Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Блюз чёрной собаки

ModernLib.Net / Скирюк Дмитрий / Блюз чёрной собаки - Чтение (стр. 7)
Автор: Скирюк Дмитрий
Жанр:

 

 


      Похожая судьба постигла ещё одну великую группу с неприличным для русского слуха названием «Ху» («The Who», если быть точным. Смешно было читать советские журналы где упоминались «три кита британского рока — «Биттлз», «Роллинг Стоунз» и «The Who»»). Их песня «Моё поколение» стала гимном подростков. «Жить быстро, умереть молодым!» — провозгласил задолго до панков Пит Тауншенд. Они буянили на сцене, крушили гитары, пробивали барабаны, записали первую в истории рок-оперу «Томми»… и развалились на вершине славы, когда умер их ударник Кит Мун (как нетрудно догадаться — тоже от алкоголя). Ударником, кстати, Мун был великолепным, и вообще был одной из самых весёлых и скандальных личностей рок-н-ролла. Что странно — название «Лед Зеппелин» для группы Джимми Пейджа предложил когда-то именно Мун. И ещё такой нюанс: Пит Тауншенд постоянно повреждал правую руку (79-й — гематома, 89-й — надрыв сухожилия, 91-й — перелом запястья). Тем не менее он до сих пор прекрасный гитарист.
      Дженис Джоплин, «белая жемчужина блюза», сотворившая фактически молитву нового времени — блюз «Мерседес-Бенц», ушла из группы… и отправилась дорогой Хендрикса, едва успев записать свой первый (и последний) сольный диск. Ей было двадцать семь. К одной песне Дженис не успела записать голос — инструментальная композиция называется «Заживо погребённая в блюзе».
      Джим Моррисон, поэт, певец и хулиган из Калифорнии, хиппи-интеллектуал, недоучка-кинорежиссёр, голос и лицо «The Doors», часто рассказывал, как ребёнком ехал с родителями и увидел грузовик, сбивший фургончик индейцев. «Тела лежали на дороге, но их души летали рядом, — говорил он. — И я почувствовал, как одна или две прыгнули мне внутрь… И они до сих пор там». Это ему отец поп-арта Энди Уорхол подарил телефон, «чтобы звонить на небеса», это он десять лет ходил по краю, смешал в убойный коктейль секс, LCD, рок-н-ролл, наркотики, пейотль и виски, вознёсся на вершину славы — и умер в Париже, уйдя из группы. Ему было двадцать семь.
      Австралийцы «AC/DC» (люди, в общем-то, и так небезызвестные) прорвались в британские и американские чарты лишь в 79-м с диском Highway to Hell («Шоссе в ад»). Название оказалось пророческим: год — и певец Бон Скотт умирает от алкогольного отравления. Не прошло и полгода, как группа с новым вокалистом выпустила мультиплатиновый Black in Black — и повторить этот успех больше не смогла.
      Марк Болан, модник и поэт, помешанный на книгах Толкина и песнях Боба Дилана, с голосом скрипучим, как несмазанная дверь, — кто мог думать, что он станет звездой! В неполные двадцать он уехал в Париж, где, по его рассказам, встретил «колдуна и чернокнижника» и год прожил в его замке. Вернувшись, он организовал «T. Rex» — группу, с которой началась (и которой, по сути, закончилась) эра «гламурного» рока. От песен Болана действительно исходило какое-то сияние — «коктейль» из буги-вуги и рок-н-ролла поднимал настроение. Моду на его музыку пресса окрестила «Т. Rexstasy». Десять лет он купался в лучах славы, потом машина, которую вела его жена, врезалась в дерево. Жена отделалась ушибами, Марк погиб мгновенно. Его ехидные, драйвовые, простенькие с виду песенки пытались скопировать многие, но секрет своего звука Болан унёс в могилу.
