ГЛАВА 6

Не успели они выйти из библиотеки, как Лидия набросилась на Мэгги с вопросами:

– Мисс Мак-Друмин, откуда вы приехали и почему говорите, что мой брат держит вас у себя против вашей воли? И причем здесь судья?

– Пожалуйста, леди Лидия, зовите меня Мэгги. Никогда еще так часто я не слышала «мисс Мак-Друмин» и совсем не привыкла к такому обращению.

– Хорошо, но только если вы будете называть меня Лидией и мы перейдем на «ты». И я настаиваю, чтобы ты ответила на мои вопросы.

Мэгги слабо улыбнулась, чувствуя, как возвращается головная боль.

– Это не те вопросы, на которые можно дать быстрый ответ. Но я расскажу тебе все, что смогу, – она огляделась по сторонам. – Но не здесь.

– Секреты? – тонкие брови Лидии стремительно поползли вверх. – О, я обожаю секреты! – Она взяла Мэгги под руку и жизнерадостно продолжила: – Пойдем, я покажу тебе твою комнату, затем переберемся в мою и подыщем платье. Это не званый ужин, поэтому особенно наряжаться не принято, но постараемся найти что-нибудь к лицу. Я немного повыше, но, уверена, моя горничная поможет.

Девушки пришли в великолепно обставленную спальню, выдержанную в нежно-персиковых тонах. Все, начиная от роскошного ковра на отполированном до блеска полу и кончая вышитым покрывалом на кровати, было необычайно изысканным. Привыкшая к более спартанской обстановке, Мэгги даже не предполагала, что можно так искусно украсить спальню. Она с восхищением огляделась вокруг.

– Здесь восхитительно, но, должно быть, эта комната предназначена для короля.

Лидия звонко рассмеялась.

– Вовсе нет! Если бы у короля не было поблизости собственной резиденции, сомневаюсь, чтобы Нед пригласил его сюда. Но король часто останавливался в Ротвелл-парке в Дербишире. Очень отдаленное и глухое место, – добавила она со вздохом. – К счастью, дела заставляют Неда большую часть года проводить в Лондоне.

– Какие дела? – Мэгги решила, что чем больше узнает о Ротвелле, тем легче будет иметь с ним дело.

Но Лидия только рассмеялась и сказала, что его дела вряд ли интересуют женщин.

– Нед всегда при деньгах, и это главное. Но лично я думаю, большую часть своего времени он проводит у портного и парикмахера. – Затем она буквально вытащила Мэгги из комнаты: – Мы должны поспешить, тебе необходимо принять ванну, а потом все расскажешь.

Мэгги почувствовала острое желание поделиться с Лидией своими приключениями.

– Уверяю, я не всегда так выгляжу, если бы ты знала, что со мной произошло!

– Вот и расскажешь, но сначала я позвоню в колокольчик Тильде и прикажу принести воду для ванны, а затем сбегаю к маме сообщить, что Джеймс здесь и останется на ужин, а сам ужин откладывается на целый час. Конечно, она будет очень недовольна, но присутствие Джеймса ее обрадует. Возможно, прикажет подать самый дорогой чай, какой есть на свете. Нужно предупредить Филдза, чтобы поставил на поднос сахарницу. Джеймс не любит чай без сахара, но, на мой взгляд, этот сорт чая пьют исключительно без него.

Вскоре пришла миловидная розовощекая горничная, и Лидия, отдав распоряжения, вышла из комнаты. Тильда проявила завидную сдержанность и даже не полюбопытствовала, откуда появилась Мэгги и что делает в доме Ротвеллов. Она и бровью не повела, когда гостья вытащила из корсета бумаги и по просьбе Мэгги принесла для них изящный ридикюль. Тильде понравилось, что девушка менее чем за час управилась с ванной и переоделась.

Они занялись прической, и время пролетело совсем незаметно. Вскоре вернулась Лидия. С милой улыбкой она сообщила, что мать действительно была очень недовольна отсрочкой ужина, но потом успокоилась, когда Джеймс принес ей жидкость для притирания лица.

– Брат всегда приносит маме что-нибудь в этом роде, – щебетала девушка. – Он разбирается во всех этих смесях и настойках не хуже любого доктора. Но, Мэгги, теперь твоя очередь рассказывать.

