Я напрягла свою память и смогла с поразительной легкостью вспомнить все показания свидетелей. О деятельности мистера Уэллера в качестве полицейского никто ничего не говорил. А почему? Но ведь это было уже так давно! Может быть, Уэллер был полицейским лишь короткое время? Почему этот факт должен иметь какое-то отношение к смерти миссис Гэр?
      – Я не думаю, что Уэллер в своих показаниях говорил о своем прошлом. И я не понимаю также, почему он должен об этом упоминать! Я однажды говорила с ним об этом и была удивлена тем, что такой относительно молодой мужчина уже на пенсии.
      Штром застонал.
      – Я, в самом деле, не понимаю, почему Вы ещё живы! Мне, кажется, вы знаете все, что другие очень хотели бы сохранить в тайне. Вы великолепно исполняете роль ищейки, миссис Дакрес, – но комбинационных способностей у вас, к сожалению совсем нет! Может быть, вы располагаете ещё какими-нибудь незначительными мелкими фактами, о которых до сих пор намеренно умалчивали?
      – Постепенно я буду ещё что-нибудь вспоминать, – весело сказала я. В конце концов, лейтенант Штром не являлся моим шефом и не имел никакого права обходиться со мной, как с идиоткой. – Вы должны быть довольны, что я выяснила для вас столько интересных вещей!
      – О, я вам чрезвычайно благодарен!
      Затем он некоторое время вообще не замечал меня. Я опять оказалась на заднем плане.
      – Итак, Уэллер был на службе в полиции! Он владеет этой долговой распиской, датированной 8 июля 1919 года. Почти вся городская полиция была в том году уволена. Значит, если он был в их числе… хм… но ведь все остальные полицейские не имели долговой расписки с подписью Гарриет Луэллы Гэр! В этом и кроется суть наших секретов! Если не здесь ключ ко всему, я готов проглотить метлу. Вместе с палкой!
      Он бросил на меня вызывающий взгляд и снова забегал взад и вперед по комнате.
      – Миссис Дакрес, мне нужна ваша помощь. Не сегодня. Который час? Шестой? Значит, завтра. Хотите выполнить для меня кое-какую работу? Завтра вам наверняка будет уже гораздо лучше. Я сам подробнейшим образом ознакомлюсь с делом Либерри. А вы знаете, что можете сделать? Вы можете пойти в редакцию «Комет» и посмотреть в архиве старые номера газеты за 1919 год. Тщательно изучите каждый выпуск. Важно каждое слово! Выпишите мне заголовки и начальные строки каждой новой статьи. Если в этих старых номерах содержится что-то такое, чего нет в полицейских документах, то я хочу это знать! Газеты тогда довольно широко освещали это дело. У нас есть фотографии, – но, вероятно, в «Комет» были и другие, которые мы никогда не видели. Из этой компании – вы уж знаете. Вам все понятно?
      – Да. Я начинаю завтра утром и должна все исползать на четвереньках!
      Мы все ещё беседовали об этом деле, когда появился Кистлер.
      – Ну и ну! Все ещё жива? – спросил он. Он выглядел утомленным и усталым, но улыбался, как всегда, широко и весело. – Мне нужно сегодня вечером опять в редакцию – завтра выпуск. Но я подумал – загляну-ка, нет ли свежего трупа!
      – Пока я здесь, вам не следует беспокоиться, – небрежно промолвил Штром.
      – В этом я, как раз, совсем не уверен!
      – У нас тут были всяческие волнения, – быстро доложила я.
      – Тихо! – проворчал Штром. – Это служебная тайна!
      Что именно он хотел утаить от Кистлера? Эту историю с долговой распиской? Я переменила тему и стала многословно благодарить Кистлера за спасение моей жизни. Он отмахнулся и сказал, что ему это совершенно ничего не стоило. Такое он совершает ежедневно. После этого за него взялся Штром.
      Кистлер все рассказал о том, как мы вместе провели вечер понедельника и о том, как взламывали мою дверь.
      – Все верно, миссис Дакрес?
      – Не отрицаю. – Я устремила на Кистлера ласковый взгляд.
      – Что за комплимент! – воскликнул Кистлер, ухмыляясь.
      – А теперь вы оба ведите себя прилично! Вэн, я думаю, мисс Санд уже дома. Посмотрите-ка.
      – Вы хотите, чтобы я покинул эту комнату? – спросил Кистлер.
