1

— Мне просто необходимо было увидеть хоть кого-то, кто имеет отношение к моему делу! Так тяжело. Особенно ночью…

— Слушаю вас.

— Даже лучше, что приехали именно вы, инспектор.

Мы ведь виделись однажды. Вы вспомнили меня?

— Да.

— Я узнал вас сразу, как только вы вошли. Дело в том, что я хочу заявить ходатайство. Раньше, чем меня официально допросят.

— Все, что вы скажете, я занесу в протокол.

— Я верю. Мое ходатайство не о приобщении документов и не о вызове свидетелей. Я прошу учесть мое чистосеодечное признание и сохранить мне жизнь. Понимаете?

— Да. Но вопрос о наказании решает суд.

— И все-таки! Я знаю: мое прошлое небезупречно, но пеня еще нельзя считать человеком конченым! Я воспитывался в нормальной семье, учился. У меня была уже своя семья…

— Судом учитываются все обстоятельства, смягчающие ответственность. В том числе чистосердечное раскаяние или явка с повинной, а также активное способствование раскрытию преступления.

— Я ничего не собираюсь скрывать, инспектор. История моя проста, даже банальна, когда проследишь цела и направленность моих поступков в последние годы.

Я теперь много думаю об этом. «Проклятая жажда золота…» О! Если бы инспектор, выслушав и поверив, имел право отпустить прочувствовавшего свою вину преступника на все четыре стороны! Как после исповеди — покаявшегося и очистившего душу признанием грешника…

Кажется, никогда бы в жизни не переступил черты!

— Увы! Инспектор — не духовник. Он раскрывает преступления и вместе со следователем устанавливает истину по делу, которое направят в суд.

Инспектор уголовного розыска не отпускает грехи.

Войдя в темноту, Денисов отстегнул застежку кобуры. Рукоятка пистолета мягко легла в ладонь.

Было по-осеннему промозгло и знобко, несмотря на весну. Выпавший с утра снег претерпел к вечеру ряд превращений: превратился в лед, затем в коричневую жижу.

Теперь благополучно таял под мелким дождем. Морозить не начинало.

Стрелки остановившихся часов на углу замерли на начале девятого.

«Дважды в сутки они тоже показывают точное время», — подумал Денисов.

Пока инспектор шел от шоссе, ему не встретился ни один прохожий.

«Из-за темноты или дождя?»

Близлежащие дворы были захламлены строительным мусором. Сколько Денисов помнил, какой-нибудь из домов здесь непременно ремонтировали, жильцов переселяли.

На этот раз оставленное жильцами здание темнело у самого полотна железной дороги — с пустыми глазницами окон, поваленными телефонными будками. У крайнего подъезда стоял «Запорожец», в темноте он выглядел черным.

Денисов подошел ближе.

«86-79…» — номер был неудобен для запоминания.

В конце пятиэтажной застройки появилась платформа Коломенское малоосвещенная, с кассой в середине, с пешеходным мостом. Между домами и платформой виднелся рефрижераторный поезд — нескончаемо длинная лента вагонов-ледников. По другую сторону платформы чернел тепловоз.

Тропинка впереди нырнула под вагон-ледник рядом с неразличимым в темноте, начертанным на фанере афоризмом: "ЧТО ВАМ ДОРОЖЕ? ЖИЗНЬ ИЛИ

СЭКОНОМЛЕННЫЕ СЕКУНДЫ?"

«Сэкономленные секунды — тоже жизнь», — подумал Денисов.

Инспектор поправил куртку, притянул верхнюю пуговицу к самому подбородку, дальше откинул ворот. Теперь воротник торчал чуть выше лопаток, там, где, по убеждению Денисова, ему полагалось быть.

Электричка запаздывала.

В 20.17 на платформе появились инкассаторы Госбанка— с одинаковыми сумками, правые руки одинаково — в карманах. Они двинулись от кассы к месту остановки хвостового вагона. Денисов наблюдал за ними, стоя в тени рефрижератора, готовый в случае необходимости мгновенно прийти на помощь.

