Капиталистическая экономика нарушила линию моей жизни, превратив ее в ельцинскую Загогулину. Которая вот такая, понимаш.
      Без этого я бы остался средненьким дохтуром при медсанчасти Кировского завода. Именно туда, под конец ординатуры, планировал отправить меня главный невропатолог Питера профессор Скоромец. Но я принял иное решение, и накатанная магистраль сменилась подозрительной одноколейкой.
      Будучи, можно сказать, ровесником всего нового, я вздумал попытать счастья в рыночной медицине. Всякий бизнес мне, однако, противопоказан. Но в 1993 году я этого не знал. Фабрика Здоровья рухнула, а я, напоровшись на Гербалайф, возликовал. Дело казалось новым, касалось здоровья, выглядело нехитрым, и я засучил рукава.
      Мне долго не хотелось об этом рассказывать, но потом я подумал, что стыдиться, в общем-то, нечего. Я очень хотел состояться и проявиться, так что порыв был правильный, а вот точка приложения - нет. Вообще, бывало весело.
 
      

      Театр начинается с вешалки.
      Главное - заманить клиента на свою территорию, а там уж горе побежденному.
      Презентация - мероприятие оглушительное, эмоциональное, зрелищное, обезоруживающее. Мы, супервайзоры (именно так, не супервизоры) скидывались и снимали приличные залы для коварных манипуляций.
      Был у нас такой Володя, брал ключи. У вахтерши.
      Всякий раз, когда приходил, бабуля его строго спрашивала: "Кто?"
      "Гербалайф", - отвечал Володя.
      И бабуля успокаивалась.
      Однажды Володя куда-то делся, и ключи пришлось брать кому-то другому.
      Явился он, предстал перед бабушкой. Та, как обычно, лезет со своим "кто".
      "Гербалайф", - говорит этот самозванец, дерзко и высокомерно.
      Бабушка выдалась бдительная, сталинской школы.
      – Не надо мне тут, - рассердилась она. - Гербалаева я знаю. А вы не Гербалаев.

      Был и, наверное, есть такой Виктор Певзнер.
      Очень, очень деятельный предприниматель, видный продавец Гербалаева с замечательной личной историей-результатом.
      Об этом результате он рассказывал на всех презентациях.
      Еще до всякого Гербалаева он угодил в автоаварию, откуда его вырезали автогеном и свезли поправляться или умирать - как он захочет.
      Певзнер клялся, что его собирали и сшивали по кусочкам. У него нарушилось решительно все - зрение, терморегуляция, рассудок. Когда явился шестикрылый Гербалаев, Певзнер высмеял его и обошелся чуть ли не на манер обитателей несчастного Содома, которые возымели некие планы касательно ангелов.
      Но потом прислушался к откровениям, поел и стал редкостный молодец.
      Понес слово божье в народ. Публика попадалась доверчивая, да не настолько, насколько хотелось Певзнеру.
      Тогда он принес фотографию. Мы все носили фотографии: до и после. Для наглядности результата. У кого-то лишай был и не стало, у кого-то живот втянулся, у третьего рога обломились, а один даже подрос. Вот и Певзнер подсуетился, приволок снимок: лежит весь загипсованный и забинтованный, со свекольным фингалом, с раздробленным носом.
      Тут все, понятно, заахали.
      Одно смущало: кто же его таким сфотографировал, когда про Гербалаева никто и не слышал? Удивительная дальновидность.
      Этот же Певзнер рассказывал:
      – Иду я как-то по Каменноостровскому проспекту. И тут меня начинают вербовать какие-то новообращенные в единого Гербалаева бабушки. Я расстегиваю плащ, под плащом - значок: World Team.
      Это такое высокое звание среди Гербалаевых, Уорлд-Тим, Мировая Команда.
      – Я, - говорит Певзнер, - Уорлд-Тим уже давно.
      И бабки переругались.
      – Пошли отсюда, - говорит одна. - Ты что, не видишь, что это Волк-Тим?

      Мой дядя активно ненавидел Гербалаева.
      Инженер-самолетостроитель, в начале девяностых он остался без работы и собирал по Москве пивные бутылки.
      Естественно, на него начали охоту.
      – Я их спрашиваю: это гербалайф или не гербалайф? - ревел дядя мне в телефон. - Они, суки, не говорят! Приходите, мол, все увидите! Приходишь - ну ёптыть…
      Потом дядя адаптировался.
      – Они, сволочи, стаями ходят, - объяснял он. - Подходят: "Добрый день!" Я ему: "Добрый день, пошел на хер!"
      Дальше дядю переплескивало через край.
      – Фак ми нау, аск ми хау! - орал дядя.

