ИГОРЬ СМИРНОВ
      ЭНЕРГИЯ ПРОТЕСТА
      Рассказ
      I. КТО ВЫ, ЗАГРАНЦЕВТ
      Было около двух часов ночи.
      Участковый неторопливо вышел на центральную аллею, вглядываясь в густую тень парка, затем свернул к реке. Внезапно звук его шагов затих: тот, кем интересовалась милиция, сидел на скамейке-сидел непринужденно, расслабленно, как у себя дома. Ошибиться было невозможно: высокий, белокурый, в помятом коричневом костюме в крупную клетку, с большими сильными руками, брошенными на ребро спинки скамьи. Голова чуть запрокинута назад, глаза закрыты, в уголках губ страдальческие складки...
      Участковый покашлял в кулак, подошел ближе:
      - Гражданин Загранцев!
      Это ему пришлось повторить трижды. Наконец веки белокурого нехотя поднялись. Он безучастно посмотрел на милиционера:
      - Вы что-то сказали?
      - Чего ж это вы сбежали от нас, гражданин Загранцев?
      - Мне там не понравилось.
      - Ну вот, не понравилось! А из-за вас пострадал человек.
      - Какой человек?
      - Тот, который охранял вас.
      - Он здесь абсолютно ни при чем, уверяю вас.
      - При чем-ни при чем... Раз проворонил задержанного, значит, при чем... Ну ладно, там разберемся.
      А теперь-пройдемте со мной.
      Белокурый медленно поднялся, руки его скользнули в карманы. Участковый на всякий случай сказал:
      - Гражданин Загранцев, следствие учгет, что при задержании вы не оказали сопротивления...
      1. Из показаний свидетельницы М. И. Харченко
      Ну что вам сказать? Работаю дворником в ЖЭУ. Человека, что у вас на фотографии, видела второго июля около пяти часов утра. Вышла, чтоб тротуар подмести, гляжу-он железобетонные плиты с дорожки газона на проезжую часть кидает. Я возмутилась. "Что вы делаете?" - спрашиваю. Думаете, он испугался, смутился?
      Ничуть не бывало! Смотрит на меня такими невинными глазами и говорит: "Мешают". Мол, тут должна расти трава, это, мол, газон, а не что-нибудь такое.
      По-моему, он ненормальный: станет ли нормальный человек заниматься такими делами? Разве только хулиганы. А на хулигана вроде не похож.
      Пригрозила милицией-так ни один мускул не дрогнул. Спрашивает: "Я что-то неправильно делаю?" - "Да уж конечно, - говорю. - Люди, - говорю, строили, строили, а вы разрушаете. Что ж в этом правильного?" Молчит, трет грязными ручищами лоб. Честно, мне даже жалко его стало-такой уж у него был жалкий и растерянный вид!
      Милицию-то я все-таки вызвала-так сбежал, не видела и когда!
      2. Из показаний свидетеля П. А. Ривлина
      Наш заводишко, сами знаете, стоит на окраине города. Только отныне он величается громко: "Целлюлозно-бумажный комбинат". Уж верней будет вредогешефт: одно делаем, другое уничтожаем. Вы только поглядите: целые горы лигнина! И все растут, растут... Да, да, лигнин-это отходы, обычные отходы, такое бурое вещество с мерзким запахом. От него гибнет все живое на сотни метров вокруг. Чистая тебе пустыня! А весной или после дождя отравленные ручьи сбегают в Сужу.
      Это ж преступление, гражданин следователь!.. Вы тут человек новый, а я, считай, с рождения здесь и должен сказать: раньше в наших краях водилось уйма рыбы, разной рыбы! В лесах-дичи не перестреляешь, хоть каждый день ходи на охоту. А воздух какой был! Один сосновый бор чего стоил!.. Нынче ж сами видите, что стало с нашим краем... Эх-эх, покорители природы!
      Да, да, отвлекся, простите.
      Второго июля я пришел к комбинату рано. До смены целый час-дай, думаю, передохну на бережку Сужи. Сижу, это, и вдруг вижу: со дна реки выходит человек. Я не сразу признал его-до того он был весь облеплен тиной и грязью. И потом же, вышел-то из воды в одежде-тут и рехнуться недолго!
      Поднялся, это, он на берег, в руках-две дохлые рыбины. Глядит на них, как на усопших родственников.
      Признаться, струхнул я малость, хотел незаметно уйти, и тут меня словно кто в лоб обухом ударил: да это ж, вижу, наш главный инженер Виктор Ильич Загранцев!
      Вот те на! Чего ж это, думаю, он там делал, на дне-то?
      И потом, думаю, как он оказался здесь? Ведь он же в отпуске!
      Окликнул - не отозвался. Тогда я подошел к нему.
      "Виктор Ильич,-спрашиваю,-чего это вы тут делаете?" А он как глянул на меня... Так глянул - век не забуду!-и сказал: "Эх вы, люди!" И все. Сказал и пошагал со своими рыбинами к дороге.
      Вот тогда-то мне и показалось, что он помешался...
      Или это был кто другой-не знаю. Только после той встречи мне стало что-то не по себе.
      Справка
      Гражданин Ривлин П. А. с 27 сентября 19... г. по 29 декабря 19... г. находился на излечении в психиатрической больнице им. Бехтерева.
      Печать. Дата. Подпись врача.
      3. Из допроса свидетеля И. В. Есакова
      Следователь казался сонным, вялым и вопросы задавал тихо, словно боялся разбудить себя. И начал почему-то издалека:
      - Родились в этом городе?
      - Да, конечно,-подтвердил Есаков.
      - Расскажите немного о себе.
      Свидетель с недоумением посмотрел на следователя, качнул головой:
      - А чего рассказывать? До армии учился. После армии вернулся домой. Вот и все.
      - Не совсем. Почему, например, вы ушли от родителей и поселились в общежитии?
      - Ну...-Есаков замялся.-Хотел самостоятельности.
      - Ясно. Прошу продолжать.
      Есаков приподнял плечи, не понимая намерений следователя, уткнувшегося в бумаги, потом почувствовал себя увереннее и решил говорить обо всем, что придет в голову:
      - После армии хотел поступить в институт-не вышло. Больше попыток не делал. Да и зачем? Все же не могут стать академиками, кому-то надо и у станка стоять.
      - Конечно, конечно. А чем увлекаетесь? Каковы ваши интересы? Как проводите свободное время?
      - Ну как... Читаем, телевизор смотрим. Гуляем. Любим музыку. Вот магнитофон приобрели. А с полгода назад у одного маклака удалось перехватить динамик на девять ватт. Выставили на балкон-орет на весь город!
      - У вас плохой слух?
      - При чем тут слух?
      - Тогда не понимаю, зачем приобретать усилитель.
      - Ну, это же... Это же для всех, бесплатно.
      - А если я, предположим, не хочу слушать.
      - Н-не знаю. - Есаков скривил губы. Он не мог понять, как это следователю может не нравиться то, что нравится ему самому.-Ведь записи-то что надо: Эмерсон, Аллен Купер, битлзы.
      - Ясно. А вы не увлекаетесь отечественной эстрадой?
      Есаков покровительственно улыбнулся. Попросил разрешения закурить.
      - Вы, я вижу, боитесь прослыть космополитом?
      - Нет, отчего же?-Следователь наконец разобрался в своих бумагах и, уперев локти в стол, опустил подбородок на сцепленные в замок пальцы.-Я бы не устал слушать, например, "Последний вальс", "Историю любви" и сотню подобных им, однако мне не доставляют удовольствия вещи, в которых мелодию и голос подменяет, простите, гвалт дерущихся гиен. Тихая, приятная музыка не помешает даже ночью, и совсем другое дело-бравурные, громкие звуки, которые определенно будут не по душе отдыхающему человеку...
      Есакова начинали раздражать медлительность следователя, его слабый голос, дурацкие вопросы и суждения, абсолютно ненужные для установления истины.
      - Тут, наверно, дело вкуса, - буркнул он недовольно.
      - Совершенно верно, Иван Васильевич, дело вкуса и культуры человека. Но достаточно об этом. Итак, вы приобрели динамик. Соседи часто просили вас поубавить громкость?
      - Было, конечно, мало ли капризных людей! Вон на нашем этаже живет такой Серега... Сергей Таран... Как включаем магнитофон-из себя выходит. Ему подавай классику и вот ваши "Последние вальсы". Ограниченный человек, чего с него возьмешь!
      Следователь сонно засмеялся:
      - Ладно, Иван Васильевич, бог с ним, с этим Серегой, раз он такой ограниченный! Давайте-ка теперь потолкуем о том, что у вас произошло в среду, второго июля. Точнее, третьего, - ведь это случилось после полуночи, не так ли?
      - Так. - Есаков облегченно вздохнул, подался вперед.-Мы тогда долго гуляли. Вернулись в общежитие около часу ночи, а пока перекусывали, захотели послушать музыку.
      - Громко включали?
      - Да нет. Нормально.
      - Почему же тогда были недовольны ваши соседи и жители соседних домов?
      - Не знаю... Да ну, зла на них не хватает! Стали стучать в стены, прибежал в своей дурацкой пижаме Серега и назвал нас кретинами... Вы это словечко запишите в протокол на всякий случай...
