Святая Грета

      И Пол протянул им Библию.
 
      Библия была старой. Пожелтевшие страницы ломались, и читать ее приходилось крайне осторожно. Обычно читал Пол. Юнита они отправляли караулить снаружи, эта тайна принадлежала им одним. Горели лампады, оплывали толстые свечи в искореженных канделябрах, сумрачные тени перемещались по кирпичным стенам с уцелевшими фрагментами росписи, и они, замирая, слушали негромкий голос Пола. Голос, не допускающий ни малейшего сомнения в истине, о которой читал. Это была Истинная Библия. Полузапрещенная легенда, известная, конечно же, всем… Про то, что до Второго Пришествия Библия была другой. Но слышать — это одно, а читать ее, владеть ею…
      Они доставали ее очень редко, если совпадало сразу несколько факторов: Юнит соглашался постоять на стреме, точно никто не должен был прийти, и они были втроем. Тогда Пол опускался на колени перед алтарной нишей, темной и пустой, и вытаскивал из тайника Библию, замотанную в обгоревшую ткань. Недалеко светилась лампадка. Пол придумал такое правило: Истинная Библия не должна покидать круг света. С ним никто не спорил. Он сидел под лампадой в круге света и читал, совсем негромко, и тогда Грета чувствовала себя, как, наверное, чувствовали себя первые христиане. По коже пробегал озноб, каждый шорох за пределами круга бил по нервам. А Пол сыпал утверждениями, словно регистрировал очевидные факты:
      — …Нет большей любви, как если кто положит душу свою за друзей своих…
      — …Не думайте, что Я пришел принести на Землю мир. Не мир пришел Я принести, но меч. Ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку домашние его…
      — …Если мир вас ненавидит — знайте, что Меня он прежде вас возненавидел…
      — …Если хочешь идти со Мной — отступись от самого себя…
      И еще:
      — Все по закону очищается кровью, и без пролития крови не бывает прощения!
      Он читал наугад, переворачивал страницы после каждого фрагмента. Страницы слипались. Их края обуглились и осыпались черной крошкой на его пальцы. Наверное, когда сжигали книги, эта оказалась в самом низу. Ее завалили другими такими же книгами, облили из канистры бензином, и инквизитор поднес свой электрофакел… Наверное, в костер из книг бросали иконы с лицами Бога, распятия и хоругви, и что там бывает еще, но почему они сделали это? Зачем?.. Как могло такое случиться? И почему Бог не покарал их, почему Он смотрел, как ему стирают лицо?..
      У Клайса в глазах метались отсветы огня, он сосредоточенно глядел на Пола. Может, он тоже пытался понять, почему, а может, просто слушал…
 
      Сегодня их было трое, Юнит стоял на стреме, но должны были прийти остальные Монахи, и Грета лишь перекрестилась, подойдя к нише с Истинной Библией. Встав на колени, она коснулась пальцами бетонных обломков, закрывающих тайник, и подошла к Полу с Клайсом. Они топтались вокруг костровища, перекладывая доски, не успевшие сгореть в прошлый раз. Постепенно сжигая мусор, им удалось добиться хоть какого-то порядка, и заброшенный подвал все больше напоминал церковь. На алтаре, сложенном из армейских ящиков и застланном черной простреленной рясой, стоял крест, а на кресте была распята кукла с зеркальцем вместо лица. Тут же лежала Ложная Библия, специально для таких, как Бонга, и стоял церковный подсвечник, весь кривой, с дополнительными деталями, совместное творение Пола и Клайса. А в ящиках лежали, Грета это знала, связки свечей, рогатки, ножи, патроны и штурмовые маски. Одно время Бонга хранил среди этих вещей неразорвавшуюся мину, но Пол, узнав про это, избил его и заставил тащить ее обратно. Грета улыбнулась, вспоминая, как Бонга, окровавленный и несчастный, шел напролом через высокие травы, а за его спиной в модном рюкзачке лежала смерть… Потом Пол долго придумывал, как применить это оружие против Бродяг, но так ничего и не придумал, и мина осталась лежать в надежном месте. И лежит там до сих пор, если, конечно, не взорвалась…
      — Ну? — прищурился Клайс. — Ты будешь помогать или нет?
