Чернокнижник

– На этот раз они возьмут замок, – сказал он, не отрывая взгляда от медленно перемещающегося деревянного гиганта. – Даже если мы их остановим – на час, на два, даже на день… На этот раз – все. Шестеро святош утонули, но у Танкрежа их ещё полтора десятка. Стены нас больше не защищают, а людей у него… слишком много.

Мерхольг, следя за передвижениями своего врага, гарцующего позади солдат на белой лошади, тяжело опустил голову.

– Я могу уйти отсюда в любую минуту, – негромко проговорил он. – А ты?

Уилар помедлил мгновение, а затем кивнул.

– Думаю, смогу.

– Сколько тебе нужно времени?

– Немного.

– Арфельд! – Барон обернулся к стоявшему в двух шагах полусотнику. – Выбросьте белый флаг. Бог даст, ещё свидимся.

– Какой бог? – чуть улыбнулся Уилар.

Барон, будто большая птица, резко мотнул головой. Черты его лица заострились, кожа потемнела.

– Я верю в Единого, – хрипло сказал он, раскрывая руки так, как будто бы хотел обнять всю вселенную. – Но мой Единый – это не тот бог, которого чтят эти ублюдки.

Уилар молча смотрел, как происходит превращение.

Локти Мерхольга вытянулись, пальцы удлинились, одежда потемнела и прилипла к телу… встопорщилась, становясь перьями…

– Я присоединюсь к Джейду ан Локу, – проклекотал Мерхольг. – Я соберу войско и выкину святош со своей земли. Ты со мной?..

Уилар покачал головой.

– Нет, Мерхольг. Меня ждут другие дела… и другие враги.

Теперь у того существа, которое ещё минуту назад было самым могучим и бесстрашным бароном в Гуандайхин, человеческими оставались только глаза… Но и они менялись.

– Ты слышал о сборе?! – нещадно коверкая человеческую речь, выкрикнул оборотень.

– Нет.

– Думал, ты знаешь. Сбор. Через два месяца. На Лайфеклике. В Замке Ветра. Будут – все.

– Я приду, – сказал Уилар, глядя, как огромный чёрный орёл, поймав распахнутыми крыльями восходящий воздушный поток, величественно кружась, поднимается ввысь. – До встречи на Лайфеклике, старый друг.

– Прощай!

Ещё несколько секунд, щурясь от солнца, он следил за полётом хищной птицы, а затем, прихрамывая, спустился вниз. «Где эта чёртова девчонка?.. – раздражённо подумал он, обшаривая взглядом захламлённый двор. – Если мне придётся искать её по всему замку, солдаты Танкрежа порубят на куски нас обоих!».

Но ему повезло – в дверях донжона мелькнула худенькая фигурка девушки. Она куда-то спешила – в осаждённом замке, где каждый день появлялись новые раненые, ей быстро нашли работу. Сделав по двору два шага, Эльга замерла и медленно оглянулась. Взгляд Уилара притягивал к себе, как магнит. Уилар вытянул вперёд руку и поманил к себе «замухрышку» указательным пальцем.

Она пошла к колдуну… ощущая его возрастающее недовольство – побежала.

– Собирай вещи, – приказал Уилар, когда она оказалась рядом. – Только самое необходимое. Мы уходим. У тебя есть две минуты.

– Но…

– Живо!

Она поняла, что Страшный Человек не шутит. Он хочет вывести её через подземный ход?.. Ну что ж, самое время. По лицу Уилара было ясно, что если девушка не успеет собрать те немногие вещи (купленные им самим или подаренные Мерхольгом), которые Эльга могла считать «своими», то уходить из замка ей придётся, имея при себе только платье, башмачки и заколку в волосах. Не помня под собой ног, Эльга помчалась к донжону.

– Захвати мою сумку! – крикнул ей вслед Уилар. – В моей комнате, с левой стороны от двери. Там уже все собрано. Быстрее!

Болезненно морщась при каждом шаге, он заковылял следом. С этой безрукой дуры станется что-нибудь перепутать. Она ничего не умеет, даже бегать. Похоже, она ещё не понимает, что ей грозит, если Танкреж и святоши застанут её здесь.

