Непоседы

      Кончилось тем, что Зоя пила чай со всеми и перестала сердиться, когда ее называли миллионершей. Про себя думала: "Пусть дразнятся, сама виновата. Хорошо еще, что про свой туалет и геологов ничего не рассказала".
      3.
      Мало, совсем мало осталось у девчат денег, а тут подвернулась долгая стоянка на станции Кунгур. Землепроходец Вася загодя оповестил:
      - Здесь имеется пещера с тридцатью шестью подземными озерами, гипсовые горы, гипсовый завод, а на самой станции магазин гипсовыми сувенирами торгует.
      Побежали девушки "только посмотреть" и попались в ловко расставленную торговую ловушку.
      - Ты с ума сошла? - набросились все на подругу, купившую первый "сувенир". - Денег и так мало. И, потом, куда ты это денешь?
      - Девочки, да вы посмотрите только, какая очаровательная собачка! Мордочка прямо как у Лайки, которая на втором спутнике летела...
      - Сколько заплатила?
      - Очень дешево, почти даром, а такая прелесть!
      - А еще такие есть?
      - И такие и другие. И большие, и маленькие, и сидячие, и лежачие, и белые, и серые, и пегие...
      Никогда еще не стояло такой очереди за "Лайками" к кунгурскому сувенирному ларьку!..
      Дольше всех колебалась Зоя. И все же не выдержала. Прибежала с покупкой после второго звонка. На удивление всему вагону купила не собачку, а Василия Теркина - веселого солдата с гармошкой. Очень он ей понравился, и она решила:
      "Как-нибудь сохраню, а когда в Москве жить буду, в столовой на телевизор поставлю".
      На другое утро Вася Землепроходец явился ни свет ни заря.
      - Здорово, азиатки!
      Осмотрели друг друга: лица у всех заспанные, но ничего азиатского в них нет. Дружно напали на Васю.
      - Насмешник!
      - Невежа! - Сам верблюд азиатский!
      Вася только плечами пожал
      - Кончили ругаться?
      - Если мало, можем добавить...
      - Ну так вот: во-первых, в слове "азиат" ничего обидного нет, во-вторых, вы в самом деле азиатки, потому что находитесь в Азии. Уже два часа по Сибири едем.
      Бросились к окнам. Увидели огромную всхолмленную равнину с бесчисленными березовыми перелесками. И, казалось, нет этой безлюдной равнине ни конца ни края. Прямо как в песне про Москву: "Вот она какая, большая-пребольшая".
      Васю недаром Землепроходцем прозвали: не парень, а справочное бюро.
      - Вася, миленький, а дальше что будет?
      - Будет большая станция Тюмень. Областной центр. Стоянка 23 минуты. Потом Омск. Перед Омском - мост через Иртыш. Потом Барабинские степи пойдут. Я там был, на хлебоуборку с трактором ездил... Хотите моего совета послушать?
      - Опять сувениры покупать?
      - Нет. Под Барабинском много озер. Дичи там видимо-невидимо...
      - Мы не охотники!
      - И еще славятся эти озера карасями. Таких карасей нигде в мире нет! В Барабинске на станции их жареными продают. Ох и вкусны!
      С самой Тюмени начали поститься, копить аппетит на барабинских карасей. Приехали, повыскакивали из вагона, видят - и впрямь стоит множество лотков с жареной рыбой. Понабрали карасей и, естественно, на них набросились.
      - До чего ж, девушки, вкусно. Никогда такой вкусной рыбы не ела. - Жаль, я только полкилограмма взяла!
      Но по, мере утоления голода у девушек начали возникать сомнения.
      - Посмотрите, девчата, у моего карася рот кривой.
      - А у моего кости какие-то странные и глаза на одном боку.
      - Девочки, да ведь это вовсе на караси!!!
      - А что?
      - Жареная свежемороженая камбала, вот что!
      - Ну конечно, самая настоящая камбала! Потянули к ответу Землепроходца. У него губы и руки в масле. На ходу рыбину доедает и никакой беды не чует.
      - Что ты, Вася, ешь?
      - Сами видите, карася...
      - Сам ты карась!
      - Не карась, а карасище!
      - Камбала барабинская!
      - Карасей я сам под Барабинском ловил, а камбала в море добывается.
      - Вот и объясни, как караси в камбалу превратились?
      Объяснить этого даже Вася не мог. Тайну превращения знал один барабинский ресторан.