      Грета посмотрела на костровище. Доски были уложены, как надо, оставалось нарезать щепок. Пол протянул ей нож и обломок доски. Грета сомкнула пальцы на удобной рукояти. Нож у Пола был НАСТОЯЩИМ. Тяжелая рукоять не скользила, она была шершавой. Нож боевых пловцов, как объяснил Пол. На лезвии рядом со стопором читались буквы: TKN. Туакана. Нож подарил ему отец, и Пол никогда не расставался с этой вещью. Но давал иногда подержать Клайсу или Грете, как, например, сейчас. Грета вмиг настрогала щепок, хоть и левой рукой — в правой она держала доску, прижимая пальцами к гипсовому рукаву. Ее помощи, в принципе, не требовалось, но таковы были правила. Костер разжигали все трое. Правила придумывал Пол, и Грета знала — он играет в инквизицию уже сейчас. Потому что разводить костер, зажигать свечи и совершать ритуалы здесь, в Фундаменте, могли лишь они трое, по отдельности либо вместе, а больше — никто.
      Грета вернула нож обратно и сложила щепки “домиком”. Потом достала из кармана куртки бензиновую зажигалку, крутанула колесико о бедро и подожгла. Клайс подложил несколько реек, пару тонких досок, пламя карабкалось все выше и выше, и вот золотистый отсвет лег на фреску за алтарем. Грета смотрела, как фигуры выступают из тьмы, и Монстроборец протягивал кому-то связку ключей. Лицо отсутствовало у одного лишь Бога, но Грете было легко его представить — так смотрели на Него те, кто был на фреске. И человек, принимающий ключи, и человек с бараном подмышкой, и старик с сетями, и женщина в платке, и смуглый юноша с кулаком за спиной.
      Пейзажа было не разобрать, но Грете казалось, что Монстроборца и людей окружала пустыня, безжизненная и мертвая, а Бог передавал человеку ключи от пусковой установки.
      Клайс зажег лампады по краям алтаря. Запахло керосином. Пол, подойдя к алтарю, встал на колени, коснулся лбом черной материи и выдвинул нижний ящик. Достал несколько свечей, воткнул их в подсвечник и засветил, а потом поднялся и повернулся лицом.
      — Послушайте меня. Ты, Клайс, и ты, Грета, мои кровные брат и сестра.
      Он сделал шаг к костру, чуть отступая, чтобы не загораживать алтарь, и продолжал:
      — Послушайте, что скажет вам ваш брат. Эти волосатые ничтожества объявили нам войну. Надо отдать им справедливость — они не барабаны. Про наши дела на Полигоне знаем только мы и Бродяги, и больше никто. Но то, что случилось сегодня, дает нам право открыть военные действия. Нет, мы не помчимся к ним прямо сейчас, хотя у меня кулаки чешутся навалять этому Мареку!.. И не будем провоцировать конфликты в школе. Это я еще скажу остальным… — Пол подошел к костру и протянул над огнем руки. — Хватит. Но вот после школы… Драться с Бродягами мы можем теперь только на Полигоне… Черт! Меня до сих пор трясет от злости!..
      — Что тебе сказал Директор? — мрачно поинтересовался Клайс.
      Пол понуро махнул рукой.
      — Сказал: выбирай. Либо признаешь свою вину, либо допрос под препаратами. Ясное дело, я тут же во всем признался! Что первым начал драку, что глумился над Астронавтом… Сказал, что делал это специально, потому что испытываю потребность помочь Стефану стать сильной личностью, а без определенного давления это невозможно… А Марек защищает всех подряд, правы они или нет, из чувства ненависти, которое испытвает ко мне, потому что я — лучший. Тут Директор усмехнулся и спрашивает: “Кто тебе сказал, что ты — лучший?”. Я думаю: “Уф! Пронесло!”. И точно. Они поорали на меня с Белоснежкой напару, а тех вообще ничего не сказал.