      Стиви Рэй Воэн своей изумительной филигранной гитарной техникой спровоцировал возрождение блюза в 80-х годах. Косматый вундеркинд, озабоченный наркотиками фанат Хендрикса и Альберта Кинга, он создал уникальный стиль и звучание, непохожее ни на одного известного гитариста. Фактически Воэн стёр границу между блюзом и роком, а это не удавалось сделать ни одному музыканту с конца 60-х. Семь лет Воэн был гитаристом, на которого равнялись, его концерты проходили с аншлагом, альбомы становились золотыми. Он почти проиграл свою жизнь наркотикам и спиртному, смог отыграть её обратно, и всё равно кончил трагически: в 1990 году вертолет, увозивший его с концерта, рухнул через минуту после взлёта. Воэну было всего тридцать пять. Сейчас кажется странным, пугающим знаком, что за несколько недель до его смерти во время турне на сцене упала металлическая стойка и разбила пять его гитар.
      Пословица гласит, что «панк не умер», да только сами панки долго не живут. «Sex Pistols» изначально возвели саморазрушение в культ, Сид Вишез, хулиган и наркоман, одержимый страстью к холодному оружию, своей гибелью лишь поставил кровавую точку в недолгой истории группы. Интереснее другое: Сид начинал ударником в группе «Siouxsie&The Banshees» (бэньши — персонаж кельтского фольклора, призрак умершей женщины, чей крик предвещает чью-то скорую смерть). Там Вишез не задержался, подался к «пистолетам». А «Бэньшиз» продолжали идти прежним курсом, их первые альбомы — стена шума: леденящий душу скрежет, вопли Сьюкси — музыка там не просматривалась даже в электронный микроскоп. Но название оказалось пророческим: в 78-м Вишез зарезал свою подружку Нэнси, а пару месяцев спустя сам отправился на тот свет. А в 79-м — о чудо! — музыканты «Бэньшиз» научились играть, у Сьюкси ни с того ни с сего прорезался голос, и группа в одночасье стала если не основателем, то уж точно одним из лидеров готического рока.
      «Сьюкси и Бэньшиз» не были первыми: первой группой эпохи пост-панка были «Joy Division». Весёлое на первый взгляд название на деле было жутеньким — его взяли из книги о нацистских лагерях («Сектором удовольствий» назывался особый блок, куда сгоняли молодых женщин для «обслуживания» офицеров СС). Холодное депрессивное звучание, полное скрытых пустот, где рваные гитары, бас и барабаны плетут сухую паутину, в которой мухой бьётся летаргический голос Яна Кёртиса, стало эталоном для всех «независимых» 80-х, по нему выстраивали звук «The Cure», «Sisters of Mercy», «Depeche Mode», «U2», «Nirvana» и многие готические группы. Вскоре группа обрела культовую славу, растущую с каждым выступлением. На концертах царила гнетущая атмосфера: группа играла в чёрных декорациях, при минимальном освещении — Кёртис был эпилептиком, любая вспышка или резкий звук могли вызвать припадок. По сцене он двигался рывками, словно спятившая марионетка. Они первые додумались оттиснуть на обложке сцену похорон. «Я пою для мёртвых», — говорил Кёртис в интервью. Щуплый, вечно загруженный, страдающий манией преследования, он повесился у себя на кухне за день до начала турне по США. Сразу после его гибели группу, записавшую два альбома и слабо известную за пределами Манчестера, провозгласили классиками жанра. Оставшиеся музыканты сменили название на «New Order» (при этом двое из троих поменяли фамилии) и очень скоро стали законодателями мод в электронной музыке, обретя популярность, славу и богатство.
      Билли Айдол, «американский англичанин», соединивший панк с поп-роком, в 90-м спешил в студию, а вместо этого оказался в больнице: его «харлей» на полном ходу сбила встречная машина. Результат: перелом руки, серьёзнейшая травма ноги, шесть операций. Диск Charmed Life разошёлся миллионным тиражом. Следующий альбом Айдол записал в 93-м — и едва не отправился в мир иной из-за передозировки наркотиков. В третий раз вернуться в музыку он рискнул только через десять лет. Немудрено: как водится, предупреждают только дважды.
