Непоседы

      - Можно, конечно, речные пороги преодолевать, но это имеет смысл, если один раз плыть приходится. Но, если по реке большое плаванье началось, лучше всего всякие пороги раз навсегда к чертовой матери взорвать.
      Расход на взрывчатку, по мнению Ивана Ильича, оправдался бы первой навигацией.
      К главной теме разговора Иван Ильич подошел исподволь:
      - Доводилось мне, Андрей Андреевич, на многих передовых предприятиях бывать, где кадры прочно держатся, и везде я одно и то же видел: производственный патриотизм. Самое место такому патриотизму на комбинате быть, а его, прямо скажу, недостаточно...
      - Чем ты это объясняешь?
      - Патриотизм - это, Андрей Андреевич, вещь горячая. Про него так и пишут: "горячий" и "пламенный". По природе своей он холода и сырости не терпит. А о какой теплоте может идти речь, если на комбинате настоящей общественной жизни нет? Там она ключом кипеть должна!
      - Кто же виноват в этом? - спросил Андрей Андреевич, внимательно следя за лицом Ивана Ильича.
      - О виноватых говорить не хочу. Может, и есть они, но правильнее рассуждать так: предприятие молодое, народ туда из разных мест приехал, по-настоящему сплотиться в коллектив не успел, иные не огляделись еще, другие по родине скучают. Приехавшие земляки по большой территории разбросаны... Все ведь это понять надо... Это, так сказать, естественные препятствия для общественной работы. Ну и администрация... Есть такие люди, что только в силу приказов и распоряжений верят. Вот один факт, небольшой, но показательный. Когда на дальнем карьере поселок строили, с размаху всю тайгу свели, ни одного деревца не оставили. Молодежь эту ошибку исправить захотела. Подготовили весной воскресник леса. Как будто в тайге об этом говорить смешно, но так уж вышло... Посадочный материал привезли и начали ямы копать... Тут, откуда ни возьмись, начальство: "В чем дело?.. Кто разрешил, с кем согласовано?.." И началась канитель. К тому времени, пока вопрос согласовывали и утрясали, ребята остыли и разошлись... Тем дело и кончилось. Или вот еще. Первую комсомольскую свадьбу под дождиком праздновали, потому что строительство клуба в прошлом году законсервировали, а помещение столовой предоставить не захотели по санитарным соображениям. И здесь оправдание: "привыкайте к трудностям!"
      Поймав себя на том, что выложил подряд два отрицательных факта, Иван Ильич оборвал речь рывком:
      - С общественной работы начинать нужно. Душу в дело вдохнуть!
      - Какие же формы общественной работы ты рекомендовать можешь?
      - Того, что сама молодежь придумает, я не выдумаю. Полагаю, однако, Андрей Андреевич, что не грех чужим хорошим опытом попользоваться: пустить по объектам рейдовые бригады, движение рационализаторов поддержать, для охраны порядка дружины создать, самодеятельности помочь. Спорт во всех видах культивировать. Рабочий контроль над торговлей и общественным питанием наладить. Бытовыми вопросами заняться. И свадьбами пренебрегать не следует.
      - Кстати, Иван Ильич, о свадьбах... Рассказали мне, что твоя дочь в Сибири решила остаться. Верно это?
      Столь резкий переход от больших неразрешенных вопросов к личным делам самого Ивана Ильича озадачил тавровского уполномоченного. К тому же, - в этом Иван Ильич ошибиться не мог, - вопрос был задан с хитринкой.
      - Верно, - ответил он. - Дочь определилась преподавательницей в мостоотряд.
      - Тебе до пенсии далеко?
      - Пятилетка в запасе осталась.
      - Пятилетка - дело большое. Хороший коммунист за пятилетку семилетнее дело сделает... Через два года первая домна комбината первый металл даст. Через четыре - вторая очередь в строй войдет. При хорошем партийном напоре, если общественность свое слово скажет, несколько месяцев выгадать можно.