      — Тех? — переспросила Грета. — Я думала — инквизитор…
      — Дура, — обронил Пол. — Инквизитор — это звание. А тех — это наличие спецспособностей. Конечно, он и инквизитор тоже… Обычного человека и на порог Семинарии не пустят. Там знаешь какие тесты? Тупорылых даже в Святой Легион не берут!.. В общем, сказали, чтобы я завтра… Тьфу! Даже говорить стыдно!.. — Пол присел над огнем. Пошевелил доски.
      — Что — завтра? — Клайс тоже присел на корточки, напряженно глядя на него.
      — Завтра, перед всеми… — Пол глубоко вздохнул. Его лицо стало лицом мученика. — Вместо первого урока — построение. Перед всей школой я буду просить у этого долбоеба Марека прощения за то, что затеял драку… Моя жизнь — полное дерьмо!
      Грета и Клайс рассмеялись.
      — Смейтесь, смейтесь… — Пол и сам был готов засмеяться. — Ладно, черт с ним… Попрошу я у Марека прощения, это несложно… Но все они потом кровавыми слезами умоются… Сволочи! А придумал я вот что…
      Теперь и Грета наклонилась к огню, чтобы лучше слышать, потому что Пол говорил совсем тихо:
      — У Бродяг появился шаман. Он не из нашей школы, из другого района. Он вообще из трущоб.
      Бонга от кого-то слышал, что Марек с этим шаманом по корешам. Говорят, что Марек попросил у шамана помощи после того, как его двоюродный братец грохнулся в яму с кольями. Вот так…
      Грета почувствовала, как забилось сердце. Шаман, закрывающий дороги, был опасен, но шаман, помогающий Мареку отомстить тем, кто едва не убил его брата, опасен вдвойне. Это действительно война, Марек ее не обманул.
      — Я предлагаю этого шамана убить. — Пол встал, подводя черту.
      Грета и Клайс переглянулись. Убить?..
      — А что, — улыбнулся Клайс. — Это неплохая идея… Но как?
      Пол презрительно фыркнул.
      — Придумаем, как. Что-нибудь да сработает. Узнаем, где он живет, где ходит, что он вообще за человек… Заманим в ловушку, поймаем на живца, да придумаем, как! Сейчас вот и придумаем… Но… — он снова присел перед огнем. — Но убивать его мы будем только втроем. Без лишних глаз. Я не доверяю этим слюнтяям, особенно Бонге. Их помощь нам потребуется лишь при поимке…
      — Погоди, — остановил его Клайс. — Ты что, серьезно?
      — Ну да… — Пол посмотрел на него в упор. В его светлых зеленоватых глазах читалось окончательное решение.
      — Да ладно! — Клайс нехотя поворошил горящие доски. — Я не смогу никого убить. Более того — не собираюсь этого делать. Напугать — это одно. Или там избить… — он замолчал.
      Пол вздохнул. Взял у Клайса обломок доски и бросил его в огонь.
      — Я тоже не сразу подумал об этом, — проговорил он. — Но рассудите, как нам быть, если Марека убить мы не можем, а пиздить его бесполезно?
      — Совершенно бесполезно, — подтвердила Грета.
      — То есть, ты хочешь довести его? — уточнил Клайс.
      — Я хочу уничтожить его, — усмехнулся Пол. — Не физически, так морально. Я хочу стать его тенью. Он не сможет почувствовать себя в безопасности никогда… Или ты предлагаешь простить и все забыть?
      Грета посмотрела на фреску. Пустыня… Бог без лица был один, несмотря на людей, стоящих рядом. Она поняла, что задумал Пол. Все, кого любит его враг, должны умереть. Не меньше. Тогда он прав, начинать лучше всего с шамана… Только так ли виноват перед ними Марек?..
      — Я и не ждал, что вы придете в восторг от моей идеи. — Пол с хрустом переломил об колено доску. — Мое предложение, как бы это сказать… преждевременное. Вы сейчас, вероятно, думаете: “Да, Марек, конечно, гондон, но не настолько…”. Но время может быть упущено. А он церемониться с нами не станет. Мы чуть не убили его родственника, так что ему есть за что нас ненавидеть. Ненавидеть, понимаете? Ненависть и страх — разные вещи. Я хочу, чтобы он боялся, это понятно?
