Именно поэтому помимо обычных каналов прохождения информации в вышестоящие органы управления шел поток сведений о бедственном или угрожающем катастрофой состоянии дел. Функция вышестоящих органов управления, кроме прочего, заключались в том, чтобы отделить истинные сигналы от ложных. Они выполняли роль фильтра и были перегружены информацией, и потому практически всегда работали в режиме чрезвычайного положения или близкого к нему. Естественно, что при этом страдало текущее управление. В результате огромная управляющая надстройка оказывалась малочувствительной к обычным состояниям низших звеньев иерархии и постоянно создавала и распускала штабы, предназначенные для решения обыденных проблем - вроде уборки урожая ила подготовке к зиме.
      Границы возможных изменений формальной структуры управления.
      Структурная организация власти накладывала существенные ограничения на возможности ее изменения. Она допускала только такие изменения, которые не затрагивали ее сущности. Этому много примеров - от неудачных попыток Н.С.Хрущева лишить партию ее структурообразующей роли разделением партаппарата на промышленные и сельскохозяйственные парткомитеты до экономических реформ 1965 и 1979 гг., нацеленные на перевод промышленности и сельского хозяйства из административной юрисдикции в сферу действия экономических законов.
      Однако внутренние напряжение были очень велики, и когда они дополнялись давлением со стороны мирового сообщества, то система вынуждена была меняться. За 70 лет ее существования сформировались три основных направления изменений, не затрагивающих основ.
      1. Персональные изменения - снятие или перемещение конкретных людей с одной должности на другую. Принцип номенклатурности накладывал определенные ограничения на перемещения с должности на должность. В частности, функционер удалялся из системы управления только в случае, когда становилось общеизвестным нарушение норм и правил системы. Но и при этом было необходимо согласие парткомитета, в номенклатуре которого находится должность. Перемещение обычно совершались на одном уровне иерархии, где из-за описанного выше умножения статусов вследствие членства в координирующих органах были возможны повышения и понижения. Довольно часто перемещения означали изменение государственных приоритетов, но не статуса руководителя. Назначение человека, занимающего высокий пост, на другую должность (с сохранением членства в координирующем органе управления) означало увеличение роли отрасли или ветви власти в народном хозяйстве или политической структуре.
      Персональные изменения во власти не могли в принципе ее изменить, более того, только стабилизировали ее. Однако эти изменения функционерами власти каждый раз воспринимались как революционные, так как за годы пребывания на должности субординационные и координационные отношения во многом выстраивались как личные отношения. Поэтому персональные изменения на высших уровнях иерархии для функционеров низших уровней были чреваты многими, часто неприятными, последствиями. Обычные процессы смены управляющей элиты, отработанные в традиционных общностях, не испытавших революционных преобразований, в системе управления советским обществом носили чрезвычайный характер.
      2. Преобразование ветвей власти. Этот вид изменений происходил как разделение или слияние министерств н ведомств, формирование новых отраслей и подотраслей, отделов в партаппарате, исполкомах местных Советов, контрольных органов и т. п. Сюда же можно отнести формирование новых форм координации, таких как советы трудовых коллективов пли советы директоров предприятий и организаций. Преобразования ветвей власти отражали динамику государственных приоритетов, повышение или понижение статуса отраслей и подотраслей народного хозяйства. В качество примера такого рода изменений можно привести создание совнархозов (1961 год), формирование Госагропрома (1985 год) из шести отраслевых министерств, и создание областных Главных производственно-экономических управлений, объединявших предприятия местного подчинения в областном блоке. Преобразования власти были нейтральны к системе управления СССР в целом. Эволюция ее шла в основном следующим путем: напряжения в производственной и социальной сферах осознавались руководителями государства и партии как дефицит того или иного продукта, ресурсов, инструментов управления. И каждый раз осознание дефицита сопровождалось формированием министерства или ведомства, призванного этот дефицит ликвидировать. В итоге административная ветвь разбухла (к середине 80 годов) в высшем блоке макроструктуры почти до 100 министерств и ведомств и стала практически неуправляемой.
