комнату, камердинер делал все, чтобы ее остановить.

— Да впустите же ее, Уилсон, — послышался из глубины комнаты голос Итана. — Это всего лишь Джейн.

«Всего лишь Джейн»…

Слова эти причинили ей боль, которая, однако, тотчас уступила место раздражению. Значит, она все-таки оказалась права. Он и в самом деле ее избегает.

Ожидая увидеть вульгарную малиново-золотую спальню, Джейн была приятно удивлена, очутившись в комнате, выдержанной в бледно-голубых и серебристых тонах. Должно быть, отделка проводилась под руководством леди Розалинды. Гора подушек на кровати была аккуратно накрыта покрывалом. На прикроватной тумбочке лежало несколько книг. У незажженного камина стояло кресло с подушечкой для головы, так близко, чтобы Итан при желании мог поставить ноги на каминную решетку. Уютная комната была ничуть не похожа на то место, где предаются любовным утехам.

Впрочем, у него ведь есть для этих целей комната в башне, напомнила себе Джейн. Может быть, вон за той едва различимой дверью в углу скрывается потайная лестница, ведущая в логово греха?

Итан стоял перед зеркалом в серебряной раме и пытался завязать белоснежный галстук. Уилсон бросился ему на помощь. На графе не было ни сюртука, ни жилета. Лишь пара плотно обтягивающих ноги панталон желтовато-коричневого цвета да белая рубашка, под которой при каждом движении играли мощные мышцы. Джейн почувствовала, как у нее сладко забилось сердце. Возникло острое желание обнять Итана, прижаться щекой к его сильной спине, вдохнуть его запах и ощутить его ласковое тепло.

О Господи! И о чем она только думает? Ведь она уже не та страдающая от неразделенной любви девчонка, она — женщина, имеющая собственную жизнь, в которой нет места мужчинам.

Взгляды их в зеркале встретились. Вставляя в галстук бриллиантовую булавку, Итан смотрел на Джейн с нескрываемым удовольствием, словно наблюдал за клоуном из труппы бродячих циркачей.

— Итак, мисс Мейпоул, — наконец изрек он, — вторжение ко мне в спальню быстро вошло у вас в привычку.

— Мне хотелось поговорить с вами наедине.

— Этого хотелось бы многим женщинам. — Итан нагло ей ухмыльнулся. В его темных глазах плясали дьявольские искорки. — Впрочем, их интересовали не разговоры, а нечто другое.

— В отличие от них я хочу с вами только поговорить. Если вы в состоянии меня выслушать.

— Разумеется.

Повернувшись к камердинеру, Итан кивнул, и тот молниеносно исчез в туалетной комнате, закрыв за собой дверь.

Прошествовав к креслу с подушечкой для головы, Итан рухнул в него, вытянул ноги и, закинув руки за голову, взглянул на Джейн.

— С вашей стороны было довольно рискованно приходить сюда. Если кто-то застанет вас со мной наедине, вы погибли. — Он окинул Джейн долгим взглядом с головы до ног. — А жалко погибать, не вкусив хоть немного удовольствия.

У Джейн возникло неприятное ощущение, что, платье у нее прозрачное и Итан видит сквозь него. Точь-в-точь как много лет назад, когда он сидел на дереве и заглядывал в вырез ее платья.

— У меня не было выбора. Вы снова собирались уехать без меня.

Итан пожал плечами, даже не пытаясь этого отрицать.

— Мужчины могут поступать так, как им заблагорассудится, и отправляться туда, куда им хочется, — ухмыльнулся он. — Это вы, женщины, шагу не можете ступить одни. Вас обязательно должен кто-то сопровождать.

— И вы охотно пользуетесь этой привилегией. В конце-концов мужу не возбраняется обманывать жену, а, вот жене. категорически воспрещается делать то же самое.

Улыбка на губах Итана погасла.

— Подбирайте выражения, мисс Мейхью. Мнение должно быть основано на фактах, а не на догадках.

От страха у Джейн запершило в горле, однако, напомнив себе, что ее обязанность — помочь несчастной, доверившейся ей женщине и наказать мужчину, по вине которого та находится сейчас в таком плачевном состоянии, она смело заявила.

— Я знаю больше, чем вы думаете После того как вы ушли, я вернулась к леди Порции Итан напрягся, хотя продолжал сидеть, развалившись в кресле.

— Неужели? И что же она вам рассказала?

— Что Джордж Смоллетт проиграл все ее деньги, а потом бросил ее. — «Что вы развлекались с другими женщинами и совершенно не обращали внимания на свою жену», — подумала она, однако не стала этого говорить, лишь крепко сжала руки.

Роль посредницы оказалась труднее, чем она себе представляла. — Она хочет, чтобы вы знали, что она раскаивается в своей ошибке и хотела бы с вами помириться.

— Вот как?

Лицо Итана по-прежнему оставалось суровым.

— Я понимаю, вы на нее, должно быть, сердитесь, — неуверенно продолжала Джейн, — но я искренне считаю, что она раскаялась в своем поступке.

С улицы донесся приглушенный шум колес: мимо дома проехала карета. Глаза Итана превратились в узенькие щелочки, и непонятно было, о чем он думает.

— Позвольте сказать вам кое-что, и надеюсь, вы это хорошенько запомните, — наконец проговорил он. — Я не стану обсуждать с вами Порцию. Ни сейчас, ни когда бы то ни было.

— Но вы должны хотя бы поговорить с ней…

— Все, хватит об этом! — В голосе Итана прозвучали резкие нотки. — Если это все, зачем вы пришли, вы свободны!

Джейн почувствовала раздражение и, пытаясь преодолеть его, глубоко вздохнула. Придется подождать более благоприятного случая, а потом вновь завести этот разговор.

— Нет, не все. Я пришла поговорить о матери Марианны.

— Ну-ну…

— Я имею право знать имена всех женщин, которые могли бы оставить Марианну на пороге моего дома. И даже если список получится слишком длинным, мне на это наплевать. Я хочу поговорить с каждой из них.

— В таком случае попросите меня об этом более любезным тоном, а не то я не возьму вас с собой.

Он снова насмехался над ней: в его темных глазах мелькали веселые искорки.

— Пожалуйста, ну прошу вас, назовите мне имена женщин, — взмолилась она. — А если у вас найдутся бумага и перо, я их запишу.

Она быстро подошла к маленькому письменному столу, уселась на стул и протянула руку за листом бумаги, однако взять его не успела. Ее с силой стукнули по руке.

Джейн и не заметила, как Итан подошел к столу.

Он стоял очень близко, и лицо его находилось всего в нескольких дюймах от ее лица. Никогда в жизни Джейн не падала в обморок, а сейчас у нее закружилась голова. Она явственно различала каждую его ресницу, темную щетину, которая уже начала пробиваться на его гладко выбритом лице, маленький бледный шрам над бровью, который он получил, свалившись когда-то с дерева. Она чувствовала исходящий от нею запах, дразнящий запах одеколона и чистой кожи. С трудом Проглотив комок в горле, Джейн почему-то подумала: а какова его кожа на вкус? Останется ли на губах экзотический привкус, если прильнуть к ней ртом?

Пока Итан собирал бумаги, Джейн заметила, что верхний лист испещрен короткими строчками, написанными четкими ровными буквами. Многие строчки были зачеркнуты и переписаны заново. На письмо не похоже. Скорее на… список.

Может, это список предполагаемых матерей Марианны?

Взяв исписанный лист, Итан скатал его в трубочку, а пустые оставил на столе. Подойдя к стоявшей у камина греческой вазе, он сунул трубочку туда.

Сев в кресло, Итан хмуро взглянул на Джейн.

— В следующий раз, когда ворветесь в спальню к мужчине, прежде чем пользоваться его вещами, спросите разрешения.

Джейн, у которой сердце стучало как бешеное и тряслись руки, приказала себе успокоиться.

— Не позволите ли воспользоваться вашим пером, милорд? — преувеличенно вежливо осведомилась она.

— Пожалуйста.

Джейн принялась выбирать перо. Их лежало на столе несколько штук. Первое было великолепно заточено. Вне всякого сомнения, услужливым камердинером Итана. Откинув крышку чернильницы, Джейн опустила перо в черную жидкость.

— Итак, кто же эти женщины?

— Мисс Аврора Дарлинг, леди Эслер, мисс Диана Рассел и виконтесса Грили, — выпалил Итан, словно заучивал эти имена на память.

Джейн принялась лихорадочно записывать. Некоторое время тишину спальни нарушал лишь скрип пера по бумаге.

Итан молчал, и Джейн вопросительно взглянула на него:

— Продолжайте.

— Это все.

— Всего четыре женщины? — В голосе ее прозвучало удивление, которого она не смогла скрыть. Она ждала, что он назовет по крайней мере с дюжину имен. — Но иногда дети рождаются раньше или позже срока. Вы это учли?

Итан насмешливо вскинул брови.

— Не считайте меня недоумком, Джейн.

Джейн взглянула на торчавшую из голубой вазы бумажную трубочку. Там было написано гораздо больше строчек.

Может быть, Итан по каким-то причинам исключил из списка некоторых любовниц? Если, например, он встречался с кем-то несколько месяцев назад и знал, что она не могла быть беременна. Да, такое может быть.

Но почему он так грубо выхватил у нее из рук исписанный лист бумаги?

Глава 7

Внешне этот дом нисколько не напоминал бордель.

Расположенный в тихом районе, он был зажат между точно такими же жилыми зданиями из светлого камня. Скромная белая дверь и крыльцо с колоннами ничем не отличались от соседних. На окнах и первого, и второго этажей висели кружевные занавесочки. В общем, если бы Джейн не знала, что именно находится за дверью этого дома, она бы подумала, что в нем живет обыкновенная респектабельная семья.

Поднявшись по трем гранитным ступенькам лестницы, она скромно встала у резной колонны, а Итан постучал в дверь медным дверным молотком. Джейн пожалела, что осмелилась прийти сюда. Нужно было дождаться Итана в ландо. Пусть бы сам беседовал со своей мисс Авророй Дарлинг. А с нее его падших женщин до конца жизни хватит.

Но как же Марианна? Кто о ней позаботится, если не она?

Вспомнив о малышке, безмятежно спавшей в своей колыбельке, Джейн ощутила прилив нежности. Кто-то должен устроить будущее девочки, присмотреть за тем, чтобы дом, в котором она жила, был самым лучшим. А на Итана в этом вопросе положиться нельзя. Он и глазом не моргнув может оставить ребенка кому угодно, если ему вдруг такое в голову взбредет.

— Должно быть, спят, — предположил Итан, постучав еще раз.

— Да что вы! Ведь сейчас день.

— Если всю ночь работаешь, то приходится спать днем. — Вскинув брови, Итан пристально взглянул на Джейн. — Что я вижу! Мисс Мейпоул, да вы никак покраснели?

Джейн и в самом деле задалась вопросом, чем эти женщины занимаются длинными ночами, и, догадавшись, залилась краской стыда. Так что Итан оказался не лишен наблюдательности.

— Сомневаюсь, что вы бы распознали краску стыда, если бы ее увидели.

— Совершенно верно, — без всякого стеснения подтвердил он. — В тех кругах, где мне приходится вращаться, не часто встречаются девственницы.

— А в моих — негодяи! — отрезала Джейн.

— О! Один — ноль в вашу пользу.

В этот момент дверь распахнулась и на пороге возникла толстушка невысокого роста с огромным бюстом, выпирающим из выреза красного шелкового платья, со всклокоченными рыжими волосами и потеками от черной краски под карими глазами. При виде Итана недовольное выражение ее лица сменилось радостной улыбкой.

— Боже правый! Граф Чейзбурн собственной персоной!

Добро пожаловать, милорд. Давненько вас не видели.

— Привет, мисс Минни, — поздоровался Итан, прикладываясь к ее пухлой руке. — Думаю, в мое отсутствие вам скучать не приходилось.

Захлопав ресницами, Минни откровенно сообщила:

— Это точно. Ни одной свободной минуты не было.

— Я хотел бы повидать Аврору Дарлинг. Это возможно?

— Сейчас еще слишком рано. Если придете вечером, счастливы будем вас обслужить. — Проститутка пристально и с откровенным любопытством взглянула на Джейн в черном траурном платье с глухим воротом и, подозрительно прищурившись, продолжала:

— А вы, часом, не ударились в религию, милорд? Мы уже по горло сыты всякими священниками. Ходят тут, бродят, все мечтают обратить нас на путь истинный.

Итан расхохотался:

— Нет. Я здесь совершенно по другому поводу. Так что сделай милость, позови Аврору. А вот тебе за труды. — Вынув из кармана соверен, он сунул его Минни в мясистую ладошку.

Зажав в кулаке золотую монету, Минни пошире распахнула дверь и призывно махнула рукой:

— Заходите и располагайтесь поудобнее, а я пока сбегаю наверх.

Джейн вошла следом за Итаном в гостиную. Наконец-то она увидела признаки злачного заведения, розовая драпировка, украшенная золотой бахромой, кушетки с плюшевой обивкой каштанового цвета, статуи полуобнаженных богов и богинь. В воздухе, напоенном томной негой, витал запах дорогих духов. Над камином висела картина, на которой полуобнаженные воины развлекались с обнаженными нимфами, и Джейн поспешно отвела от нее взгляд. На самом деле ей очень хотелось рассмотреть все детали, однако она видела, что Итан, сидевший в кресле с позолоченными подлокотниками, вытянув длинные ноги, не сводит с нее глаз.

— Итак, — сказал он, — насколько я могу судить, это место вам явно не нравится.

— Верно. Зато вы, похоже, чувствуете себя здесь как дома.

— Перестаньте хмуриться и садитесь. Обещаю вам, от мебели вы распущенных нравов не наберетесь.

Джейн присела на краешек стула, сиденье которого было обшито золотой тесьмой.

— Если бы меня это беспокоило, я бы десять раз подумала, прежде чем поселиться в вашем доме.

Итан досадливо поморщился:

— И как это вам удается, Джейн, все время ставить меня на место? Теперь даже представить себе трудно, что было время, когда я вам нравился.

Джейн замерла, пытаясь преодолеть нахлынувшие на нее воспоминания.

— Нравились? — переспросила она, презрительно рассмеявшись. — Вы шутите!

— Может быть, я не слишком удачно выразился. Не нравился, а пленил ваше воображение. Вы часами за мной шпионили, изыскивали всякие способы, чтобы навлечь неприятности на мою бедную голову.

— Я не шпионила.

— Шпионили, шпионили! Как-то наябедничали моему отцу, что я спустился в шахту, где добывали олово.

— Только потому, что испугалась, что вы из нее не выберетесь и погибнете.

— А в другой раз, когда я целовался с Элизой Фэрчайлд за церковью, вы запустили в нас комком грязи.

— Скажите спасибо, что не рассказала о ваших безобразиях викарию. Вы оскверняли святое место.

— Не оскверняли, а освящали! — Рот Итана растянулся в отвратительной ухмылке. — Просвещенные люди не пытаются побороть в себе страсть. Они используют свои тела для той цели, для которой их создал Господь.

Джейн хотела было высказать ему все, что она об этом думает, но не стала этого делать. О Господи! Обсуждать интимные проблемы с великосветским повесой, и не где-нибудь, а в борделе! И при этом представлять, что он лежит на ней, впившись ей в губы сладостным поцелуем! Да она совсем с ума сошла!

— Ну вот, вы опять покраснели, — послышался голос Итана.

Этот самодовольный тон вывел Джейн из себя. Вскинув голову, она резко бросила:

— Это от злости. Я думала о детях, которые рождаются у тех, кто не пытался побороть в себе страсть. Я думала о Марианне, которую мне подбросили, потому что она никому не нужна.

Блеск в глазах Итана погас. Они стали непроницаемыми, словно темное стекло.

— Марианне повезло. У нее есть такой надежный адвокат, как вы.

Джейн не ожидала подобного ответа, равно как и того, что он будет ей приятен. Впрочем, что это она расчувствовалась? Он ведь просто хочет поймать ее врасплох и заставить сменить гнев на милость. Но прежде чем Джейн успела ему все высказать, послышались легкие шаги, и в гостиную вошла женщина.

Казалось, это была ожившая статуя. Стройная, грациозная богиня с каштановыми, с медным отливом, локонами, ниспадавшими на плечи. Ее кожа кремового оттенка представляла приятный контраст с платьем розового цвета. На плечах лежало розовое боа, перья его трепетали на пышной груди. У нее был ярко-алый рот, а ресницы такие густые и темные, что даже Джейн догадалась: здесь не обошлось без краски. Издалека она казалась не старше Джейн, но, когда подошла ближе, в уголках глаз стали заметны предательские морщинки.

Джейн попыталась не разглядывать эту особу слишком откровенно, но не смогла себя сдержать. Что ж тут удивительного? Ведь перед ней стояла женщина, которая продавала свое тело мужчинам. Это было ее профессией. И ребенок в этом доме, вне всякого сомнения, помешал бы ее ночной работе.

— Итан! — заворковала женщина, улыбаясь и протягивая ему руки. На Джейн пахнуло мускусным запахом ее духов. — Какой приятный сюрприз!

Поднявшись с кресла, Итан поцеловал ее в щеку.

— Моя дорогая Аврора, здравствуй. Надеюсь, я тебя не разбудил?

— Нет, что ты. Я пила чай. — Она перевела взгляд на Джейн, и в глазах ее мелькнуло беспокойство. — А кого это ты с собой привел?

— Это мисс Джейн Мейхью. — Прищурившись, Итан внимательно посмотрел на Аврору. — Моя соседка.

— Прошу вас, не сочтите меня невежливой, — извиняющимся тоном обратилась к Джейн Аврора, — но не стоило его светлости приводить даму в такой дом.

— Мисс Мейхью прекрасно отдает себе отчет в том, что делает, — заметил Итан. — А ты, Аврора, конечно, догадываешься, зачем мы пришли?

— Естественно, нет. Может быть, ты объяснишь?

Итан пристально взглянул на нее.

— Несколько дней назад у дверей дома мисс Мейхью было кое-что оставлено. И я думаю, это сделала ты.

— Я? — Аврора смущенно рассмеялась и, взглянув на Джейн, сказала. — Я уверена, что никогда раньше не видела мисс Мейхью и понятия не имею, какой у нее номер дома в Лондоне.

— Не в Лондоне. Она живет в Уэссексе.

— В Уэссексе? Я вам твердо заявляю, что уже несколько недель безвылазно сижу в Лондоне. Даже поехать в Оксфордшир и то… — Она осеклась на полуслове и поспешно оглянулась на дверь. Было в ее манере что-то таинственное, а вот что — Джейн понять не могла.

Она пристально взглянула на Аврору, ища в ее лице сходство с Марианной. Как и у Марианны, у Авроры Дарлинг были изящные черты лица, однако в отличие от Марианны она была смуглой. Решив действовать напрямик, Джейн спросила:

— И вы также отрицаете, что два месяца назад родили ребенка?

Вишнево-карие глаза в ужасе уставились на нее.

— Ребенка, мисс Мейхью? Вы хотите сказать, что кто-то оставил на пороге вашего дома… ребенка?!

Джейн кивнула:

— В одеяльце я нашла перстень, принадлежащий лорду Чейзбурну, из чего сделала вывод, что он является отцом ребенка. А теперь мы пытаемся найти ее мать.

Аврора опустилась на стул, воздушное платье, взметнувшись легким розовым облачком, опустилось, прильнув к ее стройному телу.

— Ее… значит, это девочка?

— Да.

— Бедное дитя. Но почему ее подкинули вам, а не ее отцу?

— Именно это мне и хотелось бы узнать, — вмешался в разговор Итан. Голос его прозвучал непривычно строго. — Год назад у нас с тобой были тесные отношения, и теперь ты должна сказать мне правду. Ты родила от меня ребенка или нет?

Воцарилась тишина. Слышно было, как тикают на камине часы из золоченой бронзы. Аврора Дарлинг сидела не шевелясь и не мигая смотрела на остывший камин. Ее чистый лоб прорезала морщинка, и вид у нее, как показалось Джейн, был виноватый.

Поднявшись, женщина подошла к окну. В солнечном свете ее изящный профиль приобрел несколько зловещие очертания.

— Нет, — ответила она. — Но я не прошу тебя верить мне на слово. Я расскажу тебе о том, что знают очень немногие, Только мои подружки, живущие в этом доме, и… ну, тебе об этом не следует знать.

— Нет уж, расскажи мне все, — потребовал Итан, — а не только то, что считаешь нужным.

Аврора печально улыбнулась и, глубоко вздохнув, кивнула;

— Все очень просто. У меня тоже есть внебрачная дочь.

Но отец ее, вне всякого сомнения, не ты.

Джейн сидела на краешке стула, боясь пошевелиться.

Никогда в своей не изобилующей событиями жизни не слышала она такого потрясающего признания.

— Ее зовут Изабелла, — продолжала Аврора Охрипшим голосом. — Ей скоро исполнится двенадцать лет, и живет она в Оксфордшире с гувернанткой. Я навешаю ее так часто, как могу, а иногда она приезжает ко мне. Естественно, когда она гостит у меня, мы не принимаем мужчин, Я мечтаю о том, что настанет время, когда я смогу уехать из Лондона и поселиться вместе с ней, чтобы мы всегда были вместе. — Она повернулась лицом к Джейн и Итану, и Джейн заметила в ее глазах слезы. — Так что видишь, Итан, если бы я родила от тебя ребенка, я бы никогда его не подкинула. Никогда!

Теплое чувство к Авроре всколыхнулось в душе Джейн.

Она не сомневалась, что эта женщина говорит правду. В голосе не было ни намека на фальшь, а слезы, струящиеся по щекам, были самыми настоящими. Не могла она бросить Марианну.

Подойдя к Авроре, Итан обнял ее и, гладя по спине, принялся что-то ласково ей нашептывать. Джейн почувствовала себя неловко, как будто подсматривала в замочную скважину.

И все равно продолжала сидеть, словно приросла к стулу.

Год назад Итан и Аврора Дарлинг были любовниками.

Именно такие женщины, как Аврора, которая плакала, уткнувшись лицом ему в грудь, красивые, обаятельные, искушенные, ему нравились. А каким он, оказывается, может быть нежным и ласковым. Джейн даже, представить себе этого не могла.

И ей вдруг захотелось, чтобы и ее кто-то крепко обнял, прижал к себе, прошептал, что она для него самая милая и желанная, а потом увлек в спальню., .

Сердце Джейн заколотилось. О Господи! Какие, оказывается, грешные мысли бродят у нее в голове! Да она вовсе не хочет никаких интрижек, не желает быть похожей на эту женщину, ступившую на путь разврата и не имеющую возможности жить с собственным ребенком! Кроме того, она уже дважды была наедине с Итаном в его спальне, и ничего страшного не произошло! И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться почему. Он не видит в ней женщины.

На этом следовало бы успокоиться, однако воображение Джейн продолжало рисовать картины, от которых сладко замирало сердце. Вот если бы ей хоть на денек превратиться из чопорной старой девы в кокетливую особу, у которой ветер в голове.

Хоть на один денек…

— В этом платье ты будешь выглядеть как самая настоящая кокетка, — удовлетворенно заявила леди Розалинда.

Джейн с сомнением взглянула на рисунок в журнале мод.

Они с леди Розалиндой сидели за столом в магазине тканей, а над ними возвышалась огромная куполообразная стеклянная крыша. Вдоль стен просторного зала с колоннами лежали многочисленные рулоны цветной материи и подносы со всевозможными предметами для отделки. Чего здесь только не было: и ленты, и кружева, и пуговицы! В воздухе Витал приятный аромат только что развернутой материи, смешанный с запахом дорогих духов немногочисленных покупательниц.

Джейн пристально разглядывала платье, понравившееся леди Розалинде. У него были круглый и до неприличия низкий вырез и короткие рукава фонариком из газа. Юбка, начинавшаяся прямо под грудью, ниспадала до пола изящными складками, едва касаясь стройной фигуры модели.

Такое платье идеально смотрелось бы на Авроре Дарлинг… или на леди Порции, но никак не на ней, Джейн, непритязательной и добропорядочной провинциалке, предпочитавшей всем развлечениям книги.

В этом платье она будет похожа на жирафа, попавшего по ошибке в танцевальную залу из африканской саванны.

— Нет, это не для меня, — возразила Джейн. — Поскольку моих средств хватит на покупку одного платья, имеет смысл выбрать что-то более практичное.

— Практичное, как же! Для вечера, посвященного моей помолвке, тебе необходимо что-то совершенно сногсшибательное.

Поднявшись, леди Розалинда подошла к стенду с образцами материй и ткнула пальцем в одну из них, цвета морской волны.

— Но платье будет слишком дорогим. Из твида или бумазеи было бы гораздо… — начала Джейн.

— Какой прекрасный выбор, миледи, — поклонившись, перебил ее хозяин магазина, надменный мужчина в белом крахмальном галстуке, с шапкой каштановых кудрей, который, заметив, что графиня разглядывает образцы, тотчас же подскочил к ней.

— Благодарю вас, — сказала леди Розалинда. — Мне кажется, что моей крестнице нужен более живой оттенок, чтобы подчеркнуть ее яркий цвет лица.

Хозяин на секунду задумался, переводя взгляд с рулона материи на Джейн и обратно и смешно шевеля верхней губой, после чего изрек:

— Да, да, вы чрезвычайно наблюдательны, миледи. У меня есть как раз то, что вам нужно. — Он извлек откуда-то рулон газа темно-зеленого цвета. — А для чехла моту предложить шелк цвета морской волны.

Леди Розалинда даже захлопала в ладоши от радости.

— Замечательно! Отправьте оба рулона в ателье мадам Рошель на Бонд-стрит.

— А сколько это будет стоить? — вмешалась Джейн.

Не обращая на нее ни малейшего внимания, хозяин магазина вновь поклонился леди Розалинде.

— Как пожелаете, миледи. Могу я предложить вам еще кое-что? У нас есть великолепный муслин небесно-голубого цвета на вечернее платье и золотистая ангора для шали. Она прекрасно подойдет к платью для прогулок из поплина с рисунком из веточек.

— Мы возьмем по отрезу каждого и еще бледно-желтого шелка. Да, и двадцать ярдов белого льняного батиста. — И, повернувшись к Джейн, прошептала ей на ушко:

— Знаешь, красивого нижнего белья никогда не бывает мало.

— Но этого слишком много, — прошептала Джейн, порывисто поднимаясь со стула. — Я не могу все, это оплатить.

Ведь мы договорились…

— Потом все обсудим. Я не допущу, чтобы моя крестница ходила в обносках.

Джейн с сомнением взглянула на свое простое платье из черной саржи. Неужели ее лучшее платье настолько ужасно выглядит? Оно было еще целое, правда, подол немного обтрепался, но она собственноручно подогнула его и подшила, надеясь, что никто не заметит, что юбка чуть-чуть коротковата.

Решив настоять на своем, она подошла к длинному столу, возле которого графиня и благоговейно взиравший на нее хозяин магазина, склонившись над коробкой с пуговицами» самозабвенно обсуждали, какие из них к какому платью подойдут.

— Я вам очень благодарна, миледи, — заявила Джейн, — но я куплю материю лишь на одно платье. На одно — Да будет тебе! Ты только потрогай этот потрясающий шелк, а потом скажешь, будешь носить из него платье или нет.

И, схватив руку Джейн, графиня провела ею по бирюзовому даелку.

Пальцы Джейн коснулись прохладной и мягкой на ощупь ткани, и она даже вздрогнула от наслаждения. Никакого сравнения с грубой, жесткой саржей! Как же ей хотелось иметь платье из такой восхитительной материи! Джейн воочию ощутила, как эта нежная, шелковистая ткань прильнет к ее коже, будет развеваться, когда она закружится в танце…

Значит, она будет танцевать в платье, купленном на деньги графа Чейзбурна? Ни за что!

Отдернув руку, Джейн бросила:

— Простите, миледи, но эта ткань мне не подходит.

Губы леди Розалинды дрогнули от обиды.

— Моя дорогая девочка, считай это подарком. Ведь ты мне не откажешь в удовольствии одеть тебя?

— Так, значит, записать на счет лорда Чейзбурна, миледи? — спросил хозяин магазина.

— Да…

— Нет! — перебила леди Розалинду Джейн, нимало не заботясь о вежливости. — Вы не сделаете этого ни при каких обстоятельствах, сэр.

Леди Розалинда обреченно махнула рукой:

— Хорошо, упрямая ты девчонка, будь по-твоему. Но я тебя просто не понимаю.

Джейн могла бы радоваться тому, что победила, однако радости почему-то не чувствовала Ну да ладно. Когда начнется бал, сошлется на головную боль и останется сидеть в своей комнате. В конце концов, она приехала в Лондон не развлекаться, а быть рядом с Марианной, и было бы хорошо, если бы она этого не забывала.

Джейн отвернулась, делая вид, что рассматривает рулон грубого серого хлопка, и не заметила, как леди Розалинда заговорщически подмигнула хозяину магазина.

Джейн сидела в тени грушевого дерева в саду Чейзбуря-Хауса Стоял чудесный весенний день. Воздух был напоен ароматом цветущих деревьев. Вдоль дорожки росли кусты роз Над ними, деловито перелетая с одного красного цветка на другой, кружил толстый желто-черный шмель.

Джейн наслаждалась блаженным покоем. После хождения по магазинам, оставившего в душе неприятный осадок, она упивалась теплотой солнечного дня. Рядом с ней на одеяле лежала Марианна и как зачарованная смотрела на колышущуюся над головой листву. Похоже, ее заинтриговала игра света и тени. Малышка гулькала тихим нежным голоском, напоминающим шелест ветерка в листьях стоящих вокруг деревьев.

Джейн ласково погладила мягкие, как пух, волосики, выбившиеся из-под белого чепчика. В розовых пеленках Марианна была похожа на новорожденную сказочную принцессу.

Она казалась такой маленькой и такой беззащитной, что у Джейн сжалось сердце. Кто-то должен ввести ее в жизнь, привить твердые моральные устои. Кто-то должен позаботиться о том, чтобы ее не отдали в приют для брошенных детей. И кто об этом позаботится, если не она?

Да, нельзя не признать, что ее жизнь здесь, в Лондоне, оказалась интереснее, чем она себе представляла. Она много времени проводила с ребенком и к тому же обнаружила в библиотеке Итана совершенно потрясающие книги. Трудно было даже представить себе, что такой ловелас, как лорд Чейзбурн, собрал столько книг на самые разнообразные темы: от поэзии и философии до истории и романов. Должно быть, это сделал не он, а его отец или дедушка.

Послышались шаги, и Джейн, оторвавшись от своих мыслей, взглянула в сторону дома. У нее екнуло сердце. По дорожке шел Итан, его черные волосы блестели на солнце. На нем были орехового цвета сюртук, темные панталоны и жилет, на котором поблескивали золотые пуговицы.

Оглядевшись по сторонам и заметив Джейн, он направился прямо к ней и остановился на некотором расстоянии. Бросив настороженный взгляд на ребенка, спросил:

— Вы просили меня прийти, Джейн?

Тон у него был недовольный, должно быть, ему не понравилось, что за ним посылали, как за каким-нибудь слугой.

Однако Джейн не испугалась.

— Я думала, может быть, вы захотите с нами посидеть.

Сегодня такой чудесный денек.

— В вашей записке было сказано, что вам нужно сказать мне что-то срочное.

— Верно. Я подумала, что вам небезынтересно будет знать, что Марианна сегодня потянулась за погремушкой.

— За погремушкой?

— Да. — Взяв серебряную игрушку, Джейн поднесла ее к личику ребенка. — Взгляни, детка, что у тети Джейн для тебя есть.

Взгляд голубых глазенок, до того взиравших на листву, переместился на блестящий предмет. Марианна заморгала и неловко протянула пухлые ручонки за погремушкой.

— Видите? — с гордостью сказала Джейн. — Она пытается ее схватить.

— Она хочет, чтобы вы убрали игрушку от ее лица.

— Нет. Она только что поняла, что можно касаться предметов. Правда, это замечательно?

Хмыкнув, Итан опустился на землю рядом с ними и, взяв из рук Джейн погремушку, поднес к лицу Марианны. Глазки девочки проследили за блестящим предметом, и она снова протянула к нему ручонки. На сей раз крошечные пальчики даже попытались сомкнуться вокруг погремушки.

— Ну надо же! Нет, вы только посмотрите, — с некоторым удивлением пробормотал Итан.

Он продолжал играть с Марианной, перемещая игрушку то туда, то сюда, и всякий раз девочка касалась погремушки рукой.

А Джейн смотрела на него и думала, каким отцом он станет для Марианны, любящим или равнодушным, будет заниматься с ней от души или только по принуждению?

Может быть, зря она попросила Итана сюда прийти? Что, если отцовские чувства взыграют в нем и он сам займется воспитанием Марианны, а ее, Джейн, отошлет в Уэссекс?

Охваченная страхом, Джейн попыталась выхватить из рук Итана погремушку и вдруг заметила на его среднем пальце чернильное пятно.

Вид его настолько поразил Джейн, что она, даже не осознавая того, что делает, протянула руку и коснулась этого пятна, желая убедиться в том, что оно ей не почудилось. Этого легкого прикосновения оказалось достаточно, чтобы по телу ее разлилось приятное тепло. Пытаясь скрыть смущение, Джейн пролепетала:

— Как странно… Я тоже пачкаю палец чернилами, когда целый день занимаюсь переписыванием рукописей.

Лицо Итана потемнело — а быть может, это просто солнце закрыли тучи, — и, бросив на одеяло погремушку, он недовольно буркнул:

— Пришлось заполнить кое-какие счета и написать пару писем.

— Но разве у вас нет секретаря?

— Он сегодня был занят другими делами.

Голос Итана прозвучал фальшиво. Джейн пристально взглянула на него. Так… Значит, он писал письма… Не матери ли Марианны?

— Вы пришли в сад не из своего рабочего кабинета, — медленно проговорила она. — Миссис Креншоу сказала мне, что вы поднялись в комнату в башне и приказали вас не беспокоить.

— И поэтому вы передали записку с лакеем, чтобы я срочно пришел в сад. — Нахмурившись, Итан встал. — В следующий раз прошу не беспокоить меня по пустякам.

— Но все, что касается Марианны, это не пустяки. Она ваша дочь.

— Это еще неизвестно.

Джейн решила не развивать эту тему.

— Когда мы поедем разговаривать с вашей следующей женщиной?

Итан нахмурился, и вид у него стал угрожающий. Похоже, ему не нравится, что она вмешивается не в свои дела, догадалась Джейн, но не испугалась, а осталась сидеть на одеяле, глядя ему прямо в глаза.

— Сегодня вечером, — коротко бросил он. — Будьте готовы к десяти часам.

— Так поздно? Обычно в это время я ложусь спать.

— Я могу поехать и один.

— Я буду готова, — ответила Джейн, вставая.

— Не сомневаюсь.

С кирпичной стены, окружавшей сад, защебетала ласточка. Марианна тихонько загулькала, подпевая ей. Легкий ветерок взъерошил Итану волосы, придав его облику несколько бесшабашный вид. Он смотрел на Джейн, и в его темно-карих глазах поблескивали золотистые искорки. Джейн не могла оторвать от него взгляда.

Он что-то скрывает от нее. Но что?

В этот момент со стороны дома донеслись голоса. Джейн обернулась. По ступеням спускались леди Розалинда и герцог Келлишем. Они великолепно смотрелись вместе. Графиня — стройная, грациозная, как девушка, и герцог — высокий, представительный.

— Черт подери! — выругался Итан сквозь зубы.

— В чем дело? — прошептала Джейн. — Почему вам не нравится герцог?

Не отвечая на вопрос, Итан нагнулся, быстро схватил ребенка, одеяло и все детские вещи.

— Быстрее! Отнесите ее в детскую, — отрывисто бросил он. — Я постараюсь их отвлечь.

Но когда он попытался сунуть Марианну ей в руки, Джейн скрестила их на груди, взбешенная тем, что он ей приказывает.

— Вы не можете вечно ее прятать, словно старую тряпку!

Она ваша дочь! Она имеет полное право находиться здесь, в саду, наслаждаться солнышком…

— Черт бы вас побрал! — прорычал Итан. — Они нас увидели.

Итан был прав: герцог с леди Розалиндой направлялись к розовому саду. Лицо графини выражало беспокойство. Она что-то пылко говорила герцогу, прильнув к его руке. Похоже, пыталась его урезонить. Однако он упрямо шел вперед, качая головой, и на его угрюмом лице застыло брезгливое выражение.

Он поздоровался с Джейн и презрительно бросил Итану;

— Итак, это ваш внебрачный ребенок?

Лицо Итана потемнело.

— Ее зовут Марианна. Не хотите ли подержать ее? — И он показал на малышку, которая зевала, показывая крошечные розовые десны. — В конце концов она скоро станет вашей внучкой.

Герцог возмутился:

— Должно быть, вы совсем сошли с ума! Да как вам не совестно привозить домой такого ребенка!

— Поскольку это мой ребенок, я обязан о нем позаботиться!

С ловкостью, делающей честь опытному отцу, Итан принялся качать малышку. Только сейчас Джейн поняла, что он и не думал прятать ребенка. Он предвидел эту стычку и был пот лон решимости защитить свою дочь.

— Я всем говорю, что Марианна сирота, — заметила леди Розалинда успокаивающим тоном. — Я ведь тебе объясняла.

Питер. Ты и сам видел вчера, когда мне наносили визиты, что люди уже начинают принимать ее.

— Сирота, как же… Да никто не верит в эту сказку!

— Значит, нужно заставить людей поверить. — Леди Розалинда бросила взгляд на девочку, которая снова сонно зевнула на руках у Итана. — Меня восхищает, что Итан так заботливо относится к своему ребенку.

— Тогда пусть отошлет ее в деревню, — отрезал герцог. — Наймет, если необходимо, целую армию сиделок. Но не выставляет ее напоказ перед всем обществом.

— Он ее и не выставляет напоказ, — вмешалась в разговор Джейн, не в силах больше хранить молчание. — Один раз в жизни Итан поступил как порядочный человек. И если недалекие люди вроде вас считают по-другому, ну и Бог с ними.

Воцарилось молчание. Лишь ветер шевелил листву грушевого дерева, да лепестки белых цветов кружили в воздухе, медленно опускаясь на дорожку. Леди Розалинда с нескрываемым беспокойством взглянула на герцога. На его лице появилось грозное выражение. Джейн понимала, что нагрубила ему, однако не собиралась извиняться. Гордо вскинув голову, она посмотрела на него.

— Один раз в жизни, Джейн? — переспросил Итан, искоса взглянув на нее. — Вы считаете, что я всего один раз в жизни поступил как порядочный человек? Вы ошибаетесь. Если покопаться в памяти, можно найти два, а то и три благородных поступка.

Это высказывание разрядило напряженную атмосферу.

Леди Розалинда расхохоталась звонким, как колокольчик, смехом.

— Вот видишь? — обратилась она к герцогу. — Даже Джейн считает, что мой сын совершил благое дело. Не беспокойся, люди поговорят-поговорят, да и перестанут.

— Женщинам такого происхождения, как мисс Мейхью, почти ничего не известно о сплетниках, — проворчал герцог. — Но тебе. Розалинда, о них известно. Ты не хуже меня знаешь, как легко человек может лишиться доброго имени. К тому же у Чейзбурна уже давно подмочена репутация.

— Но ведь не станешь же ты винить его в том, что он развелся, — возразила леди Розалинда. — Всем известно, почему он это сделал. Хорошо еще, что эта его так называемая женушка не посадила ему на шею приблудного ребенка.

Она говорит о Порции, догадалась Джейн. О Господи! Как же она забыла? Ведь обещала помочь бывшей жене Итана.

— Человек знатного происхождения должен, естественно, заботиться о продолжении своего рода, — самодовольным тоном произнес Келлишем. — Однако публично признавать своего внебрачного ребенка нельзя. Именно поэтому…

— Может быть, вы все же перестанете совать нос в мои дела? — перебил Итан, окинув герцога недобрым взглядом. — Если я решил дать этому ребенку приют в своем доме. И значит, так тому и быть.

— Молодой человек, вашей обязанностью является забота и о женщинах, живущих под вашей крышей. Ваши действия бросают тень на их доброе имя.

— Моя мать — крупный специалист по улаживанию скандалов, — заявил Итан. — Никакая защита ей не нужна. Я прав, мама?

Своими словами он скорее обвинял, чем хвалил. Мать с сыном обменялись загадочными взглядами, понятными лишь им, однако не ускользнувшими от внимания Джейн.

— Относитесь к своей матери с почтением! — потребовал герцог. — Я не потерплю неуважительного обращения с ней!

— Все в порядке. Питер. — Леди Розалинда погладила герцога по рукаву, словно это был жеребец, которого следовало успокоить. — Итан просто не хочет, чтобы какие-то ничтожные сплетники трепали мое имя.

— А вы, ваша светлость, не могли бы оказать поддержку лорду Чейзбурну? — вмешалась в разговор Джейн. — Ведь в ваших силах прекратить сплетни ради леди Розалинды. Люди наверняка прислушаются к вашему мнению.

— Молодец. Джейн! — Леди Розалинда так и просияла. — Никто не осмелится тебе перечить. Питер.

— Я не стану лгать, — холодно изрек герцог. — Этот ребенок — не сирота.

— Никто и не просит, чтобы ты лгал, дорогой. Прости относись к Марианне как к найденышу. — Графиня кокетливо рассмеялась. — Да так оно и есть. Ведь Джейн и в самом деле нашла девочку на пороге своего дома.

— Я не думаю… — начал было лорд Келлишем, но леди Розалинда проворно коснулась пальцем его губ.

— Если ты будешь смотреть на желающих посплетничать таким же свирепым взглядом, они побоятся задавать вопросы.

— Розалинда, нехорошо обманывать людей.

— Но защитить тех, кого любишь, очень даже хорошо. — Прижавшись щекой к рукаву герцога, леди Розалинда обворожительно ему улыбнулась. — Ведь ты сделаешь это ради меня?

Ну пожалуйста!

Герцог крепко сжал губы. Видно было, что в душе его происходит борьба. Но наконец он нежно улыбнулся своей невесте и посмотрел на нее таким любящим взглядом, словно, кроме них, на белом свете никого не было.

У Джейн потеплело на душе. Она взглянула на Итана, желая убедиться, что он тоже радуется за людей, которые нашли друг друга, однако тот по-прежнему стоял нахмурившись, и легкий ветерок теребил его непокорные волосы.

Поднеся руку леди Розалинды к губам, герцог сказал.

— Будет так, как ты пожелаешь, моя дорогая. — И, повернувшись к ее сыну, отвесил легкий поклон. — Похоже, Чейзбурн, я стану вашим адвокатом в этом вопросе.

— Сам справлюсь, — буркнул он.

Мужчины посмотрели друг на друга с ненавистью, и герцог с леди Розалиндой направились к дому. Обернувшись, графиня бросила последний взгляд на сына, а может быть, на внучку. Джейн не поняла.

Итан протянул заснувшую девочку Джейн Почувствовав на своих руках теплый комочек, Джейн не смогла удержаться.

И, наклонившись, вдохнула исходящий от малышки запах пудры и мыла. Подняв голову, она заметила, что Итан смотрит вслед малышу и матери.

— Почему вы не хотите, чтобы ваша матушка выходила за герцога замуж? — спросила Джейн.

Итан недовольно поморщился.

— Вы же сами видите, какой это праведник. Он абсолютно ей не подходит. Они разные люди. Да и входит-то она за него замуж только ради титула.

— Это не правда! — воскликнула Джейн. — Разве вы не видели, как они смотрели друг на друга? Они любят друг друга!

— Любят! — презрительно фыркнул Итан. — Да что может знать о любви такая высушенная старая дева, как вы Эти жестокие слова причинили Джейн острую боль. У нее даже перехватило дыхание. Набрав в грудь воздуха, она выпалила в ответ.

— А что может знать о любви такой отъявленный негодяй, как вы?

Лицо Итана стало задумчивым.

— Похоже, не многое, Он поднял руку, и Джейн затаила дыхание — ей показалось, что он сейчас ее погладит. Но он лишь легонько коснулся пальцем розовой щечки ребенка и повторил:

— Совсем не многое.

Глава 8

Белый пушистый пудель кружился на длинных тонких задних лапах, зарабатывая конфетку, которую леди Эслер держала в вытянутой руке Вдова маркиза Эслера Элеонора, обладательница огненно-рыжих волос и сверкающих карих глаз, обожала животных, что подтверждалось наличием в ее доме двух пестрых кошек, спавших на коврике у камина, и многочисленных рисунков лошадей, висевших на стенах гостиной.

— Вот так, моя прелесть, молодец. Еще, еще! Покажи всем, на что ты способен, — приговаривала она, наклонившись к псу, ничуть не стесняясь своей пышной груди, которая чуть не вываливалась из выреза ее платья.

Итан обозревал открывшийся ему вид холодным взглядом знатока. Элеонора представляла разительный контраст с Джейн, которая сидела на стуле, прямая как палка, сложив на коленях затянутые в перчатки руки Итан прекрасно знал, о чем она сейчас думает. О том, что он выбирает женщин, руководствуясь лишь их физическими данными. Что он не кто иной, как развратник, который только и умеет, что заниматься любовью.

Он и сам не понимал, почему столь низкое мнение Джейн о его персоне в последнее время так сильно его раздражает.

Итан считал, что умеет отлично ладить с женщинами. Он был внимательным и нежным любовником, а расставаясь со своей очередной подругой навсегда, старался причинить ей как можно меньше боли Неудивительно поэтому, что Элеонора приняла его с распростертыми объятиями.

Она бросила лакомство собачке, и та схватила его на лету.

— Кушай, мой хороший, кушай, мой Снежок. Ты заслужил угощение.

— Смотри, перекормишь собаку, — заметил Итан.

— Не ворчи. Вспомни, как нам с тобой когда-то было весело. — На миловидном, усеянном веснушками лице Элеоноры заиграла лукавая улыбка, и она сразу стала похожа на капризного ребенка, а не на тридцатидвухлетнюю вдову. Повернувшись к Джейн, она добавила. — Знаете, он такой шалунишка!

— Слышала, — презрительно отозвалась та.

— Смотрите, как бы он не заманил вас в какую-нибудь темную комнату. Он еще и не на такое способен.

Слушая болтовню бывшей любовницы, Итан подумал: а что, если и вправду хоть разок заманить Джейн в темную комнату, зажать в уголок и посмотреть, сможет ли он вдохнуть хоть немного тепла в ее холодное тело?

Может, хоть темнота сделает ее податливее? Вряд ли. Достаточно на нее посмотреть. Сидит как аршин проглотила. Сама непримиримость и строгость. Плотно сжатые губы, аккуратный пучок на затылке. От нее так и веет холодом. Аккуратна и подтянута. Единственная вольность, о которой она, пожалуй, даже не подозревает, — черный мешок, именуемый платьем.

Единственный намек на эмоции — горящий желанием взгляд.

Желанием ли?

Да о каком желании может идти речь? Мисс Мейхью никогда в жизни не посещали грешные мысли. Скорее всего она сейчас размышляет о человеческих добродетелях. Или составляет список его грехов. А этот блеск в глазах — просто игра света.

— Леди Эслер, позвольте объяснить, зачем мы к вам приехали, — начала Джейн.

— Прошу вас! Особенно если ваш приезд связан с потрясающей новостью, о которой я услышала прошлой ночью на балу у Херрингтонов. — Элеонора повернулась к Итану:

— Прости за прямоту, Чейз, но ты действительно прячешь у себя в доме своего внебрачного ребенка?

Итану с трудом удалось сохранить улыбку. Как он презирал людей, считавших Марианну неодушевленным предметом, о котором можно было распускать любые слухи.

— Я скажу тебе правду, если и ты будешь со мной откровенна, — ответил он. — Договорились?

— Конечно. Клянусь Богом, я ни единой душе не выдам твою тайну.

И чтобы придать своим словам больший вес, Элеонора торжественно перекрестилась.

— Так вот, слухи относительно ребенка верны, — объявил он, пристально глядя на Элеонору. — Ребенок может быть моим.

— Как это — может быть?

— Вопрос о том, кто ее родители, спорный. Но я надеюсь, ты сможешь пролить свет на это дело. А теперь твоя очередь. Итак, расскажи мне все, что ты знаешь о ней.

— О ком — о ней?

— О ребенке, естественно.

— А что я, собственно, могу о ней знать? — нахмурилась Элеонора.

— Может быть, очень многое. Начни с того, что ты тайно родила Марианну и подбросила ее мисс Мейхью.

— Я ее подбросила? Я?! Так ты считаешь, что я ее мать?

Изумленное выражение на лице Элеоноры сменилось печальным. Уголки пухлых губ понуро опустились. Она похлопала ладонью по дивану, а когда пудель вскочил на него и сел рядом, обняла его, прижала к себе, и оба они, хозяйка и собака, уставились на Итана прозрачными карими глазами.

— О, Чейз, — сказала Элеонора тихим голосом, совершенно не похожим на тот жизнерадостный тон, которым она разговаривала только что. — Как бы я хотела, чтобы это, и в самом деле было так.

— А ты можешь доказать обратное?

— К сожалению, да. — Прижавшись щекой к пушистой белой шерстке собаки, она тихонько продолжила:

— Хотя я и не должна тебе этого рассказывать. Это знал только мой дорогой Гарри, упокой. Господи, его душу.

— Не беспокойся, я никому ничего не расскажу. И Джейн тоже. Она не из тех, кто выдает чужие секреты.

Итан твердо знал, что, несмотря на все причуды, присущие старым девам, Джейн верна своему слову. Она была одной из немногих, которым он доверял.

— Клянусь честью, леди Эслер, — совершенно искренне пообещала Джейн.

Прикусив нижнюю губку, Элеонора медленно, как будто каждое слово доставляло ей боль, начала:

— Я отдала бы все за то, чтобы у меня был ребенок. И когда-то он мог у меня быть… Видите ли, вскоре после моего замужества я принесла маркизу счастливейшее из известий, что еще до конца года он станет отцом. О, как мы оба были счастливы! Доктор предупреждал, чтобы я была осторожной, побольше отдыхала, но…

Элеонора замолчала, и Джейн осторожно спросила:

— И что случилось, миледи?

— Я не могла целыми днями лежать в постели, слишком уж была порывиста и нетерпелива. И от прогулок верхом тоже не хотела отказываться. Как-то раз моя лошадь испугалась и шарахнулась в сторону. Я упала и… потеряла ребенка.

Джейн ласково погладила Элеонору по руке, пытаясь успокоить. Итан окаменел. Угрызения совести мучили его. Быть может, если бы он так быстро не расстался с Элеонорой, посчитав ее пустой кокеткой, она бы поведала ему свою печальную тайну.

— Мне очень жаль, — с трудом выдавил он.

— Но это еще не все. — Слезы заструились по веснушчатым щекам Элеоноры. Наклонив свою медноволосую голову, она погладила пуделя по белоснежной шерстке. И дрожащим от сдерживаемых рыданий голосом прошептала:

— Доктор сказал, ., сказал, что у меня больше никогда не будет детей.

Джейн сидела в своей спальне на подоконнике, сжимая в руке записку. Было уже слишком темно для того, чтобы перечитывать послание, вызывающее у нее тревожное чувство, и Джейн стала смотреть в окно. Во дворе два лакея зажигали фонари вдоль подъездной дороги, ведущей к парадному подъезду. В мерцающем желтом свете на фоне сгущавшихся сумерек ворота, казалось, вели в какую-то сказочную страну. Сегодня вечером должен состояться бал по случаю помолвки леди Розалинды и герцога Келлишема, и Джейн раздирали противоречия. Она не знала, что ей делать.

С самого начала она решила не ходить на этот бал. Джейн знала, что она чужая на этом празднике, что бы там ни говорила леди Розалинда. Наверняка будет держаться скованно, да и как себя вести и о чем говорить с расфранченными и искушенными представителями высшего общества, не имела ни малейшего представления. И в то же время мечты, которым не суждено было сбыться, завладели ее душой, и она только поэтому позволила суматохе приготовлений увлечь себя.

А суматоха в доме царила невообразимая! Всю последнюю неделю леди Розалинда вела себя как генерал, подготавливающий свои войска к сражению. Целый полк горничных натирал полы, что-то чистил и подметал. Целая армия слуг что-то полировала, переносила, устанавливала. Целый батальон садовников полол сорняки, подстригал кустарники, облагораживал деревья.

Каждое утро к Джейн приходил учитель танцев, впадавший в отчаяние от ее скудных способностей. Джейн послушно посещала эти ненавистные уроки, которые организовала для нее леди Розалинда, ни словом не обмолвившись о том, что не собирается идти на бал. Она рассчитывала, что при таком скоплении гостей никто не заметит ее отсутствия.

И вот всего лишь полчаса назад лакей доставил ей записку, которую она держала сейчас в руках. От записки исходил нежный цветочный аромат.

Хотя в комнате уже сгустились сумерки и разобрать буквы было почти невозможно, Джейн развернула послание Порции и с трудом перечитала его.

Мое положение становится отчаянным. Я должна немедленно поговорить с Чейзбурном! Но он отказывается Принимать меня в своем доме. Поэтому во время бала, устраиваемого ее светлостью, я попытаюсь проскользнуть в сад. В полночь вы должны выманить Чейзбурна из дома, чтобы я могла с ним встретиться.

Прошу вне, умоляю, не подведите меня! От вас зависит будущее моего ребенка. Я верю, вы мой единственный настоящий друг

Порция.

Джейн понимала, что не сможет проигнорировать записку. Стоило ей подумать о леди Порции, о ее будущем ребенке, и она была готова сделать все, чтобы помочь ей. Сложность заключалась в том, что Итан презирал свою бывшую жену и запросто мог отказать ей в помощи. И она, Джейн, должна. заставить его пойти на свидание.

Как же она жалела, что отказалась заказать то нарядное платье для бала, которое выбрала для нее леди Розалинда. Тогда она могла бы спокойно войти в залу и смешаться с толпой гостей, не стесняясь своей поношенной одежды. А теперь ей придется украдкой спуститься вниз, выждать, пока Итан окажется поблизости, и, придумав какой-нибудь предлог, выманивать его из залы. Что ж, ничего не поделаешь. Сама виновата. Решила показать характер. Придется действовать по обстановке. Но она сделает для леди Порции все, что может.

А сейчас она поднимется наверх, к Марианне.

Крошка уже, должно быть, спит, но можно посидеть у колыбельки и почитать при свете свечи. Рядом с Марианной она не будет чувствовать себя такой одинокой.

Как бедняжка леди Эслер.

Мысли Джейн перенеслись к вдовствующей маркизе. При всей своей красоте и богатстве леди Эслер не была счастлива: у нее не было ребенка. Неудивительно поэтому, что она так нянчилась со своими питомцами, домашними животными.

Неужели и она, Джейн, закончит свою жизнь вот так, в полном одиночестве и никому не нужной?

Нет! Она должна изыскать способ оставить у себя Марианну. Нужно во что бы то ни стало убедить Итана не отдавать девочку матери, которая от нее отказалась.

Джейн думала, что не будет испытывать к бывшим любовницам Итана никаких чувств, кроме омерзения. Но оказалось, что они вовсе не бессердечные эгоистки, какими она их себе представляла, а несчастные женщины, достойные жалости. Все они пережили в жизни большие трагедии: леди Эслер потеряла желанного ребенка, так и не доносив его; мисс Аврора Дарлинг вынуждена была жить в разлуке с любимой дочерью; леди Порция понесла жестокое наказание за то, что раз в жизни изменила мужу.

Единственная, кто вызвал в ней отвращение, была мисс Диана Рассел, к которой они с Итаном ездили несколько дней назад.

Мисс Рассел, знаменитая актриса театра в Хеймаркете, оказалась хрупкой женщиной с огромной грудью и непомерным самомнением. Театрально всплеснув руками, она заявила, что нелепо даже думать о том, что она могла позволить себе забеременеть, поскольку каждый день занята в спектаклях. Она бы ни за что не стала рожать ребенка, ведь это означало бы на какое-то время отказаться от сцены. И уж если бы у нее возникли какие-то проблемы, она бы непременно обратилась к Итану. После этой тирады мисс Рассел, нимало не смущаясь присутствием Джейн, уселась к Итану на колени и поцеловала его.

Да еще в губы!

Джейн готова была провалиться от стыда сквозь землю.

Краешком глаза она заметила, как мисс Рассел нагло прижалась к нему всем телом, забралась руками под сюртук, словно бы для того, чтобы быть к нему еще ближе. Поцелуй длился недолго — Итан отстранил от себя чересчур ретивую любовницу, пожурив ее, — однако и за это короткое время Джейн успела залиться краской стыда от унижения…

— Почему ты здесь сидишь? — послышался у нее За спиной голос леди Розалинды.

Джейн, по-прежнему сидевшая на подоконнике, обернулась. При свете свечи она увидела графиню, которая вошла в спальню в сопровождении нескольких служанок. Джейн украдкой сунула сложенную записку под подушку, на которой сидела.

— Я и не слышала, как вы постучали, миледи, — извинилась она.

— Должно быть, витаешь в облаках. Ничего удивительного.

Сидишь тут в темноте. — И, проворно повернувшись к толпе слуг, захлопала в ладоши:

— Бетти, зажги свечи. Элис, разожги в камине огонь. Еще час назад следовало бы это сделать!

Девушки бросились выполнять распоряжение хозяйки.

— Они не виноваты, — вступилась за них Джейн. — Служанка уже приходила зажечь свечи, но я ее отослала. Не вижу необходимости тратить столько свечей на одного человека.

— Ну ладно, не будем об этом. Я должна посмотреть на дело рук своих.

— Какое дело? — удивилась Джейн.

Таинственно улыбнувшись, леди Розалинда кивнула служанкам, и они исчезли.

Только сейчас Джейн обратила внимание, что в руках они держали коробки всевозможных размеров — и большие, и поменьше, и совсем крохотные.

— Что это у них?

— Мне бы тоже хотелось это знать, — послышался с порога голос тети Вильгельмины. Придерживая одной рукой подол домашнего платья пурпурного цвета, а в другой держа свою любимую серебряную фляжку, она просеменила в спальню. — Я отдыхала перед балом и проснулась от громкого топота.

— Вот и прекрасно, что проснулись. Давно пора вставать и начинать собираться, — улыбнулась леди Розалинда. — До приезда гостей осталось всего два часа. Так что туалеты Джейн доставили от модистки как раз вовремя.

— Туалеты? — едва выдохнула тетя Вилли. — Все это?!

— Должно быть, произошла какая-то ошибка, — пролепетала Джейн, чувствуя, однако, как в душу ее начинает закрадываться подозрение. — Я заказывала только одно платье.

— Давай посмотрим, что у нас есть. О, обожаю распечатывать свертки и открывать коробки! — Взяв Джейн за руку, леди Розалинда повела ее в туалетную комнату, где одна служанка зажигала свечи, а другие распаковывали свертки, в которых оказались и платья, и туфли, и шляпки, и нижнее белье, причем все в таких количествах, что у Джейн голова пошла кругом.

Опустившись на табурет перед туалетным столиком, она слабым голосом проговорила:

— Я же вас предупреждала. Я не могу себе позволить всего этого.

— Давай не будем об этом говорить. — Наклонившись, леди Розалинда порывисто обняла Джейн, обдав ее ароматом фиалок. — Не мешай мне сделать своей дорогой крестнице подарок. Я так долго тобой пренебрегала, что теперь мне не терпится наверстать упущенное, так что не порти мне удовольствие!

— Но я не могу вам этого позволить! — воскликнула Джейн и, оглянувшись на деловито снующих служанок, понизила голос:

— Я не могу допустить, чтобы Итан все это оплатил.

— Итан? — взвизгнула тетя Вилли. Подойдя прихрамывая к туалетному столику, она сделала очередной глоток из фляжки, — Незамужней девице не положено принимать такие интимные подарки от мужчины! Особенно от такого негодяя, как Итан!

— Не забывайте — вы говорите о моем сыне! — резко бросила леди Розалинда.

Поджав губы, тетушка Вильгельмина опустила глаза.

— Кроме того, он ничего не платил, — продолжала графиня. — У меня есть собственные средства. Я кое-что унаследовала от отца. — Она перевела взгляд на Джейн, и выражение ее лица смягчилось. — Прошу тебя, скажи, что ты принимаешь мой подарок. Ну пожалуйста!

Джейн взглянула на изысканные туалеты, разложенные на высоком комоде и на столе, и вдруг почувствовала такое острое желание их померить, что внутри у нее все сжалось. Как же ей хотелось хоть раз в жизни надеть нарядное платье, а не практичное убогое одеяние. Да и вид у леди Розалинды был такой несчастный, что у Джейн не хватило духу ей отказать.

— Вы клянетесь, что сами заплатили за все? — строго спросила она.

— Конечно. Итан не потратил ни пенса.

— В таком случае благодарю вас, миледи, за вашу доброту — воскликнула Джейн, порывисто стиснув маленькие нежные руки леди Розалинды.

— Ну что ты, — улыбнулась ее крестная. — О какой доброте может идти речь? Ведь ты дочь Сьюзен, и она бы хотела, чтобы я ввела тебя в высшее общество — Встав у Джейн за спиной, она принялась расстегивать ей пуговицы на платье — И для того, чтобы подготовить тебя к балу, у нас времени в обрез.

Джейн так и подскочила.

— К балу? Но я вовсе не собиралась на него идти…

— Как это — не собиралась? Ты должна пойти на бал, моя дорогая. Назови мне хоть одну причину, по которой ты не можешь этого сделать.

— Мне там не место.

— Чепуха! Ты такого же благородного происхождения, как и остальные гости.

— Я не научилась танцевать.

— Что верно, то верно, — встряла в разговор тетушка Вилли. — А потому составишь мне компанию. Сядем с тобой куда-нибудь в укромный, тихий уголок. У меня будет нервный срыв от всей этой громкой музыки и большого скопления людей — Ну, у Джейн наверняка нервы покрепче, чем у вас, — заметила графиня, продолжая расстегивать на Джейн платье. — Кроме того, искусство танцевать не такое уж сложное. Предоставь все партнеру, и дело с концом.

— Но я не умею вести светскую беседу, — продолжала сопротивляться Джейн.

— Вот и хорошо. Тогда побольше молчи. Мужчины любят загадочных женщин.

Неужели это правда? Вряд ли. Ничего загадочного в женщинах Итана она не заметила. Наоборот, невооруженным глазом было видно, чего они от него хотят.

— Джейн совершенно правильно боится, — заметила тетушка Вилли. — Если немолодая уже девица станет кокетничать с мужчинами, начнутся пересуды.

— И что с того? — отмахнулась леди Розалинда. — Они еще скорее начнутся, если такая молодая и очаровательная девушка будет отсиживаться в укромном уголке со старыми девами.

— Да я никогда… — начала было тетя Вилли, но леди Розалинда ее перебила:

— Вот и хорошо. Я знала, что вы никогда не допустите, чтобы нашей дорогой Джейн перемывали косточки. — И, махнув рукой в сторону двери, скомандовала:

— А теперь бегите, Вильгельмина. Огромное вам спасибо за совет, однако не смею вас больше задерживать. Вам и самой пора готовиться к балу.

И когда тетушка Вилли вперевалочку вышла за дверь, графиня, воздев глаза к потолку, прошептала:

— Избавь нас Бог от старых дев преклонного возраста.

Если я когда-нибудь стану такой занудой, обещай, что задашь мне хорошую взбучку, чтобы я пришла в себя.

Джейн едва сдержалась, чтобы не расхохотаться.

— А может быть, она права? Может быть, не стоит пытаться стать той, кем я на самом деле не являюсь?

— Какая чепуха! Танцевальная зала — это поле сражения женщины. Там она использует свой разум и мобилизует все свои способности, чтобы завоевать сердце мужчины. А теперь пора надевать твои доспехи.

Хлопнув в ладоши, леди Розалинда приказала служанкам унести все пустые коробки и немедленно привести к ней Джанетту, а Джейн — освободиться от старого платья.

Когда убогое черное одеяние упало к ногам Джейн бесформенной кучей, леди Розалинда небрежно отшвырнула его ногой в угол и попросила Джейн снять грубое льняное белье, а чтобы она не стеснялась, отправила ее за яркую ширму, вручив батистовую рубашку. Дрожа от холода и возбуждения, Джейн разделась донага и натянула через голову рубашку.

Мягчайшая ткань окутала ее тело легким облаком.

— Миледи, можно надевать платье.

— Подожди, — смеясь, отозвалась графиня. — Сначала выйди из-за ширмы.

Покраснев от смущения, Джейн послушно вышла. У нее никогда не было горничной, и никто никогда не видел ее полуодетой. Бросив на себя взгляд в зеркало на туалетном столике, она ахнула. Коротенькая, чуть выше колен, рубашка едва прикрывала грудь. Ткань оказалась настолько тонкой, что видны были темные соски, а внизу живота, там, куда ни одна приличная девушка не осмелится взглянуть, просвечивало темное пятно. Джейн поспешно прикрыла грудь руками, добившись, однако, лишь того, что материя натянулась еще сильнее.