      — Понятно, — Клайс встал и потянулся. — Ты хочешь сломать его. При помощи страха. Я прекрасно это понимаю. Твоей жизни нужен смысл, а сложившаяся ситуация позволяет реализовать твои садистские наклонности…
      — Иди ты в жопу, — Пол холодно поглядел на него. — Да, я собираюсь стать инквизитором. Я не скрываю этого. Но при чем здесь садистские наклонности?
      — Ты еще не инквизитор. И даже не клирик. Давай посмотрим правде в глаза. Ты — ребенок, который хочет попробовать убийство. Станешь ты инквизитором или нет, и как это связано с твоими садистскими наклонностями, я не знаю. Но мне, например, нужен серьезный повод, чтобы убить человека…
      — Просто не тебе завтра унижаться! — отрезал Пол.
      — Вы так об этом говорите, — заметила Грета, — как будто этот шаман уже привязан и ждет своей смерти. Как ты поймаешь его? — обернулась она к Полу. — По закрытой дороге далеко не уйдешь!..
      — А ты нам на что? — удивился Пол.
      Грета нахмурилась. Пол прекрасно знал, что шаман гораздо сильнее, проклятье так просто не снимешь…
      — Ты заблуждаешься насчет меня, — сказала она.
      — Заблуждаешься ты, — отозвался Пол. — Все, хватит! Достаточно об этом говорить. Я уже все понял.
      Они замолчали.
 
      Они молчали, пока не послышался шорох осыпающихся камней. В дверном проеме появился силуэт Юнита. С нарочито независимым видом, заложив руки в карманы, он подошел к костру и немного невнятно спросил:
      — Пацаны, зажигалка есть?
      Только сейчас Грета заметила, что у него во рту — сигарета.
      — Кто-то идет? — приподнял брови Пол.
      — Никто не идет… Курить охота, пиздец!
      — Иди сюда, — ласково обронил Пол.
      Грета достала из кармана зажигалку.
      — Отстань от ребенка. Вот, держи, Юнит…
      Юнит взял зажигалку, прикурил и выдохнул дым через ноздри.
      — Почему ты покинул пост? — поинтересовался Пол голосом, не предвещающим ничего хорошего.
      — Потому что меня заебало там торчать, — ответил Юнит. — Я весь промок, идите вы на хуй!
      Он присел перед костром и распахнул полы военной куртки.
      — Такие куртки не промокают, — заметил Клайс. Юнит насмешливо поглядел на него. Он курил, не вынимая сигареты изо рта.
 
      — Он дома ведет себя так же? — спросила Грета.
      — Дома он — послушный ребенок, — вздохнул Пол. — А здесь будто демоны в него вселяются… Курит, сквернословит… Я не учил его этому, честное слово.
      — Вселяются демоны? — Грета задумчиво оглядела Юнита с ног до головы.
      — Ты — ведьма, — бросил ей тот. — У нас в классе все пацаны об этом знают.
      — Я святая, — отозвалась Грета. — Я не пью, не курю и не ругаюсь матом. И молюсь дважды в день. Господь дает мне силу изгонять демонов из вредных детей. Только это — очень болезненный ритуал…
      Юнит показал ей средний палец.
      — Объебешься.
      — Очень херово, Юнит, что ты покинул пост, — продолжала Грета. — Ты знаешь, что в армии за это расстреливают?
      — А я и не покидал поста, — нагло заявил Юнит. — Все чики-пуки, расслабься, детка.
      Он достал еще одну сигарету.
      — Ты много куришь, — сказал Пол.
      — А мне похуй, — откликнулся Юнит.
      Он насмешливо посмотрел на Грету, вынул из костра щепку и прикурил.
      И тут все они услышали собачий лай.
      Юнит обвел их высокомерным взглядом.
      — Поняли, дебилы? Я оставил там Бена!
      — Бена? — переспросил Клайс. Грета уставилась на Пола.
      — Ты назвал собаку “Бен”?..
      — Никто не пройдет, Пол, — заверил Юнит. — Бен их в клочья порвет!
      — Че-го? — выдохнула Грета. — Они ведь наши друзья… Юнит, ты серьезно?.. Пол, он серьезно?
      Пол глядел на Юнита с недоверием и восхищением.
