ГЛАВА 10

Сонька была весьма довольна собой: интуиция ее не подвела, и сейчас, припав к крошечному потайному оконцу, она наблюдала за теми, кого меньше всего надеялась когда-либо увидеть. Гвидонов держался дольше других. Когда Сыроежкина бессильно уронила голову на стол, он попытался вскочить и броситься ей на помощь, но лишь неловко сполз со стула и грохнулся на пол, неуклюже поджав под себя ноги. Подождав с минуту для верности, Сонька покинула свой тайный наблюдательный пункт, прошла узким, извилистым коридором и, отодвинув тяжелый засов, оказалось в помещении, ставшим последним пристанищем для троих ее бывших современников.

Как же им удалось ее разыскать? Впрочем, теперь это не имеет значения, ведь она успела нанести удар первой. Подойдя к Варваре, новоявленная богиня с любопытством заглянула в лицо бывшей подруги. Сколько же они не виделись? Семь, нет — почти восемь лет, а Варька ничуть не изменилась! Впрочем, не известно, сколько времени успела провести Сыроежкина в своем XXII веке после исчезновения лучшей подруги. Подумать только, когда-то они болтали ночи напролет, мечтая и строя планы, один невероятнее другого. Но даже в самых смелых проектах они не могли представить для Соньки такого будущего!

— Я богиня! — громко произнесла Сонька вслух, обращаясь к неподвижно лежащей Варваре. — А ты так и будешь всю жизнь экспериментировать с крысами и проводить время в компании этого патлатого.

Неожиданно у Соньки защипало в носу. Ей пришлось уставиться в потолок и быстро-быстро поморгать глазами, чтобы избавиться от внезапно подступивших слез. Больше всего на свете ей захотелось сейчас оказаться в своей уютной квартирке, на сорок третьем этаже элитного небоскреба. Развалиться на любимом гидродиване, щелкнуть кнопочкой пульта, перелистать телеканалы, а потом послать автокурьера за гамбургером. А может, плюнуть на всю эту божественную ерунду? Привести друзей в чувство, да и отправиться с ними домой! Сонька невесело усмехнулась: да уж, гидродиванчик ей там не светит. Длительное судебное разбирательство, ампутация порочных частей личности, а то и лишение родительских прав — вот краткий список развлечений, на которые она может рассчитывать по возвращении в будущее. Ну уж нет, своего Ваську она никому не отдаст! Сонька представила, как выходит, придурковато улыбаясь, из дверей клиники и смотрит на белокурого мальчика, не понимая, кто же это такой. Васенька, кровиночка, божество мое ненаглядное, ни за что с тобой не расстанусь!

Разозлившись на себя за минутную слабость, Сонька презрительно пнула ногой лежащего поперек дороги Птенчикова. Наверняка вся компания оказалась здесь его стараниями. Решительно тряхнув головой, богиня принялась по очереди обыскивать тех, кто так неосторожно вторгся в ее жизнь, наладить которую стоило ей немалых усилий.

Хм... А вот это интересно! Сонька извлекла у пленников миниатюрные рации. Надо бы разобраться, как они работают. Если получится связаться с людьми из будущего, которые курируют поисковую экспедицию, она сможет предотвратить появление армии спасателей. Еще не хватало, чтобы они заполонили храм!

Сонька быстро закончила обыск. Теперь можно кликнуть верного Борьку — пусть избавится от тел, для него это не впервой. Однако верховный жрец, обычно появляющийся по первому зову богини, неожиданно изменил своим привычкам.

— Вот черт хромой, исчез куда-то в самый ответственный момент, — нервно бормотала Сонька, в который раз обходя территорию храма. Тщетно: жреца нигде не было.

Медленно открыв глаза, Гвидонов огляделся и заметил странного ослика, украшенного нелепым горбом. Егор осторожно подкрался поближе, вспрыгнул ему на спину и, ухватившись за длинные уши, помчался по полю, заросшему золотистой пшеницей.

— Давай, Горбунок! — кричал Егор, поддавая шенкеля. — Если я опоздаю на собственную свадьбу, Варвара мне этого не простит.