Уилар подошёл к двери донжона. Услышав лязг опускающегося моста, с сожалением оглянулся. «Арфельд сдался сразу, даже не начав переговоры… – подумал Уилар. – Надеется этим сохранить себе жизнь… Ну что ж, пусть ему повезёт».

Загнанно дыша, едва волоча две сумки, по лестнице спускалась Эльга. Уилар отобрал свою, закинул на правое плечо, закрыл дверь в донжон на засов – это задержит солдат Танкрежа хотя бы на несколько минут и потащил девушку вниз, в подвал.

– А как же остальные?.. – пискнула Эльга.

– Тебя это волнует? – процедил Уилар.

– Н-нет…

Под его взглядом она не могла ответить иначе. Сказать «не знаю» – значило разозлить Страшного Человека; сказать «да» – значило заявить, нечто, противоречащее его воле. Даже мысль о последнем была невозможна.

– Меня тоже, – сообщил Уилар, грубо толкая её вперёд.

Спустя десять ступенек до его слуха донёсся шум врывающейся во двор замка разъярённой вооружённой толпы. Кто-то вопил, визжали женщины, лаяли собаки… «Скоро тут станет значительно тише, – подумал Уилар. – Стихнут визги и мольбы о милосердии… Потом будут слышны только голоса солдат, пьяных от вина и крови… Когда они разграбят все и вернутся в лагерь, из всех звуков в замке останется только рёв огня… А потом долгое время здесь будет очень, очень тихо».

Миновав ту часть подземелья, где Мерхольг держал своих пленников, Уилар обнаружил ещё одну лестницу. «Когда же, черт побери?..» – стучала в голове одна и та же мысль.

По ходу движения они заглядывали во все помещения, попадавшиеся им по пути.

– А где находится подземный ход? – робко спросила Эльга. – Может быть…

Под его яростным взглядом она осеклась.

– Ты мне мешаешь, – медленно произнёс Уилар.

– Простите. – Она опустила взгляд. – Я просто хотела помочь… Я буду молчать.

– Нет, – сказал Уилар, не отводя от Эльги взгляда и не двигаясь с места. – Ты мне очень мешаешь.

«Он же сумасшедший!..» – подумала Эльга, с ужасом посмотрев в распахнутые глаза Страшного Человека. Она попятилась. Но Уилар оказался быстрее.

Чёрный посох… нет, уже не посох – тонкий упругий жгут – обвился вокруг её нежной шеи и стянулся смертельной петлёй. Рука в чёрной перчатке подняла Эльгу над полом, в сумасшедшем взгляде чёрных глаз не было ни жалости, ни гнева. Дышать стало нечем, в горло впилась невыносимая боль, мир окрасился багровым и закружился. Эльга дёргала ногами, пыталась вырваться, ослабить жгут – бесполезно. Хватка Страшного Человека была крепче стали.

Уилар распахнул дверь в комнату, в которую они заглядывали минуту назад. «Здесь… ничего… нет…» На самом краю сознания, ещё сопротивлявшегося подступающей агонии, мелькнула бессвязная мысль.

Наливающаяся кровью Вселенная стала гигантским мыльным пузырём, помещающимся в голове у Эльги, а затем Вселенная лопнула – вместе с её головой.

Глава 5

Ты знаешь, я был рыбой,

Я проплыл все океаны – но

Сквозь волны не увидел никого.

«Aгaтa Кристи»

…Она сипела и задыхалась, пытаясь набрать побольше воздуха в лёгкие. Воздух! Что может быть лучше! Можно сделать вдох, и ещё один, и ещё!.. Слаще материнского молока, дороже золота, желаннее любимого один глоток безвкусного, стылого воздуха. Она набирала в лёгкие воздух, а выдохнуть не могла. Сводило горло.

Тяжёлая рука ударила Эльгу по спине, разом вернув способность дышать.

