Хроники Маджипура (№6) - Лорд Престимион

Конфалюм любил носить официальную корону; но Престимион надевал ее всего один раз, в первые часы своего царствования. Он намеревался хранить ее для самых торжественных государственных мероприятий.

Ему казалось немного абсурдным носить на голове даже этот легкий серебряный обруч, хотя он так сражался за право им обладать. Однако он всегда держал его при себе. В конце концов, ведь он корональ Маджипура.

Корональ Маджипура…

Он поставил себе высокую цель и после жестокой борьбы достиг ее.

Пока два самых близких его друга продолжали монотонно перечислять бесконечные дела, которые его ожидали, и спорить о приоритетах и стратегии, Престимион даже перестал притворяться, что слушает их.

Он знал свои задачи: все эти и еще одна, о которой Септах Мелайн и Гиялорис не упомянули. Прежде всего он должен проявить себя здесь в качестве главы всех чиновников и придворных, которые составляли подлинное сердце правительства; должен продемонстрировать им свое королевское величие, доказать, что лорд Конфалюм, направляемый Высшим Божеством, выбрал на этот пост достойного преемника.

А это означало, что он должен мыслить как корональ, жить как корональ, ходить как корональ, дышать как корональ. В этом состоит первоочередная задача; а у все остальное неизбежно будет вытекать из нее.

«Очень хорошо, Престимион: ты — корональ. Будь короналем».

Его внешняя оболочка оставалась на месте, за столом, и делала вид, что внимательно слушает, как Септах Мелайн и Гиялорис излагают план действий на все первые месяцы его царствования. Но его душа устремилась ввысь и прочь из Замка, в прохладное бескрайнее небо над вершиной Замковой горы, и полетела над планетой, волшебный образом направляясь во все стороны света сразу.

В эти мгновения он открыл себя Маджипуру и сам во всей полноте ощутил его размеры. Он послал свой разум в полет над широкими просторами планеты, которая только что была поручена его заботам. Он знал, что должен полностью охватить эту беспредельность, вобрать ее в себя, обнять ее своей душой.

Три огромных континента, раскинувшиеся на широких пространствах: Алханроэль с множеством крупных городов, гигантский, покрытый пышными лесами Зимроэль и Сувраэль, континент поменьше, — выжженная солнцем земля на знойном юге. Широкие бурные реки. Бесчисленные породы деревьев и растений, зверей и птиц, которые наполняли планету такой красотой и чудесами. Сине-зеленый простор Внутреннего моря, с неспешно перемещающимися по таинственным маршрутам миграций стадами морских драконов и со священным Островом Сна, лежащим в его центре. Великий океан — огромное неисследованное водное пространство, омывающее дальнее полушарие планеты.

Удивительные города: пятьдесят крупных на Горе и бесчисленное множество в равнинных районах. Сиппульгар и Сефарад, Алаизор и город чародеев Триггойн, Кикил и Май, Кимоиз, Пиврарч, Лонтано, Да, Демигон-Глэйд и многие, многие другие… И многочисленные, неизменно процветающие мегаполисы на отдаленном Зимроэле: Ни-мойя, Нарабаль, Тиломон, Пидруид, Дюлорн, Семпернонд…

Миллиарды жителей — а население планеты составляют не только люди, но и представители других рас: врууны и скандары, су-сухирисы и хьорты, смирные, медленно соображающие лиимены, а также таинственные метаморфы, которым принадлежала вся эта планета, пока ее у них не отняли много тысяч лет назад.

Теперь все это было отдано в его руки.

Его руки…

Его…

В руки Престимиона Малдемарского, который теперь стал короналем Маджипура.

Внезапно Престимиону страстно захотелось отправиться в реальное, а не воображаемое путешествие и исследовать отданную в его власть планету — увидеть ее всю, быть везде одновременно, вобрать в себя безграничные чудеса Маджипура. Из боли и одиночества его новой, не ставшей еще привычной жизни короналя возникло и захлестнуло его страстное желание посетить земли, приславшие столь щедрые дары на праздник коронации, — чтобы в некотором смысле вознаградить дарителей, подарив им себя.