      Вот, наконец, и тайга. Долго смотрели на нее, стараясь понять, почему о ней с таким уважением, даже волнением пишут в книгах. Обыкновенный лес, только очень длинный. Решили, что ничего страшного в тайге нет. Даже заблудиться невозможно, если знать, где север, где юг. Оказался на севере - иди на юг и обязательно к железной дороге выйдешь. Вася Землепроходец попробовал было спорить, но ему напомнили барабинских карасей...
      4.
      Шестая вагонная ночь ознаменовалась происшествием не только ничуть не забавным, но даже трагическим.
      В мужском отделении тоже действовали свои маленькие законы, но здесь нашелся человек, не желавший признавать вообще никаких законов, ни самых маленьких, ни самых больших. Направил его в Сибирь не Иван Ильич, а другой уполномоченный, из числа тех, кто видит не человека, а "одежку" и не умеет отличить орла от коршуна.
      Из всех ребят, ходивших в простых темных ковбойках, этот парень выделялся щегольством: шелковой рубахой, хромовыми сапогами, золотым кольцом на пальце и заботливо подстриженными усиками.
      Попробовали ребята над кольцом и усиками подтрунить, но сразу осеклись. Выслушав насмешки, щеголь обвел всех необычайно спокойным, точно пустым взглядом холодных серых глаз и сказал:
      - Эх вы, рабочая сила!
      В словах "рабочая сила" ничего оскорбительного, собственно, не было, но пренебрежительная ирония, с которой они были произнесены, глубоко всех обидела.
      - А ты сам кто? Не такая же рабочая сила?
      - Кто я - про то мои документы знают, и это не ваше собачье дело. Поняли?
      Вот и поговори с таким!
      По документам усатый парень значился экскаваторщиком Николаем Хохряковым, но многим ребятам не верилось, чтобы он был механизатором.
      - Экскаваторщик, а руки, как у бухгалтера, белые...
      - Бережет их. Фасон давит.
      - Зачем он в Сибирь едет?
      - Черт его знает. Может, от алиментов убегает.
      Еще в первый день дороги, когда проезжали Мичуринск, двое из ребят вернулись из буфета пьяными и с ними пришлось возиться. Наутро их отругали и тут же вынесли решение: в дороге ни под каким видом не пить. Маленький закон о трезвости тем легче было выполнить, что у ребят с деньгами было еще хуже, чем у расчетливых и некурящих девушек. У всех, кроме Николая Хохрякова. Не водя ни с кем компании, он заходил в буфеты и рестораны, не отказывал себе ни в вине, ни в дорогих закусках. Ребят возмущал не так самый факт выпивки, как неуважение к решению коллектива. Из-за этого и возник разговор:
      - Опять от тебя водкой пахнет? Забыл, что договорились не пить?
      В ответ тот же пренебрежительный взгляд пустых прищуренных глаз и оскорбительное молчание.
      - Если попал в общество, уважать его должен.
      - Тоже мне, "общество"! Пошли вы с вашими договорами да приговорами... знаете, куда?
      Сила была на стороне ребят, но они ограничились тем, что перестали говорить с Хохряковым. И все же стало ясно, что назревает конфликт куда более серьезный, нежели шумная ссора Зои с ее подругами.
      Правда, на следующий день Хохряков сделал шаг к примирению, но так, что вышло еще хуже. Пришел из буфета пьяный со свертками. Развернув их, расставил на столике бутылки и разложил закуски. Ребята сделали вид, что ничего не замечают. Покончив с приготовлениями, Хохряков пригласил.
      - Садись, бражка! Жертвую угощение. Так и сказал: "жертвую"!
      - Неси-ка ты, брат, это угощение туда, откуда принес, нам твоих жертв не надо.
      Что греха таить? Иные из парней, может быть, и не отказались гульнуть на чужой счет, но перед лицом коллектива сделать это было немыслимо. Тем злее выступили они против затеи Хохрякова.
      - Смотри, полетят твои бутылки в окно и ты вместе с ними!
      - Брезгуете моим угощением, не желаете со мной гулять?.. Так и запишем...
      - Сами пить не будем и тебе не позволим.
      - Кто говорит "не позволим"?.. Да ты знаешь, с кем говоришь? Меня на всех дорогах знают, какой я есть!.. Желаете, сейчас тормозным краном поезд остановлю?.. А того, кто мне прекословить захочет, очень свободно уничтожить могу!
      Хохряков был пьян, но чувствовалось, что его угрозы не пустая похвальба: он мог остановить поезд, мог сделать что-нибудь и похуже. Поднял бы такой шум кто другой, ребята сразу бы ему укорот дали и водку отняли бы, а самого на полку отсыпаться загнали бы, но Хохряков стоял вне коллектива, к тому же был силен непонятной, отчаянной решимостью. Те, кому доводилось сталкиваться с ним поодиночке, остерегались его.