      То, что панк-рок сделал в Англии, двадцать лет спустя повторил в Америке грандж. «Nirvana» стала главным музыкальным событием 90-х, их альбом «Nevermind» продался тиражом десять миллионов копий. Карьера Курта Кобэйна была короткой, полной драк, скандалов, славы, алкоголя, огнестрельного оружия и героиновой депрессии, и закончилась выстрелом в голову. До сих пор неясно, было это самоубийством или кто-то очень грамотно ему «помог» (во всяком случае, стреляться из дробовика — весьма бредовая идея). Ему было двадцать семь. Другие звёзды стиля тоже «преуспели». «Smashing Pumpkins» потеряли в объятиях белой смерти барабанщика и сбросили за борт от греха подальше гитариста. «Blind Melon» продали всего 150 тысяч копий дебютного диска, но после гибели солиста Шеннона Хуна второй альбом легко собрал тройную «платину». Последние идеологи жанра, «Pearl Jam», успели вовремя спрыгнуть с поезда, безжалостно вычистив из своей музыки всякие следы тяжёлого саунда. Результат — неслыханная в истории смена стилистики: от невыносимого гранджа к студенческому неопанку и балладам в духе «R. Е. М.».
      — Наверно, они поэтому до сих пор ещё живы! — глубокомысленно жуя бутерброд, высказал свои соображения Кэп.
      — И никому не интересны, — добавил Севрюк. «Manic Street Preachers», одну из самых влиятельных групп конца XX века, тоже ожидала странная судьба. Первые несколько лет (и альбомов) музыканты только и делали, что обличали всех и вся и устраивали бесконечные скандалы, о музыке речь особо не шла, пока гитарист Ричи Эдвардс (основатель группы, кстати говоря) однажды в феврале 95-го не вышел из своего номера в лондонском отеле «Эмбасси» и не исчез навеки. Оставшиеся трое «проповедников» заявили, что «не будут ни записываться, ни концертировать, пока тайна не разъяснится», — и нарушили оба обещания. В декабре 95-го они с помпой вернулись, устроив грандиозный концерт на стадионе Уэмбли; выступление прошло на «ура». Все их следующие диски продались как из пулемёта, да и песни стали ничего себе. На момент исчезновения Эдвардсу было двадцать семь.
      Другие лидеры альтернативных 90-х — «Red Hot Chili Peppers» поначалу тоже были ничем не примечательной группой. Их первый диск откровенно провалился. Но всё изменилось, когда в 88-м гитарист Гилель Словак умер от передоза. Следующий альбом «Перцев», Black Sex Sugar Magic, продался тиражом свыше двух миллионов и стал даже не классикой жанра — отправной точкой отсчёта для сонма подражателей.
      «Metallica» никогда не была не то что слабой — она не была даже посредственной группой. Но. В 1987 году автобус с музыкантами перевернулся во время гастролей группы в Скандинавии. У всех ни царапинки, а басист Клайв Бёртон погиб. Трудно сказать, как эта смерть повлияла на успех последующих альбомов, но я их взял на карандаш на всякий случай: «Чёрный альбом» 91-го до сих пор как кол торчит в десятке самых продаваемых дисков всех времён и народов.
      «Def Leppard» в начале карьеры играли обычный хэви-метал, затем додумались превратить его в более популярную, мелодичную разновидность hard’n’heavy, ставшую моделью для таких групп, как «Guns’n’Roses», «Bon Jovi», «Europe» и прочих. Диск Руготаша 1982 года принёс им известность, но тут барабанщик Рик Оллен попадает в катастрофу и лишается руки, однако остаётся в группе, продолжает играть и участвовать в записях. Конечно, увечье — не смерть, но… Их новый альбом Hysteria следующие десять лет продавался в среднем по миллиону дисков в год; сегодня это один из самых продаваемых альбомов в истории рока. Сразу после этого карьера группы покатилась под уклон, но странным образом: альбомы становились всё хуже, продажи — всё лучше, а после смерти гитариста Стива Кларка в 90-м (передоз) и вовсе подскочили до небес.
