Шарик над нами

      Георгу оставалось лишь снять шапку перед этим отважным землянином. Сейчас Домард не испытывал к Бильярдисту ни злости, ни даже обиды. Правда, и благодарности за спасение любимой он пока не ощущал. Даст бог, еще будет время для чувств...
      Потом Лика поведала Домарду о своих приключениях. Робинс вырвал ее из гипнотического сна и отвлек на себя внимание туш. Они ненадолго оставили девушку в покое и обрушили на майора всю мощь своей телепатии. Только поэтому Лике удалось бежать из подвала. Проплутав битый час по закоулкам Станции и совсем обессилев, она забрела в эту "келью" и забылась в цепенящей, зыбкой полудреме.
      - Ты обещал мне рассказать о себе, - прошептала Лика, целуя Георга в сухие, растрескавшиеся губы.
      Это нежное прикосновение вмиг заставило забыть готовые сорваться с языка слова: -"Сейчас некогда устраивать вечер вопросов и ответов". Он обнял ее и тихо сказал:
      - Только чуть-чуть. У нас много дел...
      Георгу не так легко было подобрать нужные слова - он боялся сболтнуть лишнее. Очень скоро Лика перебила его:
      - А откуда вообще взялась эта М-энергия?
      Домард ощутил внутри странную и страшную пустоту. Он потерял почву под ногами и начал проваливаться куда-то. В ужасе фор Белкин отшатнулся от девушки и, вскочив на ноги, схватился за стену. Чтобы не погибнуть, ему нужно было уцепиться за что-то прочное и надежное.
      Георг раньше и думать не думал о происхождении Магин. Они были данностью. Ведь, захотев вздохнуть, ты не станешь мучительно размышлять, как возник воздух.
      Теперь фор Белкин осознал: это запретный вопрос. "Нельзя! Это нельзя!" В голову ему бросилась кровь. "Только мерзкая земляшка может так грубо своими грязными лапами залезть в самое святое!.." И вот уже Георг был готов схватить эту замухрышку за горло и заставить ее замолчать.
      - Что случилось? - испугалась Лика. И тотчас женское чутье подсказало ей: потерпи, все минует само; главное - ничего не испортить...
      Внезапно родившаяся в Георге ненависть к Лике страшно испугала его своей невозможностью и протрезвила в тот же миг. Она была так неправильна, что вызвала шок, моментально выбив дурь из головы. Георг посмотрел на свои руки - они дрожали. Усилием воли Домард заставил их повиноваться. Снова став хозяином своего разума и тела, он оторвался от стены и вернулся к Лике. Она доверчиво прижалась к нему, ощущая себя в эти мгновения маленькой девочкой.
      А далее - в звенящей пустоте прозрения - родился такой закономерный вопрос: "Но почему нельзя? Почему совершенно резонная мысль о возникновении М-энергии мерзостна, преступна? Откуда взялся этот категорический запрет?" Ответ напрашивался сам собой: все дело в тушах.
      Теперь фор Белкину стало ясно, почему этот вопрос до сих пор не был задан никем из Небожителей и рядовых селенитов, ни разу не прозвучал в прессе или с экрана. Этот безобидно заданный Ликой вопрос спустя минуту породил целую лавину других, не менее очевидных и пока безответных вопросов: "Кто открыл М-энергию? Кто был создателем первой Магины? Как приняли это открытие власти? Существует ли сейчас магическая наука или это чистой воды эмпирика?.."
      "Неужели это ИХ дар? Данайский дар пришельцев? Но ради чего он принесен? Чтобы потом прятаться в темных подвалах, тайком вмешиваясь в лунную и подлунную жизнь? Или это единственно возможный образ жизни для паразитов? Если у туш, кроме безобразных тел и телепатии, нет ничего - ни техники, ни конечностей, чтоб создавать ее или хотя бы использовать. Тогда они в буквальном смысле загребают жар чужими руками. Туши могли заставить каких-нибудь инопланетян перевезти их на Землю, а затем внушили аборигенам схему создания Магин. Ведь Магины не только заменяют им руки, но и исполняют любое их желание. Скорей всего Магины созданы другой цивилизацией, а потом украдены или отняты тушами.