– Спокойнее, – тихо сказал Уилар. – Мы уже никуда не торопимся. Дыши ровнее, замухрышка.

Впервые за все время знакомства в его голосе Эльге почудилось что-то, отдалённо напоминающее снисходительную ласку. Со свистом набирая в лёгкие воздух, она судорожно задышала, дожидаясь, пока исчезнут багровые круги перед глазами. Ощущая рядом присутствие Уилара, она не могла унять дрожь. Что ещё взбредёт в голову этому безумному чернокнижнику?

Через несколько минут она пришла в себя настолько, что смогла сосредоточиться на том, что её окружало.

Подвала не было.

Не было ни баронского замка, ни катапульт, ни солдат графа Танкрежа.

Они находились посреди холмистой равнины. Земля была твёрдой и каменистой. Деревьев не было – из всех растений были видны лишь колючки и торчавшие то тут, то там кусты чертополоха – почему-то чёрного цвета, с ядовитыми зелёными пятнами на листьях. Было очень тихо, и если бы не завывания ветра, гуляющего среди холмов, в этом месте царила бы совершенная тишина.

Больше всего Эльгу поразило небо. Оно было очень густым, состоящим из серого и красного цветов всевозможных оттенков. Рваные клочья сизых и темно-серых облаков стремительно неслись куда-то вдаль. Высоко в небе Эльга заметила несколько чёрных точек.

– Г-где мы?.. – заикаясь, пробормотала она.

– Есть два ответа, – сказал Уилар. – Правильный и мифологический. Какой ты предпочитаешь?

– П-п-правильный…

– Мы там же, где были.

«Там же? – подумала Эльга. – Это совсем не похоже на подвал… Это и на Кельрион, по правде сказать, не слишком похоже…»

– А какой второй ответ? – прошептала она, зажимая горло обеими руками – шея болела нещадно.

– Мы в мире демонов, – известил её Уилар.

Она долго смотрела на чёрные точки, которых поначалу приняла за птиц… Кажется, они не собирались снижаться. И слава Пресветлому Джордайсу, да будет благословенно имя Его!..

– Вы меня чуть не убили, – тихо пожаловалась Эльга.

– Это ты чуть не убила нас обоих, – возразил Уилар.

Эльга обернулась к нему. На её лице было написано сильное сомнение: можно ли задавать вопросы? Как поведёт себя её непредсказуемый спутник? Не взбесится ли снова, не захочет ли закончить то, что начал там в подвале?..

– Ну? – нетерпеливо бросил колдун. Он сидел на камне и делал странные движения – как будто массировал воздух над своей больной ногой.

– Я не понимаю… Каким образом я…

– Ты цеплялась за Кельрион, – сказал Уилар. – цеплялась так, что отодрать тебя от привычного образа мира было возможно только одним способом: заставить тебя сосредоточиться на чем-то более значимом. На твоей смерти.

– Но… Кельрион, или Земной Круг – так называется наш мир, я знаю… При чем тут…

Уилар вздохнул.

– На самом деле, – сказал он, – мир един. Каков он, мы не знаем. Мы не способны воспринимать его целиком. Мы воспринимаем лишь КРОХОТНУЮ часть настоящей реальности. Эту часть мы называем Кельрионом и полагаем, что ею исчерпывается все… или почти все. Даже богов и демонов мы помещаем внутри Кельриона, полагая, что боги и демоны живут в одном времени с нами, и искренне верим в то, что они с неослабевающим вниманием следят за нашими поступками… Но на самом деле Кельрион – это… иллюзия. Кельрион – это способ ограничить Реальность. Кельрион – это условность, соглашение, принятое и подписанное всеми людьми на земле.

– Я не понимаю… – жалобно сказала Эльга. – Я ничего не подписывала…

– Считай это метафорой. Или не считай… – Он ненадолго задумался. – Ты ведь веришь в то, что существует гора Римион, на вершине которой расположен райский сад?

– Да…

– Тогда, – Уилар усмехнулся, – раз уж ты воспринимаешь все настолько буквально, считай, что и договор существует. И ты его подписала, как и все остальные. В первые два-три года своей жизни.