      У Гербалаевых верхи заинтересованы в успехе низов. Чтобы те выкупали побольше продукции, да набирали себе подобных. Тогда верхам капает мутное роялти.
      Для этого самые-самые устраивают Школы. И всячески эти Школы преподносят: мол, вы услышите нечто невероятное, и будет вам тройной кисель на десерт, всегда. Хотите послушать - выкупайте Продукт и приходите.
      В моей верхушке делами заправлял Леон Гальперин, богатый человек.
      – Вы приходите на свадьбу, в гости. У вас при себе коробочка с таблетками. Подсаживаетесь ко всем по очереди и начинаете есть. Ваша задача на данном этапе - взять телефон, остальное пока неважно. Вы обходите все столы, и назавтра у вас есть прекрасный коммерческий случай обзвонить всех, не выходя из туалета.
      Здесь Гальперин сооружал из мизинца и большого пальца русский народный алкогольный символ, который у него означал телефон. Он снисходительно подносил воображаемый телефон к уху, одновременно как бы присаживаясь на стульчак.
      Другой лидер, сколотивший в Израиле мощную сеть, тоже Леон - Вайсбейн, по-моему - тоже любил ходить по свадьбам.
      – Я даю гостям два тоста, - говорил он. - Потом свадьба переходит в другое мероприятие.
      Он дал ряд ценных советов насчет презентаций и вербовки.
      – Пусть думают, что мы в них не заинтересованы. Что мы, дескать, не всех берем.
      Подумал немного, обрадовался:
      – Да взять и нанять алкаша за доллар. И выгнать! Публично! Вот так мол!…

      Самыми крепкими орешками оказывались идейные собратья по рыночному разуму: всякие верующие, действовавшие по той же системе баптистско-протестантского маркетинга.
      Однажды приступили ко мне мормоны, юные киборги с наганом в башке и Библией в руке. "Вы читали Библию?" "Читал." "Но вы все-таки недостаточно читали Библию…"
      Я не стерпел, распахнул плащ, показал им скромный гербалаевский трилистник-значок. Мне казалось, что это подействует как жетон тайного полицейского. "Имею радость предложить вам ответную услугу", - говорю.
      Ноль внимания. Ни мускул не дрогнул. Бесполезно.
      Потом, помню, выхожу из вагона метро. Подкатывается ко мне какой-то тленный колобок и сует в руки бумажку: приглашает на презентацию новой божественной ипостаси. Я был не в духе, рассердился, опять показал значок. Его логика меня подкосила. "Тем более, - гавкнул он раздраженно, - раз вы Гербалаев, то должны знать: когда зовут на презентацию, надо идти!"
      Мне нечего было возразить и я устало пообещал ему, что приду. Мне тоже так многие обещали.
      В общем, мне было расти и расти до моего спонсора. Спонсором Гербалаевы называют лицо, которое привело их в компанию. Оно, естественно, никого ничем не спонсирует - разве что опытом поделится, да и то далеко не всегда.
      Моим спонсором был Валера Гаврилихин. Большого зла в нем не имелось, человек он был мягкий, но до того изолгался и наделал таких долгов, что кончил очень плохо: спился полностью, жена выгнала, завел себе страшную жабу из синяков, и все такое.
      Он свято верил в чудодейственность продукта. Он так убедил себя в этом, что утратил всякую связь с реальностью. У Валеры был хронический гепатит В, и Валера на каждой презентации похвалялся, что печень его больше не то что не беспокоит, а вообще превратилась в собственную идею, весьма здоровую. Господь не стерпел, и в один прекрасный день Валера пожелтел, а потом позеленел. Он приобрел общий оливковый цвет, а глаза стали желтыми, как у дьявола. Я заклинал его лечь в больницу. Валера отмахивался, но все-таки лег, дня через четыре. Смена окраски не научила его ничему, он взялся за старое и гнул свое. История его личного результата преобразилась: он начал рассказывать, что поступил в больницу с анализами, при каких не живут, но дела пошли на поправку так резко, что врачи ничего не понимали - все потому, что он упорно кушал продукт.
      При наличии времени Валера мог убедить кого угодно в чем угодно.
      Никогда не забуду, как мы однажды явились на презентацию примерно за час до начала, ибо сами ее и вели. У нас образовался деятельный тандем: я кратенько описывал маркетинг, а потом "продавал" Валеру как воплощение успеха. Мне действительно казалось тогда, что у него денег больше, чем у меня. Это было именно так, да только деньги ему не принадлежали.
      И вот к нам забрел торговый индуист. Может быть, он кришнаит был.
      Маленький, заплеванный, в шерстяной шапочке, с трупной улыбкой и сияющими безумными глазами. Он тогда часто попадался на Невском, впаривал шизофреникам и домохозяйкам Бхагават-Гиту. И к нам пришел с рюкзачком.
      Я, не находя в себе дара убеждения, просто махнул ему: мол, уходи. Буддист весело развернулся. Тут из кинобудки вышел Валера: он лопал йогурт, перемешанный с продуктом, и облизывал ложку заученным, позаимствованным из минета, движением языка для пробуждения в окружающих интереса и аппетита. Валера обрадованно вынул ложечку из бороды и сказал интимным баритоном:
      – Минуточку.
      Он подхватил буддиста под руку и увлек в кинобудку.
      Валере помешали подоспевшие гости. Минут через сорок он с явным сожалением отпустил недоеденную жертву. Буддист был красный и распаренный, будто из бани. Сияние в его глазах сменилось уважением и сомнением.
      – Круто у вас, - он отдувался и мотал головой.
      – Я буду думать, - молвил он на прощание.
      Торговец выкатился на свежий воздух, но там он сделался доступным для Вишны-Кришны; те кликнули Яму, Яма погрозил отступнику пальцем, и морок Гербалаева улетучился. Торговля пошла, освященная лотосом.