      Почему туши сидят в пустом подвале, не окружая себя невероятными благами? Они купаются в море М-энергни. А вдруг больше ничего им и не нужно? Подвигнув аборигенов на создание Магин, туши сосредотачивают Магины вокруг себя. Они изолируются от остального мира, предварительно сделав его безопасным, и балдеют... Неужто они - банальные наркоманы?
      Туши и наше общество стали перестраивать на свой лад - чтоб удобней было им манипулировать. Аристократия необходима, чтобы Магины контролировало не все Общество, а подавляющее меньшинство населения, которое гораздо легче поставить в зависимость.
      И захирение Земли - это не издержки лунного образа жизни, а цель туш. Землю, как потенциальную угрозу их могуществу, они постепенно низводят на уровень каменного века. А Луна... Туши не зарежут курицу, пока она несет золотые яйца. Когда же эта курица ослабеет, можно перебраться к другой.
      Тогда все вторжения в мою частную жизнь - это их вторжения. И беспрерывные покушения на меня после того, как я заболел Ликой, - это их покушения. Но почему туши не обрушили на меня всю мощь десятков и сотен М-батарей, не стерли в порошок? Что, если большинство туш уже не способны активно действовать? Замкнув на себя подконтрольные им Магины, они выключились из реальной жизни и погрузились в иллюзорные миры.
      И самый последний вопрос... Если случится чудо и туши будут уничтожены, что произойдет со всеми нами? Не рухнет ли мир? Похоже, он намертво соединен с ними пуповиной. Ведь эта пуповина - подаренная ими магическая энергия одновременно несет и порабощение, и жизнь Луне.
      Я могу оперировать только гипотезами и домыслами. И разве кто-нибудь даст ответ на мои вопросы, позволив узнать истину?.."
      - Нам пора идти, - после долгого молчания произнес Георг.
      Он встал и помог подняться на нога Лике.
      - Сейчас познакомишься с моей "зверюшкой". Домард повел девушку к двери, в которую уже давно просовывалась голова Змея с немигающими желтыми глазами. Неподвижная щель змеиного рта казалась улыбкой. Лика слишком переволновалась сегодня, но, увидев "зверюшку", она вцепилась в Георга, как маленькая обезьянка в свою мамашу.
      - Он добрый? - спросила она шепотом.
      - Не сказал бы... - пробормотал Домард. - Когда голоден, очень опасен, а когда сыт...
      - А сейчас?
      - Пока ты со мной - все в порядке, - поспешил он успокоить девушку. Главное - не отходи от меня.
      - Что ты собираешься делать? - Лика с тревогой посмотрела ему в глаза. - Зачем ты взял его сюда?
      - Я думал истребить ИХ самым простым способом. А теперь не знаю. Я боюсь. - Фор Белкина передернуло, будто от порыва ледяного ветра.
      Они были уже у самой двери, когда голова Змея исчезла из дверной щели. Георг понял: "зверюшка" отправилась на охоту. Змей слушал-слушал их разговоры - и сам решил все и за всех.
      - Бежим! - Домард схватил девушку за руку и потащил за собой.
      Из коридора доносилось шуршание.
      "Стой!" - закричал потолок.
      Туши пытались остановить Георга, они ведь не знали, что Змей больше не подчиняется хозяину.
      "Если мы погибнем, исчезнет энергия жизни! Вы снова станете никем. Это мы подняли вас из грязи! Возвысили над стадом, сделав расой Господ!"
      Фор Белкин сейчас не задумывался, почему туши не испепелили Змея вместе с людьми. Нет - и нет. На самом же деле в мощнейшем М-поле, которое наполняет Станцию, слишком велики М-помехи и здесь нельзя изменять реальность.
      Змей снова катился по коридору, и люди не могли его догнать. Чтобы Лика не отстала, Домарду пришлось сбавить шаг.