Но все было тихо.

Первым пришел электропоезд на Москву. Через пути к домам что тропинке мимо Денисова и начертанного на фанере призыва потянулись люди. Скрытая тексте бессмыслица лишала транспарант ожидаемой силы. Денисов приглядывался к проходившим: несколько женщин, высокий старик с палкой. За ними показались двое парней.

Оба одновременно глянули на Денисова, не отворачиваясь и не убавляя шаг, прошли в нескольких сантиметрах.

Пахнуло спиртным.

«Близнецы… — заметил Денисов. — Странный каприз природы: пустое, бессмысленное копирование…» Но тут отвлекся: тучный мужчина в меховой шапке пирожком остановился у рефрижератора, крикнул кому-то позади:

— В 8.20? Как всегда?

— У метро! — донеслось из темноты.

Луч приближавшейся со стороны Москвы электрички мазнул словно ки-стью, окунутой в золотую краску. Стало светло. Мокрый вагон-ледник рядом с инспектором засверкал, как золоченый новогодний орех. Денисов оставил рефрижератор, перемахнул через пути, вскочил на платформу. Теперь, во время посадки инкассаторов в поезд, он должен был находиться в непосредственной близости от них.

Еще человек — в куртке, в полосатой-шапочке с белыми и красными спартаковскими цветами — пробежал впереди, бросился к последнему вагону.

Электричка затормозила, на ходу, с шипением, открывая автоматические двери.

Инкассаторы, не переставая о чем-то разговаривать между собой, по-прежнему одинаково-одна рука в кармане, внесли сумки с выручкой билетных касс в служебный тамбур последнего вагона, вошли в нерабочую кабину. Молодые приезжие парни в шляпах, в куртках, в цветастых кашне, вчерашние демобилизованные воины.

Раздался звонок из служебного купе в кабину машинистов, затем короткий гудок.

Мелкий, унылый дождь на минуту усилился и снова стих. На пешеходном мосту возникли быстрые тени опоздавших. Они скользили вниз по осклизлым ступеням.

Одновременно с электричкой лента вагонов-ледников на подъездном пути тоже пришла в движение. Скрипнули тормозные устройства.

«Вот все и закончилось!..» — подумал Денисов.

Раздался еще гудок.

Электричка и рефрижераторный поезд тронулись с места синхронно. Но в противоположных направлениях.

— Помогите! — услышал Денисов сквозь грохот колес.

Голос принадлежал мужчине. Через секунду крик повторился.

Рефрижераторный поезд резко затормозил. Еще минуту назад закрытый стоявшей у платформы электричкой, теперь он был виден лолностью. Лязг останавливающихся вагонов-ледников, нарастая, перемещался от тепловоза в конец состава, чтобы потом снова вернуться к голове поезда. Кто-то невидимый уже сигналил фонарем с одной из тормозных площадок.

Рефрижераторный поезд еще раз дернулся и замер.

Незнакомый человек в шапке с опущенными наушниками, в намокшем пальто неловко, под углом пересек путь, направляясь к билетным кассам.

— Помогите! Телефон!..

— Что случилось? — Денисов, не раздумывая, спрыгнул с платформы.

— Женщина! Под поездом… — мужчина, не оборачиваясь, показал рукой.

Несколько человек, пассажиры ушедшей электрички, уже толпились у подъездного пути.

Денисов бросился к ним:

— Милиция! Разрешите…

Ему дали место. Рядом с концами шпал неподвижно лежала пострадавшая, жизнь быстро покидала ее. Денисов догадался об этом по синюшной бледности лица, непроизвольным подергиваниям мышц. Горячее пятно у предплечья стремительно растекалось: давал знать о себе перелом руки.

— Вон откуда она шла! — сказал кто-то.

Поодаль, рядом с вагоном-рефрижератором, инспектор заметил пояс от пальто: женщина перелезала под вагоном, когда ледники неожиданно пришли в движение.