«Он шутит? – подумала Эльга, вглядываясь в лицо колдуна. – Кажется, не совсем…»

– Но я тогда не умела даже читать!

– Ничего, – успокоил её Уилар. – Тебя подробно ознакомили со всеми статьями договора… незадолго до твоего рождения.

Он внезапно расхохотался – резким хриплым смехом. Эльга вздрогнула.

– Нам надо идти. – Уилар тяжело поднялся на ноги. – Азагалхад – опасное место. Мир демонов… Вернее – та часть единого мира, где живут демоны. Впрочем, с точки зрения какого-нибудь невежи… или испуганной дуры из мира людей, – выразительный взгляд колдуна ясно указал Эльге, какую именно испуганную дуру из мира людей он имеет в виду, – почти любая частица реальности за пределами Кельриона будет миром демонов.

– Мы… в аду? – прошептала Эльга.

Уилар не ответил. Спустя минуту он тяжело поднялся на ноги и повторил:

– Нам надо идти.

…Солнце было скрыто за пеленой облаков – да и было ли вообще солнце здесь, в мире демонов? Эльга в этом сильно сомневалась. Освещение – тусклые сумерки с багровыми прядями света, будто застывшего в безвкусном воздухе – не менялось уже несколько часов. Определить направление по сторонам света было невозможно, но Уилар, похоже, хорошо представлял, куда надо идти. Они брели между холмов – большую часть времени молча, но иногда Эльга осмеливалась задать какой-нибудь вопрос. Уилар отвечал. Как подозревала Эльга, он говорил в основном для того, чтобы отвлечься от боли в бедре. С каждым часом чернокнижник хромал все сильнее.

– Как мы вернёмся обратно?

– Я почувствую место, где можно осуществить переход. Но не раньше чем через день… или два. Расстояния здесь не совсем такие же, как в Кельрионе, но определённое соотношение все-таки есть… Надо отойти подальше от Мерхольгова замка.

– А они не смогут отправиться за нами?

– Священники Джордайса? Нет. Они умеют только гасить чужую магию, а собственной не обладают. Только силой, заимствованной от своего бога.

– Эта сила – не магия. Это…

– Магия. Исходящая от божества. Священники – его инструменты. Врата, через которые волшебство бога приходит в мир.

– Но… – Эльга запнулась. – Они говорят, что магия – это плохо. Что это дьявольские козни.

– Конечно. – Уилар усмехнулся. – Чужая магия плохо, своя магия – хорошо. Языческие обряды – плохо, джорданитские обряды – хорошо. Чужие боги – это дьяволы, Пресветлый Джордайс – единый святой создатель.

– Вы не верите в Создателя? – спросила Эльга. Ей вспомнились уроки в церковной школе. – Но ведь кто-то же должен был создать все… небо и землю… животных. И людей…

– Наш мир слепили те, кого джорданитская церковь именует «языческими богами». Мир – в широком смысле этого слова, потому что Кельрион создали мы сами… Если и существует некто, стоящий за всем видимым и невидимым… Творец с большой буквы… Уилар усмехнулся. – То и Джордайс – такое же его творение, как и все остальное.

– Нет! Джордайс – это и есть…

– Откуда ты знаешь?

Эльга растерялась.

– Но… это все знают…

– Когда мы имеем дело с религией, – сказал Уилар, ненадолго останавливаясь, чтобы перевести дух и собраться с силами, – необходимо уметь отстраняться от имён, людских суеверии и разных несущественных деталей, декларируемых жрецами для того, чтобы возбудить в пастве религиозный пыл. Несомненно, различные боги всегда действовали на земле. И было бы большой наивностью думать, что тот или иной бог принадлежит исключительно тому народу, которому известно его имя. Для примера возьмём Мальварин…

– Это такая святая, я знаю…

– Это языческое божество, культ которой был очень популярен на севере. Уничтожить этот культ было бы трудно и чревато недовольством народа. Поэтому Мальварин была объявлена святой, жившей в далёком прошлом… было даже придумано её житие. Что и говорить, умный ход. Уже через два-три поколения люди начали забывать о том, кем была их «святая»; что же говорить теперь, когда эта чушь вдалбливается в головы таким, как ты, вот уже несколько столетий подряд!.. Но если мы отправимся на север, в Шарданиэт…

– Это проклятая страна… – Эльга поёжилась.