Деловито подвинув к Джейн табурет, леди Розалинда усадила ее спиной к зеркалу, достала стеклянную голубую баночку и кисточку и начала покрывать шею и плечи Джейн благоухающей пудрой. В этот момент в комнату вбежала Джанетта. На темноволосой голове — белый чепчик, на хорошеньком личике — умиротворенное выражение, какое, как подметила Джейн, у нее бывало всегда, когда она кормила ребенка.

— Марианна спит? — спросила Джейн.

— Спать, si, моя ангел, — ответила Джанетта, изобразив для убедительности движение руками, будто укачивает ребенка.

— Я должна проверить, все ли в порядке, — сказала Джейн, поднимаясь с табурета. — Иногда по вечерам она бывает беспокойна и раскрывается.

— Ночью за ней присмотрит няня, — напомнила леди Розалинда, силой усаживая Джейн на табурет. — Так что ты свободна до утра и можешь повеселиться на балу, а Джанетта — попрактиковаться в другом своем искусстве.

И они с Джанеттой взялись за работу. Пока графиня красила губы и щеки Джейн, Джанетта вытащила из ее тугого узла шпильки и принялась накручивать на нагретые палочки длинные прямые волосы. Получились восхитительные локоны. Уложив их в высокую прическу, Джанетта помогла графине затянуть на Джейн корсет, и скоро Джейн показалось, что она сейчас задохнется, а внутренности у нее вылезут через рот наружу. Она попыталась протестовать, но от нее лишь отмахнулись, заставили надеть нижние юбки, а потом и изящное платье, то самое, которое ей приглянулось в журнале мод. Оно оказалось восхитительно шелковистым на ощупь и потрясающе роскошным. Наконец Джанетта подала ей кружевные перчатки, а леди Розалинда в последний раз окинула дело своих рук критическим взглядом. Заметив на груди Джейн золотой медальон, она нахмурила брови, словно пыталась что-то вспомнить.

— Почему мне кажется, что я где-то видела этот медальон? — спросила она.

— Это мамин. В нем портреты моих родителей.

— Можно взглянуть?

Джейн кивнула, и леди Розалинда осторожно открыла замочек. Долго смотрела на миниатюры темноволосой женщины и улыбающегося мужчины, а когда закрыла медальон и взглянула на Джейн, в глазах ее стояли слезы.

— Моя дорогая Сьюзен… — прошептала она. — Как же я по ней скучаю. Она бы так сегодня гордилась тобой.

У Джейн перехватило горло от тяжких воспоминаний.

Порывисто обняв, графиня повернула ее лицом к зеркалу.

— Ну вот. Гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя.

Золотистый свет окутал стоявшую перед зеркалом прекрасную незнакомку. Джейн моргнула раз, другой… Неужели это и в самом деле она? Быть этого не может! Нет, все-таки она, но абсолютно на себя не похожа. Перед зеркалом стояла высокая, стройная девушка с лебединой шеей и покатыми белоснежными плечами, представлявшими резкий контраст с темно-зеленым платьем на чехле цвета морской волны. Платье, плотно облегавшее талию, подчеркивавшее стройность бедер и высокую грудь, имело такой глубокий вырез, что Джейн даже покраснела. Копна ниспадавших на плечи рыжеватых локонов делала строгие черты ее лица более мягкими и женственными.

Джейн забыла, что ее затянули в тесный корсет и она почти не могла дышать. Забыла, что всю жизнь презирала ухищрения, призванные завоевать мужчин. Изумление, восторг, счастье переполняли ее, били через край. А может быть, это сон? Ну так пускай он длится вечно!

— Я всегда восхищалась твоим ростом, — призналась леди Розалинда, постукивая пальцем по подбородку. — Гораздо легче казаться грациозной, когда у тебя длинные ноги.

Что она слышит? Графиня ей завидует? Ей, Джейн?! Нет, мир перевернулся!

— Но я совсем не грациозна, — возразила Джейн. — И я непременно оттопчу партнеру ноги.

— Ничего с ним не случится, потерпит, — хмыкнула графиня и подтолкнула к Джейн Джанетту. Опустившись на колени, та надела ей на ноги расшитые зеленые туфельки. — Только помни, ты не должна танцевать вальс, пока я не раздобуду для тебя приглашение к графине Джерси. Первый вальс молодая девушка должна танцевать там и только после того, как заслужит одобрение этой зануды.

— Я запомню.

— И еще. Не забывай: какой ты сама себя видишь, такой тебя будут видеть и другие. Если хочешь быть грациозной, считай, что ты грациозна, вот и все. — Встав на цыпочки, графиня поправила в прическе Джейн зеленую ленточку. — И потом, ты настолько умна и мудра, что наверняка быстро освоишься в непривычной обстановке.

— Я постараюсь не ударить в грязь лицом. — Представив себе предстоящий вечер, суливший сказочные возможности, Джейн даже задохнулась от счастья. Поддавшись порыву, она поцеловала свою благодетельницу в щеку. — Спасибо вам, большое спасибо!

Она всегда чувствовала себя уверенно в той размеренной, спокойной жизни, наполненной интеллектуальными занятиями, которую вела в Уэссексе. Но здесь, в Лондоне, она открыла для себя совершенно новый мир. Мир Итана.

Что он подумает, увидев, как она разительно изменилась?

Безумное нетерпение охватило Джейн. Сегодня состоится ее дебют в высшем обществе. Она будет танцевать и беседовать с самыми знатными представителями бомонда. Может быть, она даже осмелится флиртовать…

Вручив Джейн веер из перьев и одобрительно глядя на нее, леди Розалинда многозначительно улыбнулась и изрекла.

— Если есть мужчина, который тебе небезразличен, не показывай ему этого. Не бросайся сразу же танцевать с ним.

Заставь его ждать. Подразни его, подогрей его интерес к себе.

Итан… Неужели она сумеет заставить его ухаживать за собой?

Джейн едва сдержала дрожь сладостного предвкушения.

— О, миледи! А что, если я что-нибудь перепутаю?

— Положись на свою интуицию, — загадочно изрекла леди Розалинда. — И к концу вечера он будет умолять тебя о поцелуе.

— И я должна буду ему позволить меня поцеловать?

— А это, моя милая, зависит от того, насколько сильно ты его желаешь.

Сделав это скандальное замечание, леди Розалинда послала Джейн воздушный поцелуй и вместе с Джанеттой быстро вышла за дверь.

Они ушли, а Джейн не могла сидеть спокойно. Она вошла в освещенную светом свечей спальню, потом опять вернулась в туалетную комнату, потом снова пошла в спальню и всякий раз во время этих своих хождений смотрелась в зеркало. Ей нравилось слушать, как шуршат юбки, ощущать, как шелк ласкает кожу. Приятно было чувствовать исходящий от тела нежный аромат. Ей казалось, что она и не жила до этого мгновения, что все свои двадцать шесть лет пребывала в спячке, мечтая об этом вечере.

Скоро к дому начнут съезжаться кареты. Она спустится вниз по парадной лестнице, ничем не выделяясь среди расфуфыренной аристократической публики. Нужно бы поупражняться с веером. И Джейн принялась обмахиваться им, кокетливо глядя поверх перьев, потом скользнула веером по полуобнаженной груди и захихикала. Какими же глупостями она занимается! Но как же легко на душе! Как хочется наслаждаться жизнью!

Сегодня вечером может произойти все, что угодно…

И вдруг она вспомнила.

Подойдя к подоконнику, Джейн вытащила из-под подушки сложенную в несколько раз записку и мрачно уставилась на тонко выписанные буквы. Напоминание о бедственном положении леди Порции вернуло ее с небес на землю. Средь шумного бала она не должна забывать о своей миссии.

Подойдя к камину, Джейн бросила бумажку в огонь.

Вспыхнув ярким пламенем, та сразу почернела и рассыпалась.

Однако содержание ее четко отпечаталось в памяти Джейн.

«В полночь вы должны выманить Чейзбурна из дома…»

Глава 9

Итан стоял рядом с матерью в холле, приветствуя опоздавших гостей. Он не мог не признать, что в подготовке бала леди. Розалинда превзошла себя. Столы были накрыты великолепными скатертями золотистого цвета. По углам холла стояли огромные букеты белоснежных лилий и статуи богов и богинь, отчего создавалось впечатление, будто находишься в греческом храме. Из залы, расположенной на втором этаже — чтобы подняться в нее, нужно было пройти по широкой лестнице, — доносились серебристые звуки арф и скрипок. Леди Розалинда в белом шифоновом платье с золотой каймой выглядела необыкновенно молодой, и в то же время было заметно, что она уже давно знает, что почем в этой жизни.

Наклонившись, Итан прошептал ей на ухо:

— Итак, матушка, во сколько мне обошелся этот скромный бал?

Игриво стукнув сына по рукаву темно-синего сюртука веером цвета слоновой кости, графиня ответила:

— Наслаждайся жизнью и не задавай ненужных вопросов. А теперь будь добр, отведи меня наверх. Келлишем уже наверняка давно меня дожидается. Пора начинать бал.

— А я-то думал, он сидит в библиотеке со своими политическими соратниками, наслаждаясь стаканчиком бренди и сигарой и решая проблемы нации, — заметил Итан, поднимаясь с леди Розалиндой по широкой закругленной лестнице.

— Ну что ты! Ведь сегодняшний бал устроен в честь нашей помолвки, и он поклялся оставаться рядом со мной на протяжении всего вечера. Если бы мы уже сообщили о нашей свадьбе, он встречал бы гостей вместе со мной.

Леди Розалинда безмятежно улыбнулась, и эта улыбка покоробила Итана. Нахлынули воспоминания, о которых он предпочел бы забыть. Наклонившись к матери совсем близко. чтобы никто не мог его услышать, он язвительно прошептал:

— Еще не поздно передумать. Тебе не кажется, что Келлишем несколько староват для тебя? Насколько мне известно, ты предпочитаешь мужчин помоложе.

В этот момент они как раз дошли до дверей залы. Остановившись, леди Розалинда укоризненно взглянула на сына:

— Не думала я, что ты настолько жесток.

В ее голубых глазах промелькнула боль, однако Итан сделал вид, что не замечает ее. Он считал, что имеет полное право осуждать мать за то, что произошло год назад. А произошло нечто невероятное и бесстыдное. Леди Розалинда завела интрижку с его лучшим другом, капитаном Джоном Ренделлом.

Свои отношения они держали в глубокой тайне, и Итан, занятый собственными любовными похождениями после развода с Порцией, долгое время ничего не замечал, а когда заметил, какими взглядами обменивались мать с Джоном, как часто они исчезали со званых вечеров, и все понял, было уже поздно что-либо предпринимать.

Но даже тогда, когда Итан обо всем догадался, он долгое время не мог поверить в случившееся. Представить только, его мать — его мать! — заманила к себе в постель мужчину на двадцать лет себя моложе! Да не какого-то незнакомого человека, а верного друга, которого Итан знал еще со школы. Вместе с Ренделлом они участвовали в кутежах и развлекались с женщинами. Они были как братья.

Итана возмутило поведение матери и взбесил ее отказ прекратить эту позорную связь. В ярости он вызвал ее любовника на поединок и задал ему хорошую взбучку, однако Ренделл, черт бы его побрал, даже не попытался себя защитить.

А месяц спустя он был убит в кровавом сражении при Ватерлоо, ведя отряд кавалерии, которым командовал, в наступление…

Только сейчас Итан заметил, что мать не сводит с него глаз. Лицо ее было искажено мукой. Выругав себя за то, что поддался гневу, Итан сдержанно поклонился и сказал:

— Прости за прямоту.

— За прямоту прощу, а за осуждение — нет.

— Думаю, ты сейчас не нуждаешься в моем одобрении.

Равно как не нуждалась и тогда.

— Верно. Тогда оно действительно было мне ни к чему.

Это была моя единственная связь с тех пор, как девять лет назад умер твой отец. Иногда мне так хочется, чтобы и ты в кого-нибудь влюбился. Вот только познать боль утраты я тебе никогда не пожелаю.

— Спасибо. И тем не менее я не смогу тебя простить за то, что было.

— Мы с Джоном оба были взрослыми людьми, Итан. Почему тебе так трудно это понять?

Итан мог бы ей на это ответить, прочитать проповедь на тему морали и нравственности, однако не стал этого делать, посчитав, что подобные речи больше подходят нудной старой деве. Например, Джейн.

— А вот и Келлишем, — холодно произнес он. — Думаю, ты не рассказывала ему о Ренделле?

Герцог стоял в переполненной гостями зале и беседовал с какими-то чопорными аристократами. Заметив леди Розалинду, он улыбнулся, отчего строгие черты его лица смягчились, и начал протискиваться к ним сквозь толпу, широкоплечий и надменный.

— Прошу тебя, не говори ему, — прошептала леди Розалинда, глядя на сына расширенными от страха глазами, и положила руку в белой перчатке на рукав его сюртука. — Обещай, что не станешь!

Итана охватило острое желание рассказать герцогу о том, что случилось год назад. Вот бы взглянуть, как Келлишем в ужасе воззрится на леди Розалинду, слушая ее жалкие оправдания.

Но зачем ему эта никчемная месть? Верного друга уже не вернуть. Не смеяться им больше, не бражничать вместе, не ходить к женщинам. А как было бы хорошо, если бы жизнь была такой же беззаботной, как когда-то…

— Как скажешь, мама, — сдался он. — Если не хочешь, я не буду выдавать твою тайну.

Леди Розалинда с облегчением вздохнула. Несколько секунд ей потребовалось на то, чтобы овладеть собой. Итан видел, как нелегко ей это далось. Но когда Келлишем, подойдя, склонился над ее рукой, обычная маска веселости уже прочно лежала на ее лице.

— Ваша светлость, — проговорила она теплым, мелодичным голосом. — Вы сегодня выглядите потрясающе.

— Однако до вас мне далеко, моя дорогая. — Герцог кивнул Итану:

— Прошу нас простить, Чейзбурн. Музыканты ждут, когда ее светлость подаст сигнал к началу бала.

— Советую тебе поискать партнершу, — сказала леди Розалинда Итану, прежде чем уйти с Келлишемом. — Между прочим, вон в углу стоит девица, которую ты еще не видел. Та, в темно-зеленом платье. Настоящая красавица.

В глазах матери мелькнули веселые искорки, и Итан цинично усмехнулся. Надо же, как быстро успокоилась. А еще минуту назад была вне себя от горя.

Когда Келлишем с леди Розалиндой смешались с толпой гостей, Итан взглянул в том направлении, куда указала ему мать. Странно, что она посоветовала ему обратить внимание на эту девицу. Не в ее привычках заниматься сватовством.

Обычно она бывала слишком занята собой и собственными удовольствиями, чтобы обращать внимание на сына.

Гости толпились у стен залы, где должны были начаться танцы, украшенной колоннами, статуями, зеркалами и цветами. На зеркальных стенах играли отблески свечей, а многочисленные стеклянные двери были распахнуты, чтобы при желании гости смогли выйти на балкон и спуститься в сад.

Народу в зале было полным-полно. Люди бродили, переходя от одной группы к другой, загораживая Итану вид.

Наконец он увидел ее.

Она стояла в противоположном конце залы в окружении многочисленных поклонников, среди которых Итан заметил Даксбери и Кибла. Он усмехнулся. Акулы приплыли на запах свежей крови. Впрочем, девица оказалась и в самом деле на редкость хороша.

Сначала он ее не узнал. Она стояла в профиль, и фигура ее была освещена мягким светом. Длинные блестящие локоны касались ее белых плеч. Так и хотелось зарыться в них лицом.

Впрочем, не только в них, подумал Итан, скользнув взглядом по полуобнаженной небольшой, но высокой груди. Заинтригованный, он снова взглянул на ее лицо, полуприкрытое веером. Что-то неуловимо знакомое сквозило в облике этой красавицы, однако он стоял слишком далеко, чтобы узнать ее.

Итак, мать хочет, чтобы он познакомился с этой девицей.

Одного этого было достаточно, чтобы отвернуться и уже больше никогда не смотреть на нее. Но она неумолимо притягивала к себе, и Итан направился в ее сторону. Он рассекал плечом толпу, не замечая знакомых, которые приветливо ему кивали, и не обращая внимания на хорошеньких женщин, призывно ему улыбавшихся.

Он подошел ближе, и ему снова показалось, что он знает эту женщину, но он опять никак не мог вспомнить, где ее видел. Темные, с медным отливом волосы. Неопределенного цвета глаза. Строгие, далеко не изящные черты лица. Нижняя часть лица скрыта веером. На пальце нет обручального кольца.

А вот это плохо. Девственницы не для него.

Решив во что бы то ни стало разгадать эту тайну, Итан подошел к незнакомке сбоку. Если они никогда раньше не встречались, придется поискать сопровождающую ее пожилую даму, чтобы она его ей представила. А может, пренебречь условностями и попросить об услуге Даксбери?

Незнакомка вежливо внимала разглагольствованиям Кибла. Наверняка донимает ее своими плоскими шуточками, решил Итан. Скрывшись за огромными пальмовыми листьями, он подошел так близко, что услышал, как виконт, наклонившись к красавице, доверительно сообщил:

— Дело в том, что он держит в своем поместье гарем.

Раздались смешки, удивленные возгласы.

Самодовольно подергав себя за каштановые кудри, прикрывающие лысину, Кибл важно изрек:

— Это правда. Чейзбурн сам об этом говорил. Верно, Дакс?

Джеймс Даксбери энергично закивал, вытаращив голубенькие глазки.

— Это такой повеса, уму непостижимо. Хотя о хозяине такого говорить не принято.

— Совершенно верно, — отозвалась дама в зеленом. — Особенно когда он стоит и подслушивает.

И, с треском захлопнув веер, она указала им на Чейзбурна.

Ее воздыхатели обернулись и уставились на Итана. Но ему было не до них. Женщина в зеленом приковала его внимание.

Острый взгляд ее серо-голубых глаз, казалось, пронзал его насквозь.

Глаза Джейн…

Нет, этого не может быть!

Пораженный Итан застыл среди листьев пальмы. Не может эта женщина быть Джейн! Где же прилизанные волосы, собранные на затылке в тугой узел? Где высокий, такой, что можно задохнуться, воротник? Где желтоватая кожа и унылое черное платье?

Нет, это не Джейн, убогая, ворчливая старая дева.

Они стояли, молча глядя друг на друга. Итану казалось, будто он пребывает в волшебном сне. Он чувствовал, как бьется его сердце, слышал вокруг себя приглушенный гул голосов, а сам в это время находился далеко, в другом мире. В свете свечей губы Джейн казались ярко-алыми и манящими. Щеки окрасил слабый румянец, лицо обрамляли чудесные локоны.

Итан скользнул взглядом по ее стройной шее цвета сливок, потом по золотому медальону, потом взгляд его спустился еще ниже, на гладкую, необыкновенно соблазнительную грудь. Как же ему хотелось коснуться ее рукой, почувствовать, настолько ли она мягка, как кажется. Внезапно острое желание пронзило его, и он ужаснулся.

Что с ним происходит? Почему он стоит, прячась за пальмой и глазея на Джейн, как какой-то идиот?

С трудом изобразив на лице пренебрежительную ухмылку, Итан вышел из-за пальмы и направился к Джейн и столпившимся вокруг нее поклонникам.

— Привет, Кибл. Привет, Даксбери. Вижу, вы первыми успели познакомиться с моей гостьей.

— Мисс Мейхью — сама невинность, — застрекотал Кибл, прижимая руку, украшенную перстнями и кольцами, к широкой груди. — И такая оригиналка.

— Само совершенство, — подхватил Даксбери, откровенно пялясь на грудь Джейн.

Итан едва сдержался, чтобы не стукнуть их лбами друг о друга.

— Что ж, мисс Мейхью, — сказал он. — Позвольте поздравить вас с вашим гаремом.

Джейн промолчала. Открыв веер, она взглянула поверх его зеленых перьев, словно опытная куртизанка, манившая его к себе. Серо-голубые глаза таинственно мерцали, и у Итана возникло непреодолимое желание увлечь ее в какую-нибудь темную комнату и заставить поведать ему все свои секреты.

Впрочем, о чем это он? Какие могут быть секреты у Джейн?

Как была она старой девой, так и осталась. Просто матушка неплохо над ней поработала.

Приложив руку к уху, Кибл воскликнул:

— Слушайте! По-моему, музыканты начинают настраивать свои инструменты. Помните, мисс Мейхью, вы обещали мне первый танец?

Растолкав остальных мужчин, Итан подошел к Джейн.

— В качестве хозяина я прошу вас, мисс Мейхью, оказать эту честь мне.

Аккуратно обогнув Итана и обдав его при этом едва уловимым запахом духов, Джейн подошла к Киблу и взяла его под руку.

— Весьма сожалею, лорд Чейзбурн. До полуночи все танцы у меня расписаны, а вот после этого я буду счастлива оказать вам честь с вами потанцевать. — И, помолчав, пристально взглянула на него из-под перьев веера и добавила. — А пока, я уверена, вы легко сможете выбрать себе партнершу из вашего гарема.

Присутствующие восторженно захихикали. Итан тоже растянул губы в улыбке, но внутри у него все клокотало от бешенства. Джейн с Киблом удалились. Такой смешной пары Итану еще никогда не приходилось видеть. Джейн была на целую голову выше виконта, хотя он выбрал обувь с высокими каблуками и завил пышные локоны Она стройна, как тополек, он — жирный, как боров. Она невинна, как младенец, он — развратен, как сам дьявол.

Мужчины, толпившиеся вокруг Джейн, отправились искать себе партнерш, оставив Итана наедине с его мрачными мыслями. Джейн сама не знает, что творит, поощряя этого подонка Кибла. Как ни умна она, но выросла в деревне и совершенно не знает мужчин. При первой же возможности этот Кибл увлечет ее в темную комнату и запустит руки под юбку.

Правда, Итан и сам только что был не прочь это сделать, но он — другое дело. Просто в нем взыграла кровь, примитивная реакция мужчины на женщину. Однако у него хватит ума не действовать под влиянием порывов — по крайней мере не всех. Он всегда искал и находил себе любовниц среди женщин опытных и светских. И никогда не охотился за двадцатишестилетними старыми девами, даже если им давно уже пора показать, что такое настоящий поцелуй.

Как же, покажешь ей! Да эта Джейн ему язык откусит!

— Итан, дорогой! А я повсюду тебя ищу, — раздался за его спиной женский голос.

К Итану подошла ослепительная блондинка. Улыбаясь, она прижалась пышной грудью к его руке.

Итан попытался припомнить, кто это такая И вдруг его озарило. Вечеринка Грандиозная пьянка.. Он просыпается наутро с жуткой головной болью… Рядом с ним — ' — вот эта белокурая красотка, а в спальню врывается Джейн.

— А, Клодетта… — протянул он.

— Клодия, — поправила она его, игриво стукнув по руке. — Неужели ты забыл ту ночь? — капризно проворковала она, недовольно выпятив нижнюю губу. г А вот я помню, как быстро ты отправил меня домой. И теперь начинаю думать, что слова, которые ты сказал мне перед моим уходом, на самом деле ничего не значили.

— Какие слова? — спросил Итан, ища глазами Кибла о Джейн.

— О том, что нанесешь мне визит, несносный ты мальчишка! — Прижавшись к нему еще теснее, она прошептала, — В последнее время меня некому согреть по ночам.

Итан, к своему удивлению, остался совершенно равнодушен к ее чарам, хотя обычно предпочитал разбитных женщин.

Но сегодня эта пышногрудая красотка лишь раздражала ею, поскольку отвлекала от обязанности охранять Джейн Да, он должен ее охранять, а не то она, чего доброго, выставит себя на посмешище.

Итан хотел уже извиниться и отойти, как вдруг сообразил, что Клодия может сослужить ему хорошую службу — подойти к Джейн поближе. Поднеся ее изящную, затянутую в перчатку руку к губам, он запечатлел на ней поцелуй и, улыбнувшись самой чарующей улыбкой, на которую только был способен, сказал:

— Прости, что так долго не давал о себе знать. Разреши пригласить тебя на танец.

«А он, оказывается, времени даром не терял. Быстро нашел себе партнершу», — подумала Джейн.

Стоя в шеренге танцующих, Джейн исподтишка следила за Итаном. Красив, ничего не скажешь Широкоплечий, статный, в элегантном темно-синем фраке. Рядом с ним — хорошенькая блондинка. Где же она ее видела? И вдруг Джейн как громом поразило. Она так и ахнула, и краска стыда залила ей щеки.

Уэссекс… Спальня Идана… Утро, когда она ворвалась туда, чтобы сообщить ему о Марианне…

Джейн почувствовала нарастающее возмущение. Он шествует рядышком с публичной девкой на виду у всего светского общества! Ну и нахал!

— ..мисс Мейхью.

Глубоко задумавшись, она машинально выполняла сложные па контрданса. Приблизившись к лорду Киблу, как того требовал танец, она поняла, что он к ней обращается, лишь заметив недовольную гримасу на его одутловатом лице.

— Прошу прощения, милорд, — извинилась она. — Я не слышала, что вы сказали. Слишком сосредоточилась на выполнении па. Боюсь ошибиться.

— Я лишь отметил, что вы прекрасно танцуете. Легко и изящно, как ангел, порхающий над землей.

Комплимент был настолько нелепый, что Джейн едва не расхохоталась Киблу в лицо. Не мог же он не заметить, что она то и дело сбивается.

— Благодарю вас, — ответила она. — И все же разрешите дать вам совет: берегите ноги.

Прыгая вокруг Джейн, как того требовал танец, Кибл весело хохотнул.

— Какая вы забавная! Этому Чейзбурну нужно задать хорошую взбучку за то, что прятал вас в Уэссексе, так далеко от нас.

— Прятал? Какая чепуха! Вы говорите так, будто я из его гарема.

— Прошу меня простить, я не хотел вас обидеть. Мне только хотелось бы знать, как долго вы с ним знакомы.

— Мы с лордом Чейзбурном соседи. Много лет назад наши матери дружили. Это единственное, что нас объединяет.

Кибл разочарованно скривил толстые губы.

— А я-то надеялся, что вы расскажете мне что-нибудь особенное. Вам приходилось бывать на вечеринках в поместье Чейзбурна?

— Нет.

— А скажите мне, — продолжал великосветский сплетник, понизив голос, — вы когда-нибудь встречались с его бывшей женой? С леди Порцией… которая, как я слышал, вовсе не леди.

— Я…

В этот момент, к облегчению Джейн, танец развел их на несколько секунд в разные стороны. Не хватало еще обсуждать с посторонними леди Порцию. Достаточно и того, что придется каким-то образом заманивать Итана в сад, а это, похоже, будет очень нелегко. , Никому и никогда — и меньше всего Киблу — она не станет рассказывать о своих грустных девичьих годах, когда была по уши влюблена в мальчишку, смеявшегося над ее пристрастием к чтению. Она навсегда сохранит эту тайну в своем сердце.

Охваченная острым желанием взглянуть на Итана, Джейн бросила взгляд на шеренгу танцующих. Итан о чем-то весело болтал со своей партнершей, глядя на нее с призывной улыбкой, как никогда не смотрел на Джейн. Вот он повернул голову в ее сторону, и улыбка исчезла с его лица.

Похоже, ее превращение из скучной старой девы в светскую красавицу ничуть не обрадовало его, а, наоборот, вызвало раздражение.

У Джейн упало сердце. Пока она ждала начала бала, горя желанием поскорее увидеть Итана, занятого встречей гостей, ей представили одного за другим целую вереницу мужчин, и она была приятно удивлена интересом, который они выказали к ее особе. Она вела себя так, как ей посоветовала леди Розалинда: стояла, кокетливо обмахиваясь веером, слушая их великосветскую болтовню. Но как ни приятно ей было ощущать на себе восторженные взгляды, они ей были не нужны. Лишь в глазах одного мужчины жаждала она увидеть восхищение.

И когда она заметила, что Итан, не отрываясь, смотрит на нее с порога, а затем, пробиваясь сквозь толпу гостей, направляется к ней, в сердце ее вспыхнула надежда. Взгляд его темных глаз, пристальный, восхищенный, казалось, пронзал ее насквозь, и сердце ее затрепетало.

Но вдруг он узнал ее. И свет погас в его глазах. Взгляд их стал безжизненным и холодным…

Лорд Кибл склонился перед Джейн в поклоне. Она тупо смотрела на его лысеющую макушку, не понимая, зачем он это делает, и вдруг сообразила — танец закончился Поцеловав ей руку чуть более пылко, чем требовалось, лорд Кибл сказал:

— Я польщен тем, что вы выбрали меня партнером для вашего первого танца, Джейн. Могу я звать вас по имени?

Вежливо высвободив свою руку, Джейн бросила взгляд через плечо, однако Итан уже скрылся в толпе.

— Как пожелаете, — ответила она Киблу.

— Я чувствую себя так, словно знаю вас всю жизнь, — затараторил он. — Не сочтите за наглость, но не хотели бы вы немного прогуляться со мной по дому? Чейзбурн-Хаус просто великолепен. Я мечтаю вам его показать.

Джейн должно было польстить, что ей оказывают такие знаки внимания, но, взглянув лорду Киблу в глаза, она содрогнулась — такая в них плескалась неприкрытая похоть.

— Благодарю вас, милорд, — ответила она, — но я вижу, к нам направляется достопочтенный мистер Даксбери. Следующий танец я обещала ему.

Пробормотав что-то сквозь зубы, лорд Кибл передал Джейн своему расфранченному другу, который оказался вовсе не достопочтенным, а довольно наглым типом. Первую половину танца он занимался тем, что пытался заглянуть Джейн в глубокое декольте, а вторую — ахал и охал, когда Джейн специально наступала ему на ноги. Тем не менее, когда танец закончился, он тоже предложил Джейн прогуляться по дому. о Похотливое выражение его круглого, как у ребенка, личика окончательно испортило Джейн настроение. Неужели эти типы считают ее доступной уже потому, что она гостит в доме лорда Чейзбурна? Неужели на всех, кто так или иначе связан с Итаном, падает тень его аморального поведения?

Хотелось бы верить, что это не так Ради Марианны.

Страхи Джейн немного рассеялись, когда она протанцевала с многочисленными джентльменами, отнесшимися к ней с явным уважением. Ее изумило то, насколько они были вежливы и предупредительны. Значит, они и в самом деле считают ее красивой и привлекательной. Впервые в жизни Джейн почувствовала, что такое быть женщиной, поняла, что сила женщины — в ее слабости. Она осмелела настолько, что даже немного пококетничала, поиграла веером, попробовала острить.

Но с кем бы она ни танцевала, о чем бы ни разговаривала, она постоянно ощущала присутствие Итана, вокруг которого роем вились очаровательные женщины Несколько раз она ловила на себе его взгляд, однако не придала ему никакого значения Наверное, он случайно на нее взглянул. На самом деле она его абсолютно не интересует Что ж, пусть. Она не позволит ему портить этот восхитительный вечер. И Джейн с упоением отдалась танцам, а в перерывах между ними пила шампанское, наслаждаясь тем, как сверкающие пузырьки щекочут язык Она редко пила вино, и сейчас у нее немного кружилась голова, ей было легко и весело, и она готова была напропалую кокетничать со всеми своими многочисленными поклонниками, долговязыми и низенькими, толстыми и худыми, общительными и застенчивыми.

Один раз она заметила тетушку. Та сидела в уголке с замужними женщинами и старыми девами, и Джейн почувствовала отчаянную радость оттого, что не сидит с ними вместе, а кружится в танце то с одним, то с другим своим воздыхателем По мере того как шли часы, она обнаружила, что искусство слушать имеет один существенный недостаток ее партнеры по большей части оказались невероятными занудами. Только она спровадила последнего — пузатого барона, нудно распространявшегося о своих охотничьих псах, — и поднесла к губам очередной бокал с шампанским, как вдруг почувствовала, что кто-то вынимает его у нее из рук.

Даже не обернувшись, она догадалась, кто это Сердце исступленно забилось в груди, дыхание перехватило. Пахнуло легким ароматом, присущим лишь этому мужчине, — ароматом, от которого закружилась голова.

Итан…

— По-моему, вы ухе выпили больше чем достаточно, — буркнул он, мрачно глядя на нее.

— Отдайте мне бокал.

— Не отдам. — Он поставил бокал на серебряный поднос проходившего мимо лакея. — Я не хочу, чтобы вы ходили по зале, шатаясь, и выставляли себя на посмешище.

Джейн не стала говорить, что у нее уже кружится голова. Она посмотрела ему прямо в лицо. До чего же он красив! Наверное, он прав относительно шампанского.

Должно быть, поэтому по телу ее разлилась такая легкость.

— Если вы подошли только затем, чтобы меня побранить, уходите, — заявила она. — Я найду себе более приятного собеседника.

— Не сомневаюсь, — криво усмехнулся он. — Но вы обещали мне танец.

У Джейн сразу испортилось настроение. Она обещала танец Итану, чтобы потом заманить его в сад, где его будет поджидать леди Порция. Как же ей не хотелось оставлять Итана наедине с женщиной, особенно с той, которую он когда-то обожал.

— А уже наступила полночь?

— Скоро наступит. — Подойдя к Джейн вплотную, Итан наклонился и прошептал ей на ухо:

— Время, когда прекрасная принцесса снова превращается в Золушку?

Прекрасная принцесса… Неужели он и в самом деле считает ее прекрасной?

Радость взметнулась в ее груди ярким пламенем.

— Так говорится в сказке, — сказала она, пытаясь угадать, что скрывается за непроницаемым выражением его глаз. — Если, конечно, ей верить.

— Чего вы, естественно, не делаете, — заметил Итан, равнодушно погладив Джейн по руке, как погладил бы любимую собаку. — Вы все та же здравомыслящая Джейн. Не из тех, кто позволяет мужчинам вскружить себе голову. — И он вопросительно взглянул на нее, ожидая, что она подтвердит его заявление.

Видя его сомнения, Джейн приободрилась. Значит, он все-таки в ней не уверен. С самого детства он всегда казался самонадеянным всезнайкой, гораздо более искушенным, чем она.

Неужели сегодня ей удалось одержать над ним верх?

— Танец начинается, — заметила она. — Пойдемте?

— Сначала ответьте на мой вопрос.

— А вы о чем-то спросили?

— Вы сегодня флиртуете напропалую. Но те, с кем вы это проделываете, не знают, что на самом деле вы руководствуетесь инструкциями моей матери. Искусство флирта вам глубоко чуждо.

— Вы так думаете? — спросила Джейн, одарив его самой притворно-застенчивой улыбкой, на какую только была способна. — А что, если я такая на самом деле? Раньше была одна, а теперь другая. Вылупилась, как бабочка из кокона. — И она закружилась перед Итаном, наслаждаясь шелестом шелковых юбок, с удовольствием отмечая, что взгляд Итана скользнул по ее телу. Интересно, понравилось ли ему то, что он увидел?

Итан раздраженно стиснул губы.

— Прекратите, Джейн. Это не вы.

— Другие не разделяют вашего мнения. Несколько моих почитателей уже попросили разрешения нанести мне визит. А теперь давайте поспешим, а не то пропустим танец.

И, повернувшись, Джейн смело направилась к середине залы, моля Бога, чтобы Итан последовал за ней. Что она будет делать, если он останется стоять на месте?

К ее восторгу, Итан пошел следом. Лицо его было мрачным и подозрительным, словно он никак не мог уразуметь, почему Джейн так сильно изменилась.

Только сейчас Джейн стала постигать всю прелесть женской власти над мужчинами. Ну и что, если на самом деле она вовсе не ветреная кокетка, какой пытается казаться? Итан-то этого не знает. Вот и пускай немного помучается, пытаясь определить, какая она на самом деле.

Только дойдя до середины залы и увидев кружащиеся пары, Джейн поняла, какой танец они танцуют, и радостное предвкушение сменилось глубоким разочарованием.

— Это вальс, — заметила она. — Боюсь, придется перенести наш танец на более позднее время.

«Этого более позднего времени не будет», — с горечью подумала она. Через несколько минут она должна будет заманить его в сад и передать другой женщине.

— Черт бы побрал эти дурацкие правила, — буркнул Итан. — Вы моя ровесница и можете танцевать любой танец, какой только захотите.

— Но леди Розалинда сказала…

— Наслаждайся жизнью. По-моему, это ваш сегодняшний девиз?

И, взяв ее руку в свою, а другую положив ей на талию, Итан увлек Джейн в толпу танцующих. Пораженная Джейн безропотно подчинилась ему. Она ни о чем не думала, лишь кружилась с Итаном в вихре вальса, чувствуя, как радость заполняет все ее существо.

Она танцует с Итаном! Он держит ее в своих объятиях, пусть не так близко прижимает к себе, как мечталось, но все-таки он здесь, рядом. Джейн было приятно прикосновение его руки, и по телу ее разлилось блаженное тепло. Вот оно поднялось к груди, потом спустилось ниже пояса… О, она чувствовала себя сегодня великой грешницей!

Краешком глаза Джейн заметила стоявших вдоль стен гостей, не принимавших участия в танцах. С краю стояла леди Розалинда, приветливо ей улыбавшаяся. Рядом с ней — лорд Келлишем. Тот, наоборот, хмурился. Чувствуя себя отважной до безрассудства, Джейн самозабвенно вальсировала. Вот она кружится в вальсе с самым известным великосветским повесой на глазах всего высшего общества, и ей наплевать на то, что о ней подумают.

Ее волнует только то, что подумает Итан. Только его мнение имеет для нее значение.

Чувствуя, что у нее кружится голова от полноты ощущений, Джейн перевела взгляд на лицо Итана. Губы его расплылись в дьявольской ухмылке.

— Наслаждаетесь собой, мисс Мейпоул?

Запрокинув голову, Джейн расхохоталась.

— Наслаждаюсь, — ответила она.

— Вне всякого сомнения, остальные-гости перемывают нам косточки.

— Ну и пусть!

— Ого! А вы сегодня отчаянно смелая. — Он бросил задумчивый взгляд на ее губы. — Осторожнее. Кое-кто из мужчин может неверно истолковать ваше поведение.

— Как это?

— Может подумать, что вы с радостью отзоветесь на его приглашение.

Джейн почувствовала, что от его тихого голоса она теряет самообладание. Как же ей хотелось прижаться к мускулистой груди Итана!

— Фу, милорд! О чем вы говорите? Я не собираюсь отзываться ни на чье приглашение. Я делаю только то, что доставляет мне удовольствие.

— И что же доставляет вам удовольствие, Джейн?

«Быть с вами рядом», — захотелось ей сказать, но она вовремя спохватилась. Как это она забыла, что нужно казаться таинственной!

— Стыдно задавать такие нескромные вопросы. Но я все-таки отвечу. Мне доставляет удовольствие смотреть, как переливается на поверхности озера лунный свет, вдыхать экзотический аромат орхидей, ощущать прикосновение к телу шелковой ткани.

Итан нахмурился — ему не понравился ее ответ.

— Раньше вы никогда не были легкомысленной девицей.

Что с вами сегодня происходит? Чего вы надеетесь добиться сегодняшним маскарадом?

— А у меня должна быть какая-то цель? — И Джейн изобразила на лице снисходительную улыбку, точно такую, какую не раз замечала на лицах его женщин. — Кроме того, только вы один считаете, что я сегодня не такая, как всегда.

— Потому что только я один вас знаю. Знаю, что вы с большим удовольствием будете читать книгу с проповедями, чем заниматься поисками подходящего мужа.

— А что, если мои вкусы изменились?

— Лучше бы этого не случилось. Простите за откровенность, но у вас нет приданого. Как только ваши поклонники об этом узнают, они сразу бросятся искать себе более выгодную добычу.

Джейн было наплевать на всех поклонников. Лишь этот мужчина занимал все ее мысли. Лишь в его объятиях голова у нее шла кругом, а сердце стучало в груди как сумасшедшее.

Но именно этого мужчину ей никогда не удастся заполучить.

Поэтому Джейн хотела навсегда запомнить эти мгновения, чтобы потом, в тиши своей спальни, вызвать их из памяти и наслаждаться ими, как скряга наслаждается созерцанием спрятанных в сундуке золотых монет.

Итан… Джейн закрыла глаза. Она ощущала руками его упругие мышцы и чувствовала, как все вокруг исчезает в волшебном вихре…

Прохладный ветерок остудил лицо Джейн. Музыка стихла вдали. Вихрь, во власти которого она находилась, сначала замедлил свой бег, а потом и вовсе стих, хотя Итан по-прежнему обнимал ее за талию.

Джейн открыла глаза. Они с Итаном стояли на балконе рядом с каменной балюстрадой. В лунном свете его черные волосы казались серебристыми, лицо окутывала зыбкая тень.

— Джейн, с вами все в порядке? — спросил он. — У вас был такой вид, словно вы вот-вот готовы упасть в обморок.

Джейн чувствовала, что его слова недалеки от истины. Она стояла, ощущая рядом с собой мускулистое тело Итана. Как же ей хотелось хоть на мгновение стать одной из тех искушенных женщин, которые прекрасно знают, как соблазнить мужчину, заставить его потерять голову, прильнуть губами к ее губам. Если бы у нее хватило смелости сказать ему, как много он для нее значит.

Шампанское придало Джейн храбрости. Она порывисто прижалась к Итану, и он схватил ее руками за плечи, опасаясь, видимо, что она упадет.

— У вас закружилась голова? — обеспокоенно спросил он. — Может быть, вам лучше сесть?

— М-м-м… — лишь промычала Джейн в ответ.

Груди ее касались его груди, и у нее вдруг возникло желание потереться о нее, как трется шаловливый котенок. Ноги стали словно ватные. Джейн стояла так близко от Итана, что отчетливо видела черты его лица, хотя было уже совсем темно Как же ей хотелось коснуться пальцем его скул, глаз, напряженно наблюдавших за ней сейчас, губ, к которым она мечтала прильнуть.

— Джейн? — прошептал Итан, коснувшись ее щеки рукой. Наклонив голову, он вопросительно смотрел на нее. Интересно, осознает ли он, что она женщина?

Как ей хотелось выразить ему свои чувства, которые она так долго держала в себе! Как она мечтала о том, чтобы он ее поцеловал! Губы его были так близко. Джейн чувствовала его теплое дыхание, и голова у нее закружилась.

И в этот момент сквозь открытую балконную дверь до нее донесся звонкий бой часов.

Этот ритмичный звук вывел Джейн из состояния блаженного экстаза, в котором она пребывала. Испуганно вскрикнув, она выскользнула из объятий Итана.

Полночь.

Время, когда Золушка убегает от своего принца.

Пора и ей это сделать.

Глава 10

Итан жадно вдохнул в себя прохладный ночной воздух.

Хотя Джейн выскользнула из его объятий, он по-прежнему ощущал тепло ее тела. И по-прежнему чувствовал возбуждение. Похоже, он совсем спятил. Что это на него нашло?

Ведь это же Джейн!

Джейн Мейхью, нудная старая дева.

Мисс Мейпоул, вечно всем недовольная и критикующая всех вокруг.

Желать ее — просто безумие. Да, она сама бросилась в его объятия, но она выпила слишком много шампанского и не вполне осознавала, что делает Именно поэтому он и увлек ее на балкон, чтобы никто не заметил, что она вешается ему на шею Он вовсе не собирался воспользоваться ее нетрезвым состоянием.

И тем не менее, если бы она не отстранилась, он бы ее поцеловал. Мысль эта потрясла Итана. Он хотел поцеловать Джейн, потому что она его заинтриговала, потому что он ее возжелал… Безумие! Должно быть, он просто давно ни с кем не спал. Прошло уже две недели с тех пор, как Джейн ворвалась к нему в спальню и заявила, что у него есть дочь.

Сегодня она ничем не напоминала ту чопорную старую деву.

Она стояла, облокотясь о каменные перила, и смотрела вниз, на темнеющий сад. Ее высокая грудь казалась в лунном свете белоснежной, и Итан поймал себя на том, что не может оторвать от нее взгляда. Он всегда считал Джейн плоскогрудой и бесполой — просторные платья, что были на ней, полностью скрывали то, что находилось под ними, — а оказывается, у Джейн такая фигура, что ни одному мужчине не устоять. Интересно, что она еще от него скрывала?

Джейн наклонилась еще ниже, словно земля ее притягивала. Испугавшись, Итан схватил ее за талию и оттащил от перил балкона.

— Что вы делаете, черт побери! — рявкнул он. — Вы же можете упасть и разбиться насмерть!

— Я держалась за перила, — ответила Джейн и хихикнула, повергнув Итана в недоумение: настолько это было на нее не похоже. — А теперь держусь за вас.

Она и в самом деле держалась за лацканы его фрака, и он вновь обнимал ее, мягкую, податливую, готовую на все ради него. Итану никогда еще не доводилось держать в объятиях высокую женщину — Джейн была почти с него ростом.

— Давайте вернемся, — предложил он.

— Подождите немного. — Схватив висевший на запястье веер, Джейн раскрыла его и взглянула на Итана. — Право, мне совсем не холодно. И у меня все еще кружится голова. Не прогуляетесь ли вы со мной по саду?

Итан знал, что ему не следует этого делать. Он должен отвести ее к тетке. Вильгельмина присмотрит за тем, чтобы она не натворила глупостей.

Да, но если он отведет ее в дом, кто-нибудь пригласит ее на танец, а потом увлечет в сад и воспользуется ее беспомощностью. И у этого другого может оказаться не такая сильная воля, как у него.

— Пойдемте, — бросил он.

И Итан, взяв Джейн под руку, повел ее вниз по узкой мраморной лестнице. Джейн доверчиво прильнула к нему, и это лишний раз доказывало, что она находится под воздействием винных паров. Опасаясь, что она споткнется о ступеньку и рухнет вниз, Итан обхватил ее рукой за талию У нее оказалось сильное, стройное тело. Должно быть, в постели с ней будет хорошо, решил Итан и тут же спохватился.

Нет, он совсем спятил! Наверное, тоже перебрал шампанского, хотя раньше несколько бокалов не оказывали на него такого действия.

На деревьях в саду висели фонари. По дорожкам, вымощенным плиткой, прогуливались парочки. Их приглушенные голоса смешивались с доносившимися издалека звуками музыки. На Итана пахнуло ароматом роз. А может быть, он исходит от Джейн? Ему захотелось прижаться лицом к ее груди и вдохнуть в себя нежный запах ее кожи.

Пытаясь отвлечься, Итан дотронулся до медальона, осторожно, стараясь не коснуться теплой кожи Джейн.

— Какая прелестная вещица, — заметил он.

— Мамина, — грустно сказала Джейн. — Это самое ценное, что у меня есть. Я всегда ношу этот медальон, хотя до сегодняшнего дня он был спрятан под платьем.

«Уж лучше бы на ней по-прежнему было одно из ее бесформенных одеяний с застегнутым до подбородка воротом», — тоскливо подумал Итан.

— Садитесь. — Он подвел ее к стоявшей в тени скамейке. — Наверное, вы устали.

— Нет! — слишком поспешно выпалила Джейн и шепотом продолжила:

— Мне бы хотелось пройтись. В деревне обычно я гуляла по вечерам.

Ее горячность удивила Итана. Но еще больше его поразило то, что Джейн озиралась по сторонам, словно пытаясь разглядеть, чем занимаются другие парочки. Любопытством она никогда не отличалась, так почему сейчас так беспокойно себя ведет? Может быть, не хочет, чтобы ее видели в компании всем известного повесы? Скорее всего так.

— Как пожелаете, — уступил он. — Но мы не должны гулять слишком долго. В зале могут заметить наше отсутствие.

— Вот уж не знала, что вас беспокоит людская молва!

— Я беспокоюсь о вас. Стоит женщине потерять свое доброе имя, и его уже не вернуть.

— Зато мужчина может продолжать наслаждаться жизнью.

— Вот именно. — Услышав ее ехидные слова, Итан повеселел. Ну наконец-то перед ним Джейн, которую он так хорошо знает, язвительная и непримиримая! — Так что от мужчин моего типа вам лучше держаться подальше. И упаси вас Господи бродить по темному саду с кем-то из ваших партнеров по танцам! Особенно с Киблом или Даксбери. Глазом моргнуть не успеете, как они начнут к вам приставать.

— А с вами я в полной безопасности. — Голос Джейн прозвучал печально. Итану показалось, что он ощутил прикосновение к своей руке ее мягкой груди. — Вы никогда этого не сделаете.

— Естественно, — чуть более поспешно, чем следовало бы, заверил ее Итан.

— Говорите тише, — прошептала Джейн и снова огляделась по сторонам. — Вы ведь не хотите, чтобы все узнали правду?

— Правду? — удивился Итан.

Джейн коснулась его локтя затянутой в перчатку рукой, сильной, узкой и прекрасно очерченной.

— Правду, Итан, которая заключается в том, что вы еще не совсем растеряли свою честь.

Итан остановился. Знала бы она, какие бесчестные мысли только что его посещали!

— Не верю своим ушам! — воскликнул он. — Неужели Джейн Мейхью снизошла до того, чтобы меня хвалить?

— Да, я считаю, что в вас еще сохранились доброта и порядочность, которые вы так успешно прячете от всего мира.

Вспомните хотя бы те дни, которые вы провели, сидя у постели старого Ярборо, лесника, развлекая его, чтобы ему не было скучно?

— Я был обязан это сделать. Его ранил браконьер на территории поместья моего отца. Моего поместья.

— Но Ярборо был всего лишь вашим служащим. — Джейн кивнула в подтверждение своих слов. — Да, чем больше я думаю об этом, тем тверже убеждаюсь в том, что у вас доброе сердце.

Зачем бы вам разгуливать по саду со мной, если вы можете провести время более приятно с одной из ваших женщин?

И вдруг Итан с удивлением понял, что ему гораздо приятнее бродить с Джейн по темным аллеям парка, выслушивая ее одобрительные слова, чем флиртовать с очередной кокеткой, которые ему давно надоели. Неужели его жизнь стала настолько скучна, что он предпочитает общество нудной старой девы, только что прибывшей из деревни, обществу великосветских красавиц?

— Я привел вас сюда вовсе не по доброте душевной, — заметил он. — Вы слишком много выпили, а мне бы не хотелось, чтобы вы выставляли себя на посмешище перед моими гостями.

— И тем не менее за маской светского повесы, которую вы на себя надели, скрывается щедрый и великодушный человек. Думаю, вы всегда поможете попавшей в беду женщине.

Итан нахмурился, пытаясь понять, куда она клонит.

— Вам нужны деньги, Джейн? Вы на это намекаете?

Только скажите, и я с радостью дам вам столько, сколько пожелаете.

— Нет! Я просто хотела, чтобы вы знали мое мнение о вас. — В голосе Джейн прозвучала обида, но, справившись с ней, она сказала:

— Вы должны стараться показывать людям ваши привлекательные черты характера. Должны пользоваться любой возможностью, чтобы показать, какой вы великодушный и щедрый.

Обещайте мне это!

Неожиданно для самого себя Итан почувствовал, что ему приятна похвала Джейн. А впрочем, это в ней говорит шампанское, решил он.

В этот момент он понял, что они стоят в той же самой беседке, где неделю назад играли с Марианной, и в душу его закралось подозрение. Затащив Джейн поглубже в тень, он силой усадил ее на каменную скамью и сел рядом.

— Это вы так говорите из-за Марианны, — проворчал он. — Опять пытаетесь заставить меня признать ее.

— Нет, вы не понимаете… — прошептала Джейн и замолчала, уставясь в темноту сада.

Большинство гостей уже вернулось в танцевальную залу.

Итан знал, что скоро и он должен будет отвести Джейн в дом.

Но пока еще у него есть время для того, чтобы привести запутанные мысли Джейн в некоторый порядок.

— Нет, понимаю, — сказал он, беря обе руки Джейн в свои. — Джейн, это просто прекрасно, что вы беспокоитесь о благополучии Марианны. Но я уже обещал, что позабочусь о ней. Я сделаю это, даже если окажется, что она не моя дочь.

Итан и сам поразился собственному признанию. Он представил себе крошку Марианну, как она, улыбаясь, тянется за погремушкой, и его охватила острая нежность к ней. А может, не так уж плохо иметь собственную семью, детей, которые тебя обожают, жену, которая тебя любит?

Какая чепуха! Он, похоже, совсем спятил. Жены бывают либо легкомысленные, как его мать, либо неверные, как Порция. И все они сначала заставляют мужчину потерять голову, а потом, когда он им надоест, бросают его.

— Вы отец Марианны, — убежденно проговорила Джейн, сжимая руку Итана. — И мы, я уверена, это докажем, когда поговорим с леди Грили.

— Может быть.

При воспоминании о леди Серене Бэдрик Грили Итан нахмурился. Вдовствующая виконтесса Грили всем своим образом жизни подтверждала репутацию потрясающей красавицы и столь же потрясающей стервы. В свое время Итан очень пожалел, что связался с ней. Это была тигрица в постели, а вне ее — эгоистичная собственница. Итану едва удалось вырваться из ее когтей целым и невредимым.

— Странно, что она до сих пор не приехала в Лондон, — задумчиво произнес он. — Если она не объявится в течение нескольких дней, придется мне нанести ей визит в Гэмпшире.

— Придется нам нанести ей визит, — поправила его Джейн. — Вы ведь не поедете без меня, правда?

Итан улыбнулся горячности, с которой она это сказала Словно тигрица, защищающая своего детеныша. Интересно, будет Джейн столь же страстной в постели?

Мысль эта вновь выбила Итана из колеи, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуться к действительности. Вслушиваясь в отдаленные звуки музыки, он решительно заявил:

— Танцы уже заканчиваются. Скоро начнется праздничный ужин, на котором объявят о помолвке моей матери и Келлишема. И я непременно должен при этом присутствовать.

Итан начал было вставать, однако Джейн вцепилась ему в руку и силой заставила сесть на скамью.

— Подождите еще немного! — взмолилась она. — Ну пожалуйста! У меня все еще кружится голова. Я не могу пока вернуться. Там так жарко. Давайте побудем здесь еще чуть-чуть!

В голосе ее прозвучало такое отчаяние, что Итан нахмурился.

— Вас ведь не будет тошнить, как тогда, на озере?

— На каком озере?

— У меня в поместье. — Ну как она могла забыть? — Вы тогда еще подгребли в лодке к острову, чтобы шпионить за мной и… С кем же я тогда был?

— С Генриеттой Халберт.

— Ну да, с ней.

Ему в ту пору было пятнадцать лет. Самое время начать развлекаться с девчонками, что он и сделал, пригласив дочку мясника покататься с ним на лодке. Но только они приплыли на остров и занялись делом, как вдруг откуда ни возьмись появилась Джейн и принялась распекать его за то, что он совращает невинных девиц. Генриетта, пронзительно взвизгнув, вскочила в лодку и погребла к берегу. А Итану ничего не оставалось, как воспользоваться лодкой Джейн. Пока они ругались, налетел сильный ветер, началась гроза, и им пришлось возвращаться под проливным дождем. Неожиданно Джейн вдруг сделалась зеленого цвета и едва успела перегнуться через борт лодки, как ее начало выворачивать наизнанку.

— Вы уверены, что вас не будет тошнить? — повторил он.

— Да. Просто… мне немного не по себе.

— В таком случае давайте посидим, пока вы не придете в себя.

Джейн приложила руку ко лбу. У нее был такой вид, словно она вот-вот упадет в обморок. И Итану показалось, что самое правильное — это обнять ее рукой за плечи, чтобы она не упала А Джейн показалось совершенно естественным еще теснее прижаться к нему и склонить голову ему на плечо Ее мягкие локоны коснулись его щеки. Итан вдохнул исходящий от Джейн едва уловимый аромат роз. А может быть, это пахнут розы, обвивающие беседку со сводчатой крышей? Итан этого не знал Да и не до того ему сейчас было он беспокоился за Джейн. Впрочем, что здесь такого удивительного, подумал он В конце концов, они знакомы с детства Однако сегодня она преподнесла ему немало сюрпризов.

Прижавшись щекой к плечу Итана, Джейн взглянула ему прямо в глаза.

— Вы наверняка проделывали это тысячу раз.

— Что «это»?

— Сидели вот так в лунном Свете, обнимая женщину. — И так тихо, что ему пришлось наклониться к ней, чтобы расслышать, добавила:

— А вот я сижу так впервые.

Ее признание и поразило Итана, и почему-то вызвало в нем торжество, которое он попытался спрятать за шуткой — Неужели вы ни разу не кувыркались с каким-нибудь конюхом в стоге сена?

— Ни разу Странно, мы были с вами соседями, но у вас такой богатый опыт, любовных похождений, какой мне и не снился В голосе Джейн звучала неприкрытая зависть, и Итан смущенно поерзал. Знала бы она, как ему хотелось повернусь время вспять и стать таким же невинным, как и она Но увы — Поверьте мне, чем дольше вы его не приобретете, тем лучше.

— Вы так считаете? — Опустив глаза, Джейн застенчиво провела пальцем по серебряной пуговице его фрака — Знаете, есть кое-что, о чем я вам никогда не рассказывала. Когда вы целовались с девчонками, я думала…

— Вы думали, что у вас есть право меня осуждать. — Итан хмыкнул, чтобы Джейн поняла, что он не воспринимает всерьез ее воспоминания. — Вне всякого сомнения, вы боялись, что я попаду в ад.

— Вовсе нет. То есть не только это. — Джейн глубоко вздохнула, и ее грудь коснулась его груди. — Я вас ревновала… Я хотела, чтобы меня тоже кто-то поцеловал.

Мне хотелось узнать, какие чувства испытываешь, когда тебя обнимают, когда к тебе прикасаются, когда тебя любят…

Итан был изумлен. Наверное, его меньше удивило бы, если бы Джейн сообщила, что принц-регент лишил ее девственности.

— Не может быть! — воскликнул он.

— Может. И даже теперь, когда мне столько лет, что эта знания не должны иметь для меня особого значения, я по-прежнему хотела бы это узнать.

Джейн сидела, освещенная лунным светом. Голос ее дрожал от волнения. Невинная девушка, открывшая ему душу…

Так, значит, Джейн чувствует так же, как и всякая другая женщина? Это открытие потрясло Итана. Все то время, пока он издевался над ее пристрастием к чтению и считал ворчливой и холодной старой девой, достойной жалости, Джейн одолевали те же томления души и тела, как и любую другую молодую женщину! Только желания эти она прятала за невзрачной внешностью, точно так же как и он прятал свою ранимость и доброту за пленительной светской улыбкой. Они были похожи: оба не желали выставлять свои сокровенные чувства на всеобщее обозрение.

Но сейчас Джейн открылась ему, и ее беззащитность и уязвимость тронули Итана до глубины души.

Взгляд его упал на ее губы, призывно поблескивающие в темноте. Он мог бы удовлетворить ее любопытство. Мог бы немного просветить ее. Наверняка будет лучше, если это сделает он, чем кто-то другой, особенно такие негодяи, люди без совести и чести, как Кибл и Даксбери. Сохрани ее от них Господь!

Джейн отодвинулась от, него, опустила голову и принялась перебирать перья веера, который держала на коленях.

— Я не должна была говорить вам всего этого, — прошептала она. — Я… я не знаю, что на меня нашло.

Итан взял ее голову в ладони и повернул к себе.

— Не стыдитесь своей откровенности! — воскликнул он. — Не извиняйтесь за чувства, которые совершенно естественны.

Джейн покачала головой. Глаза ее в лунном свете казались темными. В них застыла тревога.

— Прошу вас, пойдемте. Я уже и так вам слишком много всего наговорила. Мне хотелось бы еще немного погулять.

— Ш-ш-ш… Сначала позвольте заняться вашим обучением. — И с этими словами Итан прильнул губами к ее губам.

Они оказались мягкими, гораздо мягче, чем он себе представлял. Джейн сидела, прямая как палка, неуклюже вцепившись руками в его фрак, и Итан испугался, что она его оттолкнет.

Джейн, чопорная старая дева… Забавы ради Итан игриво потерся губами о ее губы. Рука его зарылась Джейн в густые волосы, принялась ласково поглаживать локоны. И вдруг, тихонько застонав, Джейн прильнула к нему и обвила руками его шею.

Итан хотел на этом и закончить. Одного невинного поцелуя для обучения вполне достаточно. Но когда Джейн прижалась к его груди, не смог удержаться и, обняв ее за гибкую талию, провел языком по контуру губ. От Джейн пахло шампанским, и у него вдруг закружилась голова.

Это не может быть Джейн. И все же это была она. Похоже, его поцелуй доставил ей удовольствие. Ероша волосы Итана, она задвигалась с неуклюжей грацией, пытаясь прильнуть к нему еще теснее. Стройная, гибкая девушка, с жадностью постигавшая азы любовной науки.

Итан коснулся ее губ кончиком языка, ничего не ожидая в ответ, однако Джейн приоткрыла губы, и язык его скользнул ей в рот. Ее наивность пробудила в Итане такое острое желание, какого он никогда еще не испытывал. Его внезапная страсть к Джейн основывалась на воспоминаниях о девчонке, которой она когда-то была, и на мыслях о женщине, в какую она теперь превратилась.

Оторвавшись от ее губ, Итан принялся покрывать поцелуями гладкие щеки, наслаждаясь их нежной кожей. То, что началось как урок, превратилось вдруг в жгучую страсть. Итан провел руками по стройному телу Джейн, наслаждаясь его углублениями и округлостями, коснулся высокой груди и начал жадно ласкать ее. Но когда рука его потянулась к пуговицам на спине платья, он пришел в себя.

О Господи, что это с ним? Он огляделся по сторонам. В саду не было ни души. Вдалеке поблескивали золотистые окна танцевальной залы. Музыка стихла. Гости уже, должно быть, садятся за стол, а хозяин дома в это время соблазняет невинную девушку, нимало не заботясь о том, что кто-то может их увидеть.

Тяжело дыша, он схватил Джейн за плечи и отодвинул от себя.

— Джейн, мы должны остановиться…

— Нет, — прошептала она, гладя Итана по лицу. — Еще нет. Пожалуйста…

Она касалась его лица с такой нежностью, словно для нее не было дороже человека на свете, и у Итана перехватило дыхание. Волна страсти вновь нахлынула на него. У него возникло такое острое желание повалить Джейн на траву и продолжить свой урок, что лишь усилием воли ему удалось себя сдержать.

— Послушайте меня! Мы не одни. Нас могут увидеть.

И словно в подтверждение его слов на каменной дорожке послышался звук приближавшихся шагов. Джейн их тоже услышала. Она выпрямилась и, склонив голову набок, прислушалась.

— Боже правый! — сдавленно прошептала она. — Чуть не забыла…

Итан поспешно приложил палец к ее губам и покачал головой, делая знак, чтобы она замолчала. На дорожке показалась окутанная мраком женская фигура. Рядом с ней никого не было. Должно быть, кому-то из гостий наскучил шум, и она вышла в сад подышать свежим воздухом. Нужно просто посидеть тихонько и подождать, пока она пройдет мимо. А потом он отведет Джейн в танцевальную залу, где она будет в полной безопасности.

В безопасности от страсти, снедающей его.

Губы Джейн были мягкими и влажными, и Итан поспешно отдернул руку. Невероятно, но факт: Джейн вызвала в нем безудержное желание. Должно быть, потому, что позволила заглянуть себе в душу и ему открылись такие ее глубины, о которых он даже не подозревал. Но, несмотря ни на что, Джейн Мейхью была не в его вкусе. Он предпочитал искушенных женщин — женщин, которые знают, как ублажить мужчину, — унылым деревенским девственницам, которые впервые поцеловались лишь в двадцать шесть лет.

Джейн вскочила.

— Пойдемте, лорд Чейзбурн! — воскликнула она ясным, звенящим голосом, разнесшимся, должно быть, по всему саду. — Мне до смерти надоело здесь сидеть.

Итан нахмурился. Откуда вдруг такая прыть? Он вышел следом за Джейн из беседки. Черт бы побрал эту девицу! Может быть, она злится оттого, что он ее поцеловал? Но ведь она сама его на это подбила, и если она осмелится обвинять его в неджентльменском поведении, он поставит ее на место…

Заметив, что Джейн направилась к стоявшей на дорожке фигуре, Итан недовольно поморщился. Какую глупость она делает! Ведь эта женщина всем растрезвонит, что Джейн была в саду в обществе отъявленного негодяя. Он же предупреждал ее о необходимости беречь репутацию!

Ругнувшись про себя, Итан направился к женщинам, на ходу придумывая предлог, который позволил бы объяснить его присутствие. Скажет, что Джейн стало плохо и он вывел ее в сад прогуляться.

Но в этот момент женщина откинула капюшон плаща, и все мысли вылетели у Итана из головы. Как зачарованный смотрел он на золотистые волосы и знакомые черты лица, залитые лунным светом.

Порция…

Так, значит, эта невинная старая дева хитростью выманила его в сад, чтобы он встретился с Порцией!

Глава 11

Чувствуя себя глубоко несчастной, Джейн отступила в сторону, чтобы Итан мог подойти к своей бывшей жене. Он больше не смотрел на Джейн с нежностью. Все его внимание было приковано к Порции. Она стояла, слегка наклонив голову и скрестив руки на округлом животе, — точь-в-точь кающаяся Мария Магдалина. Лунный свет отбрасывал на ее красивое лицо трепещущие тени.

— Как, черт побери, ты сюда проникла? — холодно спросил Итан. — Впрочем, можешь не отвечать. Ты всегда умела ладить со слугами мужского пола.