      "Лунная цивилизация рухнет, - вещали стены. - Ваша жалкая атмосфера быстро улетучится. Леса и живность замерзнут. Не все успеют эвакуироваться. А те, кто сумеет вырваться, позавидуют мертвым. На Земле вас встретят с "любовью". Вы станете жалкими изгоями, инвалидами. Вас раздавит тяжесть. Пожалей стариков и детей - им не выжить".
      Домарду нечего было возразить. Туши били в самое больное место. Змей уже скрылся за поворотом коридора,
      Георг шел-шел и вдруг споткнулся, упал на колени. Туши взялись за него как следует. Девушка привалилась к стене, переводя дыхание.
      Если фор Белкин сделает еще хоть один шаг, голова его, сдавленная стальными щипцами, хрустнет и расколется. Горло пережато, рот судорожно хватает воздух, не в силах протолкнуть его в легкие. В глазах проступает чернота. Сейчас он грохнется на пол. Он больше не видит рядом Лику: весь мир - только сужающийся кружок серого пола под ногами...
      Очнувшись, Домард увидел склонившееся над ним лицо насмерть перепуганной девушки и облегченно вздохнул. Она ведь запросто могла исчезнуть, пока он был в отключке. И тут Георг с удивлением понял, что больше не слышит голосов.
      - Что с тобой?
      - Уже все в порядке... - пробормотал Домард, начиная подниматься на ноги.
      Голова кружилась. И тут голоса возникли снова; они повизгивали от ужаса:
      "Останови его! Иначе мы расскажем Лике! Все, что ты с ней проделывал!"
      "Сволочи!"
      Значит, Змей добрался до них. А воздействовать на "зверюшку" они не способны. Георг и рад бы остановить ее, но ведь не догнать, не успеть. И все же фор Белкин схватил Лику за руку и поволок за собой.
      В душе Георга были и страх, и злорадство: поздно, поздно, твари!" Домард подозревал, что через считанные минуты привычный мир рухнет, а он сам останется один.
      Когда они с Ликой влетели в распахнутую дверь подвала, трапеза еще не началась. Он был все так же погружен в багровый закат. Змей стоял на хвосте в центре подвала, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, и шипел. Издаваемый им звук завораживал и мышей, и кошек, и людей. Здесь эффект тоже был потрясающий: туши медленно сползались к нему со всех сторон.
      - Прекрати! - приказал Домард, но Змей будто и не слышал хозяина. Пойдем домой! Я тебя накормлю!
      "Останови его! Мы сделаем все, что ты хочешь! Пожалуйста... - в последний раз прозвучало в голове Георга. Чуть слышно, жалобно. Это был уже не приказ, а стон, слезная просьба. Силы туш иссякали. - Останови! Или мы расскажем ей все!"
      - Я! Не! Могу!
      В ответ ничего. Но Георг видел, как напряглась Лика, вскинула руки, словно защищая лицо от удара.
      Глаза Змея были широко открыты, неподвижны и излучали желтый свет. Туши ползли к нему. Домард вдруг почувствовал, как ноги сами собой отрываются от пола и несут его вперед. Лика сделала первый шаг еще раньше.
      - Бежим отсюда! - шепотом прокричал Георг. Надо было спасать Лику. Пока не поздно!
      Девушка сделала еще один шаг к Змею. Лицо ее закаменело. Георг схватил Лику за руку, потянул к себе, но не сумел стронуть с места.
      - Бежим! - Рванул, и она покачнулась, едва не упав. - Я тебе все объясню!
      Лика молча смотрела на Змея, не в силах оторвать взгляд. Шипение, которое обрушивалось на людей точно так же, как и на туши, подавляло волю к сопротивлению. Еще немного - и они оба послушно зашагают прямо в змеиную пасть.
      До крови прокусив язык, Георг ненадолго восстановил контроль над своим телом. Он сделал подсечку и, не дав Лике упасть на пол, подхватил ее на руки и бросился бежать.
