— Повторяю, — проворчал Гиялорис. — Мы здесь, потому что лорду короналю Престимиону хочется, чтобы мы прибыли в Стойензар, а кратчайший путь от Замковой горы до Стойензара лежит через Каджит-Кабулон. Не вижу смысла в твоем вопросе. Но ты ведь не в первый раз открываешь рот только для того, чтобы произвести какой-нибудь шум, не так ли, Септах Мелайн?

— Думаешь, — вмешался Навигорн, в основном для того, чтобы разрядить растущее напряжение, — что человек может прожить столько, чтобы повидать весь мир? Я не имею в виду просто добраться отсюда до дальнего конца Зимроэля: все коронали проделывают это, когда совершают большое торжественное шествие. Я имею в виду повидать все места, все провинции, все города, от восточного побережья Алханроэля до западного берега Зимроэля, и от земли на северном полюсе до нижнего края Сувраэля.

— Думаю, на это понадобится лет пятьсот, — сказал Септах Мелайн, — Никто из нас столько не проживет, как я подозреваю. Но, понимаешь, Престимион пробыл короналем лишь короткое время, а Гиялорис и я уже побывали далеко на востоке Алханроэля, потом спустились на юг до самого Сиппульгара, а теперь мы будем иметь огромное удовольствие посетить прекрасный Стойензар…

— Ты сегодня мне действуешь на нервы, Септах Мелайн, — перебил его Гиялорис. — Лучше я поеду в другом экипаже.

Но не сделал попытки остановить экипаж и выйти, и они поехали дальше. Навес листвы над головой стал плотнее. Здесь мир был зеленым, не считая случайного контрастного пятна ярко окрашенных грибов на стволах деревьев, в основном алых в этой части леса, иногда ярко-желтых, ярче серной желтизны Кетерона. Несмотря на начало второй половины дня, солнце уже не проглядывало сквозь плотное сплетение лиан, соединяющих вершины высоких стройных деревьев по сторонам дороги. Нескончаемый дождь выбивал постоянную дробь и делал всех раздражительными: легкий дождик, ровный, но продолжающийся час за часом без остановки.

Длинная шеренга экипажей вытянулась за ними.

Каждый был украшен символом Лабиринта понтифекса, поскольку официально это была не армия, а лишь миротворческие силы, проводящие полицейскую операцию, и, по крайней мере официально, ею командовал понтифексат. Вся система поддержания порядка относилась к ведению понтифексата. На Маджипуре не существовало армий, только войска понтифексата, в задачу которых входило сохранение мира. У короналя не было собственных войск, кроме тех, которые служили для охраны Замка. Та армия, которую Корсибар послал против Престимиона во время гражданской войны, являлась сильно увеличенной охраной короналя, что, наверное, противоречило конституции. Армия, собранная Престимионом во время кампании против узурпатора, была добровольной милицией.

Вероятно, эксперт по конституции, который по уши погрузился в различные законы, декреты и уложения, нашел бы возражения по поводу законности этого военного подразделения. Септах Мелайн реквизировал эти войска у Вологаца Сара, представителя понтифекса в Замке, предъявив ему указ, подписанный им самим как Верховным канцлером и Гиялорисом как Великим адмиралом, которые действуют от имени отсутствующего лорда Престимиона, а также, для верности, еще и Навигорном и принцем Сирифорном.

— Мне придется послать его в Лабиринт для утверждения, разумеется, — сказал Вологац Cap.

— Да. Пожалуйста, конечно. Но нам необходимо выехать в Стойензар немедленно, и мы заберем войска из всех гарнизонов понтифексата на пути. Так что, если вы поставите здесь свою подпись и дадите нам разрешение на мобилизацию войск — исключительно временно, — не дожидаясь окончательного одобрения понтифекса…

При этом Септах Мелайн достал второй экземпляр указа, идентичный первому, — Это в высшей степени незаконно, Септах Мелайн!

— Да. Я полагаю, вы правы. Вам надо подписать вот здесь, прямо над печатью понтифекса, которую мы уже приложили к документу, чтобы избавить вас от лишних хлопот.

В награду за сотрудничество Септах Мелайн избавил Вологаца Сара от необходимости предоставить офицеров понтифекса для участия в военных действиях против Дантирии Самбайла. Будет проще, сказал он, если ответственность за командование ляжет на плечи доверенных людей самого короналя. Непомерная наглость подобной просьбы окончательно добила одураченного Вологаца Сара.

— Как пожелаете, — пробормотал он, отказавшись от всякого сопротивления, и нацарапал свою подпись на указе.