Мэгги охотно подчинилась, тем более ей было что рассказать, не упоминая об истинной причине приезда в Лондон. Она подробно описала происходившее в зале суда, и для Лидии стало открытием, что Джеймс делал там зарисовки. Разговаривая, они не забывали о главной цели – выбор наряда, и вскоре Мэгги смогла полюбоваться собой в зеркале. Надо же, такое великолепное платье считается неофициальным!

Видя ее изумление, Лидия пояснила, что платье для торжественных случаев закрывает собой все, что находится под ним, а неофициальное слегка приподнято спереди и открывает постороннему взору белоснежные, расшитые кружевами нижние юбки. На Мэгги надели розовое платье из узорчатой шелковой ткани, лиф которого был зашнурован поверх ослепительно белой вставки, а на юбке красовался маленький белый передник. После недолгого обсуждения решено было «посадить» юбку на небольшой обруч.

– Обруч возьмет на себя лишнюю длину, – пояснила Лидия, – но с этим платьем я никогда его не надевала. Слишком большой не годится, в маминой спальне ты опрокинешь все стулья и кресла.

– В спальне? – переспросила Мэгги, рассеянно поправляя выбившийся локон и подставляя лицо Тильде, чтобы та припудрила его при помощи заячьей лапки. – Скажи ради всего святого, что я буду делать в спальне твоей матери?

– Ужинать, — коротко ответила Лидия, озорно блестя глазами. – О, не пытайся скрыть изумление, но, уверяю, это вовсе не общепринятая английская традиция. Мама поступает так в пику Неду за отложенную трапезу из-за твоего присутствия. Когда-то она слышала, что короли и королевы порой принимают гостей в спальнях, и сегодня решила последовать их примеру. Просто сделай вид, что для тебя это в порядке вещей, и все будет нормально.

Она тоже успела переодеться, и в своем изумрудно-зеленом платье с гофрированным желтым передником казалась Мэгги настоящей принцессой. Лидия убедила девушку, что сейчас все носят кокетливые передники, надевая их даже на званые вечера.

Мэгги повесила на запястье шелковый ридикюль, взяла протянутый Тильдой веер и отправилась за Лидией. По мере приближения к двери спальни знатной вдовы сердце ее колотилось все сильнее и сильнее. Спальня оказалась намного роскошнее той, которую, девушки только что покинули. Бархатные портьеры насыщенного красного цвета, темная полированная мебель, турецкий ковер на полу были просто великолепны, но больше всего Мэгги поразило, что хозяйка принимала гостей полулежа в кровати, небрежно откинувшись на целую гору подушек. На ней было пурпурное парчовое платье с глубоким вырезом, а на искусно уложенных и напудренных волосах красовалась отделанная лентами шляпка, из-под которой на обнаженное пухлое плечо спускался единственный тугой длинный локон. Неподалеку от вдовы стояла ее камеристка, женщина с деспотичным выражением лица и высокомерным взглядом. С величайшим вниманием она ловила каждый жест госпожи, готовая в любой момент оказать ей услугу.

Джентльмены уже были на месте, но не успели поприветствовать вошедших девушек, как вдова надменно произнесла:

– Лидия, немедленно представь мне эту молодую женщину. Как раз в духе Ротвелла – привести гостью, когда я полностью разбита после чрезвычайно трудного дня, и он это прекрасно знает.

Лидия послушно представила Мэгги и добавила:

– Мадам, нет необходимости ужинать вместе с нами, если вы настолько утомлены. Мы прикажем доставить сюда поднос для вас, а сами спустимся в столовую.

– Неужели я смогу пренебречь обязанностями хозяйки?! – фыркнула в ответ вдова. – Я не хуже Ротвелла знаю, как принимать гостей в этом доме. Хотя, – она бросила в сторону Мэгги пытливый взгляд, – довольно странно развлекать гостью, о которой никто ничего не знает.

– Я думал, что достаточно ясно все объяснил, – ровным голосом сказал Ротвелл. – Мисс Мак-Друмин – дочь когда-то могущественного земле владельца в Северной Шотландии, человека, чьи владения были переданы мне после неудачного для шотландцев восстания. Едва она въехала в Лондон, как на нее напали бандиты, убили ее слуг, а карету и все, что в ней было, украли. Естественно, она обратилась за помощью ко мне. Не думаете же вы, что я смог бы бессердечно отказать в такой малости?

Леди Ротвелл весьма недружелюбно взглянула на пасынка и процедила сквозь зубы:

– Поступай, как знаешь, ты всегда делаешь все по-своему.

