Я-то думала герой, а он с миру по нитке нахватался!..

— Ты уж прости, что «клиента» у тебя перехватил, но это от неожиданности! — все-таки подколол мои ужимки с «кун-фу» этот идиот.

Я рассердилась и замолчала. Кому понравится правда? Вот если б он похвалил: «Ах, Капка, какая ты молодчина, такая растяжка, вырубить двухметрового амбала ударом ноги в голову!» Но нет, Мамонтов не обучен говорить комплименты. Только в свою сторону не прочь заполучить унцию похвал: «Ох, Мамонт, ты супермен, с тобой и умирать не страшно!» Когда этот надутый индюк соберется объясниться в любви своей девушке, он принципиально ни на шаг не отступит от правды, не позволит себе никакого преувеличения и щепетильно будет придерживаться только фактов!

Представляю себе, как он восхищенно смотрит в глаза своей возлюбленной и тихо шепчет ей, что она далеко не безобразна. Прижимая ее к своему сердцу, он объявит ей, что ее носик, хотя и пуговкой, но довольно симпатичный, а глаза ему кажутся соответствующими среднему стандарту, установленному для органов зрения! Бедняжка, как ей не повезет с таким кавалером!

...И только выбираясь из Машины и почувствовав, как уголок финансовой книги впился мне в ребро, я вспомнила о прихваченной с собой расходно-доходной книге Штольца. Не ; вытерпев до дома, я раскрыла этот финансовый опус у фонаря. На немецком, надо же! На нем я не понимаю ни слова. Меня учили этому языку в школе, но, окончив ее, я уже через два года все забыла.

— Мамонтов, ты знаешь немецкий?! — взяла я в оборот своего сонного друга.

— Так, шапочное знакомство... — идиотничал он.

— Посмотри, может, поймешь чего! — мне хотелось тут же прочесть таинственные записи.

Но как ни силился Мамонт напрячь свои извилины, его безбожно клонило в сон. Я бросила эту затею и потащила Аркашку домой.

Наташка уже не спала, сидела на кухне и перебирала фасоль. Все с ума посходили в этом доме!

— Натали, ты чего, с тобой все в порядке? — с тревогой спросила я.

— Со мной-то все нормально, а вот с Вовкой... Хоть бы вывелся кто из этой икры!

Слышь, Капка, вы спецы, может, каких мальков ему запустите под видом «щенков»! — Наташка во что бы то ни стало хотела видеть счастливым своего дружка и хозяина.

— С удовольствием бы, да только уверена, сожрут «собаки» этих мальков в одночасье прямо у Вовки на глазах, то-то горя будет у парня! — лучше правда, чем пустые Аркашкины обещания.

— Да, не лучшая идея... — горько вздохнула толстушка. — Вы ложитесь спать с Аркадием вон в той комнате, а то опять вас Вовка поднимет ни свет ни заря! — и Наталья повела нас в какой-то чуланчик с ., одной кроватью!

«Бездушное животное» захрапело тотчас же, я же тщетно пялилась в книгу, но и меня сморил сон.

...И приснилось мне, что я на балу у пани Верчинской. В шикарном платье, которое путалось у меня в ногах, я вальсирую с дамским угодником Геркой Штольцем. Я счастливо смеюсь, запрокидывая назад голову, а Герка шепшет мне что-то на ухо, было щекотно, но приятно! И вдруг, о-о-о, несчастье, запутавшись в юбках, я полетела на пол...

Не только во сне, но и наяву я оказалась на полу. Мамонт же, повернувшись на другой бок, захрапел еще громче. Дурак, обслюнявил мне все ухо, я-то думала, что мило беседую с великолепным сердцеедом Геркой!..

