Глава 12

Русской бежал, как загнанный заяц, — не разбирая дороги и не жалея ног. Дважды он с разбегу пересекал какие-то болота, но в памяти остались лишь оскаленные крокодильи пасти, зеленые удавьи глаза, раскачивающиеся капюшоны озверевших кобр — и то вполне вероятно, что это был бред. Весь в водорослях и переплетениях лиан Илья Константинович выбрался на дорогу и принялся голосовать, но водители при виде него лишь увеличивали скорость. Илья Константинович поглядывал на близкие джунгли, откуда в любое время могла явиться погоня, но, слава Богу, поблизости никого не было. Он уже отчаивался и поднимал руку скорее машинально, чем надеясь на то, что его подвезут. Мимо прошел красный «форд», водитель даже перекрестился, увидев нашего путешественника. С ревом промчался грузовой «мерседес». Не остановился старенький «мицубиси», пролетел мимо родной до слез «жигуль», оставив на сердце щемящую пустоту несбывшихся надежд.

Сзади кто-то завопил, заухал, топотно приближаясь. Илья Константинович обернулся и увидел страшного зеленого демона. Шкура на нем висела лохмотьями, морда была зеленая, клыки бело сверкали, вгоняя бизнесмена в дрожь. Он снова испуганно закричал и сорвался с места, время от времени оборачиваясь и ища глазами страшное индийское то ли чудище, то ли божество. Они пробежали половину расстояния до уже мерцающего вечерними огнями города, когда Илья Константинович сообразил, что состязается в беге с водителем черной машины. На душе стало легче, но не намного — от этого водителя всякого можно ожидать, более всего Русской боялся, что водитель вытащит чертов румал и снова примется душить его. Что еще ожидать от фанатиков, поклоняющихся богине смерти! И он наддал из последних сил, с удовлетворением отмечая, что окраины уже близки. В Бомбей они ворвались одновременно — Илья Константинович Русской и «мицубиси», которую он пытался остановить десяток минут назад. Водитель черного катафалка позорно отстал чуть ли не на километр.

Илья Константинович перешел на шаг и принялся приводить себя в порядок, срывая водоросли и выдирая из волос непонятно откуда взявшиеся репьи. Бежать, бежать надо из этой проклятой страны священных коров, обезьян, крокодилов и слонов, знающих наизусть «Камасутру»! Бежать! Бежать! В Карачи, как понимал Русской, путь ему закрыт. Похоже, его преследователи нашли вощеную досочку с маршрутом в келье тибетского монастыря. А может, и не нашли. Может, в этого… В феригара стреляли вовсе не наемные убийцы, охотившиеся за ним, Русским? Мало ли может найтись врагов у человека, который любит душить ближних своих большим платком желтого цвета? Скажем, задушил кого-нибудь не того или, напротив, недодушил по небрежности? Всякое могло случиться. Может, Будде он надоел или эта самая Кали на него обиделась! Все могло быть, но рисковать не стоило. Береженого Бог бережет! Да хрен с ним, с финогаром этим, надо решать, куда отправляться дальше.

Илья Константинович подумал вдруг, что убийство поклонника богини Кали может быть приписано ему, и мысль эта Русскому очень не понравилась. «Дергать, дергать надо из этой гнусной страны!» Он остановился, поискал глазами скамейку, но не нашел и присел на корточки, доставая из внутреннего кармана атлас. Раскрыв его на Азии, Русской углубился в изучение континента. К туркам Илье Константиновичу не хотелось — жадный народ, за лиру удавиться готовы. Помнится, Русской пару лет назад технично кинул одного предпринимателя из Эрегли на партию кожаных курток. Куртки были так себе, кожа на них пошла довольно паршивая, и пришлось долго реализовывать их на привыкшем к качеству владивостокском толчке, но турок серьезно обиделся. Так серьезно, что бригаду курдов прислал во Владик. При воспоминании о курдах Илья Константинович испытал самые нехорошие чувства. Поганый народ эти курды и дерутся больно. Нет, Турция отпадала.