— Не сердись, дорогой, прошу тебя, — сказала Порция ласковым, умоляющим голоском. — Ты отказался меня видеть, и у меня не было другого способа организовать нашу встречу.

— Ага! Значит, эта встреча была организована?

Взгляд его темных глаз пронзил Джейн насквозь, и у нее возникло нестерпимое желание оправдаться, которое, впрочем она быстро подавила.

— По-моему, вы должны выслушать ее светлость, — успокаивающе заметила она. — Она просит вас оказать ей эту любезность.

— И это один из способов продемонстрировать мое великодушие и терпимость?

Джейн вздрогнула. Больно было слышать, что Итан так не правильно истолковал ее слова. Он решил, что она пела ему дифирамбы только затем, чтобы заставить его помочь Порции, а не потому, что на самом деле считает его порядочным человеком. Ее так и подмывало сказать, что она и в самом деле уверена, что за маской светского повесы скрывается честный, хороший человек.

А что, если она ошибается? Хорошо бы, это было не так.

Ради Порции.

— Возвращайтесь в залу, — коротко бросил ей Итан. — Пока вас не хватились.

Повернувшись к Джейн спиной, он взял Порцию за руку и повел к дому.

А Джейн так и осталась стоять, грустно глядя им вслед, и наблюдала за ними до тех пор, пока они не вошли в тускло освещенную комнату на первом этаже. Они смотрелись вместе просто великолепно. Итан — высокий, мужественный. Порция — изящная и хрупкая. А вот с такой каланчой, как она, Джейн, Итан никогда не будет так смотреться.

Как он, должно быть, ее презирает! Ведь она хитростью выманила его в сад, чтобы устроить Порции встречу с ним.

В горле у Джейн застрял комок. Как ей хотелось, чтобы они с Итаном снова сидели на каменной скамейке в беседке, чтобы он снова целовал ее так, будто она что-то для него значит. Его поцелуи и объятия превзошли все ее самые смелые мечты. Она даже представить себе не могла, что удовольствие может быть настолько острым, что она способна позволить мужчине делать с ней все, что он захочет.

Только не нужно обманывать себя, будто она нравится Итану. Он просто дал ей то, о чем она его попросила, как сделал бы это любой светский повеса. А она, опьяненная шампанским и лунным светом, вообразившая себя не невзрачной старой девой, а сногсшибательной красавицей, обнажила перед ним душу, поведала ему свои самые сокровенные мечты! Глупо было с его стороны не воспользоваться тем, что она ему предлагает. Да и себя нечего винить.

Ведь она испытывает к нему не только физическое влечение, но и гораздо более глубокие чувства.

Прохладный ветерок подул Джейн в лицо, и она, очнувшись от своих переживаний, бросила взгляд в сторону дома.

Оттуда доносились веселые голоса и звонкий смех. Хватит уже здесь стоять, решила Джейн. Не будешь же бродить по саду всю ночь. Потирая покрытые мурашками руки, она стала медленно подниматься по каменным ступеням лестницы, ведущей на балкон.

Вечер потерял свое очарование. Джейн больше не чувствовала себя смелой до безрассудства, веселой, кокетливой и неотразимой. Голова уже не кружилась, хмель прошел. На душе было пусто. Интересно, даст ли Итан Порции денег, если она осмелится их у него попросить, и теплятся ли еще в его душе нежные чувства к бывшей жене? Ведь раньше он любил ее.

Они с Порцией были когда-то так близки, что она и представить себе не может. Наверное, Итан никогда больше никого не сможет полюбить. Сердце его все еще принадлежит Порции и будет принадлежать ей вечно.

А впрочем, нечего думать о том, что ее не касается. И свои чувства к нему нужно зарыть поглубже да там и оставить.

Она не станет идти на поводу своих страстей, не будет как дурочка бегать за великосветским повесой, который ее ни в грош не ставит. Пусть этим занимаются другие женщины.

С этой мыслью Джейн вошла в танцевальную залу. Гости уже отправились ужинать, и при свете зажженных канделябров длинная комната походила на покинутую сказочную страну. Лишь несколько человек еще бродили по зале, и Джейн, не желая привлекать к себе внимания, вышла сквозь двойные двери, намереваясь подняться к себе. Она уже преодолела две ступеньки, как вдруг услышала за спиной женский голос:

— Моя дорогая девочка! А я тебя повсюду ищу. — Джейн обернулась. По коридору, покрытому пушистым голубым ковром, к ней спешила леди Розалинда. В белом платье с роскошной золотистой отделкой она была похожа на богиню. — Все уже садятся ужинать. Куда это ты собралась?

Джейн неохотно остановилась. Ей не хотелось ни с кем разговаривать. На душе лежал тяжелый камень, и настроение у нее было отвратительное. С трудом выдавив из себя улыбку, она сказала:

— Я должна на секундочку подняться в свою комнату.

— Ты выглядишь какой-то взъерошенной, — заметила леди Розалинда, однако никакого осуждения в ее голосе Джейн не уловила. Поблескивая голубыми глазами, она затащила Джейн в нишу. — По-моему, ты выходила в сад вместе с моим сыном, — прошептала она.

— Да, — пролепетала Джейн. — Мы… мы выходили в сад поговорить.

— И о чем же вы говорили? Ему понравилось, как ты сегодня выглядела?

— Наверное… Он не сказал.

— Вот как? Но ведь о чем-то же вы разговаривали! Вы довольно долго отсутствовали. — Леди Розалинда помолчала, но, не дождавшись ответа, снова заговорила:

— Ну ладно, не буду совать нос не в свое дело. Скажи мне только, где он сейчас.

От волнения ладони Джейн стали влажными. Не может же она признаться леди Розалинде, что Итан сейчас со своей бывшей женой! Опустив глаза, она пролепетала:

— Я… я не знаю.

— Но мне нужно его найти! — недовольно воскликнула леди Розалинда. — Мне хочется, чтобы он сообщил собравшимся о моей помолвке. Это нужно будет сделать в конце ужина. Келлишем придет в ярость, если Итана не окажется в зале. Эти двое и так-то не слишком ладят.

— Но почему? — спросила Джейн, надеясь отвлечь внимание ее светлости. — Почему Итан не любит герцога?

Задумчиво глядя перед собой, леди Розалинда ответила:

— Ну… думаю, потому, что Келлишем — копия его отца.

На лице ее появилось озабоченное выражение, словно леди Розалинда сомневалась в собственных словах.

— Как это? — подтолкнула ее к ответу Джейн.

— Чейзбурн, мой покойный муж, был человеком строгим и добродетельным. Итана, обладавшего натурой пылкой, горячей, он постоянно пытался переделать на собственный лад. Я чувствовала, что им лучше жить врозь, и именно поэтому частенько оставляла Итана в Уэссексе, а сама с мужем уезжала в Лондон.

Джейн вспомнила старого герцога, нудного, высокомерного аристократа, — прямую противоположность веселой, жизнерадостной леди Розалинде.

— Простите за то, что лезу не в свое дело, но почему вы выходите замуж точно за такого же мужчину?

Переведя взгляд на Джейн, графиня безмятежно улыбнулась:

— Потому что я люблю Келлишема. Именно поэтому. — И, взяв руки Джейн в свои, сказала. — Вижу, ты мне не веришь, моя дорогая. Но ведь сердцу не прикажешь, верно?

На лице ее появилось мудрое, все понимающее выражение, повергшее Джейн в полное смятение. Неужели леди Розалинда догадалась, что она неравнодушна к ее сыну? Быть этого не может.

— В этом вопросе я всецело полагаюсь на ваш опыт, миледи.

Графиня улыбнулась и погладила руку Джейн.

— Очень разумный ответ. Если ты и впредь будешь прислушиваться к моему мнению, все будет хорошо, вот увидишь. — И, сделав это загадочное заявление, поспешно добавила. — А теперь мой опыт подсказывает мне, что тебе известно, где сейчас находится мой сын.

Джейн прикусила губу, лихорадочно соображая, сказать правду или притвориться, будто она пребывает в абсолютном неведении. Честность победила.

— Что ж, придется сказать, все равно вы узнаете. Он сейчас с леди Порцией.

Леди Розалинда рот открыла от изумления.

— С Порцией?! В моем доме?!

— Да, миледи. — Джейн похолодела от страха и решила ни за что не признаваться, что сама устроила это свидание. — Она попросила принять ее на несколько минут, только и всего.

— Нет, какая наглость! Ворваться ко мне в дом, да еще посреди званого вечера! Скажи-ка, зачем ей понадобился мой сын?

Джейн поразил резкий тон леди Розалинды.

— Она сильно нуждается, — попыталась Джейн вступиться за леди Порцию. — И, учитывая то, что она находится в интересном положении, мне кажется, он должен помочь ей…

— Моя дорогая, ты необыкновенно добра, однако и представить себе не можешь, как эта наглая девка обошлась с моим сыном. Где они?

— Внизу. Они вошли в дом через дверь, которая находится под танцевальной залой.

— Понятно. А теперь извини, я должна уйти.

И, сердито шурша шелковой юбкой, леди Розалинда быстро спустилась по парадной лестнице.

А Джейн так и осталась стоять, размышляя о том» дала, ли она Итану еще один повод презирать ее.

Войдя в библиотеку, Итан уселся на край стола и взглянул на бывшую жену, которую когда-то считал лучшей женщиной в мире.

В свете свечей изящные черты лица Порции показались ему более резкими. Усевшись в кожаное кресло, Порция аккуратно расправила на животе бледно-розовое шелковое платье, потом слегка наклонилась вперед, чтобы Итан смог получше разглядеть ее роскошную грудь. Однако этот маневр оставил его совершенно равнодушным. Он знал, что его бывшая женушка всегда найдет способ подчеркнуть свои достоинства.

Леди Порция Ловетт, единственная дочь графа, была девицей, испорченной до мозга костей и обожавшей всякие мерзкие выходки. Они с Итаном познакомились на скачках, во время первого сезона Порции. Итану в ту пору был двадцать один год, и ему гораздо больше нравилось развлекаться в обществе всяких вдовушек и проституток, чем ухаживать за наивными кисейными барышнями. В тот день Порция сама заманила Итана на конюшню. Недавняя школьница, она уже прекрасно знала, как вскружить мужчине голову. Несколько недель подряд она играла с Итаном как кошка с мышкой, дразнила обещаниями, смело прикасалась к нему, дошла до того, что позволяла себя ласкать, однако последней черты не переступала. И вскоре Итан был настолько охвачен страстью, что вообразил, будто по уши влюблен в Порцию. Как-то вечером, оказавшимся для Итана роковым, их застал ее разгневанный отец, и Итану ничего не оставалось, как предложить Порции выйти за него замуж.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы он поначалу сожалел об этом поступке. Лишь позднее он узнал, что Порция специально подстроила так, чтобы ее отец их застукал, и понял, что, собственно, представляет собой его благоверная…

И вот теперь она сидела напротив, глядя на Итана выразительными фиалковыми глазами.

— Итан, — начала она тем мелодичным голоском, которым всегда пользовалась, когда хотела что-то от него получить. — Ты сегодня потрясающе выглядишь. Прости, пожалуйста, за то, что я увела тебя от твоих гостей. Но если бы положение мое не было столь отчаянным… — Порция замолчала, скрестив руки на животе.

— Ну, что на этот раз? Опять карточные долги? — Сложив руки на груди, Итан уставился на нее ненавидящим взглядом. — Напомню, если ты вдруг забыла: я больше не являюсь твоим мужем и не обязан за тебя платить. Теперь проси денег у своего отца.

— Ты же знаешь, мои родные от меня отказались. Отец не смог вынести позора, что его дочь бросил муж, и уехал в деревню. Кроме того, у него нет таких средств, как у тебя.

— Мне очень жаль, но я уже дал тебе столько денег, что ты могла бы жить припеваючи до конца своей никчемной жизни.

— Ты прав, и я очень тебе за это благодарна. Но произошли ужасные события, в результате которых я осталась без единого пенса. Видишь ли, Джордж Смоллетт сбежал, прихватив все мои сбережения.

Итан уже знал об этом от Джейн, однако, услышав эту новость из уст Порции, заподозрил, что она лжет. Должно быть. его бывшая женушка проиграла все денежки, прежде чем Смоллетт успел наложить на них лапу.

— Обратись в полицию. Смоллетта найдут и заставят вернуть деньги.

— Но он сбежал! Уехал на континент! Его никогда не найдут.

— А это уже не моя забота.

— Ну как ты можешь быть таким безжалостным? — прошептала Порция, и ее нижняя губа задрожала. — Ну пожалуйста, Итан, дай мне денег! Что для тебя значат какие-то пять тысяч фунтов! Ты моя единственная надежда! Мне больше не к кому обратиться!

Не дожидаясь ответа. Порция встала с кресла и, подойдя к Итану, обняла его за талию, прижавшись к нему пышной грудью. На него пахнуло цветочным запахом ее духов. Руки ее скользнули вниз. Наклонившись к его уху, она прошептала:

— Если ты мне поможешь, дорогой, я сумею как следует тебя отблагодарить.

Итан почувствовал такое отвращение, что его чуть не стошнило. Схватив Порцию за плечи, он отшвырнул ее от себя.

— Хватит! Больше тебе меня не надуть!

Недовольно выпятив губы, Порция погладила себя по животу.

— Тебя раздражает моя беременность? Тебя злит, что за четыре года нашей совместной жизни тебе так и не удалось сделать мне ребенка?

— Ты его никогда не хотела! Говорила, что беременность испортит тебе фигуру.

Итан подошел к окну и выглянул в сад. На деревьях по-прежнему горели фонари, и он вдруг поймал себя на том, что высматривает на дорожках Джейн. Вот она хотела его ребенка, да и сейчас хочет. Готова драться за то, чтобы он оставил ей Марианну. Кто бы мог подумать, что она обладает врожденным материнским инстинктом? Он-то считал ее бесчувственной старой девой, а оказывается, она вполне нормальная молодая женщина.

Интересно, зачем она подбила его на этот поцелуй? Может быть, только для того, чтобы задержать до прихода Порции? Он всегда считал Джейн прямолинейной и честной, но сегодня она очень удивила его, и Итан не знал, что и думать.

Раньше ему казалось, что он знает Джейн как свои пять пальцев, однако теперь он сильно в этом сомневался.

— Так, значит, теперь ты охотишься за Джейн Мейхью? — Голос Порции прозвучал задумчиво. — Как это мило. Собираешься соблазнить эту высохшую старую деву?

Слова Порции привели его в ярость.

— Ты сама не знаешь, о чем говоришь!

— Неужели? А чем ты с ней занимался в укромной беседке, пока я не подошла?

— Предупреждал о том, что женщинам не всегда можно верить.

Порция понимающе рассмеялась:

— Ладно, можешь ничего не рассказывать. Мне нет дела до твоих секретов. Мне наплевать, погубишь ты ее или нет.

— Это еще почему? Сама собираешь это сделать?

Порция покачала головой. Лицо ее стало грустным.

— Нет. Она — единственный человек, кто поддержал меня в трудную минуту.

Итан чуть не фыркнул. Поддержала Джейн ее, как же!

Порция заморочила Джейн голову, воззвала к ее лучшим чувствам и наговорила всякой лжи. Наверняка выставила себя трагической героиней мелодрамы. А Джейн, похоже, клюнула на эту удочку. Она доверчива и неопытна.

Где уж ей распознать искусную актрису У нее доброе сердце, и она с радостью кинется помогать тем, кому в жизни повезло меньше, чем ей. Ведь совсем недавно она совершенно искренне убеждала и его в том, что он вовсе не настолько плох, как сам о себе думает.

Как она сказала? «…За маской светского повесы, которую вы на себя надели, скрывается щедрый и великодушный человек. Думаю, вы всегда поможете попавшей в беду женщине».

— Ладно, — резко сказал он. — Я куплю тебе домик в деревне. Там ты сможешь жить спокойно и воспитывать своего ребенка. Это все, что я могу для тебя сделать.

Глаза Порции округлились.

— Но мне нужен не дом, а деньги! Я не потерплю, чтобы ты мне указывал, где мне жить!

— Если я дам тебе хоть пенс, ты его моментально просадишь в карты. Или домик — или ничего.

— Но я не желаю прозябать в деревне! Я хочу жить в Лондоне!

— Дело твое. В таком случае живи на улице.

Издав яростный вопль. Порция обернулась так резко, что взметнулись полы ее плаща, и, схватив со стола книгу, запустила ею в Итана. Он ловко поймал ее, прежде чем она ударила ему в грудь.

— Ах ты, подонок! — прошипела она, — Ну погоди! Скоро твоя старая дева узнает, что ты за человек!

Итана пронзил острый страх. Но он, взяв себя в руки, спокойно положил книгу на стол и с угрозой произнес.

— Только попробуй ее тронуть! Клянусь Богом…

В этот момент раздался стук в дверь.

— Я занят! — крикнул Итан, надеясь, что незваный гость уйдет.

Однако дверь распахнулась, и в библиотеку вошла леди Розалинда.

Бросив на Порцию ненавидящий взгляд, она изрекла:

— Вы в этом доме нежеланная гостья Прошу вас немедленно удалиться!

— С удовольствием, — ответила Порция. — Поверьте, я не скучаю ни по вас, ни по вашему очаровательному сыночку.

И, гордо вскинув голову, быстро вышла из библиотеки, с грохотом захлопнув за собой дверь.

— По-прежнему ведет себя как королева, — заметила леди Розалинда, недовольно хмурясь. — Самое умное, что ты сделал в своей жизни, — избавился от этой шлюхи.

Однако у Итана не было желания обсуждать с матерью свою жизнь.

— Спасибо за то, что не стала меня отговаривать. А теперь нужно возвращаться к гостям.

Он направился к двери, но леди Розалинда проворно встала у него на пути.

— Подожди. Она беременна. Я видела.

— Не беспокойся. Я к этому не имею отношения.

— А я и не говорю, что имеешь. Но после того как она так долго и упорно отказывалась подарить тебе наследника, ты, должно быть, злишься…

— А кто тебе сказал, что она мне в чем-то отказывала? — холодно перебил ее Итан.

— Сама догадалась. У тебя на лице было написано, что ты несчастлив и что эта особа не подпускает тебя к себе. — Леди Розалинда покачала головой. В свете свечей ее светлые волосы отливали золотом. — Прошу тебя, не нервничай. Я беспокоюсь за тебя. Мне не хочется, чтобы твой печальный опыт с Порцией убил в тебе желание жениться еще раз.

Итан принужденно рассмеялся;

— Поздновато ты затеяла этот разговор, мама. Нужно было сделать это несколько лет назад.

— Но мне хочется, чтобы ты снова женился, — продолжала настаивать леди Розалинда. — Не все женщины такие, как Порция.

— А зачем покупать корову, если я могу бесплатно пить молоко? — ухмыльнулся Итан.

Ему хотелось этой грубостью отбить у матери всякую охоту лезть не в свое дело. Однако леди Розалинда, ничуть не смущаясь, продолжала:

— Затем, что теперь тебе нужно думать о Марианне. Ей нужна мать.

— В таком случае отдай ее на попечение Джейн. Она спит и видит, как бы заполучить Марианну.

Леди Розалинда шагнула к сыну. Глаза ее решительно блеснули.

— О Господи, Итан! Какая прекрасная мысль! Как я раньше об этом не подумала?

— О чем?

Улыбаясь, леди Розалинда схватила его за руку.

— О том, мой дорогой, что Джейн могла бы стать тебе отличной женой!

Глава 12

Джейн выглянула из окна кареты: в небе, усеянном черными тучами, грозившими вот-вот разразиться дождем, кружили два ястреба. Карета катила по холмистой местности Гэмпшира, куда уже тоже пришла весна. Ветви яблоневых деревьев, покрытые розовыми цветами, тихонько раскачивались на ветру. У стены крытого соломой деревенского домика желтели лютики. Этот мирный сельский пейзаж наполнил сердце Джейн тихой грустью. Она скучала по Уэссексу, его безбрежным холмам и торфяным болотам.

Но еще больше Джейн скучала по общению.

На сиденье напротив клевала носом над своим вязаньем тетя Вильгельмина. Ее белый чепец съехал набок, грудь поднималась и опускалась в такт легкому похрапыванию. Рядом с тетушкой на саквояже лежала неизменная серебряная фляжка. Что снилось чопорной старой деве? Разбитое сердце и несбывшиеся мечты? Может быть. Хотя она никогда не рассказывала Джейн о своей молодости, никогда не делилась воспоминаниями о каком-то мужчине. Был ли он в ее жизни?

Коснувшись медальона, Джейн представила себя через двадцать лет: нудная, вечно брюзжащая старая дева, дряхлая и больная, единственным светлым воспоминанием которой останется ночь, когда ее поцеловал легкомысленный мужчина.

Нет! Она не станет тратить время на несбыточные мечты об Итане. Не стоит он того. Последние несколько дней он упорно ее игнорировал и даже не удосужился ответить на записки, которые она ему посылала.

Но как ни уговаривала себя Джейн не обращать на него внимания, она не могла отвести глаз от чалого жеребца, на котором скакал Итан. Он решил ехать верхом, презрительно отмахнувшись от предложения сесть в карету, однако настоял на том, чтобы Джейн взяла с собой в поездку тетю Вилли. Джейн подозревала, что Итан уготовил тетушке роль буфера, поскольку, похоже, не горел желанием с ней общаться.

С того злополучного бала, когда она хитростью выманила Итана из дома на встречу с Порцией, он вел себя с ней холодно и сдержанно. Джейн было немного стыдно оттого, что она действовала заодно с его бывшей женой, хотя она и считала, что поступила правильно. Ей хотелось извиниться перед Итаном, однако он большую часть времени проводил в своей любимой комнате в башне.

Интересно, чем он там занимался?

Джейн представила себе, как он развлекается в этой комнате с кем-нибудь из своих любовниц, может быть, с той мерзкой блондинкой, с которой танцевал на балу. Она не видела, как кто-то входил или выходил из дома, но как-то, сидя с Марианной в саду, заметила в покрытой плющом стене неприметную черную дверь. Садовник сказал ей, что дверь эта ведет в покои графа. Так что Итан при желании мог провести к себе сколько угодно женщин.

Джейн попробовала расспросить леди Розалинду, о чем Итан разговаривал с Порцией, однако графиня ответила, что не знает этого. Она явно была настроена враждебно к своей бывшей невестке, предавшей ее сына, и пела ему дифирамбы, не желая видеть его недостатков.

Джейн же считала, что Порция заслуживает снисхождения хотя бы потому, что собирается стать матерью. У нее сердце сжималось от боли при мысли о том, что невинный младенец, такой же как Марианна, может пострадать из-за легкомысленного поведения бывшей жены Итана.

Порыв ветра швырнул в окошко капли дождя. Сверкнула молния, послышался раскат грома, и, словно разверзлись хляби небесные, на землю хлынул дождь, гулко забарабанив по крыше кареты.

Послышался приглушенный крик, карета поехала медленнее, потом и вовсе остановилась. Тетя Вилли что-то беспокойно пробормотала сквозь сон, а Джейн, приникнув лицом к окошку, попыталась разглядеть хоть что-нибудь сквозь серую стену дождя. Почему они остановились? Может быть, колеса увязли в грязи? И где Итан?

Долго ждать ответа не пришлось. Спустя мгновение дверца кареты распахнулась, и граф быстро проскользнул внутрь, принеся с собой холодный запах дождя и лошадиного пота.

Его черные волосы, ниспадавшие на воротник сюртука, вымокли, по лицу стекали струйки воды. Прежде чем он успел захлопнуть за собой дверцу, порыв ветра швырнул в карету пригоршню дождевых капель, и тетя Вильгельмина, всхрапнув, проснулась.

— Ну что? — пробормотала она. — Приехали мы наконец?

Стянув кожаные перчатки для верховой езды и проведя рукой по мокрым от дождя волосам, Итан ответил:

— Еще по меньшей мере час езды — О Господи! Это путешествие никогда не кончится! — воскликнула тетя Вилли. — Подумать только, я должна таскаться по всей округе в поисках матери какого-то младенца!

Просто уму непостижимо!

Сняв промокший плащ и бросив кислый взгляд настоявший рядом с тетей Вилли саквояж, Итан нехотя уселся рядом с Джейн и заметил.

— Но должен же кто-то сопровождать мисс Мейхью Лучше вас с этой задачей никто не справится. И простите великодушно за то, что потревожил ваш сон.

— Я вовсе не спала, а вязала Джейн шарф. — Нащупав лежавшие у нее на коленях моток черной пряжи и деревянные спицы, тетя Вилли возобновила прерванное занятие. Спицы ритмично застучали — У нас в Уэссексе зимы бывают холодными и промозглыми. Помяните мое слово, она может простудиться и заработать ревматизм. Будет тогда мучиться так же, как я.

— Я не боюсь холода, тетя, — недовольно возразила Джейн. — У меня горячая кровь.

Взгляд Итана скользнул по ней, быстрый, враждебный, словно молния, пронзающая темное небо. И только заметив его, Джейн поняла, что Итан мог превратно истолковать ее слова.

Джейн бросило в жар. Совсем некстати вспомнились их жаркие объятия. Да какое, собственно, ей дело до того, что Итан о ней думает! И тем не менее Джейн понимала, что ей есть до этого дело.

Она была рада, что надела одно из своих новых платьев, шелковое, густого медного оттенка, поверх которого накинула длинную ротонду золотистого цвета. Было немного непривычно и в то же время необыкновенно приятно, что она одета так же модно и изящно, как и все лондонские знакомые Итана. Леди Розалинда выбросила всю старую одежду Джейн. Траурные платья отдали старьевщику, и, по правде говоря, Джейн нисколько об этом не жалела. Ей нравилась ее новая одежда: платья, шуршащие при ходьбе, с глубокими декольте, от которых она чувствовала себя несколько скованно, — было такое ощущение, словно она выставляет напоказ свою женственность, — шелковые чулки с кружевными подвязками, тончайшее белье. Всякий раз, когда она проходила мимо зеркала, она невольно останавливалась и пристально вглядывалась в свое отражение, не в силах поверить, что эта изысканная особа и в самом деле она.

К сожалению, Итан, похоже, остался совершенно равнодушен к ее новому образу.

— Через несколько миль будет постоялый двор, — хмуро сказал он. — Если гроза не прекратится, остановимся там и переждем. — И он уставился на стекавшие по стеклу дождевые потоки.

Прогремел гром, и густую темноту прорезала вспышка молнии. Джейн попыталась сосредоточиться на стихах, которые читала, и не могла. Мешал сидевший рядом мужчина. Она чувствовала исходящий от него запах дождя, кожи и дорогого одеколона. Он сидел всего в нескольких дюймах от нее, и до Джейн доносилось тепло его тела. Хотелось протянуть руку и пригладить черные завитки его мокрых волос. Но больше всего хотелось, чтобы он вновь ласкал ее, чтобы прильнул к ее губам долгим поцелуем, как тогда, в беседке…

«Какая же ты все-таки идиотка! — выругала себя Джейн. — Взгляни правде в глаза! Ведь этот поцелуй ничего для него не значил. Итан, этот негодяй, соблазнил на своем веку десятки… нет, сотни женщин. Так что о нечаянном любовном свидании в саду со страдающей от безнадежной любви старой девой он уже вряд ли помнит». И дождь, барабанивший по крыше, казалось, подтверждал ее слова.

Спицы тети Вильгельмины стучали все медленнее, медленнее, и наконец их совсем не стало слышно. Вновь раздался тихий храп. Пора задать Итану несколько вопросов, не дающих ей покоя, решила Джейн.

— Что это у вас за книга? — вдруг спросил Итан.

Вздрогнув от неожиданности, Джейн крепко вцепилась в книгу.

— Эта? — шепотом, боясь разбудить тетю, переспросила она. — Это сборник стихов Уильяма Блейка.

— «Пламя! Бушует пламя! Его стихи чаруют дам банальными словами!»

Услышав это издевательское перефразирование известных строк, Джейн едва сдержала улыбку.

[В переводе С.Я. Маршака они звучат так:

Тигр, о тигр, светло горящий

В глубине полночной чащи!

Чьей бессмертною рукой

Создан грозный образ твой?]

— И вовсе они не банальные, — возразила она. — Блейк пишет прекрасные стихи.

— В таком случае почему вы смотрите куда угодно, только не в книгу? Полно вам, признайте, что я прав: эти стишки — не что иное, как сентиментальная, примитивная чушь.

— Вовсе нет! — Почувствовав, что начинает выходить из себя, Джейн глубоко вздохнула и спокойным тоном сказала. — Итан, я не хочу ссориться. Мне необходимо сказать вам кое-что важное.

Итан скользнул взглядом по ее груди.

— Если это касается той ночи, когда был бал, то я не хочу об этом слышать.

Что он имеет в виду? Порцию или поцелуй?

Скорее всего Порцию.

— Я знаю, вы сердитесь на меня за то, что я устроила леди Порции встречу с вами, и мне хочется извиниться перед вами.

Бросив на нее странный взгляд, Итан заявил:

— Терпеть не могу женщин, сующих нос не в свое дело.

Джейн смело встретила его взгляд.

— Я хотела восстановить справедливость. И считаю, что имею право знать. Вы поможете ей?

— Она отказалась от моей помощи. — Итан перевел взгляд на окно. — Так что ваша совесть может спать спокойно. Вы сделали все, что могли.

— Отказалась? — Джейн недоверчиво захлопала ресницами. — Ничего не понимаю… Может быть, вы предложили ей мало денег?

— Я предложил купить для нее дом в деревне, но ей нужно было пять тысяч фунтов, чтобы покрыть карточные долги.

Джейн была настолько потрясена, что даже лишилась дара речи.

Пять тысяч фунтов? Она представить себе не могла, что Порция запросит такую сумму, да еще на покрытие карточных долгов!

Итан молча барабанил пальцами по колену, и у Джейн сложилось впечатление, что он чего-то недоговаривает.

— Вы хотите сказать, карточные долги Джорджа Смоллетта? Ведь в карты играют мужчины.

Итан насмешливо вскинул брови.

— Вижу, вы не утратили своего умения делать предположения.

— Тогда расскажите мне всю правду, чтобы мне не нужно было гадать.

— Правда заключается в том, что некоторыми людьми, независимо от того, мужчины они или женщины, овладевает болезненная страсть к азартным играм. Соблазн выиграть настолько велик, что они ставят на кон все свои деньги, жилище, даже еду для своих детей. А когда все проигрывают, начинают играть в долг.

Джейн содрогнулась от ужаса. Неужели леди Порция была рабой своей слабости и побоялась или постыдилась в ней признаться?

— Но ведь, насколько мне известно, вы тоже играете в азартные игры, однако, похоже, не бедствуете.

— Я знаю, когда нужно остановиться. Именно это умение является для игрока самым ценным — А я-то всегда считала вас человеком, который потворствует своим слабостям.

— Это верно. Однако мою главную Слабость составляют женщины. — И, скривив в усмешке губы, Итан скользнул по Джейн равнодушным взглядом и добавил:

— Опытные женщины.

Издевка поразила ее в сердце, словно удар кинжала. Несмотря на изысканные туалеты, он по-прежнему считает ее серой деревенщиной и не испытывает к ней никаких чувств.

— Так вот о леди Порции…

— Похоже, моя бывшая жена вызвала в вас жгучий интерес.

— Я беспокоюсь о ее ребенке. Порция должна родить примерно через три месяца. Ей потребуются средства на содержание ребенка.

Итан пожал плечами:

— На ребенка я ей денег дам. Но ни пенса больше.

И в тот момент, когда Джейн собралась поблагодарить его за помощь, Итан протянул руку и взял серебряную фляжку тети Вилли. Отвернув крышку, понюхал содержимое, после чего, запрокинув голову, сделал большой глоток. Джейн удивленно наблюдала за его бесцеремонными действиями.

Поморщившись, Итан вытер рот тыльной стороной руки.

— И как только ваша тетя может пить такую гадость?

— Положите фляжку на место, — прошептала Джейн. — Это ее лекарство.

— Это бренди с мелиссой и, как мне кажется, с изрядной дозой опиума. — Он взглянул на тетю Вилли, которая сидела в уголке, вцепившись руками в вязанье, и храпела, и, наклонившись к Джейн, весело поблескивая глазами, прибавил; — Боюсь, ваша тетушка — пьяница.

Джейн такие мысли тоже приходили в голову, однако признаваться в этом она не собиралась.

— А вы — распутник. У каждого из нас есть недостатки.

— За исключением вас, мисс Мейпоул. Как это Даксбери вас назвал? Ах да, образец совершенства!

И в его темных глазах мелькнули насмешливые искорки.

— Никто не совершенен, Итан. И я тоже наделала достаточно ошибок.

— Очень может быть.

Взгляд Итана упал на ее губы. Сожалеет ли он о том поцелуе в саду? Она — нет, ни на секунду! Но лучше думать не об этом, а о том, для чего, собственно, она трясется сейчас в карете по дороге в Гэмпшир. Она должна защитить Марианну!

— Расскажите мне о леди Грили, — попросила она.

Поерзав на сиденье, Итан осторожно, чтобы не разбудить дремавшую тетю Вильгельмину, вытянул длинные ноги и процедил сквозь зубы:

— Лучше уж мокнуть под дождем, чем говорить на эту тему.

— Простите, что вынуждаю вас к этому. Но если леди Грили — мать Марианны, я должна знать о ней все.

— Хорошо. Я отвечу вам на ваши вопросы. Итак?

— Как долго вы встречались?

— Меньше недели.

— Вы считаете, что леди Грили способна подбросить собственного ребенка чужим людям?

— Да! — без колебаний ответил Итан, и это почему-то вызвало у Джейн раздражение.

— Как же вы могли встречаться с такой бессердечной и бессовестной особой?

— Вам ли об этом спрашивать! Вы же прекрасно знаете, что физические данные значат для меня гораздо больше, чем моральные качества.

Нет, каков нахал! Еще и издевается! Наверное, все-таки ничего хорошего в нем нет, это она сама себе все напридумывала.

— А почему леди Грили не связалась непосредственно с вами? Почему побоялась это сделать?

— Хотел бы я знать!

— Она оставила Марианну у двери моего дома, сунув в одеяльце перстень. Вам это не кажется странным?

— В этой истории все странно. — Он уставился на свое золотое с тиснением кольцо, тускло поблескивающее в сумраке кареты. — Честно говоря, я понятия не имею, когда она умудрилась забрать у меня перстень? Я в то время его не носил.

— А где он у вас лежал?

— В шкатулке с драгоценностями в туалетной комнате. Я не сразу обнаружил пропажу.

— Должно быть, когда вы принимали леди Грили в своей комнате в башне, она сумела под каким-то предлогом сбегать вниз, в вашу спальню.

Лицо Итана стало холодным и злым, а глаза — черными и непроницаемыми.

— Что вам известно о комнате в башне? — процедил он.

Джейн похолодела от страха. Нервно перелистав страницы лежавшей на коленях книги, она прошептала:

— Только то, что миссис Креншоу приказала мне ни в коем случае туда не входить, из чего я сделала вывод, что вы развлекаете там ваших женщин.

Итан загадочно посмотрел на нее, и на его доселе непроницаемом лице появилось странное выражение. Джейн ждала, что он опровергнет ее слова, скажет, что она ошибается, что он использует эту комнату в более безобидных целях — например, в качестве конторы.

Однако Итан равнодушно отвернулся и выглянул в окно.

— Дождь кончается. Прошу меня простить.

С этими словами он постучал в крышу кареты, приказывая кучеру остановиться, и выскочил наружу. Сквозь залитое дождем окно Джейн увидела его широкие плечи. Вот Итан направился к задку кареты, где была привязана лошадь, завернул за угол и исчез.

В этот момент снова проснулась тетя Вилли.

— Приехали мы наконец? — буркнула она, протирая глаза, и наклонилась к окошку, пытаясь хоть что-то рассмотреть сквозь пелену дождя.

— Нет, тетушка. Еще нет.

— Боже милостивый! — простонала Вильгельмина, снова хватаясь за свое вязанье. — Мои нервы уже не выдерживают!

Если бы мы только могли попросить кучера отвезти нас домой, в наш родной Уэссекс. Как хорошо было бы вновь очутиться в нашем домике.

Джейн привыкла к причитаниям тетки и снисходительно относилась к ним, когда они были дома, одни, а вокруг на многие мили не было ни души. Но сейчас ей хотелось посидеть в тишине и подумать. , Карета тронулась с места и, покачиваясь, поехала дальше.

Без Итана Джейн ощущала странную пустоту. Она украдкой коснулась сиденья, еще хранившего тепло его тела. В карете все еще стоял его запах, и у нее вдруг сладко заныло сердце — она вспомнила недавний поцелуй и руки, которые так нежно ее обнимали.

Что ж, вынуждена была признать Джейн, этот распутник и повеса лорд Чейзбурн привязал ее к себе еще сильнее прежнего.

Бэдрик-Холл напоминал скорее тюрьму, чем особняк.

Мрачное серое каменное здание с вереницей окон по скучному фасаду и башенками на крыше. Из водосточных труб с монотонной регулярностью капала дождевая вода. Над одной из высоких дымовых труб поднималась вверх тонкая струйка дыма — единственный признак того, что в доме кто-то живет.

Итан бросил хмурый взгляд на Джейн. Она шла, тщательно огибая лужи на покрытой гравием подъездной дорожке. Черт бы ее побрал! Оставалась бы себе со своей брюзгой теткой.

Так нет же, увязалась за ним! Впрочем, Джейн никогда его не слушалась. Вот и сейчас, вместо того чтобы надеть какое-нибудь платье попроще и обычные грубые башмаки, напялила шелковое одеяние, а сверху еще и золотистую ротонду, облегавшую ее стройную, гибкую фигуру, которой — что греха таить! — он не перестает восхищаться. А на ногах — додуматься только! — изящные туфельки, которые уже наверняка промокли насквозь. Впрочем, пусть надевает что хочет, ему-то какое дело, раздраженно подумал Итан.

Он понимал, что раздражение его вызвано словами матери, которые никак не шли у него из головы. «Джейн могла бы стать тебе отличной женой».

Чтобы Джейн стала его женой? Да он скорее женится на заключенной из Ньюгейтской тюрьмы!

При одной только мысли о женитьбе у него возникало непреодолимое желание умчаться куда глаза глядят. Джейн слишком серьезно смотрит на жизнь и предъявляет к мужчинам слишком высокие требования. Он им не соответствует и не желает соответствовать. В конце концов, он мужчина, а не Господь Бог. И больше ни за что на свете не будет хранить верность одной женщине. Хватит с него подобных глупостей!

Итан поднялся по гранитным ступенькам к высокой парадной двери, толстой, дубовой, обитой железом, — ни дать ни взять опускная решетка средневекового замка, — и постучал. Стук гулким эхом пронесся по всему дому.

Коснувшись рукой покрытой трещинами колонны из выцветшего камня, Джейн храбро взглянула на Итана, и он понял: сейчас последует очередной провокационный вопрос. Он не ошибся.

— А леди Грили замужем? — спросила Джейн.

Значит, она так плохо думает о нем, что считает его способным завести интрижку с замужней женщиной, подумал Итан.

— Серена вдова и живет в этом доме со своим деверем, виконтом.

Больше он ничего добавить не успел: дверь, скрипнув, распахнулась. На пороге стоял красавец лакей в белом парике и малиновой, расшитой золотом ливрее. Увидев посетителей, он изумленно уставился на них, словно гости в этом доме были чрезвычайной редкостью.

— Милорд?

— Мы приехали с визитом к ее светлости, — пояснил Итан.

— К леди Г… Грили? — промямлил лакей и откашлялся. — Но вы не можете… то есть… она не…

— В Лондоне ее нет, значит, она должна быть здесь, — перебил его Итан. Похоже, Серена развлекается с кем-то в спальне и приказала лакею ее не беспокоить. — Скажешь ей, что приехал лорд Чейзбурн и дожидается ее в гостиной. — И, распахнув дверь, вошел в дом. Звук его шагов гулким эхом пронесся по холлу.

Джейн последовала за ним, с благоговением озираясь по сторонам. Деревянные стены холла украшали средневековые щиты и оружие. В этот пасмурный день в холле царил полумрак, однако Джейн этого не замечала. Издав восторженный возглас, она бросилась к висевшей на стене шпаге и ласково погладила украшенную резьбой рукоятку.

— Старинная вещь. Должно быть, осталась еще со времен Вильгельма Завоевателя.

Итан вспомнил, что и его она ласкала с такой же нежностью, и внезапно ревность к этой проклятой шпаге охватила его.

— Мы сюда не на экскурсию пришли! — буркнул он и, заметив, что Джейн нахмурилась, повернулся к ней спиной. — Ну, чего стоишь! — набросился он на лакея. — Иди и доложи своей хозяйке, что я хочу видеть ее немедленно!

— Но… но я не могу, — пролепетал лакей, сжимая затянутые в белые перчатки руки. — Я имею в виду, милорд… что… ее здесь нет. Хотя я могу попросить лорда Грили спуститься к вам. Может быть, он вам все объяснит. — И он бросил нервный взгляд в сторону широкой лестницы.

Видя, что вышколенный слуга твердо намерен не пускать к своей хозяйке незваных гостей, Итан с трудом подавил раздражение. Можно, конечно, попросить его отнести Серене записку, но зачем?

— Не трудись, — бросил он. — Я знаю, где ее найти.

— Но, милорд, вы не можете…

Не обращая больше на лакея внимания, Итан поднялся по полированной дубовой лестнице на площадку между первым и вторым этажами, украшенную средневековыми доспехами, и пошел дальше, туда, где располагались спальни. Джейн шла за ним. Он слышал шуршание ее юбок, вдыхал исходящий от нее запах свежести, еще более ощутимый в затхлом помещении.

— Этот лакей ведет себя как-то странно, вы не находите? — тихо сказала Джейн. — Такое впечатление, что леди Грили нет дома.

— Она здесь.

Отыскав в тускло освещенном коридоре нужную дверь, Итан постучал. Ответа не последовало, и он взялся за ручку, однако открыть дверь не успел: Джейн схватила его за локоть своей сильной, затянутой в перчатку рукой.

— Вы не можете вот так к ней врываться, — прошептала она. — Что, если она одевается?

Скорее уж они увидят, как Серена, абсолютно голая, занимается любовью со своим очередным любовником, подумал Итан. Зрелище не для такой старой девы, как Джейн.

— Вы правы, — ответил он. — Будет лучше, если вы подождете меня у двери.

— А вы будете один задавать леди Серене вопросы? — Джейн покачала головой. — Ну уж нет.

— Да пошевелите же мозгами хоть раз в жизни! Наверняка она там с мужчиной.

— Ну и что? Вас ведь я застала в постели с блондиночкой!

Так что мне не привыкать.

Итан бросил на нее уничтожающий взгляд, который Джейн выдержала и глазом не моргнув. Итан вдруг почувствовал странное волнение. Он никак не мог привыкнуть к ее чудесному превращению из дурнушки в очаровательную молодую женщину, изысканно одетую, с мягкими локонами, обрамлявшими лицо. Знакомую незнакомку… Но стоило ему взглянуть Джейн в глаза — и перед ним возникала суровая и непреклонная особа, которую он знал с детства.

Колючка Джейн… Такой она была, есть и будет. И не следует об этом забывать.

— Как хотите, — прошептал он в ответ.

Он открыл дверь и вошел в погруженный во мрак будуар.

За будуаром располагалась спальня. Шторы в ней тоже были задернуты, и Итану пришлось несколько секунд постоять, пока глаза не привыкли к темноте. В будуаре стоял тяжелый мускусный запах, к которому примешивался другой, более резкий. Неужели табачный дым?

Похоже, он был прав: Серена и в самом деле заманила к себе в спальню мужчину.

— Серена! — крикнул он. — Это Чейзбурн. Мне нужно с тобой поговорить.

Темнота ответила ему молчанием. Может быть, она спит?

Сейчас середина дня, но ему ли не знать, что эта особа способна всю ночь не сомкнуть глаз.

Осторожно обходя мебель, Итан направился по будуару к спальне. Воспоминания о часах, проведенных в этой комнате, наполненных похотью и развратом, охватили его с такой силой, что у него мурашки пошли по коже. Он, должно быть, совсем спятил, что привел Джейн сюда!

Он встал перед ней, прикрыв ее своим телом. В глубине спальни смутно виднелась в темноте огромная кровать с пологом на четырех столбиках, но, кроме горы подушек, на ней ничего и никого не было. Где же Серена?

В углу комнаты светился крошечный оранжевый огонек.

Словно глаз Циклопа, подумал Итан. У него возникло неприятное чувство, что за ним следят, но он быстро его подавил.

— Кто здесь? — крикнул он. — Хватит играть со мной в кошки-мышки, Серена! Я этого не потерплю!

Скрипнул стул. Темноту пронзил тоненький, как иголка, лучик света, осветив зловещую фигуру виконта Грили. Потом свет стал ярче — это разгорелось пламя свечи, которую виконт поднес к сигаре, намереваясь ее раскурить.

Виконт Грили, крепко сбитый красивый мужчина, сейчас являл собой жалкое и вместе с тем страшное зрелище — небритый, небрежно одетый, без сюртука и галстука, волосы всклокочены. От него за версту разило виски. На столе рядом с ним стоял почти пустой графин. Фарфоровая пепельница была полна окурков.

Итан терпеть не мог Эдгара Бэдрика. Считал его негодяем, способным на любую подлость, подонком, который прибрал к рукам все состояние старшего брата и его вдовы. Титул он унаследовал пять лет назад после его смерти, явившейся результатом несчастного случая на охоте. Ходили слухи, что дело не обошлось без младшего брата, однако его вину доказать не смогли.

— Грили, — обратился к нему Итан, приветствовав его коротким кивком. — Где, черт подери. Серена? Я хочу задать ей пару вопросов.

В горле у лорда Грили что-то булькнуло. Откинувшись на спинку кресла, обитого тканью с цветочным узором, он глубоко затянулся сигарой и выпустил в спертый воздух струю дыма. Глаза его блестели, как голубые сапфиры, рот скривился в пьяной ухмылке.

— Ты опоздал на месяц, — с трудом произнес он. — Серена умерла.

Глава 13

Потрясенная Джейн вышла из-за спины Итана. На доме не было никаких признаков траура: ни венка на двери, ни флажков на окнах. Теперь она понимала, почему лакей вел себя так странно. Не его это было дело — сообщать гостям такую важную новость.

Итан стоял не шелохнувшись, сверля лорда Грили пристальным взглядом.

— Прости, не знал. В лондонских газетах не было сообщения.

— Я его не давал, — равнодушно бросил лорд Грили, не сводя глаз с Итана.

Однако его равнодушный тон не смог обмануть Джейн.

Не станет же человек сидеть в спальне жены своего брата полуодетый и пьяный, если не скорбит по ней.

Сделав осторожный шажок вперед, она сказала:

— Хоть мы с вами и незнакомы, милорд, позвольте выразить мои глубочайшие соболезнования по поводу вашей утраты.

— Благодарю вас. — Скользнув по Джейн взглядом, лорд Грили заметил:

— Вы выглядите чересчур прилично для Чейзбурна. Неужели он опустился до того, что начал совращать девственниц?

— Не впутывай сюда мисс Мейхью! — рявкнул Итан. — Скажи-ка лучше, как умерла Серена. Опять несчастный случай?

Швырнув сигару в холодный камин, лорд Грили, шатаясь, поднялся.

— Свинья! Я вызываю тебя на дуэль!

— Если бы ты умел стрелять, я бы принял твой вызов. Но стрелок из тебя никудышный.

— Чертов хвастун! Ты зачем сюда явился? Снова соблазнять Серену? — Лицо его, до того бесстрастное, исказила гримаса отвращения. Бросив на Джейн загадочный взгляд, он ехидно заметил:

— Ничего у тебя не выйдет! Она умерла. Впрочем, тебе на это наплевать. Ты возжелал ее только потому, что первым ее поимел лорд Ренделл. Капитан Джон Ренделл, красавец мужчина, в красной кавалерийской форме.

Итан сжал кулаки и шагнул к Грили.

— Не смей произносить его имени!

— Прекратите! — Джейн бросилась между мужчинами, пытаясь предотвратить рукопашную. Почему Итан ведет себя так враждебно? И неужели он действительно делил любовницу со своим другом? От одной мысли об этом Джейн стало не по себе. Она мрачно взглянула на Итана. — Ради Бога, успокойтесь. Мы ведь не ссориться сюда пришли. — И, повернувшись к хозяину дома, взмолилась:

— Прошу вас, лорд Грили, не обижайтесь. Итан расстроен известием о смерти леди Грили. Пожалуйста, сядьте.

Постояв, покачиваясь, несколько секунд. Грили рухнул в кресло и закрыл лицо руками.

От всего его облика исходило такое отчаяние, что Джейн стало его безумно жаль.

— Не сочтите нас чрезмерно любопытными, — ласково проговорила она, — но не могли бы вы рассказать нам, от чего умерла леди Грили?

— Она умерла от лихорадки. — пробормотал лорд Грили, ероша свои светлые волосы. — От проклятой лихорадки…

Месяц назад…

Прикусив нижнюю губу, Джейн призадумалась, как бы поделикатнее задать следующий вопрос. Однако Итан ее опередил, а поскольку деликатностью он не отличался, задал вопрос в лоб:

— Послеродовой лихорадки? Она недавно родила ребенка?

Лорд Грили вздрогнул, как будто его ударили. В глазах появилось затравленное выражение. Было ясно, что Итан попал в точку, и Джейн, затаив дыхание, ждала признания лорда Грили в том, что леди Серена Бэдрик родила Марианну и подбросила ее чужим людям.

Но все вышло по-другому. Не успела она и глазом моргнуть, как Грили схватил графин и грохнул его о стол.

От этого страшного удара Джейн вздрогнула, стол опрокинулся, осколки разлетелись по всей комнате, а воздух мгновенно пропитался отвратительным запахом спиртного.

Подавшись вперед, оскалив зубы в ужасной гримасе, Грили, размахивая острым горлышком графина, заорал:

— Убирайтесь! Убирайтесь отсюда, пока я вас не зарезал!

Джейн содрогнулась от ужаса. В глазах Грили полыхало безумие. О Господи! Он и в самом деле их убьет!

Сердце ее колотилось с такой силой, что казалось, вот-вот выскочит из груди. Джейн схватила Итана за руку и потащила к двери. Но не тут-то было. Он уперся каблуками в ковер, обуреваемый желанием показать Грили, кто из них сильнее.

— Пойдемте же! — испуганно уговаривала его Джейн. — Быстрее!

— Пусть сначала этот мерзавец скажет правду!

— Ничего он вам не скажет! Вы сами все испортили. — И Джейн изо всех сил рванула Итана за руку. Тащить его оказалось нелегко: она словно волокла железную статую. — Я вам обещаю, что найду другой способ все узнать. Только давайте уйдем отсюда.

Бросив на нее подозрительный взгляд, Итан нехотя пошел за ней. Джейн взглянула на лорда Грили в последний раз: тот не сводил с них злобного взгляда. Едва она успела захлопнуть дверь, как послышался звон разбитого стекла.

Джейн испуганно подскочила. Грили все-таки швырнул в них осколок, который держал в руке.

— Итак, — проворчал Итан, принимая воинственную позу — уперев руки в бока, — я вас слушаю. Что это за другой способ узнать, является ли Серена матерью Марианны?

Джейн лихорадочно пыталась что-то придумать и наконец нашлась.

— Спросим у слуг. Кто-нибудь наверняка что-то знает.

Она быстро пошла по коридору. Поравнявшись с ней, Итан заметил:

— Если, конечно. Грили не приказал им молчать. Известие о том, что жена твоего покойного брата родила внебрачного ребенка, не из тех, что посылают в газеты.

— А у вас есть план получше? Может быть, вы сумеете вытянуть правду у скорбящего человека?

— Это кто скорбящий человек? Грили? — Итан хрипло расхохотался. — Единственное, о чем он скорбит, так это о том, что лишился любовницы.

Джейн нахмурилась.

— Любовницы? — непонимающе переспросила она, а когда смысл слов Итана дошел до нее, даже остановилась и недоверчиво уставилась на него. — Вы хотите сказать… что он и леди Грили?

— Да. — Но… не может этого быть! Ведь она жена его покойного брата! Ведь они должны быть как брат и сестра!

— Серена плевать хотела на общепринятые правила приличия. Она была хуже уличной девки.

Этого Джейн уже вынести не могла. Ведь разговор шел о предполагаемой матери Марианны.

— Как вам не стыдно! — взорвалась она. — О мертвых плохо не говорят.

— А на защиту незнакомых женщин тоже не бросаются.

— Я вовсе не бросаюсь на ее защиту. Но я не потерплю, чтобы ее оскорбляли. В конце концов, вы сами соблазнили любовницу вашего лучшего друга…

Резко повернувшись, Итан прижал Джейн к стене.

— Почему вы всегда во всем вините меня? Почему всегда выставляете меня злодеем?

При желании Джейн могла бы юркнуть под его руку. В конце концов Итан лишь окружил ее кольцом своих рук и дурманящим мужским запахом, от которого у нее закружилась голова. С трудом собравшись с мыслями, Джейн слабым голосом произнесла:

— Вы и есть самый настоящий злодей. Вы соблазняете женщин.

— А женщины — меня. Это обоюдный процесс. Даже вы просили меня, чтобы я вас поцеловал.

У Джейн голова пошла кругом. Она едва сдержалась, чтобы самой не прильнуть губами к его губам, которые находились всего в нескольких дюймах от ее рта.

— Вы совращаете порядочных женщин.

— Не нарочно. — Нахмурив темные брови, Итан окинул Джейн взглядом. — Видите ли, порядочные женщины меня не прельщают. Я предпочитаю светских львиц, таких, как леди Грили.

— Но почему? — Джейн не смогла сдержать любопытства.

Этот вопрос давно не давал ей покоя. Он стоял между ними, как гранитная стена. — Если вы относитесь к ней с таким пренебрежением, почему продолжаете искать женщин, подобных ей?

— Чтобы получить удовольствие. Удовольствие, которого не сможет доставить мне ни одна порядочная женщина.

— Откуда вы знаете? — прошептала Джейн. — Может быть. вы были бы счастливы, женившись на порядочной женщине.

Глаза Итана хищно блеснули в темноте коридора.

— Хотите, я расскажу вам об одном из излюбленных занятий Серены? Она любила, когда я привязывал ее за руки и за ноги к кровати. Вот так. — И, схватив Джейн за запястья, Итан, пригвоздив ее к стене, наклонился к ней. Грудь его легонько коснулась ее груди, и Джейн с наслаждением ощутила упругие мышцы и исходящее от него тепло. — Она обожала, чтобы ее ласкали, когда она лежит беспомощная, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Любила делать вид, что ее насилуют. Ну, что вы на это скажете, мисс Мейпоул? Я вас шокировал?

В горле у нее пересохло, и она смогла лишь кивнуть. Ей и в страшном сне не могло присниться, что есть люди, которые занимаются подобными извращениями. Она представила себе, что лежит на кровати беспомощная, широко раскинув руки и ноги, а Итан, нависая над ней, ласкает ее и делает с ней все, что придет в голову. Вот он задирает ей платье, гладит по голым ногам…

У Джейн перехватило дыхание. Как же ей хотелось узнать, куда еще он положит руки и что она при этом ощутит. Захотелось узнать все мельчайшие подробности любовных игр, о которых она не имела ни малейшего представления.

Интересно, в какие еще неприличные игры играл он с леди Грили и какие чувства они при этом испытывали?

Внезапно Джейн опомнилась. О Господи! И о чем это она только думает? Да ведь она завидует… И кому? Мертвой женщине!

Похоже, Итан тоже решил, что хватил через край. Отступив от Джейн, он взъерошил все еще влажные от дождя волосы и виновато сказал:

— Я не должен был рассказывать вам такие интимные подробности.

Джейн захлестнула острая тоска. Медленно опустив руки, она прошептала:

— Не извиняйтесь. Быть может… теперь, когда не стало капитана Ренделла, я смогу стать вам другом вместо него.

Итан невесело рассмеялся:

— Вряд ли. С вами ведь не выпьешь, не станешь играть в карты и не пойдешь в публичный дом.

— Я лишь имела в виду, что, если вам захочется с кем-то поговорить…

— Не захочется, — отрезал Итан, — Так что сделайте нам обоим одолжение — прекратите мне докучать!

Эти жестокие слова больно ранили Джейн, особенно сейчас, когда она еще чувствовала его прикосновение… Воспоминания об этом она собиралась бережно хранить в памяти. Впрочем, не стоит питать иллюзий. Итан ясно дал ей понять, что предпочитает проституток.

А если не их, то женщин, гораздо более опытных, чем дочь ученого, знакомая с жизнью разве что по книгам.

В глубине души Джейн понимала, что еще не поздно измениться. Да, ей придется измениться, хочет Итан этого или нет, поскольку она собирается воспитывать его ребенка.

С этими мыслями Джейн спускалась следом за ним по лестнице. В холле по-прежнему находился лакей, который открывал им дверь. Его голова в белом парике высовывалась из-за угла. Заметив гостей, он припустил по коридору, явно желая удрать от них подальше.

Итан бросился за ним следом.

— Эй, любезный! Постой! Я хочу с тобой поговорить.

Понуро опустив плечи, лакей медленно повернулся, не отрывая глаз от пола.

— Простите, милорд. Я не хотел вам лгать насчет леди.

Грили.

— Это не важно. Мне нужна кое-какая информация. Я хочу знать, не родила ли леди Грили за несколько недель до своей смерти ребенка.

Лакей замотал головой так энергично, что мелкая пудра посыпалась с его парика прямо на малиновый камзол.

— Я… я не знаю.

— Да будет тебе. Ты же наверняка слышал, что болтают слуги. Не могли же они не видеть, беременна их хозяйка или нет.

— Не мое это дело, милорд.

Он явно что-то знал. Джейн поняла это по тому, как он, виновато отводил взгляд.

— Помогите нам, — попросила она. — Нам крайне необходимо узнать правду. Мы никому не расскажем то, что от вас услышали.

Лакей с трудом сглотнул.

— Но лорд Грили не разрешает нам сплетничать.

— Может быть, вот это поможет тебе преодолеть колебания. — И Итан вытащил из кармана и подкинул в воздух золотой соверен.

На лету поймав монету, лакей еще несколько секунд поколебался, воровато огляделся по сторонам и кивнул.

— Все верно, милорд, — прошептал он. — Как раз меня и посылали за повитухой.

У Джейн сжалось сердце.

— А кто родился? Девочка?

Лакей еще раз кивнул:

— Вроде бы девочка.

— И где она сейчас? — вмешался Итан. — Здесь, в доме?

Или леди Грили отдала ее на воспитание?

Джейн подошла ближе и напряженно ждала подтверждения того, чего на самом деле так боялась. Ей ужасно не хотелось убедиться в том, что отцом Марианны все-таки является Итан. В этом случав ей было бы труднее оставить девочку у себя.

Лакей в ужасе уставился на них. Кадык так и заходил в его горле вверх и вниз. Наконец, быстро перекрестившись, он прошептал;

— Ходят слухи, милорд, что ребенок тоже умер. Бедняжку похоронили в одном гробу с ее светлостью.

Итан провел пальцем по надписи на мраморной могильной плите. «Леди Серене Бэдрик, виконтессе Грили, любимой жене».

Могила находилась в часовне рядом с той, в которой покоился муж Серены. Никакого упоминания о ребенке на плите не было. Впрочем, Итан этого и не ожидал. Он стоял у могилы, не испытывая никаких чувств, лишь пустоту внутри, и внезапно ему пришло в голову, что ни к одной из своих бывших любовниц он тоже не испытывал никаких чувств.

Тем не менее он закрыл глаза и прочитал коротенькую молитву за упокой души Серены. Если она и в самом деле является матерью Марианны, он должен быть ей благодарен за то, что у нее хватило ума отослать ребенка ему. Хотя она могла бы это сделать другим способом.

Перед посещением часовни они с Джейн отправились в деревню, где Итан задал несколько вопросов повитухе — веселой, подвижной женщине средних лет. Небольшая сумма развязала ей язык, и она подтвердила, что леди Грили родила больного ребенка и это событие хранилось в глубокой тайне, а больше она ничего не знает, за исключением того, что среди жителей деревни ходят слухи, будто ребенок исчез примерно в то же время, когда умерла его мать, и его сочли мертвым.

Следующий визит Итан и Джейн нанесли викарию маленькой деревенской церкви, от которого узнали совершенно обратное. Пожилой священник выразил изумление по поводу того, что незаконнорожденного младенца могли похоронить вместе с ее светлостью. Все это ложь, заявил он, и вообще ни о каком ребенке он никогда и не слышал.

Кто же говорит правду?

Итан почувствовал, как в нем нарастает раздражение. Он прекрасно знал лорда Грили и не сомневался, что он-то как раз вполне мог ввести всех в заблуждение относительно местонахождения ребенка и вообще самого его существования.

Тихий звук эхом пронесся по часовне, и в тот же миг Итан очнулся и почувствовал присутствие той, которая в последнее время занимала его мысли гораздо больше, чем ему хотелось бы. Джейн…

Он открыл глаза. Джейн наблюдала за ним, стоя у входа в часовню. Тусклый сумеречный свет, просачиваясь сквозь витражные окна, заливал помещение волшебным сиянием, и Джейн, попав в полосу этого удивительного света, показалась Итану скользящей под водой русалкой. Она направилась к нему, и у него вдруг возникла острая потребность заключить ее в объятия, вобрать в себя ее тепло. Он попытался подавить это желание, однако оно оказалось сильнее. Наивность Джейн, ее страстная привязанность к Марианне неудержимо влекли его.

Несмотря на превращение в великосветскую красотку, Джейн разительно отличалась от всех его любовниц.

Интересно, что побудило его прижать ее к стене и признаться в своих пороках? Когда она посмотрела на него широко раскрытыми серо-голубыми глазами, ему захотелось вновь припасть губами к ее рту, а потом затащить ее в пустую спальню и лишить невинности.

— Вы уже достаточно времени пробыли здесь, — заявила Джейн, подходя к нему. — Ну и к какому же выводу вы пришли?

У заброшенной могилы тишь и благодать,

Но не стану здесь, родная, тебя обнимать, -

продекламировал Итан.

— Эндрю Марвелл. «К моей застенчивой возлюбленной». — Джейн покраснела. — Вы выучили наизусть это неприличное стихотворение?

— Да. В школе, на уроке математики. Великолепный панегирик матери Марианны.

Джейн покачала головой:

— Еще не доказано, что она ее мать.

— Я убежден в обратном. — Облокотившись об ограду, Итан пылко продолжал:

— Никакого ребенка в могиле нет!

Его оставили на пороге вашего дома.

Голос Итана, отразившись от каменных стен, эхом пронесся по часовне. Он и сам удивился тому, что с таким пылом произнес эти слова, а уж что говорить про Джейн! Однако удивление ее быстро прошло. Нахмурив брови и упрямо поджав губы, она заявила:

— Я с вами не согласна. Я считаю, что ребенок леди Грили и в самом деле умер, как сказали нам лакей и повитуха.

— Они просто повторили слухи, вот и все. И викарий это подтвердил.

— Лорд Грили скрыл от него правду, чтобы защитить репутацию жены своего покойного брата.

— Или заплатил слугам, чтобы они солгали, а сам приказал вынести ребенка из дома.

— Но почему он приказал отнести его к порогу моего дома, а не вашего? — спросила Джейн.

— Тот, кому он это поручил, просто перепутал. Может быть, не туда свернул, а может, заблудился и решил оставить Марианну у ближайшего дома.

Джейн снова упрямо покачала головой:

— Я не верю в подобные ошибки. Кроме того, вы не можете быть уверены в том, что Марианна ваша дочь. Вы же сами сказали, что леди Грили была любовницей брата своего мужа.

И Джейн брезгливо поморщилась.

— Но в одеяльце был мой перстень, — возразил Итан.

— Ну и что? Грили вас терпеть не может, это ясно как дважды два. Что, если он задумал сыграть с вами злую шутку? Заставить вас признать ребенка, который не имеет к вам никакого отношения?

— Подобные шутки обычно проделывают женщины, а не мужчины. Он бы скорее всего сбагрил никому не нужного ребенка в работный дом или приют. — И Итан нетерпеливо забарабанил пальцами по могильной плите, злясь на непокорную Джейн. — Однако я понимаю, что мою теорию можно подтвердить лишь в том случае, если разрыть могилу. А я очень сильно сомневаюсь, что Грили даст на это разрешение.

Как он и ожидал, Джейн решила обратить эти слова себе на пользу.

— Ну что ж, мы с вами опросили всех женщин из вашего списка: Аврору Дарлинг, леди Эслер, мисс Диану Рассел. Если больше никаких кандидатур у вас нет, я могу сделать вывод, что вы все-таки не являетесь отцом Марианны.

— А вам бы очень этого хотелось. — Вне себя от возмущения и в то же время не в силах отвести от Джейн глаз, Итан направился к ней. Она стояла опустив руки, этакий образец моральной чистоты и высокой нравственности. — Я вижу, вы очень хотите оставить Марианну себе и поэтому хватаетесь за все, даже самые нелепые предположения, подтверждающие, что она не моя дочь.