Проснувшись, я решила узнать, дома ли Цветов. Тишина стояла как в мертвецкой... На цыпочках я стала красться на кухню. Есть хотелось со страшной силой. Отличная хозяйка Наташка успела испечь гору ватрушек. В кастрюле был красный суп, скорее всего борщ (его я ела двенадцать лет назад, но вкуса не помнила). Борщ готовила Дина, сестра моей непутевой маменьки, когда приезжала погостить у нас. Да, маменька моя еще та хозяйка, она и сейчас, наверное, не умеет сварить яйцо всмятку, считая это совершенно никчемным занятием.

Где-то они сейчас с папенькой? Я никогда не скучала по ним особо. Наверное, живут где-нибудь в пещере с индийскими йогами, а может, обосновались уже в Тибете. Вернутся ли они когда-нибудь домой? Сомневаюсь...

Я стала вспоминать свое детство, уплетая вкуснейший борщ. Сначала я пыталась любить своих родителей, но была третьей лишней.

И только в семь лет поняла, что я сама по себе, а они — с индийскими богами Вишну и Кришну. И тогда мне стало и проще, и сложнее...

Я отчаянно завидовала Ритке, у которой мамаша работала в саду воспитательницей и дневной, и ночной одновременно. Так мы и выросли с Риткой, только ее маменька любила, а я росла «травой в поле».

Однако настоящую тоску я испытала не в двенадцать лет, когда мои сдвинутые родители укатили в Индию на месяц, но так и не вернулись до сих пор, а четыре года назад, когда провожала Ритку в Канаду. Ее угораздило выскочить замуж за канадца. Через пару лет счастливая и сильно располневшая Ритуся вернулась, продала квартиру, прихватила с собой свою больную матушку и укатила обратно, теперь навсегда. Я клялась и божилась, что, как только скоплю немного денег, обязательно приеду навестить свою взбалмошную подружку. Но так и не съездила к ней. А ведь именно Ритка и ее матушка Серафима Павловна помогли мне выжить в этом жестоком мире. Кому была нужна сорная трава?.. Риткина матушка даже пыталась вбить в наши бестолковые головы, что старые укоренившиеся предрассудки поддерживают в людях верование, согласно которому только мужчина имеет право быть активным. Такое представление слишком плоско, считала Серафима Павловна:

— Что стало бы с нашим миром, если бы человечество во всем полагалось на активность мужчин? Браки держались бы от силы один месяц, потому что каждый мужчина готов предложить женщине страсть — на две недели, взамен же требует от нее два года страсти, двадцать лет любви и всю жизнь восхищения!

Но активность мужчины сразу кончается, едва он полюбит другую женщину. Активность же женщины, напротив, только тогда и начинается. Даже если взять от мужчины все, что можно от него получить, все равно никогда не вернешь того, что отдано ему, — уверяла нас с Риткой Серафима Павловна, вспоминая два своих не совсем удачных замужества.

Мы с Риткой только молча внимали этим разглагольствованиям, не понимая и половины из сказанного! Только сейчас до меня стали доходить отдельные откровения этой мудрой женщины.

Продолжая вспоминать свое детство, я заочно поблагодарила нашего бога, а заодно и Вишну с Кришной, что маменьке снесло крышу в обратную сторону, и она, отказавшись от всех благ мира и от всяческих украшений, с пустыми руками укатила на поиски приключений, а я осталась наследницей ее фамильных драгоценностей. Честнейший старик Натан Соломонович, наш сосед по лестничной площадке, давал реальные деньги за эти безделушки. Сдав ему только одно колье, я жила припеваючи три года. Жаль, антиквара вскоре не стало, а ведь у меня еще много чего осталось...

А вдруг маменька вернется и хватится своих драгоценностей! — пришла мне в голову дикая мысль. Нет, я должна выбраться из этой истории и удивить Ритку своим приездом!

Мои грандиозные планы прервал Цветов своим внезапным появлением, парень решил плотно перекусить, чтобы самочка брала с него пример.

— Вовчик, а ты случайно не знаешь пани Верчинскую? — закинула я удочку.

