Потревоженный котенок шипел и выгибал спинку дугой. Потом почему-то зевнул и успокоившись принялся за прежнее: тихая урчащая песенка заполнила душу. Арина поправила шапочку и вошла в подъезд. Ноги послушно топали вверх по ступеням, руки нашаривали в кармане ключи.
      - Привет, ба.
      Наклонившись, она чмокнула старушку в пергаментный, усеянный коричневыми пятнышками лоб.
      - Я молилась о тебе.
      - Вот тебе раз. Ты же не веришь в Бога.
      - Молилась весь день. Просила, чтобы послал тебе надежного, сильного мужика. Не шалопая какого. Не пьяницу, не пустобреха, али лодыря. Да еще был бы парень удачливый. Заразительное дело невезучесть. Не надо. Пущай будет не красавец, оно мужику ни к чему, смазливая то морда, но да это все уже так, не важно. Главное путный, стоящий Мужик, заступник и работник. Да. И еще просила, чтоб добр был с тобой. Не сюсюкался, слюни не пускал, но и не обижал бы попусту, так то, внучка.
      - Ладно, ба. Перестань. Где таких мужиков ты видела. Всех порасхватали давно.
      - Их, дуреха не порасхватаешь, не пирожки, не мелочь, не конфеты. Такие сами выбирают.
      - Ну, значит выбрали давным-давно. Перестань. Пожалуйста.
      А чей-то негромкий властный голос повторил: стоящий Мужик... Арина спохватившись, откинула бабушкино одеяло. Сухо? Вот очередной подарок судьбы.
      - Подружка твоя заходила днем. Справная... Чистый штангист, а не девка. Хвалила твою новую прическу. Что за цвет? Глаза режет. Ну да ничего, вроде солнышка.
      Вечер обещал быть спокойным, рутинные обязанности, какая-нибудь книга на ночь. Телевизор Арина не любила, к тому же он полгода как сгорел, а вызвать мастера, то лень, то некогда, то денег нет. Ничего перебьемся. На кухонном столе возле щербатой солонки горделиво высился чешуйчатый фрукт с панковским зеленым хохолком. Арина толкнула заморского гостя мизинчиком, с тяжелым стуком он опрокинулся, покатился, замер.
      - Сдавайтесь, сударь, вы повержены.
      Ананас не отвечал и, если верить избитой поговорке насчет молчания и того, чем оно в действительности является - признавал себя побежденным.
      - Вот так-то, сэр.
      Констатировала Арина. Час спустя по батарее забарабанили торопливо и тревожно.
      - Алярм! Труба зовет!
      Не в привычках Евдокии Яковлевны было беспокоить понапрасну. По-видимому, требовалась немедленная помощь. Скорую, например, она могла сама вызвать. Как-никак имелся телефон. Но раз уж взялась стучать, следовало подняться, узнать в чем дело. Арина отправилась наверх как была, в пижаме, шлепанцах и с полотенцем на влажных волосах. Приоткрытая дверь? Что бы это значило? Старушенция (бигуди, рубиновые ногти, в зубах сигарета...) суетилась на кухне, не отходя от плиты, она энергично кивнула в сторону холодильника.
      - Что?
      Не поняла Арина. Евдокия Яковлевна вынула сигарету, взмахнув ею с изяществом голливудской богини из старого фильма.
      - Телефон. Это межгород. Вас.
      - Меня?
      Опешила Арина. Евдокия Яковлевна затянулась и воздела очи к небу, вернее к потолку, очевидно сие означало, что Аринина тупость выходит за всякие рамки.
      - Но я никому не давала ваш номер. С какой стати?
      Старуха величественно покачала головой, выключила газ и вышла из кухни, тщательно закрыв за собой дверь. Арина осторожно, точно опасаясь, что ее могут укусить, потянулась к черной трубке.
      - Да? Я слушаю.
      - И что вы мне ответите, Лорелея?
      - Я? Вам?.. Федор, это Вы?!
      - Нет, вы галлюцинируете. Разумеется я.
      - ...
      - Что Вы молчите, я жду.
      - Чего?
      - Арина, Вы еще не прочли мою записку???
      - Нет.
      - Ну, так сделайте это немедленно!
      Рявкнул Федор.
      - Она у меня дома.
      - Сходите за ней, прочитайте и ответьте!
      - Вы перезвоните?