Повернувшись, Джейн быстро заходила по маленькой часовне, и звук ее шагов эхом отразился от каменных стен.

— Я и в самом деле хочу заменить ей мать и никогда этого не скрывала. Но мы не должны принимать желаемое за действительное. Все указывает на то, что ребенок леди Грили умер.

— Не согласен. Слишком уж много совпадений. И возраст у них с Марианной примерно одинаковый.

— Сотни детей рождаются ежедневно, так что это еще ничего не значит. — И, вскинув голову, Джейн бросила на Итана хорошо знакомый ему взгляд. — А почему вы, собственно, спорите? Я думала, вы будете в восторге оттого, что можете снять с себя обязательства по отношению к ребенку.

А ведь она права, подумал Итан. Он должен радоваться, что без особых усилий сможет избавиться от Марианны. Стоит лишь согласиться с мнением Джейн, что он не является отцом малышки. И он всегда знал, что откажется от нее, как только получит доказательства этого.

Он представил себе Марианну, крошечную, беззащитную. Вот она лежит у него на руках, глядя на него ясными глазенками, и улыбается ему беззубым ртом. Его вдруг охватило острое желание стать ей отцом, защитить от зла, которое может встретиться на ее пути, захотелось смотреть, как она растет, улыбается… Это крошечное существо превратило его никчемное существование в жизнь, полную глубокого смысла. Только сейчас Итан со всей отчетливостью понял: если есть хотя бы крошечная надежда на то, что Марианна — его дочь, он никогда ее не бросит.

Он взглянул на Джейн — она стояла у окна, не сводя с него пристального взгляда, — и почувствовал угрызения совести. У нее и так мало радостей в жизни, а теперь он собирается отнять то, что сделало бы ее безмерно счастливой до конца дней. Но ничего не поделаешь. И Итан, подавив в себе жалость, холодно бросил:

— Вы правы в одном. У нас с вами не будет больше причин для ссор. Когда закончится лондонский сезон, вы вернетесь в Уэссекс, а Марианна останется со мной.

Глава 14

Когда на следующий день Джейн вернулась в Лондон, она первым делом отправилась в детскую.

Сегодняшний денек выдался на славу. В безоблачном небе ярко светило солнце, было тепло и безветренно. Всю обратную дорогу от Гэмпшира до Лондона Итан ехал верхом на своем чалом жеребце, а Джейн с тетей Вилли тряслись в карете. Войдя в дом, он оказался настолько любезен, что проводил их до холла, а затем отправился в библиотеку, расположенную на первом этаже, и запер за собой дверь.

Проходя мимо закрытой двери, Джейн с трудом подавила детское желание показать ему язык. Сунув ротонду лакею и не обращая внимания на причитания тети Вилли, она, подхватив юбки, словно босоногая девчонка, помчалась по лестнице наверх. И плевать ей на то, что ее могут осудить. Ей надоело разыгрывать из себя знатную даму. Не станет она больше этого делать.

Джейн распахнула дверь детской, не ведая, что ее поджидают два сюрприза. Во-первых, Марианна радостно плескалась в круглой жестяной ванночке, стоявшей на столе, а во-вторых, ее купала леди Розалинда собственной персоной.

Предусмотрительно надев кружевной фартучек, чтобы не забрызгать изящное розовое платье, и держа малышку под мышки, графиня тихонько приговаривала:

— Вот так, мой ангелочек. Тебе нравится водичка? Правда, тепленькая? Ах ты, моя умница.

Марианна восторженно гукала, колотя по воде ручонками и взметая в воздух тучи брызг.

При виде этой картины у Джейн защемило сердце и непрошеные слезы навернулись на глаза, однако усилием воли она взяла себя в руки. Рано плакать. Она еще не потеряла Марианну.

Она медленно двинулась вперед. Солнечный свет падал на темные волосы малышки, придавая им красивый блеск, пухлые щечки разрумянились, кожа цвета слоновой кости казалась необыкновенно нежной. Неожиданно для себя Джейн принялась сравнивать черты лица малышки с изящными чертами лица матери Итана. Неужели она действительно разглядела фамильное сходство в этом точеном носе, улыбающемся рте, смеющихся глазах?

«Нет, мне это только кажется, — успокоила себя Джейн. — Боюсь, что у меня отнимут Марианну, вот и придумываю всякую ерунду. Если бы у меня был портрет Серены Бэдрик, я бы и в ней нашла сходство с малышкой».

В этот момент леди Розалинда подняла голову, и Джейн показалось, что на ее оживленном лице появилось виноватое выражение.

— Ба! Да это Джейн! — воскликнула она. — А я ждала вас только к чаю. — Она застенчиво улыбнулась. — А мы тут с внучкой играем в синее море.

Леди Розалинда была совершенно не похожа на бабушку.

Стройна, как девочка, лицо гладкое, ухоженное. Лишь притаившиеся в уголках глаз морщинки да несколько вялые губы указывали на то, что она уже не слишком молода. Седые волосы, если они и были, графиня искусно красила, придавая им золотисто-каштановый оттенок.

— Я очень рада, — совершенно искренне сказала Джейн. — Марианне, похоже, нравится быть с вами.

— Это верно. — Глядя на резвящуюся малышку, графиня горделиво улыбнулась. — Ну что, моя маленькая русалочка?

Готова выходить из воды?

Малышка улыбнулась беззубым ротиком.

Вытащив Марианну из ванночки, леди Розалинда уложила ее на льняное полотенце. Радостная улыбка тут же исчезла.

Марианна сморщила личико и негодующе захныкала. Вместо того чтобы успокоить ребенка, леди Розалинда попыталась завернуть его в полотенце, но пухленькие ножки проворно сбросили его.

— О Господи… — растерянно заметила леди Розалинда. — Так и не научилась пеленать…

— Позвольте мне, — попросила Джейн и, вручив малышке серебряную погремушку, ловко запеленала дрыгающиеся ножки в полотенце, после чего, подхватив Марианну на руки, прижала к себе, с наслаждением ощущая тепло ее тельца и вдыхая исходящий от нее запах мыла и чистоты.

Девочка тут же успокоилась и одарила Джейн радостной улыбкой узнавания.

Джейн улыбнулась в ответ. Какое это счастье — чувствовать, что у тебя есть это чистое, невинное существо, что ты нужна ему! И его собираются у нее отнять… На глаза Джейн навернулись слезы, и она поспешно наклонилась, зарывшись лицом в теплые, влажные волосики ребенка. Как она сможет вернуться в Уэссекс и оставить Марианну? Чем заполнит пустоту в сердце? Переписыванием ученых рукописей? С самого первого мгновения, когда Джейн вытащила из корзины эту малышку, она почувствовала, что наконец-то обрела то, чего в ее жизни так недоставало, — ребенка, которого она будет любить, которого станет воспитывать.

Узнав о том, что Итан, возможно, является отцом Марианны, Джейн почувствовала к малышке еще большую привязанность. Ведь в Марианне есть частичка его самого…

— Смотри-ка, она тебя полюбила, — заметила леди Розалинда, глядя на них с тоскливой улыбкой. — Ты для нее как самая настоящая мама. Ни с кем она не бывает так счастлива, как с тобой.

Джейн с трудом проглотила комок в горле. Она хотела напустить на себя безразличный вид, словно материнство для нее — пустой звук, словно она и не мечтает о нем, но не смогла. Горячие слезы заструились у нее по щекам.

Прижав к груди драгоценный сверток, она отвернулась, однако, похоже, недостаточно быстро.

— Что я вижу, Джейн! Ты плачешь? Что случилось? — Быстро подойдя к Джейн, графиня обняла ее за плечи, не давая отвернуться. — Прошу тебя, моя дорогая, расскажи, что произошло.

— Я никогда не смогу быть матерью Марианне…

Леди Розалинда нахмурилась, но, догадавшись, в чем дело, спросила:

— Это тебе мой сынок заявил?

— Да.

— Черт бы его побрал! — выпалила графиня, и из уст миниатюрной женщины, на голову ниже Джейн, это ругательство прозвучало особенно абсурдно. — Джанетта! — повернувшись, позвала она.

В ту же секунду на пороге детской появилась итальянка.

За юбку ее цеплялась крохотная темноволосая девочка, которую горничная до сих пор кормила грудью, чтобы не пропало молоко и было чем кормить Марианну.

Подойдя к Джейн, Джанетта забрала у нее ребенка.

— Ангелочек мой, — заворковала она, и Марианна тотчас повернула головку и принялась тыкаться личиком в грудь, требуя молока. Кормилица унесла малышку в соседнюю комнату и закрыла дверь, и Джейн вдруг почувствовала острую ревность. Но в этот момент леди Розалинда, все так же обнимая ее рукой за плечи, повела к скамье, стоявшей под залитым солнцем окном.

— А теперь, — она сунула ей в руку кружевной платочек, — расскажи мне все, что тебе говорил Итан.

Прерывисто вздохнув, Джейн вытерла платочком мокрые щеки.

— Вы знаете, что вчера мы ездили в Гэмпшир, к женщине, последней в его списке?

— Знаю. К этой мерзавке Серене Бэдрик. — Леди Розалинда брезгливо поморщилась. — Мне очень жаль, что тебе пришлось встретиться со столь презренной особой.

— Но я с ней так и не встретилась.

И Джейн рассказала леди Розалинде о том, что леди Грили умерла месяц назад и ходят слухи, будто ее незаконнорожденный ребенок похоронен вместе с ней, хотя Итан считает, что перед смертью она приказала отвезти ребенка ему, но по ошибке его оставили у двери ее, Джейн, дома.

Однако о том, что она считает Итана никудышным отцом, о чем напрямик ему и заявила, Джейн леди Розалинде говорить не стала. Ей припомнился недавний разговор с Итаном.

«Я стал другим, — небрежно бросил он, словно стать порядочным человеком так же легко, как поменять сорочку. — Сделаюсь добропорядочным, высоконравственным гражданином».

«Вы не можете измениться. Вы — известный ловелас, да к тому же разведенный. Вы не сможете правильно воспитать маленькую девочку. Ей нужна мать».

Итан бросил на нее такой холодный взгляд, что у нее даже мурашки побежали по коже.

«Марианна — моя. А то, что мне принадлежит, я никому не отдам».

— Он хочет оставить Марианну у себя, — пожаловалась Джейн, сжимая платочек. — И не желает слушать никаких уговоров. Но ведь мы только можем предположить, что Марианна его дочь, а ее матерью является леди Серена. Никаких доказательств у нас нет.

— И похоже, не будет. — С этими словами леди Розалинда взяла руку Джейн, прежде чем та успела превратить носовой платок в тугой узел. — Дорогая моя, Марианна наверняка дочь Итана, и перстень тому подтверждение. И она очень похожа на него маленького. Ведь и у него до полугода глаза были голубые.

У Джейн упало сердце.

— Вы об этом уже упоминали. Но это еще ничего не доказывает.

— И мы должны примириться с тем фактом, что, быть может, никогда не узнаем, кто ее мать. Может быть, тебе на роду написано ею быть. Бывает так, что дети появляются у женщин, совершенно не созданных для материнства, и, наоборот, те, у кого нет собственных детей, могли бы стать образцовыми матерями. — Леди Розалинда поджала губы. — Прости, если я тебя расстроила, Джейн. Я знаю, тебе хотелось бы самой воспитать Марианну. Но то, что Итан не хочет отдавать свою дочь, достойно похвалы. По-моему, его можно только уважать за то, что он не собирается от нее отказываться. Разве не так!

Чувствуя, что у нее перехватило горло, Джейн с трудом прошептала:

— Так… но… но я тоже т хочу ее терять.

— Может быть, и не потеряешь. — Выгнув тонкие брови, графиня несколько секунд не сводила с Джейн оценивающего взгляда. На губах ее играла легкая улыбка. — Интересно, учла ли ты все возможные решения твоей проблемы?

— Что вы имеете в виду?

— Ну… Итан решительно настроен стать Марианне отцом, а ты не менее страстно желаешь стать ей матерью. Сдается мне, вы с Итаном преследуете одинаковую цель.

— Но если я в конце сезона вернусь в Уэссекс, то никогда ее больше не увижу, никогда уже не возьму на руки, не увижу, как она растет.

— Тогда ты должна сделать так, чтобы у Марианны были и отец, и мать. — Леди Розалинда подняла руку, и луч солнца упал на ее кольцо, подаренное герцогом Келлишемом в день помолвки. — Если ты все хорошенько рассчитаешь, в последующие несколько недель ты можешь так вскружить моему сыну голову, что он женится на тебе.

От этих слов сердце Джейн исступленно заколотилось в груди. Как же она об этом мечтала! Мечтала давно, понимая, что желание это никогда не сбудется, и особенно в последнее время, после того страстного поцелуя в саду.

— О миледи… — с горечью прошептала она. — Он никогда, никогда на мне не женится!

— Но почему? Ты красива, остроумна и практична. И мне кажется, ты его понимаешь. — Леди Розалинда ласково погладила Джейн по щеке. — Да, чем больше я об этом думаю, тем увереннее прихожу к выводу, что вы с ним — идеальная пара.

— Нет! — Джейн энергично замотала головой. Мысль о том, что она может выйти замуж за Итана, была настолько приятна, что ей даже стало страшно. Спать рядом с Итаном, чувствовать, как его руки касаются ее обнаженного тела…

Вспомнился тот острый момент, когда он прижал ее к стене и насмешливо поверял свои самые сокровенные тайны, а у нее вдруг так закружилась голова, что она едва не упала в обморок от желания. — Он предпочитает женщин типа леди Грили. Он сам мне об этом сказал.

— Ба! Как и все мужчины, он думает не головой, а… — Не докончив фразы, леди Розалинда продолжала:

— То есть он считает, что прекрасно знает себя. Но дело в том, что Итан никогда не был счастлив с такого рода женщинами и не будет. Потому что на самом деле он порядочный человек.

Порядочный? Джейн очень хотелось бы в это верить, но свидетельницей уж слишком многих доказательств обратного ей довелось быть. Взять хотя бы то, что он изменял своей жене направо и налево. И, отмахнувшись от своих дурацких надежд, Джейн выпалила:

— Ни один порядочный человек не станет делать того, что делал Итан. У них с капитаном Ренделлом была даже одна любовница на двоих!

Улыбка на лице леди Розалинды погасла. Каким-то странным, сдавленным голосом она переспросила:

— С капитаном Ренделлом?

— Да. — И, заметив, что в голубых глазах графини мелькнула боль, Джейн очень пожалела, что поддалась порыву, но отступать было уже поздно. — О, миледи, простите меня за то, что я повторяю всякие сплетни. Вы, конечно, его тоже знали.

Они с Итаном были близкими друзьями Я не должна была унижать человека, который умер героем.

Леди Розалинда задумчиво уставилась в окно. Солнечный луч упал на ее лицо, отчего тонкие морщинки вокруг глаз стали более заметны, и на мгновение Джейн показалось, что рядом с ней сидит не молодая женщина, а старая, усталая бабушка. Но когда леди Розалинда отвернулась от окна и вновь с улыбкой взглянула на Джейн, иллюзия рассеялась.

Потрепав Джейн по руке, графиня сказала:

— Вот и еще одна причина, по которой ты должна выйти замуж за моего сына. Видишь ли, с тех пор как Итан потерял лучшего друга, он очень нуждается в любви хорошей, порядочной женщины. Порция причинила ему боль, унизила его, вынудила заводить многочисленных любовниц. Но ни одна из них не сделала Итана счастливым.

— Но со мной он тоже не будет счастлив. Мы с ним постоянно ссоримся.

На самом деле Джейн понимала, что дело обстоит куда сложнее. У нее с Итаном совершенно разные взгляды на жизнь.

Он идет по жизни легко, словно играючи, пренебрегая общепринятыми нормами морали. Она же относится к жизни серьезно и строго соблюдает приличия. Итана можно сравнить с хищным ястребом, тогда как ее — с маленьким воробышком. И дороги у них разные.

— Вы ссоритесь оттого, что оба упрямые, — сказала леди Розалинда, небрежно махнув рукой. — Для того чтобы Итан стал хорошим отцом, ему нужна смелая и находчивая женщина, каковой ты и являешься.

— Вы мне льстите, миледи. Мы с Итаном нисколько не подходим друг другу. — Прикусив нижнюю губу, Джейн продолжала:

— Может быть, мне не стоило идти к нему, после того как я обнаружила Марианну на пороге своего дома. Может быть, не стоило рассказывать ему о ней.

Наклонившись к Джейн, леди Розалинда порывисто воскликнула:

— Никогда этого не говори, моя дорогая! Никогда! Ты лишила бы его возможности стать отцом, заботиться о собственном ребенке, любить его и самому стать лучше от этой любви.

«Остается только надеяться, что графиня права, — подумала Джейн. — Надеяться ради Марианны».

— Если бы он и в самом деле любил Марианну, он бы понимал, что ей нужна мать.

— Так заставь его это понять! И заставь увлечься собой.

Пофлиртуй с ним, попробуй соблазнить его, как ты это сделала во время бала. Ведь он красивый, обаятельный мужчина.

Разве не так?

Вопрос этот привел Джейн в замешательство. С одной стороны, ей хотелось ответить на него отрицательно, а с другой — признаться леди Розалинде, как страстно ей хочется стать женой Итана, как сильно она его любит. Победило первое.

— Красивый мужчина — не обязательно хороший муж, — сдержанно произнесла она.

— Однако красота компенсирует многие недостатки, — возразила графиня и, улыбнувшись, встала со скамьи. — Поразмысли о нашем разговоре, моя дорогая. И самое главное, поступай так, чтобы лучше было Марианне.

И леди Розалинда вышла из комнаты. А Джейн осталась сидеть на скамье, предаваясь сладостным мечтам. Сумеет ли она так вскружить Итану голову, чтобы он сделал ей предложение? Сможет ли укротить свой острый язычок, стать смиренной, как другие светские женщины? Сумеет ли обратить на себя его внимание, заставить желать себя? Воображение у нее настолько разыгралось, что она представила себе, как кокетничает с ним, а он отвечает ей страстным взглядом.

Если она выйдет за него замуж, то действительно станет матерью Марианне.

Тщетные надежды… Итан никогда не женится на такой неопытной, неискушенной особе, как она. Он недвусмысленно дал ей понять, что предпочитает совершенно других женщин. После той ночи в саду, когда он зацеловал ее до умопомрачения, он стал холоден, сдержан и равнодушен. Можно было подумать, что она недостойна даже его неприязненного к себе отношения. И хотя она сменила обличье, превратившись из серенького воробышка в жар-птицу, Итану на это глубоко наплевать. Кроме того, он наверняка не простил ее за то, что она обманом заставила его встретиться с леди Порцией. И теперь ей будет нелегко вновь завоевать его доверие.

Но если она выйдет за него замуж, она всегда будет рядом с Марианной. Увидит ее первые шаги, услышит, как она произносит первые слова.

Из Итана вряд ли выйдет идеальный муж. Он показал себя настоящим донжуаном. Он нарушил клятву верности и развелся с женой, обрекая ее тем самым на позор. У него было столько женщин, что он даже не знает, которая из них родила ему ребенка. Но жениться он больше не собирается. Джейн припомнилось, как он стоял холодным, промозглым вечером у дома леди Порции.

«…Я впредь не совершу такой глупости. Я больше никогда не женюсь».

Изменит ли он свое мнение? Если они с Итаном поженятся, они смогут все вместе уехать в Уэссекс и жить там в доме Итана. Она будет читать Марианне книжки, выслушивать ее детские секреты, учить хорошим манерам, готовить к будущей взрослой жизни.

Джейн оглядела залитую солнечным светом детскую, где когда-то занимался Итан. На столе стояла круглая ванночка, в которой леди Розалинда купала Марианну, на полках лежали всевозможные буквари и грифельные доски, а рядом примостился глобус, который Итан, должно быть, крутил в детстве.

Он считает, что достаточно предоставить Марианне кров, нанять ей кучу нянек, кое-как обучить — и все. А она уверена, что этого мало. Без матери Марианна будет абсолютно беззащитна. Дочь светского повесы не сможет занять свое законное место в высшем обществе, как другие юные леди.

Общество не примет ее, и она будет несчастна и одинока, Но если они с Итаном поженятся, они смогут удочерить Марианну, и девочка получит все привилегии, которые полагаются ей по праву. Она не станет изгоем, а будет принята и уважаема светом.

Марианне нужна мать, которая отдавала бы ей все свое время, а не отец, приводящий по ночам в свою спальню женщин и девиц легкого поведения. И не верит она в то, что он стал другим. Каким он был, таким и остался. Ведь не пошел сразу по приезде в детскую, чтобы повидать Марианну, а она, Джейн, пошла.

Он не любит Марианну так, как она. Он не станет волноваться о том, укрыта ли она ночью или сбросила одеяльце, поменяла ей няня пеленки или нет. Не вызовется погулять с Марианной, не будет играть с ней весь день напролет. Может, он и выберет время, чтобы заходить иногда в детскую, но это будет очень редко. А уж ей ли не знать, что такое расти без любящей мамы, которая бы заботилась о тебе, и иметь лишь отца, все свое время посвящающего любимому занятию.

На то, что леди Розалинда возьмет на себя заботу о Марианне, тоже нет никакой надежды. Через несколько недель ее светлость выйдет замуж за герцога Келлишема и переедет в его дом. Она уже сейчас слишком увлечена предстоящей ей ролью жены и герцогини, чтобы одарить свою внучку любовью и вниманием, которые ей так необходимы.

А вот она, Джейн, сможет это сделать. Сможет посвятить всю свою жизнь Марианне. Если выйдет замуж за Итана…

Глубоко вздохнув, Джейн попыталась успокоиться. Плевать ей на то, что Итан — самый известный в Лондоне повеса, что она когда-то тайно любила его всем своим девичьим сердцем. Пусть себе развлекается со своими падшими женщинами. Ей не нужна его верность. Нужно лишь его имя, чтобы Марианна была защищена и, когда подрастет, была принята в обществе.

Да, она может и должна это сделать! Должна выйти замуж за Итана.

Итан вошел в детскую комнату, погруженную во тьму. Было так тихо, что он слышал шлепанье собственных босых ног по холодному полу и ритмичный храп няни, спавшей в соседней комнате, перед открытой дверью в которую стояла игрушечная лошадь-качалка.

Свеча у Итана в руке отбрасывала зыбкий свет на низенькие стульчики и стол, которыми он пользовался в детстве во время своих редких визитов в Лондон. Он бывал настолько возбужден тем, что скоро увидит своих родителей, что во время поездки ему становилось плохо и по приезде его сразу укладывали в постель. И хотя мать приходила к нему ненадолго и клала ему на лоб свою прохладную руку, он страстно ждал визита отца. Однако пятый граф Чейзбурн не желал навещать больного ребенка. Он не выносил слабости, особенно в своем сыне и наследнике.

Воспоминание об отце доставило Итану такую мучительную боль, что он даже поморщился. Он никогда не мог угодить отцу, а после того, как тот его унизил в ранней юности, перестал и пытаться. Вместо этого стал таким человеком, каких отец презирал больше всего: легкомысленным повесой, прожигавшим свою жизнь, тратившим ее на вино, карты и женщин.

И самое печальное: он настолько глубоко увяз в разврате, что не был уверен в том, что сумеет стать другим. А он должен стать другим. Ради вот этой крошки, которая мирно посапывала в колыбельке у камина.

Итан подошел ближе, поднял свечу, и золотистый свет окутал спящего ребенка.

Марианна лежала на животе, прижавшись щечкой к подушке, упершись крошечными коленками в матрас и выставив кругленькую попку. Черные реснички отбрасывали на пухлые щечки темные тени, крошечный кулачок лежал возле рта.

Вдруг она выпятила губки и зачмокала. Похоже, малышке снилось сладкое молочко.

Итан почувствовал, как сердце его сжалось от нежности.

Он и представить себе не мог, что мужчина способен настолько привязаться к ребенку. Ведь Марианна еще младенец. Она пока не умеет ни ходить, ни разговаривать. Большую часть времени она или ест, или спит, или плачет. Таких детей, как она, каждый день рождаются сотни.

Таких, да не таких. Марианна — его ребенок, и он должен ее оберегать, должен как следует воспитать, должен окружить заботой и любовью.

Мысль эта потрясла Итана. Для него уже не имело значения, является ли он отцом Марианны, и не волновало, что женщина, родившая ее, испарилась, даже не оста вив ему записки. Не имело значения, кто она — Серена Бэдрик или какая-то другая, безымянная, давно позабытая женщина, с которой он развлекался в пьяном угаре. Не имело значения, что Марианна усложнит его безалаберную жизнь.

Он твердо намерен ее вырастить.

Полюбит ли она его когда-нибудь? А что, если он не сумеет завоевать ее любовь, как не сумел завоевать любовь своего отца?

Итана охватила паника. Захотелось опрометью выскочить из детской и бежать куда глаза глядят. Он еще раз взглянул на спящего ребенка, и — о чудо! Все страхи исчезли, в душе воцарился мир и покой.

«Марианне нужна мать», — подумал Итан.

Эта мысль заставила его отшатнуться, словно перед ним стояла Джейн, готовая бранить его за малейший промах. В памяти отчетливо всплыло ее искаженное болью лицо, каким он видел его в тот день, когда сообщил ей о своем решении самому заняться воспитанием Марианны. Она тогда спорила с ним до хрипоты, приводя многочисленные веские доводы, по которым он не сможет этого сделать. Однако он отмел все ее возражения, заявив, что она печется лишь о своих интересах, что желает заполучить ребенка, чтобы скрасить тоскливое, заполненное пустотой существование старой девы. Он не отдаст своего ребенка и не станет возвращаться к беспечной жизни. Равно как и не последует нелепому совету своей матушки. Нужно быть круглым идиотом, чтобы навек соединиться с занудой и придирой, способной превратить его жизнь в сущий ад.

Итан вдруг вспомнил Джейн в саду. Какой же она была тогда милой, очаровательной, желанной. А он повел себя как мальчишка. Словно и не было у него вереницы многоопытных женщин, словно Джейн — его первая девушка. «Мне хотелось узнать, какие чувства испытываешь, когда тебя обнимают, когда к тебе прикасаются, когда тебя любя-то, — вспомнил он.

Что-то теплое капнуло ему на руку, вернув из сладких грез в суровую реальность. Сняв мягкую каплю воска с руки, Итан принялся катать его между пальцев. Что, черт побери, с ним происходит? Вообразил себе Джейн этакой богиней страсти.

Никакая она не богиня, а унылая старая дева, перепившая шампанского.

Итан раздраженно кинул комочек в камин. Странно, что он вообще воспылал к ней страстью. Что ж, скоро она уедет, и слава Богу, скатертью дорожка! Надоела уже со своими дурацкими наставлениями и обвинениями!

Протянув руку, Итан коснулся щечки Марианны, розовой и мягкой, как пух. Она вздохнула, но не проснулась. И вновь Итан почувствовал, как сердце его затрепетало от нежности.

Марианна — единственное существо, которое для него что-то значит.

И никакая Джейн ему не нужна.

— Я говорил вам о своих псах? — спросил Джейн сидевший рядом пылкий молодой джентльмен.

«Уже по крайней мере раза три», — подумала она, а вслух сказала:

— По-моему, вы о них упоминали.

— У меня самая великолепная свора гончих во всем графстве Лестершир. Еще ни одной лисице не удалось от нее улизнуть.

И он разразился очередным монологом о том, как это здорово — нестись по полям верхом за своими любимыми собаками ясным морозным утром, перепрыгивая через рытвины и канавы. Его веснушчатое лицо раскраснелось от восторга. Глаза радостно сверкали.

Джейн слушала его вполуха. Губы уже болели от того, что приходилось постоянно улыбаться. Она сидела, сложив руки на коленях, прислушиваясь к звучавшим вокруг разговорам: веселому щебету леди Розалинды, сидевшей в компании пэров, приглушенным голосам тети Вилли и какой-то пожилой сутулой матроны, которые, похоже, обменивались светскими сплетнями.

В гостиной сегодня было полным-полно визитеров. Некоторые из них — джентльмены, с которыми Джейн танцевала на балу. Лорд Эвери, любитель псовой охоты на лис, был достаточно богат, и у него поэтому не было нужды жениться ради денег. Этот милый юноша со всклокоченными рыжеватыми волосами и дружелюбным лицом мог бы стать отличным мужем для какой-нибудь любительницы собак.

Но не для Джейн.

Она украдкой бросила взгляд сквозь распахнутые двери гостиной в коридор. В проеме показался высокий мужчина. Джейн поспешно выпрямилась, но тут же снова откинулась на спинку кресла. Всего лишь лакей…

В последние три дня она практически не видела Итана. Каждое утро он вставал спозаранку и уезжал кататься верхом в Гайд-парк. Джейн не умела ездить верхом — у отца никогда не хватало денег на покупку лошади, — так что не могла навязаться ему в компанию. Каждый день он уходил бог знает куда и каждый вечер настойчиво отклонял просьбы матери проводить ее с Джейн на вечеринку или на бал, в театр или оперу. Вместо этого он уходил к себе и больше не показывался до утра.

Ну как тут вскружишь ему голову! Однако Джейн была твердо намерена это сделать. Особенно с тех пор, как он перестал бывать у Марианны.

— Вы не против? — вывел, ее, из задумчивости голос лорда Эвери.

Джейн взглянула на него. Лицо лорда выражало надежду.

Интересно, что он ей такое говорил?

— Простите, я не слышала, что вы сказали. Должно быть, отвлеклась.

Лорд Эвери вспыхнул.

— Это я виноват. Наверное, тараторил, по своему обыкновению. Мама меня всегда за это ругает. Я спросил вас, не желаете ли вы с вашей тетушкой нанести мне визит? Я выгуливаю своих псов четыре раза в день и подумал, может быть, вы захотите составить мне компанию?

— Спасибо за любезное приглашение, — вежливо поблагодарила Джейн, — но, к сожалению, тетушка сейчас уже практически никуда не выезжает.

— Понятно… Ну что ж, тогда я вам сам опишу свое поместье. У нас отличные леса и поля для охоты…

Больше Джейн не слышала ни слова. Она поспешно выпрямилась и напряглась. В гостиную вошел Итан.

Одет он был не для светского визита: великолепно начищенные черные сапоги, панталоны для верховой езды, простая белая рубашка, серый жилет и темно-синий сюртук. В затянутой в перчатку руке — хлыст. Не замечая Джейн, он направился к матери.

— Прошу прощения, лорд Эвери, мне необходимо поговорить с лордом Чейзбурном, — сказала Джейн, вставая.

На лице лорда отразилось полное смятение — он никак не рассчитывал лишиться такой благодарной собеседницы, — да и Джейн не хотелось выглядеть в его глазах невоспитанной девицей, и она, уходя, любезно ему улыбнулась. Шурша шелковым платьем цвета корицы, она направилась по обюссонскому ковру к Итану и его матери, прекрасно сознавая, что выглядит потрясающе. Платье с глубоким декольте, в котором виднелся мамин золотой медальон, уютно расположившийся между грудей, ей необыкновенно шло. Высокая прическа и маленькие золотые сережки придавали ей женственности.

Сердце у нее исступленно колотилось, когда Джейн подошла к леди Розалинде, однако Итан на нее едва взглянул.

— Здравствуйте, Джейн, — равнодушно кивнул он ей и повернулся к матери:

— Ты послала мне записку, чтобы я срочно пришел. Что могло случиться такого, что потребовало моего немедленного присутствия?

— Да ничего особенного! Но как еще, скажи на милость, я могла заманить тебя в гостиную? Последние несколько дней мы тебя практически не видим. — Леди Розалинда указала на свободное кресло напротив:

— Посиди со мной и Джейн. Расскажи, чем это ты так занят, что не можешь уделить нам ни минуты своего драгоценного времени?

Похоже, Итана позабавила находчивость матери: по губам его скользнула улыбка.

— Как ни приятно мне находиться в вашем обществе, прошу меня простить, — решительно заявил он. — Я как раз собирался уехать.

Леди Розалинда недовольно поджала губы.

— Опять? Но у нас гости. Куда ты собрался?

— Вам, дамам, это будет неинтересно.

Джейн поняла: если он сейчас уйдет, то неизвестно, когда еще она его увидит. Значит, нужно ловить момент.

— Сегодня такой чудесный солнечный день, — заворковала она, коснувшись его руки и близко наклонившись к нему, как это проделывали светские дамы. — Если вы едете на прогулку, может быть, возьмете меня с собой?

— Отличная идея! — воскликнула леди Розалинда, одобрительно улыбнувшись. — Поезжайте вдвоем.

Вскинув черные брови и похлопывая хлыстом по ладони, Итан ответил:

— Ну что ты, я и помыслить не могу увезти Джейн от ее поклонников. А теперь прошу меня простить.

И, даже не удостоив леди Розалинду и Джейн взглядом, стремительно вышел из гостиной.

Вне себя от ярости, Джейн прикусила губу. Ну как с ним кокетничать, когда он ускользает словно угорь? А может, зря она все это затеяла? Где уж ей вскружить голову этому развратнику! Да, но нужно же все-таки что-то делать!

Через месяц сезон закончится, и ей придется возвращаться в Уэссекс. Одной, без Марианны… Джейн почувствовала, как у нее тоскливо сжалось сердце.

— Вы сказали, что хотели бы покататься? — послышался у нее за спиной чей-то голос.

Джейн обернулась. Рядом с ней стоял коротышка лорд Кибл и улыбался во весь рот. Над ним возвышался вовсе не достопочтенный мистер Даксбери. На лице его играла точно такая же улыбка, как и у его дружка, вежливая и в то же время не совсем приличная.

И внезапно Джейн осенило. Сам Бог послал ей этих двоих! Они ей помогут.

— Да. С величайшим удовольствием, — ответила она.

Подойдя к тете Вилли, она спросила у нее разрешения покататься с джентльменами по парку, которое тетушка дала весьма неохотно, предупредив, чтобы из парка она никуда не выезжала. Через несколько минут Джейн, надев шляпку и ротонду, уже сидела в открытом ландо Кибла.

Солнце ласкало ей лицо теплыми лучами, легкий ветерок шевелил волосы, и настроение Джейн поднялось. Карета ехала вперед, равномерно покачиваясь, и у нее появилось ощущение, что впереди ее ждет необычное приключение.

А может, так оно и будет.

Джейн перевела взгляд на мужчин, сидевших напротив нее.

— Джентльмены, — начала она, — насколько я могу судить, вы прекрасно осведомлены о том, что происходит в высшем обществе.

— Это уж точно. От нас ничто не укроется, — самодовольно изрек Кибл. — Верно, Дакс?

Даксбери кивнул.

— Но мы не сплетники, заметьте!

— Конечно, нет, — заверила их Джейн. — Я знаю, что могу рассчитывать на вашу тактичность.

— Тактичность — мое второе имя, — заявил Кибл.

Даксбери бросил на него недоумевающий взгляд.

— А я думал, твое второе имя — Генри.

— Это такая шутка, идиот! Имеется в виду, что, если мисс Мейхью сообщит нам какой-то секрет, я его не выдам.

— Я тоже. — И Даксбери крепко сжал губы пальцами, давая тем самым понять, что будет нем как рыба.

Джейн едва сдержалась, чтобы не возвести глаза к небу.

Эти два приятеля — идиоты, каких поискать.

— На самом деле никакого секрета я вам сообщить не собираюсь. Наоборот, надеюсь получить кое-какую информацию от вас. Мне очень хотелось бы узнать, где лорд Чейзбурн бывает в течение дня. Вы, случайно, не знаете?

Мужчины переглянулись. Даксбери захихикал, и Кибл ткнул его локтем в бок:

— Не смейся. Это невежливо.

Даксбери поспешно зажал рот рукой, хотя его голубые кукольные глазки так и искрились смехом.

— Насколько я могу судить, вам это известно, — поторопила их Джейн.

— Может быть. — Кибл озорно подмигнул ей. — Но Чейзу вряд ли понравится, если мы выдадим его секрет.

— Я гощу у него в доме, поэтому не считаю себя посторонним человеком, — заявила Джейн, призывая на помощь терпение. — Я должна обсудить с ним кое-что важное. Так вы отвезете меня к нему?

— Сейчас? — удивился Кибл и обиженно надул пухлые щеки. — А как же наша прогулка по парку?

— Так нечестно, — захныкал Даксбери. — Чейзу всегда достаются самые лучшие женщины.

— Вы говорите так, будто я его собственность, — разволновалась Джейн. Если они поженятся, она действительно будет ему принадлежать. — Прошу вас, отвезите меня к нему. Я должна с ним сегодня поговорить, это очень важно. Он так быстро ушел из дома, что я не успела этого сделать.

Мужчины снова обменялись загадочными взглядами.

— А что, старик, это может быть забавным.

— И в самом деле, — согласился Кибл, глядя на Джейн. — Хотя, предупреждаю вас, это не место для дам.

— Я понимаю, — отозвалась Джейн, надеясь, что это и в самом деле так. Она уже догадывалась, куда отправился Итан, однако отступать было поздно. Если он и дальше собирается ее избегать, придется брать инициативу в свои руки и самой к нему явиться.

Кибл назвал кучеру адрес, и карета, проехав мимо ворот Гайд-парка, покатила дальше. Джейн сидела, стиснув на коленях затянутые в перчатки руки, чувствуя, как внутри нарастает приятное возбуждение: она делает первый шаг к тому, чтобы завладеть вниманием Итана.

Карета везла их на восток, и, миновав фешенебельные дома Мейфера, въехала в густо населенные окрестности Ковент-Гардена. Здесь улицы были уже, и ландо едва протиснулось мимо телеги, доверху груженной капустой, которую тащила костлявая кляча. По тротуару сновали домашние хозяйки, отправившиеся за покупками, пирожник нахваливал свой товар, мальчишки играли в догонялки.

Наконец карета остановилась перед кирпичным зданием с фасадом, испещренным пятнами сажи. За железной оградой виднелся крошечный дворик. Штор на окнах не было, из чего Джейн сделала вывод, что это не жилой дом. На двери не висело никакой вывески. Значит, это не контора. Интересно, зачем Итан сюда поехал?

— Если вы, джентльмены, желаете меня подождать… — начала было Джейн, выходя из кареты, когда лакей открыл дверцу, однако Кибл не дал ей договорить.

— Ну что вы, мы пойдем с вами! Грех пропускать такое зрелище.

И они с Даксбери вышли из кареты и направились следом за Джейн к лестнице. В этот момент она заметила впереди мужчину, который явно направлялся туда же. Это был громадный детина с мощными кулаками и свернутым набок носом.

Судя по одежде, простолюдин.

Любопытство Джейн усиливалось.

— Это игорный дом? — спросила она.

Кибл с Даксбери переглянулись и захихикали.

— Скоро увидите, — ответил Даксбери.

Ее передернуло от их мерзкого хихиканья, но она сдержалась и промолчала. Она будет играть в их глупые игры, если это поможет ей увидеться с Итаном. Может быть, в нем даже взыграет ревность, когда он обнаружит ее в компании двоих мужчин. Так что попробовать не помешает.

Поднявшись по ступенькам, Джейн внимательно осмотрела здание еще раз. Окна первого этажа располагались настолько высоко, что даже ее роста оказалось недостаточно, чтобы заглянуть внутрь. По грязноватому двору скакала сорока. Завидев пришельцев, она полетела прочь, с шумом взмахивая черными крыльями. Ни цветов, ни деревьев во дворе не было, и от этого дом выглядел мрачным и несколько зловещим.

— Стучать не нужно, — сказал Кибл, открывая дверь.

Заинтригованная и в то же время испытывающая смутное беспокойство, Джейн вошла в маленький вестибюль, стены которого были обшиты дубовыми панелями. У одной стены располагалась узкая лестница. Никакой мебели, чтобы скрасить скучный интерьер, не наблюдалось. Из-за закрытой двери напротив доносился приглушенный гул мужских голосов.

Подойдя к подножию лестницы, Джейн задрала голову, вглядываясь в темноту. То, что этот дом — не бордель, она догадалась сразу. Публичный дом, куда они ездили к мисс Авроре Дарлинг, был обставлен с претензией на роскошь. В воздухе пахло дорогими духами, а не… что же это за запах?

Какой-то мускусный и сугубо мужской.

— Вы уверены, что Итан здесь? — спросила она.

— Он сюда ездит каждый день, — заверил ее Даксбери.

— Прошу, мисс Мейхью. — И лорд Кибл галантно распахнул дверь.

Джейн ожидала увидеть наполненное сигарным дымом помещение с карточными столами, за которыми сидят пользующиеся самой скверной репутацией картежники, но вместо этого оказалась в огромном светлом зале, полном полуобнаженных мужчин.

Один из них лежал на полу и поднимал палку, к обеим концам которой были прикреплены железные диски. Мышцы на его руках вздувались от усилий. Другие стояли, самозабвенно дубася по длинным кожаным грушам, однако Джейн лишь скользнула по ним мимолетным взглядом.

Внимание ее было приковано к толпе изысканно одетых джентльменов, собравшихся вокруг круглой арены, по которой кружили два боксера, ловко увертываясь от ударов друг друга. Вот послышался глухой стук, похоже, кто-то кого-то достал, и Джейн болезненно поморщилась. В воздухе пахло потом, кожей и опилками.

Боже правый! Поединок боксеров… Неужели и Итан находится среди этих кровожадных болельщиков? Скорее всего.

Мужчины стояли спиной к Джейн в два, а кое-где и в три ряда. Вытянув шею, она попыталась разглядеть среди них высокого темноволосого Итана.

Вытаращив от изумления глаза, Кибл воскликнул:

— Проклятие! Да ведь это Свирепый Сэкстон бьется с Ужасным Томом Хедли! Почему я ничего не знал об этом поединке?

— Вот черт! — выругался Даксбери, и глаза его загорелись. — Я тоже не знал. Уже слишком поздно делать ставки.

— Ладно, так посмотрим.

И они, бросив Джейн, устремились к рингу.

Джейн помчалась за ними следом.

— Господа, — задыхаясь, проговорила она, нагоняя их, — по-моему, невежливо оставлять меня одну.

— А вам нравится смотреть боксерские поединки? — спросил Кибл, немного притормозив. — Мне кажется, мисс Мейхью, нет ничего позорного в том, чтобы признаться, что вам приятно лицезреть полуголых мужчин.

— Но только не тогда, когда они дерутся, — подхватил Даксбери, и лицо его загорелось энтузиазмом. — Большинство женщин завизжали бы от страха при виде этого зрелища.

А по-моему, ничего страшного в этом нет. Наоборот, так весело смотреть, как один из боксеров вдруг оказывается на полу с подбитым глазом, разбитым ртом и, тяжело дыша, пытается подняться.

— Да уж, веселенькое, должно быть, зрелище, — пробормотала Джейн.

— Тогда давайте поспешим, — нетерпеливо перебил Кибл, — а не то пропустим заключительный раунд.

И они с Даксбери помчались по просторному гимнастическому залу к расположенному в дальнем углу рингу, возле которого в толпе зрителей, громкими возгласами подбадривавших боксеров, скорее всего стоял и Итан. Некоторые из собравшихся потрясали в воздухе кулаками и выкрикивали не вполне пристойные ругательства. Хрипы дерущихся смешивались с глухим стуком наносимых ударов.

Но почему она не видит Итана?

И на полпути к рингу она поняла почему.

— Джейн! — окликнул ее знакомый голос.

Кибл с Даксбери, которые неслись сломя голову, таща за собой Джейн, выпустили ее руку. Все трое повернули головы на звук голоса.

Слева, держа перед собой сжатые в кулаки руки, словно его прервали на середине тренировки, стоял Итан. Он был без рубашки, в одних только плотно обтягивающих ноги панталонах.

Прядь растрепанных волос падала ему на лоб. Мускулистая грудь блестела от пота. И пока Джейн смотрела на него разинув рот, крошечная капелька скатилась вниз и исчезла за поясом.

Джейн почувствовала, как ее начинает охватывать странное тепло. Ноги вдруг сделались ватными, дыхание перехватило. Что это с ней такое происходит? Ведь ей уже не раз доводилось видеть его полуголым.

Однако на сей раз выражение его лица было настолько суровым, что Джейн даже похолодела от ужаса. Она собиралась ею соблазнять? И думать нечего! Хорошо еще, если жива останется.

— Какого черта вы здесь делаете? — прорычал он, шагнув к ней.

Глава 15

— Она сама попросила нас привезти ее сюда, — начал оправдываться Кибл, с опаской глядя на мощные кулаки Итана. — Сказала, что ей нравятся подобные развлечения.

— Никогда бы не подумал, что она такая кровожадная, — подхватил Даксбери, бочком отодвигаясь в сторону.

— Как же вам не совестно бросать женщину на произвол судьбы! — устыдила их Джейн и, взяв под руки обоих мужчин и кокетливо переводя взгляд с одного на другого, обратилась к Итану:

— Дело в том, что эти джентльмены были настолько любезны, что вызвались сопроводить меня на боксерский поединок.

— Так, значит, вам нравятся боксерские поединки? — удивился Итан, бросив хмурый взгляд на неистово вопящих болельщиков. Совершенно не похоже на Джейн. Все равно как если бы она сказала, что ей нравится ухаживать за сумасшедшими. — И с каких это пор?

— С сегодняшнего дня, — заявила Джейн, издав гортанный смешок. — Раньше мне никогда не доводилось их видеть, и я нахожу это зрелище довольно возбуждающим.

Итану захотелось бросить какое-нибудь язвительное замечание, но он словно онемел. Взгляд Джейн, скользивший по его голой груди, смущал его, и неожиданно для себя №ан вдруг почувствовал нарастающее желание. Спохватившись, что стоит полуголый перед женщиной, он сорвал с крючка на стене рубашку и поспешно сунул руки в рукава.

Он всегда считал, что Джейн говорит то, что думает. Но эта новая Джейн, кокетливая, нарядная, с полуоткрытой грудью, была ему незнакома, и это, равно как и ее неожиданное появление, почему-то раздражало.

— Вы сейчас же уйдете отсюда, — решительно заявил он. — Вам здесь не место.

— И не подумаю! — отрезала Джейн, тряхнув головой. — А вы продолжайте стучать по своему мешку. Пойдемте, джентльмены.

И, одарив своих спутников ослепительной улыбкой, она наклонилась к ним. Даксбери так и впился жадным взглядом в ее полуобнаженную грудь, а Кибл чуть не пустил слюну.

Итан почувствовал такую ярость, что ему захотелось избить этих идиотов до полусмерти. Застегивая рубашку, он встал перед Джейн, преградив ей дорогу.

— Мне нужно с вами поговорить.

— Придется подождать, — небрежно обронила она. — Было бы невежливо с моей стороны покинуть этих джентльменов.

Кибл обхватил Джейн за стройную талию.

— Мы, мисс Мейхью, ваши самые пылкие поклонники.

Он был на полголовы ниже Джейн — его лысеющая макушка доходила ей до носа, — однако она взирала на него с такой нежностью, словно перед ней стоял Ромео, произносящий свой любовный монолог.

Итан сжал кулаки.

— Отпусти ее! — приказал он. — Ну?!

Наконец-то Кибл понял, что сейчас ему не поздоровится.

Сняв руку с талии Джейн, он ухмыльнулся:

— Не сердись, Чейзбурн. Мы просто собирались немного повеселиться. Если желаешь получить ее обратно, она твоя.

— Но нам она сказала, что не является твоей собственностью, — возразил Даксбери. — И потом, у тебя в деревне целый гарем…

— Замолчи, ты, придурок! Лучше пойдем, а то пропустим поединок, — бросил Кибл и пошел прочь, увлекая за собой своего жердеподобного дружка к рингу, где уже прозвучал гонг, возвещая о начале следующего раунда. Один коротенький и толстенький, другой длинный и тощий, они вызывали улыбку у каждого, кто их видел.

— Так вот, значит, где вы проводите свое свободное время. — Джейн оглянулась по сторонам.

— Но вы свое здесь проводить не будете. — И Итан, взяв ее за руку, потащил к двери. — Ваше место — в моем доме. И сидите там, распивайте чаи с моей матушкой.

— Но я должна дождаться Кибла с Даксбери. Я приехала в их карете.

— Кучер отвезет вас домой, а потом вернется за ними.

Кстати, вы отдаете себе отчет в том, что делаете, связываясь с подобными типами? И глазом моргнуть не успеете, как они погубят вашу репутацию.

— Они вели себя как джентльмены. В отличие от вас. — И Джейн бросила выразительный взгляд на руку Итана, которой он вцепился в ее руку.

Ее легкомыслие вызвало в нем раздражение.

— Напротив. Похоже, я единственный, кто способен уберечь вас от неприятностей.

— В таком случае позвольте мне остаться здесь с вами.

Покажете, что у вас тут примечательного. Я еще никогда не бывала в подобном заведении.

— Ничего удивительного. Женщинам здесь не место.

— Ну не будьте же таким занудой! — Джейн вскинула голову и взглянула на Итана серо-голубыми глазами, окаймленными густыми темными ресницами. — Ну пожалуйста, не прогоняйте меня. Можно, я останусь еще хоть на чуть-чуть?

Подобное дерзкое поведение было совершенно не в духе Джейн. Она смотрела на Итана, прикусив нижнюю губу, словно призывая его вспомнить, какие у нее нежные и сладкие губы. И у него возникло яростное желание затащить ее в уголок и прильнуть к ним губами, ощутить их мягкость.

А впрочем, какое ему, черт побери, дело до нее!

Вытащив Джейн в вестибюль, Итан плотно закрыл дверь.

Во-первых, чтобы не было слышно шума из зала, а во-вторых, для того, чтобы ничто его не отвлекало. Одного присутствия Джейн было достаточно, чтобы мысли его разбежались. Он никак не мог привыкнуть к тому, что сварливая мстительница и поборница справедливости его детских лет, неодобрительно наблюдавшая за ним, когда он запускал руку под юбку Генриетте Халберт, заманив ее за лавчонку мясника, или выпускал во время церковной службы мышь, заставляя девчонок визжать от страха, настолько изменилась. Впрочем, нужно отдать ей должное: на него, Итана, Джейн наябедничала только один раз, когда испугалась, что он провалился в шахту, и поэтому сообщила его отцу, куда он направился. (И можно ли считать это ябедничеством? Скорее всего нет.) Именно поэтому он всегда чувствовал, что между ними есть крепкая связь, которая со времени чудесного превращения Джейн в великосветскую красавицу стала стремительно ослабевать.

— Можете оставаться до тех пор, пока не расскажете мне, зачем сюда явились, — решительно промолвил он, и его строгий, как у разгневанного отца, голос, отразившись от голых стен, эхом разнесся по вестибюлю. Итан догадывался, зачем Джейн понадобилось его разыскивать, однако до поры до времени держал свои догадки при себе. — Только не говорите этой чепухи о том, будто обожаете бокс.

Секунду поколебавшись, Джейн взглянула Итану прямо в глаза.

— А почему вы так уверены, что это чепуха? Разве вы знаете, что мне нравится, а что нет?

— Конечно, знаю. Мы же выросли вместе.

— Но никогда не дружили. Были просто знакомыми, которые не поверяют друг другу своих мыслей и чувств.

— Я вас знаю. Знаю, что ваша мама умерла, когда вы родились, что воспитывала вас тетка, что ваш отец вечно держал вас взаперти и заставлял штудировать пыльные старые книги.

— Это мог бы узнать любой, даже посторонний человек. — Склонив голову набок, Джейн задумчиво уставилась на Итана. — Но вы не знаете моих мыслей. Не знаете, какая я.

Итан начал закипать. Но не хотел верить в то, что еще не до конца постиг тонкую натуру Джейн. Интересно, по-прежнему ли она хочет, чтобы ее обнимали, ласкали и любили? И какого черта ему это интересно?

— Хорошо! — буркнул он. — Я не умею читать ваши мысли. Но когда вы лжете — знаю!

Коротко вздохнув, Джейн сказала:

— Ладно, так уж и быть, признаюсь. Я не случайно здесь оказалась. Я попросила Кибла и Даксбери отвезти меня туда, где вы бываете каждый день. — Она шагнула к нему, не сводя с него широко раскрытых невинных глаз. — Я приехала потому… я хочу, чтобы мы вели себя как воспитанные люди. Ради Марианны. Мы должны ладить друг с другом.

— Вот как? — усмехнулся Итан. — Но почему-то у меня такое ощущение, что это внезапное дружелюбие продиктовано единственным желанием: отнять ее у меня.

— Я не хочу ее у вас отнимать. Поверьте.

— В таком случае почему в вашем отношении ко мне вдруг произошла такая разительная перемена? — Чувствуя, что ее близость волнует его, Итан отошел к залитому солнечным светом окну и облокотился о подоконник. — Неужели вы решили, что я буду ей более подходящим родителем, чем вы? Быть того не может! Вы же ни разу доброго слова обо мне не сказали!

— Но вы же утверждали, что изменились.

— Однако вы мне не поверили. И поэтому считаете, что я не сумею воспитать маленькую девочку. Ведь так. — Последние слова Итан произнес не вопросительно, а утвердительно.

— Что ж, не стану отрицать. Вы действительно светский повеса, картежник, да к тому же еще и разведенный мужчина.

Так что изменить сложившееся о вас мнение будет нелегко. — И Джейн поспешно добавила:

— Даже если вы и в самом деле изменились.

Итан смотрел на нее и никак не мог избавиться от ощущения, что она преследует какую-то тайную цель. Интересно, какую?

Джейн стала ходить взад и вперед по вестибюлю, выдав тем самым свою нервозность, шелестя шелковым платьем, плотно облегавшим ее стройную фигуру. Вряд ли она вот так просто возьмет и вернется в следующем месяце в Уэссекс, оставив Марианну в Лондоне, размышлял Итан, глядя на нее.

Уж слишком она привязана к ребенку. Няньки рассказали ему, что Джейн каждый день непременно заходит в детскую. Подобная преданность не могла не вызывать восхищения, однако Итана не оставляло гнетущее подозрение, что Джейн задумала усыпить его бдительность и вскружить ему голову, чтобы он оставил ей ребенка.

И чтобы проверить, прав он или нет, Итан решил довести Джейн до белого каления.

— Я скорее рискну воспитать Марианну сам, чем отправлю ее жить с какими-то старыми девами, полными всяких дурацких причуд, — усмехнулся он.

Глаза Джейн яростно сверкнули.

— Я одарю ее любовью и вниманием. А что она получит от отца, который целыми днями где-то шатается?

— Но ведь вы ее сегодня тоже бросили, мисс Мейпоул.

Итан знал, как Джейн ненавидит это прозвище, и специально им воспользовался, чтобы вывести ее из себя. Ожидания его полностью оправдались. Джейн рассвирепела:

— Я была бы ей хорошей матерью. И вы это знаете!

— Конечно, знаю. Однако я могу дать своей дочери все преимущества, которые приносят богатство и социальное положение. А что можете предложить ей вы, кроме пьяницы тетки и убогого домишки?

— Не впутывайте сюда тетю Вилли! — выпалила Джейн. — Она старая, больная женщина и заслуживает уважения. И к Марианне она не имеет никакого отношения.

— Простите за то, что вынужден это сказать, но она будет подавать девочке дурной пример. Вас совместная жизнь с ней превратила в настоящую брюзгу.

Джейн едва сдерживалась, чтобы не вспылить. Поджала губы, стиснула кулаки, а в следующий момент сделала то, чего Итан никак не ожидал: подошла к нему и прижалась к его руке, глядя на него проникновенным взглядом. Мгновенно у Итана возникло желание притянуть Джейн к себе и, вдохнув исходящий от нее запах свежести, прильнуть губами к ее губам. Из зала доносились дикие крики, однако он их не слышал. Он боялся пошевелиться, боялся сделать резкое движение. Интересно, знает ли она, какой вид открывается ему, стоит заглянуть в ее глубокое декольте?

Может, знает, а может, нет. С Джейн он никогда ни в чем не уверен.

— Итан, я не хочу с вами ссориться, — прошептала она. — Правда, не хочу. Давайте постараемся забыть о наших разногласиях.

Итан с трудом понимал, что она от него хочет. У него было одно желание: прижать ее к стене, ощутив ее мягкое, податливое тело, а потом, подхватив на руки, отнести куда-нибудь в пустую комнату и заняться с ней любовью. О Господи! И что это на него нашло? Ведь он давным-давно зарекся связываться с девственницами.

Отстранив Джейн, Итан оттолкнулся от подоконника и, подойдя к входной двери, распахнул ее.

— Есть только один способ забыть о наших разногласиях.

Возвращайтесь в Уэссекс. Мне уже до смерти надоело обмениваться оскорблениями с нудной старой девой.

— Его грубости нет оправдания, — заявил герцог Келлишем, сидевший во главе длинного стола. — Абсолютно никакого!

Наклонившись к жениху, леди Розалинда успокаивающе погладила его по руке, лежавшей на белоснежной скатерти.

Зыбкий свет свечи отбрасывал на ее лицо с тонкими чертами причудливые блики.

— Дорогой, прошу тебя, забудь о нем. Итан — взрослый мужчина. Мы уже не можем ему приказывать.

— И тем не менее ему следовало к нам присоединиться.

Крайне невежливо с его стороны с таким презрением относиться к собственной семье. Особенно после того представления, которое он устроил сегодня вечером.

— Не могу не согласиться с его светлостью, — заметила тетя Вильгельмина, которая сидела напротив графини, обмахиваясь льняной салфеткой. — Его поведение во время чтения стихов было просто возмутительно. Я думала, у меня нервы не выдержат слушать все эти споры:

Джейн прикусила язычок, опасаясь бросить какую-нибудь колкость по поводу исчезновения Итана. Нет, не станет она брюзжать, как старая дева. Если этот наглец решил бойкотировать их семейный ужин, его дело.

За несколько часов до этого разговора Джейн, Итан, леди Розалинда, герцог и тетя Вилли отправились на вечеринку. В приглашении было сказано, что это будет музыкальный вечер с участием скрипачей, флейтистов и арфистки. Однако хозяйка дома, чванливая леди Джерси, объявила о дополнительном развлечении: чтении самых последних стихов Вордсворта[2].

— Боже правый! — громко воскликнул Итан. — Это не развлечение, а пытка!

В ответ раздались неловкие смешки. Ни один человек не осмелился поднять на смех предложение ее светлости.

Когда в глубине зала заиграл скрипач, а актриса из театра в Хеймаркете начала декламировать стихи, Итан уселся в последнем ряду и принялся напропалую флиртовать с Пышногрудой Вдовушкой, так Джейн окрестила веселую темноволосую вдову. Она слышала, как они перешептываются у нее за спиной. Время от времени раздавалось хихиканье. В общем, парочка вела себя вызывающе. Джейн не понимала, как Итану может нравиться такое неприкрытое кокетство вообще и такие женщины в частности.

А впрочем, какое ей до этого дело? Лишь бы женить его на себе, а там пусть ведет себя как хочет.

По окончании вечера Итан, как это ни странно, вернулся в Чейзбурн-Хаус, а не отправился на свидание с вдовушкой.

Однако ужинать отказался и поднялся к себе…

Лакей поставил перед Джейн чашку с мясным бульоном.

Взяв ложку, она зачерпнула прозрачной, золотистой жидкости и с трудом сделала глоток — в горле стоял комок. После сегодняшнего дня она чувствовала, что как никогда далека от намеченной цели. И отчасти по своей вине. Не нужно было доводить дело до ссоры. Да, но как заставить его жениться, если он все время издевается над ней?

«Возвращайтесь в Уэссекс»…

Этот приговор до сих пор звенел у нее в ушах. Итан не видит для них совместного будущего. И неудивительно, они же только и делают что ругаются. Теперь он будет еще усерднее ее избегать, что сделает ее задачу вскружить ему голову совершенно невыполнимой. Но она не может потерять Марианну! Так что же ей делать? Что делать?..

Мысль об этом преследовала Джейн, пока она ела отварного палтуса с зеленым горошком, вырезку с жареным картофелем, фруктовое мороженое и засахаренные абрикосы, пила шампанское. Когда наконец ужин закончился и леди Розалинда поднялась, Джейн была как натянутая струна.

— Прошу меня простить, — сказала она. — Пойду к себе.

Я очень устала.

— Но мы собирались пойти в гостиную, куда подадут пирог с малиной — гордость нашей кухарки. — Леди Розалинда, так и светясь счастьем, взяла герцога под руку. — И Келлишем составит нам компанию. Не станет же он пить свой коньяк в одиночестве.

— В компании трех таких очаровательных дам аромат его покажется намного изысканнее. — И он ласково улыбнулся своей невесте.

Глядя на них, Джейн почувствовала, как у нее больно сжалось сердце.

— Благодарю вас. Но боюсь, я сегодня лишь наведу на всех вас скуку.

Бросив задумчивый взгляд на Джейн, леди Розалинда подвела лорда Келлишема к тете Вилли и сказала:

— Почему бы вам не отправиться в гостиную вдвоем? Я присоединюсь к вам через пару минут. Мне нужно поговорить с Джейн, прежде чем она поднимется к себе.

— Как скажешь, моя дорогая. — И герцог, подав руку тете Вилли, галантно вывел ее из столовой.

Леди Розалинда привела Джейн в тускло освещенную маленькую столовую, расположенную рядом с главной столовой, и, отведя ее подальше от лакеев, убиравших со стола, спросила:

— Что-то ты сегодня грустная. Должно быть, мой сын тебя расстроил?

— Расстроил? — переспросила Джейн и поспешно добавила:

— А почему вы так думаете?

— Я только предполагаю. Похоже, в последнее время вы старательно друг друга избегаете. — Графиня наклонилась к Джейн, отчего ее золотисто-каштановые волосы блеснули в свете хрустальной люстры, и с любопытством посмотрела на нее:

— Ну, как проходит кампания по завоеванию моего сыночка?

Джейн не хотела признаваться его матери, что никаких успехов не достигла, и она решила уклониться от прямого ответа.

— Итан ясно дал понять, что больше никогда не женится.

К удивлению Джейн, графиня рассмеялась:

— Что ж, по крайней мере вы разговариваете о браке. Это уже шаг в нужном направлении.

— Это шаг в никуда. Я нисколько не интересую Итана.

— Тогда почему он не сводит с тебя глаз, когда думает, что этого никто не видит?

Неужели это действительно так? В сердце Джейн вспыхнула надежда, однако она решительно подавила ее.

— Он терпеть меня не может. И хочет, чтобы я вернулась в Уэссекс.

— Напротив. Думаю, ты сумела его заинтриговать, ведь он прекрасно видит, до какой степени ты не похожа на других женщин. — И леди Розалинда по-матерински потрепала Джейн по руке. — И пожалуйста, выбрось из головы сегодняшний вечер, когда мой сынок ухлестывал за той темноволосой особой. Видишь ли, душа у него нежная и ранимая, хотя па первый взгляд этого и не скажешь. Жить с Итаном непросто, для, этого требуется особое искусство, которым ты обладаешь полной мере.

— Но мне кажется, миледи, что у той женщины, что сидела с ним рядом во время концерта, есть нечто такое, чем я не обладаю…

— Есть. Распущенность. — Леди Розалинда даже поморщилась от отвращения. — Но мы должны обратить отсутствие в тебе этого качества тебе же на пользу. Похоже, ты даже не представляешь себе, насколько привлекательна и настойчива может быть женщина.

— Я… спасибо вам. — Джейн застенчиво расправила подол блестящего бирюзового платья, в котором чувствовала себя элегантной и сильной, словно была одета в мягкие женские доспехи. — Но мы с ним абсолютно не подходим друг другу.

Для него я просто… — «Нудная старая дева», — мысленно договорила она.

— Ты для него друг. Он знает тебя с детства и пока никак не может осознать того факта, что вы оба выросли. — Леди Розалинда задумчиво наклонила голову. — А теперь, если вы поссорились, советую тебе немедленно сходить к нему и помириться. Долго переживать вредно для здоровья. И не бойся находиться с ним наедине. После того урока, который преподала ему Порция, тебе ничто не грозит.

— Какого урока?

— А такого, что он был вынужден жениться на ней, после того как их застукали вместе. Я думала, ты знаешь.

— Нет. — Сообщение леди Розалинды потрясло Джейн до глубины души. — Я думала, он женился на ней по любви.

Леди Розалинда наморщила носик.

— Она поймала его на крючок, только и всего.

— Вы хотите сказать… леди Порция вынудила его жениться на ней? Специально это сделала?

— Вот именно. Видишь ли, несмотря на свою не слишком хорошую репутацию, мой сын — человек чести. И если бы он соблазнил девственницу, непременно женился на ней.

Интересно, зачем леди Розалинда это сказала? Чтобы успокоить ее? А что, если она предлагает ей совершить из ряда вон выходящий поступок?

Нет, это невозможно. Не может леди Розалинда предлагать ей соблазнить собственного сына.

.Взяв Джейн за руку, графиня повела ее к двери столовой.

— Иди к нему, моя дорогая. И помни — мужчины обожают, когда им льстят. А еще они любят думать, что женщина им безропотно подчиняется, хотя на самом деле все происходит наоборот. А мы должны хитростью и лестью заставить мужчину плясать под нашу дудку.

— Я ничего не смогу добиться от Итана хитростью и лестью. Он мне этого не позволит.

Леди Розалинда рассмеялась:

— Чепуха! Он не настолько к тебе безразличен, как ты это вообразила. Не удивлюсь, если в данную минуту он грустит о тебе.