— Случайно знаю, познакомился пару лет назад. Прикольная бабуля, под молодую косит! — в своей обычной манере поделился информацией Цветов.

— Но ведь и вправду хорошо выглядит?

— Ништяк! Только она куда лучше выглядела бы на фоне своих внучат с клубком ниток в руках, — ответил Вовка.

— А встретиться с ней можно? — поинтересовалась я, еще не до конца понимая, зачем мне нужна эта встреча.

— Че, дорожки пересеклись, да?

— Вроде этого...

— Аркадия она бы с удовольствием на свое «суаре» затащила, а вот тебя, Капитолина, — сомневаюсь! Эта пани не выносит молодых девок Мужское общество Лидки разбавляют только старые перечницы!

— Лидки?... — удивилась я.

— Ага, а ты че, не знала? В шестидесятых она была лучшей манекенщицей в Доме моды, да только не любит вспоминать то время, скрывает от всех свой возраст...

— Так она не полька?

— Не-а, отечественного разлива. Лидка-манекенщица ее кликуха была. С Сашкой-"кубинцем" путалась, была его «марухой». Это потом уже Яцек Верчинский, варшавский «гастролер», ее перехватил, увез на родину, женился. Говорят, пять лет назад копыта откинул, а Лидка на прародину вернулась. Родственники Яцека требовали у нее поделиться наследством, да не на ту напали!..

— Откуда ты это знаешь, ведь тебя и в помине в то время не было?

— Работа у меня такая — все знать! Вот вы, к примеру, с Аркашкой, знаете там писателей разных, артистов и вообще много чего такого, а я вот таблицу умножения решил выучить пару лет назад, так и то дошел с горем пополам лишь до пяти и бросил. Уж лучше с калькулятором как-нибудь! Но есть у меня мечта начать новую жизнь, мечтаю прочитать книжку про «Трех мушкетеров», не помню, как чувака звали, который ее написал...

— Ты не знаешь Александра Дюма? — так меня еще никто не удивлял, таблица умножения, это ладно, ее треть населения начисто забывает после окончания школы, но Дюма?

— Не-а, вот только про Бэкхэма слышал, Витька, ну мой зам в очках, помнишь? — как забыть это невзрачное существо? — Так вот он мечтает быть как этот самый Бэкхэм! — удивил меня Вовчик.

— Играть так же?

— Не-а, походить на него хочет! — добил меня Вован.

— Посмотри, — я достала Наташкин журнал «Семь дней», — много он похож на него? — я сунула под нос Цветкову фото, где Бэкхэм со своей женой Викторией были запечатлены после встречи с королевой Елизаветой. — Похож?!

— Так че, надо сказать, чтобы Витек прикупил себе тоже смокинг и этот, как его цилиндр...

Говорить Вовке, что его малахольному Витьку не поможет ни смокинг, ни цилиндр, было без толку, у криминальных свои фишки.

И все же я не удержалась и заметила:

— Высоко берет твой зам.

— А че, в натуре, высоко-то? Ты знаешь, какой Витек умный, школу с золотой медалью окончил, институт — тоже! Его звали компьютерщиком в одну фирму. За двести баксов, прикинь! Такого «аса» оценить в двести баксов!

Да он в пятнадцать лет мог поломать любую защиту в банке и огрести кучу денег. И вообще, он ходячая энциклопедия, все знает, не то, что эти придурки из правительства, знаний — ноль, гонору — до фига. Поэтому и в стране такой бедлам творится! — совершенно искренне возмущался Вован, начисто позабыв, что сам разбогател при этом бедламе, не обладая какими-либо знаниями.

— Одного Ар кашку к Верчинской засылать — пустое дело! — я решила вернуться к нашим верблюдам. — Будет топтаться вокруг да около, точно слонопотам. Может, организуешь нам встречу, а Вован? — упрашивала я нашего Цветова, способного разрулить любую ситуацию.

— Попробую, а ты пока глянь на моих «собак», как тебе они, а?

