Брать в заложники тоже – тогда на улицах города начнется методичный отстрел ваших людей, а потом и родственников, и продолжаться это будет до тех пор, пока я не окажусь на свободе. – Яну в самом деле было интересно, на что Азиат рассчитывал «взять» его в этот раз? Неужели на чистый испуг? Однако не похоже, чтобы он был настолько глуп, – особенно в свете того, что он уже имел один раз дело лично с Яном и мог убедиться, что пугать его – значит будить такое лихо, после которого самим «пугателям» впору менять штаны.

– Честно говоря, – сказал Азиат, сощурившись, отчего неожиданно действительно стал похож на представителя Азии, – я ожидал подобных угроз все то время, пока вы находились в тюрьме. Но, – он как бы в недоумении развел руками, – так и не дождался!

– Естественно, ведь мой свидетель остался жив. Я вам, кажется, уже говорил, что мы не используем грязных методов, в том числе и кровопролития, когда этого можно избежать. – Тут Ян устроился на кровати поудобнее, подложив себе под спину подушку. – Но вернемся к нашей теме: вы, кажется, хотели убедить меня, что я должен отвечать на ваши вопросы. А я так и не понял: какой мне в этом резон?

– Резон прямой, – ответил Азиат как-то без энтузиазма, ненадолго умолк и наконец выложил: – Я вам за это хорошо заплачу. – Его надежда сыграть на внезапности и испуге с треском провалилась, ситуация для него получилась по всем статьям проигрышная, приходилось использовать последнее, крайнее средство – деньги. И без прицела было видно, насколько не радует «крестного папу» такой расклад: уж больно не привык он раскошеливаться в ситуациях, когда можно было бы обойтись давлением и угрозами. Нечего и говорить, что Яна Никольского он бы отжал с особым смаком. Вместо этого ему предстояло отвалить Никольскому кучу денег.

– Так-так, – сказал Ян, всем своим видом выражая искреннюю заинтересованность. – Могу я узнать, о какой сумме идет речь?

– Двадцать тысяч баксов, – произнес Азиат таким тоном, словно объявил в казино самую крупную ставку.

Ян только покачал головой, не удержавшись от легкой усмешки:

– Я вижу, что вы пока не очень представляете себе, какого уровня и масштаба информацию хотите получить. – И отрезал: – Сто тысяч! – Он знал сейчас о снайперах не более чем при первой встрече с Азиатом в кафе «Русалка» и тоже не имел представления о пресловутых уровне и масштабе, поэтому цену назвал с потолка, просто отталкиваясь от названной собеседником суммы. А для убедительности прибавил: – Это вдвое меньше, чем данная информация на самом деле стоит, и вы сами, как только ее получите, сможете в этом немедленно убедиться.

Азиат попыхтел, играя желваками, и наконец выдавил:

– Сорок.

Ян изобразил глубокий тяжкий вздох.

– Семьдесят. Это моя последняя цена, и то при одном условии – деньги вы мне отдадите сейчас, наличными. – Он далек был от мысли, что

Азиат повсюду таскает с собой чемодан, набитый «бабками». Просто понял – собеседник, конечно, очень и очень рассчитывал взять его нахрапом на испуг, но, по логике, шел именно с тем, чтобы предложить ему денег.

– Вы их получите, – произнес Азиат. – Но только в обмен на информацию.

То есть сделка должна была состояться прямо здесь и сейчас: семьдесят тысяч долларов в обмен на всю возможную информацию по снайперам.

– Отлично! – воскликнул Ян. – Давайте деньги!

Азиат достал трубку, потыкал в кнопки и сказал в нее коротко:

– Неси семьдесят.

«Как минимум сотня там точно имеется. Выходит, что продешевил я», – подумал Ян, впрочем, без особой досады.

Скоро на пороге возник до слез знакомый образ – это был мойщик Жорж с уже прорастающими усами. Друзья встречаются вновь! В руке он держал «дипломат» – по знаку хозяина отщелкнул крышку и показал Яну содержимое: толстенькие зеленые пачки сотенных занимали в нем не все место – видимо, «дипломат» содержал раньше как раз сто тысяч, что Ян угадал заранее, не будучи, по новой традиции, ни в чем уверенным.

– Ну что ж… – Ян сложил руки в замок, как бы собираясь приступить к изложению дела. И действительно приступил: – Для начала я хочу познакомить вас с нашим системным аналитиком. Это Павел, – Ян кивнул на Шмита, так и жавшегося на протяжении всего разговора на полу возле тумбочки. – Вставай, Павел, а то простудишься. Сядь пока сюда. – Шмит вылез из угла и робко притулился на краешек кровати. – Еще его называют Семнадцатый. Вообще у нас довольно сложная система обозначений, вы потом сами все поймете, когда посмотрите материал. Кстати, ноутбук с полной информацией находится у него в номере. Я предлагаю сейчас нам всем пройти туда – думаю, что Павел будет не против, при условии, что мы дадим ему… Ну, скажем, десять процентов от сделки. – С этими словами он вопросительно воззрился на Шмита.

– Д-двадцать, – выдавил Шмит, понятия не имевший, что тут, собственно, продают. Зато он, видимо, очень хорошо уяснил сумму – семьдесят тысяч «гринов» – и понял, что ему почему-то дают с нее процент, да еще в этаком вопросительном тоне – мол, может быть, вам это покажется мало? Пускай номер набит вооруженными бандитами, готовыми в любую секунду разнести тебе башку, но раз тебя спрашивают в таком ключе, то, конечно, мало!

– Пятнадцать, – припечатал Ян, – и ни центом больше! – Натурально получилось. И Шмит довольно удачно вписался со своей привычкой торговаться по любому поводу. Что ж, половина дела была сделана, теперь оставалось молиться, чтобы его дальнейший прицел оказался верен и удача не отвернулась от них в основной части операции по выживанию в гостинице «Гагаринекая».

Ян поднялся с кровати, как бы давая понять, что торг закончен.

– Ну что ж, пойдемте за материалами. Павел, веди!

Шмит явно не улавливал сути происходящего и заметно дрейфил. На выходе Ян его подбодрил:

– Да не трясись ты, все будет хорошо. – Сказал это, не таясь: только что он выставил Шмита снайпером, готовым продать родную организацию даже не за семьдесят тысяч, как якобы сделал сам Ян, а всего за десять – ясное дело, что при таком раскладе у мнимого аналитика были все основания вибрировать почище бормашины.

Оказалось, что Шмит и тут живет на четвертом этаже – они поднялись туда на лифте, вышли в длинный коридор и здесь практически сразу столкнулись с проблемой, на которую Ян, собственно, и рассчитывал, однако предполагал, что нечто подобное начнется уже в номере: следом за ними с лестницы в коридор прошли два человека, одновременно из холла впереди выступили еще двое.

– Стоять! – сказал один из них, доставая оружие – неслабую пушку, о которой даже на расстоянии можно было сказать почти наверняка, что это «беретта».

Компания, вероятно, рассчитывала подловить здесь Шмита, может быть, еще с кем-то, однако не с такой толпой народа! И теперь они не то чтобы растерялись, но явно заколебались: откуда им было знать, что Шмит сейчас, по сути, является пленником – он скорее выглядел как человек, окруженный друзьями и, вероятно, охраной. В то же время Азиат и его люди вряд ли могли предположить, что здесь Шмита подстерегли недруги, – больше походило на то, что это была хитрая ловушка и на выручку двоим невольникам обстоятельств пришли собратья-снайперы.

Словом, обе стороны пребывали в заблуждении относительно друг друга, что было на руку Яну со Шмитом, – главное теперь заключалось в том, чтобы суметь правильно воспользоваться моментом.

Несмотря на окрик, Ян, пользуясь общим замешательством, еще некоторое время продолжал идти вперед, ухватив при этом за локоть притормозившего было Шмита: одна из дверей по правую руку была прикрыта неплотно – по небольшой щели было видно, что она не заперта, с ней-то он и хотел поравняться.

– Стой! – раздалось в это время еще и сзади, одновременно со звуком взводимых курков. Это, видимо, Азиат подумал, что они собираются ускользнуть под крылышко «своих», оставив его припертым с двух сторон в этом коридоре без заложников, годящихся, кстати, на роль щита, а в случае чего и баррикады.

Ян как раз уже находился рядом с нужной дверью и понял, что промедление смерти подобно: схватив в охапку Шмита, он кинулся с ним в эту дверь, заорав на прощание:

– Стреляйте, ребята!

Эффект получился отменный: каждый расценил это как приказ противоположной стороне открыть огонь, а поскольку жить охота было всем, то и палить начали практически все разом.