      - Я буду ждать у телефона.
      - Вы откуда звоните, Федор? Мне сказали, что это межгород...
      - Господи, да какая разница. Вы что, издеваетесь, маленькая ведьма? Идите, я жду.
      Арина положила трубку рядом с черной, сонной лягушачьей тушкой аппарата и вышла из кухни.
      - Евдокия Яковлевна, извините, я вернусь через пару минут, меня подождут.
      - Да, ради Бога, ведь платит этот джентльмен. А не я.
      Что же такое в этой записке? Арина не читала ее нарочно. Своеобразный мазохизм, а Федора, не ведавшего о причине это, кажется, задело за живое. Конверт лежал там, где его и оставили - под томиком Франсуазы Саган, приготовленный на ночь, на закуску, на самый последний момент. Арина решительно и неаккуратно распотрошила бумажное брюхо. Из разодранного чрева конверта вылетела визитная карточка (разумеется, на двух языках, вот пижонство) и сложенный в четыре раза синий лист бумаги.
      "Лорелея, Вы меня почти заколдовали. Я все хорошенько обдумал. А почему, собственно, вам не уехать со мной? Посмотрите мир, право, он того стоит. Вашу бабушку мы пристроим в хорошее место. Дом престарелых может быть совсем не плох, если простимулировать главврача и пару сиделок. Ей Богу, это не проблема. Что вы будете одна киснуть в своей провинции? Где вы работаете, собственно? Вероятно, место не безумно шикарно. Так что вы мне ответите, милая Лорелея? Ужасно не терпится услышать ваш неповторимый голос".
      Арина не считала себя тургеневской девушкой, предложение ее не оскорбило - разозлило. И по причине старой как мир. Она хотела большего. Роль игрушки на месяц-другой, что ж... предложи это другой человек и в другой момент... Возможно, она согласилась бы, не раздумывая. Посмотреть мир... Почувствовать себя одной из избранных женщин, которые нравятся мужчинам и получают в подарок поездки на острова, меха и бриллианты.
      Она поднималась к Евдокии Яковлевне в неожиданно боевом настроении, печатая шаг наподобие солдата, несущего вражеское знамя, чтобы спустя десяток-другой шагов швырнуть его оземь.
      - Федор.
      Сладко выговорила она. Одновременно постаравшись вложить в голос как можно большее количество яда.
      - Федор. Вы меня озадачили. Теперь очень долго я буду переживать, терзаться, мучиться, не находить себе места, слоняться из угла в угол, страдать, впадать в отчаяние, валяться в депрессии, сходить с ума от горя, безумствовать... Бедная я бедная. Федор, спасибо огромное, не смогла оценить всю щедрость вашего предложения, что взять с провинциалки, работающей в действительно убогой конторе, как Вы проницательно заметили. И еще...
      - Арина!
      - Нет, я не договорила, потерпите одну минутку.
      Арина перевела дыхание и сказала совершенно другим голосом, чувствуя, как он теплой волной охватывает его тело, будоражит, ласкает, тревожит.
      - Федор, милый, славный, большой мальчик. Вы увидели новую игрушку и протянули к ней руку? Мне приятно, что я Вам нравлюсь. ИДИТЕ К ЧЕРТУ!
      Последние три слова она крикнула и повесила трубку. На кухню заглянула невозмутимая хозяйка.
      - Очевидно, если джентльмен перезвонит еще раз, вас не приглашать?
      - Ни в коем случае.
      - Ну, тогда отключим телефон. Судя по голосу и поступку, ведь вы не давали номер, так? А он его отыскал - мы имеем дело с чрезвычайно настойчивым образчиком Крутого Парня. Так ему и надо голубушка. Могу поручиться, что его отшивают не слишком часто. Вполне возможно клюнет уже по-настоящему. Рискнем!
      - Евдокия Яковлевна, я не охочусь на него.
      - Вы действуете в лучших традициях высокого флирта. Жертву следует обидеть, задеть за живое. Молодец.
      Несколько ошеломленная своеобразной трактовкой своего поступка, Арина спустилась к себе. Несладкая, но реальная жизнь встретила ее очередной оплеухой: бабушка обкакалась.
 