Горбунок нырнул в галоп, а потом неожиданно взвился в безумном прыжке и сбросил с себя неугомонного седока. Гвидонов провалился в вязкую тьму. Едва почувствовав под ногами опору, он опустился на колени и пополз вперед, ощупью выбирая дорогу.

«Куда ж это меня занесло? — терялся Егор в догадках, шаря руками по земляному полу. И тут его осенило: — Гнусный старикашка! Треклятый царь заточил меня в темницу и решил сам на моей Варьке жениться! Ну ничего, я до тебя доберусь».

Егор ткнулся в каменную стену и теперь медленно полз вдоль кладки, сосредоточенно ее ощупывая. А вот и дверь! Он сбил замок попавшимся под руку камнем. В нос ударил острый запах гнили. Сделав несколько шагов, Егор оказался по колено в воде. Выбравшись из топкой жижи, он побежал вперед, не оглядываясь и едва разбирая дорогу. Местная мошкара в восторге облепила его тело, узловатые корни и стебли растений так и норовили прервать его путь, но Егор ничего не замечал. Одурманенный дьявольским зельем, приготовленным для него Кама-Сонькой, он был уверен в том, что бежит к центральной площади древнерусского города, где возле кипящих котлов ждет его невеста.

«Только бы успеть, — бормотал Егор, задыхаясь от быстрого бега. — Чует мое сердце, Варька перепутала ингредиенты. А что, если она уже нырнула? Я должен, должен ее спасти!».

Резко затормозив, Егор с облегчением вздохнул «Вот они, котлы!» — и со всего маху плюхнулся в заросшее тиной озеро. От прохладной воды в голове неожиданно прояснилось, и юноша успел заметить стремительно несущееся к нему огромное темно-зеленое бревно, украшенное парой маленьких злобных глазок.

«Опоздал! Эх, Варька, что же ты наделала!» — простонал Егор, однако инстинкт самосохранения оказался сильнее желания обнять изрядно видоизменившуюся невесту, и он проворно выскочил на илистый берег.

Голодный крокодил высунулся из воды, готовясь к новому броску.

— Любимая, ты ли это? — засомневался несостоявшийся жених, на всякий случай цепляясь руками за ветку и подтягиваясь наверх.

«Любимая» разочарованно клацнула острыми зубами и неторопливо поплыла прочь.

— Ну и дела! — Егор растерянно огляделся вокруг и схватился за голову. — Вот черт! Где же это я оказался?

Ни свадьбы, ни котлов, ни горбатого ослика не было и в помине. Верхушки гигантских деревьев терялись в небесно-голубой вышине, неведомые запахи щекотали ноздри, а диковинные птицы устроили чудовищную какофонию, норовя перекричать друг друга.

— Галлюцинации, — понял Егор. — Может, свадьба уже была, а я забыл принять алкогольный нейтрализатор? Куда только смотрела жена! Мучайся теперь от пьяных кошмаров...

Спрыгнув на берег, Егор побрел прочь, справедливо полагая, что в чаще леса его шансы еще раз повстречать крокодила стремительно тают. О том, что в этой чаще можно повстречать других, не менее кровожадных тварей, он старался не думать.

Через некоторое время Егор добрался до вершины холма, усеянного большими валунами. Просторная площадка, на которой вполне могла бы уместиться пара волейбольных команд, заканчивалась голой скалой, но буйная растительность джунглей уже подбиралась к ее подножию. Уловив краем глаза какое-то движение, Гвидонов в испуге отшатнулся за ближайший валун, но тут же выглянул обратно, потрясенный удивительным зрелищем. В нескольких метрах от него, посреди джунглей, в полном одиночестве сидел маленький мальчик. Пацан подкинул камешек, сверкнувший в лучах заходящего солнца, и весело засмеялся.

Егор сосредоточенно нахмурился, пытаясь сообразить, что ему напоминает эта картина. «Было семь часов знойного вечера в Сионийских горах...» — вспыхнула в голове фраза из некогда проглоченной книжки. Егор вскочил и с силой хлопнул себя по коленям:

— Так это ж Маугли!