      3. Изменения в уровнях иерархии. Этот путь эволюции был связан с формированием новых или ликвидацией старых уровней иерархии. Так были сформированы бюро Совета Министров Союза (1982 год) и союзных республик. В течение многих лет обсуждался вопрос о переходе от трехзвенной системы управления производством к двухзвенной. Звеном при этом считался один блок макроструктуры, союзный, республиканский и областной. К этого рода изменениям можно отнести и ставшее традиционным сокращение аппарата управления. Последнее мероприятие весьма любопытно по последствиям, так как ни одно сокращение кадров не приводило к уменьшению реальной занятости в системе управления обществом, скорее, наоборот. Дело в том, что ликвидация должности в одной ветви власти вызывала напряженность по всему уровню иерархии на функциональных местах, сопряженных с этой должностью. Это связано с описанной выше процедурой согласования решений по уровню иерархии во всех ветвях, без чего было невозможно принятие решений. Отсутствие одного функционального места в ветви власти автоматически переносило процедуру согласования на более высокий уровень, т. е. увеличивало нагрузку на высших функционеров. Примерно такие же следствия вызывало и введение в иерархию повой должности, не связанной с должностями в других ветвях власти. И совершенно независимо от намерений руководителей государства любое сокращение аппарата управления, если оно не было достаточно продумано (а ни одно из них не было продумано), приводило к его росту: иерархии в ветвях власти были способна к "затягиванию" повреждений, нанесенных насильственными действиями, когда вместо одного удаленного функционального моста возникало несколько других в этой же или сопряженных ветвях. Сокращения аппарата давали обратные по отношению к идее сокращения результаты: иерархии разбухали, теряли структурную упорядоченность и определенность целей функционирования. В основном это касается мезоструктуры, не рассматриваемой в данной работе. Дело в том, что за каждым функциональным местом в ветвях власти находился вполне определенный аппарат отделы, управления, референтуры, консультанты, службы, исследовательские и консультационные институты. Эти подразделения мезоструктуры выполняли роль своеобразного демпфера сокращений аппарата: освобожденные от должностей поглощались мезоструктурой и по мере необходимости освобождались из нее, занимая старые или новые должности.
      ------------------------------------------------------------------------------
      ИНТЕЛЛИГЕНТНОСТЬ КАК АДМИНИСТРАТИВНО-РЫНОЧНЫЙ ТОВАР Генезис интеллигенции
      Социальная интеграция в административно-рыночных государствах, таких как СССР и Россия, обеспечивается описанными выше институтами административного режима, отчуждения\распределения и нормативной социальной стратификации. Однако эти механизмы неэффективны в том случае, если государство ставит перед собой выходящие за пределы самосохранения цели и претендует на некую степень участия в мировом политическом, технологическом и экономическом процессе. Для того, чтобы обеспечить свои позиции в мировом сообществе необходимы не функционеры и не чиновники, а специалисты - экономисты, политики, ученые, технологи, врачи и учителя. Государство, если хочет, чтобы с ним считались, вынуждено давать образование своим гражданам, ведь неспециалисты, как показал опыт, не могут обслуживать даже краденые технологии. Специализация, однако, нарушает гармонию предустановленной социальной однородности и требует дополнительных государственных усилий по преодолению неоднородности.
      Административно-рыночное государство сначала дает образование своим гражданам, а потом канализирует активность образованных людей в продвижение в системе рангов и почетных званий, каждому из которых соответствует определенная льгота и привелегия. Государство создает для этого организации с жесткой иерархической структурой, социально однородные внутри себя (академии наук, творческие союзы), внутри которых между интеллигентами идет административный торг по поводу статусного распределения предоставленных государством благ. Интеллигенция формирует локальные административные рынки, на которых интеллигентность пользуется спросом и иерархии на которых строятся по признаку "интеллигентность".