      В сонных глазах следователя заиграли живые искорки.
      - "Требуя вежливости от продавца, будь сам вежлив!"-так учили наших родителей, Иван Васильевич.
      Есаков насупился. Уронил пепел на брюки, стал отряхиваться.
      - Итак, что же произошло потом?-спросил следователь.-Сергей Таран ушел сразу?
      - Сразу. А вместо него ворвался тот самый громила в коричневом костюме. Да хоть бы слово сказал, сволочь!.. Извиняюсь... Все делал молча: схватил наш магнитофон-и с размаху об пол! Какое он имел право? Потом стал топтать и ломать катушки с лентами, а у нас было тридцать две штуки, все с отличными записями!.. А в довершение всего намертво вывел из строя динамик!.. Вот так. И тут же смылся... Имел он право это делать? Кто нам теперь возместит убытки? Ведь мы с ребятами пострадали на пятьсот рублей, не говоря уже о причиненной-душевной травме!
      - Сочувствую. Сочувствую, Иван Васильевич.Следователь снова уткнулся в бумаги. - Просто он не знал, что надо ломать... Вот вы участковому говорили о втором человеке. Принимал ли тот участие в погроме?
      - Нет. Он даже пытался урезонить своего приятеля. Это старикан, пенсионер. Живет напротив нас, в доме пятьдесят семь.
      - Ясно.-Следователь медленно откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Есакова:-Скажите, Иван Васильевич, был ли такой момент в вашей жизни, когда требовалось заснуть, а вам в это время мешали громкие звуки?
      Свидетель поморщился. Качнулся раз-другой всем корпусом.
      - Вижу, куда клоните,-сказал он задиристо.Не знаю, не приходилось... В общем, все это мы понимаем. А вот почему не хотят понять нас? Почему я не могу делать то, что мне нравится? Почему я должен подстраиваться под кого-то, а не кто-то под меня?
      4. Показания свидетеля С. С. Иванова
      Я второй год на пенсии. Живу в доме пятьдесят семь.
      По настоящему делу могу сообщить следующее.
      В ночь на третье июля меня разбудила чудовищная трескотня мотоцикла. Это было около часа ночи. Сна как не бывало. Я закурил, вышел на балкон. Гляжу, какой-то молодой болван (простите великодушно!) сидит верхом на своей адской машине и крутит ручками. Я крикнул ему, он, естественно, не услышал. Тогда я спустился во двор и хотел посовестить его, но меня опередил другой человек-Виктор Ильич Загранцев... Да, мы были знакомы раньше. Только в тот раз сч не узнал меня... Вообще что-то странное в нем было. А вот что - сказать трудно. Но я ни на миг не сомневаюсь - он был в здравом рассудке, все его действия были осмысленны и логичны.
      Что он сделал? Да просто сбросил с сиденья нарушителя тишины и заглушил мотор.
      Из окон и с балконов смотрели разбуженные жильцы. Одни требовали отвести парня в милицию, другие советовали надавать ему как следует, чтобы запомнил, как надо уважать отдых людей. А этот дурачок (простите великодушно!) еще драться полез, вместо того чтобы извиниться; заявил, что ему испортили машину, и потому стал предъявлять какие-то требования. Тогда товарищ Загранцев пригрозил, что искалечит и мотоцикл, и владельца вместе с мотоциклом. И тут же сказал весьма мудрую фразу... вроде того, что ночью... все живое должно отдыхать, дабы набраться сил для грядущего дня.
      Да, он был, каким я его знал раньше: умным, справедливым, проницательным, несколько категоричным и, я бы сказал, довольно крутым в достижении поставленной цели. И тут он встал на защиту спокойного сна трудовых людей. Разве такой шаг рассматривается как отклонение от нормы?
      Странность? Странность, пожалуй, только в том, что он не узнал меня. Впрочем, было не очень светло, и к тому же он был заметно возбужден.
      Мы с ним уже хотели проститься, как вдруг во двор ворвались совершенно дичайшие (простите великодушно!) звуки, э-э... джаза... Шут его разберет, музыка ли это, или вопли древних шаманов. Виктор Ильич определил источник шума и быстро направился к общежитию. Я последовал за ним.
      Остальное вы знаете.
      Хотелось бы добавить, так сказать, в порядке предложения: я на месте следственных органов не возбуждал бы дела о возмещении убытков тем, кто пострадал по своей вине. Виктор Ильич, возможно, в какой-то степени переступил границы законности, но, поверьте мне, старому человеку, сделал это из самых добрых побуждений, и не для себя лично, а для спокойствия многих сограждан. Что же касается таких вот бесцеремонных соседей, которые далеко не усвоили элементарных правил общежития, я бы на вашем месте (простюе великодушно!) наказывал их самым строжайшим образом!
      5. Говорит свидетель А. К. Вечканов
      Мне двадцать шесть. Работаю в СМУ плиточником.
      Живу в общежитии. В комнате нас двое-я и Витька - Виктор Шихов. Он тоже плиточник.
      А тогда, третьего июля,- это было в четверг - пошли мы с ним после работы подышать свежим воздухом. Забрели в садик, что возле Цветочной. Ну, то да се. Было скучновато, решили малость поразвлечься. Уж не помню, что нам взбрело в голову деревья ломать...
      Да, было дело, выпили немного, но песен не пели, не дрались... Девчонки? Так они сразу ушли. А вот один дядя пристал к нам-чего-то ему не понравилось. Говорил, будто мы хулиганили. Придумал же!.. За что прогнали? А надоел. И Витьку завел. Витька вежливо выпроводил его за забор - и все. Расстались, так сказать, по-дружески. Правда, дядя тот обещал милиционера привести, но не привел.
      Ну, то да се. Остались одни. Скучно стало. Витька предложил бросать камни в дерево. А оно тонкое такое- не сразу и попадешь. Да мы ни разу и не попали.
      Вот тогда-то Витька и разозлился - взял да и сломал это дерево. Потом другое. Тогда и на меня что-то нашло. И вот тут откуда ни возьмись вынырнул тот белобрысый громила. Злой как черт!.. Ну, то да се. Хоть бы попросил по-человечески: не надо, мол, трогать деревья - мы бы и поняли,- а то налетел, схватил нас обоих за шкирки - и р-раз лбами! Разве можно так обращаться с рабочим человеком?.. Ну, понятно, искры из глаз, голова вроде пополам раскололась. Мы, конечно, возмутились, так он, гад, снова нас лбами! Да еще приговаривает: "Надо думать, что делаешь!" Будто мы не думали.
      Я-то ничего. А вот Витька не выдержал. Гляжу, обвис, вроде и неживой уже. Хочу крикнуть, позвать милицию - не могу: что-то в глотке застряло, ноги будто и не мои...
      Подумаешь, силу показал, пижон! Сила есть - ума не надо... И главное, спрашивает: "Что, больно? Будете знать, как причинять боль другим!" Да мы пальцем никого не задели!
      А он сбежал. Тут же и сбежал.
      Законы мы знаем. Так вот и требуем разыскать этого гада и засудить по всей строгости Уголовного кодекса!.. А тип этот-здоровый такой, высокий, белобрысый, костюм кофейный, в клетку. Найти легко - фигура заметная.
      6. Из допроса свидетеля С, М. Агапова
      - Скажите, Сергей Михайлович, вы хорошо знаете супругов Травкиных Нелли Алексеевну и Ивана Севастьяновича?
      - Знаю, сынок, знаю - соседи, чай, не первый год.
      Как организовалось садоводство, так они с самого начала там - и строились вместе со мной, и сады сажали.
      - Что вы можете сказать о них?
      - Да что ж сказать-то?.. Безалаберные они. Хуже хозяйства не сыщешь. Посадить-кое-что пoсaдили, а хлопотать да заботиться - на это их нету. Заезжают, правда, частенько, да что толку! Приедут, два дня попьют, поорут песни - и обратно в город. Уж хоть бы отдали сад кому-нибудь - такое там запустение, душа болит! А им хоть бы что. Да и на городской-то квартире одних змей не хватает-забегал я к ним раза три по делу, видал. Покуда жили в коммуналке, приходилось блюсти чистоту, потому как не один живешь. А дали отдельную-тут уж сами себе хозяева и господа-делай что хошь! Вот они ничего и не делают.
      - Вы, кажется, настроены против них?
      Сергей Михайлович погладил седой щетинистый подбородок - щетина зашуршала под пальцами - и неопределенно приподнял плечи:
      - Не скажи, сынок. Нелька-то-баба, конечно, не первый сорт, а Иван-парень ладный, толкоьый. Была бы другая заместо Нельки, может, он бы еще лучше стал. А так, я мыслю, с пути-то праведного она его сбивает: сама ни шиша не делает и ему не дает. Одно слово - беспутная.
      Следователь удовлетворенно кивнул.
      - Так вот, эта самая Нелли Алексеевна,- сказал он,- подала нам заявление, будто некий гражданин большого роста, белокурый, в коричневом клетчатом костюме, недавно ворвался к ней в городскую квартиру и в отсутствие Ивана Травкина забрал телевизор, золотые часы, золотое кольцо и денег на общую сумму тысяча двести шесть рублей.