Дорога была каждая минута. Денисов сделал единственно возможное: поясом пострадавшей наложил жгут выше локтевого сустава.

— Подержите!.. — Один из наблюдавших за ним подхватил концы жгута. —

Сейчас!

Денисов нажал на скрытый у него в рукаве манипулятор радиостанции:

— Я — Двести первый! «Скорую» срочно!

— Что случилось?

Денисов узнал голос дежурного — капитана Антона Сабодаша.

— Женщина попала под поезд…

— В Коломенском? Место?

— Против платформы… Состояние крайне серьезное!

— Вызываю! — голос Сабодаша ненадолго исчез, затем появился снова. —

Где лучше проехать?

— У дома 81 по Варшавскому шоссе…

Через минуту Антон передал:

— Машина реанимации, реанимобиль. Операционная на колесах. Уже выехали.

Встречайте. Как поняли?

Пока Денисов радировал, из билетной кассы доставили носилки.

Рефрижераторный состав расцепили, открыв проход со стороны домов. Когда вагоны-ледники раздвинулись, Денисов увидел впереди младшего инспектора

Ниязова. Он прибежал на крик из парка прибытия грузовых поездов.

— Покажите дорогу реанимобилю! — крикнул ему Денисов. Младший инспектор оказался весьма кстати. — Бегите к шоссе!

— Хоп, — незаметно он перешел на узбекский.

— Не дышит! Товарищ сотрудник… — сказал тот, кто держал жгут. —

Может, искусственное дыхание… — По куртке, белым и красным спартаковским полосам Денисов узнал мужчину, которого видел на платформе. У него было бледное плоское лицо, словно продавленное на переносье. — Наверное, бесполезно.

Он стащил с головы полосатую шапочку. Еще несколько мужчин потянулись к головным уборам.

— Сейчас будет машина реанимации, — сказал Денисов. — Она уже на подходе. — Он достал блокнот, чтобы записать очевидцев: — Фамилия?

— Дернов. Я подошел, когда рефрижератор остановился.

— Паспорт с вами? Пропуск?

— Пропуск на фабрику. Но тепловоз, по-моему, гудка не подал! — он все еще не отпускал жгут.

— Гудок был, — сказал кто-то.

Денисов не успел его записать: стоявший рядом мужчина с опущенными наушниками тронул его за локоть:

— Я главный свидетель, больше, чем я, никто не знает. Еще немного — и мне было бы то же самое! — он показал на неподвижную фигуру пострадавшей.

— Пишите.

Малахов моя фамилия…

— Как все случилось?

— Только хотел пролезть. Нагнулся-ледники вдруг дерг! И покатили…

Медленно, потом быстрее. Вагон, еще один, еще! Вдруг она из-под ледника!

— Когда прошли три вагона? — Денисов усомнился.

— Не меньше трех. С минуту после начала движения… — Если мужчина и был выпивши, как Денисову вначале показалось, то теперь он протрезвел полностью. — Наверное, распласталась между рельсами.

— Документы у вас с собой?

— Да, — Малахов достал паспорт, протянул Денисову.

— С вами встретится наш дознавателе— предупредил Денисов. — Ему нужно будет письменное объяснение. А пока… Вы шли от платформы к Варшавскому шоссе?

— Да. Мне к троллейбусу. А она мне навстречу, с той стороны, — Малахов показал в направлении ремонтировавшегося здания и всего жилого массива, откуда еще недавно пришел и Денисов.

— Никого не было рядом с вами?

— Шли люди, — Малахов обернулся к стоявшим поблизости, но никто не поддержал его. — Конкретно я никого не запомнил. Побежал сразу к телефону…

Вокруг стояло уже человек пятнадцать. Теперь —трудно было сказать, кто появился с самого начала, кто подошел потом.

— Одно помню: гудок был!

— Не мог не быть… — прошел шумок.

Внимание Денисова неожиданно привлек темный предмет на железнодорожном полотне.