Шмит дико завопил. Они уже были в номере, и Ян уронил его, как мешок с цементом, чтобы захлопнуть дверь в коридор, где наперебой хлопали выстрелы, словно там вдруг стали запускать новогодние фейерверки и шрапнель. Он крутанул замок (защита чисто символическая, захотят – вышибут за раз), потом обернулся ко все еще скулящему Шмиту – оказывается, тот был ранен в ляжку. Подсобив ему подняться с пола, Ян с грехом пополам провел его в комнату, где их встретила следующая душещипательная картина: на разобранной постели сидела пожилая леди в пижаме и папильотках, в руках она держала телефон и тыкала дрожащим пальцем в кнопки. Увидев на своем пороге двоих мужчин, один из которых был окровавлен и с трудом держался на ногах, она по-мышиному пискнула и выронила аппарат, а трубку судорожно прижала к груди.

– Да-да, скорее, вызывайте милицию! – воскликнул Шмит, после чего бухнулся рядом с ней на постель и добавил с гримасой боли и досады: – Ну, чего уставилась? Вызывай, говорят тебе, срочно милицию! И «Скорую»! – Поскольку старушка не реагировала должным образом, а только моргала, Шмит плюнул в ее сторону и достал из кармана пиджака сотовый.

Тем временем Ян нашел ему вафельное полотенце в качестве бинта. Увидев в руках у Шмита «трубу», он ее забрал, сунув ему взамен полотенце со словами:

– Не суетись, Паша, никакая милиция тебе сейчас не поможет.

– А кто мне поможет, интересно знать? Может быть, ты? Или вон она? – Он кивнул на трепещущую, как осинка, старушку.

– Скорее уж она, – ответил Ян и обратился к женщине:

– Прошу вас, не пугайтесь. На нас сейчас в коридоре напали бандиты, и мы вынуждены пока скрываться у вас до прибытия оперативных органов. Мой друг ранен, и, если у вас есть какие-то медикаменты, я попросил бы вас ему помочь.

– Да-да, да, – зачастила старушка, суетливо поднимая с пола телефон, и робко спросила: – Может быть, мне позвонить?

– Не надо, я сам сейчас позвоню. – Пароль на сотовом Шмит уже набил, и Ян принялся набирать номер.

В этот момент раздался нехилый удар в дверь – видимо, в коридоре кто-то уже вышел победителем и теперь жаждал добраться до виновников.

– Мы пропали, Никольский! – прохрипел Шмит. – Сейчас они…

– Заткнись! – перебил его Ян и огляделся. Спрятаться тут было некуда – разве что под кровать или в шкаф, но эти традиционные при игре в прятки места наверняка будут сразу раскрыты. О туалетной и говорить нечего. Сигать в окно тоже не имело смысла – как-никак четвертый этаж. Взгляд задержался на занавеске – не бог весть что, однако плотная. «До пола, правда, не достает, но вон стоит обогреватель, так что ноги загородить можно… А Пашу придется ховать в старушкиной постели».

Не теряя более ни секунды, он завалил Шмита, так что тот окончательно лег на кровать рядом с испуганной бабушкой, на голову ему водрузил подушку, а тело слегка утрамбовал и накрыл одеялом. В дверь ломились уже со всей дури, потом раздались выстрелы – вышибали замок. Ян распахнул окно: «Пусть думают, что мы прятали здесь антигравы, потом напялили их и улетели». А сам укрылся за занавеской, придвинув к ней снизу поближе обогреватель.

Не успел он выровнять занавесь, чтобы не колыхалась, как в комнату ворвались двое – Яну было их из-за портьеры смутно видно. В коридорчике, вероятно, были еще люди, потому что слышно было, как там вломились в дверь туалетной.

Один из двоих наклонился и заглянул под кровать, второй распахнул шкаф.

– Гдэ они? – спросил первый у старушки с характерным рыночным акцентом, так что Ян догадался, кто это такой, чего не понял сразу по смутному силуэту. («Надо же, подлюга, выжил в перестрелке. Интересно, а как там Азиат?..»)

Бабушка махнула обеими руками на открытое окно:

– Там, там!..

– Гдэ там? Ты что, старый кошелка, савсэм спятил? – С этими словами Жорж подошел к окну и выглянул наружу. Теперь Ян видел его сбоку очень хорошо, а заодно и пистолет Макарова в его руке.

Жорж посмотрел вниз, затем вверх. Потом он повернул голову и встретился глазами с Яном. Пару секунд длилось молчание, пока они просто стояли – Ян за занавеской, Жорж, склонившись над подоконником, – и глядели в глаза друг другу, а на губах Жоржа расцветала издевательская победная ухмылка.

Вообще-то зря она там расцветала, потому что Ян уже был готов кинуться и перехватить пистолет, чтобы взять инициативу в свои руки, как вдруг произошло нечто, помешавшее ему это сделать.

Из коридора опять раздались выстрелы, потом на пороге объявился новый гость. Ян плохо видел его через материю, однако это сейчас было не главное: с его появлением в комнате прозвучала еще пара выстрелов, и Жорж с простреленным черепом, а вместе с ним и второй из шайки Азиата один за другим рухнули на пол.

Ян, по-прежнему скрытый занавеской, благоразумно затаился, Шмит под одеялом все равно что умер, а что касается старушки – эта несчастная сжалась в комочек на постели и не издавала ни звука.

Оглядев комнату, человек погрозил бабке пистолетом:

– Сиди тихо! – сказал и скрылся: было слышно, как он спотыкается обо что-то (или об кого-то) в коридорчике и тихо матерится. Потом воцарилось затишье.

Тогда Ян вышел из своего укрытия, перешагнул через недвижимого Жоржа и направился к двери. Тут ему пришлось перебираться через два тела, так что тоже очень захотелось выругаться, но он не стал, чтобы не уподобляться… Кому? А хрен его знает. Но одно надо признать – подоспел незнакомец очень вовремя.

Внезапно в коридоре опять началась стрельба – на сей раз одиночные хлопки дополнились очередями. Ян поскорее прикрыл дверь, глянув только мельком на номер комнаты – сорок шестой. К сожалению, запереть ее теперь оказалось невозможно, поскольку замок был начисто выбит, а точнее отстрелен.

Вернувшись в комнату, он застал там все то же: скорчившуюся в испуге хозяйку и рядом с ней совершенно неподвижный одеяльный холм – похоже, что Шмит от страха вообще перестал дышать. «Как бы не помер в старании выжить – его не больно-то жаль, только к чему бабульку лишний раз пугать, и так, небось, уже все простыни замочила».

Кивнув ей ободряюще, он приложил палец к губам: но пасаран, мол, бабуля, пока держимся, но следуйте предыдущему совету – ведите себя тихо. Потом сел в кресло, достал из кармана Шмитову «трубу» и снова принялся набирать номер.

– Алле, слушаю, – сказала трубка.

Ему еще не приходилось разговаривать с Валентином по телефону: он сразу узнал его голос, но на всякий случай спросил:

– Валентин, вы еще живы?

– Спасибо за вопрос. Да как будто бы.

– Рад слышать. Я тоже как будто бы жив, но боюсь, что это ненадолго.

– У вас проблемы? – озабоченно спросил Валентин.

– Именно. – Яну было как-то непривычно и даже, честно говоря, неприятно, что постоянный виновник его проблем теперь ничего о них не знает. – Вам там не слышно выстрелов?

– Слышно, – сказал Валентин. – Азиат?

– Не только. Похоже, у нас в гостинице разгорелась небольшая гражданская война. Я пока сижу в засаде, номер комнаты сорок шестой. Тут у меня двое живых и четыре трупа. Не знаю, сколько продержусь. – Подождав немного, Ян позвал в трубку: – Алле, Валентин! Вы меня слышите?

Валентин куда-то пропал, вместо него в трубке раздался другой голос, на слух вроде бы обычный, но обладающий странной особенностью: почему-то перед этим голосом сразу хотелось встать по стойке «смирно».

– Как вы намерены возвращаться из-за барьера? – спросил он.

Ян не знал ответа, к тому же ему сейчас было не до размышлений на эту тему. Поэтому он просто ляпнул первое, что пришло в голову, как часто делал в подобных случаях:

– С той стороны находится выключатель, постараюсь его нащупать. – О чем сразу пожалел: в ухо ударили короткие гудки – на том конце отключили трубку.

Вообще-то он рассчитывал на помощь – ограниченного контингента снайперами или чем-то в этом роде. Ведь все это, черт возьми, дерьмо от начала до конца – их рук дело! Доигрались, блин, с прицелами, выбили для человечества Армагеддон без очереди! И ты же у них еще выходишь виноватым, потому что не знаешь, как теперь его предотвратить!

Снаружи бухнуло, на тумбочке зазвенели какие-то бабкины склянки: где-то на этаже – то ли у лифтов, то ли на лестнице – взорвалась граната. После короткого затишья стрельба возобновилась.