      - На комбинате в комнате для приезжих рядом со мной молодой инженер жил, монтажник по специальности, Павел Федорович Веденеев. Так он точный расчет сделал: если железная дорога в срок проложена будет и комбинат на три с половиной месяца раньше срока в строй войдет, государство досрочно полмиллиона тонн металла получит. Я судить не могу, но другие инженеры его расчет признали правильным. Промеж себя они много об этом толкуют.
      Одно это сообщение оправдывало дальнюю поездку Ивана Ильича!
      - Почему же они вслух об этом не заговорят?
      - Кадры! За полгода ушло пятьсот сорок строителей, горняков и монтажников... Строительство на два месяца от графика отстало.
      - Это я знаю. Я и другое, Иван Ильич, знаю, что кадры от кадров зависят. Может, по скромности ты всего не сказал, так я за тебя договорю: заместитель начальника комбината по кадрам с работой не справляется. И я, когда на комбинате был, это заметил, и секретарь парткома сейчас об этом пишет. Перевести несправившегося товарища на другую работу легче легкого, но кого на его место? Для такой работы много нужно: и опыт, и терпение, и большая любовь к людям, а главное - принципиальность. Настоящая коммунистическая принципиальность!.. Ты вот из-за принципиальности в тайгу поехал. Это хорошо... Но что твоя поездка даст? И непоседам ты мало чем помог, и сам, кроме беспокойства, ничего отсюда не увезешь. Правильно я говорю?
      Андрей Андреевич говорил не только правильно, он сказал то, о чем с болью в сердце думал сам Иван Ильич.
      - Какой же выход?.. - после паузы спросил Андрей Андреевич.
      Иван Ильич промолчал.
      - Вывод, на мой взгляд, простой: взяться тебе за руководство кадрами комбината... Только не говори, пожалуйста, что не справишься!.. Эти стены не один такой разговор слышали и жалобным словам давно не верят.
      За все тридцать два года пребывания в партии Иван Ильич жалобных слов не говорил. Он ответил:
      - Я, Андрей Андреевич, не скажу, что не справлюсь, но ты, как коммунист, сам меня понять должен: на мне ответственность за свое дело перед своей партийной организацией лежит.
      - Ответственность с тебя я снять не могу, но оставь долю ответственности перед партией и на мою долю. Убежден, что Тавровский обком нас поймет, не осудит и Сибири в просьбе не откажет... Впрочем, сам решай. Приходи завтра в любое время.
      В приемную Иван Ильич вышел крайне взволнованный. К удивлению Елены Михайловны, не ушел, а стал возле окна и задумался.
      И долго бы он продумал, если бы взгляд его случайно не упал на бездействующий, точнее на ранее бездействовавший кран. Он работал, и еще как работал! Теперь другие краны по сравнению с ним казались медлительными лентяями. Дорвавшись до дела, крановщик явно наверстывал упущенное. Перекатываясь по невидимым рельсам, кран беспрерывно подавал строителям то огромные железобетонные плиты перекрытий, то кубы стенных блоков, то целые заранее смонтированные санитарные узлы. Перед глазами Ивана Ильича сейчас же возникла картина веселого и дружного труда.
      Какое отношение имела работа крана к делам Ивана Ильича? Никакого, и в то же время очень большое! Это было странно, но, когда Иван Ильич попытался представить себе работавшего в кабине крановщика, перед ним возник образ молодого инженера-металлурга Павла Веденеева. Он даже восстановил в памяти его голос:
      - Я утверждаю, что полмиллиона тонн чугуна могут быть выданы до срока!
      Полмиллиона тонн с размаху упали на чашку весов, и вопрос о последней пятилетке Ивана Ильича был решен окончательно и бесповоротно.
      - Я только одно слово Андрею Андреевичу скажу! - предупредил он Елену Михайловну и, открыв дверь кабинета, громко и решительно сказал:
      - Согласен!
      3.
      В поселке мостоотряда дома растут, как грибы. Что ни месяц - две новые улицы. Последняя улица подошла к самой тайге, отчего и получила название "Таежная".
