Монеты на твоей ладони

— Ладно… — я вздохнул, представив такую тяжесть на плечах. Надеюсь, спина не переломится. Хотя тащил же его сюда как-то Хан в одиночку. Да, но у души позвоночника нет. — Ладно, пошли. Быстрее начнем, быстрее закончим.

Хан аккуратно сложил книги в стопку и поднялся. Натыкаясь друг на друга в узкой каморке, мы, поминутно отдыхая, дотащили Дикого сначала до общей комнаты, а потом и до порога. Сто метров до дерева, под которым мы заседали все утро, оказались хуже. Я кряхтел и матерился, чувствуя, что выйду-таки из этой передряги инвалидом, причем по собственному почину. Хан ехидно ухмылялся с непроницаемым лицом, но чем дальше, тем менее радостной становилась эта ухмылка.

Минут десять после того, как мы уложили Стража на травку, мы валялись рядышком, переводя дух. Я отряхнул с одежды отставшие чешуйки и проникся уважением к Скай — я неоднократно наблюдал, как практически волокла его на себе из лаборатории, где он регулярно чем-то «травился», а потом страдал от жестокого похмелья.

Хан же в это время уже бодро потопал обратно в дом. Вернулся он через полчаса, когда я окончательно пришел в себя, и с армейским рюкзаком, довольно плотно набитым.

— Решил все-таки взять Летописи?

— И кое-что еще.

— Слушай, — я потеребил изрядно потрепанную ткань рюкзака и высказал вслух свое мнение о единственном вероятном для нас выходе: — Только Скай может тебя разблокировать?

— Ну почему, — он пожал плечами. — Нет. Может еще тот, кто блокировал.

— Я смогу? — задал я в лоб интересующий меня вопрос.

— Слушай, я не пойму, тебе совсем делать нечего? Могу литературой поделиться.

— Откуда такой скепсис? А вдруг?

— А вдруг Пути опять отвердеют? — он фыркнул и передернул плечами. Потом помолчал, задумчиво глядя на мою макушку, и вздохнул: — Ладно, делай что хочешь, только не убей, ради богов, уникум.

— Уникумом я буду, если тебя убью, душевный ты наш.

Я подтянул колени к груди, умастил подбородок сверху, и приступил к ментальному препарированию объекта. Потом подумал и положил руку на край его крыла, стелящегося по земле. Я, конечно, не Страж, с их ладонными потоками, но физический контакт лишним не будет.

— Хорошо хоть на коленку руки класть не додумался, — обратился Ворон к ближайшему кусту. Ну, я тебе это припомню… Мстительная мысль потонула в непривычно бурном потоке чужой личности — щиты и блоки он сейчас поддерживать не мог, и вся эта не сдерживаемая никакими запорами масса ухнула на мою бедную голову.

Вынырнул я изрядно потрепанный, зато с массой совершенно бесполезной информации (оказывается, Хан при жизни лет двадцать служил в армии, в два раза больше — пахал на ниве контрабанды, за что был неоднократно бит, ненавидит яблочные плюшки, а на данный момент с тоской размышляет на тему того, что дело — задница). Нет, общение с суперподкованными в ментале людьми определенно не идет мне на пользу. Я вздохнул и нырнул обратно.

На сей раз процесс пошел. Через десять минут я обнаружил «узел». Мда-м… Хороший такой, морской. Еще полчаса ушло, чтобы приблизительно разобраться в его структуре и при этом не дать себе утонуть во всем этом бедламе. При первой же попытке подергать за ниточки выяснилось, что он самозатягивающийся. То есть затягивающий в себя всех любопытных.

Я поспешно дернулся из ментала и долго сидел с абсолютно пустой головой, хватая ртом воздух. Это было… страшно. Наверное — да. И далекая, очень далекая перспектива потеряться в чужом сознании настолько, чтобы уже никогда не суметь оттуда выйти, вдруг стала слишком близкой. Только терять уже нечего — все, отыграли фанфары, другого пути нет. Отдышавшись и отбоявшись, я вернулся обратно и попробовал зайти с другой стороны…

Я пробовал так и эдак, строил хитрые комбинации и обманки. Периодически выныривал, давая голове и нервам отдых и пытаясь обдумать новые ходы. Час проходил за часом, Хан не поднимал глаз от бумаги, переворачивая страницу за станицей, просматривая книгу за книгой, но выхода не находил. Небо темнело затаясь, украдкой, но быстро, быстро, неестественно быстро. Я начал бояться всерьез и с яростью набросился на узел.

