Они не поднимают давление, не заставляют сердечко колотиться. Да и стоят в пять раз дешевле. Но воскресное утро требовало особенного к себе отношения. Оно каждый раз было маленьким праздником. Слишком тяжелыми выдавались все остальные дни. Даже суббота. Колоссальная стирка, нехилая уборка и прочая рутинная необходимая деятельность. Чтоб ее! Арина легко могла представить, что чувствовали крепостные крестьяне, надрывавшиеся на барском поле. Разорвать эти цепи? Спихнуть бабушку... Арина была честна перед собой. Она думала об этом много, много раз. Не вышло. Не так это просто. Есть немалое количество желающих отделаться от поглупевших, больных, обидчивых инвалидов.
      Арина поставила одну ногу на скамейку. Футболка (девушка терпеть не могла ночнушки и спала либо голышом, либо в старой спортивной майке) задралась, открыв бледную бело-синюю ногу. И прижалась лбом к холодному стеклу. И не сказать, что задумалась. Просто отключилась. Уплыла. Взгляд лениво скользил по заоконному пространству. Ночью лег первый робкий снег. Двор, пересеченный цепочками следов, похорошел.
      - Мадам Зима, вы знатный кутюрье. Превратили уродца в симпатягу.
      К подъезду лихо подрулила Аленина колымага.
      - Вот приятная неожиданность. Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро.
      Посетители появлялись у Родионовой чрезвычайно редко. Ради такого случая недопитый кофе был сослан обратно на кухонный стол.
      - Остыньте, мсье. Я к вам еще вернусь.
      Арина влезла в шорты на ходу, прыгая на одной ноге, сняла цепочку и щелкнула замком, распахнула дверь. В проеме, однако, возник боевой соратник, гражданский муж, славный парень, почти брат Вася.
      - Не верю глазам своим. Нонсенс. Вы у меня один? С утра пораньше. К чему бы это? Заходите, сэр.
      - Ну, какой я к чертям собачьим, сэр. Здравствуй.
      - Входи и объясняйся.
      Василий переступил порог, неловко улыбнулся.
      - Как бабушка?
      Это и вовсе отдавало абсурдом. О старушке никто никогда не вспоминал.
      - Все как всегда. Как раз собираюсь кормить.
      - А можно с кем-нибудь договориться, чтобы ее на ночь покормили и...
      Арина перебила не дослушав.
      - Нет.
      Смягчив грубоватый отказ, пояснила.
      - С ней ведь не просто сидеть надо. Она и описается, и что похуже устроит. Может ругаться начать или плакать. А после туалета ее надо как следует обрабатывать. Только пролежней, или еще какой фигни не хватает! Станет чужой человек возиться? Спину пять раз фурацилином протирать, и с боку на бок переворачивать. Не смеши. Ну что я тебе врачу объясняю. Сам все знаешь. Сам всему этому меня ведь и учил. Родственников у нас тут нет. Так что не взыщи.
      - Я Алене так и сказал. Но она уперлась хуже, чем баран. Танком с места не сдвинешь. Велела нам что-нибудь измыслить.
      - Да что стряслось то?
      - Ее взбаламутил друг какой-то по сборной. Саша, кажется. Он недавно женился, и приглашает всех нас в свой загородный дом. На баню-шашлык-гулянку-посиделки. Сегодня вечером.
      - Я то тут при чем?
      - Алена хочет, чтобы ты поехала с нами, развеялась.
      - Но вы же там ночевать собираетесь, не иначе.
      - Да.
      - Исключено. Бабуся - раз. На работу завтра - два. Да я и не знаю в вашей компании никого.
      - Саша с женой и другом. Мы втроем. Вот и весь контингент.
      - Ага.
      Арина привстала на цыпочки и щелкнула Васю по носу.
      - Бездарный старый сводник.
      - Ну...
      - Не перебивай. Шучу. Сводник молодой и одаренный.
      Вытянувшаяся физиономия Василия была столь забавна, что Арина прыснула дребезжащим глупым смешком.
      - Входи уж. А то разговариваем через порог. Как неродные. Мне жаль, но проблема с бабусей из разряда неразрешимых. Посему гулять, лопать шашлыки, и танцевать босиком в сугробах будете без меня. К тому же мне с утра на завод.
      - Да и мне тоже в больницу. Но Алена уперлась. Едем и все. Слава Богу, завтра у меня ни одной операции не запланировано. Выпью кофейку. Не так мы стары, чтобы одна бессонная ночь нас доконала. Да?
      - Очень длинная речь для тебя, дорогой.
      - Я бы тебя подвез.
      - Хорош уговаривать. Нет, сказала я. Все. Пошли блинами угощу.
      - Блины то это здорово. Но вот отрицательный ответ сообщать Алене. Ох! А вдруг меня сковородкой оглоушат.
      - Так ведь не меня, а тебя. Смотри блины какие. Чудо. Снимай куртку. Идем.
      Уселись у деревянного стола, накрытого яркой клеенкой.
      - Приятного аппетита.
      - Спасибо. Сколько у тебя кактусов!
      - Нравятся?
      - Да нет, не очень.
      - Вот честный негодяй. А я их обожаю.
      Арина по утрам всегда здоровалась с этой зеленой компанией. Поименно с важными кактусищами и с задорными кактусятами. Лысый репсалис был ее любимцем. Василий, глотая очередной блин, поинтересовался.
      - А что это за монстр без иголок?
      - Не буду я тебе кактусофобу рассказывать о моем фаворите. Не надейся.
      Василий дипломатично улыбнулся и, принимаясь за очередной блин, разразился тирадой.
      - А все-таки странная вещь человеческий желудок. Он просит гораздо больше, чем ему нужно на самом деле. Ну, да это легко объяснить. Уж, очень замечательные у тебя блины вышли!
      Вот что такое - гость правильный, всем гостям пример. Ел с аппетитом, вкусно причмокивая и воздевая глаза к потолку в восторге. Нахваливал стряпню. Каждая нормальная хозяйка жаждет одобрения. В глубине души, или откровенно, но хочет услышать спасибо. Да и комплимент нисколько не повредит. Что касаемо Арины, она пекла как бабушка учила: тонко, но во всю сковородку. И гордилась результатом чрезвычайно. Тем более, что готовить в принципе не умела и не любила. Блины были почти что единственным исключением из правила.
      - Хватит, вкуснотища, конечно, но Алена грозилась разлюбить пузатого. Пока, хозяюшка, ежели не пристукнут за твой отказ, может свидимся еще.
      - Лады.
      На пороге Василий притормозил, но видно передумал, ничего не сказал, только махнул рукой. Арина проводила его, обиходила бабулю, вымыла пару тарелок, стянула шорты (маловаты стали - жмут) и посмотрела на часы. Десять. Уйма времени впереди. Читать, не перечитать. Громовой стук по батарее возвестил, что Евдокия Яковлевна, одинокая старуха, соседка сверху, приглашает подняться к ней. Очевидно, попросит сходить в магазин за молоком. Арину она встретила с сигаретой в руке.
      - Голубушка.
      Разговаривала она манерно и строго. Точно классная дама в институте благородных девиц.
      - Мне необходимо передать несколько книг одной приятельнице. Но сегодня подморозило. В такой ужасный гололед я не доберусь до нее, не переломав конечности. Мне неловко просить вас еще об одной услуге. Вы и без того постоянно выручаете меня, голубушка. Извините, что злоупотребляю вашей добротой. Эта моя приятельница живет неподалеку, всего две остановки. И лучше не откладывать визит на вечер. Она только, что звонила мне и интересовалась судьбой книг и временем доставки. Она думает, что ко мне частенько заходят внучки. Я ее не разочаровываю. Стыдно признаться, что твои родные не посещают тебя, не любят. Ведь в этом и моя вина, несомненно.
      Старуха рассорилась с дочерью, они почти не общались, и стеснялась своего вынужденного одиночества. Даже Арина, единственная во всем доме, с кем она была накоротке - не знала подробностей разрыва.
      - Не переживайте, Евдокия Яковлевна. Две остановки это действительно не слишком далеко. Добегу.
      Арина отнюдь не была бесхребетной девочкой, готовой кого угодно усадить себе на шею, и катать весело, бесплатно.