Сонька была на грани нервного срыва, когда ей наконец удалось разыскать верховного жреца.

— Где тебя носит? — прошипела она в ярости. Если бы растительность на голове жреца не была давным-давно сбрита, то в этот момент она, по идее, должна была встать дыбом от ужаса. — Ты что, забыл о своих обязанностях?

— Странный вопрос. Ты же знаешь, у меня прекрасная память, — сухо ответил жрец.

— Тогда соблаговоли проводить троих чужеземцев в последний путь. Немедленно, — отрезала Сонька.

— Позволь поинтересоваться, божественная, чем тебе так не угодили эти ничтожества?

Сонька недобро прищурилась, представив, как она пускается в откровения относительно алмазного венца, резинового дракона и испорченной машины времени. Борька, конечно, классный любовник, но начинает слишком много себе позволять.

— Тебе этого не понять, — высокомерно произнесла она. — Эти люди из моей прошлой жизни. Они стали для меня причиной многих несчастий, и я должна им отомстить.

— Мне действительно не понятно, как простые смертные могут причинить вред богине. Может, они осквернили твой храм? — Жрец неожиданно остановился и, склонив голову набок, внимательно уставился на Соньку своими темными, чуть навыкате, глазами.

Сонька ненавидела этот взгляд. Когда Брихадаранья так смотрел на нее, она чувствовала себя маленькой девочкой, уличенной в воровстве наличности с папиной кредитки. В такие минуты ей казалось, что жрец видит ее насквозь, знает о ней больше, чем она может догадываться, и прекрасно понимает, кто она есть на самом деле. Мгновения превратились в вечность, Сонька словно находилась под гипнозом, не в силах отвести взгляд.

— Ты задаешь слишком много вопросов, — наконец выдавила она.

— Возможно. — Жрец отвернулся и как ни в чем не бывало двинулся дальше. — Твои враги — мои враги.

— То-то же, — заключила богиня, постепенно приходя в себя.

Жрец отодвинул тяжелый засов и, сняв со стены факел, прошел внутрь маленькой комнатки.

— Ты, кажется, говорила, что их будет трое?

— А что, они уже успели размножиться? — хихикнула Сонька, протискиваясь следом.

— Скорее наоборот.

На земляном полу неподвижно лежали Птенчиков и Сыроежкина. Тело Гвидонова исчезло. Сонька привалилась к стене:

— Этого просто не может быть...

Резко обернувшись к жрецу, она схватила его за руки и принялась трясти:

— Ты должен его найти, слышишь? Срочно! Отправляйся сейчас же.

— А может, я сначала с оставшимися разберусь, пока они тоже куда-нибудь не исчезли?

— Я сама с ними разберусь! — заорала Сонька. — Отправляйся немедленно! — Жрец не двигался с места. Сонька окончательно вышла из себя: — Может, ты хочешь, чтобы я сама по джунглям бегала? Лучше не зли меня, а то...

Жрец так и не успел ознакомиться с перспективами своего дальнейшего бытия, потому что их спор был внезапно прерван надрывными воплями, доносящимися с улицы. Сердце богини сжалось от дурного предчувствия, и она, забыв о жреце, помчалась по узкому коридору к выходу. Выскочив на свет, она едва не столкнулась с нянькой Василия Салтановича, издающей душераздирающие стенания:

— Юный Мозгопудра, божественный сын Кришны, пропал! — Эта речь лишила женщину последних сил, и она со всего маху рухнула к ногам богини.

Смысл услышанного медленно проникал в Сонькино сознание. Ноги почему-то стали тяжелыми и какими-то чужими, в глазах потемнело, богиня пошатнулась и чуть не составила компанию распростертой перед нею нянькой. Когда сзади ее подхватили сильные мужские руки, она услышала голос верховного жреца, показавшийся ей удивительно родным:

— Теперь я понимаю, почему ты спешила избавиться от этих людей, — глухо произнес он, прижимая Соньку к себе. — Только последний негодяй мог похитить невинное дитя.

— Гвидонов, подлец, что же ты натворил? — простонала Сонька, в отчаянии цепляясь за жреца. — Боренька, какое счастье, что ты рядом! Найди их, умоляю. Без сына я пропаду...