– Короли-Колдуны никогда не пытались силой насадить в своей стране единую для всех веру, – не обращая на девушку никакого внимания, продолжал Уилар. – Хотя Церковь Джордайса является главенствующей и там, но фактически в Шарданиэте она не имеет никакой реальной силы… А путь Псам Господним в Северную Империю попросту заказан.

Эльга качнула головой. Шээлитами или Псами Господа называли членов особого церковного Ордена, состоявшего из клириков и мирян, занимавшихся выкорчёвыванием ересей и вольнодумства. На юге орден имел огромное влияние… И фогт Эллиунской епархии, и брат Аврелиан, и, несомненно, те священники, что вместе с графом Танкрежем выступили на войну с бароном-оборотнем, – все они принадлежали к этому Ордену. В церковной школе, где училась Эльга, говорили, что первым доказательством тому, что Шарданиэт – это проклятая страна, является то обстоятельство, что шээлитов, вернейших служителей Пресветлого, не пускают дальше границы. После пребывания в Эллиунской тюрьме и смертного приговора убеждённость Эльги в святости вернейших служителей Пресветлого сильно пошатнулась, но отношение к старой империи Севера как к «проклятой стране колдунов» осталось прежним.

– …Там, на севере – не в столице, конечно, но на окраинах Шарданиэта, ещё можно встретить культ Мальварин в её прежнем виде, – продолжал Уилар. – Великая Богиня, Небесная Мать, чьи руки – ветра, чьё лицо – Солнце… На полуострове Сармен люди поклоняются богине Ютуки Таак, чьё имя в переводе означает Мать-Солнце… В дремучих восточных лесах полудикие племена чтят Богиню-Родительницу, держащую на руках своё новорождённое дитя – Солнце… Я привёл три примера. При всей их несхожести ясно, что речь идёт об одной и той же богине, чья единая сущность по-разному открывалась разным народам. И если мы хотим добраться до основы, до самой сущности божества, мы должны уметь смотреть сквозь несущественные внешние пласты… В случае с Мальварин это сделать легко – её культ когда-то был очень широко распространён, и хотя со временем оброс в разных странах выдуманными подробностями, искажёнными преданиями, перекочевавшими к Мальварин от других богов, а также большим количеством суеверий, явившихся результатом обыкновенной человеческой глупости – тем не менее подлинный образ божества ещё можно установить. В других случаях это бывает сделать значительно сложнее – надо знать всю картину целиком. Но так или иначе – Джордайс не является Единым. Скорее это бог, претендующий на то, чтобы Единым стать. По крайней мере, в мире людей. Достаточно обратить внимание на его мелочный, властолюбивый характер, чтобы прийти к этой мысли.

– Стать Единым? – переспросила Эльга. – Но… как?

– Так же, как солнечная богиня Мальварин стала святой женщиной, будто бы чтившей Джордайса.

– Но если… – сказала Эльга. – Если все это неправда… Почему настоящий Единый не вмешается?

– А почему он не вмешался, когда сжигали твою «матушку Марго»? Почему он не вмешался, когда пираты захватывали твой город?

– Вы хотите сказать, Ему нет до нас дела?

– Можно и так выразиться. – Уилар пожал плечами. – Но думаю, по сути это неверно. Творец не вмешивается – и никогда не вмешивался – именно потому, что он создал нас такими, какие мы есть. Подлинному Творцу мира нет необходимости, брызгая слюной от гнева, призывать к борьбе с волшебством и чернокнижием. Он не нуждается в обрядах и поклонении. Ему не было необходимости на заре мира воевать с демонами и ввергать их в Преисподнюю.

– Почему? – спросила Эльга.