Небольшая красная сумка, принадлежавшая, несомненно, пострадавшей, лежала в стороне, не по ходу движения, ее не сразу можно было заметить.

«Как она попала туда?» — подумал Денисов. Даже в обстоятельствах совершенно очевидных присутствовали детали, не поддававшиеся немедленному истолкованию.

На главном пути очередная электричка, приближаясь к платформе, подавала короткие, отрывистые гудки.

Движение на участке прекращено не было.

— Всем отойти! — распорядился Денисов.

— Едут! — откликнулось сразу несколько голосов.

Между домами блеснули огни, показался реанимобиль. Кузов его клонило в сторону, шофер вел его от реконструирующегося здания между штабелями строительного мусора ближе к путям.

— Сюда!.. — кричали вокруг.

Реанимобиль переехал еще несколько неглубоких канав. Операционная на колесах наконец остановилась.

Один из медиков — в белом халате, в шапочке — выскочил из машины.

— Носилки в операционную! — он словно не чувствовал холода. —

Быстрее… Два человека!

На помощь бросилось не менее десятка, носилки с пострадавшей внесли в кузов.

За~машиной реанимации тут же показалась другая гмилиция.

Капитан Антон Сабодаш, дежурный по отделу, огромный, в белом тулупе, вышел на междупутье там, где его пересекла пострадавшая, подошел к

Денисову.

— Как все случилось? — Антону предстояло писать протокол осмотра места происшествия.

— Пролезала под поездом.

— Под этим? — Антон показал на рефрижератор.

— Да. — Об остальном можно— было легко догадаться. — В отделе тихо?

— Тихо, — Антону объяснение Денисова показалось недостаточным. — Откуда она шла?

— Со стороны домов… Мне никто не звонил?

— Лина. Просила, чтобы ты позвонил домой.

— Что-нибудь срочное?

— Нет, по-моему… Такая молодая, — сказал Сабодаш о пострадавшей.

Машина реанимации продолжала стоять — это было хорошим признаком: медики не считали пока их дело проигранным.

Денисов вздохнул.

Они прошли вдоль-пути.

Верхняя корка снега на месте происшествия выглядела ободранной. С середины межрельсового пространства к концу шпал тянулась неширокая полоса-след волочения.

Денисов нагнулся, нащупал под снегом сцементированные обломки кирпичей.

Следов оказалось мало, а линия волочения — короткой, почти прямой.

Пролезая под вагоном, пострадавшая, видимо, задела ногой за кирпичи — это решило ее судьбу.

«Что вам дороже? — пришел Денисову на память неук-люжий, раскритикованный им транспарант. — Жизнь или сэкономленные секунды?»

В помещении линейного пункта милиции было душно. Печь с вечера щедро забрасывали углем, да еще дежурный милиционер ночью нет-нет и заглянет за заслонку: хватает ли жару? На время предутренней остановки электропоездов в линпункт приезжали «для отдыха ч приема пищи» постовые, сопровождавшие электрички.

— Платок, губная помада, зеркало… — отдуваясь, перечислял Сабодаш.

Он писал, широко, по всему столу, разметав черновики. Рядом на стуле лежала сумка пострадавшей.

— Расческа, металлический рубль… — Антон громко называл каждый предмет, чтобы понятые могли следить з? всем, что вносится в протокол. —

Таблетки от головной боли. Двторучка…

Денисов поднялся к окну, попробовал разглядеть за стеклом машину реанимации. Она так и осталась у платформы, плотно задраенная изнутри.

— Записная книжка. Технический паспорт на машину и водительские права на имя Белогорловой Леониды Сергеевны, — перечислял Антон.

Фамилия Белогорлова ни о чем не говорила Денисову. Фамилия была редкой.

— Пудреница, ключи…

— Ключи от зажигания? — Денисов обернулся.

— Квартирные, — Сабодаш отстегнул брелок. — Или от кабинета.

Денисов заинтересовался:

— Водительские права без ключей? Какой марки у нее машина?

— «Запорожец», — Антон сверился с техническим паспортом.