— Я все сделаю, не волнуйся. — Жрец взял девушку за подбородок и аккуратно вытер слезы с ее лица. — Иди в храм, успокойся и приведи себя в порядок. Великая богиня Каа-ма не должна показываться на людях в таком виде.

— Но я тоже хочу участвовать в поисках, — попыталась возразить Сонька.

— Ты ведь только что говорила, что не пристало богине по джунглям бегать. Так? — жестко спросил жрец.

— Да, но...

— Вот и иди, — отрезал Брихадаранья, сверля Соньку своим магнетическим взглядом. — Я распоряжусь насчет поисков, а сам завершу наше дело, пока эти чужестранцы не натворили новых бед.

Жрец наклонился к Соньке и понизил голос до свистящего шепота:

— А может, их все-таки лучше?..

Он с силой чиркнул ладонью по собственному горлу, словно собираясь избавиться от бритой головы.

— Нет-нет, ни за что! — Сонька в испуге замахала руками. — Ты же знаешь, как я к этому отношусь. Лучше влей им еще дурманящей настойки, чтоб не очнулись раньше времени.

— Зря, — обронил вместо прощания жрец и, прихрамывая, отправился улаживать дела.

Егор выбрался из своего укрытия, подошел к ребенку и торжественно произнес:

— Мы с тобой одной крови — ты и я!

Мальчишка нехотя оторвался от своих камешков и окинул Гвидонова оценивающим взглядом:

— С чего ты взял?

Егор опешил:

— Так Закон Джунглей же...

— Первый раз слышу такую ерунду. — Мальчишка поднял с земли камень и ловко метнул в огромного белого попугая, с любопытством прислушивающегося к разговору. — Не можем мы быть с тобой одной крови. Я — Раджагрих Сиддхартах Мозгопудра, божественный сын Кришны.

— Брешешь, — убежденно заявил Гвидонов — Ты — лягушонок Маугли.

Он опустился на землю рядом с мальчишкой и с наслаждением вытянул усталые ноги.

— Кто ты такой, чтобы называть меня лягушонком? — нахально прищурился пацан.

— Я-то? Багир. Большой пантер. Черт, как же кружится голова...

Галлюцинации продолжались. На площадку легла темная тень, за ней еще одна, и еще... Из-за огромных валунов медленно появлялись волки.

— Ексель-моксель! — на чистейшем русском языке произнес Раджагрих Сиддхартах, сын Кришны, скрываясь за спиной Егора.

— А, Свободный Народ, — зевнул Гвидонов. — Пришли на Скалу Советов, побазарить о насущных проблемах?

Волки плотоядно облизнулись.

— Сделай что-нибудь, — зашептал сын Кришны.

— Не паникуй, Маугли, это всего лишь глюки.

Волки начали неторопливо сжимать кольцо. Маугли заскулил от страха.

— Эх ты, лягушонок, — вздохнул Гвидонов, откашлялся, взглянул на волков и торжественно произнес:

— Доброй охоты!

— Ты что, обалдел? — взвыл пацан и больно ткнул Егора в спину. — Они же нас сожрут!

Гвидонов виновато развел руками:

— Ну, извини, ошибся маленько. — Он снова прочистил горло. — Мы с вами одной крови — вы и я!

Маугли обреченно закрыл голову руками и сел на песок.

— Что молчите? — продолжал меж тем Егор. — Где отзыв на пароль? Кто тут у вас за старшего... в смысле, вожак?

Тут он сообразил, что забыл включить зоотранслейтор, и с силой дернул себя за ухо.

— Про кровь — это уже интересней, — прорычал один из волков, переминаясь на крепких лапах. — Чур, человечий детеныш мой!

— Но-но! — возмутился Егор. — Закон Джунглей — это тебе не хухры-мухры, его уважать надо. Так что зубы зря не скаль, людей есть вам не полагается.

— Вот это новость, — удивились волки, делая еще несколько осторожных шагов вперед. — Это еще почему?

Егор напряг память и процитировал бессмертное творение Киплинга:

— «Человек — самое слабое и беззащитное из всех живых существ, и трогать его недостойно охотника. Говорят также — и это правда, — что людоеды со временем паршивеют, и у них выпадают зубы».

Волки затрясли головами, тихонько повизгивая, что, вероятно, означало крайнюю степень веселья.

— Это не правда, — «отсмеявшись», заявил матерый волк со шрамом на морде. — Зубы остаются в полном порядке.

— Ах так? — разозлился Егор. — А ну в глаза смотреть, волки позорные!

Желтые зрачки злобно уставились на Егора. Гвидонов сконцентрировался и через загружающие линзы зоотранслейтора, с которыми он после приезда в Индию не расставался, принялся проводить волчий ликбез, внушая серым хищникам «Закон Джунглей», опубликованный Киплингом пару тысячелетий спустя. Не выдержав информативного перенапряжения, волки опустили головы и поджали хвосты.

— То-то же, — удовлетворенно хмыкнул Гвидонов, — Ни один зверь в джунглях не может выдержать человеческого взгляда. Ну как, Свободный Народ, теперь осознали, кто здесь хозяин?

— Ты хозяин, — проскулили волки. — Но человечий детеныш все равно наш. Уж больно жрать охота.

— Обойдетесь. — Гвидонов нахмурился, припоминая текст Киплинга. — Закон Джунглей гласит, что жизнь детеныша можно выкупить. Как полномочный Багир, я обещаю вам буйвола, жирного, только что убитого буйвола, всего в полумиле отсюда, если вы примете человечьего детеныша в стаю...

— Я не хочу к ним в стаю! — в ужасе завопил Маугли.

— Извини, увлекся. Не надо его принимать в стаю, живите спокойно.

— Буйвол! — заволновались волки. — Так это же совсем другое дело! Веди скорее, мы согласны.

Гвидонов озадаченно почесал в затылке:

— Слышь, Маугли, ты случайно не знаешь, где тут у вас водятся буйволы?

— Нет, — преданно глядя на «Багира», ответил пацан.

— Тогда нам остается только драться. Доставай Красный Цветок.

Маугли оглянулся вокруг, подскочил к подножию скалы и выудил из кустов алый бутон:

— Годится?

Егор посмотрел на него с сожалением:

— А сам-то ты как думаешь? Эх, пора бы мне проснуться...

— Буйвол! Когда ты отдашь нам буйвола? — нетерпеливо подвывали волки.

— Сразу, — великодушно пообещал Гвидонов. — Как только мы его найдем.

А что его искать? Буйволы любят поваляться а болоте, где побольше ила. Лежат и греются часами в горячей грязи.

Серьезно? — обрадовался Багир. — Это здорово упрощает нашу задачу. А до болота далеко?

— Разве ты не знаешь, Хозяин джунглей? — удивились волки. — Нужно всего лишь спуститься с холма!

Буйволы и правда нежились в зарослях тростников, время от времени лениво пофыркивая и поворачивая свои огромные серо-синие тела. Длинные, загнутые назад рога и диковатый взгляд не предвещали ничего хорошего.

— Ну, давай же, — поторапливали Гвидонова волки. — Вон тот, крайний, очень аппетитно выглядит!

Егор взглянул на мускулистую тушу, способную затоптать человека насмерть, и подумал, что белая горячка на деле оказывается куда опаснее, чем он предполагал.

— Эк меня колбасит, — пробормотал Гвидонов. — Вы уверены, что я должен завалить эту махину?

— Да, да, да! — затявкали волки.

Егор опустился на корточки, размышляя, с чего бы начать операцию по захвату буйвола. По правилам сновидений сейчас у него в руках должен был бы появиться охотничий бластер с автоприцелом, однако вокруг не было видно даже древней винтовки.

— Совершенно невменяемые глюки, — недовольно констатировал Гвидонов. Оставалось надеяться на собственные силы, то бишь попробовать завалить буйвола голыми руками, предварительно выманив его из болотистой жижи. Впрочем, в распоряжении Егора оставался зоотранслейтор... Маугли подергал Егора за штаны:

— Слышь, Багир, а может, мне подкрасться к нему сзади и чем-нибудь пугнуть, чтоб он помчался прямо на тебя?