      Домард спасался от Змея, тяжело топая по гулкому пустому коридору. Георг уже не бежал, а шел. В голове была вязкая тягучая масса, имеющая мало общего с мозгами. А в затылок обухом топора бил змеиный приказ вернуться.
      Даже преодолев пятьсот метров коридора, Георг не ощущал себя свободным. Зов Змея еще долго не отпускал его, замедлял движения, но все же не сумел побороть тягу к жизни. Добравшись до "келий", Домард вошел в одну из них, опустил Лику на пол и бессильно сполз по стене.
      А потом они услышали ВИЗГ. Он был оглушающ и жалобен одновременно. Теплый, ватный удар, последовавший за ним, на мгновение заложил уши. Все...
      Никто из селенитов не мог услышать, как лопнула всепланетная магическая "струна", которая своим натяжением связывала их с Луной, давала жизнь этому мертвому куску камня. Наступил конец Лунной Эры.
      Георгу показалось, что ему нечем дышать. Затем он понял: это не тонкая и летучая лунная атмосфера исчезла, а просто дышать ему стало незачем.
      Лика наконец пришла в себя. Почувствовав, что Домард обнимает ее, она снова закрыла глаза. У девушки не было сил вырваться из его рук, но зато она могла показать, что ей противно смотреть на Георга. Уж лучше бы она его ударила!
      - Дай мне объяснить!.. - в отчаянии воскликнул он.
      - Я вас ненавижу, - сказала Лика без выражения. В голосе звучала не злость, а трезвость окончательного решения.
      Руки Георга отпустили девушку, пальцы бессильно разжались.
      - Я... не мог, не умел по-другому, - давился он словами, чувствуя, что они бесполезны. - Я с самого начала тебя любил! - Он не боялся показаться беспомощным и жалким. Он все бы сделал, лишь бы ее удержать, но ведь уже поздно...
      Где-то вдалеке зазвучали голоса. Наверное, это охранники. А Георг остался безоружным - свой бластер он потерял, скорей всего выронил в подвале. Надо было бежать.
      Домард поставил девушку на ноги. И они побежали - сначала медленно, но потом все быстрей и быстрей. Больше они не разговаривали.
      ЭПИЛОГ
      1
      Они все-таки сумели вырваться со Станции, проскользнули сквозь полицейское оцепление и ушли от погони. А потом на Луне началась паника и неразбериха. Георгу удалось за огромную взятку впихнуть Лику в лунник, битком набитый удирающими домой землянами. Сам же он незамеченным выбрался из города.
      Покинув Луна-Сити, Георг фор Белкин пересидел всепланетный розыск в заколоченной загородной резиденции Ли фор Тхе. Старик не любил потрясений и убыл в свой автономный орбитальный дворец - райский уголок и без всякой магии. Оказывается, наиболее предусмотрительные Небожители давно приготовились к бегству, обустроив уютные гнездышки по всей Солнечной системе.
      Вскоре стало заметно, что с Луны улетучивается воздух. Власти, понятное дело, уверяли, что ситуация под контролем и положение будет исправлено со дня на день, а сами приступили к эвакуации высших чиновников. Журналисты выдали их маленькую тайну. И вот уже толпы селенитов штурмовали космодром.
      Тем временем по Луне прокатилась волна аварий. Общественный транспорт встал, в домах отключили свет и тепло. Начались массовые волнения, погромы ларьков и магазинов. Мародеры вышли на улицы. Бандиты средь бела дня нападали на банки. Лишившись М-прикрытия, полиция разбежалась по домам.
      Когда Луполу стало не до него, Георг занялся личными делами. Охватившая Луну паника - это, конечно, страшно, но зато теперь Домарду никто не ставил палки в колеса. Имущество рода фор Белкиных он распродал за треть цены. Очень пригодились и семейные капиталы, которые издавна хранились в швейцарских банках.
      И вот с Луны стартовал собственный лайнер Георга, на котором летели верные слуги, спасенные ими фамильные драгоценности и антиквариат фор Белкиных. По приземлении лайнер был продан, и каждый из слуг получил круглую сумму - премию за верность плюс выходное пособие.