      - Лучше не связываться.
      Так никто и не помешал ему сделать по-своему. Выпив назло всем стакан водки, Хохряков влез на среднюю полку и заснул.
      Закончив партию в домино в первом часу, ребята стали расходиться по своим местам, когда их окликнул сосед Хохрякова.
      - Идите сюда, ребята! Только тише... У кого есть фонарь?
      Становясь на нижнюю полку, ребята начали по очереди рассматривать спавшего пьяным сном экскаваторщика. Сняв рубаху, он лежал до пояса голый. Простыня, сбившись к стенке, обнажала его грудь, плечи и руки, сплошь покрытые татуировкой. На груди красовалось подобие клетки для попугая, в которой изнывало фантастическое существо, похожее одновременно на индюка и дикобраза. Впрочем, под клеткой была разъясняющая подпись: "Сежу за ришоткой в тимнице сырой". На правом плече распласталась русалка, вокруг левого - тремя кольцами обвилась змея. Ниже змеи помещались два скрещенных кинжала и надпись: "Манька - сука". На свободных местах размещались рисунки помельче: бутылки с рюмками, черепа со скрещенными костями, карточные тузы и десятки.
      Закончив осмотр, ребята сгрудились в курилке возле уборной
      - Теперь ясно, что за птица, из тюрьмы бежал.
      - Может, амнистированный?
      - Тогда деньги такие у него откуда? Кто честно заработал, па ветер бросать их не будет. Много их у нас?
      - Взять бы его да с поезда спустить!
      - Сопровождающему и начальнику поезда сказать нужно, пусть проверят - не по краденым ли документам едет?
      - Правильно. Чудно что-то: по документам - Николай, а на руке "Игорь" написано...
      - Давайте испробуем этого разрисованного, окликнем сонного, на какое имя откликнется? Испробовали.
      - Коля!.. Николай!.. Колька!.. Разрисованный не шелохнулся.
      - Игорь!.. Игорек!
      - А, что?..
      Приподнялся, даже глаза приоткрывать начал, потом снова погрузился в похмельное забытье.
      - Видали?
      - Позвать начальника поезда!
      - Чего торопиться? Теперь он до полудня отлеживаться будет: если сейчас шум поднимем, девчат побеспокоим.
      Всем хотелось спать, поэтому совет "не торопиться" понравился.
      Во всем разобрались, до всего докопались, но дела до конца не довели! И сделали, конечно, оплошность...
      Через час спавший, казалось, непробудным сном человек проснулся. Лежа на спине, нащупал стоявшую в изголовье бутылку и раза три глотнул, пролежал еще минут пять, о чем-то напряженно раздумывая, потом с неожиданной легкостью поднялся и, как был, в одних носках, бесшумно соскользнул на пол.
      В поезде настоящей тишины не бывает. Неумолчно выстукивают свою нехитрую песенку колеса, в такт им поскрипывают крепления вагона, храпят убаюканные ласковым покачиванием рессор пассажиры.
      Проснувшийся осмотрелся, прислушался.
      - Эк, рабочая сила храпит! Ухмыльнулся, сквозь зубы сплюнул
      - Езжайте себе ишачить на здоровье. Мне с вами не по пути, ищите другого экскаваторщика!
      Надел рубаху, пиджак, кепку, в левую руку сапоги взял, выглянул в коридор и сразу сжался: проводница не спала, стояла в коридоре около своего отделения. Про себя выругался:
      "Черт меня дернул вчера напиться, приходится теперь на риск идти. Э, да что будет!.. На крайний случай, нож есть. Не впервой!.."
      Только отвернулась проводница - проскользнул в отделение к девчатам и сразу нашел, что искал: спит на нижней полке девушка. Прикрыла глаза длинными ресницами, разметала из-под белой косынки светлые волосы... Но не до девичьей красоты сейчас вору. Слышал он, что девушку прозвали миллионершей, а чемодан у нее новый и самый нарядный. И уж конечно неспроста хозяйка за ним все время приглядывает, на ночь в головах ставит.
      Запустил вор ладонь Зое под подушку, вытащил чемодан и плавно подушку опустил.
      Спит Зоя крепким сном, не знает ничего, не ведает.
      На столике Василий Теркин. Был бы Теркин живой, отбросил бы в сторону гармонь, схватил бы вора за шиворот и тряхнул бы по-фронтовому, так, что и дух вон, но застыл бывалый солдат в гипсