– Значит, вы все таки нашли ещё какие-то деньги!
      Она озадаченно взглянула на меня.
      – Только те, что полицейский отобрал у меня.
      – Тогда, может быть, ваша тетя давала вам наличные деньги? – сказала я вызывающе, чтобы привести её в бешенство и тем самым вызвать на откровенность.
      – Она не дала мне ни цента. Те деньги, что у меня есть, дал мне мой муж. Он получил в пятницу причитающееся ему государственное пособие за июнь.
      Но все это меня не интересовало. Я положила на стол эту разорванную банкноту. Она испуганным взглядом уставилась на меня.
      – Эта банкнота мне знакома. Ею я заплатила миссис Гэр за квартиру за прошлую неделю.
      – О Боже, – охнула она, дрожа и заикаясь, – должно быть, кто-то в доме дал мне её в уплату за жилье! У меня вообще не было ни одной пятидолларовой банкноты! Когда я вернулась из Чикаго, у меня оставалось лишь немного мелочи. Все остальное, что у меня есть, это квартирная плата, которую я собрала за это время.
      Правду ли она сказала? Или она бесстыдно солгала мне? Если она получила деньги от своего мужа, то никогда не сознается, что и эта банкнота тоже от него.
      – А не помните ли, от кого именно вы получили эту приметную банкноту?
      – Дайте-ка подумать… Мистер Кистлер спустился вниз очень рано… он дал мне пятерку и бумажку в один доллар. Потом пришла мисс Санд, чтобы включить воду в ванной. Она заплатила ровно пять долларов. У мистера Гранта наверху я тоже получила пятидолларовую банкноту и дала ему три серебряных доллара сдачи… Уэллеры вообще отказались платить. Баффингэм, когда я поднялась наверх, был ещё в постели. Он заявил, что его комната стоит не больше трех долларов, и впредь уже не будет платить по девять долларов. Вероятно, он задолжал моей тете и выплачивал долг еженедельно вместе с квартирной платой. Я ещё проверю её бумаги. Во всяком случае, он тоже дал пятерку, которую мне разменяли Уэллеры. И я вернула ему два доллара.
      Из этого рассказа нельзя было понять, от кого же она, собственно, получила эту рваную банкноту. Каждого, кто расплатился пятеркой, можно было подозревать в том, что он нашел эти деньги, когда шарил в подвале или в комнате миссис Гэр. Это были мистер Кистлер, мисс Санд, мистер Грант и мистер Баффингэм. Уэллеры исключались. Правда, я дала миссис Гэр эту банкноту в четверг, накануне той катастрофической пятницы. Возможно, она сама отдала её кому-то из своих квартирантов в качестве сдачи. Это было настоящее сумасшествие! Каждый раз, когда я думала, что у меня в руках вещественные доказательства, передо мной вырастала новая стена сомнений и препятствий! Они все были подозрительны! Я опять взяла в руки регистрационную книгу, которую принесла с собой миссис Халлоран, и начала листать её. Мистер Кистлер платил обычно по понедельникам, мистер Грант и мисс Санд – по вторникам, мистер Баффингэм же, в основном – по средам. Эта банкнота, несомненно, являлась косвенным доказательствам. Если ею расплатился один из этих четырех, то он оказывался под сильнейшим подозрением!
      – Пожалуйста, попытайтесь вспомнить! Подумайте как следует. Закройте глаза и представьте себе каждого по отдельности, как он или она платили вам за квартиру.
      Миссис Халлоран послушно закрыла глаза – однако, без какого-либо удовлетворительного результата. С закрытыми глазами и наморщенным лбом она имела чрезвычайно задумчивый вид.
      Но она просто не могла уже вспомнить, кто именно дал ей эту злосчастную банкноту. Во всяком случае, в это воскресенье и день, и ночь прошли для меня спокойно.
      В понедельник утром Ходж Кистлер позвонил мне по телефону.
      – Снова благополучно родился новый номер моей газеты! А своего наборщика я тоже успешно отправил на охоту. Я готов пригласить вас на обед, если пообещаете съесть не больше, чем на тридцать центов! Как насчет «Ветмор Грилль-рум»?
