1921 год.

      В Праге “Воля России” — Минор и Ко.
      В Праге “Правда” — Гиклстон и Ко.
      В Берлине “Голос России” — Шклявер.
      В Берлине “Время” — Брейтман.
      В Берлине “Руль” — Гессен и Ко.
      В Берлине “Известия” — Конн.
      В Берлине “Родина” — Бухгейм.
      В Берлине “Отклики” — Звездич (еврей).
      В Риме “Трудовая Россия” — Штейбер.
      В Париже “Последние Новости” — Гольдштейн.
      В Париже “Свободные Мысли” — Василевский (еврей).
      В Париже “Еврейская Трибуна”.
      Вот представители русской национальной идеи заграницей: Шклявер, Брейтман, Гольдштейн, Бухгейм, ни одного чисто русского имени. А если оно кое-где в составе редакции и встречается, как, например, в “Руле”, то кадет П. И. Новгородцев стыдливо прячется где-то, а у руля русского корабля садится все-таки еврей — Гессен. Томящаяся вдали от Родины русская эмиграция — это по преимуществу национальная и государственная часть русского культурного общества, а обслуживают ее преимущественно евреи и социалисты. Евреи и социалисты имеют преимущественное право быть представителями погубленной интернационалом России…
      Неужели же это недостаточно красноречиво, русские люди?”
      Вы хотите знать, что я об этом думаю… Вот что… Всему “приходит час определенный”… Мне кажется, он, этот прозревший писатель, опаздывает на много лет. В 1905 году все политическое еврейство было едино в своей ненависти к исторической России. Тогда мы с ним боролись безраздельно, огульно, ибо они сомкнули свой фронт. Но уже во время мировой войны положение изменилось, и надо было себе сказать: “есть еврей и еврей”… Теперь же, когда большевики выучили многих, надо в особенности остерегаться обобщений… Иная слава Троцкому, иная слава Винаверу, иная слава Пасманнику… Да… Я куплю вам “на последнюю пятерку” первые фиалки у этой хорошенькой девочки… Она — русская, т.е. я хотел сказать… она русская еврейка… Чего она здесь? Вы думаете, она любит большевиков? Она ненавидит их больше, чем мы с вами, потому что она страстнее вас по природе своей… Но все равно… пойдем дальше…
      Хотите русскую прессу? Ну, вот вам…
      Видите — шикарная витрина, где портрет генерала Врангеля и великолепная карта (по старо-осважной привычке)… Раньше на этих картах отмечали фронт. Теперь отмечать нечего. Впрочем, вы можете изучать современную карту Европы, все новые государства, образовавшиеся на развалинах Австрии и России… Тише. Я скажу стихотворение в прозе…
      “Вы жертвою пали в борьбе роковой… Двуглавые Орлы!.. наследие Византии! Вы разорвали друг друга в клочья, а мы… мы перышки орлиных крыльев, занесенные бурей… Мы окровавленный пух… Мы — последний привет городу Праматери. А ты, наследие Рима! Одноглавый Орел! Ты еще держишься, еще жив, но тебе обрезали крылья… А над миром властвует конкубинат Льва и Женщины… Льва и женщины, укрытых полосатым покрывалом… Полосатым покрывалом с Тридцатью Девятью Звездами… И это так, и это не иначе. Но никто не знает, что скажет великое, всесильное, торжествующее “Завтра”…”
      Словом, мы стоим перед витриной Bureau de la Presse Russe. Во главе бюро стоит Н. Н. Чебышев — memento “Великая Россия” в Севастополе… Вы можете прочесть “бюллетень”, а кроме того, сообщается вам, что будут скоро издаваться “Зарницы”, еженедельник…
      “Не бойся ночи. Огни, мелькающие с неба, то здесь, то там, — отражения отлетевшей от земли ничем неистребимой духовной мощи, зовущей тебя в темноте, к далеким, великим целям… Это зарницы… Это может быть заря”…
      Это из первой статьи первого номера… Читайте нас, пожалуйста, не браните очень, потому что… Потому что, видите ли, раньше мы звенели миру “под лиру”, а теперь будем бренчать “за лиру”, а это разница… Я хочу сказать, что гонорары “Зарниц” пока единственный источник существования, который намечается… Если хотите почистить обувь, то вот чистильщик…
      — Combien?
      — Пять пиастров будет стоить…
      — Вы русский?
      — А как же… тут на этом углу все чистильщики — русские.
      — Как же вам приходится?
      — Да тут вроде, как не поймешь… всего бывает… А скоро в Рассею?
      Ну вот, теперь вы знаете, о чем думают русские чистильщики сапог. Если вы хотите знать, что русские читают, кроме газет, то вот русская библиотека. Там вам скажут, что Андреева и Горького не читают, а вообще больше всего читают классиков, а из классиков больше всего Достоевского. Если же вы хотите есть, то вот направо русский ресторан “Яр”… Видите, плакат: “Уютно. Весело. Зал отапливается. Обед из двух блюд — 60 пиастров”… Нет, знаете, мы лучше когда-нибудь придем сюда вечером: здесь цыгане — Суворина, Нюра Масальская…
      — Как, вы любите цыган?
      — Господи, ведь нет ничего более русского, чем цыгане… Вы знаете, что такое “евразийство”?.. Евразийство — это помесь Европы и Азии — это мы… Европа создала шантан, Азия создала — гарем, а мы создали — цыган… И если вы не знаете, какая разница между цыганкой и шансонеткой, то вы никогда не поймете Достоевского… А я вам говорю, что если я когда-нибудь прийду в отчаяние и захочу плакать по России великим плачем, неутешным, неутолимым и последним, то не надо мне ни Бородина, ни Корсакова, ни даже Глинки и Даргомыжского, а вот — цыганок…
      “Спойте мне, спойте песню родимую…
      Песню последнюю, песню любимую…”
      С ней и уйду…

* * *

      Осторожнее. Здесь могут раздавить — слишком узко. Напротив Русское консульство. Если мы зайдем туда — все равно не выйдем. У вас и у меня будет столько знакомых, что нет спасения. И все будут спрашивать одно и то же: скоро падут большевики? Тоже не имеет смысла сниматься у этих уличных фотографов. Мы ведь пока не хлопочем виз…
      Вы хотите купить эту гигантскую открытку. На что вам какая-то ангорская кошка? Только русские могут покупать такие вещи!.. У нее печальные глаза? А, Господи… Мало вам еще печальных глаз…
      Опять же в эту уличку налево заходить не надо: бар на баре — ну, словом, — это для американских матросов…
      Давайте лучше — взгляд направо: улица вниз, очень крутая и узкая, — от стены к стене переброшен плакат: “Русская Морская Аптека” и “Русский Кооператив”. Кооператив, действительно, здесь (это улица Кумбараджи), а Морская Аптека… Морская Аптека составляет часть поликлиники, которая не здесь, которая приютилась в самом котле Галаты, где среди совершенно одуревших от фокс-тротта кабаков вы найдете Андреевское Подворье… Там и поликлиника. Там много русских врачей, и хороших врачей. Здесь — ценят наших врачей…
      Тут на углу Кумбараджи и Пера неизменно стоят два русских офицера — один постарше (наверное полковник) кричит:
      — Presse du Soir!.. Сегодня фельетон Аверченко!
      А другой, помоложе, наверное поручик, продает цветы…

* * *

      Ну, — дальше по Пера… Направо еще русская библиотека и еще ресторан “Медведь”, ничем не напоминающий своего петербургского тезку. Против “Медведя” еще ресторан — “Кремль”. У “Кремля”, на тротуаре, продают русские книжки — всякие, поддержанные, — все, что хотите, и масса новых изданий старых авторов. Подождите, я вот только куплю вот эту маленькую книжку и прочту вам несколько строчек:
      “Ах ты, гой еси, Киев, родимый наш град,
      Что лежишь на пути ко Царь-Граду.
      Зачинали мы песню на старый лад,
      Так уж кончим по старому ладу…
      Ах ты, гой еси, Киев, родимый наш град,
      Во тебе ли Поток пробудится не раз,
      Али почвы уже новые ради
      Пробудиться ему во Царь-Граде?”…
      Конечно, во Царь-Граде!.. И именно теперь… Кто знает, может быть, он уже и проснулся и ходит вместе с нами… Вот насмотрится…

* * *

      Пойдем дальше…
      Это вход в Русское посольство. Поэтому здесь протолпиться нельзя. Гуща из входящих и выходящих и мешающих выходить заполнила тротуар. Полиция делает попытки:
      — Passez, messieurs!.. Circulez, messieurs!.
      Но русские — всегда русские. Им и здесь непременно надо устроиться так, чтобы мешать уличному движению. Впрочем, что сейчас с нас требовать…
      Войдем…
      Человеческая гуща. Каша, в которой преобладает грязно-рыже-зеленый цвет русского англохаки… Солнце светит и греет сегодня. Слава Богу. Этой иззябшей и полуголодной толпе нужно тепло.
      Кого тут только нет, в этом дворе!.. Осколки Петрограда, Москвы, Киева, Одессы, Ростова, Екатеринодара и Севастополя…
      Здесь клуб на свежем воздухе… Здесь можно встретить кого надо… И все те же лица, которые давно уже мелькают на экране русской жизни…
      Все те же… Combinaisons, permutations, arrangements…   Все те же, что еще с незапамятных времен так или иначе крутили русскую политическую алгебру. Вокруг них толпа более или менее политически “безымянная”. Но сколько дорогих “имен” для каждого в действительности. Как много и как мало… Скольких нет…
      Посольский двор силится сохранить свои традиции элегантности… Но новая жизнь, стиль — rеfugies russes   или “мир голодных буржуев” — ломает старые рамки. И какой-нибудь из истинных представителей старо-дипломатического сословия, моноклизированный и гантированный в стиле “Georges”, мог бы с известным правом прокартавить:
      — Послушайте… не делайте, enfin, как это сказать? “дом Отца моего домом торговли”!..
      Торговля идет во всю… Можно сказать, что от четырех сословий российской Империи, соответствовавших четырем кастам древнего востока, осталось одно: торговое. Торгуют здесь все и всем. И даже чаю можно выпить… Самовары стоят по обе стороны ворот, как львы сторожевые. Самовары, в Ambassde de Russie! O, mon Боже!..

* * *

      Дальше…
      Дальше еще русский ресторан… “Золотой Петушок”, “Гнездо Перелетных Птиц”, “Большой Московский Кружок”, “Русский Уголок”, “Киевский Кружок” и еще там — всякое… Весело от русских вывесок! А вот на этом доме, ночью, на стене, бывают световые эффекты в русском вкусе.
      “Водочный завод бывшего поставщика Высочайшего Двора Петра Смирнова с сыновьями”. Требуйте везде столовое вино № 2 и Смирновку № 40…” И т.д.
      И требуют… Пьют водку в Константинополе жестоко…
      “Родное нам вино
      Петра Смирнова…
      Когда ты пьешь его,
      Захочешь снова…
      Всегда свободно и легко
      Я водку пью, а не Клико…”
      Это переделка французского солдатского вальса (un petit verre de Clicot  ), я вспоминаю эту тошнительность, когда русские “тоску по водке” почти отождествляют с “тоской по России”…