      – Можете поступать, как хотите.
      – Благодарю.
      Вошла мисс Санд. Вид у неё был довольно неряшливый, и создавалось впечатление, что она рада возможности немного расслабиться. Рабочий день закончился, и она могла это себе позволить. Такой она понравилась мне намного больше, чем своими судорожными попытками казаться юной и оживленной.
      – Садитесь, пожалуйста, мисс Санд, – предложил ей Штром. – Мне нужно ещё раз опросить всех обитателей этого дома, по отдельности, о событиях, происшедших в понедельник и во вторник утром. Прежде, чем мы начнем, я хотел бы спросить у вас нечто очень важное.
      Штром выдержал многозначительную паузу, наклонился вперед и прогремел:
      – Почему миссис Гэр вас шантажировала?
      Я в своей жизни редко видела такой убийственный эффект от произнесенных слов. Мисс Санд как будто опала, как воздушный баллон, который кто-то проткнул иглой.
      В комнате воцарилась мертвая тишина. Губы мисс Санд шевельнулись, как будто она хотела что-то сказать. Штром сидел в ожидании. Блеклые губы ещё раз пошевелились. И на этот раз я услышала шепот.
      – Откуда вы знаете?
      – Следовательно, вас шантажировали! – прозвучал торжествующий голос Штрома.
      – Нет… нет…
      – Значит, все-таки, нет? Почему же тогда вы платили за свою маленькую комнату по пять долларов, в то время, как миссис Дакрес всего лишь четыре доллара в неделю? Вы же везде могли бы иметь намного лучшую комнату за три доллара.
      – Мне… мне… было жалко ее…
      – Кого вам было жалко?
      – Миссис Гэр…
      – Ага – значит, благотворительность?
      – Она попросила меня столько платить… сначала я платила меньше, потом она подняла цену.
      – Мисс Санд, сколько вы зарабатываете в неделю? Только, пожалуйста, скажите мне правду, так как вы же знаете, что я все равно могу это проверить.
      Несчастная женщина в нерешительности сказала:
      – Мы не имеем права говорить о своем жаловании.
      – За это я беру ответственность на себя. Итак?
      – Пятнадцать долларов в неделю.
      Услышав о такой нищенской зарплате, я вздрогнула.
      – Так, так – пятнадцать долларов в неделю. То есть, за вычетом страховки и прочего – тринадцать долларов, пятнадцать центов.
      Она безмолвно кивнула, подняв глаза на полицейского лейтенанта.
      – Следовательно, после уплаты за жилье, вам остается на неделю всего восемь долларов и несколько центов. На еду, на проезд, на оплату счетов врача и на одежду. А вы ведь должны быть одеты очень прилично, не правда ли? Не слишком ли широко вы размахнулись со своей благотворительностью?
      Бедняжка! Она сидела здесь, перед нами, во всей своей бедности разоблаченная и пригвожденная.
      – Не хотите ли получить несколько дней на раздумье, мисс Санд? Может быть, такой промежуток времени освежит вашу память?
      – Ради Бога! – невольно воскликнула я. И Кистлер тоже сделал протестующий жест. Штром бросил на нас порицающий взгляд. Он счел излишним нашу сентиментальность.
      Мисс Санд выглядела перепуганной. Не означало ли это, что Штром хочет отправить её в предварительное заключение? Что она потеряет свою работу? Она внезапно закрыла лицо руками и начала горько плакать.
      С меня было достаточно. Своим ледяным, немилосердным сарказмом лейтенант Штром действовал мне на нервы. Я поднялась с места и встала позади всхлипывающей женщины.
      – То, что вас всегда мучило – уже ушло, – успокаивающе сказала я этой несчастной. – Миссис Гэр умерла. Но я никогда не считала вас ответственной за эту смерть.
      Мисс Санд снова спрятала руки в подол своего платья. На её лице появилось выражение ненависти.
      – Она умерла! Она, наконец, умерла! Я рада этому! – Ее слова звучали вызывающе. – Она умерла – но для меня она продолжает жить! Я должна была знать, что однажды все обнаружится! Я пыталась себя обмануть. Я была настоящей дурой! Она владеет мной – мертвая или живая! Пока я однажды не покончу собой. Она владеет мной – с того самого дня, когда я… когда она… когда она привела меня в этот ужасный дом.
      Эти слова были нами поняты правильно. Мисс Санд говорила не об этом доме на Трент-стрит. И Штром, и я вздрогнули. Я положила свои руки ей на плечи, но она освободилась порывистым движением.