– Потому что если и существует какой-то подлинный Творец – а я, кстати, в этом сильно сомневаюсь, – ответил Уилар, – ему не нужно внешне менять что бы то ни было. Ему нет необходимости вообще что-либо менять в мироздании. Если кто-то сотворил меня таким, какой я есть, то высшее почитание, которое я могу воздать этому Творцу, – просто следовать собственной природе. Чем я и занимаюсь. Как и все остальные, кстати. И животные, и люди, и боги… И даже Пресветлый Джордайс, захватывая Кельрион, претендуя – в умах людей – на место Всевышнего, он всего лишь выполняет свою роль. Следует своей природе.

– Но… но ведь тогда получается, что свободы нет!

– А свободы – в чистом виде – никогда нет. Ты можешь выбирать, пойти налево или направо, но ты не можешь взлететь в небо. Так же обстоит дело и с внутренней свободой. Наша природа противоречива… но какой бы выбор мы ни сделали, мы следуем своей природе – той или иной её части. Единый сотворил нас такими, какие мы есть, а как нам поступать – это исключительно наше дело. Но как бы мы ни поступили, что бы ни выбрали, это будет именно наш выбор, а не чей-то ещё. Именно поэтому Единому нет необходимости диктовать нам что-либо, наказывать или вознаграждать… Ведь по его же воле мы сотворены такими, какие мы есть, не так ли?.. – Уилар усмехнулся.

…Они шли до тех пор, пока воздух не начал темнеть.

Гряда изломанных гор на краю горизонта ощутимо приблизилась. Уилар иногда останавливался, оглядывался и будто бы к чему-то прислушивался. Последние несколько часов Эльга молчала. Она устала и была напугана. По пути они несколько раз сталкивались с местными обитателями – и Эльга окончательно уверилась в мысли, что они находятся в аду. В тени камней прятались сколопендры – длиной более трёх футов; в воздухе кружились крылатые ящерицы с тонкими острыми зубами; а на некоторых холмах жили странные создания, напоминающие смесь птиц и пауков. Все они были не прочь полакомиться мясом путников – едва завидев людей, уродливые существа бросались к ним с явно недвусмысленными намерениями, но Уилар шёл дальше, как будто бы ни в чем не бывало.

Приблизившись к путникам, твари Азагалхада вдруг отступали, некоторое время ходили вокруг, суча лапками, пожёвывая воздух жвалами, поглядывая на Эльгу голодными глазами, а затем убирались восвояси, отправляясь на поиски какой-нибудь другой добычи. Лишь один раз Уилар как-то отреагировал на появление непрошеных гостей – когда с неба стремительно упали три крылатые фигуры, оказавшиеся при более близком рассмотрении миниатюрными женщинами с кожей красно-коричневого цвета. Вместо ног – толстый хвост, украшенный загнутыми шипами; на руках – по три длинных пальца с когтями; жёлтые глаза без зрачков; безносое лицо, разделённое пополам вертикальной щелью рта… Уилар поднял посох и что-то крикнул – тон был властным, слова царапали слух, как колючки, а наречие было определённо тем же самым, на котором он вёл беседу с демоном в разрушенном храме близ Эллиуна. Демоницы застыли в воздухе, что то рассерженно шипя – казалось, какая-то незримая сила удерживает их, не позволяя приблизиться. Почти минуту продолжался оживлённый диалог, в котором Эльга не могла разобрать ни слова. К концу короткой беседы женщины-птицы скользнули прочь и растворились в мутном вечернем воздухе.

– Остановимся здесь. – сказал Уилар, показав на ровную площадку между четырьмя холмами.

– А как… ночью… – растерянно пробормотала Эльга, вспомнив трёхфутовых сколопендр и птицепауков.

– Темнее не будет, – обнадёжил её Уилар. – По крайней мере, не в это время года.

– Наверное, я все равно не смогу заснуть, – робко призналась Эльга.

Уилар равнодушно промолчал. У Эльги возникло ощущение, что если завтра она из-за усталости начнёт отставать, Уилар спокойно уйдёт… оставив её здесь одну.