      - Чего-о? - удивленно протянул свидетель - даже морщины на лбу обозначились резче.-Ты, сынок, верь ей больше - она тебе не то наплетет. Да когда это у Нельки были золотые часы и такие деньги? Ишь, тыща рублей! Смех один!.. А обручальное кольцо она лет семь как посеяла. Может, и продала кто ее разберет! Ну а телевизор-то она еще в позапрошлую пятницу к себе в садоводство отвезла. Не один я подметил, Петька Стругин тоже. Это внук Тимофея Стругина, живет по другую руку от Травкиных.
      - Телевизор марки "Темп"?
      - В марках-то я не смыслю, сынок, однако знаю: это тот самый обшарпанный телевизор, когорый я видел у них на городской квартире. Так что она тут грешит беспременно... Может, чего другое взял у них этот налетчик, да только не то, чего наплела Нелька,- это уж я знаю точно.
      7. Показания свидетеля Б. К. Штучкина
      - Этот? - Следователь протянул через стол фотографию.
      Штучкин привстал на стуле, вытянул шею:
      - Он. Он самый. Только вот... того-этого... пиджачок тогда на нем другой был.
      - Ну, о деталях не будем, гражданин Штучкин. Итак...
      Следователь был молодой, нетерпеливый, и свидетель - маленький, безвольный человек - тушевался, плел бог весть что и этим еще больше выводил из себя строгого представителя правопорядка.
      - Так вот, гражданин Штучкин, все, что вы мне здесь расскажете, будет передано в прокуратуру для дальнейшего расследования. Вам это понятно?
      Свидетель покашлял в кулак и покосился на бланк допроса:
      - Понятно... Как же...
      - Отлично. Тогда покажите все, как было,-с того момента, как вы пришли в цех.
      - Что было...- Штучкин сосредоточенно разглаживал лысину черными морщинистыми пальцами.- Значит, четвертого июля это было. Бригадир прицепился ко мне, будто я выпил, и отправил домой. И прогул записал. Ну, того-этого... забрел я в скверик, что на берегу реки, присел на скамейку. Проходил мимо вот этот, что на фотографии, подсел ко мне, а сам будто и не видит меня - все в одну точку глядит. А лицо такое - душу выворачивает!.. Ну, сидит и пять минут, и десять и все молчит. "Неприятности какие?" спрашиваю. Он тяжко так вздохнул и отвечает: "Нет, больше-несчастье!" "Что ж, милок,- говорю,- бывает Надо в руках себя держать".- "Вас,говорит,- в руках держать надо!" Людей то есть... В общем, гражданин начальник, того-этого... он мне признался, что сбежал от вас, из милиции. Ну, я ему: как же так, милок, мол, все одно поймают, хуже будет, далеко, мол, не уйдешь.
      "Уйду",- говорит. "Как же?" - спрашиваю. "А вот так",-отвечает. Я тут малость отвлекся, а его и след простыл. Один туман за ветки кустов цепляется.
      Щека милиционера слегка дернулась.
      - Вы вот что, гражданин Штучкин, бросьте мне э... эти штучки! Где это видано, чтоб туман был жарким днем да еще на солнце? Что же, по-вашему, этот человек в туман превратился?
      - Как есть, гражданин начальник... превратился.
      Справка
      4 июля 19,.. г. в 13 час. 30 мин. гражданин Штучкин Б. К. находился в состоянии легкого алкогольного опьянения.
      Дата. Штамп. Подпись медицинской сестры здравпункта.
      II. НАЧАЛО
      ...Белокурый медленно поднялся, руки его скользнули в карманы.
      Участковый на всякий случай сказал:
      - Гражданин Загранцев, следствие учтет, что при задержании вы не оказали сопротивления.
      - Почему вы меня называете Загранцевым?
      - А кто же вы?
      Белокурый вяло пожал плечами. Участковый сдержанно усмехнулся:
      - Значит, вы-гражданин Никто?
      - Зовите так, если нравится.
      - Мне больше нравится называть вас Загранцевым.
      Белокурый задумчиво смотрел себе под ноги. Полуботинки его сильно износились, на правом стала отрываться подметка.
      - Собственно, что вы хотите? - спросил он безучастно.
      Сержант на мгновение опешил:
      - То есть как - что?.. Я прошу вас пройти со мной!
      - Опять туда же? - Белокурый устало покачал головой: - Не хочу. Да и бесполезно: как бы вы ни старались изолировать меня, я уйду. Уйду легким сквозняком, седым туманом, солнечным зайчиком или черной тенью ночи. Кем больше понравится... И не надо меня преследовать. Я делаю правое дело поймите это наконец! - и не от себя...
      - Правое дело! - изумился сержант.- Да вы тут такого натворили, гражданин...
      - В чем вы меня обвиняете? В том, что я совершил насилие над несколькими обиженными умом и чувствами людьми? В праве ли вы предъявлять обвинение мне, если те люди, в силу эгоизма и недоброй души, сами совершили насилие над сотнями сограждан? Заметьте: не над одним, не над двумя, а над сотнями! Где же тут логика? Есть ли у вас жесткие законы охраны спокойствия людей и живой природы?
      Участковый шумно вздохнул.
      - Заговорили вы тут меня!-сказал он, неуверенно шагнув к скамье.-Давайте-ка сядем и... разберемся.
      - Нам с вами не разобраться, сержант, тем более что я пока чувствую себя не слишком уверенно.- Он медленно помассировал виски, исподлобья взглянул на участкового: - Думаю, двух-трех дней будет достаточно, чтобы я вошел в норму. И прошу вас это время не преследовать меня...
      - Не преследовать! Да вы за час натворите такого!.. Нет уж, пройдемте со мной, гражданин... гм!
      Белокурый опустил голову и с минуту размышлял.
      - Не могу,- наконец сказал он.- В условиях изоляции мне трудно сосредоточиться, трудно думать. А ведь это теперь для всех нас самое главное.
      Участковый занервничал. Ударил рукой по кобуре:
      - Ну вот что, кончайте разводить демаюгию! Некогда мне тут с вами нянькаться! Пр-ройдемте!..
      На мгновение сержанту показалось, что луна метнулась с неба и вдруг оказалась на том месте, где стоял задержанный. Постепенно свет ее мерк, угасал... Белокурый исчез.
      - Эй, где вы, черт вас подери! Перестаньте валять дурака!
      Возле самого уха зазвенел комар, и участковый совершенно явственно услышал:
      - Теперь-то понимаете?
      - Да, да, понимаю, черт подери! Понимаю!
      - Ну вот и хорошо.
      Конечно, он ничего не понимал. К горлу подкатила тошнота, в ногах почему-то почувствовалась слабость. В висках стучало. Он опустился на скамью.
      - Вот и хорошо,- повторил рядом тот же знакомый голос.
      Не поворачивая головы, сержант уже знал, что белокурый сидит рядом и спокойно, немного сонно смотрит на него.
      - Чертовщина! - с усилием сказал участковый.Кто же вы?
      - В любом случае не Загранцев. Ваш Загранцев вернется, видимо, лишь тогда, когда уйду я.
      Справка
      В результате освидетельствования выяснено, что сержант милиции Таратынов Б. А. психически здоров, отклонений от нормы не замечается.
      Печать. Дата. Подпись врача.
      1. Костя Груздин
      Мягко заверещал телефонный аппарат. Прокурор прямо от двери шагнул к столу.
      - Да, Васильев... О-о! Степан Михайлович! Салют, салют! Спасибо. Только вчера вернулся. Да ну юг! Не люблю юга, наши места куда лучше - одни леса чего стоят! А рыбалка какая! Вот встретимся-расскажу! Ну а как твои-то дела, что нового? - Слушая собеседника, Васильев закурил. Не снимая плаща, сел в кресло и стал методично постукивать указательным пальцем по столу.Похоже на обычное хулиганство или... Нет? Ладно, разберемся... А вот это дело... Семен Ипполитович кое-что сообщил мне еще вчера вечером. Странное дело! Но ничего, не такие распутывали! Да, да, Груздин сейчас должен зайти. Жду. Ну, до вечера. Салют!
      Приоткрыв дверь, в кабинет заглянул Кoстя Груздин:
      - Разрешите, Василий Васильевич?
      - Заходите, заходите, Константин Сергеевич.- Прокурор поднялся навстречу, пожал руку молодому следователю и наконец снял плащ.- Мне только что звонил Степан Михайлович по поводу дела Загранцева. Оно при вас? Отлично.
      Васильев взял из рук следователя серую картонную папку и, водворившись за столом, раскрыл ее.
      - Ну-с?.. Так Степан Михайлович не скрывает радости, что направил его нам,- очень уж, говорит, дохлое дело.
      Просматривая показания свидетелей, прокурор взял из пепельницы недокуренную сигарету и попросил Груздина докладывать.
      Молодой следователь излагал обстоятельства дела последовательно и подробно, хотя и знал о пристрастии шефа к лаконизму. Но пока средний палец правой руки не начинал нетерпеливо отстукивать по столу, можно было говорить спокойно и не опасаться что-либо забыть.
      - М-да,- пощипывая мочку уха, произнес Васильев, когда Костя закончил.-Чистая ненаучная фантастика! Кстати, вы все еще увлекаетесь фантастикой?