– Ну же, мама, не следует ругать Неда в присутствии мисс Мак-Друмин, – вмешался Джеймс. – Только подумай, в какое неловкое положение ты ее ставишь!

Вдова с улыбкой повернулась к сыну. Ее лицо совершенно преобразилось, и Мэгги поняла: когда-то женщина была недурна собой и, возможно, ее характер тоже был намного лучше, чем сейчас.

– О, дорогой, – проникновенно произнесла леди Ротвелл, – средство для лица, которое ты принес, обладает чудодейственным свойством. Моя кожа стала нежной, как у ребенка. Не понимаю, почему ты так долго не появлялся у нас, но ты абсолютно прав, упрекая меня. – Она повернулась к Мэгги. – Прошу меня простить, мисс Мак-Друмин. Усаживайтесь все за стол, пожалуйста, сейчас начнут подавать. Уверяю вас, я ужасно проголодалась.

Стол был обставлен со всей изысканностью званого ужина. В довершение всего на оба его конца лакей водрузил два канделябра. Один из вышколенных слуг, стоящих у двери, выдвинул стул для Лидии, другой помог сесть за стол Мэгги. Мужчины уселись самостоятельно. Леди Ротвелл так и осталась полулежать в кровати, очевидно, намереваясь ужинать с подноса.

Подаваемые блюда были просто восхитительны, хотя многие из них казались Мэгги весьма экзотическими. Она с удовольствием пробовала одно яство за другим, не забывая принимать участие в непринужденной беседе. Что касается вдовы, она поддерживала разговор с таким видом, словно вместе со всеми сидела за столом, а не возлежала на роскошной кровати. Все происходящее очень напоминало семейную трапезу, пока Ротвелл не поднял бокал вина и не прозвучал тост за короля.

Мэгги не сразу решилась присоединиться, но, вспомнив, как поступают в таких случаях знакомые ей якобиты, подняла свой бокал над стаканом с водой. Увидела, что Лидия сделала то же самое, и невольно взглянула на Ротвелла.

Тот ответил ей непроницаемым взглядом и лишь выжидательно поднял брови, что заставило Мэгги пробормотать:

– За короля.

– Джеймс, – неожиданно сказала леди Ротвелл, – ты уже видел мой новый портрет? Должна сказать, мой дорогой, я все-таки ужасно сердита на тебя.

– Мама, я же объяснил, – голос Джеймса звучал ровно, – я не рисую подобную чепуху. Сейерс прекрасно справился.

– Чепуху?! – возмущенно переспросила леди Ротвелл. – Как можешь ты, придворный художник, отказываться написать портрет собственной матери?

Джеймс переглянулся с Ротвеллом и, втянув в себя воздух, произнес:

– Я вовсе не придворный художник, мадам, не знаю, с чего вы это взяли. Конечно, я пишу портреты, но не в той манере, к которой вы привыкли.

Лидия громко хихикнула, и Джеймс бросил на нее испепеляющий взгляд.

– К примеру, сейчас я делаю серию зарисовок всего происходящего в зале суда. Это совершенно разные вещи.

– И очень удачные к тому же, – пробормотала Мэгги.

– Что вы сказали? – спросила вдова. – Не устаю повторять: современные нравы никуда не годятся. Что вы можете знать о моем сыне и его картинах? Я отказываюсь что-либо понимать.

Лидия и Джеймс заговорили одновременно, но голос Ротвелла заставил их замолчать.

– Мадам, Джеймс рисует сцены из жизни, все, что можно увидеть на улицах и в других общественных местах. Один из представителей этой школы – Уильям Хогарт. Полагаю, вы знакомы с его работами.

Леди Ротвелл пренебрежительно фыркнула.

– Конечно, – она в упор посмотрела на сына. – Джеймс, так не пойдет. Начиная с твоего рождения, я всю себя посвятила тебе, выполняя малейшее желание, и если ты рассчитываешь выгодно жениться, то не должен допускать, чтобы твое имя ассоциировалось со всякими там отбросами общества. Я разговаривала с леди Портленд насчет ее племянницы – единственной наследницы, заметь. Более восьми тысяч в год. Конечно, для тебя это не предел, можно найти что-нибудь получше, – она предостерегающе взглянула на Ротвелла, – но для этого нужно порвать со всякой чернью.

