16

— А это — принц Тарадат, — сказала Вараиль и показала маленький сверток, закутанный в мех. Сморщенное красное личико выглядывало из его верхнего конца.

Престимион рассмеялся:

— Это? Это принц?

— Он им будет, — сказал Абригант, который поспешно приехал из Малдемара в то утро, когда до него дошла новость о возвращении Престимиона в Замок из западных районов. Они собрались в большой гостиной королевских покоев в Башне лорда Трайма, в официальной резиденции Престимиона. — Он будет таким же высоким, каким был наш брат Тарадат, и таким же сообразительным. И таким же искусным стрелком из лука, как его отец, и будет так же ловко владеть мечом, как Септах Мелайн.

— Я начну его обучать, как только он научится ходить, — серьезно пообещал Септах Мелайн, — и к десяти годам никто не сможет выстоять против него.

— Вы все очень большие оптимисты, — заметил Престимион, с изумлением глядя на маленькое, сморщенное личико своего новорожденного сына. Все младенцы похожи друг на друга, подумал он. Но этот — да, это сын короналя и потомок принцев, и мы из него сделаем человека особенного.

Он взглянул на Абриганта.

— Поскольку ты видишь в нем такие способности, брат, чему ты сам предлагаешь научить его? Отвезешь его в Малдемар и передашь ему секреты виноделия?

— Сделать из него винодела, Престимион? О, нет: я привью ему интерес к металлургии!

— К металлургии?

— Я поручу ему руководство огромными железными рудниками Скаккенуара, на которых будет основано процветание твоего царствования. Ты ведь не забыл, Престимион, что обещал дать мне еще одну возможность отправиться на поиски металлов в Скаккенуар, когда мы покончим с этой небольшой проблемой Дантирии Самбайла? И я с тех пор покорно сидел в Малдемаре, ожидая своего часа. Думаю, теперь он настал, братец.

— А! — воскликнул Престимион. — Да, Скаккенуар.

Ну, тогда бери пятьсот человек, или тысячу, и отправляйся на поиски Скаккенуара, Абригант. И возвращайся оттуда с десятью фунтами железа для нас, хорошо?

— С десятью тысячами тонн, — ответил Абригант. — И это будет только начало.

Да, подумал Престимион.

Только начало.

Сколько времени он пробыл короналем? Три года?

Четыре? Трудно сказать — из-за Корсибара и из-за того, что было совершено у Тегомарского гребня, чтобы создать видимость, будто гражданской войны никогда не было, он не совсем ясно представлял себе дату начала собственного царствования. В официальных хрониках государства она будет считаться датой смерти Пранкипина и перехода Конфалюма на должность понтифекса. Но сам Престимион знал, что он два года терпел лишения, скитался по провинциям, вел бои в разных местах, прежде чем действительно овладел троном. И даже после этого, едва его успели официально короновать, как пришлось разбираться с Дантирией Самбайлом, и все началось сначала…

Ну, теперь все начнется заново, раз и навсегда.

Он взял младенца у Вараиль и держал его очень бережно, не уверенный в том, как лучше это делать. Они с Вараиль отошли немного в сторону и стояли отдельно от остальных — Септаха Мелайна, Гиялориса, Навигорна, Абриганта и Мондиганд-Климда, — тех, кто до сих пор был опорой его правления. Они собрались вокруг стола, на котором выставили малдемарские вина, чтобы отпраздновать возвращение короналя. Краем глаза Престимион заметил, что Деккерет застенчиво держится позади всех. Деккерет, которому, несомненно, предстоит в будущем стать очень важной фигурой в этой стране. Он улыбнулся, когда увидел, как Септах Мелайн поманил Деккерета к столу и любовно обнял его за плечи.

Престимион сказал Вараиль:

— А твой отец? Я слышал, что он волшебным образом исцелился.

— Это просто чудо, Престимион. Но он не стал прежним до конца, знаешь ли. Ни слова не сказал о том имуществе, которое я раздала, пока он был болен. Даже ни секунды не пожелал тратить на встречу с теми денежными людьми, с которыми прежде проводил все свое время. Кажется, он потерял всякий интерес к деньгам. Ребенок — вот что теперь для него важнее всего.

Хотя вчера он сказал мне, что надеется быть тебе полезным в качестве советника по экономике, теперь, когда ты вернулся в Замок.

Эта идея — ввести Симбилона Кайфа в совет — уже обсуждалась. Но теперь времена изменились, и сам Симбилон Кайф тоже стал другим человеком. Там будет видно, подумал Престимион.

— Его помощь будет очень ценной, я уверен, — ответил он.

— И он готов ее оказать. Он тебя очень уважает, Престимион.

— Приведи его ко мне через денек-другой.

Потом он отвернулся и некоторое время стоял у окна, глядя на двор внизу. Отсюда открывался хороший вид на большую часть внутреннего Замка, сердце и ядро всего огромного сооружения, обители высшей власти. Этот Замок, в котором он жил, теперь назывался Замком лорда Престимиона, и будет так называться до конца его царствования. Вся планета отдана в его руки; и хотя начало его правления было не совсем определенным, теперь он был уверен, что все его ошибки позади, что вот-вот начнется эпоха чудес. И впервые с тех пор, как к нему пришли и сообщили, что понтифекс Пранкипин умирает и его, вероятно, выберут короналем вместо лорда Конфалюма, у него в душе начало рождаться ощущение покоя.

Мысли его унеслись за пределы внутреннего Замка, за пределы бесчисленного множества помещений вокруг него, за пределы самой Горы, на вершине которой он стоял, во внешний мир, в полные чудес просторы земель Маджипура. За одно мгновение он совершил мысленное путешествие, на которое ни одному человеку не хватило бы и целой жизни, из одного конца планеты в другой, и так же стремительно вернулся на Гору, в Замок, в башню, служившую ему домом.

— Престимион! — позвала Вараиль, и голос ее донесся, словно с большого расстояния.

Он оглянулся, вздрогнув от неожиданности.

— Что?

— Ты держишь ребенка вниз головой.

— Да? Действительно. — Он улыбнулся. — Наверное, будет лучше, если его возьмешь ты.

Что ж, возможно, не все ошибки у него еще позади.

Он отдал ребенка Вараиль, наклонился и легонько поцеловал ее в кончик носа. И пошел посмотреть, оставили ли ему Септах Мелайн, Гиялорис и остальные хоть глоток чудесных вин.