Король обязан знать свое королевство. До гражданской войны его жизненное пространство ограничивалось почти исключительно Замком и Замковой горой..

Он, конечно, побывал в некоторых из Пятидесяти Городов, еще в детстве совершил одно путешествие на восточное побережье Зимроэля, во время которого встретился и подружился в Пилиплоке с Гиялорисом, но этим его знакомство с планетой и ограничивалось.

Война, однако, привила Престимиону вкус к путешествиям. Она привела его в города центрального Алханроэля и в такие места, которые он никогда не надеялся посетить: он воочию увидел потрясающую мощь Гуликапского фонтана — поистине неудержимого пенного выброса чистой энергии, пересек неприступный горный хребет Триккальских гор и попал в расположенную за ними живописную сельскохозяйственную зону. Ему пришлось пересечь мрачную пустыню Валмамбра и добраться до далекого города чародеев Триггойна.

И все же он видел лишь крохотную частицу великолепия планеты Маджипур.

Ему внезапно захотелось испытать больше. До сего мгновения он не понимал, насколько сильным было это желание. Оно завладело им полностью. Как долго еще он сможет оставаться запертым в уединенном великолепии роскошных покоев Замка, уныло проводя свои дни в беседах с кандидатами в члены совета или изучая законодательную программу, которую ему вручила администрация лорда Конфалюма, когда целый мир, блистающий за этими стенами, манит его, призывает к себе? Если он не смог получить Тизмет, что ж, он получит весь Маджипур, и это поможет ему смириться со своей потерей. Он познает все тайны планеты, прикоснется к ним и попробует их на вкус и на запах — станет пить их взахлеб, жадно поглощать… Он представится своим подданным: «Смотрите, я здесь, перед вами, — Престимион, ваш король!»

— Хватит! — он внезапно поднял взгляд и прервал рассуждения Септаха Мелайна. — Пожалуйста, друзья, избавьте меня пока что от остального.

— С тобой все в порядке, Престимион? — Септах Мелайн смотрел на него с высоты своего роста. — У тебя вдруг сделался такой странный вид.

— Странный?

— Я бы сказал, напряженный, неестественный.

— Последние несколько ночей я плохо спал, — равнодушно ответил Престимион.

— Вот что бывает, когда спишь один, — с насмешливой улыбкой заметил Септах Мелайн и слегка подмигнул.

— Без сомнения, — ледяным тоном согласился с другом Престимион. — Вот еще одна проблема, которую предстоит решить. Но в другой раз. — Он ясно давал Септаху Мелайну понять, что ему совсем не смешно. И после долгого мгновения холодного молчания прибавил:

— Истинная проблема, Септах Мелайн, в том, что я ощущаю большое нетерпение. Оно кипит внутри с той минуты, когда корона впервые прикоснулась к моему лбу. Замок стал казаться мне темницей.

Септах Мелайн и Гиялорис обменялись тревожными взглядами.

— Неужели, милорд? — осторожно переспросил Септах Мелайн.

— И в очень большой степени.

— Тебе следует поговорить с Дантирией Самбайдом — он объяснит, что значит действительно быть в темнице, — посоветовал Септах Мелайн, выразительно закатывая глаза.

Этого человека ничем не проймешь, подумал Престимион.

— В свое время я, несомненно, так и сделаю, — без улыбки ответил он. — Но напоминаю тебе, что Дантирия Самбайл — преступник. А я — король.

— Который живет в величайшем из всех замков, — вставил Гиялорис. — Неужели ты предпочел бы снова оказаться на поле боя? Спать под дождем под ветвями деревьев вакумба в Мурватском лесу? Барахтаться в грязи на берегах реки Джелум? Пробираться по трясине Белдакских болот? Или снова скитаться в полубреду по пустыне Валмамбра?