      Гибель Томаша Хостника затаилась в фундаменте пионеров индастриэл «Laibach», единственной группы из Югославии, прославившейся на всю Европу и известной не только музыковедам. Во время выступления в него попала вылетевшая из зала бутылка. Хостник как раз стоял по стойке «смирно», и зрители заметили, что он мёртв, только когда тело рухнуло на пол. На могиле друга музыканты поклялись продолжить его дело и перебрались в Британию. Их следующий диск, Opus Magnum, неузнаваемо изменил лицо мировой музыки. Достаточно сказать, что дико популярные на сломе веков немцы «Rammstein» один в один выстроили свой саунд по «Лайбаху» и фактически не изобрели ничего нового, за исключением пиротехники и сценографии.
      Смерть «благословила в путь» ещё одну загадочную и талантливую группу — ирландцев «McMaster’s Dead». Фамилию Мак-Мастер носил дед гитариста группы, бесследно исчезнувший во время организованной им экспедиции к озеру Лох-Несс. Через год после образования при невыясненных обстоятельствах погиб основатель группы Г. Шарли. Сразу после этого группа начала записывать на своей фирме альбомы просто убойной силы — и выпускает их до сих пор, малюсенькими тиражами, игнорируя все предложения крупных фирм (все музыканты группы — выходцы из богатых и аристократических семей Ирландии и в деньгах не нуждаются). Их фото никогда никто не видел — обложки всех дисков неизменно чёрные. От этой «спрессованной», дозированной славы мурашки бегали по спине — эти люди будто прятались от мира.
      Как ни странно, но в некотором роде это можно сказать и о «Kiss» — две трети своей карьеры они играли в демонов, скрывали лица за нарисованными масками и всё же не убереглись — стоило им в конце 80-х смыть грим, как их барабанщик скончался. Тиражи и гонорары (в те дни даже не малые — смешные) вдруг начали стремительно расти, и 90-е группа, без преувеличения, встретила в ранге Великой.
      «Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт». Этот лозунг тоже претворили в жизнь. «Armageddon» — этот квартет английских суперзвёзд собрал экс-вокалист «Yardbirds» и «Renessanse» Кейт Релф. Их первый и единственный альбом 1975 года снискал оглушительный успех, пять песен из него попали в хит-парад, а в мае 76-го Релф решил самостоятельно сменить проводку у себя в квартире и получил смертельный удар током.
      Для основателя группы «Death» Чака Шалдинера «чёрное» название тоже стало пророческим: он умер в 2001 году в возрасте тридцати трех лет от рака мозга.
      Американцы «Grateful Dead» тоже находились где-то возле братьев Оллмен: должность пианиста в этой группе была будто проклята. Первым был Рон Мак-Кэрнен в 73-м (цирроз), затем — Кит Годшо в 80-м (авария), наконец — Брэнд Мидленд в 90-м (передоз). Наверное, это возымело результат — не выпустив за последние годы своего существования ни одного студийного альбома, «Мертвецы» были самой коммерчески прибыльной группой Америки, пока сам Джерри Гарсия — флагман группы и хронический торчок с тридцатилетним стажем — не задвинул кеды в угол (то ли сердце, то ли героин). «Передай привет Бобу Марли», — написал кто-то на его могиле. Неплохо добавить напоследок, что Гарсия тоже принадлежал к полку «инвалидов гитары»: после травмы он лишился фаланги среднего пальца правой руки.
      Растаманам, кстати, в этом смысле тоже не везло. Боб Марли отправился на тот свет от рака, диагностированного в последней стадии, Марвин Гай — от пули собственного напаши. Ли Перри, ямайский гений звукозаписи, нашёл многослойный, объёмный и гулкий звук, который даже сейчас никто не в силах имитировать. В его студии Black Ark на протяжении десяти лет создавались очень странные записи как реальных людей, так и самого Перри под дюжиной различных псевдонимов. В 78-м, уверенный, что в его студию вселился сатана, он сжег её дотла, но с гибелью «Чёрного ковчега» записи Перри покинуло волшебство. Далее последовали череда невнятных экспериментальных альбомов, переезд в Швейцарию и заряженное ружьё на сцене.
      Создатель стиля «соул» Рэй Чарльз ослеп в возрасте шести лет. Его самый яркий продолжатель, Стиви Уандер, родился слепым. Самый же преуспевающий из них — Майкл Джексон, изуродовал себя бесчисленными пластическими операциями и погряз в педофильских скандалах.