— Молчи, глюк, молчи. От твоих идей совсем тошно становится.

С чего бы начать беседу с буйволом? Неприятно говорить существу, обреченному на заклание: «Мы с тобой одной крови!» Пожелать ему «доброй охоты» пред лицом голодной волчьей стаи будет вообще верхом издевательства. Так как же соблюсти приличия?

— Эй, приятель! Как водичка? — кинул Егор пробный камень.

Буйвол повел лиловым глазом и отвернулся. Вот и конец беседе: чтобы загрузить объект через линзы зоотранслейтора, необходим прямой зрительный контакт.

— Повернись, дело есть! — заорал Егор, стараясь привлечь к себе внимание собеседника.

Буйвол протяжно и громко фыркнул, что означало крайнюю степень презрения.

— Ах, ты материться? Ну, держись, парнокопытное, я тебе рога-то пообломаю, — рассердился Егор.

— Кулаком? — в азарте подпрыгнул рядом сын «богини».

— Силой мысли.

Егор искоса взглянул на мальчишку и вдруг просиял:

— А ну-ка, раздевайся. Нам нужна приманка.

— Багир, ты не сделаешь этого! — в ужасе попятился Маугли.

— Как ты не понимаешь, нам нужно его раздразнить. Раздевайся живее.

Юный бог покорно обнажил щуплое тельце. Егор разорвал по шву красную мешкообразную рубаху и удовлетворенно хмыкнул:

— Сейчас я вам покажу, что такое коррида! Маугли, брысь отсюда, чтобы тебя не задели ненароком!

— Так я не буду приманкой? — не поверил своему счастью пацан.

Егор расхохотался:

— На твои косточки можно приманить разве что нянек с котлетами. А буйволы вообще привередливы, идут только на красное. Эстеты!

Он лихо крутанул развевающуюся тряпицу:

— Эй, быки и носороги! Выходите из берлоги! И врага — на рога... Впрочем, это уже не обязательно.

ГЛАВА 11

Удивительное дерево баньян. Это дерево может заменить собой целую рощу, ибо у него не один ствол, а несколько сотен. От главного ствола горизонтально расходятся сучья, а от них спускаются вниз тонкие ростки — воздушные корни. Когда они касаются земли, то прорастают в нее и подпирают толстые сучья, как прочные балки в доме. Центральный ствол растет выше, и опять повторяется тот же процесс: еще один ряд толстых сучьев с воздушными корнями образует следующий ярус. Чем выше поднимается ствол, тем больше появляется новых ярусов ветвей, а молодые стволы, пустив прочные корни в землю, наследуют способность укореняться, разветвляться и давать новые ростки, и кажется, нет предела этому процессу. Самый первый ствол может состариться и даже сгнить, но произошедшие от него побеги продолжают жить и дают жизнь другим. В этом-то густом переплетении стволов, корней и ветвей и застрял могучими рогами доведенный новоявленным тореадором до исступления буйвол.

Схватка была зрелищной. Буйвол поначалу не мог понять, зачем ему предлагают гоняться за никчемной тряпицей, но, когда Гвидонов принялся прямо ему в глаза говорить разные гадости, он не выдержал. С громким чавканьем покинув свое уютное лежбище, буйвол выбрался на твердую землю и угрожающе захрапел.

— Когда я пьян, я очень храбр! — вскричал Гвидонов. — Особенно во сне.

Буйвол взрыхлил жестким копытом землю и кинулся на обидчика. Обидчик укрылся за тряпицей, но в последний момент ловко отскочил в сторону, и разъяренная туша, боднув рубаху сына Кришны, пронеслась мимо.

— Тормози! — заорал Гвидонов — Зрители вызывают тебя на бис!

Голодные «зрители» нетерпеливо подвывали, перебегая из «партера» в «амфитеатр» в зависимости от развития событий. Гвидонов начал уставать. Буйвол впал в неистовство. Было ясно, что он твердо решил растоптать в лепешку непрошеного наглеца вместе с его тряпицей.

— Эй, приятель! Может, возьмем тайм-аут? — совсем запыхавшись, предложил тореадор.

