Но в тот вечер он был настроен миролюбиво. Когда траппагазис проходил у правого борта огромной яхты, лже-Престимион бросил взгляд вниз и посмотрел прямо в глаза настоящему короналю. Долгое мгновение эти двое смотрели друг на друга в глубокой, напряженной задумчивости. Потом роскошно наряженный Престимион на палубе улыбнулся просто одетому Престимиону на скромном речном суденышке, как король может иногда улыбнуться простому подданному, и кивнул величественно и учтиво. Его рука вынырнула из камзола с маленьким, округлым бархатным мешочком и небрежно швырнула его за борт.

Престимион был слишком ошеломлен, чтобы протянуть руку. Но Септах Мелайн с характерной для него молниеносной реакцией наклонился вперед и перехватил пухлый, раздутый мешочек в воздухе, когда тот уже готов был упасть в воду. Роскошная яхта проследовала дальше, оставив суденышко скандара в одиночестве раскачиваться на поднятых ею волнах.

На мгновение на борту судна воцарилось ошеломленное молчание, прерванное в конце концов тихим, монотонным голосом скандара, возносящего благодарственную молитву за спасение от гибели, за которым последовал яростный крик Престимиона:

— Битоис и Сигей! Он бросил мне деньги! Бросил мне кошелек с деньгами! Мне! За кого он меня принимает?

— Он явно ни о чем не подозревает, милорд, — ответил ему Септах Мелайн. — А что до того, за кого он принимает себя, ну…

— Да заберет его душу Реммер! — сердито прервал его Престимион.

— Ах, милорд, вам не следует призывать этих великих демонов, — тревожно вмешался Гиялорис. — Даже в шутку!

Престимион снисходительно кивнул.

— Да, Гиялорис, да, я знаю. — Эти имена были для него не более чем пустыми словами проклятия. Но для Гиялориса они звучали устрашающе. Его внезапный гнев начал утихать. Все это выглядело слишком гротескным, чтобы быть воспринятым как серьезная угроза. Но он должен понять, что все это значит.

— Деньги-то, по крайней мере, настоящие? — поинтересовался он у Септаха Мелайна.

— Выглядят они, как настоящие. Монеты по десять крон. Два или три реала, по-моему. Хочешь взглянуть? — Септах Мелайн протянул ему полную пригоршню монет.

— Отдай их лодочнику, — ответил Престимион. — И прикажи ему пристать к берегу. К правому берегу.

Ведь там живет Симбилон Кайф, не так ли? Пусть он высадит нас на пристани, которая ближе всего к дому Симбилона Кайфа.

— Симбилон Кайф? Ты намереваешься нанести визит…

— Он самый важный человек в деловых кругах Сти — так мне сказали. Любой, имеющий столько денег чтобы швырять мешки с десятикроновыми монетами незнакомцам на лодках, должен быть известен Симбилону Кайфу. Он, несомненно, сможет сказать нам, кто этот горделивый яхтсмен.

— Но… Престимион, корональ не может нагрянуть к рядовому гражданину без предупреждения! Даже к такому богатому, как Симбилон Кайф. Любой официальный визит потребует большой подготовки. Ты ведь не собираешься вот так просто зайти к нему: «Привет, Симбилон Кайф, я случайно оказался в городе и хотел бы задать вам пару вопросов насчет…»

— Конечно, нет, — ответил Престимион. — Мы не откроемся ему. Что, если существует какой-то заговор, и он в нем участвует? Этот фальшивый Престимион может оказаться его родственником — откуда нам знать, — и, если мы явимся под собственными именами, неизвестно, удастся ли нам выйти оттуда живыми.

Нет, Септах Мелайн, мы сегодня так прекрасно замаскированы. Мы посетим его под видом скромных торговцев и попросим о займе. А заодно расскажем ему о только что случившемся происшествии и посмотрим, что он скажет.

— Отец сейчас спустится, — сказала хорошенькая черноволосая девушка, которая приняла их в гостиной первого этажа просторного особняка Симбилона Каифа. — Не хотите ли выпить вина, господа? Мы здесь отдаем предпочтение вину Малдемара. Из собственных погребов семьи лорда Престимиона, как говорит мой отец.

Ее звали Вараиль. Сидя в богато обставленной гостиной, Престимион тайком разглядывал ее и удивлялся, каким чудом человек с такой грубой и неприятной внешностью, как у Симбилона Кайфа, который был едва ли красивее хьорта, мог быть отцом столь красивой дочери.

А она была действительно красива. Не той таинственной, тонкой красотой, которая отличала Тизмет, ибо Тизмет была маленькой, почти крохотной, с изящными руками и ногами и удивительно тонкой талией над широкими и пышными бедрами. Ее прекрасные черты лица были безупречно вылеплены, темные, сверкающие злым огнем глаза горели на бледном, словно Великая луна, лице, а кожа славилась непревзойденной белизной. Эта девушка была намного выше, почти одного роста с Престимионом, и не обладала той кажущейся хрупкостью, скрывающей несгибаемую силу, которая делала столь необычной красоту Тизмет.

Принцессу окружал ореол величия и благородства, а в каждом движении присутствовала спокойная уверенность королевы — всего этого дочь Симбилона Кайфа была лишена.

Но Престимион понимал, что такие сравнения несправедливы. Ведь Тизмет была дочерью короналя и выросла при дворе, среди хитросплетений власти.

Жизнь в Замке окружила ее сиянием королевского достоинства, которое лишь усиливало потрясающую красоту, данную природой. И вне всяких сомнений, Вараиль была по-своему очень красива: стройная, элегантная, изящно сложенная. Она производила впечатление спокойной и внутренне уравновешенной, необычайно уверенной в себе и благородной девушки.

Престимион почувствовал, что очарован ею, и сам себе удивился: он все еще оплакивал свою первую любовь. Накануне решающей битвы гражданской войны ему было даровано всего несколько недель всепоглощающей страсти с Тизмет, которая была его самым могучим противником, пока не оставила своего глупого, безрассудного брата и не перешла на сторону Престимиона. А едва появилась надежда на совместную жизнь в будущем, Тизмет у него отняли. От такой потери быстро не оправишься. Иногда Престимиону казалось, что это вообще невозможно. После гибели Тизмет он даже не смотрел в сторону других женщин, полностью отказался от мысли завести даже самый поверхностный роман с кем-либо из них.

И вот теперь он принимает вино из рук Вараиль — хорошее, густое вино с виноградников своей семьи, хотя она даже не подозревает об этом, — смотрит на нее снизу вверх, встречает ее взгляд… И что за легкая дрожь пробегает при этом по его спине — быть может, это дрожь желания?

— Вы долго собираетесь пробыть в Ста? — спросила она. Ее голос был не по-женски низким, но звучным и музыкальным.

— День-два, не больше. У нас дела в Гоикмаре, а после в Минимуле, или сначала в Минимуле, а потом в Гоикмаре, не помню. А потом вернемся домой в Гимкандэйл.

— Вы все трое из Гимкандэйла?

— Я — да. И Симрок Морлин тоже. Наш партнер Гевелдин — тут Престимион бросил взгляд на Гиялориса — родом из Пилиплока. — Сильный акцент Гиялориса, сразу же выдававший в нем уроженца восточного Зимроэля, скрыть было невозможно. Лучше и не пытаться, если в том нет необходимости, подумал Престимион.

— Пилиплок! — воскликнула Вараиль. В ее глазах засветилась грусть. — Я столько слышала об этом городе, где все улицы такие прямые! Пилиплок, и, конечно, Ни-мойя, и Пидруид, и Нарабаль — их названия для меня звучат, словно взятые из легенды. Неужели я никогда не побываю в них? Зимроэль находится так далеко.