Снова часы. Я пробовал бесчисленное количество раз, бесчисленные уловки и приемы ушли в никуда, пять или шесть из них едва не оказались роковыми, и я еще и еще раз кланяюсь моим учителям — выдрессировали меня действительно хорошо. Я смутно помню и попытки эти, и перерывы между ними, когда я находил в себе силы глянуть и на темнеющее небо, и на безнадежность в глазах Ворона, и на собственные прозрачные руки.

Но все когда-то кончается. Наступил момент, когда и я понял, что это бесполезно.

Значит, не судьба. Я вышел из ментала в последний раз и повалился на траву, разминая затекшую спину. Даже Хан не стал прохаживаться по поводу моего провала. Боюсь, мы оба понимали, что это, кажется, конец. И не будет никакого «SOS!», потому как, очевидно, миру до нас дела нет.

Ну и черт с ним. Страшно не было. Было спокойно. Не знаю, почему. Может, потому, что сделал все, что мог. Может, потому, что есть смерти много хуже этой. Может… Может, потому, что я ничего такого не оставлял на этом свете, за что хотелось бы держаться до конца.

Аминь. Умереть, глядя в Великое Ничто. А если представить звезды, выйдет даже красиво. И хорошо, что здесь меня ничего не держит. Мне было бы плохо, а это все рано ни-че-го не дало.

Захотелось подняться и напоследок почувствовать себя живым. Я встал одним движением, будто толкала сама земля. Запрокинул голову, закрыв глаза и представляя звезды. Красиво. И черт с ним со всем. Я еще жив.

Я пошел вперед, сам не зная куда, не зная, зачем. Вокруг была темнота, беззвездная, но не давящая. Черный, черный тюль.

На лицо упал свет. Полоса бледно-золотистого тумана мягко сияла, разгоняя черноту. Сияла. Все еще. Рука потянулась к ней, чуть помедлила, окрашиваясь золотом, и нырнула внутрь. Я шагнул вперед, почти касаясь полой куртки Пути, близко, очень близко, но все же вовне, а не внутри. Я медленно перевернул ладонь — прозрачная фигурка дымчатого стекла, наливающаяся золотым светом, словно кровью.

Свет не гас с темнотой. Он просто становился другим.

Да, я жив. И теперь, завороженный древней магией, в центре гибнущего мирка, я понял, что никогда еще не был настолько живым. Мир сузился до границ светлого пятна, и я не мог оторвать от него ни взгляда своего, ни руки. Чернота за спиной уже отошла в Ничто, но пока есть свет, я жив. Жив. Жив…

Я сощурился, наблюдая за крохотными звездочками, проходящими сквозь руку. Рожденные в Ядре, они медленно поднимались вверх, сияющие, золотые, крошечные пылинки мироздания. Вспыхивали, кружились, выстраивались в сияющие ожерелья. Я чувствовал, как свет переполняет руку, струиться дальше, вливается в тело, наполняет кровь. И свет потянул домой — последний, почти невольный шаг вперед. В свет. Я стоял в медлительном потоке ярких искорок и понимал, что теперь все идет как надо. Все еще будет. И конец — он еще очень далеко, ведь дорога искры от Ядра до конца Пути — целая жизнь. Ведь за спиной — сотни, тысячи Путей. Жизней.

Значит, будут эти жизни. Будут. Обязательно будут…

Я запрокинул голову вверх, к беззвездному небу. Не нужно представлять звезды, они там есть. Нужно только иметь свет их увидеть. И я увидел. За бурой дымкой, за тусклыми остатками неба, за чернотой и небытием, сияли звезды. Тысячи, миллионы — яркие, тусклые, белые и зеленоватые, голубые, желтые, близкие, далекие, нужные и нет, они сияли в тонкой паутине, где каждая паутинка — жизнь, где каждая нить — судьба. Великой паутины без времени и пространства, единое имя которой — Полотно. То, что изменяемо, если имеешь свет изменить.