Какое там! Буйвол взбрыкнул не хуже мустанга и вновь кинулся в атаку.

Пот заливал Егору глаза, ноги дрожали от усталости. «Это не сон, — с ужасающей отчетливостью начал понимать он. — Я на самом деле нахожусь посреди джунглей в компании голодных волков и машу красной тряпкой перед носом разъяренного буйвола. Скоро я споткнусь, и на этом все закончится».

— Бред!!! — во весь голос заорал Гвидонов. — Как я мог оказаться посреди джунглей? Проклятые галлюцинации, я вам устрою курс лечения в реабилитационной клинике!

Он совершил очередной акробатический прыжок и внезапно почувствовал, как острый сучок пропорол его ногу чуть выше колена. Егор охнул от боли: вот тебе и галлюцинации...

Меж тем противостояние продолжалось. С морды буйвола клочьями летела пена, по ноге Егора струилась кровь. Тореадор исполнил обманный маневр — и вдруг бросился бежать. Волки «на галерке» завизжали от возбуждения. Буйвол топотал копытами, пыхтя громче перегревшегося локомотива. Развязка приближалась. Почувствовав, что противник его настигает, Егор на ходу обернулся и швырнул изрядно разодранную тряпицу прямо в морду врага. Не останавливаясь, буйвол затряс головой. Егор резко нырнул в сторону, покатившись по сухой траве, а разогнавшаяся, потерявшая зрительную ориентацию махина с треском влепилась в гигантский баньян. Животное дернулось, пытаясь высвободиться из крепкого капкана, но изогнутые рога лишь прочнее застряли в путанице переплетенных стволов.

Волки не стали ждать, что быстрее сломается: дерево или рога. Обгоняя друг друга, они кинулись на бьющуюся жертву, спеша впиться клыками в беззащитное горло. Гвидонов, пошатываясь, опустился на траву, не в силах оторваться от кровавого зрелища. Его мутило. Бывший противник, мощный и непримиримый, на глазах превращался в груду дымящегося мяса. Егор судорожно вздохнул — и потерял сознание.

Очнулся Егор оттого, что кто-то настойчиво хлопал его по щекам и дул прямо в нос. Голова раскалывалась, перед глазами плавали круги, застилая смутно знакомую физиономию какого-то мальчишки.

— Где я? — простонал Егор.

— В джунглях.

— Кто я?

— Багир.

— А ты кто?

— Я Маугли.

— Да ты что?

— А что, ты сам так сказал.

— И ты не глюк?

— Я не глюк, я Мозгопудра!

— В принципе это одно и то же...

Пацан призадумался:

— Не думаю, что ты прав. Я — Раджагрих Сиддхартах Мозгопудра, божественный сын Кришны.

В голове у Егора зазвенело: это что же получается — он умудрился встретиться посреди джунглей с сыном Соньки безо всякой помощи дочки его няньки?!

— Ну, Сидкадрих Раджхартах...

— Раджагрих Сиддхартах!

— И как только твоя мать все это выговаривает... — выдохнул Егор.

— А она меня Васькой зовет. Или, когда сердится, Василием Салтановичем.

Смысл услышанного начал постепенно доходить до Егора: ну Сонька, ну дает... Выходит, верховный жрец тут ни при чем, божественный Мозгопудра — сын древнеславянского царя Салтана!

— Знаешь, Салтаныч, не каждый может похвастаться таким количеством имен. Я даже растерялся: как тебя теперь называть-то?

Парень пристально посмотрел в глаза Егору:

— Зови меня Маугли. Я согласен.

Они скрепили союз рукопожатием.

— Багир, пойдем отсюда, очень уж противно смотреть, как волки раздирают буйвола... — Маугли потянул Егора за руку. Тот встрепенулся:

— Ты прав, Маленький Брат. Бежим скорее.

Они поднялись на ноги и поспешили в сторону чащи.

Привал сделали на поляне близ тихой заводи. Лучи заходящего солнца отражались в воде. Палящий зной сменился вечерним умиротворением. Егор разглядывал драную царапину, из которой все еще сочилась кровь. Маугли деловито присел рядом:

— Может, послюнявить?