      Следователь смутился:
      - При чем здесь это, Василий Васильевич?
      - Да я так, к слову... Значит, что же мы имеем?
      Главный инженер целлюлозно-бумажного комбината Виктор Ильич Загранцев уехал в отпуск под Привольное и больше недели жил в лесу на берегу реки Сольмы, в палатке. Двадцать девятого числа прошлого месяца перед обедом, как говорит его жена, он отправился в лес и к палатке не вернулся. Через два дня он появился в городе и начал совершенно неприсущие такому серьезному человеку похождения...
      - Да. И заметьте, Василий Васильевич, сначала Загранцев вел себя, как... как мальчишка или как не совсем проснувшийся человек, который еще не соображает, что и как делать-что главное, что второстепенное. Начинал он с пустяков; снимал с газона железобетонные плиты, придирался к шестилетней девочке за то, что она сломала ветку, затем случаи с Вечкановым, Есаковым, и только потом, спустя два дня, его поступки и действия становятся более логичными; тот же приход на комбинат с требованием наладить в конце концов технологическую линию лигнинно-мазутно-водной смеси для ликвидации ядовитых отходов, та же его вполне профессиональная лекция о неоценимой пользе зеленых насаждений и о бережном отношении к ним. Затем беседы о полной гармонии человека с природой...
      Прокурор снова заглянул в папку и отыскал интересовавший его лист. Внимательно прочитал, качнул головой:
      - М-да. А вот медицинское освидетельствование вы провели, надо прямо сказать, не на высоте!
      - Так не дается же он, Василий Васильевич! Его ведешь в поликлинику, а по дороге он исчезает - не знаешь и как!
      -Исчезает!.. Слово-то какое!-Васильев постучал пальцем, смущенно усмехнулся: -Хм! Дело о призраке Загранцева! - Он резко встал и отошел к окну.- Знал я Виктора Ильича. Правда, особой симпатии к нему никогда не питал,- очень уж он крут и своенравен! Но тем не менее должен сказать, что все его деяния...- прокурор кивнул на серую папку,- похожи на поступки умалишенного. Хотя вот эти "исчезновения"...
      - Вот именно, Василий Васильевич! И не только исчезновения!
      Прокурор оглянулся:
      - Вы, я вижу, всерьез взялись за дело. Похвально... Может быть, Семен Ипполитович и в самом деле прав, поручив это дело вам...
      Прокурор был флегматичен, в глазах его еще не зажглись искры заинтересованности - ему бы денек-другой посидеть у телефона и поболтать со знакомыми, как он отдыхал, с кем познакомился и сколько сумел наловить за это время рыбы...
      - Похвально,- повторил он бесцветным голосом и уселся на подоконник.Заходил вчера ко мне Семен Ипполитович - не утерпел старик! Поговорить, правда, как следует не пришлось, однако в общих чертах я знаком с делом... Разумеется, все эти призраки и прочее - чушь: призраков не бывает. И потом, ваша версия...
      - Семен Ипполитович сказал о моей версии?
      - Конечно. Что же вас удивляет? Так вот, ваша версия чем-то сродни безрассудным деяниям Загранцева. Я не хотел вас обидеть, но согласитесь...
      Костя покраснел.
      - Соглашаюсь, Василий Васильевич. Так и должно быть.
      - То есть?
      - Если странны поступки правонарушителя, то и версию следует строить на необычном, на выходящем за рамки наших привычных умозаключений.
      - Однако! - Васильев тряхнул головой.- Любопытно! И вы, конечно, убеждены, что идете верным путем?
      - Уверен.
      - Ваш расчет строится, видимо, на том, что вы хорошо знаете Загранцева?
      - Не только. Хотя и это тоже.
      - Но он же никого не узнает! Не узнает даже свою жену, сослуживцев! И вы, безусловно, не исключение...
      Костя нервничал. Ему хотелось поскорее уйти. Он видел, что Васильев мыслями все еще в отпуске,- выражение лица у него рассеянное, чувствует себя не совсем уверенно, потому и разговор получается каким-то расплывчатым и не вполне серьезным. И вообще, шеф принадлежал к той категории людей, которые не умели быстро перестраиваться при смене обстановки.
      - Так я пойду, Василий Васильевич?-несмело спросил Костя.
      - Да, да.- Прокурор вернулся к столу.- Какие сейчас у вас планы?
      - Попытаюсь разыскать Загранцева - жду любопытного разговора.
      Васильев невесело усмехнулся:
      - Ей-богу, скоро мир перевернется! Идти разыскивать правонарушителя, вместо того чтобы вызвать его по повестке в прокуратуру!
      - Но здесь же особый случай, Василий Васильевич. И потом, какой же он правонарушитель?
      Васильев нетерпеливо застучал пальцем по столусердце у Кости ёкнуло: надо же было ему сунуться со своим возражением!.. Но все обошлось благополучно.
      Прокурор сдержанно сказал:
      - Ступайте, Константин Сергеевич. Будут какие-либо затруднения - сразу ко мне или Семену Ипполитовичу.
      Костя со вздохом облегчения вышел в длинный коридор, по обеим сторонам которого тянулись обитые черным дерматином двери кабинетов. Из-за одной выбежал с какими-то бумажками сухонький Слава Вербин, увидел Костю и широко улыбнулся.
      - Как поживает твой фантом? - спросил он, крепко пожимая руку.
      - Дышит.
      - Ну и отлично! Если что, свистни - поможем: ребята заинтересовались твоей идеей! - Слава хлопнул Костю по плечу и вдруг вспомнил:-Да! Тебя искал Семен Ипполитович. Зайди - что-то важное!
      Но Семен Ипполитович сам вышел навстречу Косте.
      - Боялся, что ушли... Мне буквально пять минут назад позвонил старый приятель, участковый, и сообщил, что двадцать девятого июня некий Анциферов, житель деревни Акимове, был в лесу - в том самом месте и в то самое время, когда там находился Загранцев. И представляете, он якобы наблюдал на опушке леса возле реки густой туман и видел возле него человека...
      - Загранцева?
      - Не знаю. Не знаю, голубчик. Это предстоит выяснить.- Помощник прокурора снял очки и стал старательно протирать платком стекла.Съездите-ка сегодня в Акимове и побеседуйте с этим самым Анциферовым человек, говорят, интересный, философ своего рода, но - на всякий случай в тот день он был немного под хмельком. Так что сами понимаете...
      - Спасибо, Семен Ипполитович. В Акимове я поеду часа через два, а сейчас мне бы хотелось потолковать с Загранцевым.
      - Что ж, желаю успеха. Никаких ЦУ давать не стану-думаю, вы на верном пути. Кстати, оставьте дело.
      - Оно у Василия Васильевича.
      - Ага.- Платок на мгновение замер в пальцах Семена Ипполитовича.- Ну и хорошо. Что бы там ни было, а дело доводить до конца придется нам с вами, Константин Сергеевич. Всего вам доброго! Жду новостей.
      2. В городском парке
      Загранцева Костя нашел сразу. Он стоял на берегу реки и понуро смотрел на уродливые кучи грунта, выброшенного после чистки дна.
      - Опять вы,- грустно сказал он, не поворачивая головы.
      - Я, Виктор Ильич. Надоел, наверно?
      - Да нет. Вы не назойливый. Жаль, что потеряно время. Ведь сначала я относился к вам настороженно, а теперь, когда кое-что понял, наладить контакт оказалось не так-то просто. Сразу было бы куда легче!
      - Все зависит от вас, Виктор Ильич.
      - Вернее - многое. Но я часто отвлекаюсь на мелочи, они изматывают меня.
      - Зачем же отвлекаться на мелочи, если у вас есть определенная цель?
      Загранцев усмехнулся:
      - У вас говорят: "Первый блин комом". Я тоже первый блин. Моя задача больше видеть, больше анализировать: ведь те, кто придет мне на смену, должны быть более действенными, должны будут решать более сложные вопросы. А я вот...-Он кивнул на уродливые кучи ила и уселся на песок.- Кстати, что вы скажете об этом?
      Костя присел рядом.
      - Что ж сказать? Безобразие, конечно. Этот питательный грунт нельзя оставлять для вскармливания репейника, надо было сразу разровнять его, чтобы на нем мог вырасти прочный травяной покров, защищающий берег от эрозии.
      - Верно,- скупо улыбнулся Загранцев, и лицо его тут же снова приобрело недовольное выражение.- Поражаюсь людям, Константин Сергеевич! Идут к гибели с песнями и уж слишком вяло пытаются оградить себя и окружающую среду от этой гибели!.. Да, кстати, запишите себе еще одно мое преступление.
      - Та-ак.- Костя почувствовал, как у него внутри все сжалось в пружину.- Что вы еще натворили? . .
      - Да вот... покалечил немного двух молодых бездельников. Нашли себе развлечение: швыряли пустые бутылки в гнездо камышовой овсянки. Ну, я подобрал эти бутылки и запустил в них.
      - Лихо.- Костя стряхнул с рукава приставший пух.- И долго это будет продолжаться?
      - Недолго, скоро уйду. Я успел многое повидать, осмыслить и передал уже почти все мои соображения.
      - Кому?