Я потянулся вверх, где горела яркая белая звезда, и протянул руку. Свет ожег пальцы, ослепил глаза, болью покатился по телу. Звезда не давалась, выворачиваясь, обжигая, не желая покидать полотно. Я потянулся к теням своим — но нашел лишь одну. Я позвал ее силу к себе — и она подчинилась. Я впитывал ее телом, душой, сознанием, и понимал, что сумею. Даже так.

Пальцы сомкнулись вокруг белого пятна и потянули вниз со все новой силой. И оно подчинилось. Белая звезда этого мира оторвалась от Полотна и осталась в моей ладони, но последней, мстительной вспышкой, сожгла ее до кости. Рука вздрогнула и, соскользнув, задела узел паутины. Он натянулся вслед за рукой, нити спутались и переплелись. Я легко, едва касаясь, выпростал ладонь. Последняя нить натянулась, до предела истончившись.

Я прижал руку со звездой к груди, молча склоняя голову перед теми, чья судьба изменилась. Или?… Нет, не изменилась. И на том, и на том конце я видел тень смерти. Аминь.

Я бросил звезду на землю. Белое пламя вспыхнуло, языки пламени взметнулись в человеческий рост, прожигая Слои насквозь — у меня был один шанс изменить Полотно, и я лепил портал.

* * *

— Алекс!!! Да очнись ты!! — заорали у меня над ухом, встряхивая за плечи. Голова мотнулась в сторону от пощечины. Я вздрогнул и открыл глаза. Я лежал навзничь около тающего Пути. Бездна, приснилось… Хан рывком поднял меня за шиворот и поставил на ноги.

— Давай-давай, пошевеливайся! Ну же! — увидев, что я наконец утвердился на ногах, он отпустил мой воротник и, пока я пытался прийти в себя, закинул на плечо рюкзак и спортивно потрусил к нашему дереву.

— Подожди… — начал я, пытаясь его нагнать, но ноги заплетались, — Да что случилось?

— Кавалерия подогнала, — непонятно отозвался он, наклоняясь над Диким. — А ну-ка, помоги!

— Что? — вяло переспросил я. В голове все еще шумело, тело тоже не слишком спешило слушаться. Наверное, потому, что наполовину растаяло. Я провел рукой по лицу в надежде взбодриться, но… Я уставился на руку. Правая ладонь была сожжена. До кости.

— Да идешь ты или нет?! — прорычали под деревом, уже практически невидимым.

— Сейчас, сейчас… — я обернулся и блуждающий взгляд наткнулся именно на то, что искал — портал белого пламени. Получилось! Получилось…

Я развернулся и побежал к дереву. Продержаться этот портал должен до тех пор, пока не выполнит свою функцию — изменить Полотно именно в этом месте. Но рисковать все же не хотелось, тем более, что Ядро распадалось на глазах.

— Ну что, кричим «SOS»? — ухмыльнулся Хан.

— Обязательно! — залихватски-счастливо крикнул я темному небу. — И так, чтобы оглохли все ваши дрянные боги!

— Мальчишка, — он покачал головой и кивнул на серо-зеленую глыбу у наших ног. Намек был ясен. Мы с натугой взвалили на свои плечи Дикого и поволокли к порталу. Но то ли мы привыкли, то ли это из-за распада, но он казался гораздо легче, чем в прошлый раз. В портал мы ввалились чуть ли не кубарем, не обращая внимания на обжигающий лица и руки огонь. Хан задержался на той стороне, словно Ядро не отпускало его. Я схватил его за руки и уверенно потянул на себя. Ядро подчинилось и узел разошелся. Спасение утопающего — дело рук самого утопающего, не так ли?

Я бросил последний взгляд на Ядро, уже находясь на другой стороне. Хижина исчезла. Пути растворялись и гасли, как светлячки на рассвете. По земле пошла бурая рябь.