— Да, мир велик, леди, — благочестиво произнес Септах Мелайн, бросив на нее серьезный взгляд человека, который собирается высказать глубокую мысль. — Но путешествие — великолепная вещь! Я сам доехал до Алаизора на западе и до Бандар-Делема на севере. Когда-нибудь я отправлюсь и в Зимроэль. — А затем прибавил с несколько игривой улыбкой:

— Вы бывали в Гимкандэйле, леди? Мне доставит большое наслаждение показать вам мой родной город, если вы согласитесь его посетить.

— Как это было бы замечательно, Симрок Морлин! — воскликнула Вараиль.

Престимион, не сдержавшись, бросил изумленный взгляд на Септаха Мелайна. Что задумал этот человек?

Он предлагает ей совершить поездку в Гимкандэйл? И с такой игривой усмешкой? Это рискованная тактика.

Они пришли в этот дом в качестве просителей, а не женихов. Да и с каких это пор Септах Мелайн так флиртует с женщинами, даже с такими красивыми? Тут Престимион с некоторым недоумением спросил себя, уж не ревность ли это с его стороны.

Дочь Симбилона Кайфа вновь наполнила их бокалы вином. Она щедрой рукой разливала дорогой напиток, как заметил Престимион. Но это очень богатый дом, разумеется. Мебель и убранство в нем достойны самого Замка: двери из темного дерева тузна с инкрустацией из золота, по-королевски пышный зал, где струя ароматной воды взлетала до самого потолка из двенадцатигранной чаши фонтана, выложенной красными плитками и отделанной по краю бирюзой. И эта гостиная, устланная дорогими, плотно сотканными макропросопосскими коврами и украшенная богато расшитыми подушками… А они успели увидеть всего лишь один этаж из четырех или пяти. Похоже, что все здесь было сделано за последние три года. Но кто бы ни выполнил эту работу для Симбилона Кайфа, он сделал ее очень и очень хорошо.

— А вот и отец, — сказала Вараиль.

Она хлопнула в ладоши, и тут же в дверь слева вошел слуга в ливрее и внес кресло, так богато инкрустированное драгоценными камнями и редкими металлами, что оно больше походило на трон. Одновременно открылась дверь в противоположном конце гостиной и в нее стремительно вошел Симбилон Кайф. Он коротко кивнул нежданным гостям и сел в поставленное для него роскошное кресло. Он оказался еще уродливее, чем помнил Престимион после мимолетного знакомства с ним во время коронациооных торжеств: маленький человек с жестким выражением лица, крупным носом и тонкими губами; самой примечательной его чертой была огромная копна серебряных волос, нелепо вздыбленных на макушке. Коричневый камзол, прошитый блестящими металлическими полосами, и тесно облегающие синие брюки, отделанные красной атласной тесьмой, придавали ему претенциозно-официальный вид.

— Ну, — произнес он, потирая ладони непроизвольным жестом торговца, предвкушающего выгодную сделку, — мне кажется, с назначенной встречей произошло какое-то недоразумение. Потому что я не помню, чтобы договаривался принять сегодня вечером в своем доме трех купцов из Гимкандэйла. Но я бы не достиг своего нынешнего положения, если бы из ложной гордости отказывался от честного бизнеса. Я к вашим услугам, господа. Надеюсь моя дочь хорошо вас приняла?

— Великолепно, — ответил Престимион. Он поднял бокал. — Лучшего вина, чем это, я не пробовал!

— Из собственных погребов короналя, — ответил Симбилон Кайф. — Самое лучшее малдемарское. Мы пьем только его.

— Как я вам завидую, — серьезно отозвался Престимион. — Меня зовут Поливанд, моего партнера справа — Симрок Морлин, а там — Гевелдин, он родом из Пилиплока.

Он помолчал. Момент был напряженным. Симбилон Кайф присутствовал на банкете в честь коронации.

