— Иди-ка мой руки. Я приготовила все для пикника.

Надеюсь, Хасан и мадемуазель Ясмин останутся довольны.

По-моему, это лучшая возможность показать госпоже окрестности.

Бертран заговорщически улыбнулся и похлопал Сесиль по спине.

— Отлично придумано, та cherie, отлично. Виноградники пешком не обойти, а на машине — что за удовольствие? Кроме того, верховая лошадь запросто пройдет там, где не проедет ни одна машина, a, mon petit chou[45]?

Подмигнув жене, Лабиш скрылся в доме.

Хасан ловко вскочил в седло.

— Подай мне корзину, — коротко бросил он, лишь мельком взглянув на Ясмин, и та, медленно и покорно, стащила корзину со ступенек.

Сесиль уложила в корзину холодных цыплят-гриль, приготовленные в лимонном соке нежно-розовые бобы, длинную французскую булку, головку сыра и бутылку вина. Два бокала были тщательно завернуты в полосатые салфетки, а сбоку поместилась плетенка с клубникой.

Подав корзину Хасану, Ясмин отвязала поводья от каменной балюстрады. Вставив ногу в стремя, девушка вскочила в седло. Лошадь прямо затанцевала под ней.

— Как тебя зовут? — спросила Ясмин, радуясь возможности проехаться верхом в такой погожий денек.

Затосковавшая в стойле кобыла нервничала в нетерпении. Ее возбуждение передалось Ясмин. Предчувствие чуда охватило девушку. Ей захотелось движения, скорости бега.

Последнее время Ясмин слишком много работала, и каждым своим первом, каждым мускулом, как застоявшаяся лошадь, она рвалась на простор.

— Ее зовут Афина, — отозвался Хасан. — Ты уверена, что она не слишком резва для тебя?

Ясмин рассмеялась. Она потрепала гриву, потом протянула руку к губам Афины и потрогала их, чтобы определить поров коня. Афина отреагировала мгновенно, и Ясмин обрадовалась ее чуткости и доверчивости. Похлопывая лошадь по шее, Ясмин приподняла бровь и ответила Хасану:

— Не стоит беспокоиться, я не самый плохой наездник. А вот твой жеребец выглядит далеко не ручным. Ты-то уверен, что справишься с ним?

— Если у меня возникнут проблемы, непременно обращусь к тебе за помощью, — пообещал Хасан и пустил коня легким галопом в сторону кустов, густой стеной росших за домом.

Развернув Афину, Ясмин последовала за ним.

Перед самыми зарослями малины Хасан резко повернул лошадь и поскакал вдоль опушки леса. Внезапно, словно по волшебству, деревья кончились, и перед всадниками раскинулось бескрайнее поле. Почувствовав его ширь, Афина радостно прибавила ходу. Радость лошади передалась и Ясмин, и она дала ей волю. Встречный ветер пузырем надул блузку Ясмин.

В этом первом восторженном порыве Ясмин едва заметила, что обогнала Хасана. Она и лошадь, став как бы единым целым, стремительно неслись в изящном полете; Ясмин пригнулась к самой гриве, словно сливаясь с летящей Афиной. Запах конского пота и свежей земли, взрываемой копытами, щекотал ноздри Ясмин. Позабыв и о пикнике, и о Хасане, она полностью отдалась солнцу, ветру и ощущению мощного движения лошадиных мускулов. Ветер свистел в ушах Ясмин, и это был единственный звук, который вытеснял все прочие. Казалось, вихрь прочищал ее мысли, и они становились ясными, светлыми, радостными.

Потом Ясмин услышала другой звук. Оглянувшись, она увидела скакавшего рядом с ней Хасана. Ясмин натянула поводья.

— Что случилось?

— У тебя все в порядке? — прокричал Хасан.

— Конечно! А что?

Хасан коротко рассмеялся.

— Я решил, что твоя лошадь понесла. Но с радостью вижу, что в тебе просто играет молодой пыл.

Заглянув в глаза Хасана, Ясмин была поражена выражением скрытой боли, которая не сочеталась с его словами. Взгляд тут же потух и сменился привычным выражением иронической заботливости. Ясмин решила, что ей просто померещилось. Она отвернулась, пытаясь собраться с мыслями, но скакуны были настроены на бег, и непонятная остановка их раздражала, они били копытами и рвались в галоп.

— Теперь я по крайней мере знаю, что ты умеешь управлять лошадью, так что поехали, — сказал Хасан. — Нам надо многое посмотреть.

Около часа они скакали вдоль границы владений Сен-Клеров. Хасан, перекрикивая разделявшее их с Ясмин расстояние, указывал на интересные места и давал пояснения.

Наконец лошади устали и перешли на шаг.

— А как они собирают виноград? — спросила Ясмин, пораженная количеством кольев, увитых виноградной лозой. — Здесь бездна работы.

— Вручную, — ответил Хасан. — Это очень тяжелая работа. И к сожалению, очень медленная.

— А механизировать ее никак нельзя?

— Скорее всего можно, но Бертран не признает новейших технологий. И он прав. Здесь все имеет значение… все влияет на качество винограда. Машины могут повредить хрупкие побеги.

— А что будет, если не хватит рабочих рук? Или налетит шторм? Или мороз, или еще что-то помешает сбору винограда в срок?

— Мы просто потеряем урожай.

— Неужели ничего нельзя придумать? — задумчиво произнесла Ясмин. — Должен ведь существовать более оптимальный выход. — В конце концов, бизнес не может полностью зависеть от прихотей…

— Дорогая, если бы существовал «более оптимальный выход», — снисходительно пояснил Хасан, — уверен, Бертран давно бы им воспользовался.

Прекращая дискуссию. Халифа пришпорил коня и поскакал вперед.

Неожиданно поля кончились. Хасан направил своего жеребца к поляне, едва видимой за густым частоколом деревьев. Ясмин осторожно последовала за ним. Афина мягко ступала копытами по тропинке, аккуратно обходя камни и ямы, чтобы не повредить своих тонких ног. Ветки били в лицо, и Ясмин приходилось постоянно пригибаться. Она терялась в догадках, куда же ее ведет Хасан.

Потом так же неожиданно подлесок уступил место небольшому открытому пространству, окруженному широкой стеной деревьев. Высоко над головой солнечные лучи пробивались сквозь густую листву, и Ясмин показалось, что она услышала веселое журчание ручья. Хасан остановился, чтобы подождать Ясмин. Его конь тут же опустил голову и принялся щипать сочную траву, которая густым ковром стлалась под ногами.

— Может, перекусим? — спросил Хасан. — Лично я проголодался.

Ясмин огляделась вокруг: поляна для привала выглядела совершенно идиллически, но Ясмин предпочла бы для пикника менее экзотическое место! Может, менее уединенное. Хотя есть хотела не меньше Хасана. Но прежде чем она успела высказать свои сомнения, Хасан соскочил с коня и отвязал прикрепленную к седлу корзину. Небрежно бросив ее на землю. Халифа подошел к ручью, бежавшему по краю поляны, опустился на колени и принялся плескать воду па лицо, смывая пыль. Потом он протяжно свистнул своему коню, который медленно к нему подошел и, шумно фыркая, стал пить свежую проточную воду. Неожиданно почувствовав сильную жажду и голод, а также жался Афину, Ясмин тоже направила лошадь к ручью.

—  — А ты разве не хочешь умыться? — Глаза Хасана весело блестели, кончики губ изогнулись в самодовольной улыбке. — Смотри, какая ты замарашка. — Подойдя к Ясмин, он легко провел по ее щеке пальцем и осмотрел его с притворным отвращением. — Пыль. Ты вся покрыта пылью, просто ужас.

— Ты стираешь с меня пыль, словно со старого комода, — засмеялась Ясмин.

Перекинув ногу через седло, она начала спускаться, но Хасан тут же неуловимым кошачьим прыжком оказался рядом с Афиной. Протянув руки, он подхватил скользнувшую вниз Ясмин.