— Не говори глупости, Гиялорис. Ты не понимаешь, о чем я говорю. Никто из вас не понимает. Разве это Лабиринт, а я — понтифекс, долгие годы вынужденный оставаться на одном месте? Моя жизнь не ограничивается стенами Замка. В последние несколько лет все мои усилия были направлены на то, чтобы стать короналем. Теперь я добился цели, и мне кажется, что все, чего я достиг, — это пост короля документов и собраний. Коронационные торжества закончились. Я сижу в этом кабинете, но, каким бы он ни был великолепным, всем сердцем желаю оказаться в другом месте. Друзья мои, мне необходимо на время выйти отсюда в широкий мир.

— Ведь ты не собираешься устроить большое торжественное шествие, Престимион? — с тревогой спросил Септах Мелайн. — Еще рано! Не в первые же месяцы правления, и даже не в первый год, если на то пошло.

— Нет. — Престимион покачал головой. — Я согласен, для процессии еще слишком рано. — Он и сам отчетливо не сознавал, чего же ему на самом деле хочется. Поспешно импровизируя, он добавил:

— Возможно, короткие визиты куда-нибудь, — не большое шествие, а маленькое, по нескольким городам из числа Пятидесяти, например недели две-три поездить по Горе. Приблизиться к народу, узнать, что у него на уме. Я все эти годы был слишком занят и не мог обращать внимание ни на что, кроме сбора армий и составления планов сражений.

— Да, конечно, поездка в некоторые из близлежащих городов. Да, это можно, разумеется, — ответил Септах Мелайн. — Но понадобится много времени — недели, а то и месяцы, чтобы организовать даже самую короткую официальную поездку. Тебе это должно быть известно. Подготовить соответствующие королевские апартаменты, составить программу мероприятий, приемов, пиршеств, которые придется устраивать…

— Опять пиршества, — мрачно произнес Престимион.

— Их невозможно избежать, милорд. Но у меня есть лучшее предложение, если тебе просто хочется удрать из Замка и побывать в соседних городах.

— Какое?

— Корсибар, как мне говорили, тоже стремился путешествовать по Горе, пока был короналем. И он делал это тайно, под чужой внешностью, используя какое-то изменяющее внешний вид устройство, изобретенное для него этим пронырливым чародеем-врууном Талнапом Зелифором. Ты мог бы поступить также — принимать другие облики по своему вкусу, — и никто об этом не узнает.

Престимион посмотрел на него с сомнением.

— Напоминаю тебе, Септах Мелайн, что в этот самый момент Талнап Зелифор отправился в ссылку на Сувраэль, и все его магические устройства уехали вместе с ним.

— А! По правде говоря, я об этом забыл. — Септах Мелайн нахмурился. Но глаза его тут же повеселели:

— И все же, нет никакой необходимости в таком колдовстве. Насколько я знаю, однажды оно подвело Кореибара, когда он был в Сипермите, и все увидели, как он вновь превращается в самого себя. Именно это и породило глупую сказку, будто Корсибар — метаморф. Если бы ты нацепил фальшивую бороду, повязал голову платком и оделся попроще…

— Фальшивую бороду! — расхохотался Престимион.

— Да, и я бы поехал с тобой, или Гиялорис, или мы оба, также переодетыми. Мы проберемся в Бибирун, или Верхний Санбрейк, или Банглкод, или Грил, или куда тебе еще захочется, проведем пару вечеров, развлекаясь вдали от Замка, и при этом ни у кого не вызовем ни малейших подозрений. Что скажешь, Престимион? Это хоть немного уменьшит твое нетерпение?

— Мне эта идея нравится, — ответил Престимион, чувствуя, как впервые за много недель в груди вспыхивает искра радости. — Очень нравится!

И он с радостью покинул бы Замок в тот же вечер.