Отпадал и Иран с ихним аятоллой. Эти фанатики приговорили к смерти английского писателя Салмана Радуева за невинные стишки. А Русской их кинул на пару барж со стройматериалами. Причем аванс, что было приятно вспомнить, в обоих случаях получил. Так что Иран тоже отпадал. В Израиль Илью Константиновича не тянуло. Во-первых.там опять была заварушка с арабами из Национального фронта освобождения Палестины, а во-вторых — и это было самым главным, — за приличную партию водки «Каганович» Русской до сих пор не расплатился и расплачиваться не собирался. Иудеям это, естественно, понравиться не могло. Израиль тоже отпал категорически и бесповоротно.

В Саудовской Аравии делать нечего — там пустыня и сухой закон. Да и с женщинами сложновато. За пьянство и прелюбодеяние вполне могут выпороть, вздернуть на дереве, а то и отсечь по старинке голову. После зрелых размышлений Саудовская Аравия тоже отпала. Хорош был своими безбрежными просторами Афганистан, но к русским шурави там все еще относились отрицательно, да и талибы голову поднимали. А хуже религиозных фанатиков, как Илья Константинович только что убедился, вообще ничего не бывает. Так и норовят придушить, отравить или голову отрубить. Но это езде полбеды. А беда в том, что в Афганистане могут в плен взять и выкуп потребовать. Пой после этого, что бедность не порок. Да — не порок, но большое неудобство. Угроза стать нищим была настолько нестерпимой, что Афганистан отпал немедленно. Про жаркую Африку Илья Константинович вообще слышать не хотел, поэтому по зрелому рассуждению у него оставался один путь — теплоходом через Баб-эль-Мандебский пролив и далее по Красному морю добраться до Суэцкого канала. В Каире и Александрии вполне можно затеряться, да и врагов у Ильи Константиновича там не было, никого он в Египте не обманывал, его самого там два раза прилично накололи, а из этого следовало, что египетская полиция претензий к нему не имеет. И это решило дело в пользу дружественных потомков фараонов, Ра их всех побери!

«Ах, Санек, Санек! — Илья Константинович вновь испытал праведное чувство гнева. — Ну, сволочь, дай только вернуться, ты у меня кровью умоешься!» Тут Русской вспомнил о том, что сам заказал Краба неведомому Диспетчеру и потому скорее всего не встретится с ним по возвращении, если вообще вернется. Если вернется…

Илья Константинович печально вздохнул, поднялся с корточек, спрятал атлас и проверил наличие денег и документов. Слава Богу, разрекламированный водонепроницаемый бумажник таковым и остался.

Паспорт, наличные деньги и золотая кредитная карточка остались в неприкосновенности. «Мы еще поборемся! — подумал злорадно Русской. — Нас голыми руками не возьмешь!»

В ближайшем супермаркете он купил все — от нового костюма до нижнего белья — и переоделся. Теперь он чувствовал себя более уверенно. Новая одежда добавила солидности и уважения к себе. Вызвав в магазин такси, он отправился в морской перт Бомбея, чтобы купить билет и отплыть в страну пирамид и мумифицированных фараонов.

В агентстве морского пароходства было уютно и прохладно. Миловидная индианочка выслушала Русского, сделала запрос по компьютеру и, очаровательно улыбаясь, сказала, что господину туристу удивительно повезло — на теплоходе «Джавахарлал Неру», отправляющемся в Италию через два часа, есть одна незанятая каюта первого класса, и если господин пожелает… Разумеется, Илья Константинович пожелал и уже спустя двадцать минут поднимался на борт теплохода.

— Сэр, — вежливо поприветствовал его стюард. — Ваш багаж, сэр?