Наступил четвертый день их путешествия по дождливому Каджит-Кабулону. Они свернули с основного тракта, который опять привел бы их в столицу провинции, к плетеному дворцу принца Тацтаца, и теперь осторожно пробирались по пропитанной водой проселочной дороге, ведущей немного западнее. Все в этой части влажных джунглей росло с тропическим избытком. Плотные клочки колючего лиловатого мха гирляндами свисали с деревьев в таком количестве, что трудно было понять, как они еще не погубили эти деревья. Яркие пятна красных лишайников облепили все скалы; длинные плети грибницы уродливо раздутых синих грибов свивались в кольца вдоль дороги, словно спящие змеи. Дождь лил не переставая.

— Он когда-нибудь прекращается? — спросил Навигорн. Он единственный из них троих не бывал раньше в Каджит-Кабулоне. — Клянусь Повелительницей, эта погода может свести с ума!

Септах Мелайн бросил на него задумчивый взгляд.

Странные приступы конвульсий, мучившие Навигорна почти с самого начала эпидемии безумия, все еще время от времени беспокоили его, особенно в периоды большого напряжения сил. Не доведет ли его до очередного приступа упорно барабанящий дождь? Это было бы очень некстати в тесном экипаже.

Вероятно, подумал Септах Мелайн, разумнее было бы Навигорну остаться в Замке и снова замещать короналя, чем подвергать себя тяготам этой экспедиции. Но он настоял на поездке. Он по-прежнему считал свою репутацию сильно подмоченной бегством прокуратора из туннелей Сангамора. Точно такое же бегство Венгенара Барджазида и его сына из той же тюрьмы, хотя Навигорна никак нельзя было считать ответственным за него, пробудило в нем прежнее чувство вины и стыда. Дантирия Самбайл не доставлял бы им сейчас неприятностей, если бы он сумел удержать его под замком в подземелье. И поэтому, очевидно в качестве некоего искупления, он настоял на своем участии в экспедиции. На бедного легкомысленного Сирифорна в конце концов свалились обязанности правителя на время их отсутствия, хотя ему в какой-то степени должен помогать брат Престимиона Теотас. Но влияние атмосферы тропического леса сказывалось на Навигорне. Септах Мелайн с беспокойством смотрел вперед, с надеждой ожидая появления солнца.

Он повернулся к Гиялорису.

— Как насчет того, чтобы спеть, адмирал? Какую-нибудь веселую балладу, чтобы время шло быстрее! — И он с жаром затянул мелодию тысячелетней давности:

Когда-то метаморфов край

Лорд Варгац посетил

И дать ему глоток вина

Хозяев попросил.

Гиялорис, способности к пению которого были не лучше, чем у большой жабы с горы Кунамолгой, скрестил руки на груди и сердито посмотрел на Септаха Мелайна, словно тот сам сошел с ума. Но Навигорн ухмыльнулся и тут же подхватил:

Коварный сок из ягод глаг

Не всякий пить бы стал,

Но осушил бокал до дна

Бесстрашный корональ.

— Мне ваше нравится вино, -

Лукаво произнес, -

Но все же…

— Если вы на секунду прекратите орать, — сказал Гиялорис, — то мы сможем обсудить, по какой дороге нам ехать. Кажется, здесь развилка. Или это не имеет значения, если мы будем петь достаточно громко?

Септах Мелайн оглянулся. С ними ехал вруун-проводник, Галиелбер Дорн, но маленькое существо скорчилось в хвосте экипажа, дрожа от лихорадки: вруун страдал от какой-то непонятной болезни. Влажный климат Каджит-Кабулона пришелся ему не по вкусу.

— Дорн! — крикнул Септах Мелайн. — По какой дороге ехать?

— По левой, — донесся уверенный ответ вместе со слабым стоном.

— Но нам нужно ехать на запад. Левый поворот уведет нас в другую сторону.

— Если вы знаете ответ, зачем спрашиваете? — ответил вруун. — Делайте что хотите. Тем не менее левый поворот приведет нас в Стойензар. — Он застонал и зарылся в груду одеял.

— Поехали налево, — пожал плечами Септах Мелайн и изменил курс экипажа. Будет здорово, подумал он, если вся процессия экипажей отправится по ложному пути. Но с проводником-врууном не спорят.

И действительно, левая дорога через несколько сот ярдов постепенно описала петлю и повернула назад.

Теперь Септах Мелайн видел, что она огибает заболоченное озеро, сильно заросшее плавучими растениями, которое преграждало путь в нужном направлении.