Остальное скрыл сомкнувшийся огонь. Пламя медленно опало сначала до костра, а потом и вовсе сжалось до звездочки, помещающейся в ладони. Она медленно затухала прогоревшим угольком и через несколько минут исчезла совсем.

Я наконец огляделся. Окружающий мир не был мне знаком, что впрочем, не удивительно. Порыв теплого ветра бросил в глаза горсть мелкой красной пыли. Я зажмурился и отвернулся.

— Хан, ты не знаешь, где?…

Ну конечно же. Огромный ворон выразительно покосился на меня янтарным глазом. Каркнул, деловито мазнул хвостом и бочком запрыгал в мою сторону, плотоядно поглядывая мне на плечо.

— Не надо! — решительно открестился я. Если на Скай он разъезжал именно таким образом, то мне под весом этого грифа сколиоз гарантирован. Ну как хочешь. Хотя до сих пор никто не жаловался.

— Ну и что? Где мы, кстати говоря?

Не имею ни малейшего понятия. Что меня гораздо больше интересует, так это то, придете ли вы с Диким в норму. Я прислушался к себе. Тело начало покалывать, особенно болезненно — руки и лицо. Наверное, последствия начавшегося распада. Я внимательно оглядел здоровую руку — так и есть, еще немного прозрачная, но быстро приходит в норму. Я пощупал крыло Дикому — шуршит, тянется — значит, тоже идет на поправку. Обоженная рука меня беспокоила гораздо больше. Болевого шока и связанных с ним последствий я избежал благодаря своему тогдашнему состоянию, да и ожоговая болезнь мне не слишком угрожала благодаря маленьким (в буквальном смысле) достижениям нанотехнологии, которыми Дикий в свое время напичкал мой многострадальный организм (надеюсь, от распада они не пострадали). Но это не меняет одного — я фактически остался без действующей конечности.

Алекс? Да? Я сморгнул и с некоторым смущением сообразил, что уже десять минут гипнотизирую стену. Я помотал головой и последний раз с сожалением осмотрел руки. Левая выглядела вполне нормальной, наливаясь симпатичным розовым цветом. А правая…

Я почувствовал, как брови начинают подбираться к волосам — правая ладонь то же наливалась. Шрамами. Полупрозрачная черная, обугленная кожа и мышцы исчезали под давлением реального мира, сменяясь мешаниной глубоких, извилистых, совершенно заживших, и очень, очень материальных шрамов. Выглядело это жутковато.

— Куда дальше, Ворон? —спросил я напрямик. Черт его знает, что сейчас и где творится. И прежде всего, необходимо подумать, где ты будешь в безопасности. Опять? Опять и снова. Не идиотничай, слоник пластилиновый. Ладно, думайте, мудрейшие, а я пока огляжусь.

Я встал и потянулся. Пальцы на правой руке почти не гнулись, ладонь я не чувствовал. Я медленно двинулся вперед, разминая деревянные пальцы. На десяток километров вокруг раскинулись развалины глинобитного города, покрытые слоем тонкой красной пыли. Пыль покрывала все — и мостовую из больших квадратных блоков, и остатки стен, а кое-где — и крыш. А так же, полагаю, всю мою одежду. Красная пыль, разносимая слабым, но навязчивым ветерком, забивалась во все щели, лезла за шиворот, в нос, в глаза. Большие и маленькие булыжники грудами высились около стен, неровные сколы усеивали мостовую. Я офутболил небольшой камешек и подошел поближе к одной из стен. Она не доходила мне до пояса, с круглым резным отверстием, наполовину расколовшимся. От отверстия крестом расходились глубокие желобки в четыре ряда. Я провел по ним пальцами и прислушался. Тихо. Только ветер посвистывает в развалинах. Это мертвый город.

Значит, более-менее безопасный. По крайней мере, я на это надеюсь. Впереди высоко, метра на три над самой высокой крышей, вздымалась арка. Неровная, кособокая, даже не соединяющаяся полностью сверху. Ее стены составляли тонкие столбики-колбаски, как будто скатанные ребенком из плохой глины — неровные, кривоватые, то слишком тоненькие, то чересчур толстые. К левому столбу неумело были прилеплены сверху несколько толстых и коротких неровных горизонтальных колбасок. Две верхние были длиннее, чем нижние, и к середине арки они сходили на нет.