      — В том-то и дело, что да, — улыбнулся он. — Я видел собаку.
      Грета представила, как падает искусанный Бонга, а сверху на него бросается собака, и рассмеялась.
      Лай заметно приблизился. Потом, спустя несколько напряженных минут, в дверной проем ввалились Бонга, Алдыбей и Лорди, а следом за ними вошла собака.
      У Лорди был порван рукав, но он улыбался.
      — Мы нашли собаку, — сообщил он, глядя на Пола. — Вот, привели…
      Бонга шмыгнул носом. Алдыбей испуганно глядел, как серая собака, похожая на волка, усаживается рядом с Полом около костра.
      — Это Бен, — небрежно пояснил Юнит. — Наша с Полом собака.
      — Так это ВАША собака? — прищурился Бонга. — Так какого хрена она не с вами? Она меня чуть не покусала!
      Он встал к огню, подальше от собаки, вытащил из кармана бутерброд в обертке и начал его распаковывать.
      — Почему ты все время жрешь? — поморщилась Грета.
      — Потому что трачу много калорий, — проворчал Бонга.
      — Так это Юнит натравил на нас собаку? — неожиданно понял Алдыбей.
      — Я оставил Бена на посту, — с достоинством ответил Юнит. — А сам пошел погреться. Так что отъебитесь от меня!
      — У нас был военный совет, — нехотя пояснил Пол. — Мы решали, как нам быть с Бродягами. Завтра я буду унижаться перед всеми на линейке…
      — Будешь унижаться? — переспросил Бонга.
      — Да, — Пол развел руками, мол, ничего не поделаешь. — У меня не было выбора. Иначе — допрос под препаратами…
      Повисло молчание.
      — И что вы придумали насчет Бродяг? — спросил Лорди.
      — Секундочку.. — Пол поглядел на своего братца. — Юнит, скажи Бену, пусть он охраняет нас. Снаружи.
      Юнит покраснел от удовольствия.
      — Бен, ко мне! — воскликнул он, и собака подбежала к нему, виляя хвостом.
      — Пойдем! Охранять! Фас!..
      — Насчет Бродяг мы придумали вот что… — Пол дождался, пока команды Юнита затихнут по ту сторону прочных стен Фундамента, и продолжал:
      — Вот вам мои заповеди. В школе не драться, ни над кем не смеяться, вести себя тихо. Положение у нас критическое. Завтра те, кто этого себе еше не уяснил, все поймут. Видели человека в черном? Это был тех.
      Бонга замер с открытым ртом, из которого торчал недожеванный кусок бутерброда. Лорди и Алдыбей испуганно переглянулись.
      — Вот так, — закончил Пол. — Всем ясно?
      Лорди кивнул головой.
      — И как мы будем мстить? — спросил Алдыбей.
      — Не так, как раньше. — Пол прошелся перед костром. — Я придумаю, как… Но это будет нечто неожиданное.
      Он посмотрел на Лорди, потом — на Клайса.
      — У меня все. Какие будут вопросы?
      — Да, дела… — Бонга зябко поежился.
      — А видели, как замышился Астронавт? — припомнил Алдыбей. — Как он выпал на очко, да?..
      Монахи рассмеялись. Темный ужас отступил. Все наперебой начали вспоминать поведение Астронавта, а Пол даже передразнил его, когда тот вернулся из директорского кабинета.
      Кто-то подложил досок, пламя начало расти. Дым уходил вверх, вероятно — в старую вентиляцию, очень скоро столб огня вырос, окреп, и тогда Пол сказал “Хватит”. Лорди отбросил толстую доску, которую собирался сломать об колено. Они развалились вокруг костра, молча наблюдая, как чернеют светлые доски.
 
      А потом Грета неожиданно вскочила, и все посмотрели на нее.
      — Это все произошло не случайно, — сказала она. — Нам закрыли дорогу.
      Обойдя вокруг костра, она остановилась и сделала несколько шагов назад. Клайс медленно поднялся. Следом за ним — Пол.
      — Что ты задумала? — подозрительно поинтересовался Бонга.
      — Очищение, — улыбнулась Грета. — Пламя очищает.