* * *

 
      Злополучное письмо разорвано на тысячу клочков, визитка смята и отправлена следом - в мусорное ведро, бабушка вымыта, напудрена присыпкой и благоухает лучше, чем иной младенец. Комната проветрена и "сбрызнута" яблочным освежителем, простыня и пеленка выстираны, отжаты и уже сохнут наперегонки. Руки намазаны детским кремом. Самое время лечь в постель и выкинуть из головы змея искусителя. Самое время.
      Время.
      Время?
      В три часа ночи, устав метаться по дивану, Арина встала и отправилась на кухню. Ананас был уничтожен физически. (Пару ломтиков, впрочем, удалось спасти и спрятать в холодильник для бабушки.) После этого подвига девушка смогла, наконец, заснуть с легким сердцем и тяжестью в желудке.
      В шесть ее разбудил орущий будильник. В шесть пятнадцать принесли телеграмму.
      " Один ноль, Арина. Вы достойный соперник. Целую. Федор".
 

* * *

      Новый рабочий день начинался с дикого недосыпа, головной боли и саднящих губ (с ананасом шутки плохи!). То-то пища для сплетен. Ай-да, тихая мышка! Глазки красные, рот распухший. Коллеги дали волю буйной фантазии. Не было смысла говорить правду, Арина отмалчивалась и пила кофе. Шесть чашек вместо одной законной. В отделе даже позабыли о любовнице ген. директора. Каких-нибудь два дня назад, Арина бы вела себя иначе, смущалась, дергалась. Но сегодня? Еще чего не хватало. Она зевала, работала и улыбалась. Телеграмма испугала ее и одновременно - подарила надежду. Мечта обретала плоть. До кукольных ли интриг родного коллектива в такой момент? Нет.
      Дина Петровна вызвалась провести разведку боем. В полдень она, перемигнувшись с приятельницами, решительно поднялась из-за своего стола и пересекла мертвое пространство - не стучала ни одна машинка, не скрипел ни один стул, даже бумагой никто не шуршал.
      - Ариночка, вы что-то бледненькая. Неважно себя чувствуете?
      Лорелея, а не скромное беззащитное существо, ответила спокойно и лениво.
      - Все замечательно, просто я не выспалась.
      Дина Петровна лучилась преждевременным злорадством.
      - Бабушка беспокоила? Не давала спать?
      - Нисколько. Она дрыхла как убитая. Я ее утром, еле разбудила, чтобы покормить и умыть.
      - Так значит бабушка ни при чем?
      - Совершенно.
      - Что же случилось?
      Арина зевнула, прикрыв рот ладошкой. Встала и отвернулась к шкафу за очередной папкой. Грозная Дина Петровна не успела решить что делать - наслаждаться моментом, готовиться к отпору? Или атаковать взбунтовавшуюся скромницу? В бой вмешалось неожиданное подкрепление.
      - Семен Петрович!?
      Маленький человек в неопрятном дешевом костюме отодвинул тумбообразную воительницу с пути решительным жестом. Она повиновалась скорее от неожиданности.
      - Довольно фарисейства!
      - Семен Петрович??
      - Довольно! Не смейте обижать девочку! Не смейте! Ясно вам?
      - Семен Петрович?
      Он был смешон и великолепен, в своем желании защитить. Арина, удивленная не меньше остальных, попросила бухгалтера безмятежно и ласково, словно не замечая Дины, которая так и высилась над ее столом грозным утесом.
      - Поставьте, пожалуйста, чайник. Что-то я налегаю на кофе.
      Просьбу она сопроводила улыбкой заговорщика, и сама не зная чему, обрадовалась. Выпроводив нежданного телохранителя, Арина плотно прикрыла за ним дверь. Подошла к Главной Даме. Наклонила голову к плечу, поинтересовалась почти заботливо.
      - Репертуар исчерпан?
      В ее безмятежном лице угадывалось полнейшее безразличие. Дину Петровну уважали, побаивались, ненавидели, недолюбливали - огромная палитра оттенков. Но никто и никогда, здесь, в отделе не демонстрировал абсолютного и искреннего Равнодушия. Сотрудники были связаны с ней невидимыми нитями симпатии, или страха (тонкими, или чудовищно толстыми). В любом случае о ней думали, ее мнение учитывали, с ней считались, пусть даже как с врагом. Отрицательная привязанность подкармливает подобных людей не хуже позитивной. Арина прочла на лице главбуха испуг и растерянность, но не обрадовалась, не восторжествовала. Ей, действительно было все равно (недосып и не такое может сотворить с человеком).