Но увы, надо было провести еще несколько совещаний, рассмотреть предложения, подписать указы. Он только сейчас понял до конца смысл старой пословицы: глупо стремиться стать хозяином государства, так как вскоре обнаружишь, что в действительности ты — его слуга.

— Ваше величество, к вам принц Абригант Малдемарский, — раздался голос Нилгира Сумананда, теперь занимавшего должность мажордома при коронале.

— Пусть войдет, — распорядился Престимион.

Высокий, стройный Абригант, который был на семь лет моложе Престимиона, старший из его двух уцелевших братьев, широкими шагами вошел в кабинет.

Принцем Малдемарским он стал, унаследовав прежний титул Престимиона, после того как тот стал короналем. Престимион не раз серьезно подумывал о том, чтобы ввести его в совет, но только после того, как Абригант достигнет более зрелого возраста.

Абриганта легче было принять за брата Септаха Мелайна, чем Престимиона, — он обладал совсем иными физическими данными. Он был стройным и длинноногим, а Престимион — более массивным и коренастым, а золотистые, как у брата, волосы Абриганта переливались и блестели, чем никогда не отличались волосы Престимиона. Красавец Абригант в этот вечер оделся словно на официальный прием — в плотно облегающий розовато-лиловый дублет с завышенной талией из богатой алаизорской ткани и мягкие длинные брюки того же цвета, заправленные в высокие сапоги из особой желтой эстотилопской кожи, отделанные по верху голенищ тонкими кружевными оборками.

Он приветствовал брата не только знаком Горящей Звезды, но и низким поклоном, чересчур низким. Престимион в раздражении ответил ему быстрым и небрежным взмахом руки, словно отметая прочь столь чрезмерное проявление почтительности.

— Ты немного перестарался, Абригант. Даже слишком.

— Ты теперь корональ, Престимион!

— Да. Ты прав. Но ты по-прежнему мой брат. Знака Горящей Звезды было бы достаточно. Даже более чем достаточно, — Он снова начал теребить легкую корону, лежащую на столе. — Септах Мелайн сказал мне, у тебя есть идеи, которые ты хотел бы мне изложить. Как я понял, они касаются помощи тем районам, которые сейчас страдают от недорода и других подобных не, приятностей.

Абригант казался озадаченным.

— Он так сказал? Ну, это не совсем верно. Я знаю, что в некоторых местах Алханроэля неожиданно ухудшилось положение. Но я ничего не знаю о причинах этого, не считая нескольких очевидных явлений — прорыва Мавестойской дамбы, например, и наводнения в долине реки Ийянн. Но почему вдруг где-то не хватает продовольствия или чего-либо еще, остается для меня загадкой. На то воля Высшего Божества, я полагаю.

Подобные заявления тревожили Престимиона, а он слышал их все чаще. Но разве можно ожидать иного, если он сам держит всех окружающих в неведении относительно главного события эпохи? Даже его родной брат, один из самых близких друзей, который, как он надеялся, со временем станет одним из самых полезных помощников, членом Королевского совета, и тот ничего не знает о войне и ее последствиях. Ничего!

Великая гражданская война целых два года опустошала огромные области Алханроэля, а Абригант даже не подозревает, что она вообще имела место. Как можно ожидать рационального решения насущных проблем от человека, не имеющего объективной информации о происходящем? На мгновение Престимион испытал искушение рассказать ему правду. Но сдержался. Он, Септах Мелайн и Гиялорис твердо решили, что только им одним будет известна правда. А потому не могло быть никаких откровений — даже с Абригантом.

— Значит, ты пришел не для того, чтобы поговорить о возможной помощи пострадавшим провинциям?

— Нет. Мои идеи касаются способов увеличения общего экономического благосостояния Маджипура.

Если вся планета станет богаче, то пострадавшие районы получат помощь от всех остальных. Наверное, именно это ввело Септаха Мелайна в заблуждение относительно моих намерений.

