Глава 26

Тем же утром, только гораздо раньше, Курц и Анжелина Фарино Феррара, сидя рядом в ее «Линкольне», следили за тем, как капитан Роберт Миллуорт отъезжает от своего дома. Было семь часов пятнадцать минут.

— В гараже был еще один автомобиль, — сказала Анжелина. — Микроавтобус «БМВ».

Курц кивнул, и они принялись ждать дальше. В семь сорок пять в микроавтобус погрузились женщина, подросток и ирландский сеттер. Выехав наружу, женщина выставила из окна руку с пультом управления, дверь закрылась, и машина отъехала.

— Жена, ребенок и собака, — сказала Анжелина. — Там есть кто-нибудь еще?

Курц пожал плечами.

— Сейчас узнаем. — Анжелина подогнала «Таункар» по длинной подъездной дорожке к дому Миллуорта, и они оба вышли. Анжелина несла тяжелую нейлоновую сумку. Курц шел сзади. Она несколько раз постучала в дверь. Никто не ответил.

— Обойдем вокруг, — сказала Анжелина. Курц послушно последовал за нею через двор и заснеженный патио[40]. Ближайшие соседи находились не менее чем в ста ярдах, за глухим забором.

Они остановились перед раздвижной дверью, выходящей в патио. Анжелина пригнулась, рассматривая что-то через стекло.

— Замок системы «секьюр макс», — сказала она. — Дорогой, но не из лучших. Не подадите ли вы мне вон тот стеклорез и присоску? Благодарю вас.

Накануне вечером, вернее, ночью, когда они сидели перед камином с бокалами бренди в руках — хотя Курц чувствовал себя настолько усталым, что не мог толком сосредоточиться, — она рассказала ему свою историю... по крайней мере, ту ее часть, которая заставила ее рассмеяться в ответ на слова Курца о том, что ему потребуется хороший взломщик, знающий охранные системы.

Анжелина Фарино всегда хотела стать воровкой. Ее отец дон Байрон Фарино прилагал немало усилий для того, чтобы держать дочь в стороне от реальных фактов своей жизни, и ни за что на свете не согласился бы позволить ей принять участие в семейном бизнесе. Но Анжелина и сама не хотела вникать во все подробности этого бизнеса — во всяком случае, тогда. Она хотела только одного: стать лучшим вором (а не просто воровкой!) штата Нью-Йорк.

Ее брат Дэвид познакомил сестренку с несколькими легендарными старыми ворами-домушниками, и, учась в школе, Анжелина частенько приходила к ним и угощала их выпивкой, лишь бы только послушать их истории. Дэвид также представил ей некоторых из набиравших силу молодых головорезов, входивших в отцовскую организацию, но эти ее мало заинтересовали: они только и знали, что хвастаться оружием, стрельбой и открытыми нападениями. А Анжелина хотела побольше узнать об умных мужчинах, тонких мужчинах, тихих мужчинах, терпеливых мужчинах. Анжелина не хотела стать еще одним заурядным бандитом. Она стремилась сделаться неслышным, как кошка, вором-домушником, она стремилась сделаться Кошкой, она стремилась сделаться Гэри Грантом из «Поймать вора».

И в историю с Эмилио Гонзагой она, в общем-то, влипла сама. Ей было двадцать с небольшим, и она рассчитывала, что Гонзага познакомит ее со взломщиком сейфов, с которым ей давно уже хотелось встретиться. Однако вместо этого Эмилио, как она выразилась, познакомил ее лишь со своим собственным членом.

Сосланная рожать на Сицилию, она, чтобы «соблюсти приличия», вышла замуж за местного мини-дона. Это был чуть ли не идиот, ее ровесник по возрасту, но по уровню умственного развития уступавший жене едва ли не вдвое. После того как приличия были соблюдены на самом высоком уровне, после того как ребенок умер, после того как с молодым доном случился трагический несчастный случай на охоте — или несчастный случай при чистке пистолета, Анжелина предоставила им самим выбрать подходящую историю, — она перебралась оттуда в Рим, чтобы встретиться со знаменитым графом Пьетро Адольфо Феррарой. Несмотря на свои восемьдесят два года от роду и два перенесенных удара, граф все еще оставался самым прославленным вором в Европе. В промежутке между мировыми войнами он прошел обучение у собственного отца, бывшего столь же легендарным вором, а затем участвовал в итальянском Сопротивлении. Ему приписывали кражу из штаба гестапо документов, благодаря которым удалось арестовать и казнить Муссолини и его любовницу. Часто говорилось, что смелый и красивый граф Феррара послужил прототипом героя Гэри Гранта из «Поймать вора».

Анжелина вышла замуж за прикованного к постели старика спустя четыре дня после их встречи. Следующие четыре года были, по ее словам, учебным лагерем по подготовке вора мирового класса.

— Что вы делаете? — спросил Курц. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, в патио дома Хансена. Было чертовски холодно; к тому же волосы у него промокли от снега.

Анжелина вырезала круглое отверстие в нижней части дверного стекла, аккуратно вынула вырезанный кусок и просунула внутрь длинный инструмент. Слова Курца она пропустила мимо ушей.

— Неужели система безопасности не настроена на движение или какие-то действия со стеклом? — спросил Курд. — Может быть, вы ее уже включили.

— Заткнулись бы вы, что ли... — пробормотала Анжелина. Она перерезала красный и черный провода и присоединила их к модулю, подключенному к электронному органайзеру «визор». Кинув лишь один взгляд на табло «визора», она выключила прибор и отсоединила провода.

— Ладно, — сказала она, выпрямившись и перебросив лямку своей черной сумки через плечо.

— Что ладно?

— Ладно, мы откроем дверь обычным способом, и у нас будет еще восемь секунд для того, чтобы набрать шестизначный код на клавиатуре.

— И вы теперь знаете этот код?

— Там будет видно. — Она еще с минуту рассматривала дверь черного хода, а затем вынула из сумки коротенькую фомку, разбила стекло, сняла цепочку и отперла главный замок. Курцу показалось, что все восемь секунд ушли только на это.

Анжелина быстро прошла в заднюю прихожую, нашла на стене клавиатуру и набрала на ней шесть цифр. Индикатор, светившийся красным, сменил свой цвет на зеленый, а затем на янтарный.

— Все в порядке, — сказала женщина.

Курц перевел дыхание и извлек из-под пальто пистолет.

— Вы думаете, что в доме есть кто-то еще? — спросила Анжелина.

Курц пожал плечами.

— Так теперь-то вы скажете мне, чей это дом и как этот человек связан с Гонзагой?

— Пока еще нет, — ответил Курц. Они вместе обошли весь дом; сначала большие комнаты на первом этаже, а затем расположенные наверху спальни и комнаты для гостей.

— Иисус, — проронила Анжелина, когда они возвратились туда, откуда начали обход. — Это прямо-таки воплощение антикварной лавки. Такое впечатление, что мы ворвались в дом Майка и Кэрол Брейди.

— Черт возьми, кто такие эти Майк и Кэрол Брейди?

Анжелина приостановилась возле лестницы, ведущей в подвал.

— Вы не знаете о семействе Брейди[41]?

Курц непонимающе взглянул на нее.

— Ради Христа, Курц, вы просидели куда больше двенадцати лет.

В подвале оказалась комната с большой стиральной машиной, комната отдыха с покрытым густым слоем пыли столом для пинг-понга и еще одно помещение, путь в которое преграждала стальная дверь со сложным электронным замком и собственной системой сигнализации.

— Ничего себе! — воскликнула Анжелина и присвистнула. Джим".

— Тот же шифр, что и наверху?

— Ничего подобного. Это по-настоящему серьезная штука. — Она принялась извлекать из сумки инструменты и провода.

Курц взглянул на часы.

— У нас не так уж много времени.

— А почему? — возразила Анжелина. — Вам что, нужно сегодня с кем-то увидеться и кого-нибудь сделать?

— Да.

— Что ж, в таком случае не спешите рвать свой график. Через две минуты мы или окажемся внутри, или найдем на свои задницы массу приключений в виде вооруженных людей из охранной фирмы.

— Охранной фирмы? — переспросил Курц. — А разве сигнализация этого парня идет не к копам?

— Ведите себя серьезно. — Анжелина сосредоточенно снимала со стены пульт с клавиатурой и присоединяла к нему провода. Судя по уверенности ее движений, она знала, как это сделать, не заставив сигнализацию сработать.

Курц не спеша поднялся наверх и выглянул в фасадное окно. Их черный «Таункар» стоял на открытом месте, но, благодаря усилившемуся снегопаду, видимость опять сделалась плохой и автомобиль не так уж бросался в глаза. Курц порадовался тому, что Хансен купил относительно изолированный дом с такой длинной подъездной дорогой.

— Святое дерьмо! — донесся издалека голос Анжелины.

Курц торопливо сбежал вниз по лестнице и вошел в раскрывшуюся дверь. За нею обнаружился небольшой кабинет со стенами, облицованными панелями из красного дерева, высокий до потолка, застекленный шкаф с ружьями, освещенными продуманно расположенными светильниками, тяжелый, дорогой с виду деревянный стол. А на стене над столом помещались фотографии Джеймса Б. Хансена, позирующего в обществе различных важных шишек из Буффало, и множество различных удостоверений: диплом флоридской полицейской академии, грамоты за меткую стрельбу и благодарности, полученные лейтенантом и капитаном Робертом Г. Миллуортом, детективом по расследованию убийств.

Анжелина, яростно прищурившись, оглянулась на Курца.

— Вы заставили меня вломится в дом поганого копа?

— Нет. — Он подошел к большому сейфу, вделанному в стену. — Вы можете открыть его?

Анжелина перестала прожигать Курца гневными взглядами и посмотрела на сейф.

— Возможно.

Он снова посмотрел на часы.

— Будь это маленький круглый сейф, нам пришлось бы выламывать пакость из стены и тащить с собой, — сказала Анжелина. — Когда имеешь дело с круглым сейфом, невозможно воспользоваться рычагами. Но наш мальчик позарился на более тяжелый, более дорогой тип.

— И что из того?

— А то, что здесь есть углы, которыми я смогу воспользоваться. — Она положила сумку около железной двери и принялась извлекать оттуда таймеры, детонаторы, палочки термита и комки пластита.

— Вы собираетесь взорвать его? — Курц пожалел, что не съездил проверить, как обстоят дела у Арлены, Фрирса и Пруно, перед тем как приниматься за это дело.

— Я собираюсь прожечь дыру к механизму замка и таким образом добраться до штифтов, — сказала Анжелина. — А почему бы вам тоже не сделать что-нибудь полезное и не приготовить нам обоим немного кофе? — Она еще несколько секунд возилась с инструментами, а потом вскинула глаза на стоявшего рядом Курца. — Я серьезно. Сегодня утром я осталась без своих трех чашек.

Курц поднялся в кухню, нашел кофеварку и приготовил кофе. В холодильнике он увидел несколько канноли[42]. Когда он спускался по лестнице, держа в руках две большие чашки кофе и блюдо с канноли, снизу послышалось громкое шипение, затем раздался приглушенный хлопок, и в воздух поднялось облачко едкого дыма. Сейф, как показалось Курцу, остался неповрежденным, но уже в следующее мгновение он увидел, что вокруг кодового замка появилась трещина. Анжелина Фарино Феррара присоединила к своему «визору» тонкий оптико-волоконный щуп и, глядя на маленький монохромный дисплей, щелкала наборным механизмом.

Тяжелая дверь сейфа распахнулась. Анжелина взяла чашку с кофе и сделала большой глоток.

— Жареный «блю маунтин». Хороший сорт. Канноли тоже очень кстати.

Курц начал разбирать содержимое сейфа. В тяжелой нейлоновой сумке оказалось более дюжины тщательно упакованных кубиков вещества, похожего на серую глину. Там же находились уложенные в пенопласт детонаторы, хрупкие на вид таймеры и рулоны запального шнура.

— Армейские «СИ-4», — сказала Анжелина. — Для чего, черт возьми, ваш охотник за убийцами может держать «СИ-4» у себя дома?

— Он любит сжигать и взрывать свои дома, — пояснил Курц. На полках в сейфе они увидели более 200 000 долларов в наличных деньгах, чеки на предъявителя, пачку сертификатов и полисов, а рядом стоял титановый ящичек. Деньги Курц проигнорировал, а ящичек вынул и поставил на стол.

— Извините меня, — заметила Анжелина, — вы ничего не забыли?

— Я не вор.

— А я — да, — ответила она и стала перекладывать деньги и ценные бумаги в свою сумку.

— Вот дерьмо! — выругался Курц. Замки на ящичке оказались тоже титановыми и решительно отказались поддаться, когда он поддел их фомкой.

— С такой коробочкой возни может быть даже больше, чем с сейфом, — сказала Анжелина.

— Угу, — протянул Курц. Он вынул свой «смит-вессон» 40-го калибра и выстрелил сначала в один замок, потом в другой. Образовалась щель, в которую ему удалось просунуть кончик фомки, и в конце концов крышка отскочила.

Анжелина закончила разгружать сейф, подняла свою сумку, сделавшуюся очень тяжелой, и подошла к столу, на который Курц выложил несколько фотографий.

— Так что же вы на самом деле затея... Святая Матерь Божья! — Курц кивнул. — Кто этот мразный извращенец? — шепотом (у нее вдруг пропал голос) спросила Анжелина.

Курц пожал плечами:

— Мы никогда не узнаем его настоящего имени. Но я был уверен, что он хранит трофеи. Так оно и оказалось.

Настала очередь Анжелины посмотреть на часы.

— Мы очень долго провозились.

Курц кивнул и повесил сумку с «СИ-4» на плечо. Анжелина, потягивая кофе, направилась к двери. Полуобернувшись, она жестом указала на пол.

— Возьмите сумку с деньгами и моим воровским снаряжением. А канноли оставьте.

Глава 27

Хансену пришлось предъявить свой значок трем медсестрам и двум интернам, и лишь после этого ему сообщили, где находится медсестра Гэйл Демарко.

— Она сменилась из операционной и... ах... минуточку-минуточку... сейчас она находится в отделении интенсивной терапии на девятом этаже, — сказала толстая чернокожая медсестра, справившись по своему компьютерному монитору. Очевидно, весь персонал больницы был снабжен электронными датчиками, позволяющими мгновенно установить местонахождение каждого.

Хансен поднялся в ИТ и нашел там медсестру, которая разговаривала по сотовому телефону, поглядывая на спящую, пребывавшую в бессознательном состоянии девочку-подростка. Девочка была перебинтована (из-под повязок виднелись синяки и ссадины); с разных сторон к ней подходили три трубки, по которым что-то подавалось и что-то отводилось.

— Миссис Демарко? — Хансен показал свой значок.

— Я должна идти, — сказала медсестра в телефон и нажала кнопку отключения разговора, но продолжала держать телефон в руке.

— В чем дело, капитан?

Хансен показал зубы в самой обворожительной своей улыбке.

— Вы знаете, что я капитан детективов?

— По крайней мере, так было написано на значке, который вы, капитан, только что показали мне. Давайте выйдем отсюда.

— Нет-нет, поговорим здесь, — возразил Хансен. — Я займу у вас всего лишь минуту. — Ему нравились эти стеклянные двери и стены, отделявшие их от сестринского поста. Он подошел поближе к кровати и наклонился над спящей девочкой.

— Транспортное происшествие?

— Да.

— Как зовут ребенка?

— Рэйчел.

— Сколько лет?

— Четырнадцать.

Хансен снова сверкнул своей всепобеждающей улыбкой.

— А у меня есть четырнадцатилетний сын. Джейсон. Он хочет стать профессиональным хоккеистом.

Медсестра ничего не ответила. Она склонилась поближе к одному из мониторов, а затем чуть-чуть поправила клапан капельницы. И она все так же держала в левой руке свой дурацкий сотовый телефон.

— Малышка выживет? — поинтересовался Хансен. Ему было совершенно наплевать, выживет этот ребенок или у него прямо сейчас остановится сердце и девочка умрет, но он все же рассчитывал произвести на Гэйл Демарко хорошее впечатление. Как правило, женщины не могли устоять перед его обаянием и приветливой улыбкой.

— Мы на это надеемся, — ответила медсестра. — Я могу быть вам чем-то полезна, капитан?

— Вы давно общались с вашей родственницей миссис Арленой Демарко?

— Неделю или полторы тому назад. А что, с нею что-нибудь случилось?

— Мы пока не знаем. — Он показал ей фотографию Фрирса. — Вы когда-нибудь видели этого человека?

— Нет.

Ни малейшего колебания. Никаких вопросов. Ни единого признака тревоги. Похоже, что Гэйл Демарко отвечала не по заранее разработанному сценарию.

— Мы считаем, что этот человек мог похитить вашу родственницу.

Медсестра даже глазом не повела.

— С какой стати он стал бы это делать?

Хансен потер подбородок. При других обстоятельствах он с огромным удовольствием взял бы нож и наказал бы эту несговорчивую женщину. Чтобы успокоиться, он посмотрел на спящую девочку. Она уже приближалась к верхнему краю той возрастной группы, которую он любил. Он поднял ее руку и взглянул на надетый на запястье больничный браслет цвета морской волны.

— Пожалуйста, не прикасайтесь к ней, капитан. Мы очень опасаемся инфекции. Благодарю вас. Мы не должны здесь оставаться.

— Прошу вас, миссис Демарко, еще одну минуту. Ваша родственница работает у человека по имени Джо Курц. Что вы можете сказать мне о мистере Курце?

Медсестра шагнула вперед и загородила собой от Хансена спящую девочку.

— О Джо Курце? Совершенно ничего. Я никогда не встречалась с ним.

— Значит, на протяжении нескольких последних дней вы не общались с Арленой?

— Нет.

Сделав над собой усилие, Хансен снова выдавил из себя свою очаровательную улыбку и поблагодарил женщину.

— Вы очень помогли нам, миссис Демарко. Мы тревожимся по поводу местонахождения и благополучия вашей родственницы. Если она свяжется с вами, то не сочтите за труд немедленно поставить меня в известность об этом. Вот моя карточка.

Гэйл Демарко взяла карточку, но сразу же, даже не взглянув, сунула ее в карман халата, словно боялась испачкаться от прикосновения к ней.

Хансен доехал на лифте до приемного отделения, кратко переговорил с дежурившей там медсестрой, после чего спустился в гараж. Ему удалось узнать несколько вещей. Во-первых, секретарша Курца имела контакт со своей невесткой, но Арлена, вероятно, не посвящала ее в детали по поводу Фрирса и вообще всего происходящего. Медсестра знала ровно столько, чтобы не тревожиться по поводу безопасности родственницы. Во-вторых, Гэйл почти наверняка знала, где скрывается Арлена. И, может быть, Курц. В-третьих, было очень похоже на то, что Арлена и ее босс, вероятно, вместе с Фрирсом прячутся в доме медсестры Демарко на Колвин-авеню.

И последнее, хотя, возможно, самое важное. Хансен прочитал на браслете имя девочки — Рэйчел Рафферти. Мало кто смог бы усмотреть здесь связь, но память Джеймса Б. Хансена была едва ли не фотографически точной. Он вспомнил, что было написано в деле Джо Курца: Саманта Филдинг, бывшая партнерша в их частной детективной фирме, была убита. После нее осталась дочь, двухлетняя Рэйчел, позднее удочеренная Дональдом Рафферти, бывшим мужем Филдинг. А медсестра из приемного отделения, после того как он показал ей значок, рассказала ему о подробностях всего, происшедшего с Рафферти. О том, что он попал в аварию во время гололеда на Кенсингтонской скоростной автомагистрали. О том, что Дональд Рафферти успешно поправляется, но подозревается в сексуальных домогательствах в отношении своей дочери; расследование продолжается, но может быть завершено лишь после того, как к девочке вернется сознание или же она умрет.

Хансен улыбнулся. Он любил тонкие связи. Больше того, он любил владеть рычагами, при помощи которых можно было управлять другими людьми, а из этого раненого ребенка мог бы выйти замечательный рычаг.

Курц и Анжелина только-только отъехали от дома Хансена в Тонавонде, когда в кармане Курца зазвонил сотовый телефон. Это была Арлена.

— Гэйл только что позвонила из больницы.

— Вы сказали ей, что все находитесь у нее в квартире? — спросил Курц.

— Я позвонила ей рано утром, — ответила Арлена. — Она перезвонила мне минуту назад, потому что, когда она находилась в палате у Рэйчел, позвонила ее приятельница из приемного отделения и предупредила Гэйл, что в больницу явился детектив в штатском, который разыскивает ее. Когда полицейский вошел, она разговаривала по телефону со мной и оставила линию включенной на все время, пока он ее расспрашивал. Это был Миллуорт. Хансен. Джо, он даже на слух кажется сумасшедшим. И страшным.

— Что Гэйл ему сказала?

— Ничего. Совершенно ничего.

В этом Курц сомневался. Даже сейчас, когда у него под рукой, в автомобиле, находился титановый чемоданчик, полный неопровержимых доказательств совершенных преступлений, недооценивать существо, которое Курц мысленно именовал Джеймсом Б. Хансеном, было очень и очень рано.

— Вы, Пруно и Фрирс должны убраться оттуда, — сказал он.

— Мы сейчас же уйдем, — согласилась Арлена. — Я возьму микроавтобус.

— Нет, — сказал Курц. Он осмотрелся, проверяя, где они находятся. Анжелина решила вернуться в город по Йонгменовскому шоссе, и «Линкольн» как раз приближался к перекрестку с Колвин-бульваром.

— Сверните здесь! — рявкнул он на Анжелину.

Она окинула его сердитым взглядом, но взглянула на титановый ящичек и резко свернула по «лепестку» на Колвин-бульвар-южный.

— Мы подъедем через десять минут, — сказал Курц Арлене. — Даже раньше.

Хансен только-только отъехал от Медицинского центра, когда у него в кармане зазвонил его личный сотовый телефон.

— Мы едва успели добраться до дома Демарко на Колвин, — раздался голос Брубэйкера. — Прямо перед нами на подъездную дорожку въехал черный «Линкольн-Таункар» — может быть, к Демарко, а может быть, к соседям по дому. Мы отсюда не можем сказать. Подождите минутку, вот он отъезжает... «Линкольн» проезжает мимо нас... Вижу за рулем женщину, но это не секретарша Курца. Кто-то сидит на пассажирском месте, но ни я, ни Майерс не можем разглядеть из-за отражения. И, что сзади делается, тоже не видно из-за этих проклятых тонированных окон... прошу прощения, капитан, сорвалось. Что нам делать: наблюдать за домом или преследовать «Линкольн»?

— Вы заметили: кто-нибудь садился в автомобиль возле дома Демарко?

— Нет, сэр. Но оттуда, где мы стоим, нам не было видно той стороны.

Кто-нибудь, возможно, успел бы запрыгнуть. Но «Линкольн» находился возле дома не больше десяти секунд. Это, скорее, походило на то, что он заехал сюда, чтобы развернуться, чем на что-нибудь другое.

— "Кантри Сквайр" стоит на месте?

— Да. Я вижу его.

— Вы заметили номера «Линкольна»?

Последовала короткая пауза, словно Брубэйкер захотел намекнуть Хансену, что спрашивать о таких азах детективной работы оскорбительно. Но если бы они позабыли посмотреть номер, Хансен нисколько не удивился бы.

— Да, — наконец произнес Брубэйкер. Он прочитал вслух цифры. — Капитан, здесь на улице нет никакой стоянки. Мы заехали на подъездную дорожку через несколько домов. Вы хотите, чтобы мы присмотрели за «Линкольном»? Мы сможем зацепить его, если поторопимся.

— Брубэйкер, — сказал Хансен, — скажите Майерсу, чтобы он следовал за «Линкольном». Скажите ему, чтобы по дороге запросил отдел регистрации автомобилей. А вы оставайтесь там и наблюдайте за домом. Постарайтесь устроиться неприметно.

— Как я могу быть неприметным, стоя на тротуаре под снегопадом? — проворчал Брубэйкер.

— Заткнитесь и передайте Майерсу приказание прицепиться к этому «Линкольну», — внушительно проговорил Хансен. — Я подъеду к вам через пять минут. — Он прервал связь.

— А где Пруно? — спросил Курц, обернувшись назад и глядя на двух человек, устроившихся на пассажирском сиденье. Когда они въехали на подъездную дорожку, в «Линкольн» вскочили только Арлена и Джон Веллингтон Фрирс.

— Он ушел рано утром, — ответила Арлена. — Почти на рассвете. Такой нарядный, в своем костюме в полоску. Что-то говорил насчет того, что лучше всего прятаться на самом заметном месте. Я думаю, он решил устроиться в гостиницу или куда-нибудь в этом роде, прежде чем все лопнет.