Чувство беспредельного одиночества обрушилось на неё, заставив сесть на землю и сжаться в подрагивающий комок. Она была бесконечно далеко от родного мира, от людей, от милых, совсем не опасных животных и птиц… от голубого неба и солнца. В этом ужасном месте, среди чудовищ и демонов даже её спутник, за которого Эльга цеплялась только потому, что больше цепляться ей было не за кого, не был ей ни врагом, ни другом – он был совершенно чужим, и хотя, как и Эльга, он пришёл из зеленого мира, где растут деревья и светит солнце, сейчас Уилар казался Эльге каменной статуей… частью местного пейзажа… может быть даже – одним из обитателей Азагалхада. Она была абсолютно одна в этой жестокой, холодной Вселенной. Не было никого, кому было бы до неё хоть какое-то дело.

К её ногам упал промасленный свёрток.

– Хлеб, – жуя, сказал Уилар. – И мясо. Ешь и ложись спать. Завтра нам предстоит длинный путь.

Эльга развернула тряпицу и принялась поглощать свой нехитрый ужин. Она вяло жевала некоторое время, а потом кое-что вспомнила. Кое-что странное из сегодняшнего разговора.

– Почему вы сказали, что Кельрион сотворили мы?.. – проглотив последний кусочек, спросила Эльга. Поймав безразличный взгляд Уилара, она сбилась и бестолково добавила: – Мы ведь люди…

– А кто это – люди? – полюбопытствовал Уилар, делая глоток из фляги и передавая её Эльге. – Кто это такие?

– Ну… люди… это мы… – Эльга окончательно была сбита с толку. – Создания Джордайса Пресветлого…

– Неправильный ответ. – Уилар покачал головой. – Это мы создали Джордайса, а не наоборот.

– Создали? – переспросила Эльга. – Выдумали?..

– Нет, не выдумали, – ответил чернокнижник – Позволили ему стать тем, кто он есть. Без людей он никто. Какой-то древний божок, настоящее имя которого все давно позабыли. Божок, нуждающийся в человечестве куда больше, чем человечество нуждается в нем. Впрочем, – Уилар усмехнулся, – я слишком хорошо отзываюсь о людях… Конечно, им нужен Джордайс. Справедливый судья, заботливый родитель, не терпящий прекословия господин… Мир сразу становится осмысленным, уравновешенным и гармоничным. Злые будут наказаны, добрые будут вознаграждены. Так, Эльга?.. – Змеиная улыбка скользнула по его губам. – И нет больше никакого одиночества. О тебе позаботятся, тебя спасут… если не тело, то совершенно точно – душу. Так?

«Он знает, о чем я думаю… – пронеслось в голове у Эльги. – Читает в моей душе, как в открытой книге…»

– Узнать, о чем думает человек, не так уж трудно. – Уилар улыбнулся. – Если бы ты имела образование душевидца, то могла бы выкидывать фокусы и подлеще.

– Вы учились в Лаллеранском университете?

– Я? Нет.

Некоторое время они молчали. Поморщившись, Уилар поднялся на ноги и стал медленно обходить по кругу место, выбранное для ночлега. Он что-то бормотал себе под нос, а чёрный посох в его руках вертелся, выписывая замысловатые знаки. Когда он закончил, Эльга, успев кое-как привести мысли в порядок, сказала:

– Но если даже Пресветлый обладает силой только потому, что мы в него верим… Я не говорю, что это так, – поспешно поправилась она, едва удержавшись от того, чтобы нарисовать в воздухе круг. – Но даже если это так… Каким образом мы сотворили Кельрион? Мы ведь не боги.

– Ты так думаешь? А может быть, мы боги, лишённые силы и позабывшие о своём бессмертии?

– Вы шутите… – облегчённо улыбнулась Эльга.

– Не совсем. – Уилар некоторое время молча сидел, думая о чем-то своём. Когда Эльга уже отчаялась дождаться ответа, он сказал: – Как и джорданитская религия, Кельрион существует лишь постольку, поскольку мы в него верим. И если наша вера изменится, изменится и Кельрион.