      -- Кому надо. Я здесь только наблюдатель. Я даже не имел права ни на что реагировать. Но... не смог... После меня будет что-то другое, более действенное.
      - Поясните, пожалуйста.
      - Это долгий разговор, отложим на завтра.
      - Но я очень прошу вас, Виктор Ильич!
      - И не просите: тот запас энергии, которым я располагаю, нужен мне на сегодня для моих прямых обязанностей. Надеюсь, это понятно? Растратив энергию на серьезную беседу с вами, я лишусь этой возможности.
      - Так, может быть, и наш разговор...
      - В какой-то степени. Разговор о пустяках и о серьезных вопросах не одно и то же. Большие темы отнимают много сил. А для того чтобы вы меня хорошо поняли, я должен накопить такое количество энергии, которое гарантировало бы полную ясность... В общем, завтра. Завтра, Константин Сергеевич.
      - Жаль.- Костя хотел на этом закончить беседу, однако другие вопросы, которые требовали ответа, заставили его остаться на месте.- Вот вы что-то обмолвились в отношении гибели, ожидающей нас... Не имели ли вы в виду нарушение циклической системы равновесия в природе?
      Загранцев с интересом посмотрел на Костю;
      - Да, именно это я и имел в виду. А вы разве биолог?
      - Пока нет, учусь. И проблема разорванного кольца экосферы меня очень волнует.
      - Теперь понятно, почему вы стали мне симпатичны.- Глаза Загранцева ожили, засветились теплом.И все-таки повторяю, милейший Константин Сергеевич: сейчас разговор не получится.
      - А мы не можем помочь в накоплении той энергии, которая вам необходима?
      - Думаю, нет. Я, как Антей, получаю ее от матери Земли. Что из себя представляет эта энергия, не знаю... Нет, нет, вы не можете помочь.
      - Что ж...- Костя закрыл свою папку, встал.-Не буду больше отвлекать. Пусть у вас больше сил останется на завтра.
      - Надеюсь не обмануть.
      - Где же мне найти вас?
      Загранцев тихо засмеялся:
      - Вот на это трудно ответить, Константин Сергеевич. Я даже не знаю, куда меня бросит случай через десять минут.
      - Да, да, конечно... Ну ничего. Разыщу ~ мне не привыкать. И последний вопрос, Виктор Ильич: вы попрежнему против того, чтобы я пригласил ученых?
      - А зачем? Ведь мой приход сюда никаких переговоров с учеными не предусматривал, иначе я бы знал об этом, я бы искал контакта с ними.
      - Но почему бы вам не проявить инициативу? Ведь от этого была бы польза обеим сторонам!
      - Проявлять инициативу, не имея того, что необходимо миссионеру? Загранцев поджал губы.- Нет уж, увольте. Да и вам не советую - вы можете оказаться в неловком положении. Вас засмеют!
      - Я этого не боюсь.
      - Похвально. Однако не забывайте, что ученый тем и отличается от простого смертного, что высокие знания ограничивают его фантазию, он мыслит и творит в определенном диапазоне, который до предела забит истинами. Но если ученому подсунут что-нибудь из ряда вон выходящее, он скажет: "Этого не может быть!"
      - По-моему, вы не совсем правы...
      - Не будем спорить. Думаю, после меня такая миссия все же состоится, без этого нельзя... Ну, а теперь прощайте. До завтра.
      3. На берегу Сольмы
      Места здесь живописные. Как в сказке. Их пока еще не тронула рука человека,- наверно, потому, что выше и ниже по течению располагались дома отдыха, а между ними, особенно в начале лета, берег заселялся "дикими" отпускниками. И все же река мелела из года в год все заметнее: за Чермисовом и Пеньковом леса по берегам были начисто вырублены, огромные площади не раскорчеваны-как лицо прокаженного, смотрели они с укором на людей. А возле города, за комбинатом, там, где Сужа впадает в Сольму, экскаваторы и бульдозеры в позапрошлом году повалили вековые вербы и липы, срезали живописную кручу, в которой издавна гнездились шустрые береговые ласточки, и оставили после себя чудовищную картину разрушения. И в довершение всего были уничтожены камышовые заводи - незаменимые очистители воды.
      Костя недавно в Привольном. "Осел" здесь после армии из-за жены: она местная уроженка и край свой любит беззаветно. Уже без пяти минут биолог. Учится заочно, как и он.
      Да, Костя недавно здесь, но от жены узнал столько о прошлом района, что теперь мог в одну минуту восстановить в памяти все, что было тут раньше. Разительные перемены тревожили его, и он пытался отыскать какие-то пути, какие-то компромиссные решения, которые позволили бы если не свести до минимума конфликт с окружающей средой, то, во всяком случае, не усугублять этого конфликта в дальнейшем...
      Знаний пока маловато. Специальной литературы тоже. А человек тем временем все ближе и ближе к гибели. "Идет к ней с песнями", как грустно выразился Загранцев...
      - Здесь, гражданин следователь,- вошел в сознание голос Анциферова. Костя остановился.- Вот тут я стоял. А туман тот выполз прямо из леса и вроде как бы окунулся в реку. И дальше не пошел - видно, силы набирался.
      - В каком месте?
      - Где выполз-то? Да вон там - промеж тех двух березок и холмом. Полз неспешно, вроде как бы принюхивался или вроде как бы искал дорогу.
      - Он похож был на туман?
      Анциферов с сомнением качнул головой:
      - Отродясь такого не видывал. Поначалу думал, дымом из лесу потянуло пожар. АН нет, запах не тот.
      - Чем же пах этот... туман?
      - Чем? Да лесом и грозой. Одним словом, тремя стихиями: небом, землей и водой.
      - Ладно.- Костя подергал ворот рубахи: было жарко.-А где стоял человек, которого вы видели?
      - Поначалу он не стоял - сидел. Вон на той поваленной сосенке. А как увидал туман, тут же поднялся и долго глядел на него, будто околдованный.Анциферов достал из пачки надломленную папиросу, неторопливо послюнявил ее и прикурил.- А уж после, как туман напился из Сольмы, тот человек подошел ближе, протянул, значит, руки, а после и сам туда сунулся.
      - И обратно не вышел?
      - Не вышел. Может, наскрозь прошагал, а может, и там остался. Чего не видал - врать не стану.
      - Скажите, Григорий Федотович, как выглядел тот человек"?
      - Как выглядел-то? Да обыкновенно. Здоровый такой, высокий. Белобрысый... А вот одежда... Вроде на нем был коричневый костюм в клетку, черные штиблеты - все как положено.
      - Вы не окликнули его?
      - К чему кричать-то? Ежели б топиться стал...
      - Ну, хорошо. Поговорим еще о тумане.-Костя пристально вглядывался в пространство между холмом и двумя березками, стараясь представить себе то, что здесь произошло двадцать девятого июня.- Какой он был из себя?
      - Туман-то? Так такой и был - густой, плотный, чисто каша манная. Ежели по цвету-так сизый, малость даже лиловатый - это где тень.
      - И долго он оставался на месте?
      - Да нет, через полчаса, должно, ушел обратно.
      - В лес?
      - А то куда ж. В лес. Опять же неспешно, степенно.
      - Странный туман.
      - Странный... Старики говаривали...-Папироса у Анциферова окончательно развалилась, он задумчиво бросил ее на землю и придавил каблуком. Новую закуривать не стал.- Старики говаривали: грядет, мол, день, когда люди почуют дух трех стихий,- то напасть на них большая пойдет. Вот так-то, гражданин следователь. Сами накрутили-навертели, а теперь не ведаем, что и делать. А день-то грядет!
      У Кости по спине пробежал холодок. Ему стало жутковато от слов Анциферова, который сам по себе вовсе не был страшным, наоборот добродушный, с чистыми детскими глазами, чуть выцветшими от долголетнего вглядывания в мир. Пугало то спокойствие и то убеждение, с какими он говорил о грядущем дне.
      - Это ты тож запиши себе, мил человек,- может, эт". -то главнее всего и есть, про день-то. А еще можешь записать, что наши деды да прадеды намного мудрей нас были-знали, что к чему. А вот мы не знаем. Возвеличили свою технику, а она, милая, ни хрена бы не значила, не будь наших лесов без конца и края!
      Костя с удивлением и уважением посмотрел на Анциферова: простой деревенский житель сказал ему то, что знает далеко не каждый. В самом деле, если бы растения не обладали способностью к фотосинтезу, не было бы кислорода ни для двигателей, ни для доменных печей, не было бы условий для жизни и самого человека.
      - Это любопытно,- сказал Костя.- И верно.
      - Верней некуда. Конечно, люди нынче умные - вон куда прыгнули!Анциферов указал в небо.- Только ведь ум-то уму рознь. Вот ежели, к примеру, понастроили труб разных, так надо было сразу покумекать и насчет того, как удержать дым, не выпускать его в атмосферу. Иль те же отбросы на заводах... Не-е, не то нынче стало, не то, мил человек.
      - К сожалению, вы правы, Григорий Федотович. А теперь давайте осмотрим то место.
      - Чего ж глядеть-то? Я глядел-каждая былинка в сохранности и следу никакого.
      И все же пошли. Внимательно изучили каждый метр на опушке и в лесу не меньше чем на сотню метров в глубину,-но ничего заслуживающего внимания не обнаружили. Направились обратно к деревне.