– Никольский! – произнес Шмит, уже выпроставшийся из-под одеяла и глядящий в полном отчаянии на свою ногу. Простыня под ним уже подплывала кровью. – Ты можешь мне ответить: что здесь происходит? Где, мать их так в дупелину, наши правоохранительные органы?

– Оперативнички? Понимаешь ли, Шмит, менты тоже люди, у них семьи, дети, им неохота погибать в этой мясорубке за рыбий хрен. Они сейчас отсидятся и подождут, пока все закончится и эти орлы друг друга перебьют, а потом, вот увидишь, нагрянут в полном боевом и начнут тут оперативную работу.

В это время старушка, видя Шмитовы страдания, поднялась с постели и решительно отодрала кусок со своей стороны простыни.

– А ну-ка, сынок, подвинься! – сказала она и, к удивлению Яна и не меньшему удивлению Шмита, сноровисто наложила последнему жгут, а потом принялась перебинтовывать ему рану.

– Аи! Ой! Поосторожнее! – только и постанывал Шмит.

– Терпи, не покалечу. Я в молодости медсестрой работала, – между делом сообщила бабушка.

– А здесь-то вы какими судьбами? – поинтересовался Ян.

– К сыну я полечу, на Карамель. Приехала из Белгорода, третий день здесь живу, жду рейса.

– Карамель – это ведь, если не ошибаюсь, планета в Золотом Кольце? – спросил Ян для поддержания разговора. Но Шмит не дал старушке ответить.

– Слушай-ка, у меня тут возникла мысль, – забурчал он, морщась и покряхтывая от боли. – Там же у них где-то остался кейс с нашими деньгами, может, он в коридоре так и валяется? Что, если тебе сходить посмотреть – я-то не могу, сам видишь…

Это он забавно ввернул – про «наши деньги», Ян даже усмехнулся. Однако сказанное навело его на мысль, что Азиат должно быть жив: в последний раз Ян видел кейс в руках у Жоржа, а Жорж вон он, валяется у окна с дыркой в башке, и никакого кейса при нем нет. Ну кому он мог отдать деньги, кроме Азиата? И эти идиоты еще думают, что они тут сражаются со снайперами – кабы так, лежать бы им сейчас всем вповалку вдоль и поперек здешних коридоров, а не устраивать в них натуральную гражданку. Кстати, он прислушался: стрельба что-то надолго стихла и пока не возобновлялась.

– Ты мне лучше вот что скажи, – обратился он к Шмиту. – Откуда тут взялось столько вооруженного народа?

– Чего ж тут непонятного, – проворчал Шмит. – «Вега» докапывается до меня, а «Белов и Ноймайер» достает меня и «Бегу», вот они вокруг меня и столкнулись, а тут еще твоя мафия влезла…

– Это, знаешь ли, такая же моя мафия, – сказал Ян, – как в том кейсе твои деньги…

В этот момент от порога раздался издевательский голос:

– В каком кейсе? Уж не в этом ли?

Они повернули головы: в дверях с кейсом в руках стоял Азиат, не вдруг узнаваемый, поскольку его левую скулу украшала теперь длинная багрово-алая полоса, словно его хлестнули по лицу металлическим прутом, – и рана еще продолжала сочиться кровавыми слезинками. Он вошел неслышно, что было легко при открытой двери, и тут же из-за его спины выскользнули двое в боевом оперативном снаряжении, с лейтенантскими знаками отличия. Ян со Шмитом еще и ртов не успели закрыть, как оказались закольцованными в наручники.

– Вы проживаете в этом номере? – спросил один у старушки, пока второй быстро осматривал номер и трупы. Эти представители власти словно не слышали того, что явившийся с ними человек говорит одному из задержанных:

– Я не буду тебя убивать, Никольский, – говорил Азиат, по-азиатски щурясь. – Я сделаю лучше – я тебя сгною за решеткой. – Тут опер перевернул труп у окна, и Азиат увидел, что это Жорж. – Ты у меня, паскуда, за все расплатишься, – выцедил он. – И с твоей организацией очень скоро разберусь – я вас, падлы-снайперы, в бараний рог скручу! Будете знать, на кого разевать пасть!

– Не старайся, – сказал Ян, – только зубы обломаешь.

– Я тебе рога обломаю, – пообещал Азиат.

– Мне – может быть. Потому что, знаешь, в чем твое счастье? – спросил Ян и ответил: – Что я не снайпер.