— Продолжай, — смущенно попросил Престимион.

Ему непривычно было видеть Абриганта столь серьезным. Он знал его как энергичного, импульсивного, даже несколько безрассудного юношу. В борьбе против узурпатора Корсибара он проявил себя доблестным, беспощадным воином. Но не генератором идей. Нет.

Престимион никогда раньше не замечал, чтобы его брат проявлял способности к абстрактному мышлению. Охота, скачки, различные виды спорта — вот что всегда интересовало Абриганта. Возможно, зрелость пришла к нему раньше, чем ожидал Престимион.

Абригант заколебался и тоже казался смущенным.

Через несколько секунд он, словно читая мысли брата, произнес:

— Я хорошо понимаю, Престимион, что ты считаешь меня довольно легкомысленным. Но я теперь много читаю и учусь. Я нанял специалистов, которые обучают меня делам управления государством. Я…

— Не надо, Абригант. Я знаю, что ты уже не мальчик.

— Спасибо. Я просто хотел, чтобы ты знал, что я много думал об этих вещах. — Абригант облизнул губы и сделал глубокий вдох. — Дело в том, что мы, жители Маджипура, переживали большой экономический подъем во время правления лорда Конфалюма, а перед им — лорда Пранкипина. Можно сказать, мы жили в золотом веке. И тем не менее, учитывая наши богатые природные ресурсы и общую стабильность политической системы, мы должны были добиться еще большего процветания.

Общую стабильность? А ведь ужасная война закончилась всего несколько недель назад! Интересно, подумал Престимион, не таится ли здесь некая ирония, не помнит ли Абригант больше о недавних событиях, чем желает показать? Нет, решил он. В честном, прямом взгляде Абриганта не было и следа двусмысленности.

Его глаза цвета морской волны, как и у Престимиона, смотрели серьезно и пристально.

— Самым большим препятствием, — говорил Абригант, — является, конечно, нехватка металлов. Маджипур, никогда не был богат железом, например, или никелем, или свинцом, или оловом. У нас есть немного меди, золота и серебра — и, пожалуй, это практически все. В этом отношении нас природа обделила. Знаешь почему, Престимион?

— Воля Высшего Божества, полагаю?

— Можно сказать и так. Это была его воля снабдить большинство планет во вселенной мощными, тяжелыми ядрами из железа или никеля, и в коре этих планет тоже много таких металлов. Но Маджипур гораздо легче как внутри, так и снаружи. На его поверхности легкие скалы, а там, где на других планетах расположены залежи твердых металлов, на Маджипуре — большие воздушные каверны. И в коре нашей планеты тоже мало металла. Вот почему, несмотря на колоссальные размеры планеты, гравитация здесь достаточно слабая.

Если бы планета состояла из такого количества металлов, как другие, огромная сила тяжести расплющила бы ее обитателей в лепешку. В лучшем случае у нас не хватило бы сил и пальцем шевельнуть. Даже пальцем, Престимион! Ты пока следишь за моими мыслями?

— Я кое-что понимаю в законах гравитации, — сказал Престимион; его забавляло, что такую лекцию ему читает именно Абригант.

— Хорошо. Значит, ты согласен, что такое отсутствие металлов для нас очень невыгодно экономически? Что мы из-за этого никогда не имели возможности построить космические корабли и даже создать развитую сеть воздушного и железнодорожного сообщения?

Что мы зависим от поставок металла с других планет и что нам это дорого обходится во всех смыслах?

— Согласен. Но знаешь, Абригант, дела у нас не так уж и плохи. Как ни велико наше население, никто не голодает. И все обеспечены работой. У нас прекрасные огромные города. Вот уже тысячи лет наше общество, управляемое всепланетным правительством, на удивление стабильно.