      - Спасибо, Семен Петрович.
      Включила электрический чайник и вернулась к папке документов. Дурную, гнетущую тишину разорвал телефонный звонок.
      - Арина, это тебя!
      Радостно сообщил бунтовщик. Дина Петровна пыталась измыслить для него страшное наказание. Но пока не преуспела. Сидела в глубокой задумчивости. Родионова поблагодарила неуемного защитника.
      - Спасибо.
      Гордый и вдохновленный Семен Петрович громко поинтересовался.
      - На кого заваривать чай?
      Молчание ягнят - запаниковавших коллег его не обескуражило.
      - Замечательно. Значит на двоих.
      - Нет уж, пожалуйста, и мне.
      Уронила Дина Петровна холодную фразу. Все же она не зря была генералом.
      - Отлично. Вам как всегда?
      - Да.
      Арина наконец взяла трубку.
      - Алло.
      Саша поздоровался "жизнерадостно и оригинально".
      - Привет от старых штиблет.
      - Кто? Кто?
      - Боевой друг старой подруги.
      - Владелец дачки и счастливый муж?
      - Так точно. Во сколько вечером, ты будешь дома?
      - Зачем это вам, сударь?
      - Ой, хватит, ладно? Я все едино перехожу на ты, и тебе советую.
      Арина решила смириться с неизбежным.
      - А что?
      - Имею поручение от Федора, обещал исполнить сегодня.
      - Выйду с проходной в пять, а дальше все зависит от транспорта. К шести, началу седьмого должна добраться.
      - Нет, так дело не пойдет. Лучше я за тобой заеду, подхвачу, в пять у проходной.
      - Хорошо.
      Арина повесила трубку. Колесо Фортуны продолжало со скрипом поворачиваться. Она не страдала провалами памяти и помнила, что не рассказывала Саше или Федору о том, где работает. Могли у Алены спросить. Да, вероятно, так оно и было. А в принципе какая разница? Никакой. С трудом она дотянула до пяти, присутствуя в кабинете лишь физически.
      Появление джипа у проходной вызвало небольшую сенсацию. А уж когда народ увидел, за кем этот тип на джипе прикатил...
      - Я порчу тебе репутацию?
      Скаля белые зубы, спросил Саша, кивая в сторону Дины Петровны, застывшей в изумлении.
      - Ни сколько.
      - Жаль. Обожаю это дело - портить невинным созданиям репутации.
      У Арины слипались глаза, и не было ни сил, ни желания соревноваться в остроумии. Она смотрела на мелькающие огни отрешенно и тупо.
      - Командуй куда поворачивать, в клоповнике я не ориентируюсь.
      Арина спросила негромко.
      - Во дворце вырос?
      - А?
      - В Москве тебя не обижает, когда пренебрежительно отзываются о провинции и провинциалах?
      - При чем здесь Москва?
      - А при чем клоповник?
      - Да эти трущобы, сколько я себя помню, так называют! Ты что, обиделась?
      - Да. Я здесь живу.
      - Ну и что с того? Я не понял. Ты что, гордишься этими халупами? Тебе приятно тут жить?
      - Нет.
      - Ну а чего тогда? Клоповник он и есть клоповник.
      Арина стиснула зубы. Посчитала про себя до пятнадцати.
      - Ты презираешь нищих? Так?
      - С чего ты взяла?
      - Почему? Ты ведь не тупой дундук, получивший от папочки-директора готовенькую сытую жизнь. Ты должен знать, что в этой стране сейчас, по уши в... экскрементах... сидят приличные, умные люди, профессионалы, а не одно только пьяное быдло!
      - Согласен, но...
      - Что - "но"?
      - Мужик, любой, если есть голова, может нормально зарабатывать.
      Он сказал это с убежденностью новообращенного в истинную веру.
      - Правда?
      - Да!
      - В Португалии, Франции, Австралии...
      - И здесь!
      - Здесь - нет.
      - И здесь! Мне с неба ни один цент не упал.
      - О чем ты, Саша? Люди вкалывают в три смены за гроши, которые вовремя не отдают, а начальство покупает и покупает: машины, квартиры, дачи. Я же вижу это, не слепая!
      - Согласен. Все так. Одни голодают - другие в шоколаде. Но лично я своим людям плачу исправно, и приличные деньги.
      - Налоги ты тоже платишь исправно и честно?
      - Нет, это нереально. Я деловой человек, а не душевнобольной. Я еще и с братками должен уметь ладить, а они, между прочим, никаким налоговым законодательством не предусмотрены.
      Сашка хмыкнул и добавил весело.
      - Кстати о братках. Думаешь там сплошь отмороженные психи? Нет. Полно людей моего сорта. Умненькие мальчики, из бывших: спортсменов, инженеров, ученых и т. п.
      - Даже из ученых?
      - Думаешь вру? Слышала про убийство Олега Кузнецова?
      - Это тот самый депутат? Преподаватель университета? Его застрелили, чуть ли не на лекции?
      - Не чуть ли. На самой настоящей лекции. Забежали с автоматами и готово, нет Олежки.
      - Он что был твоим другом?
      Спросила Арина ехидно и недоверчиво.
      - Другом? Рылом я не вышел, чтобы с ним дружить. Знакомы были, это правда. Виделись иногда, по делам. Изредка и без всяких дел... Вот был ЧЕЛОВЕК. Совсем молодой. Ему только-только тридцать стукнуло. И, заметь, папочки-директора тоже не имел. Никто ему "приватизированный" кусок не отрезал. Сам откусил.
      - И подавился.
      Саша притормозил. Как раз напротив школы.
      - Будь ты мужиком. Эх, и получила бы! Да, ангелом он не был, это точно. Крестному отцу добреньким быть нельзя. Второй такой головы я не встречал еще. Разве что... Федор. Но он у нас любит в тени сидеть, и на криминал его особенно не тянет. А Олег был другим. Совершенно. С нуля. Из ничего. Такие дела поднять! Его мама говорила, что Олежкин компьютер так и не смогли взломать. Свинтили и увезли в Москву.
      - Кто?
      - Серьезные ребята в штатском. Он на самом деле был ученым. Такие разработки делал, упасть не встать. Другим профессорам всяким знакомым с финансами на их книжки и эксперименты помогал потом. Правда.
      - А чем он сам занимался? Компьютерами?
      - Математическими моделями искажений при выработках в почве. Вроде так. Короче рассчитывал, что будет, если линию метро прокладывать. Там же все не так просто, как думали раньше наши горе-академики. Японцы интересовались его выкладками. Ну, наверно и не только для метро это важно. Пустоты всякие бывают. Знаешь, что наш городишко стоит над колоссальной пустотой? Дерьмоголовые скоты, никто не думал, что артезианскую воду нельзя прямо из-под города качать бесконечно, тем более не только для водопровода. Для заводов на технические нужды, представляешь? Чистейшую артезианскую воду? Ну и? Дерябнемся все вместе из-за тупости и жадности чиновников. В один момент. Бух.
      - В Москве дома проваливаются.
      - Соображаешь.
      - Я слышала об этом. А.. Олег? Занимался этим серьезно?
      - Еще как! Статьи писал, книгу. Защитился. Но в последнее время ему было не до науки, само собой.
      - Тебя послушать и можно нимб пририсовать покойнику.
      - Чего нет, того нет, но умница он был необыкновенный. Может, кто и плакал из-за него кровавыми слезами, не без этого. Бизнес в наших условиях - занятие не для слабонервных хлюпиков. Я его не оправдываю. Я его - уважаю. А ты можешь оставаться при своем мнении.
      - Разумеется. Я слышала о нем жуткие вещи! Дыма без огня не бывает... Ты меня ни сколечко не убедил. Гангстер, он и есть гангстер. Бандит, если выразиться по-русски!
      - Все. Приехали.
      Саша нажал на клаксон. Раз. Другой.
      - Соседей моих сзываешь?
      - Нет.
      У машины выросли старик и юноша с сумками в руках.
      - Привет, Михалыч.
      Сказал Саша, выпрыгивая на снег.
      - Давно ждете?
      - Пять минут.
      Пропел спутник хмурого старика.
      - Пять минут.
      Липкий взгляд скользнул по лицу Арины, куртке, ногам. Девушку передернуло. Она отвернулась.
      - Пошли, Карузо, не пялься на даму.
      Михалыч подтолкнул парня в спину.
      - Извините его девушка. Молодой, дурак. Иди. Че застыл? В какой подъезд?
      - Мне объяснят суть дела?
      Поинтересовалась Арина после общей паузы.
      - А я не говорил?
      Сам себе изумился Саша.
      - Вот болван. Телефон ставить будем.
      - Что?
      - Мое дело маленькое. Федор распорядился.