Я развернулся и пошел обратно. Ворон скакал вокруг Дикого, непонятно что проверяя. Ну что, надумал? Не совсем… Он замолчал. Так что будем делать? Я думаю… Это достаточно спокойное место. Не стоит никуда двигаться, пока твой Страж не будет в состоянии выполнять свои функции. Я плохо знаю, что сейчас происходит в мире, и в случае опасности защитить тебя не смогу. Без прикрытия Скай меня очень легко блокировать. Поэтому прыгать куда бы то ни было нет смысла. А… на один из кораблей Дикого? Не могут же темные взять под контроль все. Меня там никто не знает, даже его старпом. Тебя — тем более. И если учесть, что он сейчас больше всего похож на труп, нас могут и прихлопнуть под шумок. Значит, ждать, пока очнется? Ворон кивнул. Долго? Последовал птичий экгивалент пожимания плечами.

Ладно, будем ждать. Надеюсь, Хан не будет отлынивать от функции добытчика пропитания, если все это затянется. От нечего делать я просканировал развалины. Пусто, и причем очень, очень давно. Я вздохнул и уставился в одну точку.

Прошел час. Я все так же пялился на трещину в стене. Нет, это не дело.

— Хан? — дремавшая в теньке птица взъерошила перья на темечке и открыла один глаз. — Сгоняй за водой.

И тебя одного оставить? Бедный несчастный город. Его и так уже разрушили. Нас здесь три человека и ни одного кактуса. Усохнем. Сгоняй за водой, а я на ночь что-нибудь подыщу — не на мостовой же дрыхнуть.

Он угрюмо каркнул и снялся с места. Где он собирается брать бутиллированую воду? Сие есть великая тайна природы. Или он предпочитает решето? Я поднялся с насмерть отсиженного копчика, и пошел по направлению к относительно целым зданиям. Вскорости нашлось вполне подходящее — почти целая крыша, совсем целые станы, пыль, правда… Но где ее здесь, в конце концов, нет? Я заглянул внутрь. Скромненько, но со вкусом — голый пол и элегантные груды обломков.

Я встал в дверях дома и поймал себя на мысли, что раньше этот пейзаж ассоциировался бы у меня с Марсом — красная земля, фиолетовое небо, древние развалины и прочее… Теперь все это ассоциируется только с крайне пыльным красным миром, в котором вымерло все, что могло. Взгляд описал круг и наткнулся на все ту же арку.

Я посмотрел на арку. Арка посмотрела на меня.

Та-а-ак. Я не спеша вышел наружу и остановился в двух метрах от нелепого строения. Оглядел опоры (кривые). Пульнул сквозь нее камешком (камешек расколол стенку на той стороне). Принюхался (глиной пахнет). Прислушался… Тихо-то как. Шевельнешься —грохот. Я медленно развернулся на каблуках, чтобы уйти, поднял глаза…

На меня в упор смотрели два багровых огонька. Красная пыль взвилась с мостовой, сплетаясь в нечто…

Я почувствовал только удар в плечо страшной силы, который подбросил на невероятную высоту и пронес по воздуху эти два метра.

Это все-таки был портал.

Я пролетел сквозь арку, ударившись спиной о твердые камни. Рефлекс моментально подбросил на ноги и развернул в сторону опасности.

Они выстроились полукругом, закрывая все выходы. Много, много синих огоньков…

Скай.

— Уходите оттуда, Бездна вас разбери! — крикнула я и откатилась под защиту земляного вала. Скорее почувствовала, чем увидела, как переломились и рухнули десятки башен вокруг, снесенные гигантской силовой волной. Грохота не было, не было и воплей тех, кто не успел уйти. Была лишь тишина. Глухая и мертвая, как под толстым-толстым снеговым одеялом.

Я рывком приподнялась и высунула голову из-за вала. Толстые четырехугольные башни наклонились под неестественным углом. Еще один такой порыв — и их всех выворотит с корнем, как сейчас переломало пополам. Из сломов торчали рваные остатки железных остей, возле самого вала билась датель, придавленная обломком башни. Животное отчаянно молотило по земле большими кожистыми крыльями и длинным, с себя размером, клювом. Я напряженно обшаривала взглядом развалины в поисках других раненых, уже не животных.