      - Григорий Федотович,- начал снова разговор Костя,- согласитесь, что все это мало похоже на правду? Вы в тот день случайно не...
      - Эх, мил человек, думаешь, ежели я выпил малость, так и... Не-е. Эту дрянь употребляю нечасто. А тогда кум налил полстопки за рождение внучки, только и делов-то. Так что, считай, был все одно что трезвый.
      - Ясно.
      - Ничего тебе не ясно, как погляжу!- Анциферов качнул кудлатой головой.- Туман тот порожден законами жизни. Тут ему и место.
      - Что вы имеете в виду?
      Анциферов цепко взглянул на Костю, как бы размышляя, доверять ли ему сокровенное, потом все же решился:
      - Я так разумею, мил человек: жизнь ведь штука мудрая. Все вот это...Он обвел взглядом небо и все, что было впереди и кругом-лес, луг, реку...-Все это создавалось мильёнами годов, и все как есть друг с дружкой спаяно накрепко. Ну, к примеру, солнце нагревает землю, стало быть, улетучивает влагу, влага подымается к небу, а оттуда опять же дождем проливается на землю. Все связано, мил человек, понимаешь? Круговорот. А попробуй-ка поставь заслон солнцу! Вот то-то.- Анциферов тяжко вздохнул, и глубокие морщины резче обозначились на лбу.- Люди, мил человек, творят дела великие, но и опасные дела!
      - Все это правильно, Григорий Федотович.- Костя шагал, закинув руки вместе с папкой за спину и глядя под ноги.- Все правильно.
      - Да уж куда верней. Вот намедни Санкова Ивана сынишка тут цветок видал. Ну, цветок не цветок и дерево не дерево - в полсосны этой будет,- то будто стекло, то будто молоко тебе парное. И говорит, переливается цветом, однако все ближе к сизому да лиловому.
      - Я что-то ничего не пойму,- сказал рассеянно Костя.
      Анциферов слегка приподнял одно плечо:
      - А ты вникай, мил человек. Вникай. Ведь ежели тот цветок диковинный, так и предназначение его, надо думать, особое. Верно ведь? Вот Венька подошел к цветку тому ближе, и веришь ли, услыхал, как загубленная березка стонет, как поломанный куст охает, как воздух задыхается... А с цветка того, говорит, будто семена слетают... такими, говорит, клубочками пара. И летят, летят во все стороны...
      Костя остановился и недоверчиво посмотрел на Анциферова:
      - Где же теперь цветок?
      - Нету,-уверенно сказал тот.-Разослал своих посланцев к людям-и ладно. Чего ему больше делать?.. Да ты не бойся, мил человек, Венька врать не станет, не сомневайся!
      Долго шли молча. Анциферов хитро усмехнулся:
      - Эк я тебя ошарашил!
      - Да,-признался Костя.-Но у вас есть свои какие-то догадки в отношении тумана и вот этого... цветка? Что они такое, по-вашему?
      - Что? А ты все еще не догадался?
      Анциферов долго держал в толстых непослушных пальцах помятую пачку "Севера" и только теперь вспомнил, что хочет курить. Он внимательно оглядел вынутую папиросу и начал искать по карманам спички.
      Костя протянул ему зажигалку.
      - Благодарствую,- сказал Анциферов.- Так в самом деле не знаешь?
      - Нет.
      - Хм... Ну вот, к примеру, был бы ты мальчонком, а тебя беспрестанно обижали б драчуны постарше. Что б ты делал? Ежели покладистый да терпеливый, пытался бы как-то приспособиться, держаться в сторонке, не мешать. Ну а уж коли они, эти драчуны, совсем бы тебя одолели и ежели бы ты не нашел с ними никакого сладу, ты бы сам замахал кулаками, а после, может, и куснул бы их!.. Вот так и тут, с природой.
      - Значит, вы считаете...
      - Считай не считай, мил человек, а натерпелась она, матушка, от нас, ох как натерпелась!
      4. Трудный разговор
      После обеденного перерыва Васильев пригласил к себе в кабинет помощника. Предложил сесть.
      - Семен Ипполитович,- начал он осторожно,- я ценю вашу долголетнюю работу в прокуратуре, ваш богатый опыт, но, простите... не могу понять, как вы, уважаемый всеми Семен Ипполитович, сквозь пальцы смотрели на то, как ведется дело Загранцева. Ну, смотрите, на что это похоже!- Васильев раскрыл папку.- Где вы умудрились набрать таких свидетелей? Один лежал в психиатрической, другой был пьяный, третий еще черт знает что!
      - Какие уж есть, Василий Васильевич,-скромно возразил Семен Ипполитович.-Других по данным эпизодам просто не было.
      Васильев протестующе приподнял над столом руку:
      - Затем, как вы распорядились сто двадцать второй статьей УПК? Вы дали санкцию на арест в тот момент, когда Загранцев уже удрал из КПЗ!
      - Кто же мог предполагать... И потом, он не удрал, а исчез.
      - Удрал!- жестко повторил прокурор.- И не ищите вы себе забот! Исчезнуть может призрак, исчезнуть может мираж, а преступник совершает побег - не мне вас учить, Семен Ипполитович!
      - Но здесь особый случай, я же докладывал вам: Загранцев имеет такую способность-исчезать. Как это происходит, пока не ясно. Его просто бесполезно арестовывать...
      - Подождите. Кто дал санкцию на арест?
      - Я.
      - Вы. Так почему это не выполнено до сих пор?..
      Помощник видел, что прокурор не в духе, придирается к мелочам, упорно не хочет понять очевидного -того, о чем говорилось уже не раз,- и ему стало неприятно.
      Он с нетерпением ждал окончания разговора.
      - Учтите, Семен Ипполитович,-продолжал тем же недовольным голосом прокурор,- о неблаговидных деяниях Загранцева знает весь город, и уже кое-кто, нечистый на руку, пытается под шумок разбогатеть за его счет-те же Травкины, те же Журины... Правда, к чести Груздина, они уже разоблачены.
      Семен Ипполитович медленно кивнул:
      - Константин Сергеевич в этом вопросе выбрал верную позицию: он был убежден, что Загранцев ни на что подобное не способен, и оказался прав. Да и зачем ему?
      Васильев красноречиво вскинул плечи:
      - Симпатизировать преступнику...
      - Вы опять о том же, Василий Васильевич! Здесьособый случай и...
      - Послушайте!- Прокурор поморщился.- Перестаньте вы, в самом деле, с этим особым случаем - уши режет!- Он встал и прошелся до двери и обратно, потирая шею.- В общем, не знаю, чем закончится расследование,-ваша версия, мягко говоря, слишком фантастична!- но уж коли начали это дело вы, так вам его и заканчивать.
      5. Снова в городском парке
      Костя спустился с насыпи. Позади остался железнодорожный мост, по которому только что прогромыхала его электричка, впереди, за огородами, белели первые дома Привольного.
      Был теплый приятный вечер. Рабочий день закончился, и Костя с досадой думал о том, что, если бы не задержался так долго в Акимове, успел бы застать Семена Ипполитовича на месте. А теперь что? Звонить ему домой? Вроде как-то неловко. И все же другого выхода не было. Костя позвонил сначала домой Семену Ипполитовичу, затем в прокуратуру. Ни там, ни там его не оказалось. Беспокоить Васильева побоялся: вряд ли тот ответит согласием. Ведь веских оснований для официального вызова профессора Ильина нет. А одной "философии" Анциферова и его, Костиных, умозаключений вряд ли достаточно для такого важного решения.
      Тропинка пахла мятой и клевером. И еще чем-то...
      Да, мазутом. Это оттуда, с насыпи. Если б не ветерок, пахло бы только травами и речной тиной... Впрочем, он опять отвлекся. Это самый простой способ оправдать свою нерешительность.
      Наплывшие было сомнения стали постепенно рассеиваться, уверенность возвращалась снова, И снова росло убеждение в необходимости приглашения профессора Ильина. Убеждение это укреплялось, затвердевало, словно цемент. Ведь главное - поставить Ильина перед фактом, начать разговор обо всем случившемся здесь, создать благоприятную атмосферу и тем самым заранее подготовить ученых к предстоящему контакту... А приглашать профессора надо именно теперь, по горячим следам, пока не упущено время.
      И еще одно: не мешало бы найти Загранцева. Сейчас. Просто несколько неотложных вопросов - и все.
      На это, видимо, уйдет немного энергии.
      Костя свернул с тропинки и напрямик, по лугу, направился к городскому парку. Может быть, новая встреча даст одно из тех веских оснований, которые заставят Васильева быть более уступчивым?
      Он стал обдумывать разговор с Загранцевым - время есть: вряд ли тот отыщется сразу. Необязательно же он должен быть в этом парке,- город большой.
      Костя нырнул в тень, и тут же на него пахнуло влажной прохладой. Идти по центральной аллее не имело смысла: в такие часы Загранцев любил безлюдность и тишину. Значит, надо заглянуть в глушь, поближе к реке... Размахивая папкой и ускоряя шаг, Костя вышел на прибрежную аллею.