      - Дал приказ?
      - Слава Богу, просто попросил. Арина ты не представляешь, как я рад, что могу сделать что-нибудь приятное для него.
      Живописной группой ввалились в квартиру. Арина бросила всех в прихожей, не деликатничая, и пошла посмотреть на бабусю. За пятнадцать минут Саша успел ей жутко надоесть. Его манера общаться. И подобострастное виляние хвостиком перед Федором. "Самодовольный денежный мешок". Сказала она негромко. "Уважающий только себе подобных"!
      Михалыч и его молодой озабоченный напарник управились за час с небольшим. Юрик бросал недвусмысленные алчные взгляды и плотоядно облизывался. Старика это бесило, по-видимому он опасался репрессий со стороны Саши, который устроил на кухне филиал офиса, обложившись десятком бумаг, и звонил, звонил, звонил. Арина приготовила ему кофейный напиток, ожидая брезгливой гримасы. Ничуть ни бывало. Выпил пару чашек, поблагодарил. Послал собеседника по известному адресу, извинился перед Ариной, (а что делать? С идиотами работаем! Человеческого языка не понимают!) и продолжил свое плавание по штормовому морю российского бизнеса. С кухни доносились приказы, советы, проклятья и междометия. Бабулька слушала по радио концерт Зыкиной и умиротворенно улыбалась.
      - Арина!
      - Да?
      Юрик приблизился вплотную и добился-таки своего, она покраснела.
      - Где у вас туалет?
      Громко вздохнул Михалыч, которого маневр напарника не обманул.
      - Налево по коридору. Выключатель рядом.
      - Спасибо.
      Провожая рабочих, Саша расплатился. И сказал неожиданно.
      - Как тебя зовут, парень? Юра? Увижу возле этого дома - шею сверну.
      Арине он пояснил.
      - Вот наглец. Наверняка решил, что ты моя подружка, и все равно крючки забрасывал.
      Перед уходом позвонил.
      - Мариночка, это я, твой цыпленок. Избегался, соскучился, заеду на стройку, да, должен, самому жаль, и со всех ног к тебе. Что привезти? Виноградику? Конечно. И я тебя.
      Арине смешно было слышать его сюсюканье, но стрелки на весах сами собой склонились в Сашину сторону. Мужчина, который не стесняется проявить нежность, при этом однозначно мужчина сильный и не бестолковый, заслуживал уважения. Ей даже стало грустно. Видимо банальная бабская зависть, дремавшая на дне души, пошевелилась, растревоженная.
      - Ну, пока, моя сладенькая. Пока. Лечу со всех ног!!!
      Без всякого перехода он повернулся к Арине и заговорил совершенно другим голосом.
      - Вот я болван. Едва не забыл. Держи, это твой номер. Абонентная плата за год вперед, квитанцию не потеряй, нашим чиновникам только дай шанс, с живой не слезут. Если будут дополнительные счета узнаешь. Ну, межгород, например. Твой телефон с четверки начинается, да, ты права, их не ставят больше никому. Но ты особый случай. Они его сняли с какой-то квартиры за сверхдлительную неуплату, что ли. Без понятия. Короче, он не на компьютере пока. В этом году точно. Четверки по-старому обслуживаются. Без этих родных экспериментов.
      - Каких?
      Не поняла Арина. Весьма и весьма далекая от подобных знаний.
      - А мы вечно впереди всей страны. То марки акцизные выдумаем и введем. Ну, видела наклейки на бутылках? Поверх пробок? Это наши мудрецы измыслили. О чем бишь я?
      - О моем телефоне.
      Подсказала Арина.
      - Поминутной платы не будет. Только ежемесячная. Как у других? Все, кроме тех, что на четверку, платят за каждый месяц, плюс сколько накапает за все разговоры. Да. Тебя это не касается. По городу болтай сколько влезет. Квитанция? Ты тормозишь. Я же сказал, что за год заплачено. Почему? А это часть просьбы майора.
      - Майора?
      Насторожилась Арина.
      - Проболтался. Это вроде прозвища. Мы между собой так его зовем, по старой памяти. Вот мои телефоны: квартира, мы там редко бываем, но на всякий случай, дача, сотовый. Держи. Буду нужен, звони. На самом деле. Все, бывай.
      Он галантно расшаркался и понесся, прыгая, чрез три ступеньки.
      - Действительно со всех ног полетел.