      Были и странности иного рода; их мы не смогли классифицировать. Так, знаменитый рок-н-ролльщик Литтл Ричард в самый разгар своей карьеры вдруг решил податься в священники, что и проделал перед изумлёнными глазами соотечественников. Довольно долгое время он верой и правдой служил в каком-то приходе, после чего… вернулся в рок-н-ролл. Это ему принадлежит историческая фраза: «Я играю три аккорда, но это три правильных аккорда». Другой музыкант — Кэт Стивенс, чьи лёгкие, озорные песни взяли за душу Британию в конце 70-х, тоже вдруг меняет веру на мусульманскую, берёт себе имя Юсуп Ислам — и уходит из музыки. Десять лет спустя он, как и Ричард, тоже решил вернуться, но без особого успеха. Ещё один музыкант 70-х — мощнейший гитарист Эл Грин вдруг ни с того ни с сего принял христианство, подался в монастырь и до сих пор там пребывает; на его «Гибсоне» сейчас играет Гэри Мур. Леонард Коэн, поэт, писатель, музыкант, на восемь лет уходит в буддийский монастырь и там живёт, покуда настоятель не вверяет богу душу, а после возвращается в мирскую жизнь и музыку. Следует ли говорить, что его новый диск был чудо как хорош?
      Записи в моём блокноте становились всё более сухими и короткими. Здесь были представлены все стили и направления, никто не остался в стороне. Даже у безобидных норвежцев «A-ha» сыскался композитор Дэвид Симз, которого эти мальчики-колокольчики обманом лишили авторского гонорара (примерно двух лимонов долларов по самым предварительным прикидкам). Бедняга тронулся умом и вскоре перекинулся от передоза. Странно, но «A-ha» — едва ли не единственная в мире мальчуковая группа-долгожитель.
      — А как же Кэйв? — усомнился я. — У него вроде никто не умирал…
      — Да дался тебе этот Кэйв! — рассердился Севрюк. — Умер-шмумер… Почему обязательно кто-то должен умереть? Он столько раз был в наркотической коме, что смерть, наверное, считает его за своего… Вообще, кто такой Кэйв? Кем он был до девяностых? Маргинал, эксцентрик, анархист, поэт, но точно — не великий музыкант. Кто знал о нём? На Западе — ну, тысяч десять, да у нас — человек двести. Мизер! «АССУ» помнишь? Ну, где Бананан приводит Алику к себе, показывает ей фотографию и говорит: «А это мой любимый певец Ник Кэйв». Все потом спрашивали друг у друга, это что ещё за хрен. И вдруг вышел «Let Love In», и оказалось, Кэйва любят все! Тебе это не кажется странным?
      — А Цой? — напомнил всем присутствующим Кэп. — Про Цоя забыли! С ним ведь так же было.
      Присутствующие подумали и согласились. В самом деле, «Кино», не очень-то известная в то время питерская группа, выбилась в большие звёзды лишь к концу своей карьеры, после записи альбома «Группа крови». И в конце 80-х, когда ледник сдвинулся, оказалось, что огромная страна ползёт навстречу переменам именно под песни Цоя, звучавшие из каждого кассетника. После было всё — успех, большие деньги, истерия поклонников, стадионные концерты… и гибель в раздавленных обломках на дороге Слока — Талсы. По какому-то мистическому совпадению незадолго до этого в фильме «Игла» Цой сыграл парня по прозвищу Моро, которого в конце убивали. Он только что закончил запись нового альбома, полного грусти, тревоги и неясных предчувствий, ездил ночью отдохнуть на озеро, но как он провёл свои последние часы, с кем встречался, о чём говорил — осталось загадкой. В анналах зафиксирован престранный случай: спустя 12 лет, в 2002 году, известный деятель культуры, спорта и туризма из Ташкента, тоже — Виктор Цой, погиб, сорвавшись со скалы, будто само имя оказалось для него роковым.