      Проблемы с образованными людьми возникают у государства когда специалисты, получив образование, используют приобретенный опыт работы с понятиями и терминами не только для того, чтобы "отдав долг" государству и получив соответствующий статус и звание, иметь административно-рыночный доход со своей интеллигентности, но и для рефлексии своего положения, что неизбежно приводит к поведенческому дрейфу и к активности, не канализируемой имеющимися у государства институтами.
      Интеллигентные граждане государства, рефлектируя свое положение, неизбежно выходят в общее пространство административного торга, не обладая для этого соответствующими статусами и возможностями. Они не имеют ни административного веса, ни места в разных формах дележа ресурсов. Интеллигентность вне иерархий творческих союзов не является административно-рыночным товаром.
      Административно-рыночное государство вынужденно ("не для того учили") смиряется с побочной активностью профессионалов и всеми силами старается локализовать ее в формах, соответствующих принципам своего устройства и относительно безопасных для себя. До перестройки это были творческие союзы, общественные организации, клубы по интересам. После перестройки активность интеллигенции канализируется в политических партиях и движениях. Именно активность образованных людей, преобразованная административно-рыночным государством в приемлимые для него формы в данной работе называется интеллигентностью, а активисты - интеллигентами.
      Далеко не все интеллигенты находят себе место в предоставляемых государством нишах, и тогда оно вынуждено применяет санкции, обьявляя их отщепенцами, диссидентами, врагами народа, евреями и психически больными, которым нет места ни в локальных интеллигентских административных рынках, ни в государстве в целом. Мерой пресечения антигосударственной деятельности интеллигентов, следующей по жесткости за высылкой из страны, было исключение из творческих союзов.
      Как уже подчеркивалось выше, в административно-рыночных государствах общество производно от государства и его властных интенций. Интеллигенция это не совсем желательный элемент общественного устройства, существующий согласно осознанной государством необходимости в военном-техническом прогрессе и идеологической экспансии. Интеллигенция не может существовать вне административно-рыночного государства, поскольку производна от него. Отсюда двойственность положения интеллигенции на административном рынке: она стремится к рынку, к настоящим деньгам, к демократизации государства, к добру, праву, справедливости, но в то же время на обычном рынке ей нечего продать. И более того, в правовом государстве вообще исчезает интеллигентское пространство, существование которого всегда поддерживается административно-рыночными механизмами .
      Во времена стабильного административного рынка интеллигенция обслуживает государство, когда у него возникаются частные задачи (такие как научно-технический прогресс), не решаемые обычными методами мобилизации государственных ресурсов (такими как всеобщее образование и принудительный труд образованных людей, массовые репрессии и сопряженное с ними географическое освоение новых территорий). Интеллигенция также государственно необходима и при ревизии основных принципов социальной однородности и для поиска новых основ для организации справедливого распределения.
      Интеллигенция обычно противостоит создавшему ее государству, обсуждая и осуждая методы построения институтов справедливого иерархического распределения, его принципы и результаты. При перестройках (либерализациях), когда собственно рыночные начала начинают вытеснять административно-рыночные институты, интеллигентное общество начинает доминировать над ослабевшим государством. Общественные интенции тогда направляются на поиск путей возрождения сильного государства- то есть воссоздание тех условий, при которых возможна административная торговля. Это, по мнению интеллигентов, необходимо прежде всего потому, что с ослабевшим государством перестают считаться значимые геополитические противники.
      В такие периоды интеллигенты, которые собственно и составляют осознающее себя общество, сначала становятся влиятельными властными фигурами, а в дальнейшем, обнаружив сопротивление своим властным амбициям, пытаются вернуть жизнь в предопределенное интеллигентской интерпретацией истории русло. Для этого интеллигенция конструирует образы внешнего и внутреннего врагов и предпринимает усилия по консолидации общества и государства для борьбы с ними.