      Сухопарая, интеллигентная соседка была ей симпатична, это, во-первых. К тому же она позволяла рыться в своей громадной библиотеке. Это, во-вторых. А в-третьих, что немаловажно, вышеупомянутая соседка, разрешала Арине звонить по телефону. У нее единственной в подъезде было это чудо цивилизации, столь привычное людям, живущим в других местах. Не в трущобах, естественно. Откуда подобная роскошь? В далеком прошлом Евдокия Яковлевна слыла одной из самых красивых дам города. Была известным фотографом, пользовалась огромной популярностью. Именно благодаря своим поклонникам, в частности, она могла покупать хорошие книги. Совсем недавно роскошью были не только машины и магнитофоны, но и собрания сочинений Дюма, Купера, Гюго, Жюль Верна, Чехова и многих других не менее прекрасных авторов. Партаппаратчики, директора предприятий, генералы, работники торговли и чиновники имели прямой доступ к хорошей литературе. Остальные или облизывались, или дружили с нужными людьми, или покупали книги втридорога на черном рынке. Впрочем, иногда подписку на дефицитные издания разыгрывали в заводских и фабричных коллективах. Арина застала то дивное время. Она читала с шести лет. Книжный голод гнал ее в читальные залы библиотек и домой к тем счастливчикам, чьи родители входили в круг избранных и, следуя моде, заставляли безобразные стенки хрусталем, а не менее безобразные шкафы и полки - книгами. Особым шиком считалось умение подобрать корешки собраний сочинений - по цвету, чтобы с обоями сочетались, с занавесками, коврами. Чушь, разумеется, но чушь угнездившаяся во многих головах.
      - Диктуйте адрес и давайте ваши книги.
      - Серый дом напротив универмага. Квартира номер один. Хозяйку зовут Калерия. Не перепутайте, ради бога. Калерия, а не Валерия. Она подрабатывает стрижками-укладками, настоящий ас. Правда дорого берет, но услуги истинного мастера стоят тех больших денег, которые он просит.
      - Мне все равно. Я не могу себе позволить похода к высокооплачиваемому профессионалу.
      - Подождите. Боже! И почему я не сообразила раньше? Калерия передо мной в долгу. Мой старый друг не важно кто... Он уже давно на пенсии, но сохранил колоссальное влияние, не поверите, какую власть имеют некоторые Бывшие. Мой старый друг спас ее бестолкового зятя от армии. Я могу ее попросить обслужить вас, голубушка. Калерия настоящая волшебница, вот увидите.
      - Спасибо, не стоит.
      Евдокия Яковлевна всплеснула руками.
      - И не вздумайте отказываться. Голубушка, я давно собиралась поговорить с вами об этом, но боялась, что вы обидитесь на старуху, сующую нос не в свое дело. Голубушка, вы себя губите. Этот, пардон, мышиный цвет волос, ужасная стрижка, полное отсутствие косметики. Ведь личико прелестное. Но кто заметит красоту, если нарядить ее в паранджу какую-нибудь? Алло. Калерия, это вы? Евдокия Яковлевна вас беспокоит. У меня тут в гостях одна молоденькая приятельница. Да-да. Она сейчас зайдет к вам, занесет книги, о которых мы говорили. Вы не сделаете что-нибудь с ее волосами и лицом? Замечательно. Она девочка небогатая. Но вы мне обещали помочь, помните? Обслужите ее, пожалуйста, а мы потом сочтемся. О, да. Молодежь такова. Спасибо. Всего наилучшего.
      Совершенно обалдевшая Арина слушала бредовый разговор, не перебивая. Соседка, сиятельно улыбаясь, обратилась к ней.
      - Она как раз свободна и ждет вас, голубушка. Но вы уж поспешите. Не подводите меня.
      - Евдокия Яковлевна, какая стрижка, о чем вы, зачем? Мне это совершенно не нужно.
      - Голубушка доверьтесь моему профессиональному взгляду. Мышиный цвет волос вам ужасно не идет. Калерия вам вас найдет и покажет. Сами удивитесь и меня старуху порадуете.
      - Дурдом.
      Подумала, но не произнесла Арина.
      - Полный дурдом!
      Но из дома она вышла через десять минут.