— Пруно в гостинице? — протянул Курц. Ему было трудно это представить. — У него были какие-нибудь деньги?

— Да, — сказал Фрирс.

— За нами идет «Понтиак», — сказала Анжелина.

Курц обернулся и посмотрел в зеркало заднего вида.

— Откуда он взялся?

— Он стоял за несколько домов от того места, где мы подобрали эту парочку. Быстро сорвался с места и вошел следом за нами в поток.

— Это могло быть совпадением, — сказал скрипач, всматриваясь в заднее окно «Линкольна».

Курц и Анжелина переглянулись. Похоже, они оба не верили в совпадения.

— Вчера на улице напротив моего дома стоял как раз «Понтиак», — сообщила Арлена.

Курц кивнул и посмотрел на Анжелину.

— Мы можем оторваться от них?

— Сначала скажите мне, от кого мы отрываемся. Я сегодня начинаю чувствовать себя наемной прислугой.

Курц подумал о двухстах тысячах долларов, лежавших в багажнике в ее черной сумке рядом с кучей хансеновских «СИ-4».

— Вы должны признать, что плата не такая уж плохая, — заметил он.

Анжелина пожала плечами.

— Так кто к нам прицепился? Мистер...? — Она постучала пальцем по похожему на портфель-"дипломат" титановому ящичку, который Курц держал на коленях.

— Один или больше детективов, которые работают на него, — ответил Курц.

— Вы имеете в виду: работают у него или работают на него?

— На него лично, — уточнил Курц. — Так можем ли мы оторваться от них? Я не думаю, что вы хотите принимать этого парня у себя в гостях. — Он тоже постучал по ящичку.

Анжелина Фарино Феррара снова взглянула в зеркало.

— Да, за нами идет только один автомобиль. Они, вероятно, запросили номер нашей машины.

— Все равно... — начал было Курц.

— Ну-ка, все держитесь, за что можете, — скомандовала Анжелина.

Глава 28

Возле школы Николз, на перекрестке Колвин и Армхерст, после которого проспект упирался в парк и заканчивался, светофор горел красным. «Линкольн» стоял вторым в ряду. Курц оглянулся и разглядел в «Понтиаке», стоявшем третьим за ними, контур только одной головы.

Не включая сигнал поворота, Анжелина объехала стоявшую впереди старую колымагу, чуть не задев при этом «Хонду», дала газу и свернула под красный свет на Армхерст, проскочив под носом у двух автомобилей, которым пришлось резко затормозить. Впрочем, они проехали к востоку по Армхерст всего лишь сотню ярдов, а затем Анжелина снова резко свернула на юг по Ноттингем-террас, проходившей по краю парка.

— Машина идет за нами, — сообщила сзади Арлена.

Анжелина кивнула. Они неслись по улице, окруженной жилыми домами, со скоростью свыше семидесяти миль в час. Она резко затормозила и направила свою большую и тяжелую машину по «лепестку» на Скаджакуадскую скоростную автомагистраль. Мчавшийся на сотню ярдов сзади еле различимый сквозь снегопад «Понтиак» повернул чуть ли не под прямым углом и рванулся вниз по тому же самому съезду.

Подрезав носы еще нескольким автомобилям, Анжелина съехала со Скаджакуадской магистрали на 190-е шоссе и прибавила скорость до ста миль в час. «Линкольн» несся через снегопад по покрытой ледяной коркой дороге по эстакаде, вытянувшейся параллельно реке.

Не прошло и минуты, как «Понтиак» затерялся в потоке машин, и Анжелина резко затормозила, настолько резко, что «Линкольн» понесло юзом. Она вывернула до отказа рулевое колесо, еще раз резко ударила по тормозам и на мгновение прибавила газу, заставив автомобиль развернуться вокруг своей оси. В следующую секунду «Линкольн» пересек правую полосу, заставив ржавую «Джетту» испуганно шарахнуться в сторону, съехал по «лепестку», проскочил на красный свет под самым носом у огромного восемнадцатиколесного трейлера, устремился на восток по Портер-стрит и свернул в сторону за зданием, старой насосной станции в парке Ласалль.