— Потому что у нас почти повсюду прекрасный климат, плодородная почва и множество полезных растений и животных — и на суше, и в море. Но сейчас, как я слышал, многие люди голодают, например в таких местах, как долина Йянн. Я слышал о плохих урожаях на всем Алханроэле, о пустых закромах, о заводах, которые пришлось закрыть, потому что в последнее время что-то происходит с доставкой сырья… ну и так далее.

— Это временные трудности, — возразил Престимион.

— Может быть. Но такие неурядицы создают большие проблемы в экономике — не так ли, брат? Я уже говорил тебе, что в последнее время много читал. И начал понимать, как один срыв влечет за собой другой, а тот может привести к третьему, совсем в другом месте, очень далеко от первого, и не успеешь оглянуться, как кризис охватит всю планету. И, боюсь, уже через несколько месяцев ты рискуешь столкнуться с подобными сложностями.

Престимион кивнул. Эта беседа становилась утомительной.

— И что же ты предлагаешь?

— Чтобы мы увеличили наши запасы полезных металлов, — с жаром ответил Абригант, — особенно железа. Будь у нас больше железа, мы могли бы производить больше стали для промышленности и транспорта, что позволило бы расширить торговлю как на самом Маджипуре, так и с соседними планетами.

— И как же этого добиться? Может быть, при помощи магии?

— Прошу тебя, брат, не будь высокомерным! — обиженным тоном воскликнул Абригант. — Я в последнее время много читал.

— Ты мне уже несколько раз об этом говорил.

— Я знаю, например, что, по слухам, далеко на юге есть область, к востоку от провинции Аруачозия, где почва так богата металлами, что даже стебли и листья растений содержат железо и медь. Их надо лишь нагреть, чтобы получить весьма значительное количество полезных металлов.

— Да, Скаккенуар, — ответил Престимион. — Это миф, Абригант. Никому еще не удалось найти это чудесное место.

— А разве кто-то пытался по-настоящему? В архивах я смог обнаружить только отчет об экспедиции, состоявшейся во времена лорда Гуаделума, то есть несколько тысячелетий тому назад. Мы должны снова поискать его, Престимион. Я говорю серьезно. Но у меня есть и другое предложение. Ты знаешь, брат, что есть способы изготавливать железо, цинк и свинец из других веществ, например из древесного, угля или земли?

Я не имею в виду магию, хотя и кажется, что наука такого рода граничит с колдовством; но все равно это наука. Уже проводились исследования. Я могу доставить к тебе людей, которые добивались подобных превращений. В небольших масштабах, правда, в очень небольших, но при должной поддержке, с помощью щедрых субсидий из королевской казны…

Престимион пристально посмотрел на брата. Действительно, перед ним был совсем новый Абригант.

— Ты сам знаком с этими людьми?

— Лично — нет, должен признаться. Но через надежных людей. Я серьезно настаиваю, брат…

— Нет необходимости в уговорах, Абригант. Ты меня заинтересовал. Приведи своих делающих металлы чародеев, и я с ними поговорю.

— Ученых, Престимион. Ученых.

— Конечно, ученых. Хотя любой, кто может сотворить железо из древесного угля, очень напоминает мне мага. Ну, маги или ученые, кто бы они ни были, стоит потратить час времени, чтобы подробнее узнать об их искусстве. Я в основном согласен с твоими доводами.

Большие запасы металлов принесут неоценимую пользу экономике Маджипура. Но они действительно умеют получать метал?

— Я в этом уверен, брат.

— Посмотрим, — заключил Престимион.

Он встал и повел Абриганта по искусно инкрустированному полу, украшенному полосками газина, банникопа и других драгоценных пород дерева, к двери кабинета. Прежде чем выйти, Абригант задал последний вопрос:

— Еще одно, Престимион. Это правда, что наш родственник Дантирия Самбайл томится в заключении здесь, в Замке?

— Ты уже об этом слышал?

— Правда или нет?

— Да, правда. Он надежно упрятан в туннелях Сангамора.