      Вечерами, возвращаясь с работы, Зоя нарочно проходила мимо длинного строя новых домов. Идет, словно страницы дневника листает: с каждым домом связано какое-то воспоминание, в каждом частица ее труда есть. В конце улицы дома еще не заселены. Они стоят с настежь открытыми дверями и окнами, и низкое предзакатное солнце ярко освещает их свежую внутреннюю штукатурку и блестящие желтые полы. Теплый ветер-сквозняк далеко разносит веселый запах смолистой древесины и масляной краски. Высохнут полы и подоконники - за жильцами дело не станет: каждый день кто-нибудь празднует новоселье.
      Особенно хороши квартиры для малосемейных: в каждой - просторная комната о трех окнах, с маленькой кухонькой и отдельным санитарным узлом. Как заманчиво поблескивает белый фаянс раковин умывальников, а краны точно из чистого золота сделаны! Сколько раз уже зарекалась Зоя заглядывать в окна новых квартир, но удержаться от соблазна не может и каждый раз расстраивается. Вместе с мечтой об Эдуарде Алмазове давно развеялась туманная мечта о роскошной московской квартире, но комната с кухонькой на Таежной улице - не туман, а самая что ни на есть реальная действительность. Достаточно крановщику Александру Некачайголове зайти в кабинет начальника отряда и сказать, что он женится его фамилия попадет в список на семейную квартиру. А он, глупый, все еще не решается в любви признаться. Не может же девушка первая о любви заговорить!..
      Когда разводится наплавной мост на реке, сразу стихает непрерывный дорожный шум, зато далеко разносятся по тайге звуки песен и музыки. Около клубной палатки играет радиола, и на большом дощатом помосте идут танцы, почти в каждой семейной квартире играют и поют радиоприемники. В субботние вечера обязательно приезжает передвижка, и тогда на пять километров от поселка раздаются сказочно громкие разговоры киногероев. Над берегом, на опушке тайги - излюбленном месте гуляний молодых строителей, - звучат баяны, вздыхают о любви гитары и тихие девичьи голоса поют песни о близком счастье.
      Есть в поселке свои обычаи, общепринятые слова. Когда одна из девушек предлагает "пойти на улку", все знают, что их зовут не на улицу, а на берег реки. При предложении "послушать радиолу", все обуваются в туфли на высоких каблуках.
      Через всю реку перекинула полная луна колеблющийся серебряный мост.
      - Саша, тебе не хочется пройти по нему на ту сторону?
      - Пойдем, Зоенька-Заинька, я от тебя не отстану. Под ногами тихо шуршат мокрые гальки. Зоя делает озорной шаг вперед и чувствует холод воды, замочившей ее босоножки. А Сашка и впрямь не отстает: шагнув вперед вместе с Зоей, он стоит в воде. Чудак, ведь на нем новые желтые туфли!
      Холод воды напоминает Зое, что серебряный мост напрямки ведет в пятиэтажный русалочий дом, и это ее пугает, она торопливо отталкивает от воды Сашу. Его полные воды туфли так и чавкают. Промочил из-за ее глупой шутки ноги и молчит, как будто так и надо!
      - Идем отсюда, Саша!
      И вот они идут окраиной поселка, туда, где чернеет высокая стена безмолвного леса, к новым домам Таежной улицы. Их окна и двери по-прежнему распахнуты, и лунный свет яркими полосами лежит на белых подоконниках и блестящих полах... В неподвижном воздухе тихой ночи запах смолы и краски особенно силен.
      - О чем ты думаешь сейчас, Саша?
      Саша вздыхает и молчит, только его рука чуть-чуть сильнее сжимает Зоин локоть. У Зои екает сердце: сейчас он скажет то, что решит ее жизнь...
      - О чем я думаю? - переспрашивает он. "Ну говори же, говори!" подсказывает ему стук девичьего сердца, но он молчит, потом нерешительно говорит:
      - О многом думаю...
      - О чем?
      Саша снова вздыхает и (боже мой, как фальшиво звучит его голос!) отвечает:
      - Завтра команда Леспромхоза приезжает. Она у сборной Бурана со счетом четыре - ноль выиграла, как бы и нам не проиграть...
      Врет же парень! Совсем не о футболе он думал, когда Зоя задавала вопрос. Кто бы знал, что он окажется таким робким и несмышленым? Зое жаль Сашу, и берет на него зло. Если бы она могла, она без промедления отправила бы в Ледовитый океан все футбольные мячи, какие существуют в мире!
      Злость - плохой советник. Она подсказывает Зое недобрые слова.
      - Если ты будешь так пропускать мячи, как в тот раз, то даже обязательно проиграете. Еще хуже Бурана проиграете! Я даже на вашу игру смотреть не приду.
      Конечно, такие слова обижают Сашу, но он и не думает сердиться и смотрит на Зою добрыми ласковыми глазами.
      - Чего же ты сердишься, Зоенька-Заинька?
      - Потому что тебе футбол всего дороже. И еще твой кран! Кран и футбол, другого разговора у тебя нет. Даже слушать скучно! Ты, когда мы на станции встречались, куда веселее был. Веселее и смелее!
      - Тогда я еще так...
      "...тебя не любил", - хочется сказать Саше, но он договаривает другое, ненужное:
      - ...серьезно на вещи не смотрел.
      Зоя все понимает и от этого сердится.
      - То-то ты стал серьезно на вещи смотреть, если в новых туфлях в воду полез!
      - Я за тобой шел...
      Взять бы расцеловать парня за эти слова! Но именно потому, что Зое очень хочется это сделать, она говорит:
      - Уже поздно, Саша. Идем домой. Молчат незаселенные дома новой улицы. Загадочно молчит тайга. Молчит луна.
      Который раз так или почти так кончаются ежедневные свидания, и Зое требуется немало выдержки, чтобы дома, в разговоре с девушками, казаться веселой,
      В этот субботний вечер ей это плохо удается. Она застает подруг сидящими в коридоре на диване. Диван занят, но валик свободен. Свободен, если не считать за очень важную персону усевшегося на нем рыжего котенка Веры Музыченко. Не считаясь с важностью персоны, Зоя садится на валик и сажает котенка себе на колени. Она гладит его, и он мурлычет.
      Кто бы подумал, что это могло обидеть его хозяйку, возвратившуюся из умывальной комнаты?
      - Зачем ты взяла моего котенка? - спрашивает она Зою.
      - Почему мне его не подержать? Я же его не мучаю...
      - Все равно. Это мой котенок.
      - Какая разница, чей?
      - Очень большая. Ты же знаешь, что котята у нас индивидуальные. Я не хочу, чтобы он привыкал к чужим. Заведи своего и гладь сколько хочешь!
      Можно же быть такой глупой и мелочной, как эта Верка! Зоя снимает с колен котенка и говорит:
      - Завтра же заведу!.. Поеду в Буран и выберу в сто раз лучше твоего!
      Решение поехать в Буран пришло к Зое неожиданно, но очень ей. понравилось. Во-первых, ей нужно кое-что купить, во-вторых, очень неплохо дать кое-кому почувствовать, что футбол ее не очень интересует...
      ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
      Победа над страшными бородачами. Снова набедокурила! Чего можно достигнуть при помощи поцелуя
      1.
      Кто бы мог предвидеть, что Зоина поездка в Буран повлечет за собой столько роковых последствий! Автор затрудняется даже решить, с чего начать описание событий выходного дня, взбудораживших весь поселок и поднявших на ноги решительно всех, вплоть до начальника мостоотряда...
      День начался празднично. Задолго до матча стали приезжать гости. К двум часам дня вокруг футбольного поля столпились десятки грузовых и легковых машин, а скамьи зрителей расцветились сотнями розовых, голубых, зеленых и всех цветов радуги зонтов. Один из рейсовых самолетов даже сделал круг, чтобы дать пассажирам возможность полюбоваться видом необычного цветника.
      Все население поселка от мала до велика было на стадионе, когда вышли две команды: одетые в белые майки хозяева поля и их противники - в ярко-красных майках. В таком наряде лесокомбинатовцы выглядели, как и подобает лесным жителям, настоящими богатырями. К тому же многие из них по прихоти местной таежной моды носили огромные бороды, что придавало им крайне свирепый вид. Впрочем, и без бород всем было известно, что корректностью в игре команда лесокомбината не отличалась.
      К чести мостостроителей (они и сами на хилых младенцев не походили) следует сказать, что ни бороды, ни красные майки, ни грозная слава противников их трепетать не заставили.
      За восемь минут до начала игры произошло первое достойное внимания событие: капитан команды хозяев поля не обнаружил среди зрителей знакомой капроновой косынки.
      Что бы это значило? Неужели Зоя и впрямь не захотела прийти?
      Задетый за живое, Александр Некачайголова спросил об этом первую оказавшуюся по близости девушку из бригады штукатуров. Словно нарочно ему попалась Вера Музыченко, в высшей степени злорадно сообщившая о твердом решении Зои уехать в Буран. При этом не обошлось без ехидного домысла:
      - Она нарочно от матча уехала. Сказала, что ей на футболистов смотреть противно, и уехала. Потом же у нее на станции дружок есть.
      В существование "дружка" Александр не поверил, но первая часть Вериного сообщения совпадала в какой-то мере с тем, что говорила накануне сама Зоя. Поэтому он решительно сжал зубы, чтобы не разжимать их до самого конца игры. Движимый желанием во что бы то ни стало поднять авторитет команды в целом, а свой собственный в частности, он тут же собрал команду и обратился к ней с классической по суровой простоте и краткости речью;
      - Ребята! Хватит перед девчатами срамиться! Зубы вон, ребра в порошок, но не поддаваться!!!
      Через минуту по сигналу судьи свирепые бороды ринулись в бурную атаку на ворота мостоотряда, и Александр Некачайголова, высоко подпрыгнув, отбил грудью меткий и сильный удар мяча. Пример самоотверженности, поданный капитаном, не пропал даром: первый тайм закончился со счетом 1: 0 в пользу мостостроителей. За эту победу они заплатили ушибленным полузащитником. Красные майки, в свою очередь, потеряли одну из самых грозных бород, удаленную с поля за покушение на членовредительство.
      Но это были цветочки. Во втором тайме судье пришлось удалить еще три бороды и, как это ни прискорбно для белых маек, одного тщательно побритого мостостроителя, успевшего перенять у противников их "силовой стиль". В одной из жарких схваток нападающие и защитники совместными усилиями совершили дело, едва ли слыханное в истории футбола: затоптали насмерть совершенно новый мяч. После замены мяча от силового стиля за какие-нибудь десять минут успели пострадать несколько ног игроков, штанга ворот, зонт жены председателя буранского райисполкома, фотоаппарат корреспондента районной газеты, соломенная шляпа Веры Музыченко и очки начальника взрыва Антона Владимировича Гребенникова. Конец бедствиям положил свисток судьи, также оказавшегося пострадавшим. От непрерывного свиста у него распухли губы.
      Но каковы бы ни были жертвы, потери и убытки, хозяева поля выиграли со счетом 3: 0! Ни одна капроновая косынка не осмелилась бы сейчас сказать, что белые майки играют "как сапожники". Кстати, когда страсти остыли, свирепые лесные бороды оказались на редкость скромными и веселыми ребятами. Их капитан так долго тряс руку Александра Некачайголовы (оба они имели по нескольку синяков и изрядно хромали) и так уговаривал мостостроителей приехать в гости на лесокомбинат, что в искренности радушия не могло быть сомнения. Мостостроители бесстрашно приняли приглашение бородатых обитателей тайги.
      2.
      Пока Александр Некачайголова совершал подвиги в честь отсутствовавшей дамы сердца, Зоя тоже не теряла зря времени.
      Наскоро разделавшись с покупками, она отправилась по Бурану на поиски котенка. Котят находилось множество, но это только затрудняло выбор. Осмотрев добрую дюжину кошачьих семейств, Зоя не нашла ничего, отвечающего требованиям красоты. Ей нужен был котенок, который не только посрамил бы своей наружностью рыжего любимца Веры Музыченко, но и обещал бы стать со временем украшением уютной семейной квартиры.
      В конце концов она решила обратиться за помощью к бывшим подругам киоскершам станционного ресторана. Но в тот момент, когда Зоя уже подходила к станции, произошло нечто сразу изменившее ее намерения. Она встретила Бокса.
      Признаться, она сначала не узнала его: так мало походил он на прежнего холеного и самодовольного красавца-артиста, снисходительно развлекавшего скучающих пассажиров. Похудевший, понурый и замученный, Бокс робко попрошайничал около хлебного магазина. Только когда он откликнулся на кличку, Зоя убедилась, что это действительно ее старый знакомец.
      - Бокс, Боксюша, что это с тобой?
      При первых звуках ее голоса, Бокс насторожил уши, потом что есть силы замахал хвостом, разрешился звонким радостным лаем и, наконец, впав в недостойное его солидности щенячество, затанцевал вокруг Зои, пытаясь лизнуть ей лицо.
      Охладив слишком бурные изъявления собачьего восторга, Зоя предусмотрительно оглянулась вокруг. Убедившись, что Дыходымова поблизости нет и опасность от стихов ей не угрожает, она погладила Бокса. После этого все было кончено! Бокс принял твердое решение следовать за ней куда угодно...
      - Отстань, Бокс, ты мне совершенно ненужен! - пробовала протестовать Зоя, но тщетно... Поняв, что его гонят, Бокс опустил хвост, но с непонятным упрямством шел следом за ней. Так дошли они до черного хода в станционный ресторан, где знакомая посудница объяснила, наконец, в чем дело.
      Автор согрешил бы против истины, сказав, что Зоя была очень огорчена известиями о Дыходымове, но то, что она услышала о Боксе, повергло ее в печаль. По словам посудницы, потеряв хозяина, Бокс сошел с ума. Чуть ли не половина буранцев предлагали ему приют и питание, однако он не только отвергал самые заманчивые предложения, но и отталкивал своих доброжелателей пренебрежительным к ним отношением. Мало того, страдая приступами меланхолии, он изводил всех тоскливым воем. Его отношение к Зое для работников ресторана представлялось непостижимым.
      - Бокс, ложись, я сейчас вернусь! - сказала Зоя. Бокс лег, но, увидев, что Зоя уходит, сейчас же встал и двинулся следом за ней.
      - Я сказала тебе "лежать!" - сурово потребовала Зоя, и он снова лег, но в его глазах она прочитала: "Хорошо, хозяйка, я лягу и буду лежать, сколько прикажешь, но дай слово, что обязательно вернешься".
      И Зоя не только вернулась, но и принесла Боксу несколько пирожков с ливером. И здесь произошло то, что почти до слез ее растрогало: не дотронувшись до лакомства, он подарил ее взглядом, в котором она прочитала клятву в верности.
      - Ешь, Боксенька, ешь!
      Бокс съел пирожки и взглядом спросил: "Куда мы пойдем, хозяйка?"
      Трудно сказать, что сделала бы на ее месте другая девушка, но Зоя решила:
      - Ты поедешь со мной, Бокс!
      Автор понимает, что такое решение не было благоразумным, но что может он поделать со своей героиней?
      Сама Зоя, связывая свою судьбу с судьбой большого сторожевого пса, догадывалась, что поступает опрометчиво: Бокс был явно неприемлемым жильцом для девичьего общежития в непоседливом лагере мостостроителей, но она упорно хваталась за каждую мысль, в какой-то мере ее оправдывающую.
      "Если другие девчата имеют индивидуальных котят, то почему я не могу иметь индивидуального пса? На зло противной Вере привезу! Уж кто-то, а Бокс в миллион раз лучше ее рыжего урода!.. А прокормить его всегда сумею..."
      И действительно, в мостоотряде, где не было ни одной собаки, но была столовая с обильным отходом кухонных отбросов, пропасть от голода Боксу было невозможно.
      Уговорив себя, что поступает правильно, Зоя зашла в охотничий магазин и, купив сворку, прикрепила ее к кольцу уцелевшего на Боксе ошейника. Во время этой операции Бокс радостно вилял хвостом. Если бы Зоя купила плетку, его восторгу, нужно думать, не было бы предела...
      Взятый на сворку Бокс, соблюдая правила хорошего тона, весело зашагал с левой стороны от хозяйки.
      3.
      Добраться до мостоотряда, хотя бы и с Боксом, для Зои труда не составляло. Машин на стройку трассы шло очень много, а их молодые водители охотно подчинялись движению Зоиной руки. Для Бокса был опущен борт грузовика и он, без понуждения, сам вспрыгнул в кузов.
      Только около поселка, уже перейдя мост, Зоя почувствовала беспокойство. Но вначале все благоприятствовало ее затее. Матч еще не окончился. Со стороны стадиона доносился неистовый шум толпы болельщиков и непрерывные судейские свистки, и Зое удалось пробраться по безлюдному поселку до самого общежития никем не замеченной. Открыв комнату, она впустила туда Бокса.
      "Что же, здесь очень недурно!" - решил он и, найдя чутьем Зоину кровать, преспокойно улегся около нее на китайской дорожке.
      Его взор говорил:
      - Все в порядке, хозяйка. Можешь положиться на меня и чувствовать себя в полной безопасности.
      Увы, опасность надвигалась. Пытаясь предотвратить ее, Зоя решила, заперев Бокса в комнате, разыскать на стадионе девушек и заранее рассказать им все. С этой целью она уже начала завязывать на голове знакомую читателям косынку, но... время было упущено! Донесшийся со стадиона шум сообщил о конце матча, и, выбежав на крыльцо, Зоя увидела торопившихся домой девушек. Впереди всех, держа в руках помятую соломенную шляпу, шла Вера Музыченко. Она никогда не выглядела доброй, но на этот раз на ее лице от злости выступали красные пятна...
      Зоя встретила подруг в коридоре.
      - Ты уже приехала, Зойка?!
      - Только сейчас вернулась... Послушайте, девушки, я хочу вам рассказать...
      Все еще пытаясь управлять ходом событий, Зоя встала спиной к двери, преграждая доступ в комнату.
      - Подожди, Зойка! Дай сначала нам рассказать!.. Ты представить не можешь, что здесь было!..
      - Ужас и только!
      - Невероятное зверство!..
      - Все как один с огромными бородами и драчуны!..
      - А наши все-таки им набили!!!
      - Три - ноль в нашу пользу! Наши ни одного мяча не пропустили...
      - Зато им и попало! Ползункову коленную чашечку повредили...
      - А у Некачайголовы синяк под глазом и щиколотка распухла!..
      - Верке шляпу с головы сбили...
      - Ужас что такое! На месте судьи я бы всех - и чужих и своих - с поля прогнала!
      Хотя некоторые из новостей (особенно распухшая щиколотка) близко касались Зои, она сделала еще одну попытку овладеть вниманием подруг.
      - Дайте же мне сказать, девушки!.. И опять-таки безуспешно! Ее сейчас же закидали вопросами.
      - Все купила, что собиралась?
      - Пуговицы подходящие нашла?
      - Комбинацию привезла?
      - Ты же за котенком ездила? Сейчас же покажи... Одна из девушек попыталась проникнуть в комнату, но Зоя придержала дверь...
      - Девушки, я привезла...
      - Показывай скорее!..
      Под напором девчат Зоя открыла дверь, из которой сейчас же показалась огромная голова Бокса. Вывалив изо рта красный язык, он пыхтел и очень добродушно всех рассматривал. Но от неожиданности девушки не заметили добродушия. Им бросились в глаза только огромная пасть и большие острые зубы! Произошло как раз то, чего Зоя больше всего боялась: девушки шарахнулись во все стороны.