— 86-79?

Он вспомнил машину у оставленного жильцами ремонтирующегося здания nt" другую сторону путей.

— Верно! — Сабодаш посмотрел удивленно.

Денисов пожал плечами:

— «Запорожец» стоял у домов. Я его видел, когда шел сюда.

— Без водителя?

— По-моему, в нем никого не было.

— В такую погоду не покатаешься… Ну и слякоть! — сказал один из понятых, он с трудом переносил свое вынужденное бездействие.

Пока Антон описывал состояние межрельсового пространства и линию волочения, Денисов набрал телефон Центрального адресного бюро:

— Белогорлова. Борис — Елена…

Его соединили с нужной секцией, через несколько минут справка была готова:

— Южное Измайлово, улица Саянская, дом… — Белогорлова работала библиотекарем в пансионате, прожила неполных двадцать семь лет, на иждивении имела малолетнюю дочь.

— Да-а… — протянул Денисов.

Девушка из адресного что-то заподозрила по его тону, потому что спросила настороженно:

— Жива? — транспортная милиция чаще, чем любая другая, занималась жертвами несчастных случаев.

— Да, — ответил Денисов, — спасибо.

— Саянская… Это же другой конец Москвы! — Антон оторвался от протокола.

В справочной, куда Денисов тотчас позвонил, ответили, что телефона на квартире Белогорловой не имеется. Пришлось звонить в отделение милиции, обслуживавшее Саянскую:

— Просим поставить в известность родственников… — Денисов рассказал о случившемся. — Поручение в высшей степени деликатное.

Но дежурный по отделению оказался человеком опытным:

— Повторите адрес. Все будет в порядке. Сказать, чтобы за справкой обращались к вам?

— Да. Вот наш телефон…

Еще Денисов позвонил к себе в отдел. Помощник дежурного должен был внести фамилию и другие сведения о пострадавшей в специальную книгу.

Книга эта была грустной антологией человеческих трагедий.

Иногда, как в случае с Белогорловой, их действующие лица были поименованы полностью и даже с указанием адреса; сведения о других заменяла порой однаединственная строчка — характеристика неопознанного трупа: «мужчина на вид сорока лет…», «женщина на вид пятидесяти лет…».

— Записал? — спросил Денисов, успевший обо всем этом подумать, пока помощник писал.

— Все! — нарочито бодро отозвался тот.

— Что у вас нового?

— В отделе? — Он подумал: — Ничего… — Но тут же спохватился: —

Бирюлеву повезло…

— Что там?

— Только сейчас звонили. Такое дело… В электричке ехал начальник с инспектором розыска. Заинтересовались двумя пассажирами. Что-то их насторожило. Попросили предъявить документы. Документов не оказалось… помощник говорил тяжело, как человек, привыкший молча делать порученное ему дело. — Тут подошел патруль. Обоих доставили в отделение. Вот результат: оба разыскивались! Бухарой.

— За что?

— Кражи и ограбление.

— Что у них там? — Антон поднял голову.

Денисов, не кладя трубку, коротко объяснил.

— Так и бывает, — сказал Антон, продолжая писать. — Пока одни занимаются несчастными случаями, другие в это время делают большие дела.

— А так больше ничего, — закончил помощник.

Денисов положил трубку. Проверка несчастных случаев: осмотр мест происшествий, прием объяснений от очевидцев и вынесение чаще всего постановлений об от:

казе в возбуждении уголовного дела ввиду грубого нарушения пострадавшими правил нахождения~на объектах железнодорожного транспорта была привычной жатвой милицейского дознания. К ней привыкали, насколько можно привыкнуть к непрекращающимся человеческим трагедиям.

Антон наконец отпустил понятых, уложил бумаги в портфель:

— Пошли?

Они вышли на платформу. Дождь, похоже, на этот раз прекратился окончательно, но крыши прибывавших электричек и окна вагонов были мокрыми.

Впереди, к переходному мосту от метро «Варшавская», шли люди.