 

* * *

      Улицы уже утратили утреннюю свежесть, дорога превратилась в серое месиво, пол в троллейбусе напоминал бурую кашу. Люди огрызались друг на друга и злобно топтались в грязи, поскальзываясь, пачкаясь, свирепо или вяло переругиваясь, в полном соответствии с собственным темпераментом и самочувствием. Мол, и рад бы дать вам в рыло, нехороший вы человек, да руки от усталости поднять не в силах.
      Арина, погрузившись в задумчивость, свойственную всякому российскому интеллигенту, не реагировала на толчки. Раз. Два, три... она считала остановки. Серый дом напротив универмага на поверку оказался коричневым, звонок в квартире номер один не работал, и в обшитую деревом дверь пришлось стучать. Хозяйка в китайском шелковом халате открыла, не спрашивая, кто там.
      - Входите, лапочка.
      - Калерия...
      - Просто Калерия. Я не люблю отчества.
      - Меня Евдокия Яковлевна прислала с книгами, держите, я пойду.
      - Лапочка, вы чем-то огорчены? Евдокия Яковлевна просила вас обслужить. Давайте просто взглянем, что там у нас есть. Агамемнон, подай гостье тапочки.
      Шустрый черный пудель, виляя, всем телом принес и сложил у ног Арины четыре шлепанца. Красный, синий, коричневый в белую клеточку и зеленый. Все разного фасона и размера.
      - Ерунда.
      Расплылась в добродушном оскале хозяйка.
      - Надеюсь, вы непривередливы.
      - Уймись лицемерка. Уймись.
      Свирепо проорал синий с хохолком попугай сидящий на шкафу.
      - Аменхотеп у нас гуляет. Я его запру в клетку, не волнуйтесь.
      - А почему я должна волноваться?
      - Некоторые не любят настырных птиц. Аменхотеп, к сожалению, редкостный наглец. Садится на голову, пристает с нежностями.
      - Давай поцелуемся, красотка. Я парень о-го-го
      Отчетливо и громко выговорила птица.
      - Вот весь он в этом. Проходите.
      То и дело вываливаясь из одного шлепанца, Арина добралась до зала. Там было чисто и пусто. Зеркало, стол, высокий стул с подлокотниками, книжные полки, натертый до невероятного блеска паркет. По нему забавно стучал когтями ласковый Агамемнон.
      - Одну минутку.
      Доплыл издалека голос хозяйки. Арина разглядывала книги, почти все на английском и французском.
      - Это вы читаете? - полюбопытствовала она. Хозяйка, прикатившая маленький столик, заставленный баночками и пузырьками, подтвердила.
      - Да. Вот только Агамемнон и Аменхотеп меня не поддерживают, кроме родных птичьего и собачьего понимают только русский и то кое-как. Присаживайтесь, шапку долой. Снимите резинку с хвостика. Так я и думала. Никогда не пользуйтесь этой гадостью.
      Калерия брезгливо двумя пальцами подхватила черное колечко и швырнула в корзинку для бумаг, стоящую под столом.
      - Никогда. От нее волосы ломаются, теряют вид. И шапку в помещении всегда снимайте.
      - ?
      - Ходить в головном уборе ужасная привычка. Зашли в тепло, быстренько избавляйтесь от шапки. Дайте скальпу возможность дышать. Ясно? Начнем.
      Чуть замороченная лекцией Родионова не сразу отреагировала, пробормотала через минуту невнятно.
      - Я бы не хотела сильно их подрезать.
      Арине нравилась длина до лопаток. Она еще что-то собралась добавить, но хозяйка ее уже не слушала. Погрузив свои большие теплые ладони в шевелюру девушки, она задумалась. Потом начала перебирать пряди, поднимать и опускать, смотреть в зеркало, отходить на два шага.
      - Да. Этот бардак надо стричь и красить. Прямо сейчас. Раз уж я свободна.
      У Калерии Арина пробыла два с половиной часа. Ей дважды мыли голову, полчаса держали с цветной пеной на голове на табуретке в ванной, голышом, вернее в одних трусиках.