– А если мы ни во что не будем верить? Кельрион исчезнет?

– Какая разница, исчезнет Кельрион или нет? – Уилар покачал головой. – Если мы перестанем верить, исчезнем мы сами. И, по-моему, это достаточно убедительная причина для того, чтобы верить хотя бы во что-то.

– А во что верите вы? – спросила Эльга.

– В то, во что хочу верить.

«Увиливает от ответа, – подумала Эльга. – Удобная религия, ничего не скажешь – верю в то, во что хочу… И во что же он хочет верить, интересно знать? В демонов? В зло и тьму?..»

– Прежде всего – в себя, – сказал Уилар. – А теперь – спи.

Несмотря на свои опасения, Эльга заснула почти мгновенно, стоило ей только поудобнее устроиться на собственном плаще. Не было ни кошмаров, ни тревог, ни беспокойства – сознание как будто на несколько часов провалилось в бездонную яму. Уилар долго лежал без сна. Хотя он сделал все, что мог, чтобы отвести чужие глаза от их стоянки, ощущение, что за ними следят, не исчезало. «Кто это? Климединг? – Образ ужасающего наставника, давно уже не принадлежавшего к роду людей, вплыл в его сознание, заставив сердце болезненно сжаться. – Если он обнаружил меня так быстро, мы не успеем добраться даже до гор…»

…Этот волшебный, волнующий запах Малгелендорф узнал сразу. Почуяв его, он почти минуту внюхивался изо всех сил, не смея верить своим ощущениям. В конце концов, он не ел уже почти целый цикл и с голоду могло померещиться и не такое…

Кровь!

Настоящая, живая, свежая кровь!

Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Малгелендорф заподозрил ловушку, но, обежав это место по кругу, не обнаружил ничего подозрительного. Да и кому могло понадобиться устанавливать такую странную ловушку – здесь, на периферии владений Хозяина? Нет, похоже, тут и в самом деле было Лакомство. У Малгелендорфа даже скулы свело от негодования, когда он представил себе, как Лакомство – толстый, неуклюжий, такой сладкий и такой желанный мешок крови и мяса – идёт, переваливаясь, по пустыне, бестолково транжиря своё великолепное содержимое. Вернувшись к месту, где он почуял кровь, и ещё раз вдохнув её чарующий аромат, Малгелендорф побежал по следу. Его прежний облик не слишком-то подходил для длительного преследования, и Малгелендорф совершил одно из пяти доступных ему превращений – вдвое укоротил чересчур длинные паучьи лапы, вытянул тело вперёд, сместил внешние кости головы так, чтобы придать им обтекаемую форму, отрастил длинный плоский хвост, игравший роль своеобразного «руля» во время движения. Теперь, за вычетом указанных особенностей и серо-коричневого сегментарного панциря, его можно было бы принять за помесь гусеницы и пумы. Шесть ног слаженно двигались в ровном, не знающем устали ритме. Способность воспринимать запахи в этом обличье сильно уменьшилась, но след был достаточно чёток, и Малгелендорф не боялся его потерять. Он боялся другого – как бы Лакомство раньше его не обнаружили другие обитатели периферии. В этом случае шанс получить хотя бы долю добычи становился совершенно эфемерным.

Однажды на пиру у Хозяина Малгелендорфу удалось вкусить Лакомства… предварительно покалечив двух других гостей, также претендовавших на угощение… этот день навсегда останется запечатлённым в его памяти как один из самых волнующих, великолепных дней в жизни. Жаль только, что кусочек Лакомства, брошенный ему на пиру, был таким маленьким…

Воздух сделался более тусклым – в Азагалхаде наступила ночь. Пробежав ещё несколько миль, Малгелендорф вдруг потерял след. Он вернулся назад, отыскал его, попробовал идти дальше – та же история. Он превратился в паука-нюхача, затем в идола-созерцателя – ничего. Через несколько часов Малгелендорф поймал себя на том, что бестолково бродит по холмам в облике змеекошки, все ещё надеясь случайно обнаружить след.