– Но…

– Никаких «но». Я знаю, что для тебя лучше, как знаю и то, кто больше всего подойдет Лидии. В подобных вопросах дети должны полагаться на мнение родителей и полностью им доверять, поскольку из-за недостатка жизненного опыта не могут сделать правильный выбор. Мария, передвинь свечу чуть левее. Когда пожелание было удовлетворено, она опять повернулась к сыну. – Джеймс, ты долго избегал нас и вряд ли слышал, что Лидия произвела впечатление на молодого Эвана Кавендиша. Только подумай, какой будет успех, если она сможет его окрутить!

Лидия недовольно сморщила носик.

– Кавендиш – дальний родственник герцога Девонширского, поэтому считает себя центром земли. Он само снисхождение ко всем остальным.

– Тебе должно льстить, что он тебя заметил, – возразила леди Ротвелл. – В следующем сезоне любая молодая женщина в Лондоне попытается его завоевать, А тебе стоит всего лишь проявить побольше благоразумия, и ты сорвешь куш.

Лидия открыла рот, чтобы ответить, но ее опять опередил Ротвелл и умело перевел разговор в другое русло. Мэгги мысленно поблагодарила его, и по лицам Лидии и Джеймса увидела – те испытывают то же чувство. Она поняла: если бы Ротвелл не вмешался вовремя, разговор мог бы обернуться безобразной сценой.

В конце ужина, как и предвидела Лидия, был подан чай. Леди Ротвелл самолично отперла ящичек с чаем и опять повесила ключ себе на шею. Мэгги зачарованно наблюдала за столь необычным ритуалом. Вкус чая не произвел на нее должного впечатления, и она охотно добавила бы в него сахар, если бы леди Ротвелл всем своим видом не давала понять, что не одобряет Джеймса, подсластившего свой чай.

После ужина леди Ротвелл заявила о намерении немедленно лечь спать, Ротвелл предложил Джеймсу сыграть еще одну партию в шахматы, а Лидия увела Мэгги в свою комнату, чтобы посекретничать. Закрыв дверь, она прислонилась к ней спиной и драматически произнесла:

– Если мама заставит меня выйти замуж за этого Кавендиша, клянусь, я брошусь в Темзу!

– Помилуй, Лидия, неужели ты действительно это сделаешь? – воскликнула Мэгги, усаживаясь в одно из кресел. Лидия напомнила ей лорда Томаса с его нелепыми заверениями. Нельзя же, в конце концов, быть такой легкомысленной, подумала она, но вслух ничего не сказала, не желая испортить недавно завязавшиеся дружеские отношения.

Возможно, ей предстоит еще несколько дней провести в этом доме, не стоит огорчать эту прелестную девушку. Лидия действительно ей очень понравилась своей искренностью и добротой.

– Лидия, умоляю, ты не должна говорить о подобных вещах даже в шутку.

Лидия капризно надула губки, затем озорно сверкнула глазами.

– Если честно, я более склонна сбежать с возлюбленным. Как бы это не понравилось моей маме! Ведь такой поступок очернит имя Ротвеллов. Не то, что бы она очень пеклась о Неде – его родословная идет только от одной из королев Эдварда Первого, в то время как мы с Джеймсом можем похвастаться, что в нашем роду целых две королевы.

– Неужели?!

– Да, – Лидия усмехнулась. – В этом все и дело. Но самое ужасное, в отношении меня и мама, и Нед занимают единую позицию. Ты еще не видела нашей родословной в виде ананаса? Нет? Не важно, все равно скоро все узнают – что предопределено, того нельзя избежать.

От таких разговоров у Мэгги опять начала болеть голова; все эти родословные наводили на нее скуку, и чтобы хоть как-то отвлечь от них Лидию, она ухватилась за ее последнюю фразу:

– Предопределено? Что ты имеешь в виду?

– Это нечто удивительное, – Лидия подвинулась ближе к Мэгги. – Немногим более двух месяцев назад на ярмарке гадалка предсказала мне по руке, что тот, кто завоюет мое сердце, будет во всем синем прогуливаться по бульвару. Знаешь, именно так я встретила Томаса Деверилла. Он прогуливался вместе с Джеймсом, и это была любовь с первого взгляда для обоих. Ужасно романтично! Но Нед считает себя вправе запрещать мне встречаться с Томасом. Он не пускает его к нам в дом и, не позволяет мне видеться с ним в другом месте.