      - Это моя любимая краска. И именно она нам нужна. Но течет, зараза. Никакие полотенчики не спасут, перемажетесь, а отмыть ее не просто. С одежды и вовсе нереально. А с кожи потихоньку отскоблите. Дня за три-четыре. Я специально сделала ее такой жидкой. Мой метод. А еще я добавляю кой чего для блеска. Но это мой личный секрет.
      - Пахнет лимоном.
      - Лимон действительно есть. Но он не главный компонент. Агамемнон, неси веник. Веник! Веник, а не тряпку. Вот непонятливое животное! Туп, как все мужчины! Ну, наконец, то, молодец. А совок? Совок забыл!
      Щелкали ножницы, долго гудел фен.
      - Открывайте глазки, девушка. Полюбуйтесь моей работой.
      Калерия освободила Арину от простыни и накидки, отошла на два шага, насладиться эффектом. Очень короткая, глянцево блестящая челка до середины лба! Прямые, чуть-чуть не достающие до плеч яркие, переливающиеся на свету апельсиновые пряди...
      - Боже. Какой ужас!!!
      Завопила Арина.
      - Надеюсь возглас восторженный. Губы надо подкрасить. Вот этим.
      Она протянула тюбик и карандаш. У Арины дрожали руки, линия выходила кривой.
      - Подождите, я поправлю. Вот так. А сейчас еще немножко туши, золотистых теней, нет румяна нам не нужны. В принципе это весь ваш макияж. Не надо никаких стрелок. Легко коснуться век вот так. Самую чуточку. Не переусердствуйте. Главное в вашем лице - порочная чистота. Никаких чрезмерностей, кроме ярких губ. У вас хорошая кожа. И в облике смесь детского и кошачьего. Это притягивает.
      - Я не такая. Это не я.
      - Именно вы
      Неожиданно зазеленевшие смелые глаза и коварная улыбка красиво очерченных губ.
      - А носить вам лучше всего белое, кремовое, нежно розовое, персиковое, золотистое, бледно желтое. Это ваша гамма. Будете неотразимы. Замечательно, что вы не слишком сутулитесь. Подучитесь сидеть и ходить с совершенно прямой спиной. Нос повыше. Непременно улыбаться. Джинсы можно. Но со свитерочком вашего цвета, с маечкой. Хотя это не вполне ваш стиль. Ни в коем случае не рядитесь в модный черный. Б-р-р. Нет. Предпочтение маленьким платьям. Стирать их проблематично. Да. Есть другой вариант. Недлинную юбку или брючки. Ну, их можно темные. А верх, непременно светлый. И без цветочков, вышивки, рюшек. Чем меньше деталей, тем лучше. Ясно? Не надо украшений. Цепочки и брошки не для вас. Часы тоже ни к чему. Если очень невмоготу, разрешаю браслетик и колечко. И все. Ясно?
      - Что вы такое говорите?
      Очнулась Арина.
      - Консультирую вас. В благодарность Евдокии Яковлевне, даю вам рекомендации по созданию имиджа. Вы должны быть такой. Это вам идет. Выбросите все несоответствующее моим словам. Не надо носить блестящие колготы. Вам нужны матовые. Ногти по обстоятельствам. У вас славные пальчики. Можно все. Даже художественный маникюр с рисунками. Через три-четыре недельки волосы подровнять. Не отпускайте их длиннее, чем сейчас. Арина не могла отвести взгляд от лица незнакомки в зеркале.
      - Да.
      Плохо соображая, сказала она.
      - Да.
      - Агамемнон, пошли, проводим гостью. Не забудьте купить такую помаду. Прямо сейчас. В "Скарлетт" была, по-моему. И карандаш для губ. Надеюсь, тушь у вас есть.
      - Ты разбила мне сердце, малютка.
      Проорал водворенный в клетку попугай.
      - Я должна вам.
      - Мои услуги недешевы. Я беру исключительно валютой. Не беспокойтесь. Сегодня я обслужила вас по просьбе Евдокии Яковлевны. А на будущее. Ну, даже если за часть цены... Все таки вы протеже моей старой подруги... Никак не меньше десяти долларов. Иначе я перестану себя уважать. Подкрасить корни, которые отрастут. Это необходимо. Ну, скажем еще десять долларов. Приходите.