      Подумала девушка. Взревев, джип сорвался с места. Водитель торопился покончить с делами и воссоединиться с горячо любимой молодой женой. Арина задумчиво накручивала прядь волос на острый тонкий мизинчик. В красивой, пустой Марине она не видела ничего действительно притягательного. Прекрасная оболочка, не более того. Впрочем... Кто ты такая, чтобы судить?! Спросила она у себя. Ошиблась ведь в Саше? Возможно и Марина глубже, чем кажется. Да и потом, в конце-то концов, она молода и красива, современна, добра, неплохо поет и играет на гитаре. Чудо женщина и только. А ваша хваленая интеллектуальность, кому она нужна сегодня? Кому? Посмотри на себя, начитанное существо двадцати шести лет. Бесспорно, ты можешь поддержать беседу на любую тему, как хорошая гейша: вне сферы твоей компетенции политика и бизнес. А что касаемо почти всего остального: кинематограф, спорт, театр, балет, живопись, литература - превосходно! Музыка - намного хуже. Но если речь зайдет о классике двадцатого века - неплохо. Ты знаешь кто такие Эллингтон и Гершвин. Можешь с легкостью порассуждать о европейской и восточной философии. Процитировать пять десятков великих старцев всех времен и народов. Гурджиев, Трубецкой, Бахтин... кто из твоих знакомых хотя бы слышал о них? Ты обожаешь Льва Гумилева и смеешься над псевдонаучными трудами Новых Историков. Нескольких страниц тебе хватило для вынесения приговора: ЛАЖА. Кто-то здорово заработал на нашей несчастной, истеричной, озлобленной полуученой интеллигенции, решила ты. Наболевший русский вопрос. Но какая талантливая проделка! И как кстати. Оплеванная, измученная страна, переживающая комплекс неполноценности - благодатная почва для подобных мистификаций. Сказал в свое время фюрер голодным немцам, что они потомки легендарного народа - истинные арийцы, сверхлюди со своей великой миссией! И ведь поверили...
      Что толку от твоих знаний? От целой библиотеки, размещенной на невидимых стеллажах ума. Книги - твой наркотик. Способ забыться, убежать от чудовищной реальности. И только... Звонок вспорол мешковину самоуничижения. И из разодранного кокона выступила апельсиновая ведьма, прекрасная и уверенная в себе.
      - Да?
      - Надо говорить "алло".
      - Да?
      - Добрый вечер, Рина.
      - Спасибо за подарок.
      Сонливость слетела с нее. Расправленные крылья трепетали за спиной.
      - Не стоит. Как всякий эгоист я старался для себя.
      - Правда?
      - Само собой. Жизнь не в жизнь без вашего голоса, миледи.
      - А откуда Вы звоните, Федор?
      На другом конце линии хмыкнули.
      - Буэнос диос, синьорита.
      - Грациа, амиго.
      Хмыкнули еще раз.
      - Буэнос-Айрес, сиречь Аргентина.
      - Вам нельзя верить, сеньор.
      Трубка запела, защелкала по-испански. Затем вновь прорезался голос Федора.
      - Ну, спасибо. Мадонна миа. Я похож на лжеца?
      - На пройдоху.
      - А на подлого старого развратника?
      - А на него еще больше!
      - Вы чудовище, никакого уважения к моим сединам.
      Некоторое время они развлекались "оскорбляя" друг друга.
      - Рина, скажите что-нибудь ласковое на прощание.
      - ...
      - Алло?
      - ...
      - Малышка, что-то не так? Я ведь не прошу пылких поцелуев.
      У Арины перехватило горло. Она не могла говорить нежности. Ни за что. Он не должен знать как много значит для тебя! (Нашептывал кто-то внутри.) Ни за что!
      - Да...
      - До свидания, Федор.
      - Да... ну, хорошо, пусть так. Где наша не пропадала? Спокойной ночи, колдунья.
      Зачастили гудки. Волшебство испарилось, крылья пожухли, свернулись, обвисли. И бабушкин надрывный кашель был уместной концовкой эпизода.
      - Иду.
      Крикнула Арина. Теплый чай из тех, что составляла сведущая в фитотерапии, почерпнувшая свои знания не из сомнительных книжек Виноградова, неплохо помогал бабуле. Три щепотки сбора на стакан. Десять минут на среднем огне, десять минут на слабом. Снять, полчаса настоять под ватной куклой или в термосе, процедить, готово! Пора нести. Арина подула на ошпаренный палец. Бабушка спала...
 