      Оказалось, среди наших соотечественников творится то же самое, только в меньших масштабах. Скелеты выпадали из шкафов один за другим. Мы вспомнили Кудишина — гитариста группы «Чёрный Кофе», некогда казавшейся ужасно крутой, но десять лет спустя звучавшей просто убожески. Сергей ушёл из группы, унеся с собой изрядную долю этой самой «крутости», собрал своё «Каре» — и покончил с собой без всяких видимых причин. Весь этот год он ничего не записывал, только искал звук.
      Летом 1984 года утонул скрипач группы «Аквариум» Александр Куссуль — переплыл Волгу, а на обратный путь сил не хватило. Довольно символично для группы с таким водяным названием. Меньше чем через год происходит прорыв — у группы выходит первая пластинка, и «Аквариум», и без того культовый, становится лидером русского «интеллектуального рока». Но и цепочка смертей вокруг Гребенщикова не будет прерываться — Цой, Науменко, Романов, Курёхин, будто наверху кто-то планомерно и прицельно «отстреливал» друзей и близких музыканта.
      «Ария» (наверное, самая популярная группа в стране), оказывается, тоже таила погребённое в истории самоубийство их продюсера Векштейна — фигуры, в общем-то, неоднозначной, но факт есть факт. Игорь Тальков (личность довольно одиозная, но сейчас речь не об этом) поймал пулю под сердце на вершине своей православно-монархической клоунады, перед этим практически предсказав свою смерть. Башлачёв, сломавший все представления о поэтике русского рока, выбросился из окна. Звезда питерского рока Жора Ордановский пропал без вести. Легенда Новосиба Дмитрий Селиванов наложил на себя руки. Река Иня поглотила Янку. У Сергея Курёхина отказало сердце, Вадима Дорохова, Анатолия Крупнова и Алексея Козлова постигла та же участь, — их группы в тот момент находились на вершине. Алкоголь так или иначе прикончил Майка и едва не угробил Мамонова. «Белый» свёл в могилу гитариста «Алисы» Чумычкина и Вадика Покровского из «2-х самолётов», а Чистякова довёл до цугундера и — в конечном итоге — до инвалидности. Неподражаемая Агузарова окончательно исчезла в мире собственных фантазий… В общем, всем, кто рисковал достаточно взлететь, опалило крылья. Количеством хронических алкоголиков мы решили пренебречь: к несчастью, для России это обычное явление.
      И не стоило думать, что попса безопаснее. Виктор Резников разбился в автокатастрофе на неделю позже Цоя; незадолго до того его песня буквально торпедировала американский (!) хит-парад. Многие помнят, как страшно кончил идол 80-х Женя Белоусов. Три самых долговечных российских бойз-бэнда — «На-На», «Иванушки International» и «Дискотека Авария» также понесли потери (необъяснимая болезнь в первом случае, самоубийство — во втором и, наконец, инфаркт и пуля в голову — в третьем).
      Становилось страшно.
      — Всё. Хватит! — устало сказал я, снимая очки и потирая переносицу. — Хватит. Жуть какая… Это никогда не кончится.
      — Словно рок над этим роком, — озадаченно поддакнул Севрюк, откидываясь на спинку дивана. — Странно, что я раньше этого не замечал. Нет, что-то такое, конечно, было, но… — Он махнул рукой, сделал глоток из чашки, поморщился, выплюнул обратно холодную коричневую жижу и провёл ладонью по лицу. — Чёрт, у меня сейчас кофеин из ушей польётся…
      — У меня тоже.
      — Такое впечатление, что все они приносят жертву, — неожиданно подвёл итог этим исследованиям Виталик, затерявшийся в глубинах старого кресла. Мы про него почти забыли; трубка его давно погасла, однако он сидел там ни в одном глазу и с прежней энергией дул пиво из банки, уж не знаю которой по счёту.
      — Ага, точно! — согласился Кэп. — Принесёшь малую — прославишься, но будешь мучиться всю жизнь. А если будешь действовать как бог на душу положит, на свой страх и риск, тогда готовься, что в конце придётся отдать всё.
      Виталик поднял бровь.
      — Тады в чём дело? — саркастически спросил он. — Хочешь славы, денег, популярности — пойди и замочи кого-нибудь. Так, что ли, получается?
      — Нет, не так, — нахмурившись, сказал Севрюк. — Во-первых, это должен быть не просто человек, а тот, который жизнь на это дело положил. А во-вторых, это должно… ну как бы само произойти. Судьба, понимаешь?
      Кэп кивнул.
      Чувствовалось, что разговор писателю не нравится (что хуже — он не нравился и мне). Я вспомнил, как сказал Ситников про Игната: «Он был как бог. Душу в них вдыхал», и вздрогнул.
      Танука промолчала. Она ещё час назад попросила поставить «Зиму и разбитого ангела» «Autumn Tears» и прикорнула на диванчике, внимая гипнотическому шёпоту, холодным голосам и стонам Теда, Эрики и Дженнифер Ли-Анны. Мы сидели, погружённые в мрачные думы, и тоже молчали.
      — Спать пора, — подвёл итог Севрюк, и все закивали. Девушку не стали будить, оставили в комнате, укрыв одеялом и подсунув ей под голову подушку, а меня проводили в библиотеку, где между стеллажами я обнаружил старенький матрас и спальник и не стал артачиться. По другую сторону, на втором матрасе залёг в спячку писатель. Где расположились остальные, я не знал. Свет погас. Некоторое время мы лежали в тишине, слушая тихое гудение холодильника. Я глядел в темноту и размышлял, что рядом, за стеллажом лежит не абы кто — писатель, человек, который сочиняет книги, как говорится, «живой и настоящий». От этого на душе делалось странно. Как-то не так я представлял себе и самого писателя и встречу с ним. Я стал думать, как я себе её представлял, но почему-то ничего не вспоминалось, голова отказывалась соображать, прошлый день был как в тумане. Я пожалел, что я не пил. Тут Севрюк подал голос.
      — Слушай, Жан, — медленно проговорил он, — зачем это вам?
      Я помедлил с ответом, потом вкратце, в двух словах рассказал ему о гибели Сороки и о том, что было после.
      — И ты всерьёз в это веришь? — после паузы спросил Севрюк.
      — А ты? — вопросом на вопрос ответил я.
      — Ну, я не знаю… — сказал он, осторожно подбирая слова. — Может, в этом и содержится рациональное зерно, как в гороскопах, но вообще…
      — А в гороскопах содержится рациональное зерно? — удивился я.
      — Естественно! От звёзд, правда, ничего не зависит, созвездия — только удобная привязка. Как цифры на часах. Просто первые месяцы жизни для человека сами по себе очень важны. Осенние дети развиваются не так, как летние или весенние, не говоря уже о зимних. Питание в разные сезоны разное, беременные мамы получают несхожие наборы витаминов, микроэлементов. Температура, опять же, солнце… Естественно, какие-то общие черты у «односезонных» детей прослеживаются. Вот гороскоп на неделю — это, конечно, чухня, но в остальном…
      Когда Севрюк не торопился, речь его становилась вполне внятной, даже немного «литературной». Если б я не знал, что за библиотечным стеллажом лежит именно он, я бы подумал, что разговариваю совсем с другим человеком.
      — Рассуждаешь как медик, — хмыкнул я.
      — Вообще-то, я биолог. А ты, кстати, кто?
      — Я? — вдруг задумался я. — Я врач. Терапевт. Правда, работаю фотографом.
      На некоторое время мы умолкли. Из коридора сквозь стеклянные двери лился тусклый свет люминесцентных ламп. Холодильник отключился, потом запустился снова.
      — И всё-таки что ты думаешь про музыкантов?
      — Да ерунда всё это, — сонным голосом сказал Севрюк.
      — Почему ерунда?
      — Потому. Выборка слишком маленькая — раз. Устойчивой корреляции между насильственными смертями и успехом лично я не наблюдаю — это два. Хорошо бы, конечно, диаграмму составить, но и так видно. Ну в самом деле, что такого, если после смерти или ухода музыканта группа начинает играть хуже или лучше? Это значит только, что пришли новые люди, талантливее прежних, с новыми идеями, или что прежние взялись за ум. Часто же бывает, «если долго мучиться, что-нибудь получится». Опять же, скандал — лучший способ поднять популярность. Все хотят узнать, что сделал этот тип, которого зарезали, по сути, ни за что.