* * *

      Осторожно. Здесь так называемый — “сумасшедший угол”… Тут если вас не разъедет автомобиль, не раздавит трамвай, то просто затолкают… На самом углу цветочный магазин… Нет, он не русский… Но какая прелесть…
      Пустяки, что нет ни пиастра в кармане… Разве нужно непременно взять в руки эти цветы? Да и если бы и были деньги, ну, сколько бы я их взял?.. Ну, в крайности, букет, который сейчас бы и отдал кому-нибудь… А все эти неистовства красок, форм и аромата ведь не возьмешь же себе в квартиру. Да и нужно ли это? Только голова бы болела. Вся эта красота и так — моя. Никто не может отнять у меня права всякий раз, когда я захочу, прийти сюда — “столбить” около этой витрины… И тогда они — мои… Мои в тысячу раз больше, чем той добродетельной бездарности или шикарной кокотки, к которой их понесут. Разве они могут их понять?..
      Как глупы завистники! Как они не понимают, что через зеркальные витрины можно пользоваться предметами роскоши, “назначенными для богатых”, гораздо более, чем пользуются ими сами богатые… Все зависит от “силы ощущения”… Я иду по Пера и чувствую: все, что здесь доступно оку — цветы, картины, драгоценности, — мое… Я ими “любуюсь!” Но что же больше можно делать со всеми этими objets d’art?   А ведь “произведения искусства” и составляют сущность современной “роскоши”…
      Ах, те, кто не жил в Совдепии, этого не поймут… Они не поймут, какое лишение, какая грусть, какая тоска, когда исчезает эта “уличная роскошь”. Когда умирают эти сверкающие витрины, сквозь которые “песнь торжествующей красоты” звучала ежедневно всем и каждому — до последнего бедняка. Только, когда их нет, начинаешь понимать, что их отняли, не только у тех, чью собственность они по закону составляли, а их отняли у всех — у каждого прохожего, что ими любовался.
      Работайте же “делатели красоты”, работайте, чтобы она была, — красота, чтобы она не исчезала… Заливайте витрины этого и всех городов мира “роскошью”, чтобы мы, бедняки, могли жить среди нее. А кому она пойдет — “в квартиры” — это не важно… Если находятся самоотверженные люди, которые расходуются на то, чем мы любуемся даром, — это их дело — смешняков… Скажем им спасибо — они платят за нас!

* * *

      Пойдем дальше… За “сумасшедшим углом” русский продает акварели… Как много оказалось среди русских хорошо рисующих… Но почти все с выкрутасами — “ищут новых путей”… Здесь им пришлось подсократиться… Рисуй, чтобы было понятно, — во-первых, а кроме того “попикантнее”. Напротив русская барышня продает какая-то диковинные брошки, ручная работа шелком, иногда просто художественная… Рядом, разложивши книги на подоконниках, — офицер торгует русско-эмигрантской литературой. Дальше шикарный русский ресторан “Паризиана”. Здесь любят бывать иностранцы. Здесь… впрочем, помолчим… Напротив — наискосок, еще русский ресторан, “Америка”. И еще один русский рест…
      — Нет, довольно, — я не могу больше! Я хочу есть, наконец!
      — Но это — дорогой…
      — Все равно! Надо же в самом деле все узнать!.. Вот Поток-Богатырь — он, наверное бы, знал…
      — Ну, была не была, — зайдем!