Судя по выражению лица, Азиат ему не поверил и хотел сказать по этому поводу что-то уничижительное, но в это время в комнату, потеснив его от двери, вошли еще два человека – оба довольно молодые, одетые просто, в почти одинаковые плащи. Естественно, они резко привлекли к себе внимание ранее вошедших, но сразу показали им какие-то книжечки, вслед за чем один из них обратился к Азиату:

– Аскольд Борисович Ладынин?

– Да, я Ладынин, – ответил Азиат, в момент налившийся раздраженным высокомерием. – А в чем дело?

– Майор Волченок, спецотдел Внутренней безопасности, – представился гость, подняв свою книжечку на уровень его лица и подержав так некоторое время, давая возможность хорошенько прочесть и осознать, что там написано. Затем продолжил: – Вы арестованы как организатор кровавой разборки в этой гостинице. Возможно, что в ходе следствия вам будут предъявлены и другие обвинения. – С этими словами он сделал быстрый профессиональный жест, и руки Азиата, а точнее, как теперь выяснилось, Аскольда, обе державшие впереди ручку кейса, оказались скованными наручниками.

– Да вы соображаете?.. – Его расширившиеся от удивления глаза остановились на Яне и снова сузились, выдавая некую озарившую его догадку.

Одновременно и Яну пришла, кажется, похожая догадка: все дело в снайперах. Все-таки они его не бросили. Чтобы ее проверить, он произнес:

– «Дипломатик»-то отдайте, Аскольд Борисович.

Майор безопасности обернулся, внимательно ощупав Яна глазами.

– Вы – Ян Никольский?

– Он самый.

После этих слов майор произвел еще одно простое, но трудноуловимое из-за быстроты движение, заставившее пальцы Азиата, впившиеся в ручку, разжаться, – через мгновение «дипломат» уже стоял на столике перед Яном. Оперативнички, нагрянувшие с «хозяином», молча отошли в сторонку, наблюдая исподлобья за происходящим, но даже не пытаясь вмешиваться.

– Вы не имеете права, – прошипел Азиат, зеленея.

– Имею, – просто сказал майор. Потом кивнул этим двоим на Яна и велел коротко: – Освободите. – Переведя взгляд на Шмита, так и сидящего с незакрытым ртом на окровавленной постели, он добавил: – И этого тоже.

– Ему бы врача надо, – осмелилась подать голос многострадальная старушка, у которой пока даже не было возможности в такой большой компании мужчин переодеть свою пижаму и снять папильотки.

– Не волнуйтесь, доктора сейчас будут. У них там много работы.

Азиат поедал глазами Яна, вновь обретающего в этот момент свободу. Вот что называется – видит око, да зуб неймет!

– Ты у меня еще попомнишь, Никольский… – процедил он, и кровь из раны на его щеке почему-то потекла обильнее.

Тут Волченок сказал своему напарнику:

– Сергей, уводи его.

Второй кивнул и провел арестованного на выход.

– Я требую адвоката! – донеслось до них уже из коридора.

Отстраненные за ненадобностью оперативники пасмурно переглянулись. Майор сказал им:

– Ну, чего столпились, ребята? Идите проверьте пока другие номера. – Они покинули помещение, а Волченок обратился к Яну с такими словами: – Я уполномочен просить вас сейчас проехать со мной.

– Куда, если не секрет? – Задавая вопрос, Ян открыл «дипломат» и достал оттуда одну пачку, перетянутую банковскими ленточками. При виде денег, лежавших в реквизированном им «дипломате», майор безопасности остался воистину профессионально равнодушен.

– Сначала в гостиницу «Россия», – ответил он. – Остальное я вам расскажу по дороге.

– Хорошо. Подождите одну минуту. – Ян порвал бумагу, разделил пачку примерно надвое и сунул половину в руки Шмиту: – Это тебе на лечение. – А другую половину протянул старушке: – Возьмите вот, это вам за беспокойство и за помощь.

К его немалому удивлению, она отрицательно замахала руками:

– Нет-нет, не надо! Я ведь не бедная! У меня сын. А если с ним вдруг, не дай бог, такое случится? Может быть, и ему кто-нибудь в трудную минуту поможет… – Глаза ее стали влажными. – Не надо денег. – Она подняла сухую ладошку отрицательным жестом, перешедшим в благословляющий, когда он, неловко пожав плечами, убрал деньги – около пяти тысяч. – Храни тебя бог, сынок! – тихо сказала старушка. – Храни тебя бог…