      — А третье?
      — Что — третье?
      — Ну, ты перечислял: это «раз», это «два»… А третье?
      — Третье… — задумался Севрюк. — Что ж, пожалуй, есть и третье. И даже, наверное, четвёртое. Ты хорошо знаешь историю музыки? Неужели ты думаешь, что в прежние времена люди вели… э-э-э… более здоровый образ жизни?
      — Слушай, и откуда ты всё это знаешь?
      Севрюк заёрзал.
      — Я когда-то учился в музыкальной школе по классу балалайки, — с явной неохотой поведал он мне. — Знаешь, бывает, родители детей туда приводят. А я сам пришёл. Спел пару песенок, прочёл стихотворение — меня и взяли. Учился-учился, а потом вдруг понял одну вещь. Музыкант — это ведь не тот, кто умеет играть, а тот, у кого музыка звучит в голове.
      — Звучит в голове?
      — Ну да! Звучит, рождается… не знаю, как сказать. А я за те два года не смог сочинить даже самой простенькой мелодии из трёх нот. Не потому, что не по силам, — просто не дано. Я не слышу музыки в себе. Когда я это понял, я ушёл. Просто перестал туда ходить. Преподаватели никак не могли взять в толк, почему такой способный ученик вдруг взял и ушел, и все тащили меня обратно. Домой приходили, с родителями беседовали. Я пытался им объяснить — они не слушали. Даже не понимали, о чём я. Такая история.
      — Как же ты тогда играл?
      — Ну, как… Память хорошая, знал, на что давить…
      — А зачем поступал тогда?
      — Блин! Зачем, зачем… Играть хотел! И музыку любил. И до сих пор люблю. Так вот, о чём я… Вот возьмём, к примеру, джаз. В тридцатые-сороковые он был тем же, что рок в пятидесятые, а джазисты были такие же парни, как мы с тобой. Ругались, пили, кое-кто закидывался… Они даже были честнее, чем рокеры, для них не существовало границы между жизнью, смертью и музыкой. Паркер умер, играя. Монк уткнулся лицом в клавиши. Майлз Дэвис — знаешь, кто такой Дэвис? — так вот, он, смертельно больной, до самого конца сбегал из клиники в студию, чтоб записать «ещё одну» песню… А был ещё белый трубач Чет Бейкер, он и Дюка, и Гиллеспи затыкал за пояс. Тоже кололся, пил, за наркоту отсидел срок в тюрьме в Голландии… У него ничего не было, только труба и музыка, да ещё дочь, с которой он не виделся, но с каждого гонорара присылал ей денег. Он выбросился из окна отеля, когда какая-то урла украла у него трубу. Это, ты считаешь, тоже «жертва»? А до того? Думаешь, глухой Бетховен был счастлив? Перголези, который умер от туберкулёза в неполные двадцать, он тоже был счастлив? Или Моцарт? Его, конечно, никакой Сальери не травил — сам стукнулся в детстве башкой, потом всю жизнь мучился и от этого умер… А кто такой Чайковский — гениальный композитор или старый педераст, которого отравил папаша изнасилованного мальчишки?
      Я не отвечал. Мне просто нечего было возразить. А Севрюк продолжал:
      — А взять других людей искусства, например актёров, писателей… Думаешь, тут всё безоблачно? Как бы не так! Гоголь спятил, Достоевский тоже, Мопассан кончил жизнь в дурдоме. Ницше после двадцати пяти лет не мог уснуть без снотворного, а в тридцать пять тоже тронулся. Свифт в последние годы ни с кем не разговаривал. Филипп Дик в последние десять лет жизни записывал послания, которые ему диктовал «космический разум» (кстати, толстенная книжень в итоге набралась). Льюис Кэрролл и Ханс Кристиан Андерсен писали лучшие в мире сказки для ребятни, а сами были занудами и педофилами, обоих сдерживало только воспитание. Андерсен мечтал о счастливой семье, а сам за всю жизнь ни разу не прикоснулся ни к женщине, ни к мужчине, а детей боялся как огня. А сколько угробилось, повесилось, спилось… Эдгар По уторчался до смерти.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24