Где-то далеко, у развилки двух шоссе, Варшавского и Каширского, скрежетал трамвай.

— Весной пахнет, — сказал Сабодаш. — Зиме конец… — Как большинство полных людей, Антон в сильной степени зависел от погоды. — Согласен?

— Пожалуй, — согласился Денисов. — Теперь надо позаботиться о

«Запорожце». Реаниматорам явно не до нас.

Реанимобиль с пострадавшей все еще стоял. Когда Денисов и Сабодаш проходили мимо, оттуда выбросили пустую коробку — Денисов прочитал:

«Полиглюколь».

Они прошли к домам.

Фонари здесь горели не подряд — через один, через два. Денисов узнал место, где, идя к платформе, встретил близнецов, потом тучного мужчину, договаривавшегося о встрече у метро с невидимым спутником.

— «Запорожец» стоял там, — Денисов показал на оставленное жильцами на время ремонта здание. — Постой!..

Машины у подъезда не было. Рядом с лежащей на снегу телефонной будкой виднелись следы протекторов.

— Я загляну в подъезд, — сказал Денисов.

Где-то близко стекала в подвал вода, звук приближавшейся электрички ненадолго— заглушил ее. Здание отозвалось тяжелой, ощутимой дробью.

Дверь открылась легко, подняв с пола тонкий столбик строительной пыли.

В луче фонарика плавал розоватый мелко истолченный-кирпич.

В углу Денисов увидел брошенную кем-то большую тряпичную куклу-скомороха, раскрашенную в два цвета, с оборванным на колпаке бубенцом, нелепо выгнутыми пластмассовыми конечностями. Выше, на нешироких мостках, которые вели к лестнице, были хорошо заметны мокрые следы.

— А ты знаешь, когда я ехал, «Запорожца» здесь не было, — сказал Антон.

— Точно?

— Я смотрел, как лучше проехать, «Запорожец» я бы сразу заметил. Видно, он отъехал раньше.. — . — Антон закурил. — Белогорлова могла отогнать машину, вернуться и поехать электропоездом! — Он не сразу заметил ошибку в собственном суждении: будь у Белогорловой ключи от машины, они были бы обнаружены при осмотре.

Пора было возвращаться в отдел — они все медлили.

— На машине мог уехать знакомый… — Денисов пожал плечами. — Но технический паспорт, документы!

— Да-а… — Антон щелчком отбросил папиросу, вынул из пачки новую. — Я чувствую, мы еще повозимся с этим делом. Но если Белогорлова останется в живых, мьг сможем узнать обо всем от нее. А если нет?

Почти ни одно его дежурство не обходилось без ЧП.

— Внимание!.. — Голос из динамика заполнил дежурное помещение. —

Приготовьтесь к приему информации…

Денисов посмотрел на часы: со времени возвращения из Коломенского в отдел на вокзал прошло более часа.

— Кто разыскивает автомашину «Запорожец», номерной знак 86-79?

В срочных случаях оперативные дежурные по городу не прибегали к телетайпу, предпочитая разговаривать со всеми двумястами без малого отделениями милиции одновременно. Затем, в необходимых случаях, давалась телеграмма.

— Машина попала в аварию в конце Варшавского шоссе, не доезжая поселка

ВИЛАР, в квадрате Ж-3… — дежурный по городу прошелестел невидимым протоколом. — Человеческих жертв нет. Водитель с места происшествия скрылся. Инициатора розыска прошу срочно позвонить дежурному по городу.

Передача закончена.

— Наш «Запорожец», — у Антона от волнения отказал голос.

Он откашлялся, щелкнул тумблером. На коммутаторе оперативной связи вспыхнул сигнал. Дежурный по городу снял трубку.

— Сабодаш, дежурный. Докладываю…

Денисов поднялся, разминая ноги. Разговор дежурных был отчетливо слышен во всем помещении.