— Тебе нужен кто-то, кто бы мог заботиться о тебе, — сказал Хасан, крепко обхватывая Ясмин руками.

Нарочито медленно, дюйм за дюймом, он принялся опускать Ясмин вниз, плотно прижимая к своему сильному, мускулистому телу. Не опуская Ясмин на землю, Хасан дал ей почувствовать свою плоть, прижав ее бедра к своим.

Глаза Ясмин расширились, и она принялась извиваться, но вместо освобождения почувствовала себя еще теснее прижатой к твердому бугру, восставшему между ног Хасана.

Ясмин застонала, почувствовав, как по телу пробежала резкая волна удовольствия.

Борьба только усилила это ощущение.

Одной рукой Хасан крепко прижимал Ясмин к себе, другой он поддерживал се ягодицы. Подернувшиеся дымкой глаза Хасана, прикрытые растрепанными от бешеной скачки волосами, смотрели на Ясмин с открытым вожделением. Взгляд его искал и находил признаки взаимного томления. Тело Ясмин не подчинялось се разуму. Жилка пульса на шее учащенно билась, невольная дрожь пробегала по телу, дыхание стало резким и прерывистым. Ясмин попыталась освободиться, но лишь еще больше погрузилась в сладкую паутину его объятий. Она уже и сама не знала, хочется ли ей вырваться или, наоборот, еще теснее прижаться к горячему телу Хасана.

— Зачем ты меня провоцируешь? — Голос Хасана неожиданно охрип. — Каждое твое движение еще больше меня возбуждает.

— Прошу… опусти… поставь… на землю. — В очередной раз Ясмин попыталась освободиться, задыхаясь не только от крепких объятий, но и от вкрадчивого, чувственного ощущения, пронзившего все се существо.

— Разумеется. — Хасан испытующе посмотрел на Ясмин. Потом тяжело опустил ее на землю.

Удивленная Ясмин глубоко выдохнула и убрала с лица несколько прядей, упавших ей на глаза. Она изо всех сил постаралась выглядеть невозмутимой. Хасан понимающе улыбнулся и небрежно повернулся к корзине.

— Тебе и в самом деле стоит умыться.

«До чего же быстро он переходит от одного настроения к другому», — подумала Ясмин.

Заплетающейся походкой она отправилась к ручью. Опустившись па колени, Ясмин погрузила руки в сверкающий поток и стала плескать воду пригоршнями па лицо. Ледяные струйки охладили жар щек, случайно попали па блузку, потекли по горячему телу, чувствительные соски заломило от холода. Все еще неверной походкой Ясмин вернулась к месту, где Хасан устроил пикник, и села на траву, предусмотрительно выбрав место подальше от Хасана.

Хасан открыл бутылку вина, наполнил бокалы и протянул один из них Ясмин.

— Выпей. — Взгляд Хасана скользнул по намокшей блузке Ясмин. — Сегодня жарко, тебе, наверное, хочется пить.

— О-о-о нет, спасибо, — быстро ответила Ясмин, чувствуя, что эффект от предыдущих четырех бокалов улетучился не до конца. — Я бы лучше выпила воды.

Ясмин хотела подняться, но Хасан остановил ее:

— Знаешь, не стоит пить из этого ручья. Выше по течению может оказаться какая-нибудь падаль, и ты подхватишь страшную болезнь.

— Разве Сесиль не положила бутылку воды?

— Конечно, нет. Ей и в голову не пришло. Виноделы не пьют воды. На, выпей! Почувствуешь себя лучше.

— Ты говорил, что я должна довериться тебе во всем? — слегка улыбнулась Ясмин. Ей не осталось иного выбора, как только взять бокал.

Она собиралась сделать только один глоток, но, чувствуя непонятный озноб от пристального взгляда Хасана, выпила все. Бездонные глаза Халифы были полуприкрыты, выражение лица серьезно и исполнено значения. Он сидел, сложив ноги по-турецки, рубашка расстегнута почти до пояса, грудь покрывали густые вьющиеся черные волосы. Ясмин застыла, не в силах пошевелиться. Она поняла, что Хасан играет с пей, как кошка с мышкой, и была беззащитна в этой игре. Опустив взгляд па корзину, Ясмин потянулась за куском сыра, по Хасан перехватил ее руку.