Поскольку в тот день он сопровождал графа Файзиоло, то должен был сидеть поблизости от центрального возвышения. Не могло ли случиться так, что под смехотворными маскарадными обличьями троих купцов, сидящих перед ним в гостиной, он узнал короналя лорда Престимиона, Верховного канцлера Септаха Мелайна и Великого адмирала Гиялориса? И если да, не собирается ли он сейчас задать какой-нибудь глупый вопрос по поводу причин такой необычной попытки ввести всех в заблуждение? Или он промолчит из желания понять, что задумал корональ?

Но ничего не произошло. Хозяин казался спокойным и даже немного утомленным — именно так держится обычно человек его положения в присутствии троих неожиданных и незваных посетителей, не имеющих веса в обществе. Либо он был превосходным актером, — что не исключено, если вспомнить о его поразительно быстром восхождении к огромному богатству, — либо он поверил, что его посетители именно те, за кого себя выдают, и не более: честные торговцы из Гимкандэйла, явившиеся к нему с неким предложением, и что он действительно назначил им встречу, а потом почему-то о ней забыл.

Престимион непринужденно продолжал:

— Позвольте мне, любезный Симбилон Кайф, рассказать вам о причине нашего прихода. Дело в том, что мы разработали машину для ведения деловых счетов и других финансовых документов, машину, гораздо более эффективную и быструю, чем любая из существующих в настоящее время.

— Неужели? — в голосе Симбилона Кайфа не слышалось особого интереса. Он сложил руки на животе и сплел пальцы. В его взгляде, холодном и неприятном, вспыхнул злой огонек. Очевидно, он мгновенно оценил перспективы полученного предложения и не счел их заслуживающими интереса.

— Стоит ей появиться на рынке, и она будет пользоваться огромным спросом, — настойчиво Продолжал Престимион, изображая горячую заинтересованность. — Таким колоссальным спросом, что потребуются огромные суммы займов, чтобы финансировать расширение нашего завода. И поэтому…

— Да. Остальное мне понятно. Вы, конечно, привез-. ли с собой действующую модель вашего устройства?

— У нас она была, — ответил Престимион огорченно. — Но на реке произошел несчастный случай…

— Судно, которое мы наняли, чтобы добраться от причала «Вильдивар» к вашему дому, чуть было не перевернулось, — продолжил за него Септах-Мелайн, причем с такой искренней горячностью, что Престимион едва удержался, чтобы не расхохотаться. — Мы едва не столкнулись с огромным кораблем, который шел прямо на нас, не оставляя нам никакой возможности для маневра. Мы могли утонуть! Мы вцепились в сиденья и таким образом сумели остаться в лодке и спастись, но два тюка из нашего багажа упали за борт. В том числе, должен вам с прискорбием поведать, и тот…

— В котором находилась модель вашего устройства. Понимаю, — сухо произнес Симбилон Кайф. — Какая неудачная потеря. — В его тоне было мало сочувствия. Но потом он рассмеялся. — Должно быть, вы встретились с нашим сумасшедшим короналем. Большая, роскошная на вид яхта, вся в огнях, не так ли?

И она пыталась протаранить вас посередине реки?

— Да! — воскликнули Престимион и Гиялорис одновременно. — Да, все было именно так!

— Действительно, — прибавил Септах Мелайн, — Если бы она приблизилась к нам еще на пару футов, от нас бы ничего не осталось! Буквально ничего!

— Корональ сумасшедший, так вы сказали? — спросил Престимион, изображая на лице крайнее любопытство. — Наверное, я вас не правильно понял. Лорд корональ наверняка в данный момент находится на вершине Замковой горы, и у нас нет причин полагать, что его разум пострадал. Разве не так? Ибо было бы ужасно, если новый корональ…

— Позвольте мне пояснить, — непринужденно вмешалась в разговор Вараиль. — Мой отец говорит не о лорде Престимионе. Вы совершенно правы: есть все основания считать, что лорд Престимион в столь же здравом уме, как вы и я. Нет, он имеет в виду местного сумасшедшего, молодого родственника графа Файзиоло, который несколько недель назад совсем лишился рассудка. В наши дни в Сти много случаев помешательства. Месяц или два назад у нас самих произошел ужасный случай: обезумевшая служанка выпрыгнула из окна, убив к тому же еще двоих людей, которые случайно проходили мимо…

— Как ужасно, — с преувеличенным испугом откликнулся Септах Мелайн.