— Уже бегу-у! — полетела я бабочкой к емкостям с водой.

Картина не радовала, слишком нервной была самочка и продолжала выискивать испорченные икринки и с ожесточением их уничтожала. Икры оставалось «кот наплакал», если конечно, кто-нибудь видел кошачьи слезы...

— Капитолина, — позвал меня Вовчик, — сегодня в семь у Лидки собирается «бомонд» из таких же, как она, старух. Аркадия я запустил первым «козырем», ты — его сестра. По моей версии, вы нуждаетесь в «бабках» и готовы на все. Пойдете под вымышленными фамилиями...

Все предусмотрел сообразительный Вовчик, нам бы с Мамонтом не пришло в голову менять фамилии.

— У тебя из-за нас неприятностей не будет? — спросила я. Мне было жаль добрейшего Вовку, который мог подпортить свой «авторитет» из-за двух оболтусов.

— Не-а, скажу, «заезжие» подработать хотели, куда подевались — не знаю, Заплатит Лидка за ваши поиски, постараюсь «левый адресок» всучить, короче, топайте спокойно, а последствия — это уже мои заботы! Запомни, Капитолина, безвыходных ситуаций никогда не бывает! Был «вход», значит, и «выход» найдется! — философствовал неграмотный Вовка.

— И что бы мы без тебя делали, Вован?

Спасибо тебе огромное! — расчувствовалась я окончательно.

— Да ладно тебе сопли-то пускать! Найдем мы этого гада, который замочил Димона, пусть земля ему будет пухом! — свято чтил память усопших Вовка, соблюдая правило: «О покойниках либо хорошо, либо ничего!» — Ну, как тут моя малышка? — переключился он на любимую тему, расплющив свой нос о стекло аквариума.

— Все так же!.. — порадовать его мне было нечем.

— Икры вроде поубавилось... — парня охватило прежнее волнение.

— Да, прибавлением пока не пахнет! — сморозила я глупость.

— Ты, это, кончай тут гундеть у аквариума, а то еще услышит тебя самочка да всполошится! — рассердился на меня Цветов.

— Пошли лучше отсюда, не будем пугать ее! — легко согласилась я с Вовкой, который принимал активное участие в нашей с Мамонтом незавидной участи. Кто б еще по нынешним временам дал бы кров двум подозреваемым? Только криминальный элемент может понять человека, попавшего в трудную ситуацию. Хотя с чего я взяла, что Цветов криминальный элемент? Ярлык навесить можно на любого, Кто живет лучше тебя и разъезжает на иномарке. Теперь я убедилась в этом на собственном опыте. Надо будет получше расспросить Вовку о его деятельности...

Вован в кои-то веки засобирался на свою непыльную службу, а я пошла будить Аркашку.

— Мамонтов, подъем, на зарядку становись! — закричала я ему в самое ухо.

— А?.. Зачем? Почему? — Аркадий вытаращил заспанные глазки. — Букашкина, чего так орешь, белены объелась! — вместо приветствия осадил меня Мамонт.

— Уже обед, а ты дрыхнешь! — стала оправдываться я.

— Так спать легли только в шесть! — совершенно законно упрекнул меня мой приятель.

— Для людей на задании и этого достаточно!

— На каком это задании, мне твои задания — уже вот где! — Мамонтов демонстративно провел рукой у горла.

— Около двух тысяч лет назад какой-то индийский купец придумал новый цифровой знак — ноль, это до сих пор самая ходовая цифра! Я бы соединила ее знаком равенства с именами очень многих мужчин! — сказала я очень многозначительно.

Но Аркашка никак не отреагировал на эту колкость, просто перевернулся на другой бок.

Что взять с лентяя и сони?

— Сегодня в семь мы приглашены к пани Верчинской на ее «суаре», дамочка спит и видит, как бы поближе познакомиться с тобой, — огорошила я своего преданного Друга.