Джейн приятны были слова графини, хотя она боялась себе в этом признаться. Она открыла рот, собираясь сказать, что они с Итаном враги, а не друзья, но неожиданно для себя произнесла:

— Он не грустит, а дуется.

Леди Розалинда снова рассмеялась:

— Вот видишь! Ты понимаешь его лучше, чем кто бы то ни было. Так что, пожалуйста, ради спокойствия в доме сделай так, чтобы он больше не дулся.

Некоторое довольно непродолжительное время спустя Джейн стояла в саду, в тени деревьев. Ночной воздух был напоен дождем, вдали громыхали раскаты грома, однако Джейн не было никакого дела до того, что приближается гроза. Все ее внимание было приковано к башне с узкими, напоминавшими черные зубы бойницами, упиравшейся крышей прямо в стремительно несущиеся по небу облака. В единственном окне башни мерцал слабый желтоватый свет свечи.

Итан у себя. И она собирается соблазнить его.

— Ладони Джейн стали мокрыми от пота, сердце неистово билось в груди. К этому скандальному решению она пришла после того, как рассталась с леди Розалиндой.

Если Итан и в самом деле настолько порядочен, что женится на девушке, которую лишил невинности, она ему себя предложит. А что еще ей остается делать?

«Возвращайтесь в Уэссекс».

Времени у нее в обрез. Нужно действовать быстро. Кроме того, после откровений леди Розалинды поведение Итана предстало перед ней в ином свете. Если он не собирается жениться, значит, будет избегать девственниц. И ее в том числе. Вот почему он постоянно держит ее на расстоянии.

Встает вопрос: как ей это расстояние сократить?

Джейн стояла возле той скамейки, на которой они сидели всего неделю назад. В тот вечер он ее поцеловал. Обнял, притянул к себе, заставил почувствовать, что он ее хочет… Если закрыть глаза, можно вновь испытать те чувства, которые она тогда испытывала: томление в груди, легкое головокружение и страстное желание. Если бы в тот момент не появилась Порция, неизвестно, чем бы все кончилось.

Тогда она могла вскружить ему голову. Значит, сможет и сейчас.

Подул легкий прохладный ветерок, и Джейн, зябко поежившись, потерла руки. Напряженно вглядываясь в темноту, она заметила дверь, едва различимую в покрытой плющом стене. Сначала она хотела пройти в комнату Итана, расположенную в башне, через его спальню, однако вовремя вспомнила про его мерзкого коротышку камердинера. Наверняка он ее выставит вон. И потом, казалось более приличным подняться в башню со стороны сада. Если, конечно, у нее хватит на это смелости.

«Возвращайтесь в Уэссекс»…

Она не может туда вернуться без Марианны. А единственный путь сохранить ребенка — выйти замуж за Итана. Тогда уж малышку точно никто не отберет.

Решительно вздохнув, Джейн направилась по темному саду к двери башни и взялась за ручку. Заперто. Однако она это предвидела и подготовилась.

Джейн вынула связку ключей, которую стащила из буфетной, пока дворецкий находился в столовой. Раздался тихий металлический звон. Пришлось придержать ключи рукой. Их было не меньше двадцати, и Джейн упорно пробовала каждый, пока не нашла тот, что подошел к двери.

Щелкнул замок. Дверь с легким скрипом отворилась, и Джейн с облегчением вздохнула: она ожидала большего шума.

Она вошла в маленький холл. Воздух в нем был затхлый, пахло словно прелыми листьями. Сверкнула молния, на секунду осветив сад, и в ее тусклом свете Джейн различила каменную винтовую лестницу, поднимавшуюся ввысь, в кромешную тьму.

Отыскав в саду камень, Джейн подперла им дверь, чтобы не лишиться единственного источника света, хотя бы и такого слабого, и начала подниматься по ступенькам.

Чтобы не оступиться и не свалиться с лестницы в темноте, пришлось держаться за стену. Преодолевая тошноту и непроизвольный страх оттого, что вот сейчас она скатится вниз, в черную пустоту, Джейн упрямо шла к намеченной цели.

Каменная стена была холодной и влажной. Что-то липкое коснулось щеки, и Джейн едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

Паутина, догадалась она, смахнув ее. Хорошо, если ее творец уже убрался восвояси.

Интересно, какой дорогой Итан приводит своих любовниц в эту комнату? Наверное, заранее договаривается о встрече в саду, а потом ведет их наверх, в уютное, теплое гнездышко.

И внезапно Джейн пришла в голову мысль, от которой ей стало дурно. А что, если он сейчас с женщиной?

Ступеньки закончились узкой лестничной площадкой.

Джейн сделала один осторожный шаг, потом другой и, неловко выставив вперед руки, коснулась чего-то твердого. Дверь.

Из-под нее выбивалась тоненькая полоска света.

Джейн прижалась ухом к тяжелой деревянной панели. Ни одного звука, даже шепота. Интересно, разговаривают ли мужчина и женщина, когда лежат в постели? Или только обнимаются, целуются, ласкают друг друга?

Джейн покраснела, представив это. Ноги сделались ватными, и она поспешно ухватилась рукой за дверной косяк.

Если она опять застанет Итана с женщиной, она со стыда сгорит. Но она уже зашла так далеко, что отступать некуда.

Она пойдет на все ради Марианны, невинной крошки, которой нужна мать, чтобы растила ее, любила, защитила от равнодушного отца, готового спихнуть заботу о ней на нянек.

Она глубоко вдохнула затхлый воздух и, стиснув зубы, тихонько повернула ручку двери.

Глава 16

Осторожно заглянув в щелку, Джейн увидела погруженную в полумрак комнату, выдержанную в зеленых и коричневых тонах. На полукруглой каменной стене висел средневековый гобелен — Джейн была видна только его часть.

Джейн приоткрыла дверь еще на несколько дюймов. Стало видно старое кресло с подушечкой для головы. Рядом — стол, заваленный книгами. На стуле — открытый том, сверху — пресс-папье, чтобы книга не закрывалась.

На спинке стула — сюртук Итана. На полу валяются его ботинки. Один у камина, другой у стола. Такое впечатление, словно он сбросил их впопыхах. Джейн прислушалась. Гробовая тишина. Лишь в камине тихонько потрескивают угли.

Сосчитав про себя до трех, она решительно распахнула дверь. Комната, просторная, круглая, была пуста. К облегчению и удивлению Джейн, никакой кровати с шелковым пологом и ворохом подушек она не увидела. Равно как и многочисленных мерцающих свечей, и двух тел, сплетенных в страстном объятии.

На стене — книжные полки. Слева — массивный двухтумбовый стол с многочисленными ящиками. На нем — ворох бумаг, освещенных масляной лампой. У стола, словно дожидаясь возвращения хозяина, боком стоит деревянный стул с темно-зеленым бархатным сиденьем.

И это та самая комната, где Итан предается разврату? Запретная территория, куда не пускают никого? Джейн фыркнула. Обыкновенный кабинет, не более того.

В стене она заметила приоткрытую дверь. Может быть, за ней скрывается комната с широченной мягкой кроватью, жаровней с экзотическими благовониями, служащая местом любовных свиданий, где Итан совершенствуется в искусстве совращения? По телу Джейн пробежала дрожь. С каждым вздохом она, казалось, впитывала в себя запах Итана, человека, окружившего себя загадочной таинственностью.

Пройдя на цыпочках по великолепному восточному ковру, Джейн открыла дверь, и ее охватило разочарование. За дверью оказалась еще одна узкая каменная лестница, освещенная единственной свечой в подсвечнике, прикрепленном к стене; настолько крутая, что конец ее скрывался где-то далеко внизу.

Джейн решила пока не ходить туда, и не оттого, что боялась, а просто ее охватило любопытство, которое она решила удовлетворить. Если Итан не развлекает в этой комнате женщин, то чем же он здесь занимается? И почему никого сюда не пускает? Взгляд Джейн скользнул по столу, заваленному бумагами. Что это за бумаги? Деловая переписка? Счета? Уведомления о карточных долгах?

Может, просмотреть? Да, но это личные бумаги, не имеющие отношения ни к ней, ни к той цели, которая привела ее сюда. И все-таки хотя бы мельком взглянуть на них не помешает. Ведь ей хочется узнать об Итане как можно больше, чтобы лучше его понимать.

И Джейн направилась к столу из красного дерева с многочисленными ящиками, битком набитыми всевозможными документами. На полу вокруг маленькой корзинки для мусора валялись смятые бумаги. Другие лежали в беспорядке на столе рядом с гусиными перьями и чернильницей с открытой крышкой. Внезапно внимание Джейн приковал необычный предмет. Поверх бумаг лежали очки в золотой оправе.

Джейн осторожно взяла их в руку, поднесла к глазам и взглянула сквозь стекла на бумаги. Буквы расплылись у нее перед глазами.

Так, значит, Итан носит очки?

Это настолько поразило Джейн, что она громко рассмеялась и, быстро прикрыв ладонью рот, с опаской оглянулась на дверь спальни. Засмеялась она не потому, что стала хуже думать об Итане, узнав о том, что он плохо видит, просто образ Итана-очкарика нисколько не вязался с образом Итана — бесшабашного повесы.

Положив очки на место, Джейн стала внимательно рассматривать разбросанные по столу бумаги. Это были не счета и не записки от кредиторов с требованиями вернуть долги, поскольку все они оказались исписаны почерком Итана.

Джейн показалось, что почерк его стал гораздо хуже. Писал он небрежно, ставя многочисленные чернильные кляксы и зачеркивая слова. Кое-где на листе виднелись дырки, как будто Итан спешил записать какую-то мысль и кончик пера рвал бумагу. Многие слова было трудно разобрать. Написанное больше походило на перечень, чем на письмо, поскольку состояло из коротких строк. Выбрав из кучи бумаг первый попавшийся листок, Джейн взглянула на него и замерла, прочитав имя. «Марианна».

Опустившись на стул, Джейн поднесла листок поближе к лампе и пробежала глазами написанные неразборчивым почерком строчки.

Она спит, окутанная лунным светом,

Маленький ангел, одна из тех,

Кто был рожден в грехе, но у кого такое чистое сердце

И кому суждено будет испытать лишь боль и страдания.

В этом мире, где царствует власть,

Она остается окруженная незапятнанной красотой…

Не веря своим глазам, Джейн прочитала еще несколько строф с кое-где вычеркнутыми словами, написанными небрежными каракулями, пока не дошла до конца текста. Итак, это стихотворение. Стихотворение, написанное… Итаном?!

Но это невозможно!

Потрясенная, она продолжала читать слова, пронизанные нежными, глубокими и искренними чувствами. Боже правый!

Если их и в самом деле написал Итан — а наверняка это сделал он, — то он должен по-настоящему любить Марианну.

Это открытие пронзило Джейн, как удар кинжала. Ей хотелось одновременно и смеяться, и плакать.

И как только Итану удалось подобрать такие точные слова, разбередившие ей душу? Если он сумел написать стихотворение, вызвавшее слезы у нее на глазах, значит, у него настоящий талант.

Так вот, оказывается, какой у него главный «порок»…

Окинув лихорадочным взглядом стол, Джейн принялась поспешно рыться в ворохе бумаг и обнаружила еще стихи на разной стадии завершения, сонеты и оды, небрежно засунутые в ящики для бумаг. Ни одно из творений не было переписано начисто. Создавалось впечатление, что Итан, выплеснув мысли на бумагу, больше не хотел к ним возвращаться.

Итан — поэт…

Это открытие поразило Джейн. Она всегда считала Итана умным, всесторонне образованным человеком, однако весьма легкомысленным, предпочитающим пороки добродетелям и не применяющим на практике полученных знаний.

Внезапно Джейн вспомнила, что частенько видела на его среднем пальце чернильное пятно. Так вот оно откуда… Долгими часами просиживал он в этой комнате, сочиняя стихи. И в тот раз, когда она ворвалась к Итану в спальню, собираясь поговорить с ним о матери Марианны, она заметила листок бумаги с короткими строчками, написанными его почерком, но приняла его за список предполагаемых матерей Марианны.

Она ошиблась. Это было одно из его стихотворений. Однако рассмотреть его она не успела. Итан выхватил листок у нее из рук.

Трясущимися руками Джейн перебирала бумаги, читала отдельные строчки, выбирая наиболее удачные. Итан великолепно владел лирическим слогом. И это человек, открыто заявлявший, что презирает стихоплетство, считает его занятием, недостойным мужчины. Человек, который не далее как сегодня вечером во время чтения стихов перешептывался и хихикал с Пышногрудой Вдовушкой, лишний раз подтверждая своим недостойным поведением репутацию отъявленного распутника, каковым его все считали.

Но был ли он таким на самом деле? Сейчас Джейн в этом сильно сомневалась. У нее было ощущение, словно граф Чеизбурн раздвоился Первый — это светский повеса, дамский угодник, кутила и картежник. А второй — поэт, создатель проникновенных, берущих за душу стихов. Стихов, вызывающих в человеке самые трепетные чувства…

Вдалеке раздался удар грома и еще один звук, но не со стороны сада, а от внутренней двери. Шум шагов.

Джейн вскочила, прижимая к груди стихотворение про Марианну; и в этот момент в комнату вошел Итан.

Сначала он ее не заметил. Опустив темноволосую голову, он листал книгу, которую держал в руке. На нем были черные панталоны и белая рубашка. Галстук отсутствовал. Ботинки тоже. Он показался Джейн поразительно красивым какой-то бесшабашной красотой, но только сейчас она заметила, насколько чувственны его губы, насколько нежен взгляд его глаз.

Насколько, оказывается, беззащитен этот человек, казавшийся ей таким суровым.

Он поднял голову, и взгляды их встретились. Глаза его расширились от изумления, Джейн показалось, будто он заглянул ей в душу. Этот беспечный человек, сумевший написать такие проникновенные строки, равнодушный отец, изливавший свою любовь к дочери в стихах, стоял сейчас в дверях, и в глазах его плескалась ярость.

Он посмотрел на листок в ее руке и сделал шаг в ее сторону.

— Я знаю, что не должна была сюда приходить, — дрожащим голосом пролепетала Джейн, которая до сих пор не могла прийти в себя. — Но мне было так одиноко, и я подумала…

— Черт бы вас побрал! — процедил Итан сквозь зубы. — Черт бы вас побрал!

И он бросился к Джейн.

Первым ее побуждением было отскочить. Но между ними стоял стол. Да и не было у нее никакого желания убегать. Она не боялась его, лишь ощущала острую необходимость угнать, Почему он скрывает от всех свой талант.

Итан выхватил листок у нее из рук.

— Кто вам позволил сюда прийти? Кто!!!

«Ваша мать»…

— Никто Просто мне любопытно было узнать, чем вы здесь занимаетесь. И теперь, когда я знаю…

Итан швырнул бумагу на стол.

— Это моя мать надоумила вас сюда прийти и дождаться меня! Что, не так? Это как раз в ее духе!

У Джейн внутри все похолодело. Она вспомнила слова леди Розалинды: «…если вы поссорились, советую тебе немедленно сходить к нему и помириться». Да, это леди Розалинда подала ей идею идти к Итану. А впрочем, какое это имеет значение?

Самое главное — сделать так, чтобы Марианне было хорошо.

— Итан, ваша мать не виновата. Я пришла сюда по собственной инициативе. Никто меня не принуждал.

— Ну как же! Не виновата! Вы обе решили превратить мою жизнь в ад. — Его темные глаза сверкали, как два черных зеркала, в которых не отражалось ничего. — Итак, скажите-ка мне, что вы собирались делать дальше? Предложить мне себя?

Несмотря на его грозный вид, Джейн почувствовала прилив желания. Они одни в этой комнате. Он может сделать с ней все, что захочет. А потом будет вынужден жениться на ней. Она подошла к нему ближе.

— А что, это настолько нереально — вам меня желать? — прошептала она.

Угли в камине горели, издавая зловещее змеиное шипение. Раздался еще один удар грома. На сей раз ближе. Свет лампы отбрасывал на лицо Итана мерцающие тени.

Выражение его лица было злым и подозрительным. От беззащитного, уязвимого мужчины не осталось ничего. Казалось, перед Джейн стоит сам Люцифер.

— Убирайтесь! — бросил он.

У Джейн упало сердце. «Нельзя так легко сдаваться, — подумала она. — Нужно каким-то образом заставить его передумать».

— Нет. Я не уйду, пока мы не поговорим о вашей работе.

Почему вы никогда не рассказывали мне, что пишете стихи?

Отойдя от нее, Итан принялся ходить взад и вперед по круглой комнате.

— Это всего лишь мазня. Забудьте о том, что видели.

— Я никогда не смогу забыть. Ваши стихи прекрасны!

Особенно стихотворение о Марианне. — От полноты чувств у Джейн перехватило дыхание, и голос зазвучал хрипло. — Вы ведь любите ее, правда?

— Она моя дочь. Я вам уже говорил, что никогда ее не брошу.

В голосе Итана звучала такая страсть, что Джейн теперь окончательно уверовала в то, что должна стать его женой, а Марианне — матерью. И если все получится, как она задумала, она научит его быть хорошим отцом.

— Знаю. Вы откровенно выразили свои чувства к ней в своем стихотворении. Вы прекрасно умеете владеть словом…

— Ну, если вам нравится подобная чепуха…

И, подойдя к столу, Итан сбросил бумаги на пол. Под изумленным взглядом Джейн они, словно крупные снежинки, попадали в корзинку для мусора, белым веером рассыпались по ковру. Вне себя от ужаса, Джейн бросилась к Итану.

— Прекратите! Вы что, с ума сошли? Вы же наверняка часами работали над этими стихами!

— А это уже не ваша забота! И не суйте нос не в свое дело!

— Нет, буду! — Вырвав из руки Итана смятый листок, Джейн бережно разгладила его. — Здесь ваши мысли, ваши чувства. Их нужно хранить как зеницу ока, аккуратно переписать, беречь от посторонних глаз.

— Вот именно! Держать подальше от таких девиц, как вы, которые вечно суют нос куда не следует. А теперь убирайтесь! — И, схватив Джейн за руку, Итан потащил ее к двери.

Однако она вырвалась и, встав перед Итаном, схватила его за руки, нечаянно коснувшись при этом грудью его груди и ощутив, как она прерывисто поднимается и опускается.

— Итан, я не уйду! И не позволю вам, черт подери, уничтожить часть себя!

Итан бросил на нее яростный взгляд. За окном сверкнула молния, на секунду осветив комнату ярким светом, и Джейн с облегчением заметила, что безумное выражение понемногу исчезает из глаз Итана, а плотно сжатые губы расслабляются.

— А вы, оказывается, умеете ругаться, мисс Мейпоул, — насмешливо проговорил он.

К своему удивлению, Джейн почувствовала, что ей впервые приятно слышать ненавистное прозвище.

— Я это сделала лишь затем, чтобы вы лучше поняли мою мысль: ваши стихи бесценны! Ваше видение мира уникально!

Резко повернувшись, Итан встал к ней спиной. Джейн напряглась, готовая в любую минуту броситься к нему и схватить за руки, не позволить больше разбрасывать листки со стихами, но он лишь взъерошил темные волосы и вновь принялся мерить шагами комнату.

— Мое видение… — пробормотал он. — Вы не имели права рыться в моих личных вещах!

— Простите, что сделала это. Я думала, что знаю вас… но, оказывается, я ничего о вас не знала. Даже то, что для чтения вы пользуетесь очками.

— А с чего это вы должны знать? Как вы сами сказали, мы с вами всего лишь знакомые.

— Но почему вы никогда не рассказывали мне, что пишете стихи? И почему так отвратительно вели себя сегодня вечером? Над поэзией нельзя насмехаться. И неужели вы не понимаете, что у вас талант?

— Держите свои фальшивые комплименты при себе. Я ни от кого не желаю их выслушивать, и меньше всего от вас.

Несмотря на его грубость, Джейн захлестнула волна нежности к Итану. Он метался по комнате, как загнанный зверь.

Удивительно, как такой умный человек мог быть настолько низкого мнения о своих творениях. Поэтов в обществе почитали, даже таких спорных, как лорд Байрон и мистер Шелли.

А Итан, похоже, даже не догадывался, насколько хороши его стихи, какие глубокие чувства они способны вызывать.

Присев у корзинки с мусором на корточки, Джейн вытащила из нее несколько смятых листков и, разгладив, сложила в аккуратную стопочку.

— Дело не в том, хвалю я вас или нет. В свое время я изучала поэзию и умею отличить хорошие стихи от плохих. Я помогала отцу переводить древнеанглийские эпические поэмы.

И считаю, что вы должны опубликовать ваши работы, чтобы заставить людей думать. Я могла бы помочь переписать…

— Нет! — Итан бросил на нее яростный взгляд. — Даже предлагать это не смейте! Я никогда не стану выставлять свою личную жизнь на обозрение толпы.

Джейн поджала губы.

— Если вы такого низкого мнения о своей работе, почему же тогда продолжаете писать?

Щеки Итана покрылись румянцем. Он стоял перед Джейн, скрестив руки на груди и вскинув голову.

— Дурная привычка, не более того.

Подняв еще несколько листков, Джейн и их сложила в стопку.

— Как грызть ногти? Или заводить слишком много любовниц?

— Совершенно верно.

— Я с вами не согласна. Я считаю вас талантливым поэтом, и вы должны поделиться своим талантом, данным вам от Бога.

Итан презрительно фыркнул.

— Я никому ничего не должен. А теперь возвращайтесь в свою комнату и не лезьте больше в мою жизнь.

— Подождите немного. — И Джейн, поднеся листок к лампе, принялась читать вслух, пробираясь сквозь лабиринт вычеркнутых слов:

Под этими огромными безмолвными полями

Лежат кости тех, кто не отступил,

Чья кровь поддерживала оставшихся в живых,

А сейчас питает…

Итан выхватил листок у Джейн и смял его.

— Джейн, предупреждаю вас в последний раз! Уходите.

Или я вышвырну вас вон.

— Не вышвырнете, — спокойно сказала она. — О, Итан!

Вы так великолепно владеете слогом. Ну как вы можете настолько наплевательски к этому относиться! Как можете вести себя так, чтобы люди считали вас ни на что не годным!

— А я такой и есть! — выпалил Итан. — Вы же сами это говорили.

Вне себя от ярости оттого, что Джейн хочет заставить его открыть душу, Итан скомкал листок со стихами и метнул в корзинку для мусора. Темная волна чувств, бушевавших в его груди, уже готова была выплеснуться наружу. Как же он ненавидел Джейн в эту минуту! Ненавидел за то, что она сует нос в его личную жизнь, что узнала его самую сокровенную тайну, которую он хранил как зеницу ока.

А Джейн — само спокойствие, — не ведая о его переживаниях, сидела на корточках у корзины в озере бирюзового платья. Она уже сложила его стихи — его стихи! — в аккуратные стопочки и теперь выжидающе смотрела на него, словно имела полное право совать нос в его тайны. И Итана охватило яростное желание открыть перед ней свое истинное лицо, заставить ее увидеть его таким, каков он есть на самом деле: ничтожный человечишка, без всякой надежды стать лучше.

Он снова заходил по комнате, словно пытаясь потушить в своей душе темное пламя.

— Я вам сейчас кое-что расскажу, — начал он, — а потом посмотрим, будете ли вы после этого по-прежнему считать, что мне следует собой гордиться. Когда Наполеон ввел свои войска в Бельгию, я держал пари на то, что он победит. В то время как люди, подобные Джону Ренделлу, отдавали свою жизнь за родину, я оставался дома, проводя время в кутежах и разврате. И о сражении при Ватерлоо узнал лишь спустя пять дней после того, как оно произошло, потому что все это время развлекался в постели с Сереной Бэдрик.

Он до сих пор помнил, как вышел из ее спальни, этого адского притона, помятый, опустошенный, как выжатый лимон, ненавидящий самого себя, и взялся за газеты, которые доставляли из Лондона и складывали в стопку, покуда он предавался разврату, и какой шок испытал, прочитав о том, что произошло за эти несколько дней. Он тогда сразу помчался домой, а на сердце его лежал тяжелый груз: самое страшное предсказание отца сбылось.

Джейн по-прежнему сидела на корточках, все с тем же спокойствием глядя на Итана.

— Вы написали трогательное стихотворение, дань памяти капитана и солдат, погибших на полях сражений. Это кое-чего стоит.

Итан лишь отмахнулся:

— Это ничего не стоит. Несколько слов, начертанных на бумаге, не имеют для погибших на войне никакого значения.

— Но вы же не солдат. Вы поэт. И если предадите свою поэзию гласности, то выполните свой долг: расскажете людям об ужасах войны.

Ее честное, открытое лицо, освещенное зыбким светом, так и манило к себе, однако Итан, отвернувшись, подошел к камину и, опершись руками о каминную полку, уставился на угасающее пламя.

— Нет, вы ошибаетесь. Поэзия — это всего лишь тщеславное потакание собственным слабостям. Слова ничего не значат. Лишь дела имеют значение.

— Кто вам это сказал?

Итан плотно сжал губы, но не смог удержать в себе мрачные воспоминания, и они хлынули наружу.

— Мой отец.

— Он был не прав. — Вскочив, Джейн быстро пошла к Итану, двигаясь с неподражаемой грацией. — И только потому, что ему не понравились ваши стихи, вы решили, что у вас нет таланта. Может быть, ему просто не дано было понять ваше эстетическое мышление. Это дело вкуса и предпочтения.

«Она не понимает, — подумал Итан. — Или не желает Понять». Такая же упрямая и безжалостная, как и его покойный папаша.

— Дело не только в этом, — бросил он. — Все гораздо сложнее.

— Вы когда-нибудь читали ему свои стихи?

— Да.

— И?

Схватив кочергу, Итан помешал догорающие угли, бросил в камин еще несколько кусков угля из ведерка и начал рассказывать, стараясь, чтобы голос его звучал как можно равнодушнее:

— Когда мне было одиннадцать лет, я написал поэму в честь дня рождения отца. Я провел много дней, сочиняя ее, подбирая нужные слова, а потом переписывая начисто на пергамент. В ней я превозносил отца до небес, изобразив его чуть ли не Господом Богом. И когда я преподнес поэму ему, он скомкал мое творение и швырнул в огонь.

Итан смотрел на язычки пламени, разгорающиеся в камине, а видел ту давнюю рукопись. Вот она, на секунду вспыхнув, постепенно стала обугливаться и вскоре превратилась в пепел. А он, вихрастый мальчишка, стоял, не отрывая от нее глаз, и едва сдерживался, чтобы не расплакаться.

Злясь на себя за то, что поддался воспоминаниям, Итан швырнул кочергу в ведерко.

Джейн ласково коснулась его руки.

— Какая жестокость! Если бы я только знала…

— Если бы вы знали, это ровным счетом ничего бы не изменило. — Итан приказал себе отстраниться от Джейн: теплое прикосновение ее руки подействовало на него угрожающе успокаивающе. Однако он не двинулся с места. — Он хотел, чтобы я все свое время посвящал изучению управления поместьем и наукам, необходимым, чтобы занять когда-нибудь свое место в парламенте. Он отправил меня изучать право, однако в этом я не преуспел. Меня интересовала только литература, и это выводило отца из себя. Он сказал мне…

— Что же он вам сказал?

Итан почувствовал, что у него перехватило горло, однако заставил себя говорить:

— Он сказал, что я кончу свою жизнь под забором, если буду продолжать в том же духе. Что я буду хуже самого горького пьяницы, потому что у меня было много возможностей, а я ими не воспользовался. — Итан отвел взгляд от Джейн. — И предсказание отца сбылось.

— И поэтому вы все эти годы скрывали свой талант! — В глазах Джейн вспыхнул огонь. — А я вам вот что скажу, мнение вашего отца гроша ломаного не стоит!

— Он хотел, чтобы я преуспел в жизни, точно так же как он сам.

— Чепуха! Он хотел сделать из вас свое подобие, вместо того чтобы позволить вам жить своей жизнью.

Не желая поддаваться ее логике, Итан решил обратить этот ставший чересчур серьезным разговор в шутку.

— Что я слышу? Неужели это именно мисс Мейпоул хвалит меня за то, что я пренебрег своими обязанностями?

— Да, — сказала Джейн и, шурша юбками, подошла к Итану, порывисто схватила его за руки, словно строгая гувернантка, успокаивающая не в меру расшалившегося ученика. — Вы заперли себя в этой комнате, упрямо пряча от всех свой талант, только потому, что у вашего отца не хватило ни души, ни ума понять, какой вы одаренный человек. Неужели вы не понимаете, что должны быть тем, кто вы есть на самом деле, а не тем, кого из вас хотят сделать? Ваш талант — не порок, а Божье благословение.

Итана поразили ее слова. Меньше всего он ожидал, что Джейн встанет на его защиту. Он сказал ей правду лишь затем, чтобы вызвать в ней отвращение, чтобы заставить ее понять, что было бы ошибкой признаваться всему свету в том, что он пишет стихи. И потом, Джейн так и не поняла, что побуждает его сочинять стихи. Так и не уразумела, что они затрагивают очень личные чувства, которые хочется спрятать от посторонних глаз, а не выставлять напоказ. Не поняла, что у него все внутри перевернулось, когда он увидел, что она прочитала его стихи. А что с ним произойдет, если их прочтут сотни или даже тысячи?

Судя по пылающему взору, Джейн не так-то легко откажется от своего нового мнения о нем. Она стояла перед ним, стиснув его руки с такой силой, словно желала навязать ему свою волю, заставить его думать и чувствовать, как хотела она.

Она смотрела на него, и глаза ее сияли так, будто перед ней стоял падший ангел, в котором она разглядела не погасшую еще искру добра.

Черт бы ее побрал! Черт бы побрал ее за то, что пытается сделать из него этакого идеального героя! И черт бы побрал его самого за то, что ему очень хочется ей поверить.

— К черту поэзию! — пробормотал он, прижав Джейн к каменной стене, — Сейчас я покажу вам, кто я есть на самом деле.

И он впился в ее губы страстным поцелуем. Накрыв руками ее высокую грудь, он принялся грубо мять ее, нисколько не смущаясь, что имеет дело с невинной девушкой. Она была высокая, стройная, гибкая, почти с него ростом, однако мягкая как раз в тех местах, в каких нужно. На сей раз пьяной она не была. Вот и хорошо. Пускай узнает, какой он мерзкий развратник, подумал Итан.

Он мял ее груди сквозь жесткий корсет, каждую минуту ожидая, что Джейн стряхнет его руки, влепит ему пощечину и выскочит из комнаты. Именно этого он и добивался: чтобы она, вне себя от отвращения, выбежала из комнаты, оставив его одного.

И тут случилось невероятное. Сдавленно застонав, Джейн обвила его руками за шею и зарылась пальцами в его волосы.

— Итан… — прошептала она, прильнув к нему всем телом.

Кровь бросилась Итану в голову. Не осознавая того, что делает, он еще крепче прижался губами к ее губам. Яростное желание охватило его. Захотелось подхватить Джейн на руки, отнести в спальню, сдернуть с нее эту дурацкую одежду и сделать своей. Итан знал, что такое страсть. Он умел ее сдерживать, знал, как подчинить женщину своей воле. И с Джейн он мог проделать то же самое, мог стать для нее центром вселенной, дать ей такое наслаждение, чтобы она забыла обо всем на свете. Нащупав на ее спине пуговицы платья, Итан принялся их расстегивать. Дойдя до пояса, он вдруг опомнился.

Да он с ума сошел! Ведь это Джейн! Джейн Мейхью, мисс Мейпоул, нудная старая дева!

Он отпрянул от нее и встал, упершись руками в стену, наклонив голову и тяжело дыша.

— Мы не должны этого делать.

— Но почему? — сдавленным шепотом спросила она, машинально поглаживая его плечо. — Разве вам не приятно меня целовать?

Итан поднял голову. Серо-голубые глаза Джейн с мольбой смотрели на него. Губы были влажными и алыми, манящими и зовущими.

— Поцелуи — это для девственниц, — сказал он напрямик. — Возвращайтесь к себе, иначе я вас погублю.

И он отступил на шаг, давая ей пройти. Однако Джейн не пошевелилась.

— А может быть, я хочу, чтобы вы меня совратили, — прошептала она и повела плечами, отчего лиф платья, на секунду .прямо задержавшись на ее груди, соскользнул к поясу. — Мне того и правда очень хочется. Ну пожалуйста!

Она говорила так, словно просила за обедом добавки. Не сводя с Итана взгляда, она потянула за шнуровку корсета.

Итан уставился на корсет, украшенный розовыми ленточками, за которым скрывалась полуобнаженная грудь Джейн, и у него перехватило дыхание. Он представил себе, что таится за этим изящным предметом туалета, и едва сдержал уже готовый сорваться с губ стон. Должно быть, Джейн выпила за ужином слишком много вина. Больше он ничем не мог объяснить ее необычного поведения.

— Ни за что! — И прежде чем Джейн сняла корсет, ухватился за него, коснувшись при этом рукой ее мягкой, нежной, теплой кожи цвета слоновой кости. И в ту же секунду Итана охватило желание сорвать с Джейн это последнее досадное препятствие, не позволявшее ему коснуться рукой ее высокой груди, а потом швырнуть Джейн на пол и заняться с ней любовью. С трудом подавив его, он хрипло приказал:

— Прикройтесь!

Однако Джейн и не подумала его послушаться. Опустив голову, она взглянула на Итана из-под полуопущенных ресниц. Для невинной девицы взгляд этот был необыкновенно эротичный.

— О, Итан, прошу вас, займитесь со мной любовью! Если вы сейчас этого не сделаете, я никогда не узнаю, что это такое. Пожалуйста, разрешите доказать вам, что я не нудная старая дева!

Даже если бы она сейчас ударила его, Итан не испытал бы такого потрясения. Он не мог ни думать, ни дышать. Тело было объято огнем желания.

Не в силах сдержаться, он обхватил руками ее голые плечи.

— Боже правый! Вы заслуживаете большего, чем какая-то грязная интрижка. — И едва слышным шепотом добавил:

— Я вас не стою.

— Может быть, — спокойно сказала Джейн и улыбнулась. — Но я не хочу никого другого. Только вас.

От порыва ветра за окном задрожали стекла. Сверкнула молния, совсем рядом, однако Итан ничего этого не замечал.

Он поверить не мог, что перед ним Джейн, чопорная, не в меру щепетильная Джейн, и что она признается в том, что хочет его. Он понимал, что должен вытолкнуть ее из комнаты и запереть за ней дверь. Что он может ей предложить? Лишь короткую интрижку, за которую потом, возможно, ей придется дорого расплачиваться.

Но он не мог сделать ни шагу.

Джейн стояла, освещенная светом лампы, глядя на него ясными серо-голубыми глазами, и выражение ее лица, нежное, любящее, заставило Итана забыть о последних угрызениях совести, которые у него еще оставались.

И в этот момент он понял, что погиб.

Глава 17

А дальше произошло то, чего Джейн не ожидала.

Подскочив к ней, Итан порывисто обнял ее, впился поцелуем в ее губы и увлек к ковру у камина.

В душе Джейн взметнулась надежда. Однако у нее не было времени ни думать, ни порадоваться тому, что ее план сработал. Руки Итана заскользили по ее телу, и она забыла обо всем на свете. Он рывком дернул за шнуровку корсета, а когда тот раскрылся, запустил руку внутрь и накрыл ладонью ее грудь.

Джейн мечтала о том моменте, когда мужская рука — рука Итана — коснется ее груди, однако действительность превзошла все ее ожидания. Итан коснулся большим пальцем ее соска, и Джейн пронзило такое сладостное чувство, что она едва сдержалась, чтобы не застонать. Она инстинктивно выгнулась, чтобы стать к Итану еще ближе, почувствовать прикосновение своего тела к его телу.

Губы его оторвались от ее губ, и Джейн ощутила горечь разочарования, но всего лишь на секунду, поскольку уже в следующий момент Итан принялся покрывать поцелуями ее щеку, потом добрался до уха и игриво потеребил губами мочку, отчего по телу Джейн прошла дрожь. Вдоволь насладившись мочкой, губы Итана спустились к шее, прошлись по ней, лотом скользнули еще ниже, к ее груди. Руки его снимали корсет, а губы прильнули к соску, и, даже не удосужившись снять с Джейн рубашку, Итан принялся сосать его как ребенок.

Джейн ахнула, не готовая к тому острому наслаждению, которое вызвала эта ласка. Ее окутала теплая волна, стремительно распространявшаяся к низу живота. Трясущимися руками она зарылась Итану в волосы, откинула голову назад и скрыла глаза, чтобы полнее насладиться волшебным чувством, которое доставляли ей его губы.

— О, Итан… — простонала она.

Внезапно у нее подкосились ноги. Должно быть, она очнулась, и Итан осторожно усадил ее на пол, а затем, опустившись перед ней на колени, быстро снял тонкую батистовую рубашку. Теперь Джейн была обнажена до пояса. Обхватив ее одной рукой за талию, Итан провел по ее груди кончиками пальцев, не оставляя без внимания ни одной выпуклости, ни единой впадины.

— У тебя потрясающая грудь, — удовлетворенно произнес он. — И как ты умудрилась так долго ее прятать?

Неожиданно для нее самой похвала эта доставила Джейн удовольствие.

— А как ты умудрялся скрывать от всех свой талант?

Итан криво усмехнулся:

— Похоже, у каждого из нас свои секреты. Но, нужно признаться, твой мне нравится больше.

И, наклонив голову, он вновь прильнул к ее груди восхитительным поцелуем, провел языком по одной стороне груди, по другой, прильнул к соску, и Джейн почувствовала такое наслаждение, что по телу ее пробежали мурашки.

Дрожащими руками она обняла Итана за шею, с наслаждением вбирая в себя тепло его тела, коснулась губами щек, ощущая, как они движутся в такт сосательным движениям.

Боже правый! Как она прожила столько лет, не ведая о подобном наслаждении? Неудивительно, что женщины слетаются к нему как мухи на мед.

Мысль эта доставила острую боль, и Джейн попыталась выбросить ее из головы. Не станет она думать о его многочисленных любовницах. Не сегодня. Конечно, смешно ждать от Итана верности, да и не ставит она такой задачи целиком подчинить его себе. Но сейчас он принадлежит ей, а все остальное не имеет значения.

Итан вытащил из прически Джейн шпильки, и темно-каштановая волна волос закрыла ее до пояса.

— Боже, как же давно мне хотелось сделать это, — прошептал Итан и, наклонив голову, зарылся лицом в ее густые волосы. — Как хотелось раздеть тебя, а потом безудержно ласкать.

Говоря это, Итан гладил одной рукой ее грудь, а другой забрался под платье и по-хозяйски накрыл ягодицы. Его большая ладонь казалась сквозь тонкую ткань нижней юбки такой теплой и твердой, что у Джейн перехватило дыхание.

— Это правда? — спросила она, схватив Итана руками за плечи, нимало не заботясь о том, что он может удивиться той горячности, с какой она это спросила. — Тебе и в самом деле этого хотелось?

Издав то ли смешок, то ли стон, Итан ответил:

— Джейн, с того самого дня, когда ты в Уэссексе ворвалась в мою спальню, я только об этом и мечтал.

Сердце Джейн сладко заныло. Ей не хотелось думать, что он скорее всего преувеличивает. Сегодня она поверила бы всему, что бы он ей ни сказал. Сегодня она будет упиваться его ласками и обучаться тому, чему он захочет ее научить. И может быть, если — нет, не если, а когда — он женится на ней, они будут ласкать друг друга каждую ночь. И быть может даже, он не рассердится, узнав, что она специально явилась к нему, чтобы его соблазнить…

Джейн вскинула голову, и Итан вновь прильнул к ее губам долгим, сладким поцелуем. Тяжело дыша, она прижалась к нему, чувствуя себя беспомощной игрушкой в его опытных руках.

А в следующую минуту она уже лежала на спине у камина, ощущая всем телом ласковое тепло. Однако не язычки пламени согрели ее, а Итан, который, опустившись на колени, ловко развязал завязки ее нижних юбок и в мгновение ока стянул с нее нижнее белье. Теперь единственное, что отделяло ее от полной наготы, были прозрачные шелковые чулки и белые кружевные подвязки. Сквозь пелену желания Джейн почувствовала стыд — еще ни один мужчина не видел ее обнаженной — и инстинктивно прикрыла ладонью самую уязвимую часть тела.

Взяв Джейн за руки, Итан ласково отвел их в сторону.

— Не нужно, — прошептал он. — Не нужно этого стыдиться. Ты прекрасна. Самая совершенная из всех женщин.

Несколько секунд он не сводил с нее такого восхищенного взгляда, что Джейн хотелось плакать, потом нежно коснулся ее бедра. Пальцы его легко заскользили вверх и вниз, и стыдливость Джейн как рукой сняло. Она не могла больше просто лежать и смотреть на него. Страстно захотелось задвигать бедрами, чтобы острее ощутить блаженную ласку, что Джейн и сделала, порывисто подавшись навстречу его руке.

— Итан… — прошептала она.

— Не бойся, — пробормотал он. — Дай себе почувствовать это.

— Что почувствовать?

— Вот это.

И Итан, накрыв ладонью треугольник внизу живота, легко, но настойчиво прижал к нему руку. Джейн испуганно вскрикнула и закрыла глаза. В следующее мгновение Итан уже лежал рядом с ней, закинув ногу на ее ноги, и Джейн подумала, как же приятна эта тяжесть. Он все еще был в рубашке и панталонах, и ей показалось несправедливым, что он до сих пор одет, в то время как она лежит перед ним обнаженная, словно откровенно предлагая ему себя.

Зарывшись лицом в ее волосы и согревая ухо теплым дыханием, Итан начал поглаживать ее самое интимное местечко и вдруг сделал движение, поразившее Джейн до глубины души: проник внутрь.

— Какая же ты мягкая, — прошептал он. — Если бы я знал, как сильно ты меня хочешь, я не стал бы так долго ждать.

Прикосновение его было настолько интимным и сладостным, что Джейн, тихонько застонав, уткнулась лицом ему в грудь. А Итан продолжал ласкать ее с нежностью, которой Джейн в нем и не подозревала, увлекая в какой-то необыкновенный волшебный мир; и вскоре она забыла обо всем на свете. Прильнув к Итану всем телом, Джейн затрепетала, ощущая, как внутри нарастает яростный огонь желания. Вцепившись в его рубашку, она широко раскинула ноги, целиком отдаваясь блаженной ласке. Ей казалось, будто она находится на пороге какого-то чудесного, не изведанного доселе мира.

— Отпусти, — прошептал Итан, целуя ее волосы. — Я поймаю тебя, когда ты будешь улетать.

— Улетать? — переспросила Джейн.

Она была заинтригована, однако доверяла Итану настолько, что готова была выполнить все, что он пожелает. И в следующую секунду она получила ответ на свой вопрос. Ей показалось, будто она возносится прямо в рай. Тело сотрясалось в сладостных конвульсиях, с губ сорвался тихий стон, и Джейн подумала, что больше не выдержит этой блаженной пытки.

Когда наконец она, ощущая всем телом приятное насыщение, вернулась с небес на землю, то увидела, что Итан снимает с себя рубашку и панталоны. Темные глаза его сладострастно блестели, грудь прерывисто вздымалась. При свете камина тело его отливало бронзой, и у Джейн вдруг пересохло во рту. Она и не представляла, что мужчина может быть настолько… впечатляющим.

Джейн вздрогнула, когда он улегся прямо на нее, такой тяжелый, реальный и теплый. Как странно, что она лежит в его объятиях совершенно голая и ей ни капельки не стыдно, хотя ее соблазнил самый известный повеса Лондона. Более того — она сама его об этом попросила! Все, что между ними произошло, казалось ей правильным, словно сам Господь дал им свое благословение.

Поцеловав Итана в гладко выбритую щеку, Джейн прошептала:

— Мне понравилось то, что ты со мной делал.

— Это было только начало, — ответил Итан.

— Что же еще…

Договорить она не успела: Итан прильнул губами к ее губам. Поцелуй становился все более страстным, и Джейн почувствовала, как что-то твердое и теплое вонзается ей в бедро.

Догадавшись, что это такое, она вдруг задалась вопросом, как Итан достигнет наслаждения. Может быть, она должна потрогать его… там?

И стоило ей об этом подумать, как ее охватило желание сделать это. Захотелось доставить Итану такое же наслаждение, какое он только что доставил ей. Кожа его была влажной и теплой. Подчиняясь безотчетному порыву, Джейн провела руками по его упругому, мускулистому телу сверху вниз. Как же ей добраться туда, куда нужно? Ведь они с Итаном лежат, тесно прижавшись друг к другу. И в этот момент, словно догадавшись о том, чего она от него хочет, Итан приподнялся и стал покрывать поцелуями ее шею и грудь.

Чувствуя, как у нее исступленно колотится сердце, Джейн обхватила рукой его восставшую плоть. Какой же он горячий, толстый, твердый и бархатистый. Вдруг Итан тихонько застонал, и Джейн поспешно отдернула руку.

— Тебе больно?

Он рассмеялся, уткнувшись ей в грудь.

— Будет больно, если остановишься.

Взяв руку Джейн, Итан вновь притянул ее вниз, заставил обхватить свой жезл, жестом показав, что делать, а сам погрузил в нее палец. Джейн почувствовала, что у нее перехватило дыхание, когда он начал свою сладостную пытку, то вынимая палец, то вонзая его вновь, с каждым разом все глубже, то совершая медленные круговые движения, сводящие ее с ума.

Она уже знала, какое блаженство ее ждет, и порывисто устремилась ему навстречу, но в самый критический момент Итан убрал руку.

— Пожалуйста… — простонала она.

Тяжело дыша, Итан коснулся губами мочки ее уха и прошептал:

— Скажи мне, чего ты хочешь?

— Ты и сам это знаешь.

— Не уверен, что это знаешь ты, — таинственно и несколько самодовольно пробормотал он.

И вместо того чтобы объяснить, он опустил вниз руку.

Почувствовав прикосновение к самому интимному местечку чего-то большого, тяжелого и теплого и приняв это за палец Итана, Джейн радостно подалась вперед, и внезапно ее как громом поразило: никакой это не палец, а… Исступленно задвигав бедрами, она устремилась вверх, желая вобрать в себя восставшую плоть, однако Итан отстранился.

— Терпение, — остановил он ее, поблескивая темными глазами. — Не нужно спешить.

И он вновь принялся ласкать ее груди, покрывать поцелуями все тело. Если бы не капельки пота, выступившие на его груди, да напряженные мышцы на руках, Джейн ни за что бы не догадалась, как мучительно ему сдерживать себя, однако он упорно делал все, чтобы сначала доставить удовольствие ей.

Джейн чувствовала, что больше не в силах выносить этой пытки. Как он может ее так мучить? Ну быстрее же, быстрее!

Его неспешные ласки сводили ее с ума. Она попыталась вновь коснуться его жезла, однако он ловко уклонился. Джейн уже готова была кричать от отчаяния, как вдруг, быстро наклонившись, Итан прильнул губами к тому месту, где только что находилась его рука.

В ту же секунду Джейн обдало таким жаром, что она сдавленно вскрикнула. Больше она уже не в силах была ничего произнести. Прерывисто дыша, она содрогнулась всем телом, и вновь, как и в первый раз, неземное блаженство охватило ее.

Пока она лежала, расслабленная, пытаясь прийти в себя, Итан вновь оказался сверху и на сей раз одним молниеносным движением вошел в нее. Джейн почувствовала такую боль, что замерла и непроизвольно вонзилась ногтями ему в плечи.

Итан замер, опершись на вытянутые, слегка дрожащие руки.

— Прости меня, — пробормотал он и хрипло рассмеялся. — Нет, черт подери, я не стану перед тобой извиняться. Мне ужасно хорошо с тобой.

И он снова вонзился в нее, на сей раз еще глубже, соединяя их обоих так прочно, как Джейн и представить себе не могла в своих самых безудержных мечтах. Боль сменилась чувством полной завершенности, словно она всю жизнь жила, ожидая именно этого бесценного момента. Они с Итаном — одно целое. Какое счастье! Слезы радости хлынули у нее из глаз, и, потянувшись к нему, Джейн нежно поцеловала его в шею.

— Итан… о, Итан, я люблю тебя.

Он замер и, пристально взглянув на нее, Проговорил хриплым шепотом:

— Не обманывай себя. Ты любишь не меня, а это. Вот это!

И он медленно задвигался в ней, вознося ее к головокружительным высотам. Сердце Джейн неистово билось в груди, тело было объято страстью, мучительной и непристойной.

Джейн задвигалась, стараясь попасть в ритм с Итаном, как вдруг смысл его слов дошел до нее. Схватив его за плечи, она воскликнула:

— Нет! Не говори так! Я люблю тебя, Итан. Тебя!

Глаза его потемнели от страсти. Взгляд стал расплывчатым и каким-то диким. Он яростно, исступленно задвигался, вонзаясь в нее все глубже, словно больше не в силах был сдерживаться. Однако Джейн не испугалась. Обвив ноги вокруг талии Итана, а руками обхватив его за шею, она отдалась ему со всей страстью, на какую только была способна. Каждый толчок уносил их все выше и выше к небесам, пока Джейн уже не перестала понимать, где она находится и что с ней происходит. Она лишь чувствовала, что Итан, зарывшись лицом в ее волосы, содрогнулся всем телом и простонал:

— Джейн… О Господи… Джейн… :

Сознание медленно возвращалось к Итану. Потрескивание угля в камине… Запах тела Джейн… Чувство удовлетворения. Дождь барабанил по крыше. За окном сверкали молнии.

«Как вовремя разразилась гроза», — подумал он. Джейн лежала, обхватив его руками, теплая, расслабленная, и внезапно сладкая мука сдавила ему грудь.

Он погубил ее… Но все же ни с одной женщиной ему еще не было так хорошо. Ни одна с такой искренностью не заявляла, что любит его.

Конечно, она себя обманывает. Воспитанная в строгих правилах, Джейн не решилась бы на такой шаг, не убедив себя, что влюблена. Он не должен позволять ей и дальше обманываться.

Итан начал медленно приподниматься, высвобождаясь из ее объятий, и вдруг его как громом поразило.

Он не поберег ее!

Закрыв глаза, Итан застонал от ужаса, еще не веря в случившееся, и, перекатившись на спину, вцепился руками в волосы. Что же он наделал! О Господи! Никогда еще он не совершал такой глупости с тех самых давних пор, когда одна шустрая вдовушка научила его этому способу предохраняться.

— Итан, что случилось?

Он открыл глаза. Джейн лежала на боку и смотрела на него, слегка нахмурив брови, само олицетворение чувственности: завитки темных волос, отливающие медью в свете лампы, шелковистым водопадом струятся по обнаженной груди. Один сосок шаловливо выглядывает сквозь них, вызывая острое желание прильнуть к нему губами.

Она заставила его забыть обо всем. Но почему именно Джейн, единственная из всех женщин? Он сохранял ясный ум с гораздо более опытными и изобретательными партнершами.

Может быть, он так отреагировал на ее нечаянные слова о том, что она его любит? Или на то, что она знала его тайну?

— Одевайся, — пробормотал он и, сев, бросил ей рубашку.

Тонкая вещица упала на ее бедра, и Джейн схватила ее, сжала в руках. В руках, которые всего несколько секунд назад ласкали его. Сев на ковер, она тихо, так тихо, что ему пришлось напрячь слух, чтобы расслышать ее слова сквозь шум дождя, проговорила:

— «Одевайся»? Так вот как это кончается?

— Тебе пора возвращаться к себе, — бросил Итан, натягивая панталоны.

— Ты всегда так же холоден… со своими женщинами?

В голосе ее звучала такая неприкрытая боль, что Итан поразился. Он взглянул на Джейн. Она пристально смотрела на него, обеими руками крепко прижимая к груди рубашку. О Господи! Ну как он мог так обидеть ее?

Присев на корточки, Итан ласково откинул с ее лица прядь волос.

— Прости меня. Я не должен был заниматься с тобой любовью.

Буду молить Бога, чтобы это не имело никаких последствий.

— О чем ты?

— Джейн, ты можешь забеременеть.

Джейн машинально прижала руку к животу. В глазах ее появилось мечтательное выражение, словно она уже была беременной от него. И Итан вдруг представил себе, как Джейн улыбается ему, держа руки на округлом животе.

Нет! Только этого ему и не хватало! Одного внебрачного ребенка вполне достаточно, чтобы осложнить ему жизнь.

— Боже правый, — прошептала Джейн. — Ты же проделывал это десятки раз, а родилась лишь Марианна. Я думала, ты умеешь… предохраняться.

Уязвленное самолюбие не позволяло Итану признаться в том, что он потерял над собой контроль.

— Умею, — буркнул он. — Но сейчас я совершил ошибку.

Оставил в тебе свое семя.

— А ты никогда так не делаешь?

Итан покачал головой:

— Никогда… почти никогда. Хотя, признаться, этот метод не дает стопроцентной гарантии.

— Тогда почему ты со мной так поступил?

— Просто… не успел. — И когда Джейн нахмурилась и открыла было рот, чтобы задать еще пару вопросов, схватил ее за голые плечи. — Если ты обнаружишь, что забеременела, сразу же скажи мне. Поняла?

Глядя на Итана огромными сверкающими глазами — глазами удовлетворенной женщины, Джейн проговорила:

— Ты хочешь сказать, что тогда женишься на мне?

Итан похолодел. Горло у него перехватило, и он поспешно отвернулся, не в силах больше выдерживать ее взгляд.

— Давай пока не будем беспокоиться о том, что еще не произошло. Вдруг все обойдется?..

— Ты говоришь — не беспокоиться? — Джейн с трудом села, все так же прижимая рубашку к груди. — Но нам придется об этом говорить. Я ведь даже не представляю, как узнать… беременна я или нет.

— У тебя перестанут идти месячные. Когда они были в последний раз?

Щеки Джейн покрылись румянцем, однако она по-прежнему не отрывала глаз от Итана.

— Несколько дней назад.

Итан облегченно вздохнул.

— Отлично, — сказал он, натягивая рубашку. — Будем считать, что нам повезло.

— Как ты можешь быть в этом уверен? Я ведь не сразу узнаю, прав ты или нет. Еще немало недель пройдет. А пока…

— А пока ты вернешься в свою комнату. Давай молить Бога, чтобы никто тебя здесь не увидел. Иначе твоей репутации конец.

— Если мы поженимся, ей ничто не будет грозить.

Итан вновь почувствовал, как от ужаса по телу пробежали мурашки.

— Я уже был один раз женат. Поверь мне, больше не собираюсь совершать ту же ошибку.

— Значит, ты предпочитаешь погубить мою репутацию.

Итан не знал, что делать, как отреагировать на подобное замечание. Ладони его покрылись липким потом. Хотелось одного: выставить Джейн из комнаты и забыть обо всем, что произошло.

— Этого не случится, — повторил он. — Если повезет, никто не узнает, что я тебя совратил.

Пристально посмотрев на Итана, Джейн перевела взгляд на ковер у камина и нахмурилась. Губы ее были плотно сжаты.

Те самые губы, мягкие и нежные, которые совсем недавно шептали ему слова любви… О Господи! Интересно, о чем она сейчас думает? Может, жалеет о том, что отдалась ему?

Порывисто встав, Джейн надела рубашку — тонкая ткань заскользила вниз, до колен, — и грациозным движением потянулась за корсетом.

— Теперь, когда мы все решили, я должна идти, — заявила она. Голос ее прозвучал холодно и сдержанно, так же, как всегда.

Почему у него такое чувство, что они не пришли ни к какому решению? Что он разрушил их дружбу и глубокая пропасть, лежавшая между ними, стала еще глубже?

Он застегивал рубашку, глядя, как Джейн, наклонив голову, затянула шнуровку корсета, надела бирюзовое шелковое платье, грациозно облегавшее ее стройную фигуру, и принялась застегивать пуговицы на спине. Видя, что ей не удается это сделать, Итан пришел ей на помощь. Пальцы его нечаянно коснулись бархатистой кожи ее плеч, и он почувствовал, как Джейн напряглась.

Она его презирает. Быстро же это произошло. Что ж, этого следовало ожидать. Она не думала о последствиях, отдавая свою невинность ему, безалаберному светскому ловеласу. А он знал, что, когда страсть угаснет, романтическая пелена спадет с ее глаз и она увидит его совсем в другом свете. Знал и все-таки не мог отказаться от того, что она ему предлагала.

Он продел в петлю очередную крошечную пуговицу. Он сотни раз оказывал подобные услуги женщинам, разыгрывая из себя горничную после любовных утех. Но никогда еще не испытывал подобного сожаления.

И никогда еще не был готов начать все сначала.

— Джейн… — пробормотал он.

Он потянулся к ее нежной шейке, чтобы поцеловать, но Джейн отпрянула в сторону и, присев, начала собирать черепаховые шпильки, выпавшие из волос.

— Ну вот, — сказала она, поднимаясь. — Все собрала.

Можно уходить.

Итан взглянул на нее и понял, что уходить ей пока рановато: волосы, растрепанные, неприбранные, спадали густой волной до пояса, губы раскраснелись от его поцелуев. Не ведая об этом, Джейн устремилась мимо заваленного бумагами стола к двери, выходящей в сад.

Итан бросился вслед за ней и схватил за руку, теплую и гладкую, как и все ее тело.

— Подожди. Придется тебе уйти через другую дверь. Дождь идет.

— А ведь и правда…

Голос Джейн прозвучал удивленно, словно она и не замечала до сих пор, что в окно стучит дождь, что сверкают молнии и грохочет гром. Конечно, менее рискованно пройти через сад, но было уже очень поздно, и Итан решил, что все спят и ничего не случится, если Джейн пройдет к себе через его апартаменты.

Ему хотелось, чтобы она осталась еще хоть ненадолго, чтобы он мог преодолеть возникшую между ними пропасть, однако Джейн направилась к лестнице, ведущей в его покои. Ее гибкая фигурка исчезла в дверном проеме, и Итану ничего не оставалось, как поспешить за ней.

Висевшая на стене свеча отбрасывала мерцающий свет на узкую, крутую лестницу. При жизни отца комната в башне использовалась под склад. Она была забита сломанными стульями, сундуками и прочим хламом. Когда Итан после смерти отца стал графом, он первым делом приказал освободить это помещение и перенести все ненужное старье на чердак. И с тех пор он тысячи раз поднимался и спускался по этим ступенькам, приходя в свое убежище, чтобы писать стихи.

И вот теперь Джейн знает его тайну.

Мысль об этом была Итану неприятна. Хотя он доверял Джейн и знал, что она никогда его не выдаст, ему было не по себе оттого, что она заглянула ему в душу. Он предпочитал, чтобы его отношения с женщинами были легкими, веселыми и не имели никаких последствий.

А вот поди ж ты, потерял голову от девственницы! Да не просто девственницы, а Джейн Мейхью, нудной старой девы, блюстительницы нравственности его юношеских лет.

У дверей спальни Итана Джейн замешкалась и вопросительно взглянула на него:

— А твой камердинер?

— Он уже спит.

Джейн кивнула и, войдя в спальню, чуть ли не бегом помчалась к противоположной двери, словно опасаясь, что Итан схватит ее, швырнет на кровать с пологом на четырех столбиках и вновь займется с ней любовью. А он и в самом деле с удовольствием бы это сделал, хотя никогда еще не приводил в свою спальню любовниц. Он встречался с ними где угодно, только не у себя. Обычно это происходило у них дома или в его скромном доме в Хеймаркете.

Но Джейн не заслужила подобной гнусной тайной интрижки. Сегодня на него что-то нашло, и он совершил ужасную ошибку. Больше этого не повторится.

И все-таки… И все-таки он не мог забыть, как хорошо им было вместе. Нет, не может он ее отпустить!

И когда Джейн открыла дверь в коридор, у Итана мучительно сжалось сердце, и он, обняв ее за тонкую талию, порывисто воскликнул:

— Джейн, не уходи!

Джейн смело взглянула на него. Строгие черты ее лица казались в свете свечи вырезанными из камня.

— Я и так уже слишком долго у тебя была. Ты ведь сам это сказал…

— Знаю, но…

Итан запнулся. Его вдруг охватило яростное желание притянуть Джейн к себе, убедиться, что она его не презирает.

Тихонько выругавшись, он повернул ее к себе лицом и приник к губам.

Она застыла, а затем, обхватив его руками за шею и издав тихий стон, с жаром ответила на поцелуй. Она его не презирает. Итан почувствовал отчаянную радость и яростное желание.

Он прервал поцелуй, собираясь отвести Джейн в спальню.

Но в этот момент взгляд его упал в глубину темного коридора, и он похолодел от ужаса. Худшее, что могло произойти, свершилось!

По коридору шли трое. Две женщины и мужчина: мать, тетя Вильгельмина и разгневанный герцог Келлишем.

Глава 18

У Джейн подкашивались ноги от переполнявшего ее желания, и она всем телом прильнула к Итану. Внезапно она почувствовала, как он напрягся. Ей захотелось погладить его по щеке, но он, перехватив ее руку, отвел ее от лица, настороженно глядя куда-то вдаль. Обиженная, не зная, что и думать, Джейн повернула голову в ту сторону, куда он смотрел, и ахнула.

Неужели они видели, как Итан ее целовал? И почему ей так страшно? Ведь она сама хотела, чтобы их с Итаном застали на месте преступления. Во всяком случае, до того момента, пока он откровенно не заявил, что никогда на ней не женится.

Подойдя к ним, герцог Келлишем так посмотрел на Джейн, что она готова была провалиться сквозь землю от стыда. О Боже! Да ведь одежда ее в беспорядке, волосы растрепаны!

Джейн судорожно сжала в руке шпильки, которые собрала с ковра у камина. Шпильки, выпавшие из ее прически, когда они с Итаном занимались любовью.

— Что все это значит, Чейзбурн? — строго спросил герцог.

Не выпуская руки Джейн, Итан, спокойно встретил разъяренный взгляд герцога.

— Что значит? Думаю, моя мать может вам все объяснить.

Ведь она специально привела вас сюда.

В голосе Итана звучала ярость, и любой другой на месте Розалинды затрепетал бы от страха. Однако графиня и не подумала испугаться. Не сводя с сына надменного взгляда, она спросила, удивленно вскинув брови:

— О чем это ты? Я показывала его светлости и Вильгельмине фамильные портреты, которые, как тебе известно, находятся в этом крыле. Я понятия не имела о том, что здесь происходит.

— Полагаю, если бы ты нас здесь не застала, то ворвалась бы ко мне в спальню под тем предлогом, что хочешь показать гостям картины.

— Не язви, Итан. В конце концов, это ты провинился, а не я.

Повернувшись к Джейн лицом и уткнувшись носом в платок, тетя Вильгельмина запричитала:

— Как ты могла так поступить? Как могла так меня опозорить? Уж не я ли тебя растила, забывая о себе! О Господи! Где мое успокоительное?

Чувствуя себя безмерно виноватой, Джейн обняла толстуху за необъятную талию. Вильгельмина, рыдая, повисла у нее на шее. Итан быстро нарушил эту идиллию. Подойдя К тете Вилли, он взял ее за руку и строго сказал:

— Вам нужно лечь, мадам. Сейчас я позвоню лакею, и он отведет вас в вашу комнату. Джейн может пойти с вами.

— Да, так будет лучше всего, — согласилась леди Розалинда. — А мы с его светлостью пока уладим дела с Итаном.

— Я никуда не пойду, — заявила Джейн. Она не желала, чтобы кто-то решал ее судьбу. Они наверняка будут заставлять Итана жениться на ней, а когда он откажется, будут вынуждены отправить ее обратно в Уэссекс. — Я взрослая женщина и могу сама за себя постоять.

— Я тоже должна остаться, — заявила тетя Вилли, опираясь всей тяжестью на руку Джейн. — В конце концов, Джейн моя любимая племянница. И моя обязанность отстаивать ее интересы, особенно в таких ужасных обстоятельствах.

— Что ж, очень хорошо. — Леди Розалинда величаво махнула рукой. — Может быть, пройдем в спальню графа? Там нам никто не помешает.

Джейн села на табурет рядом с креслом, в котором, всхлипывая и что-то бормоча себе под нос, расположилась тетя Вилли. Закусив губу, Джейн изо всех сил старалась держаться с достоинством, хотя это было нелегко. Она ни о чем не сожалела. В конце концов она разработала план по совращению Итана с благородной целью — чтобы у Марианны была мать.

Итан стоял у камина, повернувшись лицом к матери и герцогу. Глаза его метали молнии, и вообще он ничем не напоминал того страстного, неотразимого любовника, каким был совсем недавно, в комнате в башне.

Келлишем сцепил руки за спиной. Он с омерзением смотрел на Итана, и ноздри его длинного носа раздувались.

— Итак, Чейзбурн, вы обесчестили молодую девушку, находящуюся под вашим покровительством. И не вздумайте оправдываться.

— Я и не собираюсь ничего отрицать, — заявил Итан.

— В таком случае следует ли вас понимать так, что вы собираетесь предложить мисс Мейхью руку и сердце?

В комнате повисла гробовая тишина. Все молчали, лишь тетя Вилли сморкалась в платок. Джейн сидела, с ужасом ожидая взрыва негодования, который неминуемо должен последовать, когда Итан ответит отрицательно.