— Это родственник графа? — спросил Престимион. — Значит, он страдает манией величия и считает себя нашим новым короналем?

— Вот именно, — ответила Вараиль. — И поэтому позволяет себе делать все, что ему заблагорассудится, словно ему принадлежит весь мир.

— Чьим бы родственником он ни был, его место в какой-нибудь подземной темнице, — с чувством произнес Гиялорис. — Нельзя оставлять на свободе человека, угрожающего жизням невинных путешественников.

— О, я с вами полностью согласен, — ответил Симбилон Кайф. — С тех пор как он носится по реке туда-сюда на этом своем безвкусном корабле, торговля сильно пострадала. Но граф Файзиоло, который, должен вам сказать, является моим хорошим другом, человек милосердный. Наш лунатик — сын брата его жены по имени Гарстин Карсп. Его отец Тиввид недавно внезапно умер в самом расцвете сил. Столь неожиданная смерть отца лишила молодого Гарстина рассудка, а когда пришло известие о смерти старого понтифекса и о том, что Престимион станет короналем после ухода лорда Конфалюма в Лабиринт, Гарстин Карсп распустил слух, что Престимион не из Малдемара, как всем сообщили, а из Сти. И что на самом деле он и есть Престимион. А еще он пообещал сделать столицей Сти, как в древние времена поступил лорд Стиамот.

— И все здесь поверили этому заявлению? — спросил Септах Мелайн.

Симбилон Кайф пожал плечами.

— Наверное, совсем простые люди поверили. Большинство жителей города знают, что он всего лишь сын Тиввида Карспа, помешавшийся от горя.

— Бедняга, — пробормотал Септах Мелайн.

— Не такой уж и бедняга! Я являюсь банкиром семьи и не слишком злоупотреблю ее доверием, если скажу вам, что сейфы Карспов доверху набиты монетами в сто реалов — их там, как звезд на небе. Гарстин Карсп потратил на этот корабль небольшое состояние.

И нанял многочисленную команду, чтобы плавать на нем по ночам вверх и вниз по реке, нагоняя ужас на речников. В зависимости от настроения он то швыряет толстые кошельки с монетами в проходящие мимо суда, то утюжит их своим судном, словно они невидимки. Никто не знает, какое настроение будет у него в следующую ночь, поэтому, едва завидев его яхту, все бросаются прочь.

— И все же граф его щадит, — заметил Престимион.

— Из жалости, ведь молодой человек так переживал потерю отца.

— А как же страдания тех моряков, чьи жизни он губит?

— Насколько я понял, граф выплачивает им компенсацию.

— Мы сами потеряли свои товары. Кто нам компенсирует их потерю? Следует ли нам обратиться к графу?

— Возможно, — ответил Симбилон Кайф и слегка нахмурился, словно внезапная настойчивость речей Престимиона показала ему, что тот вовсе не такой смирный, каким казался раньше. — О, я с вами согласен, этому следует поскорее положить конец. До сих пор никто не утонул, но это рано или поздно случится, и тогда Файзиоло скажет парню, что пора заканчивать этот маскарад, и его тихо отошлют куда-нибудь на лечение, а на реке снова воцарится обычный порядок.

— Молю Божество, чтобы это было так, — произнес Септах Мелайн.

— А пока, — продолжал Симбилон Кайф, — будем считать, что у нас в Сти есть свой корональ, каким бы он ни был. Как сказала моя дочь, многое в наши дни идет не так. Свидетельством тому уже упомянутый печальный инцидент в нашем доме. — Он встал со своего небольшого трона. Аудиенция явно заканчивалась. — Сожалею о неудобствах, причиненных вам на реке, — сказал он, хотя в его тоне не слышалось ни капли сожаления. — Если вы будете так добры, что вернетесь с новой моделью вашего устройства и снова договоритесь о встрече с моими людьми, мы обсудим размеры капиталовложений в вашу компанию. Всего доброго, господа.

