КИДАЛА

— Вот она, моя машина!

Вообще-то он был несентиментальным, свояк. Здоровый лоб, ручища — как две лопаты. Сейчас мне показалось, что он вот-вот заплачет. Никогда не думал, что он так расчувствуется…

Свояк погладил «японку» по серебристому округлому корпусу.

Мы стояли под мигающими огнями. Над автостоянкой раскачивались гирлянды разноцветных лампочек. Быстрые тени взбегали по снежным комьям вверх по фасаду армянского кафе.

Поодаль незнакомый охранник разговаривал с кем-то из клиентов, он не обращал на нас никакого внимания.

Машин на стоянке вокруг было совсем немного…

— Чего будем делать? — Свояк и двое его друзей ждали моего приказа.

Далеко от своих кульманов и компьютеров, жен, собачек, туристических палаток они выглядели беспомощными подростками.

Я щелчком отбросил недокуренную сигарету.

— Документы на машину у тебя с собой?

— Вот они.

— Давай сюда. А сам уйди. Тебя он сразу узнает…

— Может, мне встать там?.. — Он показал за стену кафе.

— Можно. И постоянно следи за нами, чтобы чуть что — сразу сюда. А вы двое пока останетесь в машине…

Собственно, никакого готового плана вызволения украденной «Мазды» у меня не было. Но это была штатная для мента ситуация, из которой существовало много выходов и десятки решений, каждое из них можно было принять с необходимыми поправками по ходу действия…

— Дайте ему открыть дверцу и сразу берите с двух сторон. Главное, хватайте за руки! У него может быть с собой оружие…

При упоминании об оружии мои помощники помрачнели. Я их понимал: да черт с ним, в конце концов! И с машиной, и с деньгами! Жизнь дороже!

Я качнул головой:

«Нет, ребята! Ни хрена!.. Честь дороже! Нельзя допускать, чтобы о тебя вытерли ноги!»

— Ждите здесь…

Я направился к дверям вестибюля.

Кидала вряд ли запомнил меня в тот день на Кожуховском авторынке, тем более, что во время продажи-сделки я не подходил близко — свояк уверил, что в том нет необходимости.

Я отдал куртку швейцару, прошел в зал.

Внутри царил обычный полумрак.

У стойки на тумбах сидели человека четыре.

Не оборачиваясь, я заметил: последним, у стены, рядом с экзотическим растением в большой глиняной амфоре, сидел наш кидала…

Услышав шаги, он поднял голову, прилип ко мне настороженным изучающим взглядом. По обычной воровской классификации каждый, кто сюда входил, мог оказаться блатным либо фраером… Либо ментом. Насчет меня он не мог решить сразу, и еще несколько минут я затылком ощущал на себе его цепкий напряженный взгляд.

Насколько я успел заметить, перед ним стоял бокал с пивом — кидала кого-то ждал, а может, просто убивал время. Ясно, что я не должен был рассиживаться и делать заказ, а при первой же возможности возвращаться к машине. В любую минуту кидала мог отодвинуть бокал, оставить на столе деньги, уйти.

Не признав меня ни своим, ни фраером, он все равно на всякий случай постарается уйти раньше меня…

Как обычно, с десяток мужчин по двое и в одиночку сидели за столиками. Худой, в круглых очках юноша, которого я уже видел, лабал на пианино что-то восточное жалостное. Мой столик у окна был свободен, но я не пошел к нему, нашел глазами своего знакомца — официанта. Курчавый, с тонкими усиками, журналист, а может, киллер — спрос диктовал предложения — увидев меня, подошел.

—Ереванскую толму? Ишхан-хоровац! — Он, похоже, обрадовался: — Не ожидал, что так быстро увижу вас…

—Ну, почему же… — Я протянул руку. Мы поздоровались.

Я знал, что кидала со своего места, за стойкой, все еще следит за мной. Сейчас ему должно было сразу полегчать.

— Детективных романов больше не оставляют?

Он улыбнулся маслянистыми чужими глазами:

— Был один. По-моему, Тереховой…

— Это мы уже проходили…

— Вы сядете?

— Нет. Узнайте, пожалуйста, на кухне: нет ли у них чего-нибудь мясного готового… Если есть — пусть завернут. И лаваш тоже…

Я достал «тайм», зажигалку. Подошел ближе к раздаче. Закурил.