— Ты полежи, а я все приготовлю. — Мягкий тон голоса Хасана действовал гипнотически. — Отдохни немного.

Тебе полезно поваляться на солнышке.

Ясмин почувствовала пробежавший по коже жар и, сама не зная почему, подчинилась совету. Она откинулась на спину, растянулась на траве и закрыла глаза. Лошади бродили где-то рядом, шумно пощипывая траву. Овладевшая Ясмин вялость навалилась на псе с новой силой. Солнце ласкало и согревало тело Ясмин, расслабляя его, делая легким и почти неощутимым.

«Я пьяна», — подумала Ясмин.

Внезапный шорох заставил ее открыть глаза. Рядом с ней па коленях стоял Хасан. Яркий солнечный свет слепил Ясмин, и она снова закрыла глаза, не в силах пошевелиться. Ясмин почувствовала, как Хасан медленно расстегивает пуговицы ее блузки, пальцы его задерживаются па каждой пуговке, задевая кончики грудей под тонкой материей. Но поскольку Ясмин не могла пошевелиться или же не хотела — она сама не знала, — она позволила Хасану продолжать.

Расстегнув все пуговицы, Хасан легко вытащил блузку из брюк и, распахнув ее, обнажил маленькие круглые груди Ясмин, открыв их теплым лучам ласкового солнца.

Рука Хасана нежно коснулась Ясмин, лаская по очереди каждую грудь, наслаждаясь бархатистостью ее кожи. Прикосновение жестких мозолистых ладоней заставило Ясмин невольно вздрогнуть. Она вдруг почувствовала на своей груди губы Хасана. Язык его неторопливо и умело принялся водить круги вокруг соска, отчего Ясмин не смогла сдержать вздох удовольствия, пузырьками поднимавшегося откуда-то снизу.

Ясмин вжалась спиной в мягкую бархатистую траву.

Губы Хасана страстно припали к ее губам, заставляя их раскрыться и пропустить его язык. Он с жадностью ворвался в рот Ясмин и принялся нежно и требовательно ласкать его. Зубы Хасана прижались к ее зубам.

Ясмин разрывали противоречивые чувства. Медленное продвижение Хасана, изучавшего ее тело, было великолепно, но Ясмин не понимала, хочет ли она, чтобы Хасан трогал и целовал ее так, как он это делал: его губы то твердели, то становились мягкими, то он с силой наваливался на нее, то отпускал. Когда же Хасан принялся расстегивать ее брюки, Ясмин чувствовала легкость и прозрачность. Рассудок требовал от Ясмин остановить его руки, но тело трепетало от нетерпения. У Ясмин не только не было желания сопротивляться, но, напротив, хотелось ободрить Хасана, поторопить его. Но голос ее не слушался. Сняв с Ясмин ботинки, Хасан, слегка приподняв ее бедра, стянул галифе.

Ясмин была полностью обнажена, и тело ее, овеваемое легким ветерком, было предоставлено жарким солнечным лучам и не менее жарким рукам и губам Хасана.

Но Халифа больше не прикасался к Ясмин. Почувствовав неожиданный холод, она открыла глаза, не понимая, где теперь Хасан и чем он занимается. Сердце Ясмин затрепетало, когда она, прикрыв глаза рукой от яркого света, увидела стоящего рядом с ней на коленях Хасана: он замер от восхищения, любуясь се телом, как чудом, как великолепным произведением искусства. На нее никогда еще так не смотрели.

— Как ты прекрасна! — тихо сказал Хасан. — Я не могу оторвать от тебя глаз. Какая у тебя замечательная кожа.

Она как мед… вся золотистая и сладкая. Нет, я не могу.