— Проводить их, отец? — спросила Вараиль.

— Гауон Барл проводит, — ответил Симбилон Кайф и хлопнул в ладоши, вызывая слугу, который принес ему кресло.

— Ну, по крайней мере в этом городе не плетут против меня заговор, — заметил Престимион, когда они вышли на улицу — Всего лишь богатый лунатик, которого граф Файзиоло неосмотрительно поощряет в его безумии. Уже легче. Когда вернемся обратно, отправим распоряжение Файзиоло прекратить эти безумные плавания молодого Карспа. И все эти разговоры о том, что он лорд Престимион, тоже.

— Так много безумия повсюду, — пробормотал Саптах Мелайн. — Что же происходит?

— Вы заметили, — сказал Гиялорис, — что мы пришли сюда просто просить о займе, а он очень быстро заговорил о капиталовложениях? Если бы у нас действительно была компания, производящая нечто стоящее, он, как мне кажется, вскоре захватил бы над ней контроль. Теперь я лучше понимаю, как он так быстро стал столь богатым.

— Люди такого сорта не пользуются репутацией мягких людей, — заметил Престимион.

— Но его дочь!.. — воскликнул Септах Мелайн. — Вот где скрыто благородство, милорд!

— Она тебе очень понравилась, не так ли? — спросил Престимион.

— Мне? Да, только абстрактно, потому что я не могу оставаться равнодушным к красоте и грации. Но ты знаешь, что я не испытываю потребности в обществе женщин. Это о тебе я думал, Престимион, о тебе, ведь ты громче всех пел ей хвалы, выходя отсюда.

— Она очень красивая женщина, — согласился Престимион. — Л для дочери такого грубияна поразительно хорошо воспитана. Но сейчас мне есть о чем подумать, кроме женской красоты. Например, о суде над прокуратором. О голоде в разрушенных войной районах. И еще о странных случаях безумия, возникающих снова и снова. Этот родственник графа Файзиоло, этот второй лорд Престимион, которому позволено свободно терроризировать реку! Кто более безумен, спрашиваю я: парень, который утверждает, что он это я, или Файзиоло, который терпит его выходки? Пошли. Давайте найдем гостиницу. А утром отправимся в Гоикмар. Там мы можем обнаружить трех Престимионов вместе с придворными!

— И пару Конфалюмов в придачу, — прибавил Септах Мелайн.

Из окна своей спальни на четвертом этаже дочь Симбилона Кайфа следила взглядом за тремя посетителями, пересекавшими мощенную булыжником площадь, направляясь к расположенному за ней общественному парку.

В каждом из них есть нечто необычное, думала Вараиль, что отличает их от большинства людей, которые приходили сюда просить денег у отца. Вот, например, тот очень высокий и стройный человек с грациозными, как у танцора, движениями: он разговаривал словно деревенщина, но это явно было притворством.

Б действительности он умный и сообразительный, это можно определить по пронзительному взгляду его голубых глаз, который мгновенно схватывал все происходящее и откладывал в голове для дальнейшего использования. И к тому же он хитрый и лукавый: каким бы прямодушным он ни хотел выглядеть, во всем, что он говорил, чувствовалась насмешка. Вероятно, опасный человек. А второй, тот крупный, который говорил очень мало, но с сильным зимроэльским акцентом: каким могучим он выглядел, какое ощущение огромной, жестко контролируемой силы исходило от него! Он похож на огромную скалу.

И третий, невысокий и широкоплечий… Взгляд у него просто неотразимый! Какое чудесное лицо, хотя ему совершенно не идут борода и усы — без них он выглядел бы очень красивым, подумала Вараиль. Он блестящий мужчина. В нем есть что-то царственное.

Мне трудно поверить, что такой человек всего лишь скромный купец, жалкий изготовитель счетных устройств. Он кажется гораздо более значительным человеком. Намного более значительным.