— Совсем сдурела! — подскочил с постели Аркашка и тут же бросился в ванную.

— Я на полном серьезе. Ты юный ловелас, а я твоя сестричка! — сообщала я ему последние новости через дверь, боясь получить оплеуху при более тесном контакте.

Но тут заявилась Наташка, нагруженная под завязку сумками с продуктами, и я облегченно вздохнула. При посторонних Мамонтов будет вести себя ниже травы, тише воды.

— Наташ, не готовь на нас с Аркашкой, мы где-нибудь в «кафешках» столоваться начнем! — мне стало совестно эксплуатировать совсем постороннего человека.

— Сдурела, хочешь, чтоб Вовка меня тоже по «кафешкам» бегать заставил, нет, лопайте, что даю, и не воротите носы! — намекнула она на мое увлечение восточной кухней.

— Наталья, да ты чудесно готовишь! Смотри, сколько мы с Вовкой уже съели, — в кастрюле почти не осталась борща, — просто неудобно вас объедать!

— Это нас-то неудобно? Неудобно знаешь что? На потолке спать и одеялом накрываться...

— Потому, что падает! — закончил Аркадий начатую Наташкой фразу. Он уже вылез из ванной и стоял на кухне, вытирая полотенцем мокрые волосы.

— Готовишься бабулек очаровывать? — Мамонт и вправду выглядел сногсшибательно, вчерашняя пьянка на нем не сказалась.

— Не слушай эту дикую кошку, садись лучше обедать, — встала на защиту Аркадия Наташка. — Были бы когти у Капки, ей-богу, ходить тебе с расцарапанной спиной!

— Так я и подставил ей спину! — ответил Мамонт. — И вообще, езжай одна на это «суаре», а я дома останусь! — закапризничал мой дружок.

— Куда-то собрались? — встряла Наташка.

— Да, Вовка с риском для жизни организовал для нас встречу, а этот выкобенивается! — я со злости замахнулась на Аркашку.

Но Мамонт даже не отреагировал, на мой жест, ему уже ни до чего не было дела, он с наслаждением уплетал борщ.

— Наташ, а ты в школе какой язык учила? — решила я припахать Натали к переводу Геркиной шифровки.

— А какой тебе надо, я в институте зубрила и English, и Deutsch!

— Ты? В институте? — не смогла я скрыть своего удивления и своим дурацким вопросом наверняка обидела Наташку.

— А ты думала, я кулинарный техникум окончила? — обиделась Наташка.

— Я просто не ожидала, что ты языками занималась, — попыталась я оправдаться, — глянь-ка сюда, что здесь написано? — сунула Наташке амбарную книгу Штольца. — Какой-то дурак под немца косит! — сделала вывод Наташка.

— Почему?..

— Вот видишь, — она начала пальцем водить по строчкам Геркиного опуса, — так...

«Джинсы — сто двадцать у.е. — такая дороговизна! Бензин — двести сорок рублей, все дорожает! Лилия — сто десять, дешевле не смог найти. Получил тысячу долларов от Л. — язви ее душу! Получил от И, пятьсот долларов, отработал на полторы!» Ага.., ну здесь ерунду опять всякую покупал, вот: «Получил от Л, сто долларов, собаке в приюте и то больше дают!» и вот еще: «Получил три тысячи от В. — милая кошечка», не указал только, чего три тысячи, рублей или долларов. И вот, смотри-ка, три раза жирным обвел: «Получить от И. — пятьдесят тысяч долларов!» Прикинь? Парень совсем разошелся, то крохами свое жалованье получал, а то аппетит разыгрался до пятидесяти тысяч баксов. Нет, не немец это...

— Немец, только в России вырос! — заметила я.

— А-а, тогда понятно... Это только «наши» костерят все подряд, даже собственную зарплату. А кем парень работает? — Наташке, как и всем женщинам, было свойственно любопытство.

— Любовником у дам бальзаковского возраста, — не стала я скрывать правды о Герке.