      Интеллигенция при либерализациях административно-рыночных государств становится социальной стратой, обеспечивающей преемственность идеологии административного рынка и социально-однородного общества и продуцирующей авторитарных лидеров, стремящихся к созданию сильного и жесткого (но "прогрессивного") государства, где и у интеллигенции есть свое место. Можно сказать, что существует закон сохранения интеллигентности. В начальные условия этого закона входит существование административно-рыночного государства, противостоящего интеллигентному обществу, но воспроизводящего интеллигенцию как необходимый элемент своего устройства.
      В социально неоднородных государствах, где нет развитого административного рынка, в отличие от социально однородных, образованные люди формируют сеть профессиональных и прочих обьединений, которая не находится (в целом) в конфликтных отношениях с государством, и более того, обладает повседневным влиянием на него, поскольку профессионалы принимают участие в формулирование государственных целей и подборе средств для их достижения. Образованные люди в таких государствах, как правило, занимаются хорошо оплачиваемой профессиональной деятельностью "согласно полученному образованию" и не испытывают потребности в особой рефлексии своего отношения к государству, и без рефлексии достаточно ясному и определенному. Собственно общество в такого рода государствах первично, оно порождает государство и ограничивает его властные интенции. Образованные люди, профессионалы представляют значимый элемент общества и тем самым контролируют государство.
      Структура интеллигенции.
      Число интеллигентов в социально однородном государстве зависит, в конечном счете, от структуры его информационного пространства. В до-технологическом государстве количество интеллигентов тождественно равно аудиториям читателей журналов, зрителям театров и посетителям концертов. С появлением средств массовой информации и всеобщего образования количество интеллигентов резко возрастает и возникает "образованщина" - по Солженицину.
      Интеллигентными могут быть (или не быть) представители всех социально-учетных групп - общественных классов, этносов и национальностей. Интеллигентность создается политикой государства в области образования, науки, культуры, здравоохранения. Так, целенаправленные усилия КПСС по созданию "национальных школ" и развитию "национальных культур" привели к появлению национальных интеллигенций, а такие же по логике усилия по развитию физики, математики и точных областей знания привели к появлению "технической и научной интеллигенции".
      Однако самое себя интеллигенция определяет по общему кругу чтения журналов и книг, смотрению фильмов и спектаклей и участию в творческой самодеятельности, а также по обостренному интересу к истории государства и ее интерпретациям в искусстве. Именно в этой области несущественны различия между разными социально-учетными и профессиональными группами интеллигентов. Интеллигентность можно определить как особое социальное пространство в социально однородных государствах, сформированное активностью образованных людей в области художественной и квазихудожественной интерпретации истории государства и роли в ней власти, народа и самой интеллигенции.
      Необходимым компонентом структуры российского интеллигентского пространства были и продолжают быть евреи. Совпадение интенций интеллигенции и представителей еврейской диспоры в России характерно для времен, когда интеллигенция противостоит государству. При этом интеллигенты стремятся реализовать вечные интеллигентские ценности и преобразовать государство в идеальную иерархию-утопию, а евреи пытаются сохранить свою, также утопическую, культурную самобытность, выторговывая свой особый статус на локальных административных рынках науки, образования, здравоохранения и торговли. Евреи, потерявшие связи с диаспорой и получившие общее и профессиональное образование, становятся типичными интеллигентами, озабоченными проблемами соотношений российского государства и общества, несправедливого распределения, но конечно в их еврейском контексте.
      На первых этапах перестроек российские интеллигенты и интеллигентные евреи в своих стремлениях к утопии оказываются в одной социальной нише. И интеллигенты, и евреи стремятся к тому, чтобы сделать государство удобным для той жизни, которая представляется им естественной. В начале ХХ века это был социализм, в конце века - капитализм. В итоге очередной либерализации их пути расходятся. Российская национальная интеллигенция стремится при этом переложить вину за очередную неудачу на своих бывших союзников-интеллигентных евреев. Возникает (возобновляется) интеллигентский антисемитизм.