      "Фиг дождешься, грабительница" - подумала про себя Арина - "Двадцать долларов. Я в месяц чуть больше зарабатываю" Но новое ее лицо продолжало улыбаться.
      - Спасибо.
      Арина быстро-быстро сбежала по лестнице. Лихая апельсиновая пиратская улыбка горела точно абордажный флаг. Поберегитесь! А плечи расправились сами собой. Словно невидимые маленькие крылья затрепетали у лопаток. Необыкновенная девушка с сияющими глазами это она. И помада в "Скарлетт" действительно нашлась. Последняя. Стоила она ай-яй. Но Арина была настроена решительно и купила перламутровый тюбик с золотым ободком. В первый раз в жизни, выбросив так много денег на косметику.
      Пошел снег. Он танцевал вместе с Ариной. Обхватывал белыми мягкими лапами, кружил и заморачивал. В голове скакали веселые мысли и задорные мыслишки. Сердце пело счастливую песню. И снег кружился в такт. Давным-давно, Арина уже успела позабыть это сладкое чувство легкости и полета души, ей не было так хорошо. Давным-давно.
      Сами собой переделались домашние дела. Все удавалось необыкновенно легко и быстро. И свободного времени осталось намного больше, чем планировалось. В пять часов она решительно выписала себе увольнительную на всю оставшуюся часть вечера и кусочек ночи.
      -Да. Да. Да.
      Выкупавшаяся Арина из чистого озорства подвила концы волос и накрасила губы. Решительно постановив: "Хороша!" достала из тумбочки несколько дней как отобранные у Евдокии Яковлевны, но еще нечитанные книжки. Первая - современное русское фэнтези. Вторая - не менее современная поэзия. Как раз последняя книга, небрежно отброшенная на одеяло, и раскрылась сама собой. Взгляд упал на строчки:
 
      - Непрочитанные книги - взять их в руки умоляют.
      Не надетые вериги - сами тело обвивают.
      Неисхоженные дебри - открываются за дверью.
      Друг не встреченный. Где б ни был -
      Просто - верь мне!
 
      Арина перечитала их трижды.
      В последний раз - вслух. И вместо восклицательного знака оглушительно заверещал дверной звонок.
      Мистика. Решила ценительница поэзии. Сущая мистика. И если это еще и не соседка. А "друг не встреченный" или "дебри"...
      Босиком, в белой мягкой пижаме, рубашка с широким воротом съехала набок, спадает с одного плеча, Арина прошлепала в прихожую. Наполовину пребывая в пригрезившемся волшебном мире, щелкнула замком, безрассудно не переспросив, кого же там принесло нежданно-негаданно. Просто взяла да и распахнула дверь. И переминаясь с ноги на ногу, замерла обескуражено.
      Незнакомая дама в очках, нос крючком, первое впечатление - мадам Сова, и безымянный широкоплечий друг друга старой подруги. Тот о ком Арина просто не стала думать. Нарочно. Иногда у нее лихо получалось подобное. Берешь воображаемую резинку и стираешь из памяти то, что хочешь забыть. А самоуверенные обеспеченные владельцы джипов совсем не тот вариант, о котором должна думать трущобная уродина. Заспешили мысли. Последняя споткнулась. Уродина? Вот уж нет. Трущобная - да! Не отопрешься. Но дурнушка? А вот и нет. Как ее назвал этот тип - Лорелея. Волшебница. Короче, красотка. Так вам и надо, девушка. Красотка из трущоб... Нет, лучше - трущобная красотка. Звучит замечательно. Все перебил Его вопрос.
      - Здравствуйте. Вы нас пустите?
      - Входите.
      Арина посторонилась, и массивные незваные гости заполнили собой отнюдь не самую просторную в мире прихожую.
      - Забыл представиться Вам, Арина. Федор Андреевич Измайлов. Это Елена Львовна, бывшая акушерка, а ныне профессиональная сиделка высшего класса.
      Мадам Сова, обутая в полусапожки по виду не дешевые, согласно кивнула.
      - Федор Андреевич несколько преувеличивает. Где пациентка? Мне понадобятся конкретные сведения. В здравом ли она уме, чем кормить, когда и сколько, чем обрабатывать после туалета, где чистое белье и куда складывать грязное. И т.д.