      Я точно знала, что в «Ветмор Грилль-рум» ни одно блюдо не стоит меньше доллара. Это было солидное, элегантное заведение, и я решила одеться как можно получше. Я вошла в ресторан в условленное время, стараясь придать себе высокомерный вид.
      – Если вы намерены стать королевой красоты, вам лучше есть одной! – приветствовал меня Кистлер. – Чтобы я не мог с вами конкурировать!
      Оставаясь неприступной, я деловито спросила:
      – Выяснил что-нибудь ваш наборщик?
      – А не могу ли я сначала подкрепиться, миссис Шерлок Холмс?
      Ходж Кистлер заказал изысканное меню и бутылку вина. Мы с удовольствием пообедали, и затем он начал:
      – Итак, мой ловкий наборщик посетил Халлоранов вчера утром, в половине одиннадцатого. Халлоран был ещё в постели, и дверь открыла маленькая девочка. Андерсон – так зовут моего сотрудника – сказал этому ребенку, что он член Американского легиона, собирающий подписи под обращением к правительству о выплате тысячи долларов каждому бывшему солдату, имеющему ранение. С этой сказкой он послал маленькую девочку к её отцу, и тот тут же появился.
      – Могу себе представить!
      – Итак, оба уселись вместе в гостиной и стали обстоятельно обсуждать этот проект. Мистер Халлоран в пижамных штанах и босиком! Маленькие Халлораны бегали кругом по всему дому. Наконец, мистер Халлоран сам свернул разговор на все те трудности и неприятности, которые свалились на его голову в связи со смертью тетки его жены. Его даже подозревали в убийстве, но это ведь совершенно невозможно! Мой добрый Андерсон сочувственно и заинтересованно спросил, почему именно невозможно. Тогда Андерсон рассказал ему по секрету – как мужчина мужчине – что у них была небольшая семейная ссора, и он решил отомстить довольно распространенным способом. Короче говоря, тот знаменитый вечер пятницы он провел в некоем доме, известном своей определенной репутацией. Он даже назвал Андерсону этот дом, вероятно, для большей убедительности. Естественно, Андерсон сразу же после этого отправился туда и узнал от хозяина этого заведения, что Халлоран сидел там и пил до четырех часов утра. Следовательно – алиби «железное»!
      – Но это мог быть только Халлоран! Никто другой не имел мотива для этого убийства!
      – Но Андерсон не удовлетворился одним лишь рассказом хозяина этого дома. Он отыскал ещё одну платиновую блондинку и двух мужчин, которые находились в одной компании с Халлораном. Все трое поклялись, что Халлоран был вместе с ними. И я не думаю, что эти трое стали бы лжесвидетельствовать из-за какого-то собутыльника.
      – Полный тупик! – простонала я.
      – Не отчаивайтесь. Кто знает, возможно, что-то прояснится при судебном расследовании. – Он посмотрел на часы. – И, поскольку мы как раз заговорили об этом расследовании, малышка, наш час настал! Уже половина третьего.
      Мы поспешили отправиться к зданию суда, где должно было состояться расследование. Когда мы, запыхавшись и отдуваясь, прибыли, судебный следователь ещё даже и не появился. Помещение, куда нас привели, было большим и голым, похожим на школьную классную комнату. На возвышении стоял стол с несколькими стульями. Сбоку от него тоже был выставлен ряд стульев, очевидно, для присяжных заседателей. Остальная часть помещения была заставлена откидными стульями, на которых уже сидели все приглашенные. На заднем плане стояли несколько любопытных, у дверей – разные полицейские чины. Мы сели рядом с мистером Грантом и начали шепотом переговариваться с ним. Нам пришлось ждать довольно долго. Атмосфера в помещении была весьма гнетущая. У всех присутствующих был подавленный и безнадежный вид, и это мрачное настроение ещё усугублялось жарой и пылью. Как и всегда, когда я нахожусь в зале суда, я начала мечтать о ванне со свежей, прохладной, чистейшей водой!
      Наконец, появился судебный следователь вместе с лейтенантом Штромом и несколькими незнакомыми мне мужчинами. Следователь – в частной жизни известный политик – сел к столу. Штром уселся рядом с ним. После вступительных формальностей следователь сказал коротко и четко:
      – Прошу первого свидетеля – миссис Халлоран.