* * *

      Маленькие столики… белоснежные скатерти… цветы. Хорошенькие барышни с белыми повязками. В черных шелковых платьях. Красиво, “тонно”, дисциплинированно…
      Да, барышня очень мила и входит в наше положение… Она деликатно предлагает нам то, что мы можем выдержать. Цены убивающие…
      Вам нравится? Да, иностранцам тоже… Вы говорите: приятно, что так прилично. Да… да… Я скажу только один секрет… Если иностранцы начинают меньше посещать ресторан, кое-кому из этих барышень отказывают от службы. Да. Да… Конечно, самые хорошенькие русские женщины — в ресторанах. И самые здоровые… слабые — умерли…
      Ну, вот — ваше здоровье! Смотрите в окошко. Видите там, на этой стороне, оригинальная фигура. Женщина средних лет в тяжелой обуви с палкой, а на груди вывеска. Да, — объявление… Эта дама — ходячая контора по найму квартир. Это на ней и написано. Если вам нужно квартиру, она сейчас же вас сведет… И берет 30 пиастров “за указание” и 10%, “если наймете…” Эта дама — русская… Это княгиня N. Ее муж — князь N, генерал русской службы… ничего — она бодра… и даже весела… твердый характер…
      Вы спрашиваете, не подает ли нам какая-нибудь графиня X? Может быть, но вряд ли… Русские аристократки редко бывают “хорошенькими”. Изящными, утонченными, distinguйs   сколько угодно — но “хорошенькими” — увы! Это, между прочим, одна из причин, почему погибла Россия… Не смейтесь — в понятие “хорошенькости” входит здоровье и свежесть. Если этого нет, болен и дух. Так и случилось. Больная, а потому “не хорошенькая” русская аристократия была слишком слаба, чтобы удержать власть. Вот посмотрите — на этой стене картина Маковского. Там изображены русские красавицы XVI или XVII века… И до сих пор, когда мы говорим о “русском типе”, мы представляем себе вот этих чудо-здоровых девушек. Кто они по социальному своему положению?.. Это аристократия — это “боярышни”… Их отцы и братья, которые, как и они, — “кровь с молоком”, сколотили Царскую Россию… Их сыновья и внуки сколотили Императорскую. А затем произошел крах… О, задолго до революции, не только второй, но и первой!.. Революции были следствием этого краха… Революции произошли оттого, что “чудо-здоровых” боярышень Маковского не стало… Их заменили чахлые, выродившиеся женщины, в которых не осталось и тени Маковского… Вы говорите, что так и должно было быть: это следствие цивилизации! Нет, так не должно быть. Здоровая цивилизация не разрушает сделанного прежними веками. Она совершенствует… Арабская лошадь была прекрасна. Но англичане, окультурив ее на европейский лад, сделали из нее скакуна — превзошедшего властителя Сахары. Если бы боярышень Маковского утончить и “онервозить”, но сохранить им здоровыми сердце, легкие, желудок и зубы, то получился бы новый тип — но тип красоты, а не вырождения… Если хотите, такой тип даже есть. Вот на другой стене вы увидите “жеманности Соломко”, которые и представляют собою “опариженную” Московщину… Вы можете находить “конфетным” этот тип, но скажите, видели ли вы когда-нибудь “красавец” в Москве или Петрограде? Я что-то не замечал… Их скорее можно встретить в мещанских предместьях провинциальных городов. В столицах же вы увидите только больных, угасающих… Но если красота переселилась в мещанство, как вы хотите, чтобы не было социальной перестановки?.. Во главе наций должны стоять лучшие..Больные не могут быть лучшими.. . Если класс властителей заболевает, то… vae victis!..
      — Значит, революция была неизбежна?
      — Ее можно было бы избежать, если бы правящий класс смог усилить свои ряды… То есть путем эволюции. Это не удалось. Очень нужно подумать: отчего не удалось? Если не удалось, несмотря на то, что обновляющие элементы были в стране, то воскрешение вопрос времени… Новые здоровые роды, перемешавшись со старыми, образуют известный melange, который даст новую аристократию. Если же не удалось потому, что “обновляющие элементы” были еще менее стойки, чем старые, еще скорее разрушались под дыханием цивилизации, то дело хуже. Это будет обозначать, что русская раса не выдерживает прикосновения культуры, не ею созданной…
      — Как же быть?..
      — Если это так, то произойдет, вероятно, сильное нагнетание в русскую расу западной крови, более стойкой к цивилизации… Вероятно, немцы…
      — Боже мой, какие страшные вещи вы говорите!..
      — Очень… А не страшно разве, когда цивилизация так действует на людей, что внушает им одно желание уничтожить эту цивилизацию?! Сто лет русский культурный класс боролся за то, чтобы уничтожить культуру…
      — Как?! Он боролся, наоборот, за то, чтобы скорее пришла эта западная культура.
      — На словах! Западничество, в том числе и социализм, было только выражением “ненависти русских к своей власти”, к той власти, которая единственно насаждала в России культуру. Бороться с этой властью — это значило “работать на дикость”. Но если “культурные” русские так ненавидели свою просвещенную власть, значит, им было плохо оттого, что их из дикарей сделали полу-европейцами… И это правда, что им было плохо. Доказательство налицо. Крайнее вырожденчество русской интеллигенции… А если это так, то значит надо как-то усилить нервную силу русских , чтобы цивилизация не сжигала их, как сожгла дикарей Северной Америки…
      — Как же это сделать?
      — Если не примесью иных кровей, более иммунизированных к болезням цивилизации, то другими мерами… Я думаю, что Россию могло бы спасти стремление женщины к красоте…
      — ?!
      — Да, если бы только они поняли, в чем красота… Если бы они эллинизировались…
      — То есть…
      — Красота с эллинской точки зрения — есть высшее достижение здоровья. Эта красота давалась настойчивым трудом поколений для Олимпийских игр… Много поколений, состязавшихся на физическое совершенство, дали совершенную красоту. Мало того, они дали радостную душу, любившую мир и людей, светлое миросозерцание, подготовившее к истинному христианству… Истинное христианство после долгих извращений должно восторжествовать… Истинное христианство — в стремлении к совершенству. “Будьте совершенны, как Отец ваш совершенен есть”. Человек, который создан из тела и духа, не может быть совершенен, надругавшись над своим телом… Через совершенство тела приходит совершенство души. Передовые нации это поняли… Впрочем, довольно об этом…
      Может быть, вообще довольно — здесь?.. Пойдем дальше!..