— Спасибо, Маленький Брат. Я как-нибудь сам.

— О, придумал! Сейчас принесу воды, и мы смоем всю кровь. — Мальчишка проворно вскочил и побежал к тростникам.

— Маугли, стой! — закричал Егор. — Ты уже знаешь заветные слова, которые могут успокоить водяных змей?

Мальчик застыл на месте:

— Нет: А ты?

— Ну, в принципе...

— Багир, научи! — взмолился мальчишка, восторженно глядя на своего старшего товарища. Егор сдался:

— Чтобы сказать что-либо животному, я должен видеть его глаза. Но вряд ли у меня получится беседа с водяной змеей: она успеет по три раза ужалить нас обоих, прежде чем я что-либо разгляжу на ее морде.

— Жаль, — поник Маугли. — Что же делать? Пить так хочется... Да и есть тоже... А скоро станет совсем темно... — Мальчишка поежился.

— Да, Это проблема, — нахмурился Егор. — Развести бы нам костерок, а то, боюсь, знакомством с волками сегодняшние приключения не ограничатся. У тебя зажигалки нет?

Маугли удивленно вытаращил глаза.

— Ну да, откуда у тебя зажигалка. Ее даже у меня нет... — Гвидонов почесал в затылке. — Придется эксплуатировать законы физики.

Егор чуть наклонился и извлек из глаз загружающие линзы зоотранслейтора. Малыш сдавленно пискнул.

— Не пугайся, Маленький Брат, мои глаза остались на месте. Это всего лишь линзы — оптическая часть одного умного прибора. Жаль, солнце уже садится, мы можем опоздать... — Он поспешно сгреб кучку из сухих веточек, поплевал между линзами и принялся ловить последние лучи дневного светила. Через некоторое время веточки задымились и искорка пламени весело подмигнула друзьям.

— Очаг готов, — весело объявил Гвидонов. — Теперь бы котелок да что-нибудь для похлебки.

— Я видел на берегу черепаху, — подскочил пацан. — Давай зажарим ее прямо в панцире?

— Маленький Брат, ты становишься настоящим охотником!

Черепаха сопротивлялась недолго: Егор вонзил под панцирь импровизированное копье, на котором и понес ее к костру. Маугли притащил большую корягу, и они уселись со всеми удобствами, пуская голодные слюнки.

И тут из сгустившейся темноты вновь выступили серые тени.

— Свободный Народ? — удивился Гвидонов. — Хотите погреться?

— Человечий детеныш наш, — подрагивая от нетерпения, заявил вожак стаи. — Отдай человеческого детеныша!

— Опять двадцать пять! Я же отдал вам буйвола.

— Спасибо, было очень вкусно, — облизнулись волки. — Но теперь мы решили съесть вас.

— А как же Закон Джунглей?

— Жрать охота, вот и весь закон, — рыкнул вожак.

Егор начал закипать.

— Слушайте, вы! — крикнул он, снова невольно вспоминая бессмертный текст Киплинга: — Весь этот собачий лай ни к чему. Я был готов стать вашим братом, но теперь я стану звать вас собаками, как и следует человеку. Я ухожу от вас к своему народу! Джунгли теперь закрыты для меня, но я буду милосерднее вас. Я не предам вас людям, как вы предали меня. Между нами не будет войны. Однако нужно заплатить долг, прежде чем уйти... Маугли, смотри, сейчас я покажу тебе, что такое Красный Цветок! Кстати, весь этот текст должен был произносить ты.

Егор толкнул костер ногой, и вверх полетели искры. Волки отшатнулись. Тогда он сунул в огонь сухой сук, так что мелкие ветки вспыхнули и затрещали, и завертел им перед собой, разгоняя ощетинившихся от страха зверей.

— Бей их! — подпрыгивал рядом шустрый мальчишка.

— Вот так и вот так бьем мы оборзевших собак, когда становимся людьми! — орал разошедшийся Гвидонов, раздавая удары направо и налево. Скуля и подвывая от ужаса, волки бросились прочь — спасать опаленные шкуры.