— Технический паспорт на машину сейчас у нас. Он находился в сумочке пострадавшей. Ключей от зажигания мы не нашли, — Сабодаш доложил обо всем, включая все еще стоявший у платформы автомобиль реанимации. — Белогорлова живет в Южном Измайлове с матерью и ребенком. Матери еще не сообщили, ждем старшую сестру пострадавшей. Другие подробности неизвестны, — он привычно перебивал собственную мысль не давая ей «растекаться по древу». —

Инспектор розыска сейчас выезжает по месту работы Белогорловой, в пансионат. Есть свидетель. Он видел, как Белогорлова пыталась пролезть под вагоном-ледником…

— Понятно… — дежурный по городу был удовлетворен объяснениями

Сабодаша.

— А что с «Запорожцем»? — в свою очередь спросил Антон.

— Рядом шедший МАЗ, — отозвался дежурный по городу, — гнал с грубым нарушением правил и значительным превышением скорости. Тормознул неумело, занесло. Обстановка-то какая!

— Погода мерзкая, — согласился Антон. — На «Запорожце» серьезные повреждения?

— Крыло снесло. Разбита передняя дверца…

Поломок оказалось немало.

— МАЗ с места происшествия скрылся. Хорошо, так обошлось! Могло быть хуже.

— Точно.

— Водитель «Запорожца» проявил себя асом! — признал дежурный по городу.

— Чудом вывернул. Не знаю, что думать! Или это опытный московский таксист…

— Или?

— Новичок, впервые севший за руль. Так тоже бывает.

— Значит, никто не пострадал? — спросил Антон.

— Может, только водитель «Запорожца».

— Его видели? Спроси… — Денисов подошел, оперся локтями о панель коммутатора. Привычно взглянул на часы: до конца смены времени оставалось много, самые трудные — предрассветные — часы были впереди.

Антон повторил вопрос.

— Мужчина в пальто, в шляпе. Невзрачный. Из тех, кто не запоминается…

— Дежурный на другом конце провода что-то сказал кому-то, выслушал ответ, затем вернулся к разговору.

— Молодой? — уточнил Антон.

— Очевидец утверждает: средних лет, — дежурный по городу хмыкнул. — Да только сам он слишком юн, очевидец! Ученик второго класса… Возвращался от товарища. Говорит: как только «Запорожец» развернуло, во-"

дитель вышел из машины, хлопнул дверцей — пошел по направлению к стоянке такси.

— Непонятно, — Антон достал «Беломор».

— «Запорожец» стоит пока на месте происшествия.

Можно взглянуть. В салоне обнаружили недопитую бутылку коньяка, шоколад. Картонная коробка…

— Водитель выпивши! — понял Антон. — Поэтому не спешит прийти заявить.

Ждет, чтоб отошел запах!

— Может быть, в коробке хрусталь. Так называемая «ладья». Дорогая вещь.

В багажнике ящик с облицовочной плиткой, — дежурный снова прошелестел протоколом. — Под задним сиденьем нашли футляр от чков.

— Интересно, куда «Запорожец» следовал?

Дежурный подумал.

— Мы здесь уже говорили об этом. В поселок ВИЛАР? К Всесоюзному институту лекарственных растений? Или на Красный Строитель? А может, он свернул бы на кольцевую автомобильную дорогу — вокруг Москвы! Как всегда… У него одна дорога, у нас — сто!

— Когда это случилось? — спросил Антон.

— Минут тридцать назад.

— Непонятно! Где же машина была все это время?

— Любопытно, — сказал Денисов, когда Антон повесил трубку.

— Все слышал? — спросил Антон. — Было бы хорошо к утру, к приезду полковника, развязать все узлы… — Самым трудным для Антона всегда была сдача дежурства, доклад руководству.

— Понимаю, — Денисов посмотрел на часы.

— У Бахметьева наверняка возникнут те же вопросы: кто уехал на

«Запорожце»? Как, почему?

— Поэтому я еду сейчас на место, потом в пансионат.

Однако сразу уехать ему не удалось. На пороге дежурки появился помощник дежурного:

— Привезли задержанных, товарищ капитан.