— Я сам себе багаж, — буркнул Илья Константинович. Через некоторое время зловещая двусмысленность собственной шутки дошла до него и неприятно смутила.

— Сэр, — невозмутимо сказал стюард (похоже было, что на теплоходе он привык ко всему), — разрешите показать вам вашу каюту?

Против этого Илья Константинович не возражал. Он неторопливо зашагал за услужливым стюардом по палубе. Над теплоходом уже горели яркие южные звезды. Пахло солью и винной пробкой. На пирсе никого не было, и Русской от души надеялся, что на этот раз наемные убийцы потеряли его след.

Он ошибался.

Со стороны за ним наблюдали все те же двое преследователей.

— Что он теперь — в Италию намылился? — растерянно спросил долговязый.

— Да уж не во Владик, — язвительно сказал коренастый. — Что делать будем? Билетов-то у нас нет!

— Может, в матросы наймемся?

— А у тебя матросская книжка есть? — спросил долговязый. — Ладно, посиди немного, пойду позвоню Диспетчеру, указаний спрошу.

Через полчаса он вернулся мрачный и озабоченный.

— Ну? — встретил его коренастый. — Что сказал Диспетчер?

— А что он может сказать? — зло пожал плечами долговязый. — Поговоркой ответил. Сказал: «Назвался груздем — полезай в кузов!»

Коренастый был прагматиком.

— А ведь это мысль. В спасательной шлюпке и отсидимся, — задумчиво проговорил он. — Придется лезть. Жратвы бы купить, путь неблизкий!

— За жратвой я сейчас в супермаркет сбегаю, — деловито сказал долговязый.

Сумерки сгущались над океаном, а потому вахтенный офицер теплохода не заметил две крошечные фигурки, ползущие с пирса на корабль по швартовочному канату. На середине пути коренастый судорожно хихикнул.

— Ты что? — не оборачиваясь, спросил долговязый.

— Так, — выдохнул коренастый, перехватывая канат руками и ногами. — Мультфильм вспомнил. «Ну, погоди!»

Глава 13

Разумеется, на теплоходе играла музыка. «Джавахарлал Неру» уверенно рассекал волны Аравийского моря, держа курс на Аден. Молодежь оттягивалась в дискотеке, те, что постарше, развлекались в меру своих сил и возможностей — мужчины просаживали деньги в корабельном казино, женщины прогуливались по палубам, благо погода таким прогулкам явно благоприятствовала: море было спокойным, и летучие рыбы, летавшие довольно высоко, иногда шлепались на палубы, вызывая легкую панику и любопытство. За кормой медно светилась луна. Она была такой огромной, что даже невооруженным глазом можно было заметить на ней кратеры, а в бинокль, пожалуй, был виден и американский флаг, установленный одной из экспедиций НАСА.

Илья Константинович сидел в своей каюте. Полной уверенности в собственной безопасности у него не было. Даже деликатный стук стюарда вызывал у Русского чувство тревоги и беспокойства, и он жалел, что нет при нем легкого оборонительного оружия типа автомата Калашникова или зенитного комплекса С-300. Но беспокоился он напрасно. Наемные убийцы, уютно расположившись под брезентом спасательной шлюпки, неторопливо поглощали гамбургеры и обсуждали, что им делать дальше.

— Мочить его надо, — авторитетно сказал коренастый. — Ночью, когда все спать лягут. Ночи жаркие, душные, никто иллюминаторы не закрывает. Прокрадемся — и не чешись, Вася! Делов-то, пару пуль в иллюминатор засадить!

Долговязый некоторое время раздумчиво жевал. Покончив с гамбургером, он покачал головой.

— Стратег, — презрительно бросил он. — А дальше что? В каюте обнаружат покойного русского, обшмонают корабль, найдут еще двух русских, едущих без билета. На кого падут подозрения?

Коренастый подумал.

— А мы ночью смоемся, — высказал предположение он. — Кончим клиента, спустим шлюпку и на веслах до Аравийского полуострова.

— Мысль, конечно, дивная, — согласился долговязый. — Только до Адена по прямой здесь больше трех тысяч километров. Ты, если хочешь, плыви, а я более удобного случая подожду.

Коренастый немного подумал. Видно было, что занятие это дается ему с определенным трудом.

— Так что ж? — спросил он. — Мы все время будем в шлюпке сидеть?

Долговязый пристально посмотрел на него.

— Хочешь, пойди и каюту первого класса займи. Можешь капитана заставить потесниться. А я уж здесь в засаде буду ждать.

Коренастый подумал еще немного и согласился,

— Ладно, — сказал он. — Я тогда посплю немножко, а ты подежурь.

Долговязый занял наблюдательный пункт, чтобы следить за палубой. Следить за пассажирами было бы совсем несложно, если бы не приходилось постоянно отвлекаться на коренастого, который так сладко спал, что своим храпом мог демаскировать шлюпочную засаду.

Время от времени долговязый приводил коренастого а чувство легким пинком, коренастый бормотал что-то нелестное о своем партнере, переворачивался на другой бок, и все начиналось сначала. Мало того, своим храпом он, кажется, начал привлекать акул. Долговязому показалось, что бело-серые хищницы даже принялись подпрыгивать на манер дельфинов, чтобы таким образом увидеть, кто это так сладко храпит под брезентом. Слава Богу, что индийская команда по-русски не понимала и потому на храп россиянина не обращала внимания.

Утром следующего дня Илья Константинович позавтракал, надел свои знаменитые плавки со скалящимся впереди тигром и отправился к бассейну. В конце концов, даже если тебе угрожают киллеры, человек должен попытаться найти в путешествии что-то приятное. В бассейне на палубе первого класса русалками плескались блондинки, брюнетки, шатенки и даже рыжие. Их стройные фигуры могли удовлетворить самый взыскательный вкус. Воздержание в горах Тибета и Гималаев сделало Русского не слишком взыскательным, правда, поплавав немного в голубоватой воде, Илья Константинович с горечью отметил, что его плавками здесь никого не удивишь.

Несколько разочарованный Русской вылез из воды и распростерся на нагретом шезлонге рядом с томно загорающей блондинкой неопределенного возраста. В зависимости от времени суток и выпитого спиртного ей можно было дать от восемнадцати до шестидесяти лет.

Блондинка не блистала умом, а потому охотно смеялась незатейливым шуткам волосатого араба, из шерсти которого можно было без труда связать для этой блондинки свитер. Араб, ободренный дамским вниманием, острил все острее и раскованней, с каждой шуткой подсаживаясь все ближе к объекту своего внимания. Через солнцезащитные очки Илья Константинович внимательно следил за тем, как развивается роман араба с блондинкой. Все шло к завершению, и темная лапа араба уже нависла над вожделенным белым и полным бедром проказницы, когда та неожиданно сняла шляпу и восторженно закричала по-английски:

— Смотрите! Смотрите! Это дельфины!

Ее крик вызвал оживление на борту, и Илья Константинович снял очки, чтобы внимательнее рассмотреть морских гимнастов, которые, согласно утверждениям доктора Лилли, не уступали в разумности многим представителям человеческой расы, а подавляющее большинство даже превосходили.

Крик этот разбудил коренастого. Испуганно рванувшись, он ударился головой о кронштейн крепления, хрипло бросил долговязому «Горим!» и попытался покинуть шлюпку, но долговязый успел его подмять под себя.

— Отвали от меня, противный, — бормотал коренастый. — Вот, блин, не знал, что ты такой испорченный!

— Молчи, дурак! — удерживал его долговязый. — Спалишь нас не за хрен собачий!