— Естественно, ваша светлость. Я вполне отдаю себе отчет в том, что обязан это сделать.

Не веря своим ушам, Джейн смотрела на Итана во все глаза. Шпильки впились ей в руку, однако она не замечала боли. Неужели он передумал? Неужели и в самом деле женится на ней?

Джейн охватила радость, но тут же погасла. Он действует против своей воли, это совершенно очевидно. Стоит мрачнее тучи, вытянувшись в струнку, плотно сжав губы. Он был не прочь с ней позабавиться, однако ни о чем серьезном и не помышлял, а теперь вынужден отвечать за содеянное.

— Слава тебе. Господи! — воскликнула тетя Вилли. — Ее репутация спасена! Хотя я и представить себе не могла, что моя Джейн уступит самому безнравственному из всех светских кутил, человеку, который развелся со своей женой, и…

— Хватит, Вильгельмина! — оборвала ее леди Розалинда. — Давайте радоваться воссоединению наших семей, а не горевать о прошлом. — И она повернулась к Джейн с ласковой улыбкой:

— Я, например, просто счастлива, что Джейн станет моей невесткой.

Джейн тоже должна была бы радоваться. Ее план увенчался успехом. Теперь она станет женой Итана, и он уже никогда не сможет отнять у нее Марианну.

Но радости не было. Наоборот, на сердце лежала тоска.

Ей хотелось, чтобы Итан женился на ней по доброй воле. Хотелось, чтобы он полюбил ее, если не сразу, то хотя бы со временем. А теперь никакой надежды на это не осталось.

Темными как ночь глазами Итан посмотрел сначала на мать, потом перевел взгляд на Джейн и сухо сказал:

— Я хотел бы поговорить со своей невестой. Наедине.

— Думаю, в этом нет необходимости, — поспешно проговорила леди Розалинда, нахмурившись.

— Моя дорогая, — возразил герцог, — мы должны разрешить им побыть одним хотя бы несколько минут. В конце концов, нужно дать возможность твоему сыну сделать мисс Мейхью предложение.

Леди Розалинда с тревогой взглянула на сына и промолчала. Герцог Келлишем помог тете Вилли встать с кресла, и все трое вышли из комнаты.

Джейн и Итан остались одни.

Джейн сотрясала дрожь, и она прижала руки к груди, надеясь, что Итан не заметит, как сильно бьется ее сердце. И, не дожидаясь, пока он сделает свое фальшивое предложение, выпалила:

— Я знаю, ты не хочешь жениться на мне, и если ты отдашь мне Марианну, я скажу герцогу, что отказала тебе.

Итан подошел к ней. В свете свечей лицо его казалось бледным как полотно.

— Так, значит, это правда? Вы устроили заговор с целью отнять у меня Марианну. И теперь ты собираешься использовать мою дочь для того, чтобы шантажировать меня.

В темных глазах Итана мелькнуло отвращение. Джейн не могла этого вынести. С трудом сглотнув, она попыталась оправдаться:

— Я действовала исключительно из лучших побуждений.

Чтобы Марианне было хорошо. И только.

— И только?! Ты явилась в мою комнату, чтобы соблазнить меня, копалась в моих бумагах, сделала вид, что тебе нравятся мои стихи! И все только затем, чтобы усыпить мою бдительность!

— Я вовсе не потому хвалила твои стихи. Я в самом деле считаю тебя талантливым…

Итан нетерпеливо махнул рукой:

— Хватит! Нечего мне голову морочить! Ты это уже дважды сделала: сначала выманив меня из зала во время бала и заставив встретиться с Порцией, потом сегодня, договорившись с матерью, чтобы она нас с тобой застукала.

— Леди Розалинда ни в чем не виновата. Я действовала на собственный страх и риск.

— Тогда чего ради она заявилась в мои апартаменты? Отвечай! Откуда она узнала, что застанет нас вместе?

«Я бы посоветовала тебе поговорить с ним немедленно», — вспомнила Джейн слова графини. Но почему она была так уверена, что ее сын станет заниматься с ней, Джейн, любовью?

— Наверное, обычная женская интуиция. Впрочем, это не имеет никакого значения. Значение имеет только то, что винить нужно меня, и никого больше. — Как же ей хотелось, чтобы он обнял ее, прижал к себе. Не в силах сдержаться, она положила руки ему на грудь, ощущая его тепло, чувствуя, как перекатываются под рубашкой его стальные; мускулы. «Ну пойми же ты меня, пойми!» — мысленно взмолилась она. — Да, я обманула тебя. Но я была в отчаянии. Я люблю Марианну и боюсь ее потерять. Прошу тебя, пойми!

С гримасой отвращения Итан схватил ее за руки и отшвырнул от себя.

— И поэтому ты продала свою девственность человеку, которого презираешь!

— Я не презираю тебя, Итан. Я не кривила душой, когда сказала, что люблю тебя. Я всегда тебя любила, с самого детства.

Итан хрипло расхохотался:

— Мне остается тебя только пожалеть. Быть прикованной к человеку, который презирает тебя, не очень-то приятно.

Джейн поразила его жестокость. Она хотела возразить, но ненависть, сквозившая в его взгляде, остановила ее. Если бы не тот эпизод с Порцией… Но теперь уже поздно об этом сожалеть.

В его глазах она обманщица, которая может пойти на любые уловки для достижения своей цели. Но даже если он действительно так думает, она не отдаст ему Марианну. Ни за что!

Взяв себя в руки, Джейн заставила себя продолжать:

— Еще не поздно сказать герцогу, что я тебе отказала.

Прошу тебя, Итан. Если бы мы договорились относительно Марианны… Если бы ты только позволил ей жить со мной в Уэссексе…

— Нет! Она останется со мной. Это окончательно.

Джейн стиснула трясущиеся руки в кулаки. Отвернувшись, подошла к темному окну. Гроза прошла. Моросил мелкий дождик, хотя вдали еще сверкали молнии. Сад, лежавший внизу, был, как мантией, окутан густым, душным мраком. И так же мрачно было у Джейн на сердце. Чувствуя за своей спиной присутствие Итана, она застыла в ожидании, но он к ней и пальцем не прикоснулся.

— Ты выйдешь за меня замуж, Джейн, — безжизненным голосом произнес Итан. — Как только я получу у архиепископа специальное разрешение. Если получится, завтра вечером.

Молчанием встретила Джейн этот приговор. Итан тоже не проронил больше ни слова. Стояла гробовая тишина, лишь дождь шумел за окном. В темном стекле виднелось отражение сурового лица Итана, полного непреклонной решимости. Холодные глаза, плотно сжатые губы. Почему он позволил заманить себя в ловушку? Согласился жениться против своей воли?

Потому что в нем сильно чувство долга. Он оказался честным, порядочным человеком, хотя она была уверена в обратном, считала, что ни на что хорошее он не способен. А получилось, что она сама — женщина без совести и чести, которая не остановится ни перед чем, чтобы получить желаемое.

Чувство раскаяния охватило Джейн. Еще не поздно совершить благородный поступок: отвергнуть предложение Итана.

А как же Марианна? Девочке нужна мать, которая постоянно находилась бы с ней рядом, одаривая своей любовью, ведя ее по жизни.

Внезапно Джейн представила себе, как возвращается в свой одинокий дом в деревне, где компанию ей составят лишь тетя Вилли да книги. А впереди — длинные, тоскливые годы, лишенные той радости, которую она познала сегодня в объятиях Итана. Будет ли Итан снова заниматься с ней любовью? Или она убила в нем желание? Нет, она не должна так думать. Нужно надеяться на лучшее. Гнев Итана со временем пройдет. У мужчины, который пишет своей крошке дочери такие проникновенные стихи, найдется место в душе и для нее.

И во второй раз за сегодняшний вечер Джейн сказала то, что подсказывало ей сердце:

— Хорошо. Я выйду за тебя замуж.

— Редко можно увидеть такую очаровательную невесту, — проговорила леди Розалинда, расстегивая тяжелое фамильное ожерелье и снимая его с шеи Джейн. — В золотистом платье и бриллиантах ты выглядела сегодня как настоящая принцесса. — Она отдала ожерелье горничной, и та, положив его в бархатный футляр, убрала в стенной сейф.

— Да, чудесная была свадьба, — согласилась тетя Вилли. — Несмотря на всю поспешность, с которой она была проведена.

Но завтра, когда появятся сообщения в газетах, помяните мое слово, пересудов не оберешься! О Господи, только этого нам не хватало!

— Ерунда! — отмахнулась графиня. — Сегодняшнее событие — гвоздь сезона. Даже моя предстоящая свадьба с Келлишемом с ним не сравнится. И пускай люди болтают сколько угодно, если им хочется.

Джейн почти не слышала их разговора. Тело словно одеревенело — точь-в-точь манекен в мастерской портного. Она позволила снять с себя корсет и рубашку. Ее попросили поднять руки. Она послушно и равнодушно выполнила просьбу. Ей надели через голову ночную рубашку, и белая легкая ткань заскользила по холодному телу.

Усевшись за изящный золоченый туалетный столик, она сняла с головы венок из бутонов роз, затем принялась вытаскивать из волос шпильки, одну за другой, кладя их на голубое фарфоровое блюдо. Потом взяла щетку с ручкой из слоновой кости и стала медленно расчесывать непослушные волосы. В овальном зеркале отразились ее глаза, в которых сквозило затравленное выражение, бледное лицо, с чертами слишком резкими и упрямыми, чтобы считать его красивым.

Вот она и вышла замуж. Теперь она жена Итана. От этой мысли по телу пробежала сладостная дрожь. Проведя в очередной раз щеткой по волосам, Джейн заметила, как в свете свечи блеснула на пальце узенькая золотая полоска кольца.

Итан надел его ей на палец во время венчания — скромной церемонии, на которой присутствовали лишь несколько близких друзей и родственники.

Когда Джейн вошла в гостиную, он уже ждал ее у мраморного камина. Как же он был красив в синем с серебристой отделкой костюме и как холодно держался с ней. Равнодушно произнеся слова клятвы, он едва прикоснулся к ее щеке, поцеловав Джейн как какую-нибудь кузину или дальнюю родственницу. А ей так хотелось, чтобы он взглянул на нее с любовью. Она мечтала об этом с детских лет, когда еще девчонкой лежала в спальне, все думая и думая о мальчишке, который ее не замечал. И теперь, хотя она и принадлежит ему, он по-прежнему для нее недосягаем. Светский лев превратился в бесстрастного незнакомца.

Незнакомца, который ненавидит ее за то, что она хитростью заставила его жениться на ней.

«…Остается тебя только пожалеть. Быть прикованной к человеку, который презирает тебя, не очень-то приятно».

— Ну вот и все, — сказала леди Розалинда и, делая вид, что поправляет Джейн рукав тонкой кружевной рубашки, прошептала ей на ухо:

— Не бойся. Стоит только Итану увидеть тебя сегодня, и он забудет обо всем. Все они, мужчины, одинаковы. — И повернулась к горничным:

— Сделайте ее светлости реверанс, и вы свободны.

Две молоденькие горничные поспешно присели в реверансе, после чего, бросив на Джейн благоговейный взгляд, быстро вышли вслед за графиней.

Как странно, подумала Джейн, теперь она графиня Чейзбурн. И это ее новое положение делает ее хозяйкой роскошного особняка и уважаемым членом великосветского общества.

А она с радостью променяла бы все эти привилегии на любовь Итана.

Положив щетку на столик, Джейн повертела на пальце обручальное кольцо. Вряд ли Итан быстро забудет нанесенные ему обиды. Леди Розалинда даже не представляет, насколько глубоко он уязвлен.

Тетя Вильгельмина подошла к Джейн с задумчивой улыбкой на полных губах.

— Прости меня, Джейн, пожалуйста, за то, что я так резко отзывалась о его светлости. Хоть его репутация и оставляет желать лучшего, он женился на тебе, а это означает, что не такой уж он бесчестный человек.

— Я должна просить прощения у самой себя, — пробормотала Джейн. — Я и сама плохо о нем думала.

Тетя ласково потрепала ее по плечу.

— Не грусти, моя девочка. У тебя по крайней мере есть шанс стать счастливой. Хотелось бы мне в свое время иметь смелость поступить так, как поступила ты.

Джейн с изумлением встретила в зеркале взгляд блекло-голубых глаз Вильгельмины.

— Заставить кого-то жениться на себе?

— Принять честное предложение, — поправила ее пожилая женщина и, вздохнув, принялась комкать пухлыми руками льняной носовой платок. — О Господи! Я об этом еще никому никогда не рассказывала…

— Прошу вас, расскажите мне.

— В молодости я была влюблена в одного местного джентльмена, старшего сына богатого фермера. Но я считала, что человек, обрабатывающий землю, недостоин меня, и отказала ему. — Взгляд тети Вилли затуманился, словно она заглядывала в прошлое. — С тех пор я частенько задумывалась, правильно ли я поступила.

Джейн почувствовала, что у нее перехватило горло. Неудивительно, что тетя то и дело прикладывалась к фляжке с «успокоительным», — она, похоже, не могла себе простить, что своими руками загубила собственное счастье.

Встав с табурета, Джейн обняла тетю, ощущая такое знакомое мягкое прикосновение ее пышной груди, вдыхая исходящий от нее легкий запах лекарств.

— Мне так вас жаль, тетя Вильгельмина… Я не знала…

Тетя Вилли тоже обняла ее.

— Я рада, искренне рада, что ты не станешь такой, как я, старой, одинокой и никому не нужной.

— Ты не одинока! — горячо воскликнула Джейн. — Можешь жить здесь столько, сколько пожелаешь. Здесь, рядом со мной, твой дом.

— Благослови тебя Господь, Джейн. Ты всегда была хорошей девочкой.

И, чмокнув Джейн в щеку, тетя Вилли, прихрамывая, вышла из комнаты.

Дверь закрылась, и Джейн осталась одна в полной тишине. Ей было стыдно оттого, что раньше она с трудом выслушивала причитания тетки, частенько бывала к ней несправедлива, а подчас слишком сурова. Ей и в голову не приходило, что когда-то и Вильгельмина была молодой, полной надежд и хорошенькой настолько, что ею смог увлечься молодой человек. Как, должно быть, грустно, оглядываясь назад, понимать, что твоя жизнь могла сложиться по-другому. Как ужасно тосковать по любви, которую уже никогда не вернуть.

Как она сейчас тоскует по Итану…

Глядя в зеркало на свое бледное лицо, Джейн принялась заплетать на ночь косу, как делала это всегда. Но сегодня пальцы не хотели ее слушаться, и она потратила на это занятие в два раза больше времени, чем обычно. Вплетя в косу ленту, Джейн перекинула ее на спину, представляя, как Итан распустит ей волосы и прижмется к ним губами.

Неожиданно Джейн почувствовала застарелый запах духов. Интересно, откуда этот запах? И она принялась отвинчивать и открывать крышки всевозможных флаконов и баночек, в изобилии стоявших на туалетном столике. Наконец, открыв изящный хрустальный флакон и понюхав его содержимое.

Джейн поняла, что запах идет именно отсюда. Цветочный аромат пробудил не слишком приятные воспоминания.

Леди Порция пользовалась этими духами. Когда-то это была ее спальня, после того как она обманом вынудила Итана жениться на ней.

Поспешно закрыв флакон, Джейн отставила его в сторону. Она не похожа на его первую жену. Она никогда не нарушит клятвы верности, но от Итана не будет требовать того же. Пусть изменяет ей, если ему так хочется. Только вот почему при мысли о том, что он может заниматься любовью с другой женщиной, так больно сжимается сердце?

Джейн прошла в спальню. Мягкий ковер заглушал шлепанье босых ног. Все ее вещи перенесли из комнаты для гостей в эти роскошные апартаменты, расположенные в восточном крыле и примыкающие к апартаментам Итана. Огромная спальня с позолоченными карнизами была обставлена изысканно и со вкусом. На высоких окнах — бледно-желтые бархатные шторы. На белой мраморной полке камина, в котором весело потрескивает огонь, — серебряный канделябр. На возвышении — кровать с пологом на четырех столбиках. Покрывало откинуто. Под ним виднелись льняные простыни и возвышалась гора пышных подушек.

Взгляд Джейн скользнул к двери, ведущей в комнату Итана. Казалось, этот покрытый белой краской прямоугольник насмехается над ней. Интересно, где сейчас Итан? У себя в комнате? А может, наверху, в любимой башне, сочиняет стихи или оду в честь неверных жен?

И с уверенностью, повергшей Джейн в уныние, она поняла, что Итан не откроет эту дверь, не придет сегодня к ней.

«Быть прикованной к человеку, который презирает тебя, не очень-то приятно».

Нахлынула такая острая боль, что Джейн закрыла глаза и прижала руки к груди. Как ни пытается она уверить себя в обратном, ей страстно хочется, чтобы Итан обнял ее, прижался губами к ее волосам, к губам, а потом вошел в нее и они стали бы одним целым.

Согласившись выйти за него замуж, она сама, собственными руками разрушила его доверие. Она завоевала Марианну лишь затем, чтобы потерять Итана.

Горечь потери оказалась настолько острой, что Джейн никак не могла успокоиться. Она не должна поддаваться отчаянию, не должна жалеть о содеянном. Нужно всегда помнить, ради чего она вышла за Итана замуж.

Джейн схватила шелковый пеньюар цвета слоновой кости, сунула руки в рукава, завязала пояс и, взяв со стола свечу, быстро вышла из спальни.

Бренди не помогло.

Итан сидел у себя в спальне, опершись босыми ногами о каминную решетку. Огонь в камине догорел.

Остались лишь тлеющие угли. Взгляд Итана переместился на хрустальный графин, стоявший на столе, расположенном рядом с кожаным креслом. С каждым часом темной жидкости в графине становилось все меньше. Но все равно голова оставалась ясной, желанное забвение все не наступало.

Сон тоже не шел. Вот и сидел Итан, думая о Джейн, не в силах забыть о том, что теперь она — его жена.

Мысль эта вызвала новый прилив злости, и Итан налил себе еще бренди, пытаясь успокоиться, залить огненной жидкостью непреходящее возмущение. Ведь она знала, как он относится к браку, и все равно обманом заманила его в ловушку, вынудила жениться на ней. Она вторглась в комнату в башне — в святая святых, куда доступ посторонним строго воспрещен! — притворилась, что ей нравятся его стихи, а он, дурак, и растаял, поверил ее лживым словам.

А может, это была не ложь?

Теперь, когда у Итана было время подумать, он вспомнил, что Джейн хотела уйти из башни через дверь, выходящую в сад, но на улице бушевала гроза, и он сам настоял на том, чтобы она вышла в коридор через его спальню. Значит, Джейн не договаривалась с матерью, чтобы та, прихватив двух свидетелей, отправилась к апартаментам своего сыночка караулить, пока они с Джейн выйдут. Хотя бы в этом она перед ним чиста.

Но того, что она отобрала у него свободу, Итан ей никак не мог простить.

Сегодня вечером, когда Джейн вошла в гостиную в золотистом платье, фамильных бриллиантах Чейзбурнов и венке из белых розовых бутонов на голове, она выглядела невинной, как ангел. Чистым, звенящим голоском, ни капли не смущаясь, она произнесла слова клятвы. Словно и в самом деле собиралась почитать мужа и слушаться его в болезни и в здравии до тех пор, пока смерть не разлучит их. А на самом деле единственное, что ей было нужно, — это отмять у него ребенка.

Его же собственного ребенка!

«Я не кривила душой, когда сказала, что люблю тебя».

И вдруг неожиданно для самого себя Итан почувствовал возбуждение. Он представил себе, как Джейн, теплая, обнаженная, крепко обхватив его руками за шею, отдается ему со всей страстью, на которую только способна. То, что она не притворялась, что ей и в самом деле была приятна его близость, тоже говорило в ее пользу. И натурой она оказалась необыкновенно страстной. Три раза он довел ее до экстаза.

Как же ему хотелось сделать это еще раз!

Яростно выругавшись, Итан со стуком поставил бокал на стол и, подавшись вперед, запустил руки в волосы. Для Джейн он всего лишь средство для достижения ее цели. И он не должен забывать об этом. Никогда.

Особенно сейчас, когда эта свалившаяся ему как снег на голову новобрачная занимает соседнюю спальню.

Подняв голову, Итан хмуро уставился на дверь, разделяющую их комнаты. Сотни раз подавлял он в себе искушение броситься к этой белой двери и распахнуть ее. Сотни раз убеждал себя, что это было бы ошибкой. Но в то же время Итан понимал, что, если останется сидеть в своей комнате, не выдержит и пойдет к Джейн.

И как муж заявит на нее свои права.

Итан встал, слегка при этом покачнувшись, — видимо, алкоголь в конце концов подействовал. Подавив в себе желание, вышел из комнаты, прошел мимо того места, где всего сутки назад их с Джейн застали на месте преступления, и побрел по коридору, сам не зная куда. Какая разница, куда идти, лишь бы увеличить расстояние между ним и искушением, не поддаться которому становилось все труднее.

Дом был погружен в тишину и во тьму. Лишь в дальнем конце коридора горела в стеклянном подсвечнике свеча. Итан снял ее со стены и пошел по неосвещенной лестнице в детскую. Бесшумно ступая босиком по деревянному полу, он миновал погруженную во мрак классную комнату и направился к спальне Марианны.

Из комнаты няни, расположенной по соседству, доносился ритмичный храп. Итан, как всегда, двигался с величайшей осторожностью, опасаясь разбудить няню. Он не хотел, чтобы кто-то знал о его регулярных ночных посещениях детской, Это было время, когда он мог побыть с Марианной наедине, зная, что никакие любопытные глаза за ним не подглядывают. Ему нравилось смотреть на спящую дочь, сознавая, что, зачав ее, он совершил по крайней мере один хороший поступок в жизни.

Сегодня из-под двери спальни Марианны выбивалась тоненькая полоска света. Может быть, няня забыла задуть свечу?

Нужно будет сделать ей строгий выговор. Опасаясь пожара, он давным-давно распорядился гасить все свечи в доме в ночное время, и няне было об этом отлично известно.

Стремительно войдя в спальню, Итан остановился как вкопанный.

На столе лежали пеленки, булавки и стоял подсвечник со свечой. В тени, за маленьким кругом света, слегка покачивалось кресло-качалка. В нем сидела Джейн, прижимая к груди закутанную в одеяло малышку.

Обе спали.

Вихрь самых разнообразных чувств захлестнул Итана: и злость, и горечь, и возмущение оттого, что Джейн захватила его ребенка, лишив его драгоценных минут общения с дочерью, которыми Итан так дорожил. И в то же время, глядя на эту прелестную картину, Итан испытал предательскую нежность. Марианна спала, положив крошечный кулачок Джейн на грудь. Голова Джейн с гладко причесанными, заплетенными в тугую косу волосами покоилась на спинке кресла. Она прижимала к себе ребенка обеими руками, словно дороже его у нее не было ничего на свете. Они смотрелись вместе как мать с дочкой.

«Я люблю Марианну и боюсь потерять ее».

За всеми своими мрачными мыслями он как-то упустил из виду это обстоятельство. А ведь Джейн и в самом деле любит Марианну. Он ясно дал ей понять, что твердо намерен разлучить ее с ребенком, и Джейн, вместо того чтобы безропотно подчиниться и вернуться в Уэссекс, стала изыскивать способ остаться с Марианной и нашла его. Может быть, у нее есть какие-то недостатки, но матерью она будет отличной, ласковой, преданной. И доказательство тому — ее непоколебимая готовность выйти за него замуж. Она сделала это из любви к Марианне. Как ни неприятно, но приходилось признаться себе, что у Джейн были основания обманывать его.

И все-таки Итан не мог ей этого простить.

Опасаясь, как бы Джейн не уронила малышку, он, неслышно ступая — ковер заглушил его шаги, — подошел ближе. Поставил свечу на стол рядом с уже горевшей, и спящая парочка стала видна отчетливее. Джейн выглядела во сне на редкость беззащитной: припухшие мягкие губы, черные ресницы. Светлый пеньюар распахнулся. Из-под него виднелась прозрачная ночная рубашка. Итана охватило желание прикоснуться к высокой груди Джейн, затем прильнуть губами к ее мягким губам.

О Господи! Какой же он идиот! Как можно доверять Джейн?

Она обвела его вокруг пальца, обманом женила на себе!

Итан осторожно взял в руки малышку, нечаянно коснувшись при этом пеньюара Джейн, теплого и шелковистого, как и скрытое под ним тело. Злясь на себя за то, что мысли опять побежали в ненужном направлении, Итан прижал дочку к своей груди.

Джейн и сама не знала, что пробудило ее от призрачного сна. Хотела покрепче прижать к себе ребенка — руки ощутили пустоту.

— Марианна! — вырвался из груди полный тревоги крик.

Она в ужасе вскочила — над ней нависала какая-то темная фигура.

— Успокойся, — послышался тихий низкий голос. — Со мной она в безопасности.

Итан…

Джейн с облегчением вздохнула.

— Слава тебе, Господи.

Чувствуя, как у нее все еще дрожат ноги, она смотрела, как Итан осторожно уложил спящую малышку в искусно расписанную колыбельку. Джейн вовсе не собиралась спать. Хотела лишь несколько минут покачать Марианну, прижать ее к груди, ощутить, что это крошечное существо ее любит. И последнее, что запомнилось, — безмятежное спокойствие, которое снизошло на нее.

Свет свечи коснулся белой рубашки Итана и его темных брюк, когда он нагнулся, чтобы поплотнее накрыть малышку одеялом. В эти минуты суровые черты лица Итана смягчились.

И только теперь Джейн поняла, зачем он сюда пришел.

Он тоже любит Марианну.

Сердце ее сжалось от боли. Как было бы хорошо, если бы они были одной семьей. Сможет ли Итан ее простить? Вот сейчас он подойдет к ней, обнимет сильными руками, крепко прижмет к груди и никуда больше не отпустит…

Взяв со стола свечу, Итан направился к двери.

— Итан, подожди! — громким шепотом позвала Джейн под воздействием безотчетного порыва.

Даже не оборачиваясь, он бросил через плечо:

— Иди спать. — И растворился во мраке классной комнаты.

Джейн вскочила так стремительно, что закачалась качалка, и бросилась за ним следом, путаясь в полах пеньюара. Но пока добежала до двери, Итан уже вышел в коридор.

Все понятно… Он не хочет даже видеть ее.

Джейн устало прислонилась к косяку, ощущая теплой со сна кожей прохладное дерево. А перед глазами все стоял Итан, укладывающий дочурку в колыбельку. Каким же нежным было у него лицо. Он любит Марианну. Также, как и она. Это единственное, что их связывает.

Нет, не единственное. Их связывает и общая тайна. Ей известно, что он пишет стихи, полные глубокого, проникновенного смысла. И по этим стихам она поняла, что Итан вовсе не бездушный повеса, каким его считают все, а хороший, порядочный человек. Как ей хотелось, чтобы со временем он перестал на нее сердиться и понял, почему она вынудила его жениться на себе.

Леди Розалинда говорила, что Порция тоже обманом привела его к венцу. Но она собственными глазами видела, какими счастливыми они выглядели во время медового месяца, какой заботой и вниманием окружил Итан свою молодую жену.

Так что если он и сердился на Порцию за то, что она вынудила его жениться на ней, гнев его очень скоро прошел.

Может быть, он найдет в себе силы простить и свою вторую жену?

И Джейн охватило такое страстное желание, чтобы это произошло, что у нее даже мурашки побежали по телу. Понимая, что теперь она вряд ли заснет, Джейн на цыпочках подошла к креслу-качалке, снова уселась в него и решила рассмотреть проблему, вставшую перед ней, со всех сторон.

Сумеет ли она убедить Итана сменить гнев на милость и на самом деле стать ее мужем, или он и думать об этом не захочет? И что она станет делать, если он будет презирать ее всю оставшуюся жизнь?

Свеча на столе почти догорела, когда Джейн приняла решение. Она должна завоевать Итана во что бы то ни стало, и она непременно это сделает.

Глава 19

— Если ты не собираешься со мной спать, делай по крайней мере вид, что влюблен в меня по уши, чтобы избежать всяких сплетен, — сказала Джейн.

Пораженный таким откровенным заявлением, Итан скосил глаза на Джейн, сидевшую на скамеечке у залитого солнцем окна детской. Темно-голубое платье плотно облегало ее гибкое тело, к которому он намеренно не прикасался всю последнюю неделю. Да что она такое говорит! Обвела его вокруг пальца, женила на себе, и он еще должен разыгрывать из себя пылкого влюбленного?!

Итан чуть было не вспылил, однако, взглянув на Марианну, лежавшую у него на коленях, заставил себя успокоиться. Он потряс цепочкой, на которой висели серебряные часы, и малышка протянула ручонки, пытаясь ухватиться за новую игрушку.

— Да какое мне дело до сплетен! — воскликнул Итан смеясь.

— Как это какое дело? Ты должен думать о Марианне. То, как мы будем себя вести, непременно отразится на ней.

— Она еще ребенок. К тому времени, как она вырастет, люди забудут о нашей скоропалительной свадьбе.

— Может быть. Вот только интересно, знаешь ли ты обо всем, что они говорят? — Джейн покачала головой. — Вряд ли.

Всю последнюю неделю ты прятался в комнате в башне.

— Прятался? Вовсе нет! — энергично возразил Итан, негодуя оттого, что его обвиняют в малодушии, и, уловив его резкий тон, Марианна захныкала. Успокаивающе погладив дочку по бархатистой щечке, Итан уже спокойно договорил:

— Я работал.

Он и в самом деле работал. По крайней мере пытался, хотя не написал и двух строк, которые бы ему самому понравились. Не до стихов ему было. Голова была забита мыслями о новоиспеченной жене.

— Работал так работал, — легко согласилась Джейн. Она наклонилась к Итану, выставив на его обозрение полуобнаженную грудь, и тело его отреагировало на это с раздражающей быстротой. — А вот я побывала с визитами в нескольких домах и заметила, что с меня глаз не сводят. Люди считают, что коварный и безнравственный граф, то есть ты, меня совратил.

Итан язвительно фыркнул. Знали бы эти люди, что все было как раз наоборот.

— Ну и пусть. Скоро они найдут себе другую тему, чтобы почесать языки.

— Но это еще не все. Только вчера за чаем лорд Кибл и мистер Даксбери любезно сообщили мне еще кое-какие сплетни.

— Не верь этим двум шутам. Половина всех имеющихся сплетен начинается с их подачи.

— Боюсь, что к созданию этой сплетни они не имеют отношения. Так вот, они мне рассказали, что в высшем обществе ходят слухи, будто Марианна не найденыш, а твоя дочь…

— Ничего нового в этом нет.

— ..и моя. Понимаешь? Считают, что это я ее родила.

Такое Итану в голову не приходило, и он скрыл свое удивление шуткой.

— Тогда напомни им, что в то время, когда была зачата Марианна, ты носила вместо платьев черные бесформенные балахоны, застегнутые до подбородка, и брюзжала так, что любой мужчина бежал бы от тебя без оглядки на самый край земли.

Вместо того чтобы взвиться от ярости, Джейн улыбнулась, поднявшись со скамейки, подошла к стулу, на котором сидел Итан, и погладила Марианну по головке. На Итана пахнуло ароматом чистой кожи — запахом, присущим Джейн, и его охватило острое желание прижаться к ней лицом.

— Так, значит, ты считаешь, никто не поверит, что ты смог потерять голову от страсти по убогой мисс Мейпоул? — прошептала она.

Итан и сейчас был охвачен страстью. Семь ночей прошло с тех пор, как они с Джейн занимались любовью, и семь дней, в течение которых он не мог выкинуть ее из головы. И сейчас, когда соблазнительные груди Джейн находились всего в нескольких дюймах от его рта, предлагая дивные наслаждения, единственное, чего ему хотелось, — это затащить ее в спальню, сорвать с нее одежду и погрузиться в ее желанное тело.

Он подавил в себе желание и проворчал:

— Никто из представителей высшего общества не был в то время с тобой знаком, так что это вопрос спорный.

Джейн удивленно вскинула брови, однако возражать не стала.

— А еще лорд Кибл и мистер Даксбери сказали…

— Что сказали? Если они тебя оскорбили…

— Нет, просто они довели до моего сведения, что ходят слухи, будто я снова… беременна. Потому-то мы с тобой так поспешно и поженились.

Что ж, удивляться нечему. Однако у него нет никакого желания подтверждать эти слухи. У него уже. есть дочь. Вот она лежит, тепленькая, мягонькая, у него на коленях, упорно пытаясь заглотить серебряные часы.

— Нет, никаких детей ему больше не нужно, и уж тем более детей от Джейн. Какие уж тут дети, когда он не может ее простить за то, что она хитростью заставила его жениться на ней, за то, что украла его свободу, за то, что узнала о его тайной страсти — сочинении стихов.

Да и себя он не может простить за то, что его снова одурачили.

— Со временем, а именно через девять месяцев, выяснится, что эти слухи безосновательны, — буркнул он.

— Вот как? — насмешливо спросила Джейн. — Этого мы еще не знаем.

На губах ее заиграла такая теплая улыбка, что Итан с трудом сохранил на лице бесстрастное выражение.

— Ничего, узнаем через несколько недель.

Джейн кивнула, и глаза ее блеснули на солнце серебристо-голубым светом.

— А что будем делать со слухом, что ты меня совратил? Я не допущу, чтобы в один прекрасный день Марианне рассказали, что ее папочка — негодяй, соблазнивший ее мать. Так что придется нам убедить всех, что мы поженились по страстной любви.

— Не говори чепухи! — вспылил Итан. — К тому времени, как Марианна вырастет, всем будет наплевать на причину, заставившую нас пожениться. Поговорят-поговорят и забудут.

— Если мы по-прежнему будем так же холодны друг к другу, как сейчас, не забудут.

А дальше произошло то, чего Итан никак не ожидал. Запустив руки под воротник его рубашки, Джейн погладила Итана по шее. Одного этого прикосновения оказалось достаточно, чтобы его охватило яростное желание, которое он безуспешно попытался подавить. О Господи! Да что она делает? У него же ребенок на коленях.

— Ради Бога, прекрати! — воскликнул он, отстранившись.

— Но почему, Итан? Я ждала тебя целую неделю, но ты не приходил. Лежала в постели в одиночестве, думая о тебе, вспоминая ту ночь в башне, которую мы провели вместе. Я хочу еще раз испытать те же чувства. Хочу, чтобы ты обучил меня всему, что умеешь сам.

Итан почувствовал такое страстное желание, что тело его покрылось потом и стало нечем дышать. С каких это пор Джейн превратилась в соблазнительницу? От той, прежней Джейн, чопорной и нудной старой девы, он всегда знал, чего ожидать, а потому ему всегда было с ней легко.

А вот эта Джейн, сменившая, казалось, вместе с одеждой и свою суть, хоть и вызывала безудержную страсть, но вместе с тем пугала и внушала подозрения.

— Наш брак вряд ли можно назвать нормальным! — резко бросил он. — Так что можешь не ждать, что я стану окружать тебя заботой и вниманием.

Запрокинув голову, Джейн расхохоталась. Не захихикала, как это делают воспитанные великосветские дамы, а именно расхохоталась, громко, от души.

— Ну же, не будь таким недотрогой, — сквозь смех сказала она. — Раньше ты никогда не был таким щепетильным.

— Я?! Недотрога?! — едва выговорил Итан.

— Да, ты. Люди подумают, что ты избегаешь свою молодую жену. Новобрачные должны смотреть друг на друга влюбленными глазами. А я и правда влюблена в тебя, Итан.

После таких слов Итану пришлось призвать на помощь всю силу воли, чтобы не притянуть ее к себе. Нет, он не станет этого делать! Эта женщина втерлась к нему в доверие и обманом женила на себе. Его, который меньше всего на свете хотел быть привязанным к кому-то до конца жизни. Так что нет ей прощения.

— Хватит! — процедил он сквозь зубы. — Мне надоели твои игры!

Нисколько не обидевшись, Джейн улыбнулась Марианне.

— Что-то твой папочка сегодня не в духе, — проговорила она нараспев. — Может быть, ему хочется побыть одному?

Малышка что-то залепетала и улыбнулась.

Он не отрывал глаз от Джейн. Вот она, грациозно покачивая стройными бедрами, поднесла малышку к окну, наклонилась, показывая ей стрижа, свившего гнездо на дубе, и что-то ласково стала ей говорить. Послеполуденное солнце окутало их ярким светом. Рыжеватые волосы Джейн вспыхнули огнем. Точно таким же, как тот, что таится в глубине ее тела, подумал Итан.

Нужно уходить, решил он. Сейчас, пока она занята ребенком. Он пришел в детскую побыть несколько минут наедине с дочкой, а оказывается, Джейн опять его опередила. Захотел уйти — она уговорила остаться. И теперь он понял почему.

Решила разыграть перед ним страстную женщину.

Интересно, когда она успела ею стать?

Один раз ей удалось его соблазнить. Ну и что из этого вышло? Он помимо своей воли оказался женат на женщине, лживой до мозга костей, но с ней ему было так хорошо, что воспоминания об их единственной ночи до сих пор не дают ему покоя. А задолго до этого его тоже очень ловко обвели вокруг пальца, вынудив жениться, а потом сделали рогоносцем, выставив на посмешище перед светом. Но Джейн не Порция. Невозможно даже представить себе, чтобы она настолько опустилась.

И она его жена. Он имеет полное право наслаждаться ее телом.

Глядя, как Джейн играет с Марианной, какой любовью светятся ее глаза, Итан в очередной раз вынужден был признать — хотя ему этого очень не хотелось, — что потеря Марианны была бы для нее жестоким ударом. Джейн права: Марианне просто необходимо иметь двух родителей. И уже этого достаточно, чтобы смириться со своей вынужденной женитьбой.

Он должен забыть о том, что Джейн его обманула, и помириться с ней. Марианне не пойдет на пользу, если ее родители будут вести себя друг с другом словно чужие. Нужно держаться в рамках приличий, сидеть вместе за столом, ежедневно обсуждать насущные жизненные вопросы.

И потом, он ведь может заниматься с Джейн любовью.

Может, если перестанет валять дурака и бегать от нее как черт от ладана. К чему делать вид, будто он дал обет безбрачия, когда вот она, Джейн, к его услугам. Его жена, его любовница.

Однако она не должна знать, какие мысли бродят сейчас у него в голове и какие чувства он к ней испытывает. Она и так уже слишком многое о нем знает.

Вскоре в детскую пришла Джанетта кормить ребенка. Пора было переодеваться к ужину, и Итан с Джейн спустились вниз.

Забыв, похоже, об их ссоре, Джейн весело щебетала о будущем Марианны, о том, что нужно нанять гувернантку, которая обучила бы ее всему тому, чему обычно обучают детей.

Итану нравилось, что Джейн крепко, не разыгрывая из себя смущенную девицу, держит его за руку, и когда она следом за ним вошла в его спальню, он сделал вид, что не обратил на это внимания.

— Я вот о чем подумала, Итан, — сказала Джейн. — Мы не должны допустить, чтобы Марианна и впредь оставалась незаконнорожденной. Нужно удочерить ее, чтобы она получила все привилегии, какими пользовалась бы наша родная дочь.

— Мой поверенный уже этим занимается. До конца месяца Марианна станет нашей законной дочерью.

— О, Итан, как я рада! — воскликнула Джейн, обвивая руками его шею.

Он прижал ее к себе, с наслаждением ощутив прикосновение ее тела, сильного и вместе с тем женственного, которое так великолепно ему подходило. Грудь ее мягко коснулась его груди. На Итана пахнуло свежим запахом дождевой воды, и ему страстно захотелось распустить Джейн волосы, расстегнуть платье и осыпать каждую клеточку ее ароматного тела поцелуями. Он с трудом сдержался, чтобы не сделать этого.

В туалетной комнате послышался звук открываемых и закрываемых ящиков. Итан чуть слышно выругался. Черт бы побрал этого Уилсона! Не мог раньше начать готовить ему одежду для ужина. Придется отложить то, что он задумал, до ночи.

Неохотно выпустив Джейн из объятий, Итан направился к двери в туалетную комнату. Джейн еще не знает, что он собирается заняться с ней любовью, и он пока еще не готов просветить ее на этот счет.

— Беги, — суховато бросил он. — Увидимся внизу, после того как переоденемся.

Однако Джейн и не думала слушаться. Впрочем, когда это она его слушалась? Перебирая серебристые пуговицы на его рубашке, она прошептала ему на ухо.

— Отошли Уилсона. Я сама помогу тебе одеться.

Желание вновь охватило Итана. О Господи! Как же он ее хочет! Сейчас, немедленно! Хватит ждать. Больше нет никаких сил.

Повернувшись, он решительно зашагал в туалетную комнату, где Уилсон методично чистил щеткой темно-синий сюртук. На ковре стояли начищенные до блеска черные туфли. На комоде лежали панталоны желтовато-коричневого цвета и чистые чулки.

— Я приготовил вам костюм, милорд, — объявил камердинер. — Хотя если вы предпочитаете надеть что-то другое, я буду счастлив…

— Я вполне доволен тем, что ты выбрал. Можешь идти.

На узком лице Уилсона отразилось крайнее удивление.

— Идти, милорд? Но вам потребуется помощь, чтобы надеть сюртук, завязать галстук…

— Думаю, я справлюсь сам.

— Слушаюсь, милорд. — Камердинер направился к двери, но на полпути остановился. — Только что вам принесли письмо, милорд. Я оставил его на столе. Лакей сказал, что-то срочное.

Срочное… Нет ничего более срочного, чем удовлетворить снедавшую его страсть, подумал Итан.

Он вышел следом за камердинером в спальню. Джейн стояла там же, где он ее оставил. Она взглянула на Итана широко раскрытыми глазами, чуть склонив голову набок и приоткрыв рот. Похоже, она не знала, чего от него ожидать, не догадывалась, какое решение он принял. Ничего, скоро узнает.

Очень скоро.

Итан направился к ней. В глазах Джейн вспыхнул огонь желания. Она хочет его так же страстно, как и он ее. Его сладострастная мисс Мейпоул… И почему он игнорировал ее столько ночей? Итан уже забыл, что злился на нее. Злость казалась чем-то несущественным по сравнению с охватившим его желанием. Скоро он насладится Джейн, насладится в полной мере, после чего сможет снова спокойно работать над своими стихами.

Он уже почти подошел к Джейн, когда камердинер протянул ему запечатанное послание и очки.

— Вот это письмо, милорд. Посыльный дожидается ответа внизу.

Черт бы его побрал! Итану захотелось швырнуть письмо в корзину для бумаг, однако здравый смысл восторжествовал.

Если в поместье что-то случилось, он должен знать об этом.

Неужели он настолько одержим желанием заняться любовью с Джейн, что не в состоянии написать коротенький ответ на письмо?

Надев очки в золотой оправе, Итан сломал восковую печать и развернул бумагу. В нос ударил цветочный запах, пробудивший неприятные воспоминания даже прежде, чем он увидел знакомый женский почерк.

Итан пробежал письмо глазами, поморщился, перечитал еще раз.

Джейн подошла к нему и, удивленно вскинув черные брови, спросила:

— Что там, Итан?

Нетерпеливо махнув камердинеру, чтобы тот вышел, Итан нехотя произнес:

— Это письмо от Порции. У нее случился выкидыш, и она просит меня, чтобы я разрешил тебе приехать к ней.

Глава 20

В лучах заходящего солнца дом из красного кирпича казался еще более заброшенным, чем в тот вечер, когда Джейн приезжала сюда в первый раз. Белая краска на входной двери облупилась. Крыша портика слегка накренилась, одна из колонн прогнила насквозь. Медный дверной молоток в виде головы барана сильно потемнел и потускнел. Видно, давно его не чистили.

Джейн удивилась, когда Итан предложил ей поехать к его бывшей жене вместе. Несмотря на то что визит обещал быть не слишком веселым, присутствие Итана приятно волновало.

Джейн была уверена: если бы они никуда не поехали, а остались в спальне, Итан непременно занялся с ней любовью.

Между ними словно пробежала какая-то искорка, и Джейн почувствовала — сейчас что-то произойдет.

И произошло бы, если бы Итан не вышел в туалетную комнату, оставив Джейн стоять у двери. Послышались приглушенные голоса, потом из туалетной комнаты быстро вышел камердинер, а следом за ним Итан. Он бросил на Джейн такой страстный взгляд, что сердце ее бешено забилось в груди и стало нечем дышать. Но в эту секунду проклятый камердинер подал Итану письмо, и момент был упущен.

И вот теперь Итан стоял рядом с ней у двери дома Порции, сдержанный, молчаливый и чужой, и думал о чем-то своем. А может быть, он вовсе не собирался заниматься с ней любовью?

Может быть, хотел просто отправить Джейн в ее спальню, где без него так пусто и одиноко? Или все-таки собирался?

Пока Джейн терялась в догадках, дверь со скрипом отворилась. На пороге стояла та же самая робкая горничная, что впустила их в дом в первый раз. Она пригласила их войти и, проведя по тусклому коридору, начала быстро подниматься по узкой лестнице на второй этаж, словно ей не терпелось побыстрее покончить со своими обязанностями.

Джейн прошла следом за ней в пыльную, тускло освещенную спальню.

Запустение, царившее в доме, казалось, не коснулось этой комнаты. Она была обставлена добротной, с претензией на роскошь, мебелью красного дерева: высокий комод, туалетный столик, кресло и стулья. Леди Порция лежала на великолепной кровати с пологом на четырех столбиках. Светлые волосы, обрамлявшие ее бледное, без кровинки, лицо, разметались по подушке, глаза закрыты, руки сложены как для молитвы.

Джейн бросилась к кровати.

— Миледи, как вы себя чувствуете? — обеспокоенно спросила она.

Леди Порция открыла свои прекрасные фиалковые глаза.

Слабая улыбка тронула изящные губы.

— Джейн, мой дорогой друг… Я знала, что вы придете. — Взгляд ее переместился на мужчину, стоявшего у изножья кровати. — И ты, Итан, тоже пришел… Как я рада, что ты навестил меня в час скорби.

— Я бы ни за что не позволил Джейн прийти сюда одной, — буркнул он.

«Ну неужели он не может говорить поласковее?» — раздраженно подумала Джейн и снова повторила свой вопрос:

— Как вы себя чувствуете, миледи?

— Немного лучше. Прошу вас, садитесь. — Порция похлопала по кровати рядом с собой и, подождав, пока Джейн примостится на краешке, продолжала:

— Ах, если бы я могла рассказать вам, что случилось, не оскорбив ваших чувств!

— Можете смело говорить, — сказала Джейн. — Я буду счастлива вас выслушать.

— Вспоминать об этом просто ужасно, и тем не менее я не могу думать ни о чем другом. — Порция прерывисто вздохнула. — Вчера утром я почувствовала в животе слабую боль. С каждой минутой она становилась все сильнее, пока наконец не сделалась невыносимой. Служанка помчалась за доктором, но, когда он приехал, было уже слишком поздно. Я потеряла ребенка. — Слезы потекли по щекам Порции, и, нащупав на прикроватном столике носовой платок, она приложила его к глазам.

Джейн ощутила полнейшую беспомощность. Она не знала, как успокоить леди Порцию. Можно только представить себе, как это ужасно — потерять ребенка, которого ты носила в течение многих месяцев. На секунду перед глазами встала малышка Марианна, и Джейн порывисто воскликнула:

— О, миледи! Как мне вас жаль! Если бы я знала, я бы приехала раньше.

Порция подняла голову, и глаза ее на измученном лице показались Джейн фиалками, покрытыми росой.

— Ничего нельзя было сделать. Ничего… — Она коснулась руки Джейн холодными, сухими пальцами. — Как я вам завидую, что у вас есть Марианна. Вы представить себе не можете, как мне сейчас одиноко.

— Откуда тебе известно имя моей дочери? — резко спросил Итан. — Я никогда тебе его не говорил.

— Значит, Джейн говорила. — Порция спокойно и с достоинством взглянула на него. — После того как ты в тот раз ушел, мы с ней очень мило побеседовали.

Джейн не помнила, чтобы они говорили о Марианне, однако сейчас это казалось несущественным.

— А где… Джордж Смоллетт? Он вернулся? — спросила она.

— Я же вам говорила, что этот подонок уехал на континент. Забрал все деньги, что у меня были, и скрылся. Я одна должна оплакивать потерю его сына.

— Значит, это был мальчик, — прошептала Джейн.

— Да. Доктор распорядился насчет похорон.

— Мы с Итаном оплатим все расходы, — порывисто сказала Джейн. — Пришлите его управляющему все счета.

И Джейн с вызовом взглянула на Итана, готовая, если понадобится, отмести все возражения. Однако их не последовало.

Итан согласно кивнул:

— Как скажешь.

— Как это мило, что ты считаешься с мнением своей новой жены, Итан, — проговорила Порция. — Я слышала, вы поженились в спешке. Итак, Джейн, вы теперь леди Чейзбурн. Должна сказать, вы сейчас выглядите восхитительно. Настолько, что вполне в состоянии соблазнить беспутного графа.

В голосе Порции Джейн уловила горечь. Она взглянула бывшей супруге Итана в лицо и зябко поежилась, фиалковые глаза смотрели на нее с холодным прищуром, изящные черты лица окаменели. Да нет же, это ей только кажется, подумала Джейн. Бедняжка так настрадалась, так намучилась. Наверное, и теперь еще испытывает физические муки, не говоря уж о моральных.

— Ну что ж, нам пора, — сказал Итан и направился к Джейн. — Мы и так уже слишком задержались. Тебе нужно отдыхать.

— Нет, подождите! — воскликнула Порция, хватая Джейн за руку. Джейн поморщилась от боли. Ногти у Порции оказались очень острыми. — Мне нужны деньги не только на оплату нескольких счетов от доктора. Кредиторы Джорджа уже несколько месяцев не оставляют меня в покое. Мне нужно десять тысяч фунтов.

Джейн похолодела. У нее в голове не укладывалось, как можно наделать таких долгов. В доме ничто не указывало на то, что у хозяев водятся деньги, разве что мебель в спальне была изысканная и дорогая. И потом, Итан, кажется, говорил, что Порции нужны деньги на оплату долгов. Похоже, его бывшая женушка собралась устраивать какие-то свои делишки, для чего ей и понадобились деньги Итана.

— Так, значит, теперь уже десять тысяч? — процедил Итан. — В прошлый раз, когда мы виделись, было только пять.

— Да, но я не знала, что Джордж успел наделать столько долгов. За это время ко мне явились и другие кредиторы, которых он оставил с носом. — И, выпустив руку Джейн, Порция горько разрыдалась. — Ну пожалуйста, не бросайте меня!

Я совсем одна! Меня некому защитить! Эти типы могут сделать со мной все, что угодно!

Тотчас же позабыв о своих сомнениях, Джейн с ужасом взглянула на Итана:

— Мы должны что-то сделать. Должны ей помочь.

Итан сверлил Порцию тяжелым взглядом.

— Вы же со Смоллеттом никогда не были женаты. Ты вовсе не обязана выплачивать его долги.

— Скажи это тем, кто меня так безжалостно донимает!

— Хорошо, я распоряжусь, чтобы тебя немедленно вывезли из города. Один из моих слуг позаботится о том, чтобы никто не узнал, куда ты переехала. Это решит твою проблему.

— Нет! Я хочу жить в Лондоне! Мне здесь нравится. Я тебе уже говорила, что ни за что не соглашусь переезжать в деревню!

— Прости, но больше я тебе ничем не моту помочь.

Сжав кулаки. Порция яростно выкрикнула:

— Негодяй! Ты ничуть не изменился! Такой же скряга, как и раньше! Мне вас жаль, Джейн. Вынуждены жить с таким бесчувственным чудовищем. Вот увидите, он и с вами поступит так же, как со мной. Заведет себе баб на стороне, а на вас наплюет!

Не ожидавшая такой бурной вспышки, Джейн поспешно коснулась рукой изящного плеча Порции:

— Прошу вас, миледи, успокойтесь. Вам в вашем состоянии нельзя так волноваться, Метнув на Джейн хмурый взгляд, Порция заявила:

— Если хотите мне помочь, убедите его дать мне денег.

Десять тысяч для него — пустяк. Его состояния на сто жизней хватит!

Джейн не знала, что и делать. Она прекрасно понимала, почему Итану не хочется оплачивать такой огромный карточный долг своего бывшего слуги. Да еще слуги, который наставил ему рога. А если это долги Порции, то она, оправившись от недомогания, может опять взяться за игру в карты и наделать долгов в полной уверенности, что Итан и их оплатит.

— Неужели вы откажетесь от такого щедрого предложения, миледи? — наконец проговорила она, решив действовать осторожно. — Ведь вы можете уехать отсюда и начать новую жизнь там, где будете в полной безопасности и где вас никто не знает. Право, лучшего выхода из этого трудного положения и не придумаешь.

Порция прерывисто вздохнула, потом плечи ее безвольно поникли, словно вся ярость вышла из ее тела, и, опустив глаза, она дрожащим голосом произнесла:

— Да, вы, конечно; правы. Я должна уехать из Лондона. У меня нет другого выхода, как поселиться там, куда меня отправят.

Она выглядела настолько удрученной, что Джейн захотелось ее немного ободрить.

— Вы об этом не пожалеете, — сказала она, обнимая ее. — Жизнь в деревне неторопливая и размеренная. А когда вы настолько окрепнете, что сможете совершать долгие прогулки и дышать свежим воздухом, вам там даже понравится.

— Вы слишком добры. — Прижав к губам носовой платок, Порция взглянула на Итана:

— Куда ты собираешься меня отправить?

— К управляющему моим имением в Корнуолле, — ответил он. — Будь готова выехать завтра на рассвете.

Собери только самое необходимое. Все остальное получишь на месте.

Кивнув, Порция устало откинулась на подушки.

— А теперь прошу меня простить, но я вынуждена попросить вас удалиться. Я очень устала.

Джейн поспешно попрощалась, чувствуя, как сильная рука обхватила ее за талию и увлекла к двери. Последнее, что она заметила, — пристальный взгляд, которым провожала их Порция. У Джейн из головы не выходила вспышка ярости, свидетельницей которой она только что была. Интересно, часто ли Итану приходилось противостоять своей разгневанной жене?

«Заведет себе баб на стороне, а на вас наплюет».

Стремясь поскорее покинуть негостеприимный дом, Джейн устремилась к двери и, выйдя на крыльцо, с удовольствием вдохнула прохладный, пахнущий углем вечерний воздух. Никогда еще он не казался ей таким вкусным. У обочины поджидало ландо, запряженное парой лошадей серой масти. Кучер и лакей были наготове. По-прежнему обнимая ее рукой за талию, Итан помог Джейн сесть в карету и уселся рядом. Слегка качнувшись, карета покатила по улице.

— Жаль, что тебе пришлось стать свидетельницей этой безобразной сцены, — заметил Итан.

— Ты ведь в этом не виноват, — сказала Джейн, глядя на мужа, по лицу которого скользили тени. — Ах, Итан, как же мне хочется, чтобы Порция обрела наконец счастье!

Теплая сильная рука Итана коснулась ее руки, и у Джейн сладко замерло сердце.

— Завтра же я пошлю своего человека, чтобы он вывез ее из города и отвез как можно дальше. Если этого не сделать, она опять натворит глупостей.

Итан убрал руку, и Джейн сразу же стало холодно и неуютно.

— Порция обманом вынудила тебя жениться на ней, верно? — задумчиво спросила она.

— Верно, — ответил Итан и, повернувшись к Джейн, Поморщился.

Чувство глубокого сожаления охватило Джейн, и она машинально принялась крутить на пальце обручальное кольцо.

— Неудивительно, что ты меня презираешь. Я вела себя точно так же.

— Совсем не так, — поспешно возразил Итан и замолчал, словно давая Джейн время понять смысл его слов. — Она обманула меня не только в этом.

— А в чем еще?

— Джейн, это не важно. Я не хочу обсуждать ее с тобой.

Но Джейн было необходимо узнать, что произошло на самом деле, чтобы отделить правду от вымысла.

— Нет, важно. Я думаю… я подозреваю, что она меня обманула. — Джейн положила руку на локоть Итана, ощутив сквозь ткань сюртука упругие мышцы. — Я хочу, чтобы ты рассказал мне правду. Ну пожалуйста, это для меня очень важно.

— Мисс Мейпоул, нельзя же быть такой настырной!

Голос Итана прозвучал не враждебно, а устало, и Джейн, приободрившись, продолжала:

— Порция рассказала мне, что лишь один-единственный раз изменила тебе, потому что почувствовала себя одинокой и устала от твоих измен.

Итан насмешливо расхохотался:

— А она тебе не говорила, сколько раз проигрывалась в карты и я вынужден был покрывать ее долги? Как требовала купить ей баснословно дорогие украшения? Как постоянно затевала интрижки?

— Интрижки? Значит, Джордж Смоллетт был не единственным ее любовником?

— Он был единственным, с кем я ее застукал. Они развлекались в моей кровати, пока я был в комнате в башне, — устало произнес Итан и взглянул в окошко кареты, за которым быстро сгущались сумерки. — Позже она призналась, что знала, где я нахожусь, и специально устроила так, чтобы я застал ее на месте преступления. Решила отомстить за то, что я ее игнорирую.

Значит, сердце ее не обмануло, подумала Джейн. Порция и в самом деле лгала, а не изливала ей душу.

— Она мне говорила, что ты… что ты не спал с ней. Что отказался сделать ей ребенка.

Итан тихонько хмыкнул.

— Беременность испортила бы ей фигуру. Порция бы этого не вынесла. Думаю, что от Смоллетта она забеременела случайно.

Неужели Порция и в самом деле отказалась зачать от Итана ребенка? Джейн поразили подобные тщеславие и эгоизм. Сама она мечтала о том, чтобы в животе ее рос ребенок Итана. Мысль об этом оказалась настолько приятной, что Джейн с трудом заставила себя вернуться к теме разговора.

— А как насчет твоих интрижек? — задала она вопрос, который долго не решалась задать, хотя он так и вертелся на языке.

Итан молчал. Тишина стояла такая, что слышался стук лошадиных копыт и грохот колес по булыжной мостовой. Нежелание Итана отвечать на вопрос лишь усилило любопытство Джейн.

— Итан, ты и в самом деле бросал ее и уезжал к другим женщинам?

— Я всегда любил женщин. Спроси кого хочешь.

Услышав этот легкомысленный ответ, Джейн рассердилась.

— Будет достаточно, если ты просто ответишь «да» или «нет». Ты изменял своей жене?

Плотно сжав губы, Итан сурово взглянул на Джейн, потом беспокойно забарабанил пальцами по колену, снова взглянул в окно, потом опять перевел взгляд на Джейн и наконец ответил:

— Нет.

— Никогда?

— Ты слышала, что я сказал. А теперь довольно вопросов.

Джейн откинулась на бархатные подушки сиденья. Грубый тон Итана, которым он произнес последние слова, не смог погасить вспыхнувших в ее душе разнообразных чувств: шока, изумления и отчаянной радости. Он был верен жене. Верен все четыре года их совместной жизни. Жене, которая ему изменяла.

Связь с матерью Марианны, должно быть, произошла уже после того, как он получил развод. Вот тогда Итан наверняка наверстал упущенное. Любил стольких женщин, что не перечесть. И тем не менее Итан — благородный человек. Человек, который умеет держать свои обещания.

А она считала его негодяем, человеком без совести и чести. А кем еще она могла его считать? Ведь он спрятал свое истинное лицо под маской великосветского шалопая.

Ландо остановилось у Чейзбурн-Хауса, и Итан протянул Джейн руку, чтобы помочь спуститься на землю. Наступила ночь, и по обеим сторонам подъездной аллеи уже мерцали факелы. Джейн вышла из кареты, и Итан повел ее в дом, все так же держа за руку.

Они вошли в огромный холл с мраморным полом.

— Пойдем наверх, — сказал Итан.

Это было не приглашение, а приказ, произнесенный строго, без улыбки. Взгляд Итана неторопливо скользнул по ее телу.

Что он задумал? Опять собирается ее обвинять? А может, хочет чего-то другого?

Итан вошел в ее спальню. В ней горело несколько свечей, придавая большой комнате уютную, интимную атмосферу. У Джейн мурашки побежали по телу. Неужели он собирается сделать то, о чем она мечтала? Ведь он всю неделю с презрением отвергал ее. Неужели передумал?

Оставив Джейн стоять посередине комнаты, Итан подошел к двери в туалетную и заглянул внутрь. Смотрит, нет ли там горничной, догадалась Джейн. Никакой горничной там быть не могло.

Было время ужина, и вся прислуга находилась внизу. Убедившись в том, что они одни, Итан запер дверь на ключ.

Джейн стояла, не шевелясь, и смотрела, как Итан, не отрывая от нее взгляда, подходит к ней, на ходу развязывая галстук. Через секунду белая полоска материи уже лежала на полу.

Внезапно на Джейн нахлынула волна желания. Ноги у нее подкосились, перед глазами пошли круги. Как она хотела, чтобы Итан занялся с ней любовью. Сейчас же, немедленно…

— Итан… — Голос ее дрожал от волнения. — Ты благородный человек.

— Отлично. А теперь давай вернемся к более насущным проблемам. — Он положил ладонь на шею Джейн и начал медленно поглаживать ее, одновременно привлекая жену к себе.

Наконец ее трепещущая грудь прижалась к его груди. — По-моему, мы остановились на этом, — сказал он серьезно.

И прильнул губами к ее губам.

Он целовал ее неспешно и страстно, и Джейн охватило неукротимое желание. Зарывшись руками ему в волосы, она прижимала к себе его голову, опасаясь, что он слишком рано прекратит этот восхитительный поцелуй. «Неудивительно, что женщины его обожают, — вихрем пронеслось в голове. — Целуется он просто потрясающе». А язык Итана продолжал творить во рту Джейн чудеса, и вскоре она была уже охвачена таким сильным желанием, что все мысли вылетели у нее из головы.

Оторвавшись наконец от ее рта, Итан принялся расстегивать Джейн пуговицы на платье, покрывая поцелуями ее лицо, шею. Прерывисто застонав, Джейн начала лихорадочно стягивать с Итана сюртук, чувствуя, что долго так она не выдержит. Она и не заметила, как Итан снял с нее платье и нижнее белье, и через несколько секунд она уже стояла перед ним обнаженная. Расстегнув застежку медальона, Итан ловко подхватил золотую вещицу, впитавшую тепло тела Джейн, положил ее на стол и приник губами к соску. Вскоре Джейн почувствовала, что ее не держат ноги, — настолько острым оказалось пронзившее ее ощущение. Она нетерпеливо прижалась к Итану, и он подхватил ее на руки.

Он отнес Джейн на кровать под пологом, уложил на прохладное покрывало, постоял немного, глядя на нее, а потом, по-прежнему не сводя с нее глаз, начал раздеваться. И вот уже жилет, рубашка и панталоны полетели на пол. У Джейн от его пристального взгляда затвердели соски, а тело обдало жаром.

Глядя на упругую восставшую плоть Итана, Джейн ощутила, как внизу живота возникает сладостное, ноющее чувство.

Он лег с ней рядом, заслонив от нее мощным телом всю комнату. Мерцающий свет свечи, стоявшей на прикроватном столике, отбрасывал на восхитительное тело Итана зыбкие тени.

Джейн переполняло желание, она раздвинула ноги, ожидая, что Итан сейчас войдет в нее, но он перекатился на спину, потянув за собой Джейн. В мгновение ока она оказалась верхом на Итане и обхватила его обеими ногами. Тихонько вскрикнув от остроты ощущения, Джейн схватила Итана руками за плечи.

— Вставь его, — приказал Итан.

Эта команда, произнесенная тихим голосом, подействовала на Джейн как удар хлыста. Она вдруг почувствовала страшное возбуждение и, схватив рукой восставшую плоть, приподнялась и направила ее в себя. Постанывая от нетерпения, Джейн опускалась все ниже и ниже, пока не почувствовала, что Итан вошел в нее полностью. Ощущение, которое она при этом испытала, оказалось настолько острым, что она затрепетала, прерывисто дыша. Боже правый! Она и забыла, насколько прекрасно их с Итаном совокупление, хотя с той единственной ночи в башне тысячи раз представляла себе, как они занимаются любовью.

— Итан, как же я по тебе соскучилась! — прошептала она.

— Ты соскучилась не по мне, а вот по этому.

И прежде чем Джейн успела возразить, Итан провел руками по ее груди, а потом, потянув Джейн на себя, начал страстно ласкать губами соски. Желание взметнулась в ней таким яростным огнем, что стало невыносимым, и Джейн быстро задвигала бедрами, стремясь поскорее достичь пика наслаждения, которое было уже так близко. Однако Итан придержи ее за талию, заставляя двигаться медленнее.

Взбешенная этим, Джейн принялась совершать круговые движения, инстинктивно сжимая внутренние мышцы, и Итан, застонав и обдавая ее грудь горячим дыханием, несколько раз с силой вошел в нее, и Джейн содрогнулась, достигнув наивысшего блаженства. Как сквозь сон она услышала хриплый стон Итана, забившегося в сладких конвульсиях.