      – Теперь вы знаете все! Теперь вы все можете начинать меня шантажировать. Мне это уже безразлично. Мне и без того уже осточертела эта работа. Вся эта жизнь мне осточертела! В семнадцать лет приехала я из деревни в этот город. Тогда я сразу же получила работу в одном из универсальных магазинов. Однажды, во время обеденного перерыва, со мной заговорил один из владельцев и предложил принять участие в одной компании, которая должна собраться в доме его хорошей приятельницы. Речь шла о доме миссис Гэр. Прошло два года, пока я снова выбралась оттуда! Она удерживала нас там, используя нашу нужду в деньгах. Как-то вечером один молодой солдат, будучи в увольнении, подарил мне десять долларов. И с ними я вырвалась оттуда. Сначала я была домашней работницей, потом опять получила место в одном универмаге. Там она и нашла меня в один «прекрасный» день. Она замурлыкала, как кошка: «Я слышала, что ты здесь работаешь, малютка! Как ты думаешь, что скажут любезные хозяева этого солидного заведения, если узнают, какого сорта девушка у них здесь работает? У меня теперь новый дом – вполне почтенный и респектабельный дом, где я сдаю комнаты. Почему бы тебе как-нибудь не зайти и не посмотреть эти комнаты? Какая-то из них тебе определенно очень понравится.» Что я могла поделать? Если бы узнали о моем… моем прежнем занятии, меня бы тотчас же уволили. Это был в высшей степени солидный магазин с хорошей репутацией. И, таким образом, я, в конце концов, пришла сюда. Миссис Гэр показала мне все эти комнаты и сказала, что я могу получить одну из них на втором этаже за пять долларов в неделю. У меня не было выбора. Я не имела достаточно сбережений для того, чтобы убежать и переждать, пока не получу опять работу где-нибудь в другом месте. И вот до сегодняшнего дня я здесь.
      И вдруг она вновь разразилась слезами.
      Кистлер тихо выругался, оба полицейских сидели, как окаменевшие, я дрожала от бешенства. Лейтенант Штром сказал мягко:
      – Мисс Санд…
      – Да?
      – Вы убили миссис Гэр?
      – Нет, честное слово, нет! Эта мысль часто приходила мне… но мне постоянно не хватало храбрости для этого.
      – Мы рады этому!
      Вновь на несколько минут воцарилась глубокая тишина, только слышались ещё затихающие всхлипывания мисс Санд. Штром, видимо, погрузился в глубокое раздумье.
      – Мисс Санд, вы знали в числе «персонала» миссис Гэр девушку по имени Роза Либерри?
      – Нет, я её не знала. Все это произошло вскоре после того, как я покинула тот дом. Я читала об этом в газетах.
      Штром, кажется, стряхнул свою задумчивость и бодро сказал:
      – Мисс Санд – то, что вы нам только что рассказали, принадлежит прошлому и забыто. Из этих четырех стен не выйдет ни одно слово. Я это обещаю. Если вас когда-либо кто-либо опять попытается шантажировать, сразу же обращайтесь ко мне. Вам не будут больше докучать. И ничего не будет предано гласности.
      – Я больше не верю ни одному человеку, – устало сказала мисс Санд, бессильно опустив руки. – Мне, в сущности, все уже безразлично.
      – Вы можете сейчас уйти, мисс Санд. Но я хотел бы ещё раз выслушать ваш рассказ о событиях прошлого понедельника.
      – Конечно, охотно повторю. Я ушла с судебного расследования вместе с Уэллерами. По пути домой мы зашли поужинать. Я очень рано легла спать и была разбужена резкими звонками. Это был телефон, к которому я, в конце концов, подошла. Просили мистера Кистлера. Я пошла наверх, чтобы позвать его, и опять легла, но, едва снова заснула, как услышала громкие крики мистера Кистлера. Он звал мистера Уэллера. Вскоре после этого я спустилась вниз и помогала привести в сознание миссис Дакрес. После этого я отправилась на работу.
      – Я вам очень благодарна, – от всего сердца сказала я. – Если я смогу быть вам чем-то полезна, дайте мне знать.
      – Единственное, что вы можете для меня сделать, – это совершенно не замечать меня. Теперь я могу идти?
      – Конечно, мисс Санд. Большое спасибо. Большое спасибо.