* * *

      Вот rue de Brousse. Здесь русская портниха — очень дорогая — такая дорогая, что русским нельзя шить, лучший хирург в Константинополе проф. Алексинский и Русский Маяк.
      О, Русский Маяк — это нечто!.. Маяк что-то вроде клуба… Там четыре залы — буфет, концертная зала, гостиная, где валяются в креслах, библиотека… Все это делается на американские деньги с легкой “прожидью”, как говорят наши “искатели масонов”. Эти же последние утверждают, что Маяк — масонское учреждение… Это не мешает этому учреждению приглашать в качестве постоянного лектора моего друга Валерия, который на масона что-то не похож… Надо ли прибавлять, что в Константинополе (да и в одном ли только Константинополе) все ныне ищут масонов… Впрочем, появилась теория о том, что существуют “правые масоны”… Правые масоны находятся в контакте с иезуитами… Иезуиты, действительно, кое-что делают для русских и “совращают”… Пока совратили только князя Волконского, да ведь у них это в роду… Но вообще тяготение к мистике у русского беженства такое, что его можно сравнить только с тяготением к Петру Смирнову…
      Тут, кстати, благо он рядом на Кулу-Глу, учреждение другого рода… “Русский Лицей”. Во главе стоит Н.В. Стороженко, быв. директор знаменитой Киевской Александровской Императорской гимназии…
      Сколько в 1917 году это слово “Императорская” вызывало бурь!.. Мальчики не сдавали это слово… И не сдали и не сдадут… И некоторые из них доживут… Пусть тогда вспомнят тех своих товарищей, кто… не дожил…

* * *

      Секиз Агач. Здесь единственная мечеть на Пера… А там, за ней, в уличке русская почта… Впрочем, больше похоже на толкучку… Тут от русских не пройти, не проехать… Цвет? Грязно-хаки… Стиль? Телеграмма: “six joux baisent glos chat” — прочтите по-русски…
      Дальше по левой стороне знаменитый “Pele-Mele”. О нем нечего распространяться. Достаточно прочесть афишу.
      “Pele-Mele” — театр-ресторан. IV цикл. Беспрерывное веселье. Новая программа. Все оригинально. Кабаре неожиданностей. Уголок Востока. Бар Америкэн. Исключительный успех “Три аршина морали” (цензурованная нагота) Юрий Морфесси. Цыганские и русские песни — Анна Степовая. Песенки мистера Алли: Юлия Герман. Итальянский ансамбль и т.д. Два оркестра. Конферансье мистер Алли. Съезд к 5 часам вечера. Оркестр Жана Гулеско. Цены умеренные. Вход бесплатный”.