      В сознании обычных (неинтеллигентных) россиян образы еврея и интеллигента почти идентичны. Недовольство нарушением привычного порядка вещей, связанное с перестройкой (либерализацией) проецируется неинтеллигентным народом на интеллигентов. В том случае, когда интеллигентский антисемитизм и народное неприятие интеллигентности сливаются в одно движение, оформляется черносотенная утопия - как альтернатива интеллигентской утопии. Особенно пикантной становится ситуация, когда во главе "черной сотни" оказываются новые русские патриоты, интеллигентные евреи-антисемиты.
      Интеллигентские административные рынки.
      Отношения между читателем (зрителем), писателем (автором) и критиком составляли и составляют содержание интеллигентской жизни. Эти отношения, с моей точки зрения, составляют внутреннюю структуру интеллигентности, и только включенных в эту систему людей можно считать интеллигентными. Частичная рефлексия внутренних отношений интеллигентности в принятых различениях была осуществлена В. Лакшиным в пору "твардовского" "Нового мира".
      Сформированное административно-рыночным государством пространство интеллигентности может быть описано формальной структурой, задаваемой отношениями между авторским, критическим и потребительским уровнями деятельности, с одной стороны, и одноименными формами деятельности, с другой. Одни интеллигенты пишут (ставят, снимают, исследуют), другие читают-смотрят (потребляют, воспроизводят результаты), третьи критикуют (критически осмысляют) написанное первыми, расчитывая на то, что будут поняты вторыми. Интеллигентный читатель (зритель, слушатель, исследователь) включен в непосредственное восприятие книги (постановки, фильма, научной публикации), и в критическое их осмысление, и не воспринимает текст (в широком смысле этого понятия) вне его критической интерпретации. Историческая ангажированность является обязательным атрибутом интеллигентского творчества и может вноситься в него как автором, так и критиком, естественно в форме, доступной для восприятия рядовыми интеллигентами - потребителями.
      Отношения между авторским, критическим и потребительским уровнями и одноименными формами деятельности могут быть представлены формальной структурой (веерной матрицей рис.65 ), в которой на строки вынесены виды интеллигентской деятельности, а на столбцы - одноименные видам формы деятельности. Пересечение одноименных строк и столбцов отождествлено с АВТОРАМИ, КРИТИКАМИ и ПОТРЕБИТЕЛЯМИ - идеальными типами, задающими базисную структуру пространства интеллигентности. Пересечения разноименных строк и столбцов отождествляются с другими типами интеллигентов.
      Полный (относительно порождающих отношений матрицы) список типов интеллигентов задается рис.65
      *_Рисунок 65._ Структура пространства интеллигентности.*
      формы деятельности уровни деятельности творческая критическая потребительская творческий АВТОРЫ рефлектирующие авторы самодостаточные авторы критический публицисты КРИТИКИ профессиональные критики потребительский активисты творческой самодеятельности элитарные читатели, зрители ПОТРЕБИТЕЛИ (читатели, зрители)
      Под АВТОРАМИ в контексте данной работы понимаются те интеллигенты, произведения которых становятся предметом интереса критиков и интерпретаторов, также принадлежащих к пространству интеллигентности. Авторы, как правило, имеют почетные звания и должности. Это народные и заслуженные артисты, писатели, профессора, академики и пр. Авторы, не ставшие предметом интереса интерпретаторов (критиков), остаются вне описываемого пространства (так называемые "забытые авторы", предмет особого интереса интеллигентных интерпретаторов истории), как и те официальные критики, которые интерпретируют "неинтеллигентных" авторов. Для того, чтобы стать АВТОРАМИ, необходимо хоть в чем-то противопоставиться государству, пострадать от него, стать предметом обсуждения и осуждения, и в то же время представить (или дать возможность представления) результаты авторской рефлексии отношений с государством в художественной форме. При этом вовсе не обязательно, чтобы результаты творчества (ими может представать и сама жизнь АВТОРА) имели какую-то художественную или научную ценность. Они только должны выглядеть так, чтобы их можно был интерпретировать (критически представлять) как новое для государственной парадигмы представление отношений между государством и обществом, как нарушение канонов и преодоление государственной цензуры. И Солженицин, и Бондарев (в начале своей карьеры) в этом смысле являются АВТОРАМИ, однако в АВТОРЫ не попадают ввиду своей неинтеллигентности Г. Марков и П. Проскурин.