Между тем волнение на палубе перешло в панику. Буруны, сопровождавшие судно, расступились, открывая глазам наблюдателей нечто вроде копыта. Копыто порыскало из стороны в сторону, стеклянно блеснуло в сторону теплохода, и океан расступился, выпуская на поверхность вначале узкую темную рубку, а затем и длинный узкий корпус подводной лодки.

Некоторое время подлодка двигалась в бурунах волн параллельно теплоходу. На палубе подлодки появились странные худые моряки в тельняшках. Некоторое время они разглядывали теплоход, потом, посовещавшись, начали расчехлять пушку.

— Пираты! — с ужасом, переходящим в томное любопытство, взвизгнула блондинка.

— Экстремисты! — подняв вверх длинный и худой указательный палец, со знанием дела важно объяснил араб.

Теплоход замедлял скорость. На подлодке расплылось облако дыма, блеснула вспышка и ударил орудийный выстрел. На спокойной глади моря чуть левее теплохода «Джавахарлал Неру» вспух водяной фонтан. Повинуясь командам, подаваемым по радио, теплоход лег в дрейф. Морские разбойники меж тем спустили на воду катер, который помчался к теплоходу, надсадно ревя мотором и оставляя за собой сизый след.

Капитан приказал сбросить за борт шторм-трап, и вскоре изумленные пассажиры увидели морских негодяев вблизи. Все они были в возрасте от восьмидесяти лет, все были седы и бородаты. Руки и головы старчески тряслись. На груди каждого старика висел немецкий автомат, знакомый Русскому по фильмам его детства. Лысины стариков прикрывали черные пилотки.

— Вы есть захвачены доблестный подводниками гросс-адмирал Дениц, — на ломаном английском сообщил старший из пенсионеров. — Великий Германия находиться в состоянии война с Британией, поэтому ваш судно есть трофей доблестный немецкий подводник.

В результате недолгих переговоров выяснилось, что теплоход «Джавахарлал Неру» был захвачен подводной лодкой U-372, которая до сих пор продолжала военные действия в акватории Индийского океана, потому что ее командир не знал, что Германия капитулировала в тысяча девятьсот сорок пятом году. Узнав, что война завершилась более пятидесяти лет тому назад, немецкие моряки долго плакали, сокрушаясь о потраченном на злодейства времени. О случившемся они доложили своему командиру, тот не поверил и прибыл на борт теплохода лично. Командовал подводной лодкой U-372 капитан второго ранга цур зее Шпитц. Он долго не верил доводам индийской команды, пока не увидел в руках одного из пассажиров журнал «Плейбой». Разглядывая фотографии обнаженных красавиц, цур зее Шпитц прослезился и сказал, что теперь верит в поражение Великой Германии, ибо в случае победы фюрер не позволил бы, чтобы на такой великолепной бумаге демонстрировали свои прелести голые еврейки и славянки, ведь всему миру известно, что самыми красивыми женщинами являются немки, но они также славятся своими добродетелями и разумностью, а потому не стали бы демонстрировать себя всему миру. Цур зее Шпитц, заливаясь слезами, ушел на корму, где пытался застрелиться из табельного «парабеллума», но проржавевшее оружие раз за разом давало осечку.

После короткого митинга подводные пенсионеры Третьего рейха приняли решение затопить свою лодку, а самим следовать на теплоходе до Адена, где собирались сдаться местным властям и просить их помочь добраться до Германии. Цур зее Шпитц погоревал еще немного, одолжил у кого-то из пассажиров калькулятор и после небольшого обучения принялся деловито подсчитывать размеры полагающейся ему пенсии и сумму правительственной задолженности за время скитания по морям.

— Вот и славно, — радостно потер руки коренастый. — Теперь мы нашего клиента пришьем, а вся вина пусть на немцев ложится. Озверели, мол, от поражения и в отместку пристрелили русского гражданина! Им, значит, пахать-сеять, а нам с тобой барыш считать!

Однако любое решение легче принять, нежели осуществить на деле.