— Ничего себе! Этот хлыщ еще и претендует на более высокий гонорар. Да попадись он мне, я бы его быстро кастрировала! — засучила рукава деятельная Наташка.

— Так что, Мамонтов, деваться тебе некуда, придется ехать! — заверила я Аркадия.

— Если это нужно для вашего спасения, ты уж не тушуйся, Аркадий, пофлиртуй получше с бабками! — делала последние наставления Наташка.

Мамонт только дико вращал своими незабудковыми глазами. До чего хорош! — в который раз восхитилась я Аркашкой.

Тут кто-то позвонил в дверь. Наташка потопала открывать, а я занялась посудой, — надо показать Мамонту, что и я не лыком шита, тоже кое-что умею.

— Капитолина-а, тебя-я! — закричала Наташка из коридора.

Я так и села. Нашли. Опередили нас. Все пропало!

Дрожь пробила все мое тело от головы до самых пяток.

Мамонт встал, нервно повел богатырскими плечами и пошел на звук Наташкиного голоса.

Я пристроилась за его широкой спиной и тоже посеменила к двери. Вдруг Аркашка резко за-, тормозил, выглянув из-за его плеча, я даже попятилась, не веря глазам своим, — в дверях стояла моя матушка в настоящем индийском сари. Прям кино какое-то, «Зита и Гита»!

— Маменька, легка на помине! — бросилась я на шею незнакомке.

Но маман отвела в стороны руки своей ласковой дочки и заявила:

— Да, Капитолина, это я! Пришла тебя спасать, тебе ведь угрожает опасность? — скорее утверждала, чем спрашивала маменька.

— Откуда ты узнала? — я только хлопала глазами.

— Я все знаю! — заявило это крохотное недоразумение.

Еще бы, среди нас, великанов, она со своим ростом в полтора метра была дюймовочкой.

— Совсем большая выросла! — удосужилась заметить мой рост — метр семьдесят пять — моя маменька.

— А где папка, его сожрали бенгальские тигры? — озвучила я свои нелепые мысли.

— Да, Капи, это случилось с ним шесть лет назад, но ты молодец, дар провидения в тебе есть... — понесла околесицу моя маменька, хоть бы людей постеснялась!..

Я решила перевести разговор в другое русло:

— Тебе не холодно в этой легкой одежде? — указала я маменьке на ее шифоновый наряд, не соответствующий апрельской погоде.

— Нет, я никогда не мерзну! — заявила категоричным тоном маман, мол, не удивляйтесь, я еще могу летать, извергать огонь, глотать шпаги и укрощать змей...

Не дождавшись приглашения пройти в комнаты, она нагло раздвинула нас и пошла осматривать Вовкины хоромы. Мы припустили за ней.

— Как ты меня нашла?

— Очень просто — интуиция, — опять этот тон. Мол, я же уже говорила, что обладаю сверхъестественными возможностями, а вы не верите, приходится для особо тупых повторять.

Не робкого десятка Наташка и совсем не хилый Мамонт только двигали челюстями в немом изумлении...

— Сегодня ты встретишь свою судьбу! — как ни в чем не бывало на ходу сообщила маменька. — Вот тебе амулет! — она вытащила с ловкостью цыганки из своего шелкового элегантного ридикюля камень с голубиное яйцо, переливающийся всеми цветами радуги, и, встав на цыпочки, повесила мне на шею.

На мгновение воцарилась тишина, только Мамонтов громко и сердито сопел.

— А теперь я должна отдохнуть, где моя комната? — тоном принцессы заявила маман.

Мне стало за нее стыдно, так вести себя в незнакомой компании у совершенно чужих людей! Но тем не менее я смирно сказала:

— Вот здесь! — и повела ее в свою комнату, сама как-нибудь в чуланчике перебьюсь.

Маменька отнеслась к новой обстановке с присущим ей философским безразличием, а я отправилась реветь в свой чуланчик...