* * *

      За какие-то десять дней (декада, треть месяца, полторы недели - обзывайте, как хотите) у Арины вошло в привычку засыпать и просыпаться с телефонной трубкой в руках.
      - Доброе утро, Рина (Федор сократил ее замечательное имя, не слушая никаких возражений).
 
      - Спокойной ночи, детка.
 
      - У меня через пять минут фантастически важная встреча, накаркай что-нибудь ободряющее.
 
      - Лорелея, как не стыдно спать?
 
      - Почему у малышки такой уставший голос?
 
      - Я звоню с крыши. А внизу на улице карнавал. Нет, рассказывать бессмысленно. Сама виновата.
      Отвергла неприличное предложение старого пройдохи.
 
      Он перешел на "ты", объяснив это следующим образом.
      - На "вы" я с посторонними, с теми, кого не люблю, со старшими коллегами, с бывшей женой, ее родителями. Вот, пожалуй, и все. В какую группу попадает моя высоко порядочная девочка?
 
      - Детка, я иду в дорогой бордель. Хочешь, сфотографируюсь на память под вывеской?
 
      - Почему тебя не было дома так долго?
 
      - ...
      - Угадай, где я нахожусь? Завидуй, завидуй. В аэропорту на острове Сал.
      - Острова Зеленого Мыса?
      - Откуда знаешь?
      - Недавно читала в глупой книжке.
      - Слава Богу. А я уж подумал, что ты географический маньяк, и знаешь наизусть все названия на карте мира.
      - Увы. А куда ты собрался лететь? И зачем?
      - Отвечаю на первый вопрос. Я лечу в Биссау.
      - Столица Гвинеи-Биссау?
      - Тоже в книжке вычитала?
      - Ага.
      - Верно. Нет, блин. Свяжись с умной девочкой. Себе дороже. Идиотом покажешься.
      Он засмеялся тихо, но тепло. И добавил интригующим тоном.
      - Потом, однажды, как-нибудь... Мы с тобой вдвоем слетаем туда.
      - Не самый популярный туристический маршрут.