Германские подводники за долгие годы скитаний отвыкли от вин и деликатесов, поэтому стол, организованный командой и пассажирами первого класса, показался им достойным самого рейхсканцлера.

Цур зее Шпитц поинтересовался, имеется ли на корабле русский как представитель государства-победителя. Разумеется, ему был представлен Илья Константинович Русской.

— Bitte schon, — пригласил Илью Константиновича цур зее Шпитц. — Негг благородный победитель!

Далеко за полночь на корабле шло пиршество, посвященное окончательной победе над фашизмом. К сожалению, наемным убийцам не удалось принять в нем посильное участие, как, впрочем, и совершить задуманное злодейство. Дикий вопль коренастого не остался незамеченным для команды теплохода. После сдачи немецких подводников в почетный плен старший помощник с частью команды начал проверять шлюпки и обнаружил двух безбилетников. Один из них был плечист и коренаст, второй, напротив, долговяз и худ. Однако захватить неизвестных оказалось труднее, чем склонить к сдаче в плен экипаж немецкой подводной лодки. Билетов у них не было, зато было два револьвера, которые безбилетные пассажиры немедленно направили на контролеров и вежливо попросили их спустить лодку на воду. Старший помощник оказался человеком сообразительным, вскоре лодка уже покачивалась на волнах, а безбилетные пассажиры с завистью прислушивались к песне, которая доносилась с верхней палубы удаляющегося теплохода.

Из-за острова mit Medchten, на пра-сторр рречной валны, — старательно выводили старческие и уже нетрезвые голоса. , Коренастый зло плюнул в воду.

— Так и придется до Адена на веслах добираться. Ты, блин, пророк прямо, — сказал он. — Все-таки высадили, козлы! Тише ты, —сказал долговязый. — За козла и в океане ответить можно.

И точно— негласным стражем, готовым немедленно наказать сидящих в лодке за неуместное упоминание сугубо сухопутного животного, неподалеку от шлюпки из зеленой воды высунула злое зубастое рыло внушительная акула.

Коренастый показал акуле язык, поплевал на ладони, взялся за весла и принялся грести, целясь носом шлюпки в корму теплохода, с которого все еще была слышна русская песня, исполняемая немецкими подводниками: «И за боррт ее бррасает в набежавшую вад-ну!»

Глава 14

Каир был шумен и многолик, как всякий арабский город. На рынках тайно продавали кувшины с джиннами, планы захоронения кладов и древние манускрипты, где иероглифами на папирусе излагалась прошлая и будущая история мира, но только дурак стал бы тратить деньги на эти сомнительные диковины, когда рядом и совершенно открыто продавали огромные сладкие финики, нежные апельсины, полуметровых средиземноморских омаров и гигантские туши ййльского окуня, который размерами вполне мог конкурировать с молодым быком.

— Арабы на рынке выглядели привычно — как в фильмах о Джеймсе Бонде или Индиане Джонсе.

Илья Константинович полакомился в харчевне арабскими деликатесами, выпил чашечку кофе и подумал, что жизнь все-таки прекрасна и удивительна. Наемные убийцы потеряли его след, а в Каире им его никогда не найти; разве что прорицатели помогут. Но в могущество этих прорицателей Илья Константинович поверить не мог — хотя бы из-за вчерашней его встречи. Решив узнать, что ждет его в будущем, Илья Константинович зашел к одному такому предсказателю, на вывеске у которого значилось: «Рассказываю о прошлом. Предсказываю будущее. Недорого и с гарантией». Более всего Илью Константиновича умилили именно гарантии, которые давал предсказатель.

Ну, положим, предскажет предсказатель этот клиенту гибель в автомобильной катастрофе. Соответственно, гарантии даст. Так что же он — сам будет давить, чтобы гарантия пустым звуком не оказалась? Или, скажем, свадьба и долгая счастливая семейная жизнь. Тут вообще всякая ерунда в голову лезла. Неудивительно, что Илья Константинович был заинтригован.