      Загранцев сидел на скамье в своей излюбленной позе - запрокинув голову и положив обе руки на ребро спинки скамьи. Глаза его были закрыты.
      - Рад, что пришли,- сказал он негромко и хрипловато.- Хотя... Мы же отлржили разговор на завтра?
      - Я по другому вопросу, Виктор Ильич.
      - Любопытно... Ну, садитесь, потолкуем, только недолго.
      Костя послушно сел.
      - Я больше не хулиганил сегодня,- сказал Загранцев.
      - Похвально.- Костя сдержал улыбку.- Это почему же?
      - Нет смысла. Один я не в состоянии бороться со слепой глупостью людей-тут нужна армия таких, как я. И скоро она будет.
      - Что же это за армия?
      Уголки губ Загранцева слегка дрогнули.
      - Увидите. Вам будет жарко.
      Он по-прежнему не менял позы и сидел с закрытыми глазами.
      - Ладно. Подождем,-храбро сказал Костя.
      Загранцев промолчал. Костя пристально смотрел на его лицо-оно словно одеревенело.
      - Так вот я по какому делу, Виктор Ильич. В конце прошлого месяца неподалеку от деревни Акимове наблюдался необычно густой туман. Он выполз из леса к реке и примерно с полчаса не двигался с места.
      - Возможно. Его создали земля, вода и воздух.
      - Так вы знаете?
      - Точнее - предполагаю...
      Костя чувствовал себя не слишком уютно с человеком, сидевшим в вольной позе с закрытыми глазами.
      Он словно спал под гипнозом, шевелились одни губы.
      - И что же?-спросил Загранцев.-Что там было?
      - Возле туманного облака оказался человек. Он вошел в него и остался там. У вас этот случай не вызывает никаких ассоциаций?
      - Нет, не вызывает.
      - А ведь это были вы.
      - Вот как?- И снова лицо Загранцева осталось бесстрастным.- Вы сказали правду?
      - Да.
      - Помолчите немного.
      Загранцев больше пяти минут не произносил ни слова, и Костя уже стал опасаться, не заснул ли он, как тот вдруг тихо произнес:
      - Какие-то смутные воспоминания... ничего определенного.
      Костя спросил:
      - Можете мне ответить, где находится настоящий Загранцев?
      - Вы уже третий раз спрашиваете о нем. Не знаю.
      - Ему не угрожает опасность?
      - Нет, хотя он и заслужил наказание.
      - Ясно.- Костя вытер платком лицо и шею, не спуская глаз с собеседника.- Виктор Ильич, я все же хочу пригласить сюда одного специалиста...
      - Зачем?
      - Ну... пусть он сам все увидит и услышит. Он человек умный, авторитетный - ему поверят. А главное, потом легче будет найти общий язык.
      Загранцев с минуту молчал.
      - Что ж,- сказал он потом,- может быть, это и разумно... А когда вы его ждете?
      -- Дня через три-четыре.
      - Меня он уже не застанет. Ну да не в том суть: не будет меня - будут другие. Только уж вы, милейший Константин Сергеевич, сделайте все для того, чтобы он поверил. Я не смогу ничем помочь: я просто разведчик с ограниченными возможностями. К тому же моя деятельность пошла на спад-в меня все меньше поступает энергии. Это - конец.
      - А вы не знаете, что будет после вас?
      - Наверное, туман. Теперь природа в силах защитить себя после многовекового терпения! Да и я пришел к людям не плакать и не просить пощады...
      - Н-да.- Костя зябко повел плечами.- Сталкивать людей лбами, ломать магнитофоны и мотоциклы только потому, что кто-то в порыве пьяной злости совершил варварство, а кто-то мешал громкой музыкой всему живому... не слишком ли это?
      - Не слишком. Убеждать глупого - что шелуху молоть. Глупость не прошибешь ничем, кроме противодействия.- Загранцев говорил все тише и все больше растягивал слова.- А теперь оставьте меня, пожалуйста, хочу отдохнуть.
      Костя в нерешительности потер ладонями коленки, огляделся.
      - Может быть, пойдем ко мне?- предложил он.Я один, жена в доме отдыха.
      - Мой дом здесь, Константин Сергеевич, и лучшего мне не надо. Вы же отлично понимаете: природа - моя мать.- После непродолжительного молчания он совсем тихо сказал:-Сегодня ночью по городу пройдет туман.
      Костя весь напрягся от неожиданности.
      - Тот самый туман?
      Загранцев не отозвался.
      6. Последняя встреча
      Костя хотел позвонить, но автомата поблизости не было. Пришлось ехать в центр.
      Автобус шел неторопливо, покачиваясь на неровной дороге. Впереди сидели двое. Громко бубнили о какойто бабке Пелагее, о куме Николае и куме Настасье - мешали сосредоточиться. И чемоданы взгромоздили возле своего сиденья - ни проехать ни пройти. Садились у вокзала. Один-здешний, другой-приезжий.
      Костя пересел подальше, но неожиданно до его слуха донеслось слово "туман". Это было так неожиданно, что Костя тут же вернулся на прежнее место, вряд ли сознавая, что делает. Приезжий рассказывал товарищу, будто в городе Большое Село он видел необычный туман, наступавший на химзавод,точно такой же, какой пришлось наблюдать за его деревней возле лесосплава перед отъездом. Но самое любопытное было в том, что трое пассажиров поезда сообщили о таких же туманах и в их городах - и все это было незадолго перед отъездом или даже в день отъезда из родных мест.
      Ага! Значит, такое происходит не только в Привольном-наверно, по всей земле! Если гак, теперь от этого невозможно отмахнуться! Теперь, может быть, будет более уступчивым и Васильев?
      Костя выскочил из автобуса, бросился к телефонуавтомату.
      Семена Ипполитовича дома не было. Костя набрался храбрости и позвонил Васильеву. Тот сразу отозвался. Выслушав молодого следователя, он спокойно спросил:
      - И это все?
      - Все, Василий Васильевич,-облегченно выдохнул Костя.-Только надо обязательно сегодня-завтра, боюсь, будет поздно!
      Слышно было, как шеф сопел в трубку.
      - Значит, вызвать от моего имени?- мрачно спросил он.- Господи, да зачем же профессора Ильина? Давайте уж сразу академика Светлова!
      В груди у Кости похолодело. Наконец ему стало ясно, что шеф по-прежнему не разделяет его точки зрения.
      - Нет уж,- категорически заключил Васильев,- не -впутывайте меня в ваши авантюры! И вообще, выспитесь, в конце концов, как следует, завтра поговорим! Спокойной ночи!
      Резкий щелчок. Гудки...
      Костя повесил трубку и неторопливо побрел по тротуару. Какой же он осел-понадеялся на согласие шефа! Тут и к гадалке ходить не надо!.. А Семен Ипполнтович решил бы иначе. Решил бы?.. Если да, то что ему, Косте, мешает вот сейчас же, на свой страх и риск, отправить телеграмму Ильину? Да ну же, смелее - победителей судить не будут!
      Почта только что закрылась, но приемщица оказалась на редкость любезной и тут же приняла телеграмму. Настроение повысилось, хотя где-то в глубине души скребли кошки: "А что скажет завтра Василий Васильевич?.."
      Заснул Костя как убитый, но в четыре часа утра словно кто-то толкнул его. Он открыл глаза, посмотрел на часы и мгновенно вспомнил о последних словах Загранцева. Накинув на плечи куртку от пижамы, выбежал на балкон. Было тепло. Над крышами разлилась заря - яркая и чистая. Через минуту выглянет солнце, и тогда...
      Внимание привлекло что-то подвижное, светлое...
      То, что Костя слабо надеялся увидеть и чего, откровенно говоря, побаивался, сейчас легким сероватым паром блуждало по двору, проскальзывало в открытые окна и двери балконов. Их было много, этих облачков, и все они, словно подчиняясь единой команде, носились по городу в поисках... чего или кого?
      Конечно, кого!
      Только сейчас Костя вспомнил, что совсем недавно ему уже приходилось видеть один такой клочок пара!
      Да, да. Это тоже случилось ранним утром, до восхода солнца. Он случайно проснулся и заметил, как что-то полупризрачное, хвостатое метнулось от подушки к раскрытой двери балкона. Тогда он подумал, что все это ему просто привиделось. Со сна.
      Выходит, не привиделось!
      Вон они, клочки сероватого пара, с хвостами и без хвостов, напоминающие то комету, то волны во время лрибоя, то размазанные шары и кляксы. Но не это главное. Жуткой была неотвязная мысль о том, что они живые!..
      Костя быстро оделся - не прозевать бы Загранцева!-и толкнул дверь. Он быстрым шагом проскочил несколько улиц и всюду видел над собой скользящие серо-лиловые призраки, словно они заполнили собою весь город. А может быть, так оно и было?
      Пробегая мимо центрального сквера, Костя внезапно остановился:
      - Виктор Ильич!
      Загранцев скупо улыбался и поглядывал вверх:
      - Вон сколько их! А то ли еще будет!.. Но сейчас они исчезнут с улиц ждут солнца.- Загранцев замолчал, разглядывая изодранные ботинки.-Да! Я ухожу, Константин Сергеевич. Моя не совсем удачная миссия закончилась. И потому хотел бы выполнить свое обещание. Только сил маловато.