      - Подождите, девушки, это Бокс!.. Он очень добрый и...
      Ей не дали договорить...
      Автор не хочет оправдывать Зою. Потихоньку привести в общежитие, а затем неожиданно показать вместо котенка зубастого, похожего на волка пса - все это выглядело грубой, граничившей с издевательством шуткой. Некоторые девушки были по-настоящему испуганы, другие возмущены, третьи увидели в Боксе смертельную опасность для индивидуального котоводства. Что касается Веры Музыченко, то она усмотрела в Зоином поступке великолепный повод для желанного скандала.
      - Как ты посмела привести в общежитие эту гадость!.. Вон, сейчас же вон отсюда!..
      - Ты, Вера, не кричи!.. Девушки, послушайте же...
      - Я говорю: вон! - неистовствовала Вера. - Вон! Вон! Вон!!!
      Было похоже, что это "вон" относилось к самой Зое.
      - Убирайся сама, если хочешь!.. Я хотела сказать...
      - Слышите? Эта торговка смеет еще повышать на меня голос!..
      - Ты сама первая повысила голос!
      Кто бы мог предвидеть все последствия этой, в сущности, очень невинной Зоиной реплики? Бокс, пребывавший во время ссоры в состоянии полнейшего недоумения, услышав из уст хозяйки слово "голос", понял его как команду и, выступив на авансцену, с небывалым вдохновением исполнил коронный номер своей артистической программы...
      Началось нечто невообразимое. Большинство девушек с ужасным визгом разбежалось по комнатам. Вера же опрометью вылетела на улицу.
      - А-а-а!.. - истерически вопила она. - По-мо-ги-те!.. Кусают!.. Бешеная собака!..
      Скажем прямо: появление бешеной собаки на улицах людного поселка происшествие из ряда вон выходящее, способное навести ужас даже на людей неробкого десятка. Непонятным образом опережая Веру, страшный слух молнией пронесся по улицам, причем успел обрасти невероятными подробностями.
      - Где, где бешеная собака?
      - Бегает по улицам!
      - Забежала в общежитие штукатуров!
      - Говорят, уже кого-то укусила!
      - Там же двадцать девчат и у каждой по котенку!
      - Девчат искусала, котят проглотила!
      - Двадцать девчат!
      - Двадцать! Слышали?.. Целых двадцать!!!
      - Чего двадцать?
      - Двадцать бешеных собак!
      - Бог ты мой!
      За все время существования отряда не бывало в нем такого переполоха! Однако мужская часть населения поселка панике не поддалась. Через три минуты опустевшими улицами завладели вооруженные двухстволками к одностволками члены общества "Охотник", возглавляемые самим начальником отряда Георгием Федоровичем. Оставляя на перекрестках посты, они цепью охватили предполагаемый очаг бешенства и бесстрашно двинулись на приступ.
      Никогда еще жизнь Бокса не подвергалась такой опасности! Несколько ружейных стволов, заряженных картечью, уставились в дверь комнаты № 6. Уставились, но... сейчас же поднялись вверх. Стрелять было невозможно: шею спокойно сидевшего пса крепко обнимала горько плакавшая девушка. Впрочем, слезы не помешали ей очень твердо заявить:
      - Бокса не отдам! Если хотите, стреляйте в обоих!..
      Тогда, раздвинув охотников, в комнату вошел Георгий Федорович и, сев на стул, спросил:
      - Опять набедокурила?.. Як дило було? При начальнике отряда оружия не было, а золотая звездочка, хотя и внушала уважение, выстрелить не могла. Зоя сейчас же успокоилась и, перестав проливать слезы, довольно толково рассказала обо всем. Повествование о последних страницах трагической биографии Бокса прозвучало правдиво и трогательно.
      - Я не знала, что с ним делать, и привела сюда... Не думала, что все так получится.
      - Если не знала, что делать, у другого спросила бы. Ко мне бы со своим Боксом пришла.
      - Есть вам время о таких вещах думать!
      - У меня для всего время есть, Я от людей не прячусь.