Но тут случился конфуз. Не успел предсказатель сделать несколько магических пассов, как Русской его узнал. В роскошном одеянии древнеегипетского жреца перед ним сидел его товарищ по учебе в институте имени Плеханова Витька

Броверман.

— Здорово, Витек! — весело сказал Русской. — Я думал, тут действительно маг какой, а тут Витек Броверман с высшим экономическим образованием людям брешет. У нас Гайдар, а в Египте — Витя Броверман. Как бизнес, Витюля?

Египетский жрец не смутился. Он вгляделся в лицо Русского, узнал его, заулыбался и принялся его по-русски воодушевленно и азартно охлопывать по разным местам.

— Илюня! — ревел он. — Бог ты мой! А я думаю, что это за хрен с горы? А это Илюшка Русской! Вот встреча! Ты какими судьбами здесь?

— Путешествую я, — умолчал о наемных убийцах Русской. — Бабки есть, вот решил вокруг шарика крутануться. А ты как здесь оказался? Ты ж по окончании института распределение в Госплан получил, я думал, что ты сейчас вообще крутыми делами ворочаешь! С Примаковым здоровкаешься!

Витя Броверман немного погрустнел.

— Да ты понимаешь, — сказал он, — я последние годы в Питере жил. Поначалу, когда перестройку объявили, вообще лафа была. Я с Толиком Чубайсом кооператив открыл. Цветочками торговали. На масло с икрой хватало. Но тут Толян в приватизацию подался, а меня с моим бизнесом «тамбовские» прибили. А тут еще баркашовцы со своими листовками. Ну, папаня и заладил: на историческую родину, на историческую родину! Умрем за родной Синай! У нас в Израиле тетка жила, вот мы с ней и воссоединились. Папаня из профессоров в дворники переквалифицировался, меня в армию на год, родной Сион защищать. Настрелялся я по Палестинам, дембельнулся, хотел бабки по-быстрому срубить. Ну, подвязался с одной российской фирмой бизнес делать. «ЗИФ» фирма называлась. Я им водку «Каганович» поставлял. Накололи, суки, с голой жопой по миру пустили. А я кредитов набрал. Вот и пришлось из Израиля дергать. Здесь вот осел. Арабам гадаю. Им легко гадать, они, как дети, любой хрено-тени верят. На жизнь хватает…

Товарищество с ограниченной ответственностью «ЗИФ» было подставной фирмой Русского. Получалось, что именно он, сам того не зная, кинул товарища по институту. Мысленно Илья Константинович просил прощения у Бровермана и клялся себе, что если бы он только знал, кто стоит за поставками, то расплатился бы честно и благородно, но даже самому себе верил плохо. Уж больно лохаст оказался Броверман, такого просто грех не кинуть. Естественно, делиться своими мыслями с бывшим сокурсником Илья Константинович не стал. Чтоб, значит, не переживал напрасно и сердце зря не рвал.

Броверман закрыл свою лавочку, сбросил халдейское одеяние и оказался нормальным мужиком в белых штанах, такой же рубахе и нелепой панамке на голове, которую мог надеть лишь питерский еврей, тоскующий по родной Одессе. На мясистом носу Бровермана красовались очки в тонкой золотой оправе.

Они немного посидели в «Голубом Ниле», потом добавили в «Приюте Мессалины», а ближе к ночи окончательно определились и засели в ночном клубе «Египетские ночи», действительным членом которого Броверман являлся. Все было как в Союзе, только выпивка чужая и обслуживание не в пример качественней. Ностальгия охватила обоих.

— А помнишь? — хлопал Русского по плечу его инстяр-тутский товарищ. — Помнишь, как ты негру сосульки продаввал? Не, Илюша, у тебя уже тогда коммерческая жилка был Ты тогда бы и песок в Сахаре продать сумел!