* * *

      Ну, довольно, вот мы дошли до конца. Это — Омега. Вот площадь Taxim, где митинг автомобилей. Немало здесь служит русских офицеров шоферами… А вот там на пригорке, на площади, это тоже русское нечто.. Так себе — кафе… для шоферов больше… Но держит его бывший русский губернатор…

* * *

      Итак, мы прошли эту большую артерию Константинополя, эту знаменитую Пера, хребтом лежащую между пьяно-фокстротной Галатой и Тихим Стамбулом. Пера, где сосредоточивается европейская культура в Константинополе… Мы старались рассмотреть, какой налет образовали здесь русские снежинки…
      Увы… Мы видели, конечно, и газету, и книгу, и школы, и искусство, и тяжелый труд всякого рода…
      Но главное острое впечатление: русские в Константинополе оказались главным образом “кабаретных дел мастера”.
      Вспоминается, как Пуришкевич когда-то сказал о румынах: “это не нация — а профессия”…
      Как бы о нас не сказали того же…
      “Пели-Мели, Пели-Мели, Пели-Мели — без конца…
      Из-за массы ресторанов не видать “ее” лица…”
      Лица русской эмиграции… Ах, не будем строги! — хлеб наш насущный даждь нам днесь…

Что говорят звезды . . .

      В начале 1921 года немецкий генерал Гофман тоже отвечал на вопрос “что делать” и приблизительно так:
      — Надо составить коалицию из всех держав, выставить полторамиллионную армию и раздавить большевиков.

* * *

      “Чем ночь темней — тем звезды ярче”….
      Я давно переселился из Посольства. Я живу в комнате, откуда виден Босфор. По вечерам над ним зажигаются звезды…
      Чтобы не попасть в болото, я иногда читаю книгу звезд… Ибо звезды имеют одно несравнимое преимущество, которое однажды отметил П. А. Столыпин: это звезды, а не болотные огни…

* * *

      Я читаю в книге звезд следующее:
      Есть люди удивительно честные и порядочные… в личных отношениях. Аккуратные, пунктуально добросовестные, безусловно презирающие мошенников всех национальностей. Нетрудно узнать этих людей, этот народ: это — немцы.
      Есть страна удивительно… “неразборчивая в средствах”. Однажды ее повелитель назвал подписанный им договор “клочком бумаги”. Его генералы и дипломаты, безупречно порядочные, как люди, совершали невозможные дела в качестве патриотов. Чудовищные обманы, неслыханные жестокости, тайные убийства были их средствами…
      — “Украина”! Никакой Украины нет и никогда не было… Украину создал я!!!
      Так вдруг объяснил изумленному миру… генерал Гофман.
      Изобрести страну! Целый народ! Однако весь мир поверил этому чудовищному обману. Меж тем генерал Гофман, пустивший эту гигантскую ложь, наверное, честнейший человек и офицер.
      “Русский народ” убивает Верховного Главнокомандующего генерала Духонина. Вспышка народного гнева? Ничего подобного… “Русский народ”, убивший Духонина, оказывается переодетым немецким офицером…
      “Большевики”. “Коммунисты”… Какой вздор! Есть только наши агенты — провокаторы и шпионы…Это мошенники, которых бы следовало перевешать!!!
      Так говоряттеперь… немецкие генералы и дипломаты…
      Но именно при помощи таких “мошенников” действовали эти лично безупречные люди. Нет таких поступков, которые бы они не совершали “ради Родины”.
      И вот тут-то я и хотел бы поставить свой первый “звездный” вопрос.
      Правильно ли это? И не произошло ли это мировое несчастье, от которого неизвестно кто пострадал больше — победители или побежденные, именно потому, что в международных вопросах забыты основные принципы морали.
      Этот вопрос хотя и “звездный”, но мне кажется практический…
      Что собственно надо сделать, чтобы мир мог спокойно существовать? Надо найти выход для Германии. Такой выход, при котором ей не было бы надобности изобретать всякие вельзевуловского типа махинации.
      Но для того, чтобы найти такой выход, надо, чтобы Германии, как таковой, можно было верить. Верить настолько же, насколько можно верить отдельному немцу в его частных делах.
      Разве мы знали в свое время о хитроумных изобретениях Гофмана и Людендорфа? Ничего не знали. А ведь они готовились на наше горе.
      Разве кто-нибудь может поручиться, что и теперь, в то время, как Гофман и Людендорф проповедуют Белый Поход на восток, какие-нибудь немецкие генералы не готовят Красное Нашествие на запад?
      Этоотсутствие доверия к Германии есть страшная мировая беда .