На секунду мне еще раз удалось увидеть кидалу, но он уже не смотрел в мою сторону. Успокоился.

Я понял:

«Брать его все-таки придется в машине…»

Готовое мясное нашлось. Официант принес с кухни небольшой пакет.

— Тут армянский шашлык с виноградными листьями…

Сквозь пакет я уже привычно ощутил тончайший аромат вымоченного в вине и специях мяса и тонкий, смачный до одури запах свежайшего белейшего лаваша.

— Приятного аппетита. У меня все-таки такое чувство, что вы не скоро теперь у нас появитесь…

Да, не прост был этот человек. Действительно ли он был педагогом или журналистом там, у себя в Спитаке? Или стал бы тем или другим, если бы не два грозных природных явления — землетрясение и распад империи?!

Вряд ли теперь этот человек когда-нибудь вернется к своей мирной низкооплачиваемой профессии да и вообще в свою ставшую уже независимой страну, покрутившись в мире столичных кидал, наперсточников, поставщиков фальшивых авизо, продавцов наркоты…

По ивритскому «бэ седэр», которое он как-то применил вместо английского «о'кэй», было ясно, что он уже поработал и там, где мог быть принят только как нелегал, иностранный рабочий либо как сутенер…

Я пошел к выходу и наткнулся на бывших коллег.

Корифеи из криминальной милиции Округа во главе с Пашкой, видимо, избрали маленькое армянское кафе своим тайным конференц-залом.

В дверях их уже приветствовал мэтр и кто-то еще из владельцев заведения. Менты, все как один, были уже навеселе. Говорили громко. Я узнал голос Пашки Вагина. Мы действительно встретились. Лоб в лоб. Я отвернулся, и Пашка — выученный опер — прошел мимо, даже не взглянул в мою сторону, словно бы и не заметил.

Охранник на автостоянке, когда я вышел из кафе, сменился.

Теперь тут стоял другой, тоже мой знакомец из Спитака — лицо кавказской национальности — высокий, в куртке, с надвинутым на лоб капюшоном…

Мы перекинулись несколькими словами, и я прошел к машине, на которой мы приехали.

В мое отсутствие свояк не выдержал, тоже подсел к своим коллегам.

Сидели они — растерянные, прислушиваясь ко всему вокруг, в ожидании начала перестрелки. Увидев меня со свертком, один из них, тот, что сидел за рулем, крутанул стекло. Ему показалось, что я собираюсь их вооружить…

—Не надо…

—Надо. На, поставь! Там закуска… — Я передал сверток с харси-хоровацем. — Сейчас он появится…

Я был уверен: после приезда ментов кидала долго в кафе не задержится.

Я отошел от машины. Закурил.

Кидала показался минут через пять. Огляделся, шатко направился к своей, а в действительности, теперь уже нашей машине. Открыл дверцу…

Настал мой выход.

В прыжке я всей тяжестью буквально вломился в него, стараясь захватить больше места на сиденье. Прижал ко второй дверце. Локоть левой моей руки лег ему на горло. Кидала захрипел. Правой рукой я дотянулся до запорной кнопки задней дверцы, приподнял ее…

Проектировщики во главе со свояком мгновенно сориентировались, бросились к «Мазде», набились на заднее сиденье. Схватили кидалу сзади кто за плечи, кто за волосы…

— За горло держи! — крикнул я свояку, не оборачиваясь, и включил зажигание. — Выгоняйте вторую машину за мной!

Один из его друзей продрался сквозь цепляющиеся за все руки, конечности, выскочил из «японки» и в несколько прыжков оказался за рулем второй машины. С минуту-другую у него что-то не ладилось, промерзло…

Охранник ошеломленно смотрел, не мог опомниться.

Я махнул ему рукой:

— Все в порядке!..

Рядом, закинув голову за сиденье, хрипел кидала. У свояка ручища была, как лопата, словно он всю жизнь не рейсфедер держал, а кайло. Я испугался, как бы он не задавил свою жертву.

Еще через пару-тройку минут мы были уже вне пределов автостоянки.

Я гнал обычным маршрутом к элитному дому. Дорога была знакомой.

Позади, не отставая, катила вторая машина.

На пустыре я затормозил.