Ураганный ветер бросал на вал камни, обломки металлических перекрытий, стекло, стенные шипы. Я поспешно отдернула голову — с глухим стуком прокатилась через валовый гребень и упала у моих ног каменная пентаграмма, отколовшаяся с вершины Астрологической Башни. Несколько зубцов отсутствовали, но защитная алая руна в центре еще была различима.

— Это плохой знак. Город пал, — раздалось откуда-то из скопища жавшихся друг к другу людей. Обращались явно ко мне, и явно обвиняюще. Как будто я несла за это личную ответственность.

— Ой, не смешите мои тапочки! — зло огрызнулась я. — Город пал вместе в башнями, и не заметить этого не смог бы даже слепой.

— Тогда почему вы нас не защитили? — настаивал голос. Я оторопела.

— Почему Я должна была вас защищать?

— Вы лиан, — обличающе констатировал голос. А, ясно.

— Вы бы еще на всю галактику об этом объявили, — я наконец поймала глаза говорящего и пришпилила его к месту самым тяжеловесным из моих взглядов. — Что вы мне предлагаете сделать, интересно знать?

— У вас Сила богов.

— Здесь не сила богов нужна, а взвод магов-стихийников. К тому же это вам не Безымянная. Прекратите городить чушь и волновать людей, или, ей-богу, я лично завяжу вам рот бантиком!! — взорвалась я.

— Я маг-стихийник.

— Ну вот и прекрасно! Приступайте к делу, флаг вам в руки!! И отцепитесь от меня, в конце концов!!! — рявкнула я. Не совсем уверена, что это стоило делать, но ситуация не из спокойных, а тут еще…

Я переждала очередной порыв ветра и, подтянувшись на руках, перегнулась через валовой гребень. Что сейчас будет, я предполагала, и потому стоило поторопиться. Метрах в ста впереди, в тени пьяно наклонившейся башни Предсказаний, лежало несколько полузаваленных обвалившимися стенными шипами трупов. Расколотые черепа, сочившиеся белесым, переломанные хребты, раздавленные ноги и грудные клетки. Я перебросила ноги за гребень и осторожно поползла вниз, практически на животе, делая широкие петли, чтобы обогнуть особенно крупный обломок или нагромождение стекла. Там, внизу, были живые, и мой дурацкий инстинкт вечного защитника требовал их вытащить.

Сколько их, живых, было на самом деле? Черт, ну что я спрашиваю — целый город в руинах. Под обломками умирали сотни, если не тысячи людей. Я спустилась до основания вала. Придавленная датель почти затихла, маленькие черные глазки потухли. Бедное животное.

— Я вам помогу, — раздалось за спиной. Ррррр!!! Спокойствие, только спокойствие. Язву наживешь.

— Помогайте, — безразлично отозвалась я.

Сто метров оказались далеко не легкими и очень, очень длинными. Ветер на такой высоте не был особенно сильным, но осколки и обломки падали градом. Сзади зашипели от боли. Я быстро оглянулась — маг, опустив голову, вытаскивал воткнувшийся в ладонь большой кусок стекла.

— Вы что, идиот?! Или защитную сферу держать не умеете?! — рыкнула я через плечо. — Не хватало мне еще вас на себе тащить.

— Извините.

— О, Боги!… — пробормотала я себе под нос. Нервно оглядываясь, доползла до башни и быстро просканировала груду тел. Живыми оказались три человека. Правда, насколько живыми… Я отбросила несколько камней, под которыми ощущала чью-то жизнь. За камнями последовала металлическая балка, отодвинутая не без усилий, и в результате я наткнулась на… труп? Да что ж такое!… Я внимательно оглядела тело. Нет, труп, без всяких сомнений. У женщины было балкой было снесено полчерепа, не говоря уже о неестественно вывернутой шее. Я попыталась осторожно приподнять труп, но в пояснице у него хрустнуло, и тело обвисло у меня на руках сломанной куклой. Вот Бездна! В конце концов я отодвинула-таки его в сторону, и увидела, что…

Бездна, ну что сюда принесло эту ненормальную с ребенком?! Это же научный городок ордена магов-теоретиков, здесь из женщин только шлюхи и трупный материал для вскрытия! Что она, мать ее, здесь забыла?!