      Георг поселился на родине предков - в городе Москве. Большая часть оставшихся у него денег быстро перекочевала в карманы земных врачей. (Адаптация к суровым земным условиям обходилась селенитам в копеечку, став для медиков настоящей золотой жилой.) Но даже после лечения и изнурительных тренировок фор Белкин чувствовал себя развалиной. Туши были правы.
      Каждый шаг давался ему с трудом. Так бы и лежал целыми днями в целебной, настоянной на травах и обогащенной кислородом воде. Лишь в бурлящих водах бассейна Георг мог ненадолго позабыть о вдавливающей его в землю Силе Тяжести.
      Рано или поздно Георгу фор Белкину (теперь Георгию Андреевичу Белкину) пришлось бы покинуть стены лунолечебницы. Он не стал дожидаться, когда станет нищим, и перебрался в скромный отель "Пилигрим". Живя в номере, Георгий не спеша подыскивал себе небольшой особнячок где-нибудь в зеленом тихом пригороде Москвы. На его покупку денег хватит. А еще Белкин имел пачку государственных казначейских обязательств России, которые будут давать небольшой, зато постоянный доход.
      Когда Белкин видел страдания своих соотечественников, его охватывала тоска и жалость, но он по-прежнему был уверен: другого выхода из тупика не было. Он-то мог струсить там, на Станции, и тогда спасать Землю пришлось бы кому-нибудь другому. И все равно платой за спасение земного человечества стала бы гибель лунной колонии и исчезновение лунной культуры.
      На его счастье, селениты не знали истинного виновника трагедии, хотя некоторые бывшие чины Лупола догадывались о роли Домарда фор Белкина в разразившейся катастрофе. И на всякий случай Георгий проживал в отеле под чужим именем.
      Георгий Белкин непрерывно думал о Лике, в мыслях не расставаясь с ней ни на миг. Девушка приходила к нему во сне, не отпускала она его и наяву. Порой Георгию казалось, что он начинает сходить с ума от тоски и одиночества. Но Белкин не пытался найти Лику - был уверен: ничем хорошим их встреча не закончится.
      Теперь-то он мог сколько угодно вспоминать все, что с помощью вездесущих Глаз подсмотрел на Земле. Те сценки, что так яро стирали из его памяти туши. Лика на лесной прогулке, Лика в институтской столовой, Лика на речном пляже, Лика в ванной под душем, Лика на грядках в подшефном колхозе...
      А еще Георгий восстанавливал в памяти каждую секунду, когда Лика была рядом. Вот он обнаруживает девушку в куче ветоши и стискивает ей руку, едва не сломав. Вот Лика бежит вместе с Георгием и Бильярдистом по улицам Луна-Сити, вздрагивая, когда за спиной рвутся бомбы-"мячики". Вот он находит Лику в "келье" и, не веря своему счастью, обнимает ее, крепко прижимает к груди. Вот он вместе с Ликой пытается догнать Змея...
      2
      Лика вернулась домой дождливым апрельским утром. Позвонила в дверь, вдруг почувствовала, что дрожит как осиновый листок. Всю дорогу с вокзала она крепилась, стараясь не расплакаться раньше времени. И чем ближе были родные, тем труднее ей было удержаться от слез.
      Родители уже не чаяли увидеть Лику живой, ведь с самого отъезда дочери было лишь одно известие о ней - звонок из консульства. Референт сообщил, что у Лики в Луна-Сити пропали деньги и документы. Родители стали занимать, где только могли, чтобы отец отправился на Луну спасать ненаглядную дочку.
      И тут с Луны пошли тревожные сообщения. Все полеты были отменены. Друзья, знакомые, сослуживцы звонили с утра до вечера, делясь слухами (один страшнее другого) и наперебой выражая сочувствие. От переживаний мать слегла, и отцу пришлось ухаживать за ней.