—Освободи его чуточку… — Я обернулся к свояку. Тот слегка распустил пальцы.

—Узнаешь, гад?! — Свояк завернул голову кидалы, а сам подался вперед и чуть в сторону. — Узнаешь, кому ты машину продал…

Я провел руками вдоль одежды пленника, чтобы убедиться, что при нем нет ничего тяжелого или острого. Потом принялся за его карманы. Свояк продолжал меня страховать…

Один за другим я извлек у него из кармана паспорт, военный билет, инвалидную книжку. Еще при нем оказалось двести долларов, несколько пятисотенных купюр, еще какая-то кавказская валюта…

Кидала все это время после задержания молча и как бы безучастно смотрел перед собой в лобовое стекло на пустырь…

— Деньги я забираю! — безапелляционно сказал свояк. — В счет морального ущерба, который он нанес моей семье… — Он разжал лапу и принял из моих рук капитал. — А документы перешлю в милицию…

— Погоди…

Я включил верхний свет. Мельком проглядел ксивы.

Даже при тусклом освещении можно было рассмотреть, что оттиск штампа регистрации сделан небрежно, а гербовая печать на первой странице заслуживает проверки с помощью спектрального анализа…

— Я сам перешлю, — я сунул документы в карман.

— А с ним что делать?..

До свояка дошло: кидала был у нас в руках. У нас было полное физическое превосходство. Мы были одни на пустыре. Вокруг не было ни души. Далеко на трассе светил огнями одинокий троллейбус.

Проектировщики молчали.

В такие минуты даже в опасливую законопослушную голову могут забрести опасные мысли.

— Пусть идет…

Я перегнулся через кидалу. Открыл дверцу.

Я был против суда Линча и в то же время меньше всего был сейчас настроен везти мошенника в милицию, ждать составления протокола, являться по повесткам в прокуратуру, в суд.

— Пусть идет к такой матери… Пошел отсюда! Давай!

Кидала рванулся. У свояка, чего я не подозревал, оказалась превосходная реакция: пока тот покидал машину, он успел еще дважды влепить ему по плюхе сбоку…

А вот врезать сзади, выскочив из машины, не успел…

Кидала уже сделал ноги…

Он бежал по направлению элитного дома.

Я поднял глаза, нашел знакомые окна. Они были темны.

«ПЕЖО»

Я не остался на пустыре у дома, — было бы трудно объяснить свояку свое решение, поэтому попросил подбросить меня назад, к кафе.

—Видел ментов, которые подъехали? Мои кореша!.. Сто лет не виделись. Я дал слово, что вернусь…

—А как потом? До Сокола?

Он все поглядывал нежно на захваченную «японку», не думая, что через день-другой на ней уже будет ездить не он, а ее новый хозяин. Во мне «Мазда» вызывала совершенно противоположные чувства. Если бы не «японка», я никогда бы не попал в положение, последствия которого мне, видимо, еще предстояло долго расхлебывать…

—Может, нам подождать тебя?..

—Не бери в голову. У ментов есть транспорт — меня подбросят…

—А если жена позвонит? И потом — надо же отмерить успех! Положено…

После долгих уговоров свояк все же согласился. На двух машинах мы вернулись к кафе.

— Это счастливейший день в моей жизни… — Свояк так и не вышел из машины, которую теперь боялся оставить даже на минуту. Прощался, опустив стекло, долго жал мне руку.

— Кстати! — сказал я, и свояк тотчас изобразил готовность повиноваться, как юнга, которому боцман показал согнутый крючком палец. — Там в бардачке я положил кое-что свое… Приедешь — перенеси в квартиру и спрячь подальше…

— Не беспокойся…

В бардачке я оставил вторую видеокассету с записью последних событий…

— Понял? А то с меня голову снимут!

— Я спрячу в спальне, в шкафу…

— Вот и отлично.

Я еще постоял, наблюдая, как они отъезжают. Потом подошел к охраннику, попросил огонька. Он достал зажигалку.

Это был уже третий секьюрити за вечер. На морозце южанам приходилось существенно укорачивать смену. На всякий случай я запомнил и его.

Свояк со своими друзьями были уже далеко.

Прямиком, узкой протоптанной в снегу тропинкой, через пустырь я двинулся к элитному зданию, неудовлетворенный, безоружный, голодный. Без машины в этот поздний час.

Одинокая фигура, заметная издалека на огромном пустыре…

Я чувствовал себя уязвимым, к тому же в конфликте с законом, со своими, с чужими…

Что заставило меня возвратиться к дому после аннулирования заказа? Ментовское — раскрыть тайну? Проследить Судьбу всех действующих лиц до конца?

Загадка…

Свет в квартире девушки не горел. И — я сразу заметил — знакомого «Пежо» на его обычном месте у дома не было…

Не шел ли я сюда только за тем, чтобы в этом убедиться?

Может, она поставила его в подземный гараж?

Я прошел вдоль фасада.

Из машины многое вокруг выглядело иначе — словно с палубы экскурсионного теплохода. Иное дело, когда это плот или весельная лодка. Когда идешь на своих двоих…

Еще издали я увидел, как от дома отъехала милицейская машина…

А эти к кому приезжали?

Внезапное предположение словно ожгло меня.

Я исходил из того, что тело Арзамасцева на долгий период останется ненайденным либо неопознанным. Возможно даже, что оно будет обнаружено только весной, вместе с другими подснежниками…

Между тем труп Арзамасцева мог быть уже найден и опознан. По факту убийства Исполнительного директора Фонда возможно уже возбуждено уголовное дело и ведется следствие. Девушка могла явиться с повинной… Могло случиться, что она уже арестована и томится в одном из следственных изоляторов…

В квартире было темно.

Увы! Теперь я уже не смогу включить монитор и заглянуть в квартиру — увидеть, что там.внутри, у девушки… Вернулась ли она домой после своих злоключений?

Может, сидит, не зажигая света. Плачет…

Что она предприняла после того, как увезла труп? Действительно ли перевезла в Подмосковье, на трассу, оставила недалеко от Подольска?

Я был уже напротив ее подъезда.

Дом не спал.

Он дышал людским теплом и снедью. Тут ложились поздно. Время от времени еще подъезжали машины, сноровистые секьюрити, сидевшие рядом с водителями, выскакивали почти на ходу — открывали дверцы перед боссами, располагавшимися на задних сиденьях…

Откуда-то пахнуло жареным мясом.

Я вспомнил про забытый в машине сверток с армянским шашлыком и свежим одурительно пахнувшим ла-вашом. Сейчас и то и другое было бы очень кстати…

Я двинулся в сторону троллейбусной остановки длинным кружным путем, чтобы досмотреть весь ряд припаркованных машин, и вдруг увидел «Пежо» у дальнего торца! Машина стояла далеко от места своей постоянной стоянки. Я обрадовался ей как старой знакомой!

Выходит, девушка приезжала!

В этот момент меня неожиданно окликнули: из темноты у детской площадки ко мне приближался усиленный патруль — милиционер и двое солдат.

«Снова здорово!»

Это был давешний знакомый мент, сопроводивший меня пару дней назад к Пашке Вагину. Милиционер сделал вид, что видит меня впервые, вскинул руку к форменной ушанке:

— Документы ваши, пожалуйста…

Я только руки развел:

— Друг, ты же меня проверял. И Вагин из криминальной милиции округа тоже. Помнишь?

Мент не прореагировал — я словно обращался к стене. Солдатики простуженно шмыгали носами, старались на меня не смотреть…

— Документы… — повторил патрульный.

Не глядя, я нащупал в кармане картонный жесткий прямоугольник, сунул в руки патруля.

Уже подавая, понял, что предъявляю липовый паспорт, отобранный у кидалы…

Но менять было поздно.

Ничто во мне не дрогнуло, пока мент вглядывался в неясное при недостаточно ярком освещении фото, вчитывался в трудную нерусскую фамилию…

Еще он взглянул на мигрантскую регистрацию, она была у кидалы в порядке.

Мент не спешил, помотал мне нервы, сколько смог. Он вытащил постовую книжку на всякий случай, проверил ориентировки на разыскиваемых. К моему счастью, этим вечером на разводе патруля в округе нашего крестника-кидалу не вспоминали…

Возвращая ксивы, мент вновь козырнул. Молоденькие солдаты неловко переминались с ноги на ногу…

Мне больше нечего было делать в этом дворе…

Уходя, я заметил, как мент что-то записывает в свою патрульную книжку. Без сомнения, трудную армянскую фамилию кидалы.

«Бдительный, блин!.. „Отличник службы“… Раньше бы я только приветствовал это качество.

В троллейбусе я ехал один.

Водитель по переговорному устройству спросил меня:

—Далеко?

—До метро!

На остановках он больше не тормозил.

Через несколько минут я был у метро.

На «Соколе», еще не пересев в «жигуль», я сделал пару звонков из автомата. Свояк не спал, мне показалось, я услышал многоголосье — там обмывали возвращение «Мазды».

—Не забыл просьбу?

—Что ты?! Как могу?! Видеокассета тут. Я перенес ее в спальню… Спасибо тебе, кстати, за лаваш. Мясо тоже потрясающее…

—Смотрите, не переусердствуйте…

Второй звонок я сделал дежурному на Павелецкий.

— Взгляни, что-нибудь есть по неопознанному трупу в Подольске?

Дежурный был новый, не сразу врубился:

— В Подольске?!

— Неопознанный труп… — Я растолковал, о чем идет речь. — Посмотри, труп опознали?

Послышалось шуршание бумаги…

— Нет. Пока ничего нет…

Химки встретили меня тишиной.

Дома было тоже тихо. Жена спала, получив краткосрочный отпуск после серии еженощных бдений на благо процесса обучения будущих ментов.

Впервые за эти сутки я с чистой совестью устроил себе небольшой тихий праздник — раскрыл детектив.

Въехал сразу.

Не очень интригующее современное чтиво. Несложный сюжет.

Никто давно не удивляется, когда после очередного громкого убийства бизнесмена или политического деятеля, помимо журналистского расследования, появляется скроенный на скорую руку детективный роман.

Подсуетившиеся вовремя авторы быстро снимают навар с сенсации.

Это выглядело как пляска на костях…

Скандальные версии. Разоблачения, основанные на слухах и предположениях.

Этот был из таких.

Речь шла об убийстве и розыске убийц председателя российской телерадиокомпании. Лучшей рекламой криминальному роману — как это цинично не звучит — служило так и оставшееся нераскрытым убийство известного тележурналиста, занимавшего видный пост в той самой компании.

Я заглянул в даты написания книги. Автор вроде бы начал работу над своим произведением задолго до трагического события. Тележурналист тогда был еще жив. Работал, преуспевал. Автор сочинял его гибель…

Было ли это случайным совпадением, предвидением, прогнозом?

Или даты написания были намеренно передвинуты на более ранний срок, а роман все-таки написан позднее, после гибели журналиста, с расчетом на интерес публики…

Герой детектива — частный сыщик…

Он находчив, удачлив, смел.

Чем не Сэм Спейд, не Лу Арчер, не другой из крутых американских детективов?

С каждым эпизодом все больше чувствовалось сильнейшее влияние на образ его заокеанских литературных аналогов…

Как и они, он независим, одинок, сексопилен, нравится женщинам. Некоторые из них так и мечтают с первого же знакомства прыгнуть к нему в постель. Одной вроде это удается. Впереди марьяжный интерес…

Очень скоро я закрыл книгу…

РАННИЙ ЗВОНОК

Телефон прозвонил резко, обрывисто. Я уже успел отвыкнуть от ранних звонков. Взглянул на табло. Номер звонившего был мне неизвестен, и я сначала подумал об Исчуркове, который достал меня с несданной несколько лет назад при увольнении спецка-бурой, а потом о своем заказчике.

Для разговоров со мной он каждый раз использовал новый номер.

Я хорошо представлял себе, о чем он может меня спросить и, пока я не отозвался, мне предоставлялась возможность на неопределенный срок отсрочить неприятный разговор.

Подумав, я решил не оттягивать объяснение.

— Слушаю…

Все, что должно произойти, рано или поздно должно произойти…

— Ты чего? Спал?

Я узнал голос:

«Пашка Вагин!..»

Мне звонил второй человек в криминальной милиции Северо-Западного округа.

То за много лет ни разу, а тут общаемся чуть ли не каждый день…

Похоже, он был уверен, что меня нет, и я ловчу где-то совсем в другом месте, действуя скрытно против самого Пашки и его сотрудников.

О частных российских детективах, помимо того, что они будто бы гребут зелень лопатами, ходит немало всяких сплетень.

«Что могло случиться? — пронеслось у меня в голове. — Может обнаружен труп Арзамасцева? Или Фонд Миграции и лично Хробыстов объявили миллионную премию за помощь в розыске исчезнувшего Исполнительного директора, и мой заказчик уже предоставил видеозапись… Хотя Хробыстову, наверное, было бы лучше, чтобы Арзамасцева никогда не нашли… Может, милиция уже разыскивает человека, установившего жучки в квартире…»

—А ты чего? — спросил я в свою очередь. — Все мотаешься с самого вечера…

—И не прилег… — Он на что-то решился, поэтому спросил очень, на его взгляд, естественно: — У тебя нет Володькиного телефона?

Чувствуя, что переигрывает, он уточнил.

—Ну частного детектива, который тогда был с нами…

—Межака? Нет. Что-нибудь произошло?

—Да, в общем, ничего такого… Какой-то чудак …Через «м»… Короче, позвонил в Главк и всех нашарохал… Вот я и подумал… «Не зря, наверное, Володька и ты торчите у этого дома…»

—А чего там?

—Ладно, черт с ним… — Он вздохнул. — Зачем тебе мой геморрой? Меньше знаешь — меньше головной боли… А ты зря вчера быстро ушел. Мы неплохо посидели у армян…

—Головка не болит?

—У меня никогда не болит. Ладно, бывай… Звони. Рембо привет.

Снова заснуть мне не удалось.

Я лежал с открытыми глазами и думал: о чем мог звонить в Главк неизвестный чудак через « м», что бедняге Вагину не удалось уехать домой, и он, собравшись с силами, постепенно трезвея, всю ночь провел на службе.

Одно было ясно: поскольку Пашка связал все с межаком и мною, значит, что-то произошло в элитном доме…

Я лихорадочно соображал:

«Что еще там могло произойти чрезвычайного, кроме убийства, которому я был свидетелем? Может, объявился очевидец?!»

Кто-то той ночью мог выйти к лифту как раз в тот момент, когда девушка вытащила труп генерала Арзамасцева на лестничную площадку… Кто-то мог быть в гараже, когда она втаскивала тело в машину, и вот он решил просигнализировать милиции…

Впрочем, разве в огромном доме, в котором сотни квартир, не могло произойти что-нибудь еще? Пашка ведь ничего не сказал! Разбой! Еще убийство! Квартирная кража…

Дальше несложный расчет…

Учитывая, что о случившемся поставлен в известность начальник Московского Главка, преступление зарегистрировано. Никто теперь не возьмет на себя смелость его скрыть. Далее… Поскольку Вагин всю ночь проторчал на службе и позвонил мне, преступление нераскрыто. А раз так, сведения о нем будут переданы во все московские отделения милиции, в том числе и транспортные…

Мне следовало как можно скорее познакомиться с суточной сводкой происшествий по городу…

НА ПАВЕЛЕЦКОМ

Я начал с того, что пригнал в родное Линейное управление.

По дороге я несколько раз проверился, похоже, за мной не следили, но кто может в одиночку точно определить — ведется за ним слежка или нет? По крайней мере «Вольво» с засвеченными номерами я больше не видел.

Дежурный — на этот раз другой — поджарый, невысокого роста живчик в засалившихся, вечно майорских погонах — принял дежурство, теперь рассовывал акты, протоколы, материалы на административно-задержанных…

Он хищно взглянул в мою сторону:

— Вот кто угостит нас хорошей сигаретой… Точно?

Я передал пачку «Мальборо».

— Это дело! — Он закурил, повертел пачку в руках.

— Оставь. У меня еще есть…

— Можно… — Он небрежно бросил сигареты на пульт коммутатора.

Путь к сотрудничеству был открыт.

— Ты по делу?

— Мне нужна сводка по городу…

— Возьми. Вон она…

Легко представить, что я получил бы за бутылку хорошего коньяка. А за сотню-другую баксов? Не говоря уже о тысяче зелеными…

И вот я уже просматриваю суточную сводку.

Ничего чрезвычайного за ночь в столице не произошло. Общий итог обычный — пять убийств, четыре десятка грабежей и примерно столько же разбоев за двадцать четыре часа…

Главу криминальной милиции Пашку Вагина раскрытые преступления вряд ли интересовали…

Я внимательно прочитал ориентировки о нераскрытых в столице за сутки…

Некоторые из них мне могли быть интересны как оперативнику. Прежде у меня был немалый опыт в раскрытии уличных разбоев и изнасилований.

Но сейчас я искал только то, что могло взволновать Пашку Вагина. Это должно быть связано с Северо-Западным округом…

«Дорожно-транспортное происшествие…»

«Разыскивается квартирный вор-рецидивист…»

«Крупное мошенничество…»

Таких сотни…

Вагин не стал бы заводиться по пустяку. Кроме того, Пашка говорил о звонке в Главк какого-то чудака. Несомненно, обращение ко мне было связано с чем-то, происшедшим в элитном доме. Иначе, с какой стати он стал бы звонить мне и спрашивать телефон второго частного детектива, тоже работавшего там…

— Нашел? — спросил майор, следя за мной.

Мысли его легко прочитывались: нельзя ли с меня что-нибудь сорвать. «С паршивой овцы хотьшерсти клок…»

— Да, спасибо.

— Спасибо в стакан не нальешь… — мудро заметил майор.

— Еще не вечер…

— Надеюсь.

Так ничего не узнав, через весь город я погнал к элитному дому…

ЭЛИТНЫЙ ДОМ

Еще издали я увидел женщину, гулявшую на пустыре с собакой.

Мне показалось, что я вижу девушку, но ошибся.

По тому, как женщина отставила локоть, понятно было — в руке у нее сигарета. Девушку я ни разу не видел курящей. Да и собака была другой — белый французский боксер-альбинос…

Я припарковал «жигуль», огляделся: «Пежо» все оставался на том же на месте, где я его видел накануне…

Я попытался реконструировать события и обнаружил ошибку в собственных рассуждениях…

Отчего я решил, что обязательно произошло что-то чрезвычайное…

Могло случиться и что-то вовсе незначительное. Как уже бывало…

К примеру: с верхнего этажа выбросили пустую бутылку из-под коньяка, попали в стоявшую под окнами иномарку…

И владелец машины — а многие в этом доме со связями, занимающие высокое положение в бизнесе и в администрации — сходу ударил в большие колокола.

Позвонил ни участковому, ни начальнику отделения милиции и даже не в округ, а сразу на самый верх в МВД, кому-то из заместителей министра по вертушке или даже домой. Вверху тотчас отреагировали, и оттуда суровая начальственная колотушка с грохотом покатилась вниз по всем ступеням, разгоняясь и становясь книзу все тяжелее и ощутимее…

Пашка был не последней инстанцией на пути ее падения и наверняка смог уклониться так, чтобы удар не оказался слишком тяжелым…

Однако не исключалось и иное. В центре событий могло оказаться что-то, имеющее отношение к убийству генерала Арзамасцева, потому что удар сверху пришелся по линии криминальной милиции, уголовного розыска, занимающегося разбоями, грабежами, убийствами…

Мне важно было отсечь возможную связь случившегося с моим заказом.

Другое меня не касалось.

Если такая связь действительно существовала, то что-то чрезвычайное должно было произойти в подъезде девушки или в подземном гараже, где она перекладывала тело бывшего Исполнительного директора фонда в машину. Потому что потом, на выезде, я сам видел «Джип-Черроки». С ним все было в порядке…

«А что, если по ночам в квартире воет собака?!»

Стоило, конечно, поговорить с соседями…

Решение пришло одномоментно.

Я открыл бардачок. Ключи от квартиры были на месте.

Я возблагодарил Судьбу за то, что не оставил их сразу в почтовом ящике.

На заднем сиденье лежал мой небогатый оперативный гардероб. Уже не в силах противиться решенному, я скинул куртку, перегнулся, достал из сумки потертую короткую косуху, кепку. Быстро переоделся. Сунул в карман ключи…

На воротах меня не задержали — охрана ко мне привыкла…

Я позвонил несколько раз — в квартире никто не ответил.

Я еще подождал.

Потом пустил в ход ключи. Удача сопутствует риску…

Я неслышно вошел в переднюю и не услышал внутри ни звука. Квартира была пуста. Все также тихо я заглянул на кухню, в гостиную, в спальню…