Огромная масса плавучих растений на озере выглядела угрожающе, даже хищно: спутанная масса, листья, напоминающие рога на многочисленных телах-спорах в форме чаш, узловатые, тонкие стебли, и все это темно-синего цвета на фоне более светлой, голубовато-зеленой воды. Огромные водные млекопитающие медленно перемещались и кормились среди них. Септах Мелайн понятия не имел, что это за звери. Их розоватые, цилиндрические тела были почти полностью погружены в воду Виднелись только округлые спины и выступающие перископы глаз на стебельках, да время от времени появлялась пара широких, фыркающих ноздрей. Они проделывали огромные бреши в ковре водяных растений, которые злобно извивались, когда животные хватали их, но иначе никак не реагировали.

На дальнем конце озера новая поросль уже поспешно заполняла оставленные животными пустоты, .

— Вы не чувствуете странного запаха? — спросил Навигорн.

Окна экипажа были герметичными. Но все равно слабый запах озера просачивался внутрь. Этот аромат невозможно было ни с чем спутать. Все равно что вдыхаешь пары из перегонного бака. Озеро бродило. Очевидно, одним из побочных продуктов дыхания этих водяных растений был алкоголь, и, не имея стока, само озеро превратилось в огромный бассейн с вином.

— Не снять ли пробу? — добродушно предложил Септах Мелайн. — Или мы слишком задержимся, если сделаем здесь остановку, как вы считаете?

— Ты готов залезть к этим розовым зверюгам ради глотка вина? — спросил Гиялорис — Да. Думаю, готов.

Ну, так вот: становись на колени и пей, сколько пожелаешь! — Он дернул за ручку управления винтом, и экипаж начал замедлять ход.

— Ваша постоянная враждебность начинает мне надоедать, адмирал Гиялорис, — произнес Септах Мелайн.

— Ваш юмор уже давно начал мне надоедать, Верховный канцлер, — парировал Гиялорис.

Навигорн снова завел экипаж — Господа, прошу вас, господа…

Они двинулись дальше.

Теперь дождь ослабел. Они, наконец, выезжали из джунглей Каджит-Кабулона. Снова показалось ослепительное тропическое солнце, сверкающее прямо впереди по курсу, точно на западе. Золотой Сиппульгар и Аруачозианское побережье лежали на юге, а за ними раскинулись воды Внутреннего моря. Впереди их ждали полуостров Стойензар и Дантирия Самбайл.

Пикировке пришел конец. Для всех территория была новой, и с каждой уходящей милей пейзаж становился все более чуждым и угрожающим. Дорога сузилась и превратилась в тропинку, по которой с трудом могли пробраться экипажи. Местами она полностью заросла, и им приходилось останавливаться и расчищать для себя путь с помощью энергобластеров. А через некоторое время дорога и вовсе исчезла, и необходимо было пробивать дорогу при помощи основной тяги экипажей, часто останавливаясь, чтобы рубить лианы и даже деревья, которые преграждали путь вперед.

Здесь дождя не было, но эта местность оказалась даже более влажной, чем в Каджит-Кабулоне. Постоянный плотный туман висел повсюду. Сама почва испускала влажные пары, выбрасывая столбы пара вверх при малейшем прикосновении к ней солнечных лучей.

С каждой ветки каждого дерева свисали покрывала из мохнатых растений-паразитов. И сами деревья выглядели порождениями кошмара. Одни, которые сами по себе уже являлись целым лесом, выбрасывали тысячи тонких вертикальных побегов из одного толстого горизонтального ствола, который тянулся, словно черный канат, по земле на протяжении целой мили. Другие росли корнями вверх, которые поднимались на десять — пятнадцать футов над землей и раскачивались, словно ловили пролетающих птиц. Третья разновидность деревьев, казалось, растаяла и растеклась у основания, так как их ствол выходил из раздутой деревянной массы по крайней мере пятидесяти футов в поперечнике и выше роста самого высокого человека.

Были там и просто курьезные вещи, странные и любопытные, не представляющие опасности для путешественника. И были другие, которые даже привлекали своей странностью, как то дерево, с которого на концах длинных плетей свисало множество ярких желтых цветов, подобно многочисленным фонарикам, или еще одно, похожего строения, с висящими сине-серыми семенными коробочками, издающими на ветру приятный звон. Немного дальше они наткнулись на огромную рощу деревьев, которые на восходе солнца расцвели все одновременно. Септах Мелайн, который рано встал, видел, как это произошло.