      Стоило Лике переступить порог, родная квартира встретила ее незабываемыми, ни с чем не сравнимыми запахами - книг, натертого мастикой паркета и борща с тушенкой. Распахнув дверь и увидев дочь, батя обомлел и тут же привалился к косяку, чтоб не упасть.
      - Кто это, Шура?.. - раздался слабый материнский голос.
      Не раздеваясь, девушка кинулась в спальню. От радости Тамара Ивановна ненадолго потеряла сознание, перепугав мужа и дочь.
      - Мама! Мамочка! Я вернулась! Все в порядке! - как заведенная твердила Лика, гладила мать по голове, целовала бледное ее лицо.
      Лика смыла под душем въевшуюся в волосы, щеки, лоб и руки лунную пыль и долго лежала в горячей воде, отмокая скорее не телом, а душой. А потом она помогала отцу готовить ужин - мать была очень слаба.
      Лика поставила вариться макароны, и тут рука ее вдруг потянулась к выключателю.
      - Ты чего? - с удивлением спросил Степанов-старший.
      - Погоди минутку...
      В наступившей темноте она подошла к окну. "Ветер разогнал облака и открыл Луну. Она была совсем тоненькая, новорожденная. Море Плодородия завиток в волосах Лунной девы - ярко светилось. У правого края этого "моря" находилась крошечная точка, видимая лишь их внутреннему взору, - Луна-Сити". Так писал Роберт Энсон Хайнлайн.
      Глядя на этот огонек, Лика почувствовала, как сжимается сердце. Всю дорогу домой она то и дело вспоминала Георга - бороться с этими мыслями было делом безнадежным.
      Девушка пыталась возненавидеть подлого небушника, который исковеркал ее судьбу. Но ничегошеньки у нее не получалось. Да и как можно ненавидеть человека, который спас тебе жизнь?..
      Лика понимала: Домард был уверен, что ничего преступного не делает. Так уж его воспитали. У небушников - своя мораль, свой кодекс чести. И девушка знала, что в основе всех поступков Георга была любовь к ней, Лике. И не он отдал приказ убить Виталика Тернова - такого приказа вообще не было. Виталик погиб из-за поединка Ампутаторов. Второго "черно-желтого" послали враги Домарда, чтобы навсегда разлучить Георга и Лику. Наверное, это были туши. Но Лика знала и другое: не вмешайся фор Белкин в ее жизнь, парень был бы сейчас жив и здоров.
      "Почему мне не удается забыть его? Я хочу вылечиться от мучительных воспоминаний. Это ведь он, Георг, целых два года не давал мне покоя ни днем ни ночью. Он, как насильник, пытался..." Мысль ее оборвалась. Перед глазами в тысячный раз встало лицо Георга. Кожа вмиг заполыхала пожаром, по спине побежали мурашки. Да, Лика до сих пор не забыла ласковые прикосновения его пальцев. Только рядом с ним она чувствовала себя защищенной - даже там, на Луне, где они играли в пятнашки со смертью.
      "Все дело в том, что я люблю его! - набравшись смелости, призналась себе Лика. - Без него свет не мил. Я так долго его ждала..." Ей вдруг стало жалко себя. До слез.
      После лунной эпопеи серая и скучная работа в институте раздражала Лику. А расспросы настырных сослуживцев доконали ее всего за пару дней. Девушка поняла, что не сможет жить по-старому, не станет заниматься бумажной рутиной и, как раньше, ждать провинциального принца. Надо было все поменять...
      Для начала Лика взяла отгулы в счет отпуска. Но уже назавтра почувствовала, что не может усидеть дома. Надо было бежать куда глаза глядят. Ну хотя бы туда, на другой конец города...
      3
      Георгий Белкин долго не решался съездить к матери в клинику. Сначала не хватало физических сил, а потом смелости. Он заранее репетировал фразы, которые скажет ей: "Здравствуй, мама, Я заберу тебя отсюда. Вот только куплю дом..." Но они казались Георгию какими-то холодными и пустыми.