      Под КРИТИКАМИ понимаются интеллигенты-интерпретаторы, специализирующиеся на представлении АВТОРОВ как оппозиционеров и потому вводящие в пространство интеллигентности новые идеи и темы относительно отношений между государством и обществом и роли самой интеллигенции в этих отношениях. При этом существенно то, что обьектами художественной интерпретации могут стать любые реалии: научные, культурные, технологические, экономические. Это и жизнь Тимофеева-Рессовского, и судьба "Ивана Денисовича", и изобретатели "бригадного подряда", и технологии синтеза синтетического каучука.
      Страта критиков не включает в себя официальных государственных критиков, специализирующихся на интерпретации официальных фактов, статусов и отношений, а также на оформлении государственных запретов и на цензуре. Последние считаются неинтеллигентными.
      Под ПОТРЕБИТЕЛЯМИ понимаются те интеллигенты, которые пассивно воспринимают результаты труда АВТОРОВ и их критические интерпретации. Это читатели научных, популярных и "толстых" журналов, театральные завсегдатаи, кинолюбители, и т.п.
      Наиболее значимыми элементами структуры этого пространства являются классические АВТОРЫ, их КРИТИКИ - интерпретаторы и их ПОТРЕБИТЕЛИ, читатели зрители. Знакомство с "классикой" обязательно для причисления к интеллигенции, а критическая интерпретация и переинтерпретация творчества классических АВТОРОВ применительно к современности была и остается содержанием творчества интеллигентных АВТОРОВ. Нет, как представляется, писателя, драматурга или режиссера, не оскоромившегося собственным парафразом Островского, Чехова, Гоголя или какого-то другого классика. Классика - вечно живые произведения избранных авторов - в понимании интеллигенции является живой историей и именно благодаря классике осуществляется связь между прошлым и настоящим.
      Расмотрим теперь не диагональные элементы рис.65. Отношение между творческим уровнем деятельности и критической формой деятельности отождествляется с "рефлектирующими авторами", то есть теми интеллигентами-авторами, которые считают своим долгом разьяснить читающей (смотрящей) публике свои позиции относительно героев своих произведений. Тем самым авторы выступают в роли критиков собственного творчества. Читатели "Литературной газеты",например, не реже раза в неделю имеют возможность ознакомиться с авторской интерпретацией собственного текста одним из представителей этого типа.
      Отношение между творческим уровнем деятельности и потребительской формой деятельности отождествляется с типом "самодостаточных авторов", то есть теми интеллигентами-авторами, которые считают свои произведения "высшей и последней" стадией художественного творчества, а факт своего существования историческим событием. Рестораны Домов творчества заполнены этими непризнанными гениями, утверждающими в застолье свою исключительность.
      Отношение между критическим уровнем деятельности и творческой формой деятельности интерпретируется как тип "публицисты", то есть такие критики, продукция которых становится авторскими произведениеми. Такие публицисты как В. Лакшин, А. Стреляный или А. Лебедев известны всем интеллигентам.
      Отношения между критическим уровнем деятельности и потребительской формой деятельности интерпретируется как тип "профессиональные критики", под которыми понимаются критики, сделавшие себе имя текущей журнальной публицистикой и рефлексией относительно того, что должны читать рядовые интеллигенты-потребители. Модельный современный пример - Наталья Иванова, профессиональный популяризатор своих любимых и нелюбимых авторов.