      Я не стану излагать это разбирательство во всех подробностях, большинство из которых уже описано в прессе. Но все же приведу некоторые интересные моменты.
      Показания миссис Халлоран касались преимущественно её поездки в Чикаго. После неё был вызван кассир с вокзала. Затем последовал некий мистер Бенке, который тоже оказался служащим вокзала.
      – Вы стояли у турникета перед выходом к поезду, который уходил в пятницу в восемь часов пять минут?
      – Да, ваша честь.
      – Помните ли вы двух дам – мисс Халлоран, которая только что давала показания, и другую, постарше?
      – Да, ваша честь!
      – Опишите вторую женщину.
      – Это была невысокая старая дама с очень красивыми белыми волосами. На ней была старомодная черная шляпа с фиалками и черное платье.
      – Почему вам особенно запомнилась эта женщина?
      – Ну, ваша честь, около меня толпились отъезжающие, так как турникет между залом и выходом к поезду ещё не был открыт. Обе женщины – вот эта и та, другая, – стояли прямо передо мной. Вот эта дама все время совала мне под нос свой билет и кричала: «Когда же мы, наконец, сможем пройти? Мы хотим занять приличные места!» Я привык к таким нервным пассажирам и почти не обращал внимания на её возбуждение. Наконец, турникет был открыт, и я пропустил людей. Но эти две женщины ещё долго стояли рядом со мной. Старая дама не могла найти свой билет. Младшая – миссис Халлоран – показала мне свой, который я и прокомпостировал. В конце концов, старая женщина сказала: «Иди вперед, я приду, как только найду свой билет». И, в конце концов, эта дама пошла к поезду одна.
      – Можете вспомнить, нашла ли старая женщина свой билет?
      – Я точно помню, ваша честь. Она, похоже, даже как следует и не искала. Она внезапно исчезла в толпе. Мимо меня она, во всяком случае, не проходила. Я ещё даже огляделся вокруг в поисках её.
      – Вы её вообще больше не видели?
      – Нет, ваша честь.
      – Благодарю вас. Вы можете садиться.
      Следующим свидетелем был проводник поезда, помнивший, что он проверял билет у миссис Халлоран. Таким образом, не оставалось никакого сомнения в том, что она действительно ездила в Чикаго.
      – Следующая свидетельница миссис Гвинни Дакрес.
      Когда я направлялась к свидетельскому месту, мое сердце стучало учащенно и громко. Я была приведена к присяге, а затем меня так начали бомбардировать вопросами, что страх и нервозность исчезли. Мне пришлось подробно рассказать о событиях, которые произошли со мной в прошлую пятницу, и о своих наблюдениях, и, в конце концов, была отпущена. Казалось, что суд хочет услышать обо всем происшедшем в хронологической последовательности. Кроме того, мне стало ясно, что дело заключается лишь в формальном соблюдении законности. Едва ли это дело полиции какие-то новые или решающие доказательства. Но я узнала кое-что новое для себя, что позднее должно было стать мне очень полезным.
      После меня Кистлер был допрошен о том, как и где он провел пятницу. За ним следовал сержант полиции Фостер, которого я знала лишь по имени Джерри. Он доложил о своем осмотре дома в пятницу. Пришлось дать показания и жильцам нашего дома. Допрос Фостера об обнаружении покойной в подвале проходил так:
      – Итак, Фостер, теперь мы подошли к вашей ужасной находке в кухне подвала. Вы показали, что нашли останки, одежду и волосы раскиданными по полу, и все это близко к двери?
      – Да, ваша честь.
      – Не было ли там оружия? Может быть, был выстрел?
      – Ни того, ни другого.
      – Не имелось ли признаков того, что было использовано какое-либо другое орудие убийства?
      – Нет. В ящике стола находились обычные кухонные ножи, но они были чистыми. То есть – относительно чистыми… во всяком случае, ни один из них не был использован для убийства старой женщины.
      – Ни молотка, ни топора?