      Лидер должен быть прост. Чтобы каждый мог его скопировать и преуспеть.
      У лидера костюм - и у группы костюм.
      У лидера значок - и у группы значок.
      У лидера автоответчик - и у группы тоже автоответчик.
      Так нас учил, в частности, Леон Гальперин, долларовый миллионер. Он постоянно повторял, что лидеры должны легко копироваться. Чтобы любой дворник мог работать. Он же похвалялся тем, что по юности спалил в Разливе шалаш Ленина. Очевидно, скопировать лидера не удалось, и Леон осерчал.
      Так или иначе, автоответчик у меня был. Телефон-панасоник стоит у меня до сих пор, я купил его у волк-тима Певзнера. Автоответчик давно сломался. Не вынес разбойничьих обязанностей. Он не преуспел, потому что копировал всякую шушеру. Он у меня пахал, как зверь. Я уходил на охоту, а тот, подражая мне бархатным голосом, приглашал названивающих явиться на презентацию. Даже не приглашал, а мягко предписывал. В конце он просил: "Оставьте ваш контактный телефон, и мы с вами свяжемся".
      "Мы" означало нас с автоответчиком. Местоимение создавало иллюзию могущественной организации с длинными граблями.
      Автоответчик постоянно портил себе желудок неприятными филиппиками.
      Однажды я услышал молодой, учтивый голос:
      – Меня зовут Петр Иванович. Я решил вас немного рэкетнуть. Думаю, что тысяча долларов в неделю вас устроит.
      Петр Иванович не сказал, куда нести деньги, и остался на мели.
      В другой раз позвонил мой московский дядя.
      – На хуй мне с вами связываться? - орал автоответчик с похмелья, не узнавая меня. - Я звоню в Петербург!…
      Извините за слово. Дядя сказал, я повторил. Легко копируемый лидер.

      У Гербалаева много вредных и жадных родственников по фамилии Ньювейз, Санрайдер, Визьон, Орифлэйм, да еще спятившая тетушка Дианетика. Все они на дух не переносят друг друга, презирают, обижают, глумятся.
      Будем справедливы: их скверный характер объясняется, в частности, контингентом, который они обхаживают. Тоже далеко, далеко не ангелы.
      Вот что было с одной моей доброй знакомой, которая по сей день насаждает косметику. Пришла она к даме, интересующейся всяким дерьмом, стала рассказывать об успехах и новинках.
      – Да пробовала я, - поморщилась дама.
      – Что же вы пробовали? Вот у нас тут есть Гель Для Интимной Гигиены.
      – Его-то и пробовала.
      – Ну и как?
      – Он сильно пенится.
      – И хорошо!
      Тоскливо:
      – Да чего ж хорошего?
      Понадобилось время, чтобы сообразить, что дама пользовалась гелем не до, не после, а во время. Конечно, это лестно партнеру. Такой результат копулятивных усилий не каждый день получается. Небось, похвалялся: уж так ублажил, так ублажил, что она вся в мыле стала.
      "Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?"
      Другие верят, когда им объясняют, что крем для ног надо накладывать на лицо. Потому что он впитывается и с кровью разносится по всем закоулкам, достигая противоположного полюса.