      - Елена Львовна любезно согласилась отдежурить сутки. Таким образом, все утряслось. Собирайтесь.
      Арина плюхнулась на обшарпанный шкафчик для обуви. Стала еще ниже. Просто выпала из поля зрения рослых собеседников.
      - Я ни о чем не просила. Мне неловко.
      Федор стремительно присел на корточки. Глаза их оказались на одной линии: возмущенные и растерянные Аринины и его - в рыжих ресницах, с чуть припухшими нижними веками (верный признак упрямства, машинально отметила девушка) - коричневые яркие точки, рассыпанные по янтарному диску радужки, холодное дуло зрачка.
      - Да. Знаю. Ну и что. Это я прошу Вас поехать со мной. Вернее с нами. Уж Алена то не даст в обиду свою хрупкую подругу. Верно? Да и Вася вам не чужой. В случае чего как заступятся! Я их боюсь обоих, и обижать Вас не стану, не из-за душевного благородства, конечно, а из-за банального инстинкта самосохранения. Ну, так как? Идет? Вся банда: Саша-Марина и Алена-Вася давно на месте. Ждут только нас. Дали огромный список продуктов. Сразу ясно никто поесть не любит! Велели прибыть поскорее. Так что мы с Вами по магазинам и вперед на природу.
      Елена Львовна деликатно кашлянула.
      - Где у вас можно переодеться?
      - Я провожу.
      Арина неловко спрыгнула с насеста, край пижамы мазнул Федора по носу: по трижды или четырежды перебитому, деформированному, слегка кривому, наглому крупному носу.
      Пока она руководила, показывала и объясняла, прошло побольше пяти минут. Елена Львовна распаковала свой объемистый баул, деловито начала выкладывать: книгу, тонометр, аптечку, полотенце, зубную щетку в ярком футляре, тюбик пасты, расческу, крем, пачку дорогих салфеток для очистки кожи лица и рук, резиновые медицинские перчатки. В заключение поверх очков она спокойно посмотрела на растрепанную суетящуюся Арину.
      - У кого из соседей есть телефон? Евдокия Яковлевн? В какой квартире? Замечательно. Где все предметы для гигиены?
      Арина повела ее в ванную. Показывать. Судя по всему профессиональную сиделку, было трудно удивить, нищету она созерцала очень спокойно. Вынесла приговор:
      - Сойдет. Я приступаю.
      Покачивая необъятными бедрами, мадам Сова прошествовала к бабушке, зажгла настольную лампу и водрузилась в кресло с книгой. Арина все еще босиком и в пижаме выглянула в прихожую. Ботинки, пальто, а сам рыцарь исчез. Странно. Пропутешествовала по коридору, и, наконец, обнаружила его на кухне. Остановилась нерешительно, прижавшись щекой к косяку. Федор мыл, вытирал и выкладывал на тарелку фрукты. Чайник уже шипел на плите.
      - Чашка кофе нам не повредит перед путешествием, верно?
      Арина не стала ворчать, ругать гостя за вторжение, за бесцеремонность, никто ведь ему не разрешал хозяйничать на кухне. О ней давно никто не заботился, было приятно и странно смотреть на человека, который старается для тебя. Розовых очков у девушки не имелось. Мотивы, движущие Федором ей были вполне ясны, но тем не менее... Тем не менее... У нее на кухне воскресным вечером тщательно выбритый, хорошо пахнущий мужчина, со вкусом одетый: алый грубой вязки джемпер, брюки из почти не мнущейся ткани, очень удобно для машины, черные носки. Арина не выносила других носков, признавая лишь черные. С белыми она еще могла примириться, летом или в спортзале, не без труда, но могла. Носки у Федора соответствовали всему остальному. Они были новыми и чистыми. Вообще от него исходило ощущение телесного здоровья и чистоты. Сколько ему лет, интересно. Мысли обгоняли друг друга, сталкивались, перемешивались, летели в кювет и терялись там. Арина стояла на обочине, а впереди надвигалась, чтобы скользнуть мимо и исчезнуть большая мощная отполированная до фантастического блеска, машина. И вдруг, сразу, как бывает только во сне, притормозила, щелкнув раскрывающейся дверью.