      Отношения между потребительским уровнем деятельности и творческой формой деятельности интерпретируются как тип "активисты творческой самодеятельности", то есть потребители, выступающие в роли самодеятельных авторов. Б. Окуджава и Ю. Ким в начале своей карьеры достаточно в этом смысле типичны. Творческая самодеятельность является обязательным атрибутом этого типа интеллигентности.
      Отношения между потребительским уровнем деятельности и критической формой деятельности интерпретируется как тип "элитарные потребители", то есть такие читатели и зрители, которые находятся в критической коммуникации с авторами и критиками или ищут пути для такой коммуникации, публично высказывая критические оценки авторских произведений. Почта толстых журналов в свое время была переполнена письмами элитарных потребителей..
      В целом пространство интеллигенции делится диагональными элементами (АВТОРАМИ, КРИТИКАМИ, ПОТРЕБИТЕЛЯМИ) на две функционально различные части наддиагональную и поддиагональную. Наддиагональная часть может быть названа творчески - союзной, поскольку отношения между составляющими ее элементами (авторами, критиками, потребителями, рефлектирующими авторами, самодостаточными авторами и профессиональными критиками) развиваются в основном в рамках Союзов писателей, кинематографистов, театральных деятелей, и пр. Поддиагональная часть, представленная отношениями между авторами, критиками, потребителями, публицистами, самодеятельными авторами и элитарными потребителями может быть названа артистическо-диссидентской, так как противостоит тому, что происходит в государственных творческих союзах.
      Торг на интеллигентском административном рынке.
      Интеллигенция торгуется с административно-рыночным государством по поводу разрешений или запретов на художественно-публицистическую экспликацию тех или иных моментов российской истории. Собственно этот торг поддерживает и восстанавливает интеллигентское пространство. Но существуют торги внутри интеллигенции. Эти административные торги разноплановы и разноуровневы, однако определяются общей структурой интеллигентского пространства и могут быть описаны в терминах схемы рис.65.
      В частности, может быть выделен общий торг между творчески-союзной и артистически-диссидентской частями интеллигенции (то есть между поддиагональными и надддиагональными типами). При этом предметом торга выступают блага, распределяемые среди членов творческих союзов и разного рода академий, которые в разных формах обмениваются на продукцию артистическо-диссидентской части интеллигенции. "Босота и богема" получает "нелегальный" доступ к пайкам, санаториям, медобслуживанию, домам творчества, в то время как обладатели официальных статусов и званий получают новые формы для выражения своей интеллигентской сущности.
      Рефлектирующие авторы, самодостаточные авторы и профессиональные критики стремятся занять места на диагонали, стать классиками - АВТОРАМИ и КРИТИКАМИ и тем самым войти в историю. Публицисты и рефлектирующие авторы обычно противостоят основной массе интеллигентов-потребителей. Последние апеллируют к АВТОРАМ и КРИТИКАМ - классикам (живым и мертвым), утверждая их приоритет в искусной историзации жизни. Публицисты и рефлектирующие авторы, напротив, считают свои интерпретации истории и современности по меньшей мере столь же адекватными, как и классические.
      Внутренняя динамика этих конфликтов в спокойные времена приводит к воспроизведению интеллигенции как среды обитания интеллигентов: "босота и богема" социализируется, ее принимают в творческие союзы, члены творческих союзов становятся при жизни КЛАССИКАМИ, а многочисленные потребители привыкают к тем реалиями, которые трудами рефлектирующих авторов и публицистов вводятся в интеллигентскую онтологию. Поддиагональные типы плавно перетекают в наддиагональные, освобождая функциональные места для нового поколения интеллигентов, которое к концу жизни ждет таже судьба.
      В тоже время есть и частные интеллигентские торги, выражающиеся в относительно замкнутых отношениях между типами, упорядоченными рис . Таковы, в частности, отношения между авторами, критиками, публицистами и рефлектирующими авторами, логика которых представлена на рис .
      В рамках этих отношений авторы, имеющие почетные звания и должности, претендуют на монопольное положение в курируемой ими области творчества, будь то техническое изобретение или жанр прозы.