      ...На железнодорожной станции было полно армейских патрулей и пикетов полиции. У него дважды досматривали вещи и проверяли документы, подолгу сравнивая стереографию с оригиналом. Подозрения вызывала и свежая запись о получении российского гражданства.
      Георгий знал, что в разных точках земного шара один за другим вспыхивают мятежи крепостников. Эти люди так долго боролись с магическим вмешательством, что разучились делать что-либо еще. Теперь они хотели мстить "лунным ублюдкам". Так что земные правительства в равной мере боялись и взявшихся за оружие крепостников, и иммигрантов-селенитов, которые еще не забыли, что такое власть над Землей.
      Потрясение, которое испытала Земля, узнав, что М-энергия исчезла и лунная колония обречена, было велико. Но оно скоро прошло, ведь, по большому счету, в жизни людей мало что могло измениться. Земляне в одночасье ни поумнели, ни разбогатели. Да, они стали свободней, теперь они могли выбрать свой путь и идти по нему, ни на кого не оглядываясь. Но земляне отвыкли полагаться на себя. Неожиданно оказалось, что слишком многие боятся этой внезапно обрушившейся на них свободы и не знают, что с ней делать. Нужно было время, много времени, чтобы земная жизнь действительно начала меняться.
      Бывший филиал Международного института М-аллергии, а ныне клиническую больницу номер девятнадцать по-прежнему ограждал бетонный забор с колючей проволокой по верху, но теперь стальные ворота были настежь распахнуты и на КПП никого не видать.
      Георгий Андреевич шел через садик, опираясь на крепкий ореховый посох с инкрустацией и серебряным набалдашником. Кроме высокого роста, он выделялся в толпе разве что этим посохом. Одет Георгий был в теплый плащ, брюки и летние туфли. На голове - ворсистая кепка. Чтоб не выглядеть стариком, Домард заставлял себя расправлять плечи, выпячивать грудь, но, когда никого не было рядом, снова горбился.
      При каждом шаге Георгия по-прежнему вдавливало в землю. Теперь он был кем-то вроде Антея наоборот: не черпал силы у Земли, а, напротив, - терял, касаясь ее. И хорошо понимал такие термины, как "мать сыра земля" и "в землю лечь".
      На влажных от дождя аллеях ни души, хотя главный корпус выглядел обитаемым. Дежурная сестра в холле без интереса посмотрела на Белкина, буркнула с привычным раздражением, что впускной день завтра, а затем полистала свой гроссбух и объяснила, как пройти в палату сто сорок четыре, где лежит Мария Кедрина.
      Вдоль стен в коридоре стояли пустые кровати, выставив напоказ продавленные, порой безобразно проржавевшие сетки. Белкину они напомнили фильтрационный центр, куда с космодрома отправляли лунных иммигрантов. Селенитов, как сельдей в бочки, набивали в опустевшие на лето школы, спешно освобожденные общежития, пустующие склады...
      Подойдя к двери с номером сто сорок четыре, Георгий дотронулся до ее кривой медной ручки и тут же отдернул пальцы, будто обжегшись. "Чего я боюсь? - удивился он. - Что не узнает? Так это само собой. Что проклянет? Так ведь давно готов к этому".
      Кровать матери стояла у окна. Мария Кедрина лежала на правом боку, уставившись на низкое серое небо. Георгий подошел неслышно. Не оборачиваясь, она произнесла тихо:
      - Долгонько ты добирался сюда... Думала, не дождусь...
      Выходя из дверей больницы, Белкин увидел у ворот знакомую фигуру. В руках у Лики была авоська с апельсинами и букет цветов. Девушка тоже остановилась - тотчас узнала его.
      "Как он постарел... Согнулся весь, бедняга, - подумала с жалостью. Совсем стал другой..." И сразу испугалась своих мыслей. "Не смей его жалеть! Ну нет! Ни за что не пойду к нему!" - уговаривала Лика свои ноги - и не могла удержаться на месте.
      Георгий стоял на дорожке и смотрел, как она приближается - медленно, трудно, словно прорывая грудью резиновую тягучесть застывшего времени. Лика подходила все ближе...