— Посмотрите! — закричал он и разбудил остальных, когда повсюду вокруг них начали одновременно распускаться гигантские ярко-красные цветы, создавая симфонию цвета, единую гамму красок. Весь день они ехали по этому волшебному лесу цветущих деревьев, но в сумерки лепестки начали опадать тоже почти одновременно, как и распускались, и к рассвету все облетели, а землю покрыл розовый ковер.

Но по мере продвижения на запад такие мгновения прекрасного случались все реже и реже, а то, что им теперь встречалось, выглядело все более угрожающим.

Сначала появилось несколько манкулейнов, мрачно крадущихся в подлеске: это были одиночные длинноносые, многолапые создания, медлительные и робкие, с узкими красными ушами. Они были целиком покрыты длинными желтыми иглами, острыми, как стилет. Их черные кончики легко ломались при малейшем прикосновении, казалось, даже от одного взгляда на них, и могли глубоко вонзиться в тело, словно обладали собственным разумом и волей.

Потом они заметили круглых волосатых насекомых с двойным рядом злых глаз, которые поедали маленького миккинонга, повредившего одну из своих хрупких ног: за считанные секунды от него остались лишь голые кости. А потом, на открытой поляне в лесу, путешественники встретили рой энергетических созданий, каждое из которых представляло собой сверкающую белую вспышку, не крупнее большого пальца.

Когда они поняли, что замечены, они быстро вытянулись в горизонтальные тела длиной в два ярда и заплясали в воздухе отдельными группами на расстоянии сотни ярдов. Один неосторожный офицер подошел к ним слишком близко, и они с диким радостным жужжанием обрушились на него, окружили в таком количестве, что его совсем невозможно было разглядеть внутри этого облака мечущихся полосок света, а когда они взлетели опять, от него ничего не осталось, кроме почерневших угольков.

Энергетические создания больше не появлялись. Но жара и влажность, невыносимые с того момента, как экспедиция въехала на полуостров, с каждой милей все возрастали. Они теперь находились уже недалеко от берега. Здесь ветер дул прямо из Сувраэля, так что палящий жар южного континента смешивался с парами, поднимающимися из теплого моря, которое разделяло континенты, и превращал воздух стойензарских приморских низин в соленый суп.

Всевозможные насекомые стали здесь огромными и могучими: мясистые твари с колючими лапами и щелкающими челюстями ползали повсюду по мокрой песчаной грязи, заменявшей в этих местах почву. Показались первые болотные крабы — злобные пурпурные ракообразные огромных размеров, наполовину зарывшиеся в болотистую почву. Здесь также росли рощи знаменитых плотоядных растений Стойензара, тварей, постоянно растущих на одном месте и получающих пищу посредством фотосинтеза, но имеющих руки из плоти, которые медленно шарили вокруг, и в верхних отделах их трубчатых тел ряд блестящих глаз, под которыми находился щелеподобный рот. Они были разных размеров и поворачивались в сторону путешественников, разглядывая их, когда экипажи проезжали мимо. Галиелбер Дорн сказал, что они хватают и пожирают любое не очень крупное животное, до которого могут дотянуться своими жадными руками-ветками.

— Нам следовало бы их сжечь, — пробормотал Гиялорис, содрогаясь.

Но они понимали, что энергобластеры понадобятся им для более важных целей. Теперь они ехали по зарослям манганозовых пальм, некрасивых, поникших деревьев, которые росли так тесно, что образовывали почти непроницаемую стену. На этих деревьях вырастали пучки длинных, изогнутых, похожих на перья листьев, обрамленных по краям поразительно острыми кристаллическими клетками. Малейшего дуновения ветра хватало, чтобы эти листья шевелились и трепетали. Едва заметное прикосновение к ним оставляло кровоточащую царапину. При более сильном порыве ветра эти деревья были способны отрезать руку, ногу и даже голову.

Теперь путешествие стало воистину ужасным. Дороги совсем не было, и, чтобы пробраться сквозь лес пальм-пил, оставалось только выйти из экипажей и расчищать дорогу энергобластерами. Но каждый такой залп, потраченный здесь, означал, что их оставалось все меньше для сражения с войсками Дантирии Самбайла.

В конце концов, подумал Септах Мелайн, дойдет до необходимости продвигаться сквозь эти деревья пешком, готовясь в любой момент нарваться на засаду и схватиться врукопашную с людьми прокуратора. А они должны были уже хорошо изучить эти места, которые нам совершенно не знакомы, размышлял он. В любом случае, преимущество будет на их стороне.

Однако он держал свои мысли при себе. Вслух произнес только:

— Это идеальное место для лагеря Дантирии Самбайла. Именно такое в его духе: все здесь дышит упрямством, злобой и угрозой, как и он сам.