      Когда мисс Санд вышла, Кистлер начал метаться взад и вперед по комнате, как разъяренный тигр.
      – Надо надеяться, вы получите большое вознаграждение, когда сможете доказать вину этой бедной женщины в убийстве миссис Гэр, – прорычал он.
      – А не будете ли вы столь любезны, чтобы подумать также и о том, что была проделана попытка убийства мисс Дакрес?
      Кистлер был озадачен.
      – Верно. Об этом я как-то совсем забыл. Это, пожалуй, к лучшему, так как к убийце миссис Гэр мы относимся с величайшими симпатиями.
      – Прекратите такие речи, Кистлер. Мы сегодня узнали многое. История мисс Санд ещё вовсе не доказывает, что убийство совершила она. Она лишь доказывает, что мисс Санд слабый человек. Более сильный характер не попал бы в сети миссис Гэр, – сказала я.
      – Вы помните о том, что мисс Санд пользовалась пятновыводителем? Или вы намеренно отмахнулись от этого факта?
      – Вовсе нет. Но после истории, которую мы только что услышали, мне, кажется, что мисс Санд не тот человек, который мог бы так тщательно спланировать это нападение на меня с целью убийства. Она нерешительный человек. Она сама позволяла довести себя до такой жизни. Вы только задумаетесь над тем, что она нам рассказала! Девушка должна была найти пути и средства для того, чтобы бежать из дома, в котором её держали принудительно. Она могла бы как-то связаться с полицией!
      – Все это случается и в наше время, миссис Дакрес. Но трагедия мисс Санд происходила в 1917 или 1919 году. Даже в наше время общественное мнение не очень милосердно к девушке с таким прошлым! Тогда же её даже не выслушали бы, а просто объявили, что, если девушка решилась на такое, она не заслуживает ничего другого. В те время на промысел мисс Гэр смотрели совсем иначе!
      – Лейтенант Штром судорожно пытается обойти тот факт, что миссис Гэр тогда, вероятно, была под покровительством полиции! – воскликнул Кистлер. Вероятно, мисс Санд могла ломиться во все полицейские участки, но нигде не была бы выслушана. Позаботились бы лишь о том, чтобы ей никто не дал приличную работу.
      – Я менее всего расположен обвинять полицию этого города в коррупции, – бесстрастно сказал Штром.
      – Подумайте лучше о нападении на меня! – перебила я мужчин. – Ведь все это было тщательно спланировано! Кто-то чисто подмел подвальную лестницу, позаботился о пиле для стали, которую, кстати, не так легко раздобыть, достал молоток из ящика с инструментами и купил бутылку пятновыводителя. Все это никак не похоже на стихийное, необдуманное нападение!
      – Да, случившееся с миссис Гэр выглядит совсем иначе. Если это было убийство, то, определенно, незапланированное заранее.
      – Что никоим образом не меняет психологическую установку преступника. Первое преступление было совершенно ненамеренно. Возможно даже, при обороне. Не всякий грабитель готов к убийству. Такого преступления я могла бы ожидать от мисс Санд. Но я сомневаюсь, что у неё достаточно характера, чтобы подготовить убийство.
      Все рассмеялись, что привело меня в бешенство. Ведь мои аргументы были совершенно логичны!
      – Это так, но иногда истязаемый сам становится палачом! – сказал лейтенант Штром. – Вы спокойно можете объявлять мисс Санд невиновной. Однако в моих глазах она все ещё остается под подозрением. Помните только о нашем предположении, что причина смерти миссис Гэр, возможно, кроется в её грязном прошлом, а не в её скопленных и спрятанных деньгах! Так вот, теперь мы нашли человека, связанного с этим прошлым. И при этом мисс Санд имеет сильный мотив. Миссис Гэр не только была ответственна за её позор и бесчестие, но ещё и шантажировала её. Как бы вы поступили, если бы были вынуждены из тринадцати долларов в неделю ни за что, ни про что выкладывать около трех долларов?
      – Дайте-ка мне подумать… вероятно, я бы проследила, где старуха прячет свои деньги, возместила бы свои убытки и удрала!
      – Откровенно сказано, надо отдать вам должное!
      – Я бы не позволила держать меня в дураках.
      – О дураках тут нет речи. Возможно, мисс Санд тоже пришла к хорошей идее завладеть спрятанными деньгами и была застигнута миссис Гэр. Вы все ещё исключаете, что она могла совершить это убийство?

19