Руки Хасана стремительно метнулись между бедер Ясмин, вверх, к разгоряченному лону. Сквозь полуоткрытые губы Ясмин вырвался стон наслаждения, колени ее невольно раздвинулись в стороны. Хасан тоже застонал и встал на колени между ног Ясмин. Раздвинув пальцами нежно-розовую раковину, Хасан принялся покусывать, посасывать, дразнить своим горячим языком и зубами. От этой сладкой пытки стоны Ясмин перешли в резкий крик. Она хотела большего, хотя и умоляла Хасана прекратить. Внутри у Ясмин полыхал огонь нестерпимого желания. Но ласки Хасана вдруг прекратились.

Раздосадованная тем, что наслаждение было прервано столь бесцеремонно, Ясмин открыла глаза и затрепетала в панике. Стоя па коленях между ног Ясмин, Халифа расстегнул молнию брюк. Увидев размер детородного органа, Ясмин вскрикнула от ужаса. Она была не в состоянии принять его.

«Разве такое возможно?» — подумала Ясмин, и зубы ее застучали от страха.

Но размышлять было поздно — Хасан уже сделал первую попытку войти, медленно и осторожно.

— Пожалуйста… больше не надо… я не могу…

Но Хасан заставил Ясмин умолкнуть, покрыв ее рот своими губами и принявшись снова ласкать ее соски, что отдалось в теле Ясмин взрывом нового наслаждения. Хасан начал неторопливые, ритмичные движения, и постепенно Ясмин сама включилась в этот ритм, впервые испытывая радостную наполненность, взорвавшуюся наконец толчками извержения.

Ясмин лежала под Хасаном в совершенном изнеможении. Кричала ли она? Ясмин не помнила. Она осторожно пошевелила ногой.

— Я не слишком тяжел для тебя? — хрипло спросил Хасан, горячо дыша в ухо Ясмин и радостно зарываясь в массу ее густых, разметавшихся волос.

Поцеловав Ясмин в шею, Хасан приподнялся на локтях и с интересом заглянул ей в лицо. Ясмин встретила этот взгляд спокойно и приветливо. Хасан откинулся на бок, Ясмин, приподнявшись на локтях, обнаружила, что уже далеко за полдень.

Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь гудением и звоном многочисленных насекомых. Ветер стих, листья на деревьях замерли, солнечные лучи жгли кожу.

Ясмин наблюдала за Хасаном, который направился к ручью. Обнаженный, он напомнил ей греческие бронзовые скульптуры из Национального музея. Тогда, во время экскурсии в Афинах, все девушки стояли перед статуями, уткнувшись взглядом в их голенастые колени и не смея подмять глаза выше. Теперь же Ясмин без смущения окидывала взором всю крепкую, пропорционально сложенную фигуру Хасана, обладавшую при этом грацией дикого кота.

— Нам пора возвращаться в замок, — мягко сказал Хасан. — Сесиль и Бертран будут волноваться.

Протянув руку, он помог девушке подняться на ноги.

И тут только Ясмин сообразила, что она абсолютно голая, а одежда разбросана чуть ли не по всей поляне.

«О Аллах! — беспомощно подумала Ясмин. — Как это ужасно! Неужели я так легко могу лечь и раздвинуть ноги перед первым встречным мужчиной?»

Неуверенно оглядевшись, она принялась собирать вещи.

— Давай-ка я тебе помогу.

Хасан быстро и ловко собрал одежду Ясмин. Он наблюдал, как она натягивает галифе, потом помог надеть блузку и медленно застегнул все пуговицы, после чего запечатлел нежный поцелуй на лбу Ясмин.

— Ты доставила мне большое счастье, Ясмин. — Хасан пальцем приподнял подбородок девушки и заглянул ей в глаза. — В тебе есть все, чего мне не хватает в других женщинах. Но мы поговорим об этом позже, когда вернемся в Париж. На сегодня с тебя и так предостаточно потрясений.

Уставшая, потерявшая дар речи, Ясмин не нашлась что ответить Хасану.

«Поговорим? — подумала она. — О чем тут еще говорить?»