      – Их мы нашли в ящике с инструментами в бойлерной и отдавали на экспертизу. Они тоже не применялись в качестве орудия убийства.
      – Был ли в помещении большой беспорядок?
      – Ну, ваша честь, как можно догадаться, оно выглядело не особенно приятно. Но опрокинутой мебели там не было.
      – Были ли сняты отпечатки пальцев?
      – Конечно. Но они не дали удовлетворительного результата. Были обнаружены только один-два четких отпечатка, принадлежащих старой женщине, на кухонной плите.
      – Где нашли ключ?
      Я взволнованно подалась вперед. Ключ! О нем я пока ещё ничего не слышала.
      Он лежал на кухонном столе рядом с опрокинутой банкой с макаронами.
      – Вы абсолютно уверены в том, что этот ключ лежал там, когда вы взломали дверь?
      – Мы никого не впускали в кухню, ваша честь! Мистер Уэллер и мистер Кистлер заглядывали в кухню через открытую дверь, но они стояли позади сержанта Харланса и смотрели через его плечо. Ни один из них двоих не мог бросить ключ на стол через всю кухню. Определенно не могли этого сделать так, чтобы Ред Харлан не заметил!
      – И вы также уверены, что это был ключ от кухни?
      – Конечно, ваша честь. Мы его опробовали.
      – Существует ли какая-то вероятность того, что к этому замку подходит какой-либо другой ключ?
      – Я думаю, едва ли. Мы выбивали дверь топором, но замок при этом не был поврежден. Мы перепробовали все ключи в доме, но ни один не подошел. Даже наша полицейская отмычка не смогла открыть этот замок.
      – Вы принимали участие и в обыске других помещений этого подвала?
      – Да, ваша честь.
      – И какие результаты дал этот обыск?
      – В кладовой мы нашли кресло-качалку, на которой лежало черное пальто. Не очень толстое – оно было небрежно переброшено через спинку кресла. На сиденье лежал черный бумажник. За стулом лежала шляпа.
      – Одну минуту, пожалуйста.
      Лейтенант Штром тихо сказал что-то одному из служащих, тот поспешно вышел и тут же вернулся с каким-то свертком.
      – Это те самые вещи, которые вы нашли в кладовой, сержант Фостер?
      – Да.
      Ему разрешили уйти и попросили миссис Халлоран и Бенкса идентифицировать эту одежду как ту самую, в которой миссис Гэр была в день отъезда в Чикаго. После этого сержанта Фостера опять вызвали на свидетельское место.
      – Помогали ли вы лейтенанту Штрому при обыске помещений, которые занимала миссис Гэр?
      – Да, ваша честь.
      – Сколько их было?
      – Гостиная, маленькая спальня под лестницей и холл.
      Я непроизвольно тихо вскрикнула. Конечно – ведь холл, в сущности, служил этой старой женщине второй гостиной. Она ведь вечно сидела там на старом кожаном диване. Там миссис Халлоран могла бы ещё раз дать волю своим варварским инстинктам! Ведь там она ещё не искала!
      – Где нашли ключ от её сейфа?
      – В сумке.
      – Вы считаете, что этот обыск был очень основательным?
      – Конечно, ваша честь. Я был чрезвычайно удивлен, когда услышал, что эти дамы раскопали ещё деньги!
      На это последовал громкий смех, и все посмотрели на меня. Лейтенант Штром недовольно покосился в мою сторону. Ему, конечно, было неприятно, что мы с миссис Халлоран обнаружили этот клад!
      – Не все столь корыстолюбивы, как некоторые дамы, – сказал судья, тем самым вновь вызвав смех. – Итак, Фостер, говорят, что миссис Гэр не доверяла своим жильцам и внушала себе, что среди них есть «шпион», который ищет либо деньги, либо другие ценности. Когда вы, спустя неделю после смерти миссис Гэр, обыскивали дом, не сложилось ли у вас впечатление, что кто-то рылся в вещах миссис Гэр?
      После короткой драматической паузы Фостер сказал:
      – Трудно сказать, была ли миссис Гэр по своей натуре аккуратной или неаккуратной, но у меня создалось такое впечатление, что в её вещах кто-то основательно покопался!

15