— Да и ты, — заливаясь смехом, вспоминал Илья Константинович. — Весь курс прибурел, когда вы с Гогой Охлок мидзе чукче место в Мавзолее продали!

— Он не чукча был, — гордо поправил Броверман. из Каракалпак он был, из Нукуса!

Вспоминали Лужники, «Спартак», драку, случившуюся между фэнами после матча спартаковцев с киевскими динамовцами, потом вспомнили знакомых девочек из «Космоса», ВДНХ и Ленинские горы, потом — студенческий отряд и строительство тока в Звенигороде, вполголоса спели «А я еду за туманом», потом кое-что из раннего Высоцкого и незаметно подошли к исполнению русских народных песен, которые пели уже почти во весь голос. Стриптизерки со сцены исчезли, ансамбль начал подыгрывать певцам, и, когда очередная песня кончилась, на певцов обрушился шквал аплодисментов. Прибежал хозяин ночного клуба, долго жал руки исполнителям и даже предложил заключить с ними контракт на проведение ряда концертов. Он сулил столь щедрые условия, что даже Русской заколебался, а что касается Броверма-на, так тот был готов с самого начала и на гораздо меньшую сумму. Однако Илья Константинович вовремя вспомнил, что за ним охотятся. В таких обстоятельствах выступать с концертами в ночном клубе было равнозначно тому, чтобы повесить себя в тире в качестве мишени, и это отрезвило Русского.

— К черту, — сказал он. — Я сюда пирамиды приехал смотреть, а не бабки зарабатывать!

— Слушай, — сказал Броверман, — ты сфинксов видел? Русской сфинксов не видел. Он вообще пока еще, кроме гостиницы и базара, ничего не видел.

— Так я тебе покажу, — пообещал однокашник. — Вот только проспимся, я тебе весь Египет покажу. На рыбалку поедем, нильского окуня половим!

Нильского окуня Илья Константинович уже видел на арабском базаре и сомневался, что его кто-то ловит. Скорее можно было поверить, что это окуни ловят арабов, и, судя по их размерам, довольно успешно.

Ближе к полуночи Броверман довольно уныло предложил развеяться и сходить к девочкам.

— Я бы лучше поспал, — откровенно сказал Русской. — Тем более что сейчас международная обстановка не располагает. СПИД там, хламидии разные…

— Я бы тоже поспал, — откровенно признался Броверман, — но ты ж, Илюша, пойми, я ведь тут в действительных членах. Звание, дружище, обязывает!

Утром Русской проснулся рядом с носатой арабской красоткой и понял, что накануне выпил более чем достаточно. Он осторожно встал, боясь потревожить даму, которую сон если и не приукрашивал, то все-таки делал несколько симпатичнее.

Броверман уже был на ногах и гулко пил в холле номера апельсиновый сок. Русской тоже сделал несколько глотков и поморщился. Рассол в этой ситуации подошел бы больше.

— Ну что, поедем пирамиды смотреть? — спросил Броверман.

— Ну их на хрен, — сказал Русской. — Пошли малость похмелимся. Водку в этом заведении достать можно?

— Здесь только ночью продают, — объяснил Броверман. — Это же, дружище, не шалман какой, а ночной клуб.

— Тогда пошли поищем шалман, — предложил Русской. — А то трубы так горят, что в пору пожарную команду вызывать.

Они обошли несколько заведений. «Столичной» или, на худой конец, «Кристалла» нигде не было, только Каганович хмуро и осуждающе смотрел на них с белых этикеток.

— Блин, — сказал Илья Константинович. — Я чувствую, что в этом «Кагановиче» весь Израиль утопить можно!

— Нормальная водка, — возразил Броверман. — Градусов тридцать будет.

— А водка должна быть сорок градусов, — вспомнив Булгакова, сообщил Русской. — А потом, хрен его знает, чего сыны Сиона туда плеснули.