Чувствуя, что не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, Джейн лежала на груди Итана, ощущая своей грудью его горячее тело, а спиной — прохладный воздух спальни. Сквозь жесткие волосы на груди Итана она слышала биение его сердца, еще несколько секунд назад такое исступленное, а сейчас уже более ровное. Джейн с наслаждением вдохнула мускусный запах его кожи. Он был по-прежнему в ней, правда, уже не такой большой, как раньше, однако одно его присутствие вызывало отголосок того сладостного чувства, которое Джейн только что испытала. Хотелось лежать так всю жизнь.

Казалось, прошло много времени. Наконец, ласково поглаживая Джейн по спине, Итан тихо сказал:

— У меня есть к тебе предложение, Джейн.

Заинтригованная Джейн подняла голову, и завиток ее волос упал Итану на грудь. Итан закинул руки за голову, став при этом удивительно похожим на бесшабашного мальчишку.

Мальчишку, который принадлежит ей одной.

— Я согласна, — услышала она свой голос.

Итан довольно хмыкнул, и в свете свечи блеснули его белые зубы.

— Даже так?

— Да.

Легонько хлопнув Джейн по попке, он спросил:

— Означает ли это, что я наконец-то вас укротил, мисс Мейпоул?

— Вы неверно ставите вопрос, милорд. Означает ли это, что я вас укротила?

Улыбка Итана стала похожа на волчий оскал, однако взгляд оставался непроницаемым, как темная ночь за окном.

— А это, леди Чейзбурн, мы еще посмотрим.

Тон, которым Итан произнес ее титул, Джейн понравился: ему не так уж безразлично, что она стала его женой.

— Так какое у тебя предложение?

— Нам хорошо в постели друг с другом. И мне нужен наследник. Поэтому я предлагаю тебе начиная с сегодняшней ночи заниматься любовью, заодно удовлетворяя нашу взаимную страсть.

«А как же насчет любви?» — захотелось спросить Джейн, однако она промолчала.

И внезапно горечь разочарования уступила место отчаянной радости. Итан дает ей шанс завоевать его сердце! Это прекрасно! Она сделает все, чтобы это произошло. Она родит ему детей, даст то, в чем отказывала ему первая жена. Благодарно погладив его по щеке, Джейн порывисто воскликнула:

— О Итан! Как же мне хочется родить тебе ребенка… детей! Ты даже представить себе не можешь!

— Я рад, что мы с тобой договорились.

Голос его звучал настолько спокойно и даже равнодушно, будто они с Джейн только что достигли делового соглашения.

Однако его ласки и прикосновения были столь нежными и страстными, что сводили ее с ума, заставляя трепетать от наслаждения. Значит, пока нужно начинать со взаимного влечения друг к другу, решила Джейн, а со временем Итан полюбит ее, обязательно полюбит.

Чувствуя, как желание вновь охватывает ее, Джейн принялась ласкать широкие плечи Итана, его шею, жесткие кудрявые волосы на груди, гладко выбритые щеки.

Ей захотелось доставить Итану максимум наслаждения.

Обхватив рукой восставшую плоть, она нежно погладила большим пальцем головку и вскоре была вознаграждена за свои действия, с губ Итана сорвался хриплый стон. Ободренная успехом, Джейн прошлась рукой сверху вниз и, нащупав мягкие яички, легонько сжала их.

Итан громко застонал.

— Черт побери, — прошептал он прерывающимся голосом. — Кто тебя научил этому?

Джейн улыбнулась, впервые ощутив прелесть женской власти, и прошептала в ответ:

— Никто. Это ты меня вдохновил.

Зарывшись руками в его волосы, прижавшись губами к его щеке, не в силах сдержать рвущихся наружу чувств, Джейн прерывисто воскликнула:

— Я люблю тебя, Итан! Люблю!

Крепко обняв ее, Итан ритмично задвигался. Темп его движений все убыстрялся, и наконец тело его содрогнулось в сладостном экстазе. А через секунду и Джейн вознеслась следом за Итаном на вершину блаженства. Что было потом, Джейн помнила слабо, видимо, задремала Лишь почувствовала сквозь сон, что ей стало легче дышать. Должно быть, Итан перестал наваливаться на нее своим телом.

Услышав стук закрываемой двери, Джейн проснулась.

Приподнявшись на локте, она, сонно моргая, обвела взглядом погруженную в полумрак спальню. Никого. Итан ушел… Без него Джейн сразу стало пусто и одиноко.

Теплые простыни все еще хранили его запах, и Джейн глубоко вдохнула его, борясь с нахлынувшим на нее унынием.

Нужно было раньше догадаться, что он уйдет в свою комнату.

В аристократических кругах принято, чтобы муж и жена спали в разных комнатах и вели каждый свою жизнь.

Но обычай этот вызывал у Джейн отвращение. Ей хотелось быть рядом с Итаном, жить с ним одной жизнью, засыпать и просыпаться в его объятиях и всегда видеть его рядом Ведь он ее муж!

Джейн вдруг открылась горькая правда, и она вздрогнула, как от удара. Они с Итаном любовники… но при этом все еще чужие друг другу. И именно такое положение Итана больше всего устраивает.

Глава 21

— Ну и как тебе? — спросила леди Розалинда.

Любуясь в зеркале своим отражением, она вертела головой, чтобы получше разглядеть экстравагантный головной убор.

Искоса взглянув на высокую голубую шляпку, украшенную огромным пучком страусовых перьев, Джейн с сомнением произнесла:

— Слишком уж она…

— Безвкусная, — договорила за нее графиня, нетерпеливо махнув рукой.

Суетливая хозяйка шляпного магазина бросилась к графине, сняла с ее головы шляпку, отнесла на витрину и тут же вернулась, держа в руках следующую.

Пока леди Розалинда разговаривала с хозяйкой, Джейн прошлась вдоль стены, где были выставлены всевозможные образцы шляпного искусства, время от времени останавливаясь, чтобы прикоснуться к шелковому цветку или пригладить ленточку.

Они с леди Розалиндой пришли в шляпный магазин, чтобы выбрать шляпку для приданого миледи. Графиня попросила Джейн ей помочь. Джейн не отважилась, сославшись на плохое самочувствие, отказаться. Леди Розалинда могла догадаться, что спать ей прошлой ночью довелось всего несколько часов, а все остальное время они с ее неугомонным сыном занимались любовью.

Прошло уже две недели с их примирения. Две недели, наполненные безудержной страстью. Итан учил Джейн доставлять ему наивысшее наслаждение и сам доводил ее до умопомрачения своими искусными ласками. Иногда он приходил в ее спальню посреди ночи, и Джейн просыпалась оттого, что ощущала его в себе, — эротический сон становился явью.

Но каждый раз, спустившись с небес на землю, Итан возвращался в свою спальню. Днем Джейн его почти не видела, и он никогда не приглашал ее в комнату в башне. Несколько раз она просила отвезти ее в городскую библиотеку или прогуляться с ней и Марианной по парку, однако Итан вежливо, но твердо отказывался. Когда им доводилось оставаться наедине, Итан всегда вел с ней легкую, непринужденную беседу, никогда ни о чем серьезном, и Джейн ему подыгрывала, мысленно убеждая себя, что все равно рано или поздно он ее полюбит.

— Миледи желает примерить эту шляпку? — послышался за спиной почтительный голос.

Джейн обернулась. Хозяйка магазина вежливо указала ей взглядом на полосатую голубую шелковую шляпку, выполненную в форме тюрбана, которую Джейн машинально сняла с крючка и теперь держала в руке.

— О Господи, нет! — И Джейн поспешно протянула шляпку графине. — Померьте вот эту.

— О! Да это как раз то, что нужно! Я знала, Джейн, что не зря взяла тебя с собой. — Радостно улыбаясь, леди Розалинда нахлобучила тюрбан на золотисто-каштановые локоны, прикрепила плюмаж из белых страусовых перьев и взглянула в зеркало, явно довольная своим видом. — Эта вещица станет украшением моего приданого. Я тебе говорила, что его светлость собирается отвезти меня на континент в длительное свадебное путешествие?

— Нет, не говорили. — Джейн озабоченно нахмурилась. — И Джанетта с вами поедет? Кто же тогда будет кормить Марианну?

Леди Розалинда весело рассмеялась и, подойдя к Джейн, ласково потрепала ее по руке.

— Ты говоришь как настоящая мать. Не волнуйся, я оставлю Джанетту здесь. Разве я могу лишить свою внучку кормилицы?

Джейн облегченно вздохнула:

— О, миледи, я так рада.

— Зови меня Розалиндой. «Миледи» звучит слишком чопорно. «Мама» — тоже не очень хорошо. Чувствуешь себя совсем старухой… — Графиня вздохнула. — Трудно поверить, что у меня уже совсем взрослый сын… Кстати, ты не забыла, что у него на следующей неделе день рождения?

— Ой, ми… Розалинда, совсем забыла! — Джейн принялась судорожно вспоминать число. — Пятого июня?

— Восьмого. За два дня до моей свадьбы с Келлишемом. — Повернувшись к зеркалу и взметнув при этом бледно-голубые юбки, графиня рассеянно добавила:

— Только смотри не покупай ему булавку для галстука. Я делаю ему такой подарок каждый год.

Джейн и не думала дарить Итану украшения. Во-первых. она не знала, что ему нравится, а во-вторых, у нее не было денег на такой дорогой подарок. Хотя Итан предоставил в ее распоряжение довольно приличную сумму на карманные расходы, не станет же она покупать ему подарок из этих денег.

Так что же подарить человеку, у которого есть все, кроме птичьего молока? Книгу? Этого мало…

И внезапно Джейн пришла в голову такая замечательная мысль, что у нее даже дыхание перехватило от радости. Она знает, что подарить Итану!

Днем, дождавшись, когда Итан уедет в гимнастический зал, Джейн незаметно прошмыгнула в его спальню, а затем устремилась к винтовой лестнице, ведущей в комнату в башне.

Сгорая от нетерпения, Джейн быстро подошла к огромному столу красного дерева. Здесь царил обычный беспорядок. Она недоуменно покачала головой. И как Итан умудряется отыскать в такой свалке то, что ему требуется? А впрочем, ей это только на руку: Итан не сможет обнаружить отсутствие нескольких бумаг, за которыми она сюда и пришла.

Джейн решила начать поиски, однако рука ее бессильно повисла в воздухе. А что, если он сейчас войдет? Она слишком хорошо помнила, в какое бешенство он пришел, когда понял, что она прочитала его стихи, что посягнула на его тайну, которую он бережно хранил от людских глаз за маской обаяния и остроумия. В том числе и от ее глаз.

«Успокойся! — приказала себе Джейн. — Пора начинать».

Сегодня Итан не будет на нее сердиться. Наоборот, обрадуется, узнав о том, что она может стать его помощницей, и наверняка похвалит за заботу.

И Джейн принялась методично рыться в бумагах, стараясь складывать их так, как они лежали. Она разбирала бумаги быстро, методично, останавливаясь лишь затем, чтобы пробежать глазами зачеркнутые строки. Она рылась в ящиках стола, стараясь найти стихи, исчезновения которых Итан не сразу бы заметил. Шуршание пергамента и знакомый запах бумаги и чернил вызывали у нее ностальгию по прошлому.

Наконец, собрав тоненькую стопку стихов, Джейн сунула ее под мышку и в последний раз оглядела стол придирчивым взглядом. Все выглядело так, как оставил Итан: и чернильница с закрытой серебряной крышечкой, и остро отточенные перья, и незажженная лампа, и разбросанные бумаги.

Выйдя из комнаты, Джейн осторожно спустилась по ступенькам и заглянула в спальню. Убедившись, что она пуста, проскользнула к себе и взялась за дело.

Из туалетной комнаты Джейн донесся тихий плеск воды.

Появилась молоденькая горничная с пустым ведерком для угля, и Итан быстро приложил палец к губам. Темные глаза девушки округлились. Тихонько хихикнув, она присела в реверансе и выскочила из спальни.

Итан неслышно вошел в туалетную комнату. На стене на вешалке висело платье из темно-янтарного газа. На ковре стояли изящные рыжевато-коричневые кожаные туфельки. На стуле лежало кучкой кружевное белье. В воздухе витал аромат пудры, духов и еще один едва уловимый запах, присущи и только Джейн.

Взгляд Итана остановился на черной с золотом японской ширме, стоявшей перед камином. Из-за нее-то и слышался плеск. Лишенный удовольствия лицезреть Джейн в ванне, Итан тихонько выругался. Но, нечаянно бросив взгляд на стоявшее на туалетном столике зеркало, радостно улыбнулся: все происходящее за ширмой было видно как на ладони.

Джейн сидела к Итану спиной и понятия не имела, что он за ней наблюдает. Прислонившись к стене, Итан не сводил глаз с жены, сидевшей в блестящей медной ванне. Вот она взяла кусок мыла и, что-то напевая себе под нос, поболтала им в воде и принялась намыливать руки. Покончив с этим, подняла руки вверх и начала смывать мыло. Распаренная от горячей воды и огня камина кожа ее розовато поблескивала Несколько темных локонов выбились из прически и лежали на спине мокрыми прядями.

Он представил себе, как длинные ноги Джейн обвиваются вокруг его талии, и снова волна желания накатила на него. Это непреходящее желание уже стало пугать его. Никогда еще ни одной женщине не удавалось удержать Итана при себе больше пары недель. Две недели совместной жизни с Джейн давно миновали, однако его страсть пока не угасла. Итан думал о Джейн постоянно. Ему хотелось все время находиться с ней рядом и не только заниматься любовью, но и разговаривать. Мысли о ней не давали сосредоточиться на любимом занятии — написании стихов, — заставляли бросить все дела и идти к ней. Так случилось и сегодня утром, когда желание увидеть Джейн оказалось настолько сильным, что Итан не смог ему противиться.

Неслышно ступая, он зашел за ширму. От неожиданности Джейн ахнула и поспешно прикрыла руками грудь — старый как мир жест. Капельки воды, словно росинки, покатились по чистой розовой коже. Но уже в следующую секунду Джейн опустила руки, и губы ее тронула улыбка.

— Это ты, Итан… Доброе утро.

В голосе Джейн чувствовался отголосок страсти, которую они с Итаном делили этой ночью.

— Ты сегодня что-то рано встала, — заметил Итан.

На лице Джейн отразилось волнение, но, бросив взгляд на панталоны Итана, она игриво сказала:

— Вы тоже, милорд.

— В наблюдательности тебе не откажешь, — ухмыльнулся Итан.

— Думаю, ты явился ко мне не для того, чтобы сказать, что уже закончил читать перевод «Топографии Ирландии», который сделал мой отец? — спросила Джейн.

— Думаю, сейчас не время обсуждать путешествия священника по средневековой Ирландии, — ответил Итан и, медленно скользнув взглядом по телу Джейн, добавил:

— А вот помочь тебе мыться я буду просто счастлив.

Джейн улыбнулась:

— Тогда потри, пожалуйста, мне спину.

Итан закатал рукава рубашки и намылил ладони. Держась обеими руками за края ванны, Джейн наклонилась, и Итан начал гладить ее мыльными руками по плечам, потом, отодвинув в сторону непокорные пряди волос, — по позвоночнику. Опустив голову на грудь, Джейн вздохнула. Такой тихий, полный чувственной неги вздох не смогла бы издать и самая искушенная куртизанка. Вскоре он добрался до груди и накрыл ее ладонями.

Соски уже затвердели, а под левой рукой исступленно билось сердце.

Итан опустил руку еще ниже, к ногам, которые Джейн уже раздвинула в ожидании его прикосновения. Нащупав пальцами интимное местечко, Итан начал медленно поглаживать его. Голова Джейн безвольно упала на его руку, дыхание стало прерывистым, и вскоре она уже достигла высшей степени наслаждения: тело ее выгнулось дугой, а по воде пошла рябь.

Тяжело дыша, Итан пытался справиться с переполнявшим его желанием. Джейн взглянула на него, и губы ее тронула мечтательная, доверчивая улыбка.

— Итан… — прошептала она и, вынув из воды его руку, поднесла ее к губам, поцеловала ладонь, после чего принялась покрывать поцелуями каждый палец.

Яростная страсть, противиться которой больше не было сил, вихрем взметнулась в груди Итана.

Он рывком вытащил Джейн из ванны и, не обращая внимания на то, что с нее стекают потоки воды, прижал ее к стене и спустил брюки. Застонав, Джейн обхватила Итана руками за шею, а ногами — за талию, и в следующее мгновение он вошел в ее бархатистое нежное лоно.

Прерывисто дыша, Джейн задвигалась ему в такт, и с губ Итана сорвался протяжный стон. Наконец он почувствовал, как Джейн, вцепившись руками в его плечи, задрожала, и, торжествующе вскрикнув, содрогнулся, давая выход клокотавшей в нем безудержной страсти.

Постепенно острота чувств прошла, уступив место удовлетворению. Итан все так же крепко прижимал к себе Джейн, а она продолжала обнимать его ногами за талию, уткнувшись лицом в мощное плечо. Такой нежности и тихой радости после занятий любовью Итан еще не испытывал ни с одной женщиной. Только с Джейн.

Джейн… Его жена… Как же они подходят друг другу!

Эта мысль потрясла Итана. Он нехотя отстранился и, придерживая Джейн за талию, подождал, пока она опустит ноги на пол.

— Ну и ну, — тихонько рассмеялась Джейн. — А я частенько задавала себе вопрос, можно ли заниматься любовью стоя.

Итану и в голову бы не пришло, что Джейн посещают такие грешные мысли.

— А какие еще вопросы тебя волнуют? — спросил он.

Джейн покраснела и отвернулась.

— Да так, ничего особенного.

Коснувшись руками ее груди, Итан стал ласково поглаживать ее.

— Нет, скажи.

Прерывисто вздохнув, Джейн подняла голову и смело взглянула на Итана сквозь полуопущенные ресницы.

— Я как-то читала одну книгу, в которой описывался восточный гарем… Горящие жаровни… воздух, насыщенный диковинным ароматом, кровать под шелковым балдахином… И я представила себя рабыней… которой предстоит заниматься любовью… с пашой…

— Значит, тебе хотелось бы побывать рабыней в гареме?

— Забудь о том, что я тебе рассказала, — засмеялась Джейн, тряхнув головой. — Все это чепуха.

— Вовсе нет, — покачал головой Итан.

И он представил себе, как Джейн, облаченная в шелка, легкой походкой направляется к нему, не сводя с него дерзких глаз. Он приказывает ей раздеться и возлечь рядом с ним на ложе, после чего, призвав на помощь все свое умение, ласкает так страстно, что она, потеряв голову от желания…

— Ты только посмотри на себя! — вывел его из задумчивости голос Джейн. — Уилсона удар хватит, когда он увидит, во что превратилась твоя одежда.

Серо-голубые глаза Джейн насмешливо блестели.

Проследив за ее взглядом, Итан ахнул. Рубашка, вся мокрая и смятая, прилипла к груди. На брюках не хватало пуговицы. Усмехнувшись, он взял полотенце.

— Самое меньшее, что я могу сделать, это наконец вытереть тебя.

Джейн довольно замурлыкала, когда он принялся промокать льняным полотенцем ее плечи, прошелся по тонкой талии, потом по правой руке, бархатистой, нежной. Повернув руку ладонью вверх, промокнул ее и стал вытирать каждый палец. Добравшись до среднего, Итан остановился: рядом с ногтем виднелось темное пятно.

— Чернила. — Он внимательно посмотрел на нее. — Ты что-то писала?

Джейн поспешно отдернула руку.

— Да, письма. И ответы на приглашения.

— Забудь о них. Мы найдем лучший способ провести время.

Итан вдруг понял, что ему и в самом деле больше всего на свете хочется проводить с Джейн дни и ночи напролет. Несмотря на то что они только что исступленно занимались любовью, страсть могла снова вспыхнуть в нем в любую секунду.

Опустившись перед Джейн на колени, Итан осторожно провел льняным полотенцем по ее груди, талии, длинным стройным ногам, бережно вытер каждый палец, после чего рука его поднялась выше, к темному треугольнику волос. Джейн прерывисто задышала и ухватилась за его плечи, чтобы не упасть.

— Итан, — умоляюще прошептала она.

— Что? — игриво спросил он.

— Я из-за тебя уже опаздываю.

Отойдя от мужа, Джейн направилась к стулу, на котором лежало нижнее белье. Итан залюбовался ее высокой, гибкой фигурой, изящной походкой, круглой попкой. Она натянула рубашку через голову, и та закрыла Итану такой соблазнительный вид.

Разочарованный, он застегнул брюки и подошел к Джейн.

— Опаздываешь? — переспросил он. — Куда это ты собралась в такую рань?

Бросив на него быстрый взгляд, Джейн отвернулась, чтобы взять корсет.

— Сначала я должна сходить в детскую, проверить, как там Марианна. Она вчера что-то хныкала, помнишь? Джанетта говорит, что ничего страшного, но я хочу сама убедиться, что малышка здорова.

— А потом?

— А потом возьму ландо.

— Зачем?

— Да так, проехаться по магазинам, — ответила Джейн, небрежно махнув рукой.

Обняв за талию, Итан поцеловал ее в шею, с удовольствием вдохнув исходящий от нее нежный аромат. И неожиданно для самого себя предложил;

— Давай поедем вместе.

— Нет! — воскликнула Джейн.

Ее горячность удивила Итана. Он впервые предлагал Джейн провести с ним день, и ее отказ был ему непонятен.

— Не «нет», а «да», — возразил он. — Правда, я собирался просмотреть кое-какие счета, но они могут подождать.

— Но ты же терпеть не можешь ездить по магазинам! Это будет ужасно утомительно и долго, поскольку мне нужно выбрать самые красивые туфли, которые я надену на свадьбу твоей матери.

— Да Бог с ними, с туфлями, — сказал Итан и притянул Джейн к себе. — Оставайся лучше дома, со мной.

На секунду прижавшись к Итану мягкой попкой, Джейн ловко выскользнула из его объятий и принялась надевать жесткий корсет.

— Нет, Итан, я не могу, только не сегодня. Кроме обувного магазина, мне еще предстоит заехать и в другие. И еще леди Розалинда просила забрать у модистки шляпку. Это самое меньшее, чем я могу ей помочь. Ты же знаешь, ее свадьба не за горами. Осталось меньше недели.

Итан раздраженно стиснул зубы. Так, значит, она его отвергает. Что ж, тем лучше. Не стоит вмешиваться в ее дела, а то, чего доброго, она начнет делать то же самое. Будет просить, чтобы он разрешил ей почитать его стихи, потом заставит делиться с ней самым сокровенным. Нет уж! Только не это!

При одной мысли о том, что Джейн будет пытаться лезть к нему в душу, Итана прошиб холодный пот. К счастью, Джейн не заметила его состояния. Она стояла к нему спиной, застегивая на шее медальон, а Итан, подойдя сзади, быстро зашнуровал ей корсет. Пальцы его коснулись теплой кожи, и он вновь почувствовал возбуждение. Это напомнило ему о том, зачем он, собственно, женился на Джейн — чтобы получать физическое удовольствие.

Сейчас он уже и не вспоминал о том, что Джейн обманом затащила его под венец, и его не возмущало, что она отняла у него свободу. Ему даже удалось найти положительные стороны в их совместной жизни. Разве плохо иметь под боком любовницу и при желании в любой момент наслаждаться ее телом? Отнюдь! И потом, Джейн оказалась приятной собеседницей и отличной матерью Марианне.

А большего, по мнению Итана, от жены и не требовалось.

Типография встретила ее тишиной, чего Джейн никак не ожидала. Горели все лампы, поскольку зыбкого дневного света, просачивающегося сквозь окна, явно не хватало для освещения помещения. В воздухе витал едкий запах типографской краски и бумаги, к которому примешивался аромат недоеденного мясного пирога, брошенного в корзинку для мусора. В дальнем конце, где стояли столы с наклонными столешницами, несколько работников колдовали над подносами со шрифтами. По всей комнате были протянуты веревки для просушки только что отпечатанных листов с текстом.

Джейн выбрала именно эту типографию потому, что понимала: маловероятно, что она встретит здесь кого-то из представителей высшего общества. Стоя у печатного станка — высокой деревянной махины, пахнувшей лаком и сажей, она окинула внимательным взглядом хозяина типографии — мужчину с бочкообразной грудной клеткой в заляпанном чернилами переднике — и показала ему мамин медальон.

— Я предлагаю вам великолепное ювелирное украшение, сэр. Цельное золото. Чудесная работа.

Посмотрев жадным взглядом на хорошенькую вещицу, хозяин недоверчиво спросил:

— А откуда мне знать, что вы меня не облапошите?

— Отнесите медальон в любой ювелирный магазин. У вас два дня до того, как я приеду сверить гранки. Уверяю вас, этого медальона за вашу работу больше чем достаточно.

— Да? Ладно, так уж и быть.

Он ловко — похоже, работа положительно сказалась на гибкости пальцев — выхватил медальон у Джейн из руки. Золото блеснуло в тусклом свете. Глядя, как любимое украшение исчезает в кармане грязного передника, Джейн почувствовала острое сожаление.

Ей было больно отдавать самую дорогую ее сердцу вещицу, хотя она предварительно и вынула из медальона миниатюру с изображением родителей. Но больше ничего ценного, того, что принадлежало бы лично ей, у нее не было.

Кроме того, ей хотелось подарить Итану что-то в высшей степени оригинальное.

Стихи лежали перед ней аккуратной стопкой, перевязанные розовой ленточкой, которую Джейн нашла в своем ящике. Переписав их красивым почерком, она вернула оригиналы на место, в комнату в башне, однако эта работа не принесла ей желаемого удовлетворения. Поразмыслив, она осторожно навела справки и приехала в типографию, хозяин которой охотно согласился отпечатать стихи и сделать книгу в тисненом сафьяновом переплете.

— А вы успеете закончить к четвергу? — спросила Джейн. — Это подарок мужу, и очень важно, чтобы книга была готова вовремя.

— Угу… Но это будет стоить дороже.

— Понятно. И прошу вас напечатать только один экземпляр. Только один. И никому эти стихи не показывать.

— Угу. — Он наклонил голову — видимо, это движение означало у него поклон — и сказал:

— Не извольте беспокоиться, миссис Мейхью. Сделаем все, как пожелаете.

Джейн кивнула, довольная тем, что удалось договориться с хозяином типографии. В целях конспирации она назвала ему свою девичью фамилию. О том, что именно ее муж сочинил эти стихи, он и понятия не имел, равно как не знал и фамилию Итана. На титульном листе будет стоять просто «Итан Синклер».

Джейн направилась к выходу из типографии, огибая груды бумаги и коробки, испытывая приятное возбуждение. Осталось всего несколько дней до дня рождения Итана, когда она вручит ему подарок — книгу его собственных стихов. Он, конечно, будет удивлен и польщен таким уникальным даром.

Любому писателю и поэту приятно видеть свое детище напечатанным. Даже ее отец, никогда не отличавшийся тщеславием, с гордостью выставлял свои печатные научные труды на каминную полку. Какой радостью светились тогда его глаза!

Такую же радость Джейн хотелось видеть и в глазах Итана. Хотелось упрочить их союз, дать понять мужу, как сильно она его любит и как прекрасно они подходят друг другу. Хотелось, чтобы он увидел в ней своего помощника и друга, а не только любовницу.

Джейн вышла на улицу. На обочине стоял наемный экипаж.

Кучер мирно дремал на козлах, а лошадка со впалыми боками пощипывала чахлую траву, выбивавшуюся из-под булыжников.

На этой улице магазины и дома стояли впритирку друг к другу, в воздухе пахло сажей и лошадиным навозом. В нижней части улицы двое рабочих сгружали с телеги мебель и заносили в дом.

Подобрав юбки, Джейн поспешила к экипажу. В ландо Чейзбурна она сюда ехать поостереглась, попросив кучера высадить ее у фешенебельных магазинов на Бонд-стрит, а потом вернуться за ней. Он хотел, чтобы с ней остался лакей, однако она твердо от этого отказалась.

Занятая приятными мыслями, Джейн не заметила открытого экипажа, стоявшего за телегой, из которого за ней с живейшим интересом кто-то наблюдал.

Глава 22

— Что-то ты сегодня весь день улыбаешься, — прошептал Итан, и сердце Джейн запело от радости.

Они поднимались по парадной лестнице особняка лорда Келлишема. Снизу, из холла с куполообразным потолком, доносился приглушенный гул голосов. Вместе с другими представителями великосветского общества Итан и Джейн были приглашены на торжественное чаепитие, устраиваемое в честь предстоящего бракосочетания герцога и леди Розалинды.

Сегодня утром Джейн забрала из типографии готовую книжку со стихами, тоненькую, в мягком сафьяновом переплете. Взяв ее в руки и перелистав страницы, Джейн почувствовала гордость за Итана, написавшего такие прекрасные стихи. Скорее бы уж наступил вечер, когда они останутся одни и она сможет вручить ему свой подарок.

— Разве? — спросила Джейн, едва удержавшись, чтобы в очередной раз не улыбнуться. — Должно быть, оттого, что сегодня твой день рождения.

— Гм… — хмыкнул Итан, подозрительно взглянув на жену. — А у меня такое чувство, будто ты что-то задумала.

— Задумала. Но пока это сюрприз. Впрочем, я уверена, тебе он понравится.

Наклонившись к Джейн, Итан прошептал, обдав ее ухо теплым дыханием:

— Если ты подразумеваешь, что я увижу тебя обнаженной, то непременно понравится.

Легонько стукнув его по рукаву сложенным веером, Джейн прошептала в ответ:

— Разве это сюрприз, милорд?

— Что верно, то верно. И тем не менее это всегда приводит меня в восторг.

Джейн нравилось, когда они с Итаном вот так непринужденно подшучивали друг над другом, однако в глубине души ей хотелось чего-то большего. Она жаждала узнать, что у Итана на сердце, хотела, чтобы он поверял ей свои секреты. Но он защищался от нее как щитом обычной пустой болтовней. Ни разу не сказал, что любит ее, а ей так хотелось услышать это…

Изобразив на лице улыбку, Джейн в сопровождении Итана подошла к дверям парадной гостиной, где стояли герцог и леди Розалинда, приветствуя гостей, поток которых, казалось, никогда не иссякнет. Они представляли собой поразительную пару: графиня, миниатюрная, с рыжевато-каштановыми волосами и тонкими чертами лица, и герцог, высокий, широкоплечий, мужественный.

— Мои дорогие Итан и Джейн, — пропела леди Розалинда, глядя на них сияющими голубыми глазами и пожимая им руки. — Как я рада вас видеть!

— Ты нас видела только что за ленчем, мама, — буркнул Итан. — Или забыла? Ты мне еще, как всегда, подарила булавку для галстука.

— Да ну тебя! Право, вечно ты пытаешься меня уколоть. Но на сей раз не выйдет. Через два дня я стану женой его светлости, и ничто и никто не сможет испортить мне настроение.

Она с обожанием взглянула на своего жениха, а герцог улыбнулся ей с такой любовью, что Джейн почувствовала зависть.

Но она надеялась, что сегодня вечером, после того как она подарит Итану книжку его стихов, он тоже взглянет на нее с любовью. Сначала он, наверное, немного рассердится, однако злость его скоро пройдет, когда он поймет, какой неоценимой помощницей она может стать для него.

Улыбаясь, Джейн под руку с Итаном вошла в величественную гостиную, выдержанную в голубых и золотистых тонах, с позолоченными лепными карнизами и двумя массивными каминами и с интересом огляделась по сторонам. Этот мир разительно отличался от того, к чему она привыкла. Чаепитие в ее убогом домишке в Уэссексе проходило весьма незатейливо. Они с тетушкой садились в гостиной у камина, пили чай из щербатых фарфоровых кружек и съедали по тоненькому кусочку хлеба с маслом. Здесь же, в доме герцога, все было по-другому. Облаченный в ливрею лакей стоял рядом с огромными серебряными подносами, уставленными всевозможными деликатесами, сандвичами, цукатами и разнообразными пирожными, рассчитанными на самый изысканный вкус. Джейн нравились оба этих мира. Этот — потому, что это был мир Итана, тот — потому, что в нем царили покой и уют.

Тетя Вилли уже сидела на диване у стены вместе с другими пожилыми дамами. Заметив многочисленных знакомых, Джейн подошла к ним поздороваться. Оживленно обсуждая с пожилыми джентльменами новые книги, Джейн вдруг услышала за спиной чей-то голос:

— Добрый день, леди Чейзбурн. У вас такой вид, словно вы что-то скрываете.

Джейн почувствовала, как у нее екнуло сердце. Обернувшись, она увидела лорда Кибла и мистера Даксбери. Они ухмылялись во весь рот. При виде их у Джейн отлегло от сердца.

— Может быть, и скрываю, — весело сказала она. — Только вам я своей тайны не выдам.

— О, вы причиняете мне нестерпимую боль! — воскликнул Кибл, прижимая руку к груди, плотно обтянутой переливчато-синим сюртуком, и сверля Джейн пронзительным взглядом глубоко посаженных глаз. — Но ничего, можете не говорить, мы и так все разнюхаем. Мы это умеем, верно, Дакс?

— Еще как верно. Мы с тобой известные нюхачи.

И, сморщив нос, Даксбери препотешно зашевелил его кончиком, после чего переглянулся с лордом Киблом, и оба захихикали. Джейн едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Право, эти двое слишком глупы, чтобы тратить на них время.

— Что ж, лорд Нюхач и мистер Нюхач, вижу, сюда направляется мой муж с двумя чашками чаю. Так что прошу меня простить.

И она поспешила к Итану. Лицо его выражало не довольство. Таким оно было всякий раз, когда она флиртовала с мужчинами. Он явно ревновал, и эта ревность была Джейн приятна.

Протянув ей чашку, Итан сказал:

— Если эти двое к тебе пристают…

— Ну что ты! — Джейн успокаивающе положила руку ему на локоть, с удовольствием ощущая упругие, твердые мышцы. — Думаю, ты согласишься со мной, что они весьма забавны и безобидны.

Выражение лица Итана смягчилось.

— Только если они не распространяют сплетни о тебе или Марианне.

— Конечно, нет. Это уже пройденный этап. Перемывать нам косточки давно уже всем наскучило.

Итан наклонился к ней:

— Так, может, подогреем их интерес к себе, миледи?

На красивом смуглом лице Итана появилась волчья ухмылка. Он стоял так близко, что Джейн ощущала исходящее от него тепло и в груди ее начинало разгораться пламя. Сейчас он ее поцелует, прямо здесь, на глазах у изумленной публики. и она не станет его отталкивать. И Итан прекрасно это понимает, стоит только взглянуть в его темные глаза.

Скользнув взглядом по ее груди, Итан помрачнел.

— А где твой медальон?

— Я… — Джейн замолчала. Уж очень ей не хотелось ему лгать. — Я куда-то его положила и никак не могу найти. Но ничего, со временем отыщется.

— Непременно спроси горничную. — Итан сжал ее пальцы. — Я знаю, как много этот медальон для тебя значит.

В глазах его светилось искреннее беспокойство, и сердце Джейн сладко заныло: он помнит, как ей дорога эта вещица, единственное, что осталось от родителей. Он не должен узнать о том, что она пожертвовала медальоном, чтобы издать сборник его стихов.

В этот момент раздались рукоплескания. От неожиданности Джейн вздрогнула и едва не расплескала чай. Послышался громкий голос, перекрывший гул голосов;

— Прошу минуту внимания!

Она взглянула в ту сторону, откуда донесся этот призыв.

Лорд Кибл взгромоздился на скамеечку для ног, стоявшую возле камина. Теперь они с Даксбери, который находился тут же, ухмыляясь во весь рот, были одного роста. Кибл выпрямился и гордо выпятил пухлую грудь. «Наверное, решил провозгласить какой-нибудь глупейший тост», — подумала Джейн.

— Надеюсь, он не испортит леди Розалинде праздник, — прошептала она Итану.

— Не беспокойся, она ему так задаст, что мало не покажется. Моя матушка прекрасно умеет за себя постоять.

И Итан погладил Джейн по руке, ласково и в то же время возбуждающе. Как же ей хотелось вернуться домой и вручить ему подарок, но вместо этого приходится сидеть в гостях и слушать всякую дребедень, которую сейчас будет нести Кибл.

— Леди и джентльмены! У меня сегодня для вас необычный сюрприз. Среди нас, представителей высшего общества, есть человек, обладающий редчайшим талантом, которого все мы хорошо знаем. Однако до сегодняшнего дня ему успешно удавалось скрывать от нас свой талант.

Кибл замолчал, а Даксбери закивал головой в подтверждение слов своего друга.

Гости возбужденно загалдели, с любопытством переглядываясь.

— Какая милая речь, — прошептал Итан. — Право, Киблу уже пора выступать в цирке в роли конферансье.

Джейн не ответила. В горле отчего-то застрял комок, и, охваченная недобрыми предчувствиями, она поспешно сделала глоток из чашки. Что-то в манере Кибла ее насторожило.

Наверное, то, что он не сводил глаз с нее и Итана.

— Если вы собираетесь рассказать нам какую-то сплетню, Кибл, — раздался голос герцога, — я вынужден просить вас замолчать.

— Это не сплетня, ваша светлость, и я готов доказать это прямо сейчас, — изрек Кибл, переступая с пятки на носок, как ребенок в предвкушении чего-то приятного. — Этот таинственный незнакомец — поэт, причем поэт неординарный, чье мастерство превосходит талант лорда Байрона и мистера Шелли. И мне доставляет несказанное удовольствие первым прочитать вам несколько стихов из его только что вышедшего сборника.

Джейн почувствовала такой ужас, что у нее затряслись руки, а чашка запрыгала на блюдце. Кибл, обведя торжествующим взглядом толпу, уставился прямо на Итана.

Нет! Этого не может быть! Откуда виконту знать, что она ездила в типографию, чтобы заказать сборник стихов Итана? Ведь за ней никто не следил, она в этом уверена!

Нахмурившись, Итан поставил чашку на стоявший у стены стол.

Сунув руку во внутренний карман переливчато-голубого сюртука, Кибл вытащил тоненькую книжку. Джейн испытала очередной шок: обложка книги была точь-в-точь как та, что она заказала для Итана!

Но ведь она заперла свой подарок на ключ в ящике стола.

Как Кибл сумел его раздобыть?

Должно быть, это другая книжка. Наверное, еще кто-то тайком сочиняет стихи, решила Джейн. Однако она и сама не верила в это.

Пролистнув несколько страниц, Кибл наконец нашел то, что искал, и, театрально откашлявшись, начал декламировать:

Тому, кто почил при Ватерлоо

Он отправился на войну,

Доблестный воин,

Один из многих, кто боролся за правое дело,

Не щадя жизни своей,

А не отсиживался дома, у камина…

Услышав знакомые слова, Джейн застыла как вкопанная.

Этого не может быть, повторяла она про себя, это не правда!

Она с трудом заставила себя повернуть голову и взглянуть на Итана. Он, не отрываясь, смотрел на Кибла, сжав кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели, лицо искажено от бешенства. Так продолжалось несколько секунд, после чего он повернулся к Джейн.

Его мрачный вопросительный взгляд, казалось, пригвоздил ее к месту. Что могла она ему сказать? В глазах Итана стояла такая неприкрытая боль, какую ей довелось видеть лишь однажды, в тот уже далекий день, когда она тайком пробралась в башню и Итан застал ее за чтением своих стихов. Ошеломленная тем, что явилась невольной причиной этой боли, Джейн опустила голову и зажмурилась, ответив тем самым на молчаливый вопрос Итана.

И все-таки Джейн никак не могла понять, каким образом Киблу удалось завладеть сборником стихов Итана. Должно быть, выкупил у хозяина типографии копию, решила она.

Кибл замолчал. По гостиной пронесся шепот, с каждой секундой набирая силу и становясь все громче и громче. Послышались всхлипывания, потом раздался протяжный стон.

— Боже мой! Какие прекрасные стихи! — раздался чей-то голос.

— Мой дорогой Джеймс тоже отдал жизнь за родину, — вытирая слезы, проговорила какая-то дама.

— Где я могу купить эту книгу? — поинтересовался кто-то из гостей.

— Кто автор? — в один голос выкрикнули несколько человек. — Назовите нам его имя!

Горделиво выпрямившись, Кибл важно изрек:

— Я несказанно счастлив, что мне первому выпала честь назвать вам имя этого…

Итан издал яростный рык, оборвав Кибла на полуслове.

Джейн открыла глаза: Итан направлялся прямиком к Киблу с Даксбери.

Круглое лицо Кибла вытянулось: Выражения триумфа — как не бывало. Он попятился и тоненьким голоском залепетал:

— То есть… я хочу сказать… э… может быть, он пока не желает, чтобы его имя разглашали. А может быть, предпочтет, чтобы это сделала его жена…

Выхватив книгу у Кибла из рук, Итан быстро перелистал ее и нахмурился еще сильнее. Переведя разъяренный взгляд на Кибла, он бросил:

— А может быть, он презирает тех, кто сует нос не в свое дело!

И, вскинув руку, нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Коротышка рухнул прямо на Даксбери. Тот, не устояв на ногах, свалился на ковер. Кибл распластался на нем.

Не ожидавшая подобной развязки толпа заахала, заохала.

Кто-то смотрел на Итана разинув рот, женщины визжали.

Возбуждение достигло апогея.

Выронив из рук чашку и не обращая внимания на то, что забрызгала чаем подол бледно-лилового платья, Джейн бросилась к Итану. Нужно увести его отсюда, и как можно скорее.

Нужно с ним объясниться, сказать, что она ни в чем не виновата.

Но герцог ее опередил, первым подойдя к Итану.

— Что все это значит, Чейзбурн? — строго спросил он.

— Вы должны быть мне благодарны, — небрежно бросил Итан, сгибая и разгибая пальцы. — Я просто очищаю ваш дом от всякого сброда.

Застонав, Кибл сел, осторожно трогая распухшую челюсть, — Никакой я не сброд, — захныкал он. — Я ничего плохого не сделал. Только прочитал стихи.

Даксбери поднялся на ноги. Галстук его сбился набок, волосы растрепались. Вид у приятелей был весьма жалкий.

— Да, стихи, причем хорошие, — с вызовом заявил он.

В этот момент рядом с герцогом появилась леди Розалинда. Полными слез глазами она взглянула на сына.

— Неужели это ты написал? — прошептала она. — Ты?!

Лицо и шея Итана начали медленно покрываться краской. Он молчал.

— Ты написал их в честь Джона… капитана Ренделла, твоего друга, — тихо сказала она. — О, Итан, как это прекрасно…

— Это мое дело, — угрюмо бросил Итан, сунув книжку в карман сюртука. — И я был бы тебе благодарен, если бы ты об этом никогда больше не упоминала.

Присутствующие загалдели. Джейн понимала: люди были поражены, узнав о том, что самый легкомысленный повеса во всем Лондоне способен так тонко чувствовать. И несмотря на страх перед предстоящим объяснением, она испытала гордость за Итана.

Взяв его под руку, она сказала:

— Простите нас, ваша светлость и миледи, но нам пора идти. У нас с мужем назначена важная встреча.

Итан бросил на нее испепеляющий взгляд.

— Это точно.

И незаметно подтолкнул Джейн к открытым дверям.

— Подождите! — крикнул кто-то. — Скажите нам, пожалуйста, где мы можем приобрести ваш сборник стихов?

Наступила тишина. Все с нетерпением ждали ответа.

— Боюсь, вам придется довольствоваться творчеством лорда Байрона и мистера Шелли, — ответил Итан с напряженной улыбкой на лице. — До свидания.

Держась неестественно прямо, он вывел Джейн из гостиной. Они спустились по парадной лестнице в просторный холл, освещенный хрустальной люстрой. Звук их шагов, отражаясь от светлого мраморного пола, эхом разносился вокруг. Один лакей подал им накидки, другой распахнул входную дверь и поспешил за каретой.

Погода испортилась. Небо было серым, дул холодный ветер. Итан метался взад и вперед по длинной галерее, не в силах сдержать раздражение.

Чувствуя, что больше не может выносить гнетущего молчания, Джейн заговорила:

— Итан, прошу тебя, пойми, я не хотела, чтобы кто-то…

— Замолчи! — выпалил он. — Дома поговорим!

Джейн пала духом. Она знала — Итан ненавидит, когда кто-то лезет в его личную жизнь. А она невольно способствовала тому, что тайна, которую он так тщательно берег от людских глаз, выплыла наружу. Остается только надеяться, что он ее выслушает, по крайней мере когда утихнет его гнев. А пока нужно хорошенько продумать, как убедить его в том, что она действовала из самых лучших побуждений.

Наконец изящное черное ландо подали к крыльцу. Итан помог Джейн спуститься по широким мраморными ступенькам, сесть в карету, после чего уселся напротив. Повисла напряженная тишина, и вдруг Джейн показалось, будто она сидит рядом с абсолютно незнакомым мужчиной.

— А теперь, — рявкнул Итан, — я готов выслушать твои объяснения!

Джейн заставила себя смотреть ему прямо в холодные глаза, хотя это и было нелегко.

— Я переписала несколько твоих стихотворений и отнесла их в типографию, чтобы их напечатали и сброшюровали в книгу, — дрожащим от страха голосом сказала она. — Это был мой подарок тебе на день рождения.

— А что, у Кибла сегодня тоже день рождения?

— Нет! Я не давала ему эту книгу! — Джейн наклонилась к Итану, не зная, как пробиться сквозь его недоверие. — Я попросила владельца типографии напечатать только одну книгу.

Только одну! Он не должен был никому давать читать стихи.

Но… Кибл с Даксбери, должно быть, видели, как я входила в типографию или как выходила из нее, и сумели убедить хозяина показать им твои стихи.

— Деньги — отличное средство убеждения.

«Он прав, — подумала Джейн, — именно так все и было».

— Значит, ты понимаешь? Веришь, что эта книга предназначалась лишь для твоих глаз и ни для чьих более?

Выражение лица Итана оставалось таким же суровым.

— Я понимаю только одно: ты взяла мои бумаги без разрешения. Ты читала то, что я никому не даю читать. И из-за тебя все мои ничтожные стишки стали достоянием широкой публики.

— Это вовсе не ничтожные, а прекрасные стихи! Всех присутствующих они задели за живое.

— А моя репутация покорителя женских сердец Полетела ко всем чертям!

— Не шути так. — Вскинув голову, Джейн в упор посмотрела на него. — По правде говоря, Итан, я не жалею о том, что произошло. Люди должны знать, что ты не никчемный ловелас, а человек, умеющий тонко чувствовать и глубоко сопереживать.

Наступила тишина, нарушаемая лишь стуком копыт. Карета качнулась: они поворачивали на подъездную аллею Чейзбурн-Хауса.

Итан застыл в угрюмом молчании и не отозвался на последние слова Джейн. Уговаривать его больше не было времени. Ландо остановилось, и вышколенный лакей открыл дверцу.

Чувствуя себя опустошенной после всех этих разговоров, Джейн ступила на мостовую. Порыв ветра чуть не сдул с ее головы шляпку и швырнул ей в лицо холодные капли дождя.

Не желая, чтобы кто-то заметил, как она несчастна, Джейн поспешно пошла к парадной двери огромного особняка. Как величествен ее новый дом, с высокими колоннами и широкими окнами. А она отдала бы его весь, до последнего камня, за любовь Итана.

Внезапно Джейн почувствовала, что Итан за ней не идет.

Она обернулась. Муж стоял у передка кареты и о чем-то разговаривал с кучером. Неужели он собирается уезжать, не позволив ей вымолить у него прощение? Охваченная паникой, Джейн побежала к нему. Итан уже садился в карету.

— Куда ты собрался? — шепотом спросила она.

— Туда, где самое место ничтожным светским повесам. — И, мрачно взглянув на нее, добавил:

— Не жди меня.

Он захлопнул дверцу, и Джейн машинально отступила.

Карета загрохотала по булыжной мостовой.

Пораженная страшной мыслью, чувствуя, что у нее дрожат колени, Джейн медленно побрела к дому. Не нужны Итану ее объяснения. Плевать ему на то, что она заказала сборник его стихов, руководствуясь самыми лучшими побуждениями. Он считает, что она выставила его на посмешище перед всем светским обществом, и никогда ей этого не простит.

Для него подарок, в который она вложила всю душу, обернулся еще одним предательством.

Итан вернулся домой за полночь пьяный в стельку.

Выйдя из кареты, он пошатнулся и едва не упал. Лакей бросился ему на помощь, однако Итан его оттолкнул.

— Н… не н… надо. Я с… сам, — заикаясь, пробормотал он, удивляясь тому, что с трудом ворочает языком.

Он повернулся к дому, и тот почему-то начал раскачиваться. Бросил взгляд на парадную дверь — по обеим сторонам от нее висело четыре фонаря, а не два, как было, когда он уезжал. Как сквозь сон он услышал стук колес: кучер повернул к конюшне. Итан глубоко вздохнул, и прохладный воздух немного взбодрил его. Вполне достаточно для того, чтобы войти в дом.

Шаг, другой… Левой, правой… Он поднимался по широким ступеням, и память тут же услужливо подсунула ему неприятное воспоминание. Он, мальчишка, несется стремглав по этой же лестнице и, зацепившись за последнюю ступеньку, падает прямо к ногам отца. На лбу тотчас начинает вздуваться шишка, однако пятый граф Чейзбурн, не обращая внимания на такие мелочи, делает сыну строгий выговор, что тот не умеет себя вести. Итан горько плачет от боли и обиды, и за это его отправляют в детскую.

На глаза Итана и теперь навернулись слезы. От воспоминания более свежего и более мучительного. Джейн… Сборник стихов… Как ни пьян он был, но сердце у него сжалось от боли.

Поднявшись на галерею, Итан покачнулся, с трудом удержавшись на ногах, и стукнулся плечом о высокую колонну.

Дворецкий бросился ему на помощь. Итан оттолкнул его. Заходить в дом не хотелось, и Итан перевел взгляд с ярких фонарей у двери — их все-таки оказалось два, а не четыре — на темневший за железным забором сад.

В грудь ему уперлось что-то твердое. Книга, вспомнил Итан, сборник его стихов. После того как он расстался с женой и отправился заливать горе виски, он не смог удержаться и, надев очки, начал перелистывать страницы.

Он читал и перечитывал знакомые строки, теперь уже не написанные его рукой, а напечатанные, и чувствовал, что, как ни странно, настроение его постепенно улучшается.

В темноте сада мелькнула какая-то тень. Мужчина, высокий, отметил про себя Итан, ощутив вдруг смутное беспокойство.

Он поморгал затуманенными алкоголем глазами, и тень растворилась, как будто ее и не было. Итан постоял несколько секунд, пристально вглядываясь во тьму, но в этот момент луна зашла за тучи, а газовые фонари у двери оказались не в силах рассеять мрак. Никакого мужчины в саду нет, решил Итан, успокаиваясь. Обман зрения, мираж…

Равно как и его вера в Джейн.

Она, наверное, уже спит в этот поздний час. Хорошо бы сейчас войти в ее спальню, подойти к кровати, улечься с ней рядом и заняться с ней, сонной, любовью. Почувствовать, как она начинает двигаться ему в такт, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, как содрогается в экстазе, выкрикивая слова любви…

Нет! Не нужна ему такая любовь, и сама Джейн тоже не нужна. Пусть убирается туда, откуда приехала. Слишком уж хорошо она его знает. И он тоже ее знает. Знает, что она не успокоится, пока он не откроет ей душу. Далась ей его душа!

Выругавшись, Итан оттолкнулся от колонны и каким-то чудом добрался до входной двери, даже ни разу не споткнувшись. Яркий свет фонарей ударил в глаза. «Фу, все-таки здорово я сегодня набрался, — подумал он. — Дай Бог поскорее оказаться в спальне».

Ладно, с женой он разберется завтра.

Джейн проснулась от шума. Из спальни Итана доносились громкие голоса, однако через закрытую дверь она не могла разобрать ни слова.

Приподнявшись на локте, Джейн взглянула в окно: сквозь неплотно задернутые шторы пробивался серый свет, должно быть, только-только рассвело. Она заснула лишь под утро и сейчас чувствовала себя совершенно разбитой.

Живо припомнились вчерашние события. Стихи… Неудавшийся подарок ко дню рождения Итана… Его ярость…

И вот теперь в его спальне что-то происходит. Ведь не приснился же ей его сердитый голос и чей-то тихий мужской. Кто это ему отвечает? Уилсон? Женский плач, даже не плач, а тихие рыдания… А это еще что такое?

Неужели он привел домой проститутку?! При этой мысли Джейн стало нехорошо. Нет, не может быть! Наверное, делает выговор служанке, вот и все. Да как он только смеет вымещать свой гнев на ни в чем не повинной девушке!

Отбросив одеяло, Джейн вскочила с постели и бросилась к стулу, на котором оставила пеньюар. Схватив его, устремилась к двери в спальню Итана, на ходу просовывая руки в рукава и завязывая пояс.

Даже не удосужившись постучать, нажала на ручку двери и вошла.

В комнате царил полумрак: шторы были задернуты и не пропускали скудный утренний свет. Итан, в халате, небритый, лицо помятое, метался между камином и незастеленной кроватью. За ним по пятам ходил Уилсон с белой рубашкой в руке, тщетно уговаривая его одеться.

На полу на корточках сидела Джанетта и плакала навзрыд.

Черные волосы, выбившиеся из-под ночного чепчика, рассыпались по плечам.

В душу Джейн закралось беспокойство.

— Что здесь происходит? — резко бросила она. — Что-то случилось с Марианной?

Резко обернувшись, Итан взглянул на жену тоскливым взглядом и направился к ней. Подойдя, взял за руку и повел к стулу.

— Садись.

Услышав этот мрачный голос, Джейн похолодела. Выдернув руку, она рывком повернулась к мужу.

— Я не хочу. Ответь мне на вопрос. Марианна заболела?

Ты послал за врачом? Я должна немедленно к ней идти…

— Подожди, Джейн. Она не заболела. — Итан замолчал и, судорожно сглотнув, запустил руку в волосы. — Ее похитили.

Глава 23

Недоверие на лице Джейн сменилось ужасом. Такое же чувство испытывал сейчас и Итан. Его разбудили всего несколько минут назад, и сначала он никак не мог понять, в чем дело, — похоже, выпил вчера крепко, — а когда понял, вздрогнул словно от удара и, вскочив с постели, бесцельно заметался по комнате, убеждая себя, что этого не может быть. Не может!

Джейн тряхнула головой, и ее тяжелая коса замоталась из стороны в сторону.

— Это правда?

Всхлипывая, Джанетта проговорила:

— Малышка нет в колыбелька. Я заснул, и кто-то украл ее. — И она разразилась длинной тирадой на итальянском языке.

Уилсон, тонкое лицо которого приобрело сероватый оттенок, решил внести в разговор свою лепту.

— Я собственноручно обшарил всю детскую, — зачастил он, чего за ним прежде никогда не замечалось. — Девочки нигде нет.

— А может, кто-то из нянек пошел с ней с утра прогуляться? — с надеждой спросила Джейн. — Нужно их поискать.

— Не нужно. — Итан положил дрожащую руку на плечо Джейн. — В колыбельке оставили записку.

— От кого? Дай мне ее прочитать!

О Господи, как же ему хотелось оградить ее от всего этого!

Но он не мог этого сделать. Итан молча протянул Джейн записку, которую машинально комкал в руке. Выхватив бумажку, Джейн разгладила ее, бросилась к окну, к свету, и быстро пробежала взглядом по строчкам. Несколько секунд в комнате царила гробовая тишина Внезапно Джейн, выронив записку. покачнулась. Из груди ее вырвался протяжный стон.

Итан бросился к жене и едва успел подхватить ее. Ему казалось, будто в сердце его вонзился острый кинжал. Джейн. дрожа, уткнулась лицом Итану в грудь, и он крепко прижал ее к себе, пытаясь хоть как-то успокоить.

Повернув голову к Джанетте, он приказал:

— Быстро принеси миледи стакан чаю! И скажи горничной, чтобы пришла сюда!

Несчастная женщина неуклюже поднялась и выбежала из комнаты. Уилсон тактично исчез в туалетной комнате.

Джейн подняла голову. По щекам ее струились слезы. Вцепившись в отвороты халата Итана, она повторяла как во сне:

— Леди Порция… Марианну украла леди Порция…

— Должно быть, она ночью проникла в дом, — сказал Итан.

— Но ведь она уехала в Корнуолл! Ты же сам ее туда отправил!

— Да. Мой управляющий сообщил мне об этом. — Итан выругался. Как он мог недооценить Порцию? — Похоже, она всех нас провела.

— Но как она могла так поступить? Как могла украсть моего ребенка?

Полные отчаяния глаза Джейн смотрели на Итана в ожидании ответа.

— Ей нужны деньги, — сказал он. — В записке сказано, что сегодня до полуночи мы должны передать ей пятьдесят тысяч фунтов.

— А ты сможешь собрать за один день такую огромную сумму? Ведь у тебя все деньги вложены в землю, картины и драгоценности.

— Не все. Кое-что хранится в банках. Думаю, этого будет достаточно. — По крайней мере он очень на это надеялся. Не станет же он говорить, что этого может не хватить. Зачем еще больше расстраивать Джейн? Массируя виски, Итан попытался рассуждать спокойно:

— Я сейчас же поеду в банк и попрошу выдать мне деньги.

— Ты уверен, что соберешь нужную сумму? — засомневалась Джейн. — Если Порция откажется вернуть Марианну, пока мы не отдадим ей деньги… — Голос ее дрогнул. — Кто будет заботиться о Марианне? Кормить ее?

— Не беспокойся. Я сегодня же отдам похитителям выкуп.

Как же он ненавидел в этот момент Порцию! Но Итан продал бы душу дьяволу, лишь бы вернуть дочь. При одной мысли о том, что он может никогда больше не увидеть ее беззубую улыбку, никогда не коснуться ее шелковистой кожи, не взять малышку на руки, сердце пронзила острая боль.

Внезапно Итана охватила злость на самого себя. Он не должен был допустить того, что произошло!

Не в силах больше оставаться в бездействии, он отстранил Джейн, бросился в туалетную комнату и быстро оделся.

Джейн помчалась за ним следом.

— Нужно собрать все ценное, что есть в доме! Вытащить из сейфов драгоценности! — порывисто воскликнула она.

— Этим займется Уилсон.

— Слушаюсь, милорд, — проговорил камердинер. — Я сделаю все, что в моих силах.

— Скажешь слугам: о том, что произошло, никому ни слова, — добавил Итан. — Я не хочу, чтобы поползли слухи.

— Все будет исполнено, милорд.

Едва Итан успел одеться, как из Спальни донесся звук отворяемой двери, потом быстрые шаги, и в следующую секунду на пороге туалетной комнаты возникла леди Розалинда, непохожая сама на себя: расширенные от ужаса голубые глаза, мертвенно-бледное лицо, растрепанные волосы.

— Это правда? — с трудом выдавила она из себя. — Кто-то похитил Марианну?

— Да. — Жестом указав Уилсону на дверь, Итан пересказал матери содержание записки.

Ловя воздух открытым ртом, леди Розалинда бессильно прислонилась к косяку. Джейн бросилась к ней и, взяв под руку, подвела к стулу. Ноги не держали графиню, она рухнула на него и, свесив голову на грудь, прошептала:

— Боже правый! Марианна у Порции… У этой твари!

— Она ей ничего не сделает, — поспешила заверить ее Джейн. — Ей очень нужны деньги. Она раздобудет для малышки кормилицу. Непременно раздобудет!

Джейн вопросительно взглянула на Итана. Тот согласно кивнул и отвернулся, делая вид, что завязывает галстук, чтобы спрятать от Джейн лицо, на котором был написан ужас. Джейн еще не знает, на что способна Порция. Чтобы раздобыть деньги на игру в карты, она не остановится ни перед чем: ни перед ложью, ни перед воровством.

А перед убийством? Господи, только не это!

— Как эта гадина пробралась в дом? — воскликнула леди Розалинда. — Неужели дверь была не заперта?

— Должно быть, у нее остался ключ, — сказал Итан. — Или воспользовалась услугами опытного взломщика.

Вскочив, леди Розалинда бросилась к сыну:

— Ты должен ее найти! Нельзя, чтобы это сошло ей с рук!

Иди в полицию!

— В записке сказано, чтобы мы не смели обращаться в полицию, — резко бросил Итан. — Иначе мы никогда не увидим Марианну!

Остановившись на полпути, леди Розалинда оперлась руками о дверцу шкафа из красного дерева.

— О Господи, что же нам делать? — И истерично взвизгнула:

— Что делать?!

Итан, который в этот момент надевал жилет, с удивлением взглянул на мать. Еще ни разу в жизни он не видел ее в таком состоянии. Обычно она бывала спокойна, уравновешенна и если за кого-то волновалась, то только за саму себя. А оказывается, она переживает за его дочь. Значит, любит ее. И в душе Итана возникло теплое чувство к матери.

Обняв леди Розалинду за талию, Джейн проговорила:

— Прошу вас, Розалинда, успокойтесь. Вы можете кое-чем помочь. Пожалуйста, возвращайтесь в свою комнату и соберите ваши драгоценности. Они могут пойти в счет выкупа.

— Да-да… — Графиня несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. — И нужно будет все рассказать его светлости. Он поможет нам раздобыть деньги.

— Прекрасная мысль, — похвалила леди Розалинду Джейн, ведя ее к двери. — Нельзя поддаваться панике. Мы должны действовать сплоченно, и я уверена, что уже к вечеру Марианна снова будет с нами, целая и невредимая.

— Да, я должна в это верить.

Леди Розалинда порывисто обняла Джейн и вдруг бросилась к Итану и прижалась к его груди.

Итан обнял ее, стройную и изящную, как молоденькая девушка, и нежность к ней окатила его теплой волной. Он и не помнил, когда в последний раз мать обнимала его вот так, с безграничной любовью.

Не проронив больше ни слова, леди Розалинда выпустила сына из объятий и выбежала из комнаты. А Итан повернулся к зеркалу поправить галстук, озадаченный внезапным проявлением у графини материнских чувств.

— Еще слишком рано ехать в банк. Куда ты собираешься? — спросила Джейн, подходя к нему.

— На поиски информации.

— Но где ты ее будешь искать?

— Поеду туда, где жила Порция. Может быть, кто-то из соседей ее видел. А ты жди меня здесь.

— Нет! Я поеду с тобой.

Обернувшись. Итан положил ей руки на плечи и заглянул в полные решимости глаза:

— Ты должна остаться дома, Джейн. Вдруг Порция пришлет записку, куда отвезти деньги?

Джейн покачала головой:

— Сейчас не пришлет. Для этого еще рано.

— Но это может быть опасно. У нее могут быть сообщники. Кто знает, каких подонков она наняла!

— Тогда тем более я должна ехать с тобой. Ну пожалуйста, Итан. Позволь мне помочь тебе спасти нашу дочь!

Он прекрасно понимал, почему Джейн так настойчиво уговаривает его взять ее с собой. Она любит Марианну, так же как и он сам.

Он обнял Джейн, крепко прижал к груди и поцеловал в волосы. Ему так нужны были сейчас ее тепло и поддержка.

Вчерашний неприятный инцидент не имел уже никакого значения. Единственное, о чем Итан мог думать, это как вернуть свою дочь.

— Хорошо, — согласился он. — Собирайся.

Джейн стояла у окна библиотеки и смотрела на сквер, залитый золотистыми лучами заходящего солнца. По аллее прогуливались семейные пары. Какой-то пожилой джентльмен сидел на железной скамье и читал газету. Нянька усаживала в коляску ребенка. При виде этой картины Джейн почувствовала, как у нее опять мучительно сжалось сердце. Призвав на помощь всю силу воли, Джейн заставила себя успокоиться.

Она должна верить в то, что скоро снова будет держать на руках Марианну. Порции нужны деньги, и Итан соберет их.

Марианна наверняка накормлена. Не может быть, чтобы Порция не позаботилась о невинном ребенке. Ведь не чудовище же она, в конце концов!

Поездка Джейн и Итана к дому Порции не дала никаких результатов. Как и следовало ожидать, убогие комнаты были пусты, а мебель давным-давно вынесена. Отыскать следы бывшей жены Итану тоже не удалось, хотя он и предлагал за информацию щедрую награду. Никто не видел ее с тех пор, как она уехала в Корнуолл…

За спиной слышалось ритмичное пощелкивание спиц — тетя Вилли что-то вязала — да шепот голосов. Герцог Келлишем уговаривал леди Розалинду отложить свадьбу, а она не соглашалась, говоря, что это плохая примета: если они сделают это, Марианну не удастся спасти. Джейн горестно покачала головой. Надо же, в суматохе она совсем забыла, что свадьба назначена на завтра.

На подъездной аллее показалось ландо.

Джейн порывисто обернулась.

— Итан вернулся! — воскликнула она и, подобрав юбки, помчалась к парадной двери.

Лакей распахнул ее, и Джейн выбежала на галерею. Итан поднимался по мраморным ступенькам, неся в руке кожаную сумку.

Выглядел он мрачным и усталым, между бровей залегла глубокая морщина, волосы взъерошены. Взглянув на Джейн темными ввалившимися глазами, он слегка улыбнулся, давая понять, что его поездка увенчалась успехом.

— Есть новости? — спросил он.

Закусив губу, Джейн покачала головой.