Абригант сделал жест, отводящий беду.

— Не может быть, чтобы ты говорил серьезно, брат!

Что это за безумие? Прокуратор — слишком опасный человек, чтобы с ним так обращаться.

— Именно потому, что он опасен, я его и поместил туда, где он находится.

— Но оскорбить человека, который обладает такой властью и который в гневе ведет себя столь несдержанно…

— Напротив, это он нанес мне оскорбление, и наказан он по заслугам, — ответил Престимион. — Что же касается деталей и обстоятельств этого оскорбления, они никого не касаются, кроме меня. И какой бы властью ни обладал Дантирия Самбайл, у меня ее еще больше. В свое время я решу его дело, и, уверяю тебя, справедливость будет восстановлена. От всей души благодарю тебя, брат. Твои идеи могут принести пользу нам всем.

6

— А новый корональ, — спросил Деккерет, — что ты о нем думаешь?

— А что тут думать? — ответила его кузина Ситель. — Он молод, вот и все, что мне известно. И довольно умен, как я слышала. Остальное со временем узнаем.

Говорят, что он невысокого роста.

— Как будто это имеет значение, — с упреком произнес Деккерет. — Хотя, наверное, имеет, по крайней мере для тебя. Он никогда на тебе не женится. Ты намного выше его, а это нехорошо.

Они шли по широкому ребру огромной, непроницаемой стены из черных каменных монолитов, которая окружала их родной город Норморк, один из двенадцати Городов Склона, и были очень далеко от лорда Престимиона и его Замка. Деккерету еще не исполнилось восемнадцати, но он был высок, широкоплеч, и от его мощной фигуры исходили уверенность и сила. Ситель, младше его на два года, была почти одного роста с ним, но гибкая и тоненькая, так что рядом со своим крепким кузеном казалась почти хрупкой.

Она рассмеялась звенящим, серебристым смехом.

— Мне выйти замуж за короналя? Ты полагаешь, что подобная мысль когда-либо приходила мне в голову?

— Конечно. Каждая девушка на Маджипуре сейчас думает об этом: «Лорд Престимион молод, красив и холост, и рано или поздно он возьмет себе жену, так почему не такую девушку, как я?» Я угадал, Ситель? Нет, конечно, нет. Я всегда ошибаюсь. И ты никогда не признаешься, что он тебя интересует, если даже это так, — правда?

— Что ты болтаешь? Коронали не женятся на простых девушках! — Она взяла его под руку. — Ты, как всегда, говоришь глупости, Деккерет.

Они с Ситель были лучшими друзьями. В этом и состояла проблема. Их семьи всегда надеялись, что когда-нибудь они поженятся; но они выросли вместе и считали друг друга почти братом и сестрой. К тому же она была красива — с длинными вьющимися волосами цвета огня и сияющими, серо-фиолетовыми глазами. Но Деккерет понимал, что у него не больше шансов жениться на Ситель, чем… чем у Ситель выйти замуж за лорда Престимиона. Даже меньше, потому что можно, по крайней мере, представить себе, что она встретит короналя и станет его женой. Деккерет знал, что Ситель никогда не сможет стать его женой.

Они некоторое время шли молча. Толщина стены была так велика, что по ее верху могли шагать десять человек в ряд, но сейчас народу здесь было мало. Вечерело, наступал час длинных теней. Зелено-золотистый шар солнца висел низко в небе и через короткое время готов был зайти за огромную, возвышающуюся над планетой глыбу Замковой горы.

— Посмотри туда, — сказал Деккерет, показывая вниз, на город. Они стояли в том месте, где стена, повторяя контуры Горы, описывала широкую дугу, чтобы обогнуть скалистый выступ. Внутри этой дуги располагался древний дворец графов Норморкских.

Низкое, приземистое, почти лишенное окон строение из серого базальта, увенчанное шестью величественными минаретами, больше напоминало крепость, чем дворец. Так выглядело все в Норморке — надежным, обращенным внутрь, тщательно охраняемым, словно строители города стремились оградить его от вторжения обитателей одного из соседних городов.