Я рыкнула и с шипением пропустила воздух сквозь сжатые зубы. Хватит, нужно собраться. А то тебя потом не соберут. Я осторожно обхватила крошечное тельце девочки и потянула на себя. Не удивительно, что я спутала объекты — умершая явно была ее матерью, а гены решают в таком деле многое. Тело женщины снова начало сползать на ребенка, и мне пришлось извернуться совершенно немыслимым образом, чтобы подпереть бедром тело, норовящее придавить девочку. Откинуть его совсем не удавалось — ноги были зажаты между двумя огромными плитами, бывшими в прошлом, несомненно, частью галереи соседней Башни Светил, и убрать труп совсем можно было, только отрезав ему их.

Девочка все никак не хотела выбираться из-под завалов, бессознательно уцепившись за что-то ручками. Я поднатужилась и передвинула мешающую балку еще немного. Тело сразу отодвинулось на достаточное расстояние, чтобы я поняла, за что цеплялась девочка. За свою близняшку, помилуй меня боги. Их двое, но огонек жизни один на двоих. Я с жалостью и зарождающим бешенством посмотрела на второго ребенка — если первая была хоть и без сознания, но даже без царапин, то тельце второй покрывали глубокие раны, левая рука отсутствовала по локоть, а с половины лица была содрана кожа.

Сволочи! Это наши, взрослые игры, за что же детей?! Сжала зубы, до боли, до крови из прокушенной губы. Сейчас не время. Я не должна поддаваться эмоциям, даже если я ненавижу, когда такое происходит с детьми. Может, потому, что у меня никогда не будет своих. Но девочка не выживет, как та ватель — слишком много крови потеряла. И вторая не выживет — у них одна жизнь на двоих.

Стерла кулаком невольные слезы, бережно положила маленькие тельца под защиту валуна и вернулась к развалинам. Может, кого-то все же можно будет спасти…

Маг тем временем откапывал какого-то старичка с короткой взлохмаченной бородой. Я быстро глянула в их сторону и встретилась взглядом с выцветшими голубыми глазами. А старичок-то в сознании. Не завидую. Сломанные ребра, рана на голове, раздробленная нога. Как минимум. Оправдывая мои предположения, старик глухо застонал и пробормотал «Потише, сынок, потише…».

Я вновь посмотрела вниз, на «свою» сторону каменной груды. Из мелкой каменно-железной трухи, перемешенной с битым стеклом, высовывалась нога в щеголеватом ботиночке. Взгляд проследил за направлением и наткнулся на соединившиеся домиком плиты все той же галереи. Я угрем проскользнула внутрь и увидела искомое — опять женщина. Ей просто невероятно повезло — плиты защищали ее до пояса, а ноги засыпало настолько мелкими обломками, что они едва ли причинили ей серьезный вред. Я покрепче ухватила женщину за плечи и потянула на себя. Щебень не особенно поддавался, но уже через пять минут я вытащила женщину с обратной стороны «домика». Присмотрелась и беззвучно ахнула — распущенные волосы с бархатной лентой, кружевные чулки тонкой вязки, короткое, до икр, ярко-желтое платье с кричащей алой отделкой и таким глубоким декольте, что я так и не поняла, на чем оно держится. Шлюха. Н-да.

Однако действительно почти не пострадала — только ноги и пышную юбку усеивали мелкие порезы. Я крикнула магу, чтобы закруглялся и подвесила ее на телекинетической сетке. Потом аккуратно поместила туда же девочек, поймав себя на том, что губы начали предательски подрагивать. Обратный путь был еще тяжелее и дольше, хотя бы потому, что раненых приходилось «вести» с максимальной осторожностью. Я несколько раз оглядывалась назад, чтобы убедится, что мага не завалило вместе со стариком, которого он наконец-то по моему примеру поместил в сетку. Господи, он что — умственно отсталый или пьян? Такое ощущение, будто в первый раз пользуется заклинаниями.