      - О чем, задумались, Лорелея?
      Запасливый Федор вынул из пакета, брошенного на стуле, баночку кофе. Арина подала реплику.
      - Вы всегда такой?
      - Уверенный в себе? Наглый? Хозяйственный? Нужное подчеркнуть.
      Он улыбнулся. Изломанное взрослое лицо на мгновение стало мальчишеским, и поманил девушку взмахом открытой ладони.
      - Подойдите ближе, Лорелея.
      Арина отклеилась от косяка и послушно приблизилась. Федор подтянул вверх рукав.
      - Видите? У меня мурашки от Вашего голоса. Это как магия. Вот я и решил исследовать сие явление.
      Арина фыркнула и забралась с ногами на табуретку.
      - Чашки там.
      - Слушаюсь.
      Он откозырял шутовски, но грациозно, и занялся кофе. Его большое тело двигалось быстро, бесшумно и очень плавно. Арина, прищурившись, наблюдала за его работающими руками: запястья, заросшие светлым пушком, крупные, но хорошей формы кисти.
      - Кушать подано, госпожа. Вы предпочитаете просто кофе или кофе с солью, с ломтиком лимона, со сливками?
      - Просто кофе. Нет, еще два огромных ломтя лимона, пожалуйста.
      - Вот прожорливая девушка, а на вид вся такая прозрачная.
      - Внешность обманчива.
      - Вы похожи на белого зверька с апельсиновой головой.
      - Таких не бывает.
      - Знаю. Я вас придумал. Очень давно.
      - У вас больное воображение, господин мечтатель.
      Сообща они уничтожили фрукты и сыр.
      - Вы, в самом деле, обжора.
      - Это легкая разминка перед тем пиршеством, которое закатит Алена. Она обожает готовку.
      - Ну что ж, подъем. Как говорят мои друзья вертолетчики: "Колеса в воздух!!!"
      Арина встала, пижама сползла еще больше, вместе с плечом приоткрыв левую грудь почти до соска. Взявший грязные чашки Федор отвернулся, включил воду в мойке, спина его казалась очень напряженной. Через десять минут - какие сборы, не в поход же на неделю? Побросала в сумку: запасную футболку, зубную щетку, новую помаду со старым карандашом (оказывается, дома давно лежал и ждал своего момента подходящий по тону Аленин подарок), дезодорант и чистые трусики (это было ее своеобразной гордостью: безупречная чистота свежего нижнего белья). Девушка натянула видавшие виды джинсы, провела по волосам массажной щеткой и на секунду призадумалась возле платяного шкафа. Порылась на полках, достала розовую майку, за ненадобностью та провалялась лет пять, не меньше и единственный светлый джемпер.
      - Я готова.
      Он смотрел на нее сверху вниз неодобрительно и сурово.
      - В чем дело?
      Мгновенно вспыхнула Арина.
      - Этот лохматый джинсовый ужас собирается вальсировать при свечах?
      - Что? Мне Вася сказал...
      Федор легко коснулся ее щеки указательным пальцем.
      - Тсс. Бабушку разбудите. Допускаю, что Вася или не в курсе, или по простоте душевной путает фрак с ватником. Запланирован романтический вечер, так что, сударыня, бальное платье и атласные туфельки вам совершенно необходимы.
      Арина сердито топнула ногой.
      - Что за чушь!
      - И верно. Я тороплю события. У нас еще уйма времени. Будет карета, драгоценности и кружева...
      - С вами все в порядке?
      Тихо, но свирепо спросила девушка. И Федор ответил с подкупающей искренностью.
      - Разумеется, нет.
      Спор прервала Елена Львовна, холодно подытожив:
      - До свидания.
      - Нас гонят? Мы не гордые. Мы уйдем.
      Он протянул руку, и в его большой ладони совершенно утонула узкая кисть Арины.
      - Вперед!
      У подъезда стоял потрепанный газик.
      - Ага! И в это безобразие я должна была грузиться в бальном платье?
      Съязвила девушка.
      - Нет, но телега по путникам. Вышли бы вы, мадемуазель в шелках и парче, и стоял бы здесь тогда...
      - Катафалк.