* * *

      Есть Нечто, что выше Германии, что выше России, что выше родины…
      И это Нечто?..
      Это Нечто самая простая вещь — честность…
      Пока Германия не даст достаточных доказательств, что подписанный ею договор — не “клочок бумаги”, до тех пор мира не будет в Европе.
      До тех пор Франция будет насиловать Германию, а Германия одна могла бы раздавить боа-констриктора, пущенного ею в Кремль.
      Но, чтобы раздавить большевистского гада, надо, прежде всего, чтобы Германия сама перестала быть… змеей…

* * *

      Впрочем, это — мое мнение, которое я изложил в “Зарницах”… Оно весьма мало сходится с мнением некоторых моих соотечественников.
      Удивительно, как в самое короткое время “союзники” сумели восстановить против себя русских.
      Нас действительно очень много оскорбляют. Нехорошо только, что свои личные “беженские обиды” мы переносим в вопросы большой политики. Ведь Столыпин предупреждал нас, что нельзя идти за болотными огоньками, а нужно идти по звездам…

Ближе к земле

      Он сидел у меня и писал… Я уже не жил в посольстве. Я жил у своего друга и бывшего секретаря, Б. В. Д., который в свою очередь жил у своих друзей и т.д.
      Квартира эта была “роскошная”. Какая-то француженка, уезжая, сдала ее русской семье Т-аль. Русские “сдавали комнаты”… Кому? Кто мог платить сто лир за комнату? Все это были красивые женщины всех национальностей. Служившие в разных “театрах”. Самые удобные квартиранты. Они приходят очень поздно и встают поздно, и было их не слышно. Но иногда они проскальзывали через столовую, выставочно-красивые…
      — Bonjour, messieurs… dames…
      Приличный, степенный поклон…
      Я в таких случаях думал о том, как трагично-глупо поступает человечество: самые красивые экземпляры животных отбираются “на племя”, т.е. для продолжения рода, а самые красивые экземпляры людей идут “на убой”, то есть отдаются на “немедленное съедение” в кафе-шантанах… Ленин — несчастный “меньшевик”… Если уже насиловать человеческую волю, то до конца… надо бы делать вот как. Декрет: “ни одна красивая женщина не может поступить в кабак, не давши государству ребенка от государством указанного отца”. Дала ребенка — продавайся кому хочешь… Сделал дело — гуляй смело. Но сколько женщин, родив ребенка, не пошли бы уже в кабак? Большевики, в сущности, “жалкие соглашатели”… Я реформировал бы мир куда рациональнее…
      В этой квартире, где было тихо, как в монастыре, было хорошо работать. Я начал писать…

* * *

      И в один прекрасный день он ворвался ко мне… в “роскошь”…
      Боже мой — это был, конечно, он!.. Но в каком виде.
      Лицо такое “налившееся”, что серо-голубые глаза казались совсем маленькими… К тому же они бегали во все стороны, точно у затравленного зверя. Вид шинели устрашал, обувь — нечто неопределимое, голова — точно в перьях, брит — в прошлом веке… Потискав меня в объятьях, он стал говорить, говорить бесконечно… И все тыкал куда-то пальцем, кого-то обвиняя… Все большей частью ругал какого-то “коменданта”… Эта ругань прерывалась взрывами радости, что он меня нашел, и огорчения, что жена осталась в Крыму, и расспросами о матери…
      Я видел, что ему надо делать… Ему прежде всего надо было подлечиться, успокоиться… Когда через две недели он пришел в себя, он написал письмо матери…

* * *

      Начало письма пропускаю…
      “…Померили температуру — 40,9… Тут я помню не все вполне ясно, так как сознание временами покидало меня. Сначала распространился слух, что Перекоп прорван, затем на другой день, что положение восстановлено. Наконец, уже приказ генерала Врангеля об эвакуации…