Наконец я заползла на гребень и довольно удачно спрыгнула вниз, опустив сетку на землю. Мужчины вокруг зашептались, кто-то вскрикнул:

— Да это же Вельта! Вельта-не-подходи-убьет!

Так, шлюха опознана. Отлично. Я осторожно положила детей под защиту гребня и поинтересовалась:

— Травники, Целители, Хирурги есть?

Молчание. Ладно, на что ты рассчитывала? Это же сборище светил теоретической магии, что б их, пеньки бесполезные. Ученые. Что я здесь вообще делаю? Глупый вопрос.

— Ладно, вообще кто-нибудь, имеющий отношение к исцелению, есть?

— Есть, — послышался робкий голос. — Я, это, студент Академии. Пока без специализации.

— Вот и займись, — я кивнула на шлюху. От плотной кучки отделился невысокий юноша и присел около нее. — А я пока… попробую сделать хоть что-нибудь…

Я взяла на руки девочку. Черт, совсем еще малышка. Года четыре, не больше. Если бы прямо сейчас я могла бы переместиться в нормальную современную клинику, ее бы спасли, а так… Я поколебалась, но стащила обе перчатки и положила руки на ребенка. На меня смотрели, чуть ли не открыв рот. Еще бы. Из собравшихся едва ли кто-нибудь знал о существовании Безымянной, хоть и были магами — не она тебя находит, а ты ее. А в параллельных мирах это делают очень, очень редко. То ли из-за пресловутого наложения, то ли еще почему.

На меня смотрели, как на спасительницу. Зря. Даже я слишком поздно сообразила, что означает нависшая над городом мертвая тишина, и те, кого мне чуть ли не пинками удалось загнать за чудом сохранившийся от последней осады вал (благо меня здесь немного знали и не приняли за юродивую), являлись малой толикой тех, кого можно было спасти. Но и в самом страшном сне я не могла представить, что город рухнет в один миг. Я-то думала…

Да какая разница, что я думала. Сейчас есть город в руинах и умирающая девочка у меня на коленях. Я глубоко вздохнула, поймала потоки крови и влилась в них. Даже сейчас я видела, что сил у организма не хватит даже на время исцеления — а я не могла позволить себе отдать все свои силы даже ради жизни ребенка. Я закупорила поврежденные сосуды, запустила ускоренную регенерацию крови, но на все нужна была энергия, а ребенок умирал. Я отчаянно пыталась заставить маленькое сердечко работать, прекрасно понимая, что это не выход. Нужно либо выкладываться до конца, либо бросать эту бесполезную затею. Я почти уже решилась, когда в хрупкое тельце потоком полилась чья-то преобразованная энергия. Целитель, слава богам. У кого-то проснулась совесть, раздери их бесы, червей книжных. Я запустила все остальные регенерационные процессы с максимальной быстротой.

Через десять минут я открыла глаза и сняла руки. Она выживет. Только лицо и рука не восстановятся даже при помощи самого квалифицированного мага, да и шрамов будет полно. Это цена ее жизни — в самом начале, при острой нехватке энергии, пришлось подключить ауру, и она начала убывать прежде всего с ран.

— Я не опоздал? Извините, что сразу не сказал. Я на Целителя не учился, но дар есть.

— Что? — обернулась я на раздавшийся за спиной голос придурковатого мага. На меня с искренним беспокойством смотрел… Черт, может, у меня глюк на почве энергетического истощения? Черноглазый брюнет ковырнул землю каблуком высоких сапог и неловко попытался отряхнуть порванный и пыльный короткий бордовый, с золотой нитью, камзол барда. Я перевела взгляд с бывших до падения города белоснежными рукавов шелковой рубашки на змеящегося по плечам камзола дракона, вышитого черным, и поняла, что уже ничего не понимаю, пардон за каламбур.

— Вы что здесь вообще делаете? Баэрн, коли не ошибаюсь? Золотой голос Рощи? — потом до меня в полной мере дошло происходящее и я поинтересовалась: — Вы что, МАГ?