Внешняя стена, самая знаменитая достопримечательность Норморка, полностью охватывала город, словно панцирь черепахи. Стена была такой огромной, что было бы, пожалуй, справедливее воспринимать город как дополнение к стене, а не считать ее одной из городских построек.

В этой стене, так надежно обнявшей Норморк, были всего одни ворота, да и то очень маленькие и тесные, которые с незапамятных времен накрепко запирали каждый вечер, так что все, кто не успел войти в город до темноты, вынуждены были ждать утра. Оплот Норморка, как говорили, был воздвигнут по образцу великой стены, некогда построенной из огромных каменных блоков для защиты доисторической столицы метаморфов Велализиера, теперь лежащей в руинах.

Со времени последней войны на Маджипуре миновали уже тысячи лет. Кто были те враги, часто спрашивал себя Деккерет, против которых возвели эти колоссальные укрепления?

— Ты имеешь в виду дворец? — спросила Ситель. — А в чем дело?

Длинные желтые флаги украшали безликие стены дворца.

— На фасаде все еще траурные ленты, — пояснил Деккерт.

— А что в этом удивительного? Граф и его брат умерли не так давно.

— Мне кажется, прошло уже много времени. Несколько месяцев.

— Нет, всего несколько недель. Я знаю, действительно кажется, что намного больше. Но это не так.

— Как странно, — заметил Деккерет, — что они оба умерли такими молодыми. Было объявлено, что несчастный случай произошел, когда принцы ловили рыбу с лодки на озере Рогуаз. Неужели все случилось именно» так, как нам сказали?

Ситель бросила на него удивленный взгляд.

— Разве есть причины в этом сомневаться? Вельмбжи сплошь и рядом погибают в результате несчастных случаев на Охоте и рыбалке.

— Мы должны поверить, что граф Ирам поймал огромного скамминапа, а тот утащил его за собой в озеро. Этот скамминап должен быть огромным, как морской дракон, Ситель! Невольно возникает вопрос: а почему он просто не бросил удочку? А потом Ламиран бросился его спасать и тоже утонул? В это очень трудно поверить.

Ситель пожала плечами.

— Чего ради стали бы нас обманывать? Какая разница? Они умерли, и теперь Меглис стал графом Норморкским — вот и все.

— Да. Наверное, это так. Но все-таки странно.

— Что именно?

— Столько смертей, и все примерно в одно и то же время. Смертей знатных людей — герцогов, графов…

Но и многих простых людей тоже. Ты же знаешь, моему отцу приходится часто ездить по делам — в Бибирун, Сти, Банглкод, Минимул, в другие города на Горе.

И он рассказывает, что, куда бы ни приехал, повсюду видит траурные ленты на стенах общественных зданий и частных домов. В последнее время умерли слишком многие. Это трудно объяснить.

— Может быть, ты и прав, — ответила Ситель, но, казалось, ее это не очень интересовало.

— Меня это тревожит, — настаивал Деккерет. — Как и многое другое в последнее время. Слишком много непонятного — ты не находишь? Не только смерть графа и его брата. Старый понтифекс тоже умер, лорд Конфалюм занял его место, Престимион стал короналем. Все произошло так быстро.

— Его величество умер вовсе не быстро. Казалось, это длится вечно.

— Но после его смерти — вж-жик, бац, все произошло одновременно. Только похоронили Пранкипина, недели, кажется, не прошло, как уже устроили коронацию Престимиона…

— Мне не показалось, что эти события действительно так быстро следовали одно за другим, — возразила Ситель.

— Может, и нет. Но я воспринял все именно так, Они теперь находились ниже дворца и приближались к стороне города, обращенной наружу, откуда со склона Горы открывался вид на соседний город Морвол, расположенный на выступе горы.