Как же ей хотелось обнять мужа, прижаться к нему, почувствовать, как бьется его сердце. Однако она понимала, что ничем пока не может развеять его мрачного настроения. Они вошли в дом, и Джейн, увидев в коридоре миссис Креншоу, попросила ее принести в библиотеку чай и сандвичи.

Суровое лицо экономки было печальным.

— Слушаюсь, миледи, — ответила она. — Не сочтите мои слова за дерзость, но вся прислуга молится за счастливое возвращение девочки.

— Спасибо, — прошептала Джейн, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

Они с Итаном быстро вошли в библиотеку и закрыли за собой двойные двери. Увидев сына, леди Розалинда бросилась к нему и схватила за рукав.

— Ну как? — взволнованно спросила она Поставив сумку на стол, Итан открыл ее. Она оказалась до отказа набита пачками денег.

— Здесь пятьдесят тысяч.

— Боже милостивый! — воскликнула тетя Вилли, забыв про вязание. — Уму непостижимо, что за ребенка можно требовать такую огромную сумму!

— Полагаю, мой поверенный внес свою лепту? — ворчливым голосом поинтересовался герцог.

— Он очень помог, — ответил Итан, захлопывая сумку. — Я ваш вечный должник, ваша светлость. Если бы не вы, мне не удалось бы так быстро найти столько денег.

Мужчины пожали друг другу руки, и Джейн впервые за весь день улыбнулась; наконец-то закончилась их вражда.

— Скажите спасибо вашей матери, — заметил герцог. — Похоже, она очень привязана к своей внучке.

Он с улыбкой повернулся к Розалинде, ожидая, что она улыбнется ему в ответ, однако лицо ее оставалось хмурым.

Стиснув руки, она в сердцах выпалила:

— Это ожидание уже становится невыносимым! Ну почему эта женщина не шлет записку?

— Дожидается, когда стемнеет, — высказал предположение Итан. — Боится, что ее увидят.

— Не думаешь же ты, что она сама ее принесет! — бросила Джейн.

— Маловероятно, — покачал головой Итан, — однако нужно быть готовым и к этому.

Он подошел к окну и, раздвинув зеленые парчовые шторы, выглянул на улицу. Снедаемая беспокойством, Джейн встала рядом с ним и тихо сказала:

— Я так жалею, что поверила Порции! Я тебе это уже говорила и скажу снова. Я не должна была принимать ее слова за чистую монету.

— Я сам во всем виноват, — ответил Итан. — Если бы я оплатил ее долги, до этого бы не дошло.

Джейн была до глубины души тронута его благородством.

Она поднесла его руку к губам, поцеловала и на секунду прижалась щекой к сильным, теплым пальцам мужа.

— Не вини себя. Ты поступил так, как считал нужным. Ты же не знал, что Порция пойдет на такую подлость. И потом, получив деньги, она потребовала бы еще.

Выражение лица Итана стало еще более суровым — если такое было возможно.

— Я верну Марианну целой к невредимой, обещаю, — торжественно поклялся он.

— Я знаю, — сказала Джейн.

Однако сомнения не оставляли ее, и, борясь с отчаянием, она обхватила Итана за талию и спрятала лицо у него на груди. Отчаянием делу не поможешь. Нужно держать себя в руках и ждать, когда принесут записку. Не может быть, чтобы не принесли!

Итан прижал Джейн к себе, и в этот момент двери библиотеки открылись. Джейн поспешно повернулась. Увы! Это оказались служанка, которая пришла зажечь свечи, и лакей с подносом, на котором стоял чайный сервиз.

Леди Розалинда, сидевшая рядом с герцогом, вскочила:

— Ну что, Таккер? Пришли новые письма?

— Нет, ваша светлость. Только те, что ваша светлость уже смотрели.

Графиня бессильно опустилась в кресло.

— Спасибо.

Когда слуги вышли, Джейн подвела мужа к столу, на котором стоял поднос, налила ему чашку чаю, добавив туда капельку сливок, как он любил. Наливать чай сначала Итану, а потом герцогу было нарушением этикета, однако Джейн сейчас не волновали условности да и его светлость, похоже, тоже.

Взяв чашку, Итан машинально сделал глоток, задумчиво глядя на стеллажи с книгами.

— Похоже, Чейзбурн, вы сегодня самая популярная особа в городе, — с деланным оживлением сказал герцог. — Получить столько поздравлений…

Джейн замерла, так и не закончив наливать чай, и перевела взгляд на Итана. Тот, нахмурившись, смотрел на Келлишема.

— Каких поздравлений?

— По случаю твоих стихов, — рассеянно сказала леди Розалинда. — От посетителей сегодня отбоя нет. Только их не принимают.

— Понятно.

Итан укоризненно взглянул на Джейн и вновь уставился на полки с книгами.

Разлив чай по чашкам, она разнесла их всем присутствующим, заметив, что тетя Вилли добавила в свою капельку успокоительного из своей знаменитой фляжки. Слава Богу, к теме стихов никто больше не возвращался. Ничего, она как-нибудь объяснится с Итаном, что-нибудь придумает. Потом. Сейчас главное — спасти Марианну. Как же ей хочется прижать к груди ее маленькое теплое тельце, увидеть, как малышка, распахнув ясные глазенки, с любопытством взирает на окружающий мир…

Джейн обхватила рукой чашку. Не хотелось никакого чаю.

Только согреться. На камине тикали часы из золоченой бронзы, невыразимо медленно отсчитывая секунды. Тишину библиотеки нарушали лишь стук спиц тетушки Вилли да приглушенный голос герцога, разговаривающего с леди Розалиндой.

За окном наступила ночь.

Внезапно из холла донесся шум, двери распахнулись, и двое лакеев втащили в библиотеку брыкающегося замызганного мальчишку.

— Вот! Хотел сбежать! — тяжело дыша, выпалил Таккер.

Его белый парик сбился набок. — Прошмыгнул в дом, бросил на пол письмо и пустился наутек. Еле успели поймать.

И он протянул Итану запечатанное послание.

— Спасибо. Можете идти, а паренька оставьте здесь.

Поклонившись, лакеи вышли за дверь. Мальчишка бросился было за ними, но Итан, проворно поймав его за обтрепанный воротник, потащил к скамеечке для ног.

— Пустите! — завопил оборванец, пытаясь вырваться. — Я ничего не сделал, мистер! Только принес письмо.

— Тебя никто не обидит, — спокойно сказал Итан. — А теперь сядь. Если расскажешь мне кое-что, получишь гинею.

Большие голубые глаза на чумазом личике жадно сверкнули.

— Ого! — воскликнул он и живо плюхнулся на скамеечку.

— Прочти сначала письмо! — взмолилась леди Розалинда. — Что хочет от нас Порция?

— Подожди минутку, — бросил ей Итан и опустился перед мальчишкой на корточки. — Кто дал тебе письмо?

Тот опасливо пожал плечами:

— Один господин. Сказал оставить его и давать деру.

— Господин? Не из простых?

— Не-а… У него был богатый сюртук… как у вас.

— Какой он из себя? Высокий или низкий? Волосы темные или светлые?

Мальчишка задумчиво почесал затылок.

— Высокий… А какие волосы, не заметил. Темно было.

— Может, заметил, какого цвета глаза? Шрама на лице никакого не было? Какой у него голос?

— Он говорил как джентльмен. Больше я ничего не знаю, милорд.

Итан раздраженно поднялся и, вытащив из кармана монету, кинул ее парнишке. Тот на лету подхватил ее грязной рукой. Подведя его к двери, Итан приказал лакею:

— Отведите мальчика на кухню и накормите.

— Ну что? Ты знаешь этого мужчину? — спросила Джейн, как только Итан закрыл дверь.

Обескураженно покачав головой, Итан принялся ходить взад-вперед по комнате.

— Вчера ночью я видел в саду высокого мужчину, но подумал, что мне показалось. О Господи! Какой же я был дурак!

— Но ведь ты не мог ничего знать, — заметила Джейн. — Пожалуйста, прочти письмо и скажи нам, где Марианна.

Все столпились вокруг Итана. Он взломал печать, развернул бумагу, и Джейн заметила знакомый почерк Порции, изящный, с завитушками, однако слов не разобрала: слишком далеко стояла.

Прочитав письмо, Итан поднял голову и, сжав губы, обвел присутствующих мрачным взглядом.

— Порция требует привезти деньги в полночь в дом, расположенный в Девилс-Эйк.

— Неужели Марианна в этой дыре? — простонала леди Розалинда.

— А где это? — с беспокойством спросила Джейн.

— Девилс-Эйк — это трущобы неподалеку от Вестминстера, — пояснил герцог. — Там живет всякий сброд: воры, разбойники, убийцы.

— Боже правый! — ахнула тетя Вилли. — Вы должны как можно быстрее забрать ребенка оттуда!

— Но это еще не самое страшное. — Суровый взгляд Итана остановился на Джейн, и по телу ее пробежала дрожь. — Самое страшное — Порция требует, чтобы деньги привезла Джейн. Одна.

Глава 24

Джейн промерзла до костей; в открытом фаэтоне даже теплый плащ не спасал от холода. Цоканье лошадиных подков гулким эхом проносилось по узкой улочке. По обеим сторонам ее располагались грязные, убогие домишки, четко вырисовывающиеся на фоне залитого лунным светом неба. В прохладном воздухе витал запах нищеты. То тут, то там в окошке мелькал свет свечи. На веревках болталось выстиранное белье, в темноте напоминавшее привидения из сказок. В переулках и аллеях, мимо которых они проезжали, мелькали черные тени. Итан говорил Джейн, что в этом районе живут мошенники и фальшивомонетчики, воры и проститутки. Должно быть, сейчас они вышли на работу.

В письме особо оговаривалось, что она должна приехать в открытом экипаже, одна, в сопровождении лишь кучера. Немало усилий потребовалось Джейн и леди Розалинде, чтобы убедить Итана согласиться на это условие.

Наконец он нехотя дал согласие, понимая, что иначе поставит Марианну под удар.

Однако они решили перехитрить Порцию и защитить Джейн и малышку: роль кучера должен был исполнить его светлость, герцог Келлишем.

Теперь он сидел впереди Джейн, широкоплечий и сильный, и в его присутствии Джейн чувствовала себя спокойнее. Леди Розалинда настояла, что будет сидеть в ландо под охраной троих слуг неподалеку от того места, где назначена встреча, и дожидаться возвращения Джейн. Итан заявил, что будет стоять позади дома на случай, если возникнут какие-нибудь осложнения. При одной мысли об этом Джейн делалось не по себе.

Фаэтон поехал медленнее: герцог искал нужный дом среди убогих домишек, освещаемых фонарями экипажа. Наконец они остановились у дома с заколоченными окнами по фасаду и поблекшей вывеской «Пивная Пиблса».

Герцог слез с козел и, подав руку Джейн, помог спуститься на грязную мостовую. Взяв в одну руку кожаную сумку, а в другую фонарь, он почтительно склонил перед Джейн голову.

— После вас, миледи.

— Благодарю, — ответила она.

Было странно обращаться с герцогом как со слугой, однако Джейн, заставив себя не думать об этом, направилась к двери. Порция писала, чтобы Джейн, войдя в дом, прошла в самую дальнюю комнату, но Итан решил, что герцог непременно должен ее сопровождать, рассудив, что вряд ли Порция станет возражать против присутствия какого-то скромного слуги, особенно если этот слуга принесет деньги. И потом, Джейн с герцогом должны были пробыть в доме не более нескольких минут.

Перед домом лежал толстый слой грязи, валялись старые кирпичи и несколько разбитых бутылок. Из ближайшего переулка отвратительно несло гнилью. Поморщившись, Джейн взялась влажной от волнения рукой за ручку двери. Она вся дрожала от страха и надежды. Там, в этом мерзком доме, — Марианна. Через несколько минут она возьмет ее на руки. О Господи, только бы все закончилось благополучно!

— Крепитесь, — прошептал герцог.

Ободренная его отеческим советом, Джейн открыла дверь и ступила в кромешную тьму. Герцог поднял фонарь повыше, и Джейн увидела, что находится в грязной комнате. Кроме сломанного стула и нескольких старых газет, валявшихся на полу, в ней ничего не было. Что-то маленькое и темное прошмыгнуло вдоль стены и исчезло в темноте. Крыса, догадалась Джейн и содрогнулась от ужаса.

Держать ее драгоценную малышку в таком ужасном месте!

Нужно быстрее вызволить ее отсюда! И Джейн чуть ли не бегом устремилась в дальнюю комнату.

У задней стены стоял стол с убогой лампой, в зыбком свете которой виднелись заколоченные окна. Позади стола стояла Порция. Зловещий свет падал на ее закутанную в плащ изящную фигурку. Остальная часть комнаты тонула во мраке.

Марианны нигде не было видно.

О Господи, а что, если ее здесь вообще нет?

Схватив лампу, Порция вышла из-за стола.

— Остановитесь здесь! — крикнула она. — Я ведь вам писала, чтобы вы приехали одна!

— Это всего лишь кучер, — небрежно отмахнулась Джейн, оглядываясь на герцога, спокойно стоявшего на пороге. — Сумка с деньгами тяжелая.

Подозрительно взглянув на герцога, Порция подняла лампу повыше, пытаясь рассмотреть его холеное лицо. О Господи, только бы она его не узнала! Келлишем уверял, что Порция его не знает. Хотя им и доводилось бывать на одних вечерах, их никогда не представляли друг другу. Синяя с серебром ливрея дома Чейзбурнов и цилиндр кучера настолько преобразили герцога, что его никто не принял бы за благородного господина.

— Что-то я не припомню такого кучера, — заметила Порция.

— Когда я поселилась в доме Чейзбурнов, он уже там был, — проговорила Джейн с притворным смущением. — Думаю, слуги там меняются довольно часто.

— Итан не стал бы посылать нового слугу, а послал бы старого, проверенного, — бросила Порция и, с опаской приблизившись к герцогу, подняла лампу повыше. — Как тебя зовут?

Но прежде чем Келлишем успел ответить, из темноты донесся голос:

— Да не приставай ты к этому старикашке!

Джейн порывисто обернулась: в полосу света вступил высокий красивый светловолосый мужчина. На нем был изящный черный сюртук, в белоснежном галстуке сверкала бриллиантовая булавка. При виде незнакомца Джейн почувствовала, как у нее мороз прошел по коже: в руке он держал пистолет.

— Эй ты! — бросил он, махнув пистолетом в сторону герцога. — Положи деньги на стол. Да помедленнее, а то я могу ненароком тебя пристрелить.

Улыбаясь, словно сказанное доставило ему удовольствие, мужчина отступил, давая Келлишему пройти. Герцог подошел к столу, поставил на него сумку и, почтительно поклонившись, спокойно отошел к двери, заняв свое место на пороге.

Подбежав к сумке, Порция открыла ее и, с криком восторга выхватив оттуда несколько пачек, порывисто прижала их к груди.

— Ты только посмотри, Джордж! Мы богаты! Теперь мы можем делать огромные ставки!

Джордж? Джейн перевела взгляд на мужчину. Неужели это Джордж Смоллетт?!

Должно быть, это он, бывший камердинер Итана. Человек, спавший с женой своего хозяина.

Потрясенная, она смотрела, как Джордж, взяв лампу, посветил в сумку. Значит, Смоллетт не сбежал на континент от карточных долгов. Порция и в этом соврала.

— Надеюсь, здесь вся сумма? — строго спросила Порция. — Если нет, вам не поздоровится.

— Здесь пятьдесят тысяч, как вы и просили, — сказала Джейн, стараясь сдержать дрожь в голосе. — А теперь отдайте ребенка.

— Всему свое время, — бросил Смоллетт.

Держа в руке лампу, он обошел вокруг Джейн, цепко оглядывая ее бледно-голубыми глазами, и Джейн похолодела от ужаса. Звук его шагов громко отдавался в ее голове.

— Так-так… — протянул он. — Значит, это и есть новоиспеченная леди Чейзбурн. — И бросил через плечо Порции:

— Ты мне говорила, что она дурнушка, а я бы этого не сказал. На мой взгляд, аппетитная дамочка.

— Ах, оставь ты ее! — поморщилась Порция, закрывая сумку. — Бери деньги, и пошли отсюда.

Смоллетт расхохотался и, не сводя взгляда с Джейн, махнул пистолетом в сторону Порции.

— Можно подумать, что она всем здесь заправляет. Эта самодовольная сучка все еще считает себя леди.

— Я и в самом деле леди! А вот тебя, мой милый, джентльменом не назовешь, — отрезала Порция.

Чувствуя, что в горле у нее пересохло, Джейн с трудом выговорила:

— Где Марианна? Мы выполнили ваши условия, теперь отдайте ребенка!

Не обращая на Джейн внимания, Смоллетт направился к Порции.

— Так, значит, говоришь, я не джентльмен? До сих пор именно это тебе больше всего и нравилось!

— А ты больше всего ценил мою голубую кровь. И без меня ты бы этих денег не увидел как своих ушей.

— Что-то слишком часто ты мне об этом напоминаешь.

Пока они ссорились, Джейн пристально вглядывалась во тьму. Наконец ей удалось рассмотреть в самом дальнем углу комнаты дверь. Может быть, за этой дверью Марианна?

Не сводя взгляда с Порции и Смоллетта, она стала осторожно продвигаться к двери.

Схватив тяжелую сумку. Порция попыталась стащить ее со стола.

— Ну хватит уже обсуждать недостатки твоего воспитания!

— Наша, простолюдинов, беда в том, что иногда мы получаем больше, чем рассчитывали, — сказал Смоллетт, прищурившись.

Порция, занятая сумкой, не обратила на его слова никакого внимания.

— Ради Бога, заткнись и подойди сюда! Эти деньги такие тяжелые — не поднять.

— Давай я тебе помогу, как помог с тем отродьем, что завелось у тебя в животе.

Неужели он устроил Порции выкидыш?!

Пока Джейн приходила в себя от этого ужасного известия, Смоллетт приблизился к Порции и, размахнувшись, стукнул ее пистолетом по лицу.

Звук удара эхом пронесся по комнате. Вскрикнув, Порция покачнулась, выронила сумку и, стукнувшись о раму окна, медленно сползла на пол. И в ту же секунду в соседней комнате захныкал ребенок.

Марианна!

Джейн бросилась к двери.

В узком переулке сгущалась тьма. Сжимая в руке дуэльный пистолет, Итан осторожно продвигался вдоль задней стены дома, не обращая внимания на усеивающие землю отбросы и на исходившее от них зловоние. Страх по-прежнему сжимал ему сердце цепкими когтями. Джейн, Марианна… Если с ними что-то случится…

Внезапно он наступил на что-то влажное и скользкое, поскользнулся и, пытаясь удержаться на ногах, схватился за стену, оцарапав руку о шершавые камни.

Не обращая внимания на боль, Итан бесшумно двинулся дальше. Он не мог себе простить, что не пошел вместе с Джейн.

Он видел, как несколько минут назад она в сопровождении герцога скрылась за темной дверью.

У Итана не было другого выхода, как доверить охрану своей семьи Келлишему. Ничего, обмен пройдет без осложнений, уговаривал он себя. Порция не упустит такого великолепного шанса заграбастать денежки. Но все-таки он решил находиться поближе к месту событий. Во-первых, мало ли что может произойти, а во-вторых, у него была одна идея, которую он держал в тайне от всех, в том числе и от Джейн.

Эта идея заключалась в том, что он не собирался позволить Порции улизнуть с деньгами. Она должна ответить за свое преступление. Зло должно быть наказано. И потом, кто поручится за то, что, проиграв эти деньги, его бывшая женушка не украдет еще какого-нибудь ребенка?

Наконец Итан добрался до двери, выходившей на веранду со щербатыми ступеньками. Окна веранды были заколочены, однако сквозь доски пробивалась тоненькая полоска света.

Прильнув глазом к щели и не увидев ничего, кроме голой стены, Итан тихонько выругался.

Внезапно он услышал приглушенные голоса. Говорившие явно ссорились. Вот послышался голос Порции, потом спокойный — Джейн и низкий — какого-то мужчины. Этот последний показался Итану удивительно знакомым. Кто же это такой? Он вспомнил слова уличного мальчишки, что письмо просил передать джентльмен.

Итан крепче сжал перламутровую рукоятку пистолета.

Неужели это… Ну конечно! Джордж Смоллетт! Нужно быть осторожнее. От этого подонка всего можно ожидать.

Он принялся искать другую щель, чтобы можно было хоть что-то разглядеть. Тщетно! Похоже, тот, кто забивал окна, был человеком аккуратным, а кроме того, хотел как можно надежнее защититься от воров и бандитов.

Голос мужчины поднялся до крика. Послышался удар, потом женский вопль. Что-то стукнулось о доски рядом с тем местом, где стоял Итан.

Не мешкая больше ни секунды, Итан налег на дверь. Заперто! Поднатужившись, он выбил дверь плечом и ввалился в комнату, размахивая пистолетом. Увиденное настолько поразило его, что он застыл как вкопанный.

Сумка с деньгами валялась на полу. У окна распласталась Порция. По щеке ее расплывался ужасный багровый синяк.

Посередине комнаты стоял Келлишем, подняв руки вверх.

Однако не это заставило Итана похолодеть от ужаса.

В дальнем углу комнаты боролись двое: Джордж Смоллетт и Джейн. Лицо Смоллетта казалось в темноте белым пятном.

Вот он схватил Джейн за шиворот и поднес к ее шее пистолет.

Холодное дуло пистолета уперлось Джейн в шею.

Девушка замерла, с ужасом глядя на Итана. Облаченный с головы до ног во все черное, с растрепанными волосами, он был похож на неумолимого ангела мщения. В руке он держал пистолет с длинным стволом.

— Осторожнее! — взмолилась Джейн. — Марианна в соседней комнате.

Смоллетт усилил хватку и, больно заломив ей руку за спину, прохрипел над самым ухом:

— Ба! Да это никак лорд Чейзбурн собственной персоной! — В речи его появились характерные простонародные интонации. — Гляди-ка, опять я держу твою жену. Теперь уж вторую. Как в былые времена, верно?

— Отпусти ее! — ледяным тоном приказал Итан.

— Как бы не так! Тут я командир. Бросай пистолет на пол!

Итан плотно сжал губы, однако вынужден был подчиниться и медленно положил оружие на шершавый дощатый пол.

— А теперь отшвырни его ногой в угол! — приказал Смоллетт.

Итан послушно толкнул ногой пистолет, и тот, громыхая, отлетел в невидимый во мраке угол.

— Не могу сказать, что мне жаль, что ты сюда заявился, милорд. Ну как тебе выполнять мои приказы? Нравится?

— Отпусти Джейн. Если тебе нужен заложник, возьми меня вместо нее.

Смоллетт издал мерзкий смешок.

— Давай сделаем такой обмен: ты мне свою новую жену, а я тебе — старую.

Джейн стиснула зубы, чтобы они не стучали. Она должна что-то придумать! Должна найти выход из этого кошмара!

— Будьте же благоразумны, — раздался спокойный голос герцога. — Если вы ее заберете, вся полиция страны пустится за вами в погоню.

— Заткнись, ты, старый козел! Что-то ты слишком гладко говоришь для кучера!

— Тебе ведь нужны только деньги, — примирительно сказал Итан. — Я положу их перед тобой на стол.

Он медленно потянулся за сумкой, и в ту же секунду послышался громкий щелчок: Смоллетт взвел курок.

— Еще один шаг, и я ее пристрелю! — Итан застыл на месте. — Откуда мне знать, может, ты привел с собой целую ораву легавых и они только и ждут, чтобы упечь меня в Ньюгейтскую тюрьму? — Смоллетт покачал головой. — Нет, ты нарушил условия сделки и теперь будешь за это расплачиваться. — И он снова прижал пистолет к шее Джейн. — Пошевеливайтесь, миледи. Подойдите к сумке и возьмите ее.

«Ты должна оставаться спокойной!» — приказала себе Джейн, хотя ноги у нее подкашивались от страха. Итан стоял неподвижно и смотрел на нее взглядом, ясно говорившим, что он воспользуется любой возможностью, лишь бы ее спасти.

Значит, нужно дать ему такую возможность. Она должна хотя бы попытаться.

Джейн осторожно двинулась вперед, чувствуя прикосновение к коже холодного металла. Сердце отчаянно билось в груди. Она исподтишка бросила взгляд на Порцию. Та лежала не шевелясь, бледная как смерть. Щека ее распухла и кровоточила. О Господи, какой ужас!

Джейн заставила себя успокоиться. Подойдя к сумке, она опустилась на корточки. Смоллетт был вынужден выпустить ее руку, чтобы Джейн смогла ухватиться за кожаную ручку, но пистолета от шеи не отвел.

Внезапно с порога донесся громкий крик, и в комнату вихрем ворвалась леди Розалинда.

— Джордж Смоллетт! Как ты смеешь так обращаться с матерью Марианны! Сейчас же отпусти ее!

— Розалинда! Не подходи! — выкрикнул Келлишем.

Обнаружив, что Смоллетт от неожиданности отвел от ее шеи пистолет, Джейн рывком обернулась и заехала ему тяжелой сумкой в челюсть, отчего он даже покачнулся. В следующую секунду на Джейн обрушился такой удар, что она свалилась на стол, а с него рухнула на пол.

Однако своими действиями она дала Итану шанс, которого тот ждал. Бросившись вперед, он схватил Смоллетта за руку и заломил ее вверх. Пистолет выстрелил, однако пуля, не причинив никому вреда, угодила в потолок. С него градом посыпалась штукатурка. Повалив Смоллетта на пол, Итан заломил ему за спину обе руки. Смоллетт разразился проклятиями.

Через несколько секунд все было кончено. Джейн села, дрожа от пережитого ужаса и чувствуя, как от удара у нее болит все тело.

Леди Розалинда помчалась к Смоллетту, невзирая на попытку Келлишема ее остановить, и, брезгливо скривив губы, бросила:

— Где Марианна, ты, подонок?

— Я вам покажу, — подала голос Джейн, с трудом поднимаясь.

В эту секунду в комнату ворвались трое слуг.

— Ее светлость сбежала из кареты! — доложил один из них.

— Подумаешь! — бросила графиня, подавая Джейн руку, затянутую в перчатку. — Как видите, я цела и невредима.

— Присмотрите за женщиной, которая здесь лежит, — приказал слугам Итан. — Таккер, принеси веревку.

Лакей опрометью выбежал из комнаты, а двое других остались стеречь преступников. Один из них, наклонившись, внимательно взглянул на леди Порцию.

— Она жива, милорд. Только без сознания.

Взяв лампу, Келлишем пошел следом за леди Розалиндой и Джейн в соседнюю комнату. Там в зыбком свете им предстала такая картина: на полу, на соломенном матрасе, лежала бедно одетая женщина со связанными за спиной руками и кляпом во рту, а у ее пухлой груди прикорнула Марианна. Бедняжка смотрела на вошедших темными испуганными глазами, похоже, уже не ожидая для себя ничего хорошего.

Герцог нагнулся, чтобы развязать кормилицу, а леди Розалинда, не обращая внимания на грязный пол, опустилась перед Марианной на колени. Она протянула к малышке руки, но внезапно, словно вспомнив о чем-то, отдернула их и грустно улыбнулась Джейн:

— Полагаю, сначала мама, а потом уж бабушка.

Джейн подхватила на руки и крепко прижала к себе драгоценное сокровище. Быстро оглядев девочку, она убедилась, что та цела и невредима. Марианна заморгала голубыми глазенками и зевнула, как будто не было ничего необычного в том, что она находится в самом центре столь драматических событий. Потом взгляд ее переместился на Джейн, и маленький ротик расплылся в беззубой улыбке.

Джейн пронзило такое острое чувство любви, что на глаза навернулись слезы. Она погладила малышку по мягким волосикам, по пухлым щечкам, крошечному ушку, наслаждаясь ее теплом и шелковистой кожей.

— Марианна, — прошептала она. — Ты теперь со своей мамочкой, и тебе ничто больше не угрожает.

— С ней все в порядке? — взволнованно спросила леди Розалинда.

— Абсолютно. — Джейн даже рассмеялась от радости. — Вот только мокрая насквозь.

— О, это ничего. Бабушке это не помешает взять ее на руки. Можно?

Леди Розалинда, ловко подхватив малышку, прижала ее к себе и стала что-то тихонько приговаривать. Лицо ее светилось нежностью.

Джейн обернулась к двери: Итан стоял, облокотившись о косяк, глядя на мать и своего ребенка с каким-то странным выражением на лице. Подойдя к ним, он осторожно погладил Марианну по головке.

— Слава тебе, Господи, — прошептал он. — Слава тебе, Господи…

Голос его прервался, и Джейн заметила, что он стиснул зубы, словно пытаясь обуздать охватившие его чувства. Итан взял Джейн под руку, и они вместе стали смотреть на дочь.

— Как Порция? — спросила Джейн, с содроганием вспомнив страшный удар, которым наградил свою любовницу Смоллетт.

— Оправится, — мрачно ответил Итан. — В тюрьме, где ей уже не удастся украсть ни одного ребенка.

Откашлявшись, Келлишем произнес:

— Полагаю, вы сейчас хотите побыть со своей семьей, Чейзбурн. Я думаю, трех лакеев и одного старикашки достаточно, чтобы отвезти преступников в полицейский участок.

— Кто это здесь называет себя старикашкой? — поинтересовалась леди Розалинда, на секунду оторвавшись от созерцания ребенка.

Усмехнувшись, герцог подошел к ней и ласково погладил по щеке.

— Это не важно, моя дорогая. А теперь пообещай мне, что поедешь домой и отдохнешь. Ведь завтра наша свадьба.

Леди Розалинда нежно посмотрела на жениха:

— Совершенно верно, милый, совершенно верно.

Вернувшись домой, Джейн никак не могла заставить себя расстаться с Марианной. Итан испытывал такие же чувства.

Поэтому, когда заплаканная Джанетта накормила малышку, поахала, поохала над ней, а потом сменила ей пеленки и переодела в розовую рубашечку, Джейн уложила ее в свою постель.

Марианна, сунув в рот большой пальчик, быстро заснула. Свет свечи освещал ее крошечное тельце. Леди Розалинда, стоя в ногах кровати, с улыбкой смотрела на спящего ребенка.

— Ну что ж, — прошептала она. — Теперь, когда все так благополучно завершилось, могу и я отправляться спать.

— Одну минутку, — тихим, однако не терпящим возражений тоном проговорил Итан. — Сначала я хочу с тобой поговорить. В присутствии Джейн.

Взяв мать за руку, он повел ее через всю огромную спальню к камину, в котором тихо потрескивали поленья. Джейн пошла следом за ними, недоумевая, с чего это Итан так серьезен, и испытывая смутное беспокойство.

— А до другого раза этот разговор никак не может подождать? — спросила леди Розалинда. — Завтра в одиннадцать утра мы должны быть в церкви.

— Чем быстрее мы все обсудим, тем быстрее ляжем спать, — заявил Итан. — Я заметил сегодня, что ты слишком сильно расстроена тем, что Марианну украли. Тебе ничего не хочется мне сказать?

Леди Розалинда пристально взглянула на сына, потом перевела взгляд на камин, потом снова на сына.

— Сказать? Не понимаю, что ты имеешь в виду. Естественно, я волновалась из-за того, что мою внучку похитили.

Заложив руки за спину, Итан начал расхаживать взад и вперед перед камином.

— Твою внучку… — сказал он мягким, ласковым тоном. — Ты гораздо больше привязана к этой девочке, чем когда-то ко мне. Правда, когда я родился, тебе было… лет восемнадцать, кажется?

— Да. Я и в самом деле была тогда немного ветрена. — Она с беспокойством взглянула на сына. — Если тебя беспокоит только это, готова попросить у тебя прощения.

— В этом нет нужды. — Рассеянно глядя вдаль, Итан покачал головой. — Только сейчас я вспоминал, как ты ворвалась в мой дом в Уэссексе в тот день, когда Джейн нашла Марианну на пороге своего дома.

— Ну да. Я только что вернулась из своего зимнего путешествия по Италии…

— Где ты, по счастливой случайности, нашла горничную, у которой оказался грудной ребенок.

— Верно. Джанетта до сих пор кормит свою девочку грудью. А ты считаешь, мне следовало проявить жестокость и заставить бедную женщину оставить ребенка в Италии?

Не ответив, Итан продолжал:

— А потом ты устроила так, чтобы Джейн приехала в Лондон, и организовала мою женитьбу на ней.

Леди Розалинда небрежно махнула изящной рукой.

— Но ведь ребенку нужна мать, а когда я поняла, что Джейн проявляет к тебе интерес, я лишь поощрила его. Что плохого в том, чтобы устроить свадьбу моего сына и крестницы? Да и Джейн пришла к тебе по своей воле. Правда, Джейн?

Джейн медленно опустилась на стул. Она припомнила, как ловко леди Розалинда убедила ее пойти в комнату в башне под предлогом того, что она должна помириться с Итаном. Но к чему сейчас копаться в прошлом?

— Да… Но я не понимаю, к чему ты клонишь. Что ты хочешь сказать?

Крутя кольцо, подаренное ей герцогом при обручении, графиня смотрела на сына. В ее голубых глазах появилось некоторое беспокойство, хотя она и стояла, по-прежнему гордо выпрямившись. Горевший в камине огонь окутывал ее стройную фигурку янтарным светом.

— Я хочу сказать то, о чем должен был догадаться с самого начала, — тихо произнес Итан. — Марианна — моя единоутробная сестра.

Глава 25

Итан приготовился к тому, что мать начнет возмущенно все отрицать, но ничего подобного не произошло. Губы ее задрожали, плечи поникли, и, рухнув на скамеечку для ног, она закрыла лицо руками.

— Да, — прерывающимся голосом, так непохожим на ее обычный веселый голосок, согласилась она. — Это правда.

Марианна — моя дочь.

Джейн ахнула.

— О Господи, миледи! — прошептала она, открыв рот от удивления. — Ваша дочь?! Но как такое может быть?!

— Это я оставила Марианну на пороге твоего дома, Джейн.

Как же мне хотелось рассказать тебе… рассказать вам обоим.

Марианна — ребенок Джона Ренделла.

Хотя Итан именно это и предполагал, слова матери ранили его, как острый нож. Отвернувшись, он оперся обеими руками о стул и уставился на лежавшего на кровати ребенка. О Господи! Ребенок Ренделла!

Марианна — ребенок Джона Ренделла!

Он припомнил, какую испытал ярость, узнав о том, что мать завела роман с его лучшим другом. Итан тогда, вне себя от ярости, вызвал Ренделла на кулачный бой. Ренделл пришел, однако драться не стал, и Итан избил его. А вскоре после этого Ренделл отправился со своим полком воевать и погиб в кровавой битве при Ватерлоо.

Оставив после себя ребенка.

Итан плотно сжал губы, чтобы ни Джейн, ни мать не заметили, что он растроган до глубины души.

— Капитан Джон Ренделл?! — изумленно спросила Джейн. — Так, значит, вы и он…

— Да, — прошептала Розалинда. — В прошлом году мы некоторое время были любовниками. Тебя это шокирует?

Джейн опустилась на корточки перед скамеечкой, на которой сидела леди Розалинда, и обняла ее.

— Я просто удивлена, только и всего. — ответила она. — Я и не подозревала, что вы можете быть матерью Марианны. Должно быть, вам пришлось нелегко. Хранить такую тайну… — И она ласково вложила леди Розалинде в руку сложенный носовой платок.

Подняв залитое слезами лицо, леди Розалинда осторожно промокнула платочком глаза.

— Я считала, что уже слишком стара для того, чтобы родить ребенка. Как-никак мне было сорок четыре года. Даже когда я почувствовала признаки беременности, я подумала… я подумала, что начинается перестройка организма, связанная с возрастом. А когда поняла правду, было уже слишком поздно что-либо предпринимать. — И дрогнувшим голосом добавила:

— А Джон уже погиб…

— Должно быть, это явилось для вас страшным ударом, — сочувственно проговорила Джейн. — Нелегко терять любимого человека. Да еще остаться одной, в таком положении.

— Несмотря на большую разницу в возрасте, я его любила. Очень любила!

Леди Розалинда подняла заплаканные глаза на сына, и сердце его сжалось от боли. Итан поспешно отвернулся. Он не хотел жалеть мать, сопереживать ее горю, но ничего не мог с собой поделать. Ему было бесконечно жаль и ее, и своего покойного друга. Любовника его матери. Отца Марианны.

— Прошу вас, не судите меня слишком строго за этот обман, — продолжала леди Розалинда, обращаясь к Итану и Джейн и рассеянно комкая носовой платочек. — Я не могла родить незаконнорожденного ребенка. Меня бы с презрением изгнали из высшего общества. И потом, я возобновила знакомство с герцогом и знала…

— Знала, что он никогда на тебе не женится, если узнает правду, — резко сказал Итан.

Губы леди Розалинды тронула грустная улыбка.

— Наоборот, думаю, что он все равно женился бы на мне.

А я не хотела запятнать его имя позором. И отправилась в Италию, чтобы там родить ребенка.

— Заранее спланировав объявить этого ребенка моим, — вставил Итан. — Так вот почему исчез мой перстень.

— Да.

— А кто написал записку, которую ты оставила в корзинке, где лежала Марианна? — спросил Итан. — Наверное, кого-то попросила?

— Да. Пассажирку, с которой вместе возвращалась на корабле из Италии. — Леди Розалинда прерывисто вздохнула. — Можешь думать обо мне самое плохое, Итан, но в конце концов для тебя все закончилось прекрасно, верно? У тебя теперь есть и Марианна, и Джейн.

Итан сурово смотрел на мать, чувствуя, однако, что против этого ему возразить нечего. Он и в самом деле сильно привязался и к Джейн, и к Марианне. И это чувство было таким нежным и сильным, таким глубоко личным, что он бы никогда и никому в этом не признался.

— Естественно, я доволен своими женой и дочерью, — сдержанно произнес он. — Но ты должна была раньше рассказать нам правду.

Джейн не понравились слова Итана. Взглянув леди Розалинде прямо в глаза, она решительно проговорила:

— Я думаю, когда Итан хорошенько все обдумает, он будет рад, что Марианна — дочь его лучшего друга и ваша.

— Спасибо тебе, — прошептала леди Розалинда. — Только я должна попросить вас об одном одолжении. Пожалуйста, не говорите о том, что узнали, герцогу.

— Конечно, не расскажем, — пообещала Джейн. — Зачем кому-то об этом знать?

Она взглянула на Итана так выразительно, что тот едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

Пряча улыбку, он наклонил голову и важно кивнул:

— Мы с Джейн вырастим Марианну как собственную дочь.

Неужели ты, мама, считаешь меня способным выдавать женские секреты?

Стоя на подъездной аллее, Джейн с Итаном прощались с герцогом и герцогиней Келлишем. Итан поднес Марианну к Розалинде, чтобы та с ней попрощалась, после чего крепко обнял мать и запечатлел на ее лбу нежный поцелуй. Новобрачные сели в открытое ландо. Розалинда помахала всем рукой, а потом склонила голову на плечо мужа. Карета покатила по аллее, и белые перья на модном тюрбане новоиспеченной герцогини заколыхались под вечерним ветерком.

Сердце Джейн радостно затрепетало, когда Итан поцеловал малышку и отдал ее затем темноволосой няне. Прижав Марианну к пышной груди, Джанетта что-то тихонько залопотала по-итальянски, направляясь к парадной лестнице.

Джейн с Итаном не спеша двинулись следом. За последние дни, до отказа наполненные событиями, Джейн ужасно вымоталась, и теперь ей хотелось побыть с Итаном наедине, поговорить, узнать наконец, какие чувства он к ней испытывает. Прошлой ночью, после потрясающего признания леди Розалинды, он, лишь на несколько секунд прижав Джейн к себе, пробормотал, что оба они устали и им нужно отдохнуть, и скрылся в своей спальне.

Было ясно, что он не желает обсуждать капитана Ренделла и свою мать. Ну почему он изливает душу бумаге, а не делится своими чувствами с ней!

— Прекрасная была свадьба, правда? — сказала Джейн, поднимаясь вместе с Итаном по парадной лестнице. — Я так рада, что твоя мать наконец-то обрела счастье.

— Ей страшно понравится быть герцогиней. Хотя бы потому, что «герцогиня» звучит намного моложе, чем «вдовствующая графиня».

Его сарказм задел Джейн за живое.

— Но она вышла замуж за герцога вовсе не для того, чтобы стать герцогиней. Они искренне любят друг друга. Право, Итан, ты считаешь мать каким-то бездушным существом, неспособным на глубокие чувства.

— Она умеет обращать события себе на пользу, — небрежно бросил он. — И ты не можешь этого отрицать.

— Может быть, и так, но она действовала из самых лучших побуждений. Она свела нас с тобой, подарила нам Марианну. Если бы не она, я до сих пор жила бы в своем домишке в Уэссексе.

— И по-прежнему была бы унылой старой девой, — прошептал Итан, обнимая Джейн за талию и ведя по пустынному коридору к спальням, — а не очаровательной молодой женой.

Джейн обрадовали эти слова. Итан прав. Да, она и в самом деле расцвела и превратилась в красивую, уверенную в себе женщину, которой всегда мечтала стать. И она вдруг остро ощутила его присутствие: исходящий от него мужской запах, прикосновение его мускулистой руки, горячее дыхание, обжигавшее ей висок. Усилием воли Джейн подавила в себе прилив желания. Сначала Итан должен ответить ей на некоторые вопросы.

В спальне Итана было тихо и пусто. Шторы были задернуты, в камине догорал огонь. Теперь, когда гости разъехались, слуги праздновали свадьбу у себя внизу. Итан зажег свечу на каминной полке и отнес ее на прикроватный столик.

Золотистый свет создавал уютную, интимную атмосферу. Тело Джейн с нетерпением ждало прикосновений мужа, а сердце жаждало познать его мысли и чувства.

Итан потянулся к ней, но Джейн уперлась руками ему в грудь, останавливая его, чувствуя, как бьется под ладонью его сердце.

— Итан, скажи, ты ведь знал об отношениях твоей матери с капитаном Ренделлом? Ты из-за этого поссорился с ним?

Задумчиво взглянув на нее, Итан пожал плечами:

— Какое это сейчас имеет значение? Что было, то быльем поросло. — И, наклонившись, коснулся губами ее губ.

С трудом сдерживаясь, чтобы не прижаться к нему, Джейн сказала:

— Ну пожалуйста, ответь! Я хочу понять, что тогда произошло. Твое стихотворение было пронизано невыразимой печалью, и мне показалось… мне показалось, что ты сердился на самого себя. Я права?

Итан плотно сжал губы.

— Оставь прошлое в покое, Джейн.

— Но я не могу! Капитан Ренделл был отцом Марианны.

Мне хочется узнать о нем побольше. Ты же был его близким другом.

— Мы вместе кутили, играли в карты и волочились за женщинами. Двое светских повес развлекались, как только могли.

Джейн знала: за небрежностью тона Итан скрывает свои истинные чувства. Она раздраженно покачала головой:

— Не будет ничего плохого в том, если ты признаешься, что высоко ценил дружбу с ним.

— Совершенно верно. А теперь — в постель.

И, притянув Джейн к себе, Итан приник к ее губам поцелуем. Джейн понимала: он специально отвлекает ее, но поцелуй был настолько сладостным, что несколько секунд она не могла заставить себя оторваться от его губ. Обняв мужа за шею, она целиком отдалась тем дивным ощущениям, которые он будил в ней и которые поднимались из глубин ее существа.

Она прильнула к нему еще крепче, охваченная желанием слиться с ним воедино.

— Я люблю тебя, Итан. Я так сильно тебя люблю!

Он промолчал, продолжая свой нежный натиск. Его теплые губы заскользили по шее Джейн, а пальцы нетерпеливо расстегивали пуговицы ее платья. И это молчание Итана подействовало на Джейн отрезвляюще. Она прерывисто вздохнула и отстранилась.

Она должна задать ему самый важный из всех вопросов!

Сжав лицо Итана ладонями, она заставила его посмотреть ей прямо в глаза.

— Итан… ты любишь меня? — с замиранием сердца спросила она.

Взгляд его оставался непроницаемым. Раздраженно застонав, он отвернулся, потом снова взглянул на Джейн. Руки его, скользнув по ее бедрам, коснулись груди и принялись ласкать ее.

— Я люблю заниматься с тобой любовью, мне нравится, как ты меня возбуждаешь.

Было время, когда от подобного ответа у Джейн голова шла кругом. Но не сегодня. Чувствуя, что сердце ее разрывается от горя, она выскользнула из объятий Итана и отступила на шаг.

— Мне этого мало, Итан. Неужели ты не понимаешь? Мне необходимо знать, что ты меня любишь.

— Джейн, — укоризненно произнес он. — Мы с тобой живем гораздо лучше большинства семейных пар. Нам приятно быть вместе, а это самое главное.

— Только не для меня, — прошептала Джейн. — Я хочу, чтобы ты делился со мной самыми сокровенными мыслями.

Хочу, чтобы разговаривал со мной так, как тогда, в башне, когда рассказывал о своем отце.

Пристально взглянув на нее, Итан Отвернулся и запустил руки в волосы.

— Ты слишком многого от меня требуешь. Ты ждешь, что я стану другим.

— Нет. Просто я хочу, чтобы ты открыл мне душу, показал, кто ты есть.

Итан не ответил, но молчание его и было ответом. Он не позволит сломать стену, которую воздвиг между ними, с тоской подумала Джейн. Даже после всех испытаний, которые выпали на их долю.

Джейн закрыла глаза, пытаясь унять острую боль. Нужно уехать, побыть одной, вернуться в знакомую обстановку, в дом, где она чувствовала бы себя в безопасности.

— Завтра я уезжаю в Уэссекс, — решительно заявила она. — И забираю Марианну с собой.

Резко повернувшись, Итан впился в нее взглядом.

— Ты меня бросаешь?

В глазах его мелькнула паника. Интересно, чего он боится? Что будет скучать по малышке? А может быть… по ней?

— Я хочу ненадолго вернуться домой. Подумать о нас… и о нашей семейной жизни.

И, боясь, что не выдержит и бросится ему в объятия, Джейн помчалась к себе в спальню.

Глава 26

Остановившись у выкрашенной белой краской двери, Джейн задумчиво взглянула на каменный коттедж, служивший ей домом целых двадцать шесть лет.

Марианна уютно устроилась в шали, которую Джейн повязала вокруг шеи и талии. Так обычно носят детей местные женщины, отправляясь на работу. Но вряд ли у местных женщин есть такие шали, как та, в которой лежала сейчас Марианна: изящная вещица голубого цвета, купленная в одном из самых дорогих лондонских магазинов.

Опустив голову, Джейн взглянула на Марианну и улыбнулась:

— Ты помнишь эту дверь, мой ангелочек?

Дочурка огляделась по сторонам ясными глазенками и, выпростав пухлую ручку, принялась играть бахромой шали.

Джейн рассмеялась:

— Глупышка. Это особенная дверь. Возле нее я нашла тебя.

Добравшись наконец до дома, Джейн была рада, что прошла все три мили пешком. Легкий ветерок взбодрил ее, рассеял грусть. Последние две недели Джейн провела в загородном доме Итана… теперь это был и ее дом. Сначала она хотела поселиться в своем домишке, где еще совсем недавно жила с теткой, но как только вошла в огромный холл с широкой парадной лестницей, ведущей на второй этаж, где располагались просторные комнаты, почувствовала острую необходимость остаться здесь и зажить новой жизнью — жизнью графини Чейзбурн.

Что она и сделала. Первым делом Джейн исследовала каждый уголок своего нового дома, от мансарды до конюшни, от танцевальной залы до кухни. И благодаря этому узнала много нового об Итане, такого, о чем раньше и не подозревала: о книгах, которые он любил читать, о комнатах, где любил проводить время. Много времени Джейн провела в картинной галерее, рассматривая портрет отца Итана, мучаясь вопросом, как этот человек мог швырнуть в камин стихотворение своего сына, и думая о том, как эта жестокость сказалась на характере Итана.

Но теперь, стоя перед родным коттеджем, Джейн испытывала радость — она вернулась домой! Она была просто счастлива, что тетушка Вилли погнала ее сюда, попросив принести свой любимый наперсток, который забыла на туалетном столике. Зачем он ей понадобился, Джейн понятия не имела, однако отказать не смогла и отправилась в путь.

Интересно, почему она раньше не удосужилась навестить родной дом? Неужели боялась, что появится желание вернуться к прежней жизни?

Открыв замок, Джейн ступила в полумрак прихожей. Она показалась ей такой маленькой и такой знакомой. В воздухе пахло пылью, и не мудрено: ведь дом многие недели никто не проветривал. Прямо напротив входной двери располагалась узкая лестница. По одну сторону от нее — крошечный кабинет отца с полками от пола до потолка, до отказа забитыми книгами и бумагами, а по другую — гостиная, куда Джейн и отправилась. Это была маленькая комната с небольшим камином, по обеим сторонам которого стояли ветхие кресла с подголовниками, где так любили сидеть по вечерам отец с тетей. Сама Джейн предпочитала устроиться на подоконнике, подложив под себя подушечку. Прошлое нахлынуло на нее теплой волной, как солнечный свет, игравший на часах, которые остановились в отсутствие хозяев. Джейн завела их и некоторое время постояла, прислушиваясь к их дружелюбному тиканью.

Она прошлась по комнате, разговаривая с Марианной:

— Смотри, вот окно, на котором я любила сидеть, поджав ноги, и читать.

Марианна радостно гукала.

— Ну что, нравится? — улыбнулась Джейн. — А теперь пойдем наверх, искать тетин наперсток.

Как всегда, ступеньки скрипели под ногами, а чтобы не стукнуться о карниз, пришлось пригнуть голову. В комнате тети Джейн с трудом отыскала наперсток. Он завалился за пустые бутылки из-под лекарств, которых набралась целая коллекция. Сунув его в карман, Джейн решила зайти в свою спальню.

На стене она увидела пустые крючки. Когда-то она развешивала на них свои три платья. Стул с жесткой спинкой стоял у крошечного стола. На столе — перья, чернильница и старенькая тетрадь. У стены — узкая кровать, на которой она спала в одиночестве.

Как давно это было! Казалось, годы прошли с тех пор, как она познала радость мужских объятий. И хотя Джейн испытывала сентиментальную привязанность к своей спаленке, у нее не было ни малейшего желания здесь оставаться. Все ее надежды и мечты сосредоточились на новой жизни — жизни, которую она построила с Итаном.

Все сомнения и печали прошедших недель растаяли как дым. На сердце было легко и спокойно. Теперь Джейн знала, чего хотела. Она взглянула в окно, на знакомую дорогу, вьющуюся по долинам и холмам. Теперь эта каменистая дорога имела особое значение для нее — она вела домой.

Джейн взглянула на малышку:

— Я должна написать письмо твоему папе. Попрошу его приехать к нам в деревню. Что ты на это скажешь?

Марианна улыбнулась беззубой улыбкой.

— Рада, что ты со мной согласна, — сказала Джейн. — Пойдем, моя хорошая. Здесь нам больше делать нечего.

Выйдя из дома, Джейн обернулась, бросила последний взгляд на его каменные стены и соломенную крышу, на сад, заросший сорняком, на дерево, с которого Итан когда-то свалился на куст ежевики, и, улыбнувшись, пошла по дорожке.

Наслаждаясь теплыми солнечными лучами, придерживая одной рукой пухленькое тельце Марианны, Джейн быстро шла вперед, на ходу сочиняя письмо Итану. Она напишет ему о своем решении и впредь жить вместе, перечислит все причины, по которым это необходимо сделать. И пускай не делится с ней своими секретами, если ему так не хочется. Она все равно будет его любить. У нее теперь тоже есть свой секрет. которым она в отличие от него жаждет с ним поделиться. Вот только секрет этот слишком ценный, чтобы рассказывать о нем в письме. Она поделится им с Итаном при встрече.

А если он не приедет?

Отмахнувшись от этой неприятной мысли, Джейн глубоко вздохнула. Что ж, тогда она сама поедет в Лондон и привезет его.

Когда она добралась до железных ворот, за которыми начиналась подъездная аллея к дому, Марианна уже сладко спала, а сама Джейн продумала каждое слово будущего письма.

Она едва могла дождаться, чтобы изложить свои мысли на бумаге. Какая же она глупая, если думала, что сможет жить без Итана! Да она не выдержит и нескольких дней, оставшихся до встречи!

Подходя к дому, Джейн вспомнила то далекое знаменательное утро, когда она отправилась в поход, горя желанием заставить Итана Синклера ответить за содеянное. При воспоминании об этом на губах Джейн заиграла улыбка. Могла ли она представить себе, что настанет день, когда она будет жить в этом великолепном особняке, со стенами, увитыми плюшом, с длинным рядом окон и широкими ступенями, ведущими к галерее?

У двери дома Джейн остановилась в недоумении: на пороге лежала белая орхидея.

Нахмурившись, она подняла экзотический цветок и повертела его в руке. Интересно, растут ли орхидеи в оранжерее? Очевидно, да. Должно быть, садовник собирал букет и случайно обронил одну из Них. А может быть, миссис Уиггинс, экономка.

Джейн открыла дверь. В холле было прохладно и тихо.

Хрустальная люстра переливалась в лучах солнца всеми цветами радуги. Ни одного слуги поблизости не оказалось в отличие от того далекого апрельского утра. Однако тогда Она была настолько обескуражена необычной находкой и преисполнена такой решимости добиться справедливости, что вихрем пролетела мимо лакеев и помчалась прямо наверх, в спальню Итана…

У парадной лестницы Джейн остановилась. На ее ступеньках тоже лежали орхидеи, на сей раз самых разных расцветок: и розовые, и бледно-лиловые, и белые.

Из гостиной вышла тетя Вилли и бросилась к племяннице.

— Это ты, Джейн! Как это ты так быстро отыскала мой наперсток? Спасибо тебе большое.

— Это было нетрудно. — Торопясь написать письмо, Джейн поспешно вручила тетке маленькую вещицу. — А почему по всей лестнице разбросаны цветы?

— Господи Боже мой! И в самом деле. Понятия не имею, — воскликнула Вильгельмина, едва взглянув в сторону лестницы. — Ты, должно быть, устала после долгой дороги. Давай я сама отнесу Марианну в детскую.

Джейн удивленно заморгала. Хотя тетка с нежностью относилась к малышке, время от времени ворковала с ней, но ни разу не предлагала взять ее на руки.

— Ну, если хочешь…

Отвязав шаль, Джейн осторожно вручила ребенка тете.

Вильгельмина неуклюже прижала малышку к своей девичьей груди, и на секунду в ее блеклых глазах мелькнула тоска.

— Почему бы тебе не сходить наверх, моя дорогая? — обратилась она к Джейн. — Может быть, ты смогла бы разгадать тайну этих цветов.

И тетка стала подниматься по лестнице на второй этаж, где находилась детская, стараясь не наступать на цветы. А Джейн так и осталась стоять, пока Вильгельмина с малышкой не добрались до верхнего марша лестницы и не скрылись за углом. Вне всякого сомнения, тетя почему-то хочет, чтобы она поднялась наверх.

Неужели приехал Итан?

Сердце Джейн забилось от радости. Отчаянная, безумная надежда охватила ее. Закрыв глаза, Джейн прижала орхидею к груди и принялась исступленно молиться: «Прошу тебя. Господи, сделай так, чтобы он был здесь!»

Подхватив юбки, она устремилась вверх по лестнице. Цветы были рассыпаны и по всему коридору, вплоть до апартаментов Итана. Подбежав к двери, Джейн остановилась, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди. Легкий экзотический аромат коснулся ее ноздрей. Внезапно припомнился тот день, когда она ворвалась к Итану в спальню и застала его голым в кровати.

Как бы ей хотелось вновь его там застать. Одного.

Джейн открыла дверь, влетела в комнату… да так и замерла. В просторной спальне стоял полумрак. Задернутые шторы не пропускали солнечных лучей. Повсюду: на столах, на конторке, на камине — горели свечи. Тот экзотический аромат, что она уловила в коридоре, в комнате ощущался гораздо сильнее. Он пьянил, будил самые безудержные желания. На полу и на кровати тоже лежали орхидеи.

Но кровать была пуста…

При свете свечей виднелась гора подушек, украшенных кисточками, край расшитого покрывала был откинут, словно приглашая лечь в постель. Но где же Итан?

Дрожа от нетерпения, Джейн закрыла дверь и судорожно огляделась, ища глазами мужа. Она наконец увидела его, и цветок выскользнул у нее из рук.

В дальнем конце комнаты стоял белый шелковый шатер.

Внутри горели свечи, освещая вазы с орхидеями. В шатре на импровизированном ложе возлежал Итан — этакий томный восточный принц, с нетерпением поджидавший свою наложницу, чтобы заняться с ней любовью. На нем был шелковый халат рубинового цвета, распахнутый до пояса, открывавший восхищенному взору Джейн обнаженное тело.

— Подойди ко мне, рабыня! — Итан властно махнул рукой.

Он решил претворить ее безумную фантазию в жизнь…

Он создал эту романтическую сцену для нее… Джейн хотелось плакать от счастья.

Горя желанием поскорее очутиться в его объятиях, она поспешила к нему.

— Итан! Когда ты приехал? Я как раз собиралась тебе написать…

— Молчи! — приказал он строгим голосом. — Садись. — И он указал на лежавшую у его ног подушечку, украшенную бахромой.

— Но я хочу рассказать тебе, что решила…

— Как смеешь ты ослушаться пашу! Или забыла, несчастная, как жестоко я караю непокорных рабынь?

— О… — Ошеломленная Джейн села на подушку и, решив сыграть роль покорной рабыни, опустила глаза, сложив ладони вместе. — Что прикажешь, о великий господин мой?

Вскинув брови, Итан провозгласил:

— Жалую тебе три подарка.

— Но мне не нужны подарки, — смиренно возразила Джейн. — Я твоя рабыня, о мой повелитель, и ты волен делать со мной все, что захочешь, — подсказала она ему.

Однако у Итана, похоже, был свой сценарий.

— Замолчи! — приказал он. — Слушай своего повелителя.

Джейн послушно замолчала, радуясь тому, что наконец-то Итан рядом с ней.

— Молодец, хвалю за послушание, — кивнул головой Итан. — Мой первый дар — вот он.

Итан протянул Джейн сжатую в кулак руку, разжал пальцы, и на его широкой ладони блеснуло золотое украшение: тоненькая цепочка и…

— Мамин медальон! — воскликнула Джейн. Чувствуя, как на глаза ее наворачиваются слезы, она схватила дорогую сердцу вещицу и провела дрожащим пальцем по ее овальной поверхности. Золото до сих пор хранило тепло Итана. Порывисто прижав медальон к груди, она спросила:

— Как тебе удалось его отыскать?

— Никогда не задавай своему господину подобных вопросов! — приказал Итан. — А теперь сиди тихо. Сейчас я вручу тебе второй подарок.

Из-под халата Итан вытащил сложенную газету и протянул Джейн. Заинтригованная, она развернула ее и принялась просматривать, пока наконец взгляд ее не наткнулся на небольшое стихотворение, заключенное в изящную рамочку.

Неужели это стихотворение Итана? Неужели он разрешил его напечатать?

Джейн вопросительно взглянула на мужа. Тот сделал знак, чтобы она прочла его, и Джейн послушно пробежала его глазами.

Она пленила мое сердце

Стихотворение Итана Синклера, лорда Чейзбурна

Она держит в плену мое сердце и ясным днем,

И пасмурным днем, и темной, безлунной ночью.

Ее улыбка завораживает, ее поцелуи опьяняют,

При виде ее в душе моей начинает играть

Сладостная музыка…

Вне себя от изумления, Джейн прочитала каждое слово и медленно подняла голову. Она не верила своим глазам.

— Ты написал это… для меня?!

— Да. — Из самодовольного паши Итан в мгновение ока превратился в робкого юношу, ожидавшего приговора своей возлюбленной. — Я попросил опубликовать это стихотворение в газете, чтобы ты знала… как много ты для меня значишь.

— Итан… — дрогнувшим голосом прошептала Джейн.

— Ш-ш-ш… — Наклонившись, Итан легонько приложил к губам Джейн палец. — А теперь разреши вручить тебе третий подарок.

Джейн ждала, боясь надеяться, боясь даже пошевелиться.

Откашлявшись, Итан проговорил:

— Джейн, эти несколько недель без тебя показались мне сущим адом. Я больше так не могу. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной рядом. — Он помолчал и, напряженно глядя на Джейн, закончил:

— Я люблю тебя.

Чувствуя себя на седьмом небе от счастья, Джейн вскочила с подушки и порывисто бросилась Итану на шею, даже не замечая, что уронила при этом медальон. Услышав, как неистово бьется его сердце, она воскликнула:

— О Итан! Я тоже тебя люблю. Очень-очень!

Губы их встретились. Это был поцелуй, напоенный обещанием и страстью. Все еще не веря, что Итан и в самом деле принадлежит ей, только ей, и никто его у нее не отнимет, Джейн гладила его по волосам, по шее, плечам и груди, наслаждаясь его сильным, теплым телом. Добравшись до пояса, она принялась нетерпеливо развязывать его, но Итан, весело засмеявшись, схватил ее за руки.

— Знай свое место, рабыня! Ты должна подчиняться своему господину, а не совращать его.

— Это моя фантазия, — возразила Джейн, — значит, я могу вести себя так, как хочу.

— Ну что ж, в таком случае предлагаю лечь в постель, где нам будет удобнее.

Поставив Джейн на ноги, Итан поднялся сам и, повернув ее спиной, стал расстегивать ей платье, все время целуя в шею.

Наконец платье соскользнуло на пол, и Джейн осталась в одной рубашке. Повернувшись к Итану, она раздвинула полы его халата и принялась страстно ласкать его мускулистое тело.

Глухо застонав, Итан сдавленно прошептал:

— Я тебя обожаю. Только тебя одну…

— Я тебя тоже.

Они направились к кровати, держа друг друга в Объятиях, целуясь на ходу и скидывая с себя одежду, которая так и оставалась лежать среди цветов. Уложив Джейн поверх покрывала, Итан несколько секунд не отводил от нее восхищенного взгляда, и Джейн невольно залюбовалась его великолепной фигурой, отливавшей в свете свечей бронзой. Джейн смотрела на сильные мышцы его груди, бедер и рук, на черные волосы, курчавившиеся на груди, на гордо восставший жезл мужественности. И ее вдруг охватило такое острое желание, что сдерживать его больше не было сил.

Раздвинув ноги, Джейн потянула Итана на себя и, когда он оказался сверху, с наслаждением ощутила прикосновение его мускулистого тела. Он прильнул поцелуем к ее груди, одновременно лаская ее бедра, потом рука его скользнула ниже, отыскала интимное местечко и стала нежно поглаживать.

Джейн, застонав, подалась ему навстречу, и Итан с силой вошел в нее. Обхватив ее лицо обеими руками, он хрипло проговорил:

— Я люблю тебя, Джейн, и всегда буду любить.

Джейн вздохнула. Говорить она не могла. Итан ритмично задвигался, и Джейн тотчас содрогнулась в экстазе: столь велико было ее желание. Как во сне она чувствовала, что Итан вонзается в нее все сильнее, все исступленнее… Наконец и он, хрипловато вскрикнув, достиг блаженства. Прошло еще несколько минут, прежде чем Джейн вернулась к действительности. Счастье переполняло ее.

Итан смущенно хмыкнул:

— Ну надо же… А мне так хотелось побыть с тобой подольше.

— Ничего, у нас с тобой вся жизнь впереди.

— Джейн, послушай. — Итан приподнялся, заглянул ей в лицо и нежно коснулся волос кончиками пальцев. — Мне так хочется поговорить с тобой по душам, поделиться своими секретами.

— О, Итан! — воскликнула Джейн и, припомнив то, о чем хотела рассказать мужу, радостно улыбнулась. — У меня тоже есть маленький секрет.

— У тебя?

— Да. — И, взяв руку Итана, Джейн прижала ее к своему животу. — Он здесь.

Итан нахмурился, видимо, не сразу поняв, что она имеет в виду, и с беспокойством взглянул на нее, но уже в следующую секунду взгляд его темных, бархатистых, как ночь, глаз стал необыкновенно нежным.

— Ребенок?

Джейн кивнула и улыбнулась: уж слишком обескураженный был у него вид.

— К весне у Марианны появится братик или сестренка.

— Бог мой! — Перекатившись на спину, Итан обнял жену, осторожно притянул к себе и коснулся дрожащими пальцами ее щеки. — Как ты себя чувствуешь? Может быть, устала? А я-то, хорош гусь, сразу затащил тебя в постель!

Джейн радостно засмеялась:

— Не волнуйся, чувствую я себя превосходно, только по утрам немного тошнит.

Итан улыбнулся, на глазах его блеснули слезы, однако на этот раз он даже не попытался скрыть своих чувств.

— Моя дорогая мисс Мейпоул! — заявил он. — Ты даже представить себе не можешь, какую радость принесла в мою жизнь.

— А ты — в мою, — тихо ответила Джейн. — И подумать только, было время, когда я считала тебя отвратительным светским повесой, которого невозможно полюбить! Но которого я всегда любила всем сердцем!

1

Maypole — верзила, каланча (англ. разг.)

2

Вордсворт — английский поэт-романтик.