Антону пришлось мгновенно переключаться:

— Тех? Из электрички?

— Которых бирюлевцы задержали, — пробасил помощник, — когда вы выезжали по несчастному случаю.

Розыск Бухары! Я докладывал.

Антон поправил повязку на рукаве, пошел к дверям.

Денисов тоже вышел в коридор.

Задержанных он увидел в проходе. Первым шел молодой мужчина в куртке, в спортивной шапочке.

— Гражданин начальник, чай найдется? — оповещая о своем прибытии, громко спросил он. — Жажда мучит! — Он коротко скользнул взглядом по лицу

Денисова, однако обращался он не к нему, к Сабодашу с его нарукавной повязкой.

— Будет! — отозвался Антон. — Даже от обеда осталось.

— От коньячку я бы не отказался! —в нем еще бродило ухарство.

Второй задержанный — в коротком полупальто и меховой кепке — был старше. Он шел молча, досадливо поглядывая по сторонам.

Оба были в наручниках.

«Обратил бы я на них вниман-ие, окажись я вместо бирюлевцев там в электричке? — подумал Денисов. — Если бы они сегодня встретились мне?»

Он вспомнил, как Антон сказал, узнав о задержании:

«Пока одни занимаются несчастными случаями, другие в это время делают большие дела».

Лица обоих задержанных были покрыты легкий, немыслимым в Москве в марте, налетом загара.

«Может, этим обратили на себя внимание? — подумал Денисов. — И как-нибудь странно себя вели…» — Теперь казалось естественным проверить у них в электричке документы.

За задержанными захлопнулась решетчатая металлическая дверь, закрытая машина отошла от крыльца.

Выход был открыт, Последним в коридоре показался бирюлевский инспектор, принимавший участие в задержании, — худощавый белесый паренек, — он, улыбаясь, протянул Денисову руку. Жест был машинальный — они уже виделись

— просто доследние два часа все поздравляли его с удачей.

— Такие дела, брат, — радостно-смущенно сказал инспектор.

Улицы были пустынны, да тротуарах по узким ледяным полям текли ручьи.

Шофер милицейского «газика», с которым Денисов приехал, затормозил у обочины, позади покалеченного «Запорожца». Инспекторов ГАИ на месте аварии уже не было, на другой стороне улицы молоденький сержант дорнадзора разговаривал в будке автомата по телефону.

Когда Денисов подошел, сержант открыл дверцу, закрыл трубку ладонью, сказал:

— Сейчас буду перегонять «Запорожец» на площадку у ВДНХ…

Там было кладбище попавших в аварии и брошенных владельцами машин.

Денисов вернулся к покореженному «Запорожцу», заглянул внутрь. Обивка салона выглядела тусклой, даже мрачноватой. Пахнуло табаком — Денисов узнал характерный запах: «Золотое руно»…

«При дневном освещении дознавателю придется произвести дополнительный тщательный осмотр…» — подумал он. В качестве дежурного инспектора он выполнял только неотложные действия.

Сержант дорнадзора продолжал затянувшийся телефонный разговор: он ждал машину для транспортировки «Запорожца» и предполагал, видимо, заполнить беседой все оставшееся время.

Денисов не стал его больше беспокоить, вернулся в «газик».

Шофер-милиционер спал, откинувшись на сиденье, звук открывшейся дверцы разбудил его. Не спрашивая ни о чем, он автоматически включил зажигание.

— К Нижним Воротам, — сказал Денисов. — Горьковское шоссе.

Погода успела измениться: пошел Дождь. Было уже поздно, когда, выбравшись из Красного Строителя, они оказались на кольцевой автомобильной дороге. Движение замирало. Редкая цепочка убегающих огней впереди тянулась за горизонт.

До пансионата доехали неожиданна быстро.

— Вдобавок туман начинается… — перед концом пути молчавший всю дорогу шофер неожиданно разговорился. — Ну и денек, товарищ старший лейтенант!