      Косте стало не по себе.
      - А нельзя ли... уйти позже?
      - Нельзя,- твердо сказал Загранцев. Он подвел Костю к первой же скамье и предложил сесть.-А теперь слушайте меня внимательно...
      Костя ничего не услышал. Видимо, все, что хотел передать ему Загранцев, вошло в его сознание без слов.
      Сначала он понял то, что давно знал и сам,- какие факторы породили и вскормили жизнь на Земле. Затем пошли мысли о развитии жизни, о преобразовании оболочки планеты, об организации всеобщей системы жизни... Умело приноравливаясь к окружающей среде, живые организмы сами становились ее создателями, создателями экосферы - мудро построенного самой природой здания.
      Безбрежные леса и сочнотравные долины в процессе длительного времени нашли способ использовать солнечный свет для преобразования углекислоты и неорганических веществ в новую органическую субстанцию.
      Образовалось великое кольцо - менее стойкий линейный процесс превратился в постоянный круговорот, в самообновляющийся цикл жизни.
      А потом - словно пощечина: это прочное кольцо разорвал человек. Когда же нарушаются такие связи, то ослабевают или вовсе прекращаются те двигательные влияния, которые поддерживали всю эту мудрую, тысячелетиями создававшуюся систему.
      После этого Костя стал понимать не совсем ясно.
      Дальше было тоже что-то вроде упрека: велик, мол, человек, но именно он оказался самым жестоким из всех биологических видов, и если он не хочет погибнуть в разрушенном им здании, то должен как можно скорее восстановить его...
      Загранцев сидел рядом, безвольно уронив руки на колени. Лицо его казалось изнуренным, серым. Глаза впали. По лбу к вискам стекали струйки пота.
      - Я все... почти все это знал, Виктор Ильич,- с сожалением сказал Костя.
      - Не успел... Не хватило пороху.-Загранцев с трудом дышал. Заставил себя улыбнуться. Улыбка получилась вымученная, тоскливая. Уж лучше бы он сейчас не улыбался!- Вот видите, Константин Сергеевич, милейший мой человек, что значит быть в ответственной миссии похожим на вас, людей,весь запас энергии я израсходовал на... борьбу с хулиганством и возмущение деяниями человека... Ну, делать нечего. Мой парламентерский приход оказался малополезным, видимо, именно потому, что я такой, как и вы. Мне понравилось быть таким, как вы, но только с добрым сердцем. А ведь я мог стать кем угодно, даже невиданным чудовищем! Но нет, человеческая оболочка для всех вас пострашнее, особенно если в ней должное содержание. А я... что-то во мне не сработало... словно больной.-Он закрыл глаза, поморщился.-А теперь-прощайте. Я оставляю вас.
      Костя не двинулся с места.
      - Уходите же, уходите, прошу вас! Вы не должны видеть... ничего.
      7. Большой туман
      С Васильевым он столкнулся в коридоре прокуратуры.
      - Что нового, Константин Сергеевич?
      - Да вот...- Костя приложил папку к груди.- Конец этому делу.
      - Так, так.- Васильев был совсем другой - спокойный, доброжелательный.- Конец, говорите? Отлично. Значит, насколько я понимаю, ваш Загранцев исчез?
      - Исчез, Василий Васильевич.
      - Жаль. Ну да ладно... А как же теперь быть с пострадавшими? Кто будет отвечать за деяния Загранцева?
      - Но... он же не человек. Мы же не можем...
      - В том-то и дело. Ну, насчет формулировки посоветуемся с Семеном Ипполитовичем, а пока не будем ломать голову.- Он вдруг спохватился.- Прошу вас, отнесите, пожалуйста, Инне Георгиевне материал о новых фактах загрязнения окружающей среды администрацией целлюлозно-бумажного комбината-пусть срочно перепечатает то, что я пометил.
      - Хорошо, Василий Васильевич. Только я должен сказать...- Костя с минуту колебался - говорить ли, потом торопливо выложил:-Я все-таки пригласил к нам профессора Ильина...
      - Ну и молодец!- весело сказал прокурор.
      - Так ведь если бы раньше...
      - Ничего, ничего. Этим история не закончилась, попомните мое слово! Ждите продолжения, Константин Сергеевич!.. Да, а вы крепко спали этой ночью? Я, понимаете ли, проснулся около четырех часов и увидел - угадайте что!- увидел у себя на подушке крохотное хвостатое облачко! Не успел приподнять голову, как оно-юрк в форточку и было таково!.. Вот я теперь и думаю: не тот ли это туман, о котором так много нынче болтают? Если тот... какая гарантия, что сейчас перед вами настоящий прокурор Васильев, а не его двойник, как это случилось с Загранцевым! А может быть, и вы тоже теперь не настоящий Константин Сергеевич? Подумайте-ка на досуге, мог ли настоящий молодой следователь Груздин так быстро и безошибочно разобраться в сложной ситуации с Загранцевым.
      Васильев засмеялся и вразвалку зашагал к своему кабинету.
      Когда Костя вернулся от машинистки, его позвали к телефону. Звонил Загранцев.
      - Простите...- послышался в трубке смущенный голос.- Мне жена ничего толком объяснить не может...
      Что я мог тут натворить, если... меня не было в городе?
      - А когда вы приехали?- поинтересовался Костя.
      - Вот только с поезда... И ничего не понимаю!
      - Вы можете сказать, где были последние десять дней?
      - Разумеется... Хотя вы можете и не поверить - был в плену у леса. Заблудился и не мог выбраться. Да к тому же подвернул ногу-три дня гостил у лесника.
      - Еще вопрос, Виктор Ильич: вы помните, что с вами произошло в предобеденное время двадцать девятого июня?
      На том конце провода возникла пауза.
      - По-моему, да,-ответил наконец Загранцев.-Я ходил за реку в лес. Ну и... заблудился. Вот и все.
      - А перед тем как войти в лес?
      - Перед тем как войти в лес... Ну, разумеется, был на опушке.
      - Ничего странного не наблюдали?
      - Нет.
      - Пар или туман?
      - Да, да, помню. Туман был. Но это был обычный туман. Я проскочил сквозь него - вот и все.
      - И пошли в лес?
      - Совершенно верно. Но, простите, Константин, э... Сергеевич, объясните, пожалуйста, что все это значит?
      Костя с усилием провел рукой по лбу, взглянул на часы.
      - У вас найдется время встретиться со мной вечером?-спросил он.
      - О, конечно!
      - Тогда я жду вас ровно в пять.
      Они встретились в пять, А в шесть уже стояли на берегу Сужи за мрачноватыми бурыми холмами лигнина и с тревогой смотрели за реку: с той стороны медленно надвигалась сизая туча тумана. Она ползла широким фронтом, утопая в тени прибрежного леса, ползла угрожающе тихо-даже птицы примолкли,-и казалось, никакая сила не могла остановить ее.
      "Грядет день! Грядет день!- молотом стучали в мозгу слова старика Анциферова.- Натерпелась она, матушка, от нас, от людей, ох как натерпелась!"
      - Вот и дождались!
      Костя узнал басок Васильева, но не оглянулся. Несколько минут назад он видел, что шеф стоял рядом с директором комбината и нервно постукивал пухлым пальцем по пуговице пиджака. Там же, с ними, и Семен Ипполитович.
      - И вы что же, всерьез хотите напугать меня этой штукой?- вполголоса пророкотал директор.
      - Делайте выводы сами, Николай Петрович,- отозвался Васильев.- Эта, как вы изволили выразиться, штука идет на ваш комбинат, и вам, как капитану, нельзя покидать своего мостика, когда корабль в беде.
      И главному инженеру тоже. Не так ли? А что таится в этой штуке, наверно, и самому господу богу неизвестно!
      - Меня больше пугает ваш строгий прокурорский надзор, Василий Васильевич, а какой-то там туман...
      "Грядет день! Грядет день!"
      - Кто же был тот... другой?- оборвал мысли голос Загранцева.
      Костя отвел глаза от завораживающего тумана.
      - Ученые разберутся,- не сразу ответил он.- Но, полагаю, их мнение не во многом разойдется с нашим: по-видимому, это сгусток материи, рожденный накопившейся энергией протеста так называемой низшей биосферы.
      - Протеста против деяний человека?
      - Безусловно.
      Загранцев недоверчиво приподнял плечи, однако выражение лица его оставалось серьезным.
      Васильев окликнул Костю:
      - Идемте отсюда! И вы, Семен Ипполитович. Пусть администрация комбината сама отчитывается за свои беспорядки перед окружающей средой.
      Костя чуть задержался, почему-то виновато взглянул на Загранцева:
      - Прощайте, Виктор Ильич.
      - До свидания.
      Загранцев не отрываясь смотрел за реку. Профиль его был грустный и строгий, губы плотно сжаты... Наверно, все же что-то вошло в его сознание от того, другого Загранцева, иначе не было бы в нем столько скорби.
      Выйдя на дорогу, Костя оглянулся. Огромное облако тумана вынырнуло передним краем из тени леса и в лучах заходящего солнца светилось, словно раскаленное...
      Что оно такое-предостережение природы, попытка образумить человека или решительное наступление, направленное на защиту своих прав?
      Этого пока никто не знал.