      Бонга посмотрел на костер. Огненный столб поднимался довольно высоко, нагретый воздух дрожал. Становилось жарко.
      — Пламя очищает от всех грехов! — крикнула Грета.
      И с разбега прыгнула через огонь.
      Она пролетела сквозь пылающую стену и остановилась с той стороны, и какое-то время всем казалось, что ее темная фигура рассыпется прахом, но она повернулась к ним лицом. Она была такой же, как раньше. Бонга перевел дыхание.
      — Твоя очередь, — сказал ему Пол. — Прыгай!
      — К-куда? — растерялся Бонга. Он не видел особой необходимости прыгать через костер. Он опасался запнуться ногой за пылающие доски и упасть прямо на раскаленную колючую проволоку, которую видел среди горящего мусора. Он отыскал глазами Грету, по ту сторону огня, и ненавидяще уперся в нее взглядом. Такое могла придумать только она, черт бы ее побрал!
      — Адское пламя не будет ждать тебя вечно, — проговорила Грета. — Давай! Очищение должно состояться!
      Пол и Клайс больше не улыбались. Неожиданно Бонга почувствовал, что у него цепенеют ноги.
      — Ты сможешь, — сказал ему Пол, его лицо теперь напоминало лицо инквизитора из кошмара вчерашнего праздника. Бонга обреченно простонал и повернулся к костру. Кажется, пламя стало чуть ниже, но доски разгорелись ответственно. Они были сияюще-красными, а сверху, как гребень саламандры, светилась колючая проволока, которой еще недавно, и Бонга готов был поспорить на что угодно, там не лежало. Грета подняла руки завораживающим жестом, запрокинула лицо к потолку. Ее фигура плавно меняла очертания.
      “Это из-за того, что ее заслоняет костер”, - сказал себе Бонга. Клайс и Пол требовательно глядели на него. Еще чуть-чуть, и они сами швырнут его туда…
      “Но там же колючка!”
      — Я сам, — вздохнул Бонга. — Я сейчас… Раз! Два! Три!..
      Ему удалось побороть свой страх всего на одну секунду, но он успел, по инерции, добежать до огня и перелететь его, совершив прыжок, о котором раньше мог только мечтать. Теперь он гордо стоял рядом с Гретой и ждал остальных, поглядывая на Алдыбея. Грета шагнула вправо, освобождая дорогу Полу, который мчался прямо на них.

ВТОРНИК

1

      Колокола звонили среди густого тумана, одиноко и отрешенно. Все, что раньше было за ее окном, исчезло. Белая стена стояла по ту сторону стекла, и лишь колокола могли ее пробить. Грета закуталась в покрывало еще плотнее, раздумывая, что случится, если открыть окно.
      Потом она услышала скрип двери, и Клайс подошел, как всегда, быстро и легко. Он встал у нее за спиной, почти касаясь ее, Грета почувствовала его тепло. Она не стала оборачиваться.
      — Туман, — проговорил Клайс. — Просто туман, и ничего больше.
      — Просто туман, — повторила Грета, отклоняясь назад. И ощутила, как вздрогнуло его тело.
      Секундой позже он обнимал ее, а белая мгла за окном наплывала клочьями, полная обрезков колокольного звона.
      — Мир исчез, — прошептал Клайс, его дыхание щекотало ей висок. — От реальности ни черта не осталось…
      “Кроме тебя”, - подумала Грета.
      — Кроме тебя, — сказал Клайс, прижимая ее к своей груди. Она откинула голову ему на плечо, закрыла глаза.
      — Это иллюзия, Клайс. К сожалению, мир не исчез…
      — Клайс!.. Грета!.. — позвал их с кухни крикливый голос. — Быстро за стол!
      — Отпусти меня, — попросила Грета.
      — Как?
      — Просто разожми руки…
      — Быстро за стол! — донеслось с кухни еще раз.
      Клайс со вздохом отстранился от нее, и Грета смогла повернуться к нему лицом. Они молча глядели друг на друга.
      — Надо идти, — сказала Грета, когда больше нельзя было терять ни секунды.
      Он улыбнулся.
      — Я не хочу… есть…
      — Как будто у тебя есть выбор!
      — Пошли, — сказал он с видом человека, принявшего окончательное решение.
      Она толкнула его к двери.
      — Клайс!.. Грета!..
      Он оскалил зубы, глухо зарычал и отправился на кухню. Грета — следом за ним.
      Они уселись на свои места. Надо было что-то говорить, что-то отвечать на дурацкие вопросы, словом, вести себя, как обычно. И они делали все это до тех пор, пока еда в тарелке не закончилась.
      А потом они вышли прямо в туман, где никто не мог их увидеть, и, значит, можно было сжать его руку, и просто идти в никуда, сквозь плотный осязаемый воздух…
 
      Город в тумане был совсем другим, с иными правилами пространства. Грета и Клайс медленно двигались вперед, но все вокруг так же замедлило свой обычный темп.
      Машины с включенными фарами проплывали вдоль тротуара, прохожие стали тем, чем были всегда — просто призраками, смутными силуэтами, привидениями, их материальность оказалась лишь мифом, а теперь туман развоплотил их, и Грета знала: если подует сильный ветер, все это исчезнет. И город, и люди, и колокола…
      Колокола Окраинного Храма пробивались сквозь вату, их мрачное гудение напоминало затянувшееся прощание. Напоминало реквием по этому миру, ставшему белой пустотой…
      — Клайс, — Грета сжала его руку. — Может, Он просто не успел никого спасти? Он вернулся, но было слишком поздно… Все было уже заражено. И воздух, и вода, и земля… Клайс, они все больны. Все, кроме нас.
      — Я знаю, — ответил он, переплетая пальцы с ее пальцами. — Но так ли они виноваты, что вакцина запоздала?
      — Нет праведного ни одного, — сказала Грета. — Нет понимающего. Никто не ищет Бога. Все совратились с пути, все до единого негодны… Нет делающего добро, нет ни одного… Разрушение и смерть на путях их, они не ведают пути мира…
      — Я знаю….
      — Ты знаешь, — повторила она. — И все знают. И все ждут. И самое страшное в том, что сделать уже ничего нельзя.
      Потому что туман…
 
      Яркая курточка Бонги выделялась размытым пятном на фоне серой массы, имевшей очертания Окраинного Храма. Они подошли к паперти, и Грета окликнула Бонгу. Тогда Клайс отпустил ее ладонь, они снова стали братом и сестрой, просто братом и просто сестрой…
      — Привет! — отозвался Бонга.
      — Тебя видно с десяти шагов, — заметил Клайс. — А где Пол?
      — Вот он. — Бонга кивнул на что-то рядом с собой, и тогда Пол шагнул навстречу. Его лицо было осунувшимся и мрачным, глаза покраснели. Вероятно, он плохо спал этой ночью.
      — Пойдемте, — сказал он. — Пора на Голгофу.
      И зашагал, не оборачиваясь, растворяясь в белом шуме помех. Бонга глупо улыбался, провожая его взглядом, пока Лорди, материализовавшись из тумана, не зацепил его плечом. Тогда они все отправились следом за Полом, и неожиданно догнали его через пару шагов.
      — Ни черта не видно, — протянул Бонга. — Вот это да!
      Пол взглянул на Грету.
      — Тебе когда снимают гипс?
      — Можно сегодня вечером…
      — Нужно сегодня вечером!.. — он обхватил себя руками, будто желая согреться, хотя холодно не было. — Как я не хочу туда идти! — добавил он.
      Грета промолчала.
      — А где маленький засранец? — поинтересовался Клайс.
      — Дома, — буркнул Пол. — Я запретил ему на это смотреть… Марек еще ответит!
      — Ты это уже говорил.
      — Заткнись!.. Я просто в ярости, Клайс. Я ненавижу их всех.
      В размытой реальности тумана скопилось огромное количество теней, но Грета, улавливая их каким-то особенным чувством, скользила мимо, не дотрагиваясь даже краем рукава до тех, кого считала призраками. А теней становилось все больше, и вот уже Бонга налетел на какую-то тетеньку и униженно верещал “Тетенька, простите!”, пока не сообразил, что можно просто вырваться и сбежать.
      Клайс шел совсем рядом. Им не надо было видеть друг друга, чтобы идти рядом, и даже касаться друг друга было необязательно. А потом они дошли до Проспекта, за которым находилась школа, и остановились на перекрестке.
      Полицейский в специальных очках регулировал движение при помощи особой панели управления. Узкие силуэты машин шли по пеленгу с довольно большой скоростью, напоминая рыбу, спешащую на нерест. Пол молчал слева от Греты, открывая и закрывая выкидное лезвие ножа. Его челюсти были стиснуты, глаза мрачно уставились в несуществующую даль.
      “Держись”, - Грета на секунду сжала его запястье, ощутила под пальцами жесткий кант рукава.
      “Держусь”, - ответил он взглядом. И опять отвернулся.
      Полицейский переключил режим, и засветились синие линии коридора, вдоль которых языки тумана казались особенно неправдоподобными. Друзья шагнули на мостовую и пошли навстречу полчищу серых теней.
 

2

      Они поднялись по лестнице и оказались в широком холле, уже заполненном учащимися. Пол оглядел толпу тяжелым взглядом. На его унижение собралась посмотреть вся школа. Классы строились в каре, каждый отдельно, но Красавчик Эни, специально поджидавший Монахов у входа в рекреацию, тут же оказался рядом.
      — Привет, Пол, — сказал он. — Как тебе все это? — Красивым жестом он очертил полукруг, указывая на собравшихся. — Ты правда готов?
      Пол промолчал. Грета видела, как побелело его лицо, но он сдержался. Бродяги пытались спровацировать еще один конфликт.
      — А, Монахи, — раздался презрительный голос Готтлиба, — пришли унижаться? Надеюсь, что его накажут кнутом!
      — Показательная порка, — тонко улыбнулся Эни.
      — Как ты сказал? — переспросил Пол.
      — Идем! — Клайс крепко взял своего друга за плечо, толкая впереди себя. Перед ними расступались.
      Мелькнуло печальное личико Алдыбея, “держись, Пол”, шепнул Бонга, а Лорди метнул на Марека угрожающий взгляд.
      Марек молчал, и Грета неожиданно поняла, что он совсем не рад происходящему. Но это было уже не важно. Сейчас случится то, после чего уже не будет дороги назад… Сейчас? Грета вспомнила яму с кольями, содрогнулась. Игрушечная война за территорию Полигона становилась реальностью.
 
      — Всем построиться! — крикнул Тренер, учитель физкультуры. Он прошел перед строем, проверяя линию. Двое младших клириков в черной форме, возле голографического водопада, сжимали в руках шокеры. Постепенно гул затихал, воцарялась тишина.
      Один из клириков прошел по проходу между построенных классов, закрыл дверь, отделявшую рекреацию от лестницы, и вернулся на свое место. Классы замерли по стойке “смирно”. Пол, стоявший рядом с Гретой, судорожно вздохнул, и Грета незаметно взяла его за руку.
      Они стояли уже минут пять, но ничего не происходило. Грета глядела на водопад, мерцающий в оконном проеме, пытаясь ни о чем не думать, но внутренняя дрожь становилась все сильнее. И вот, когда дрожь перекинулась на ноги и охватила все тело, портал директорского кабинета открылся, и человек в дорогом костюме не торопясь прошествовал в центр. Он был один. С ним не было ВТОРОГО, в черном, и Грета услышала общий вздох облегчения. Электрошоковая команда встала за Директорской спиной, по правую и левую руку.
      — В нашей школе, как вы знаете, — Директор чеканил каждое слово, — произошло ЧП. Двое учащихся класса номер семь, а именно — Пол Юргенсон и Марек Снечкус, устроили в рекреации безобразную драку. Пусть они выйдут сюда!
      Грета расцепила пальцы, освобождая руку Пола, и он вышел вперед. Подтянутый, аккуратный и прекрасно сложенный, он напоминал мальчика с пропагандистской картинки “А ты окажешься в Раю вместе с нами?”, на него было приятно посмотреть. Такой точно не мог затеять безобразную драку. Марек, в черных потертых джинсах и кожаном жилете, проигрывал на его фоне, хоть и убрал свои волосы в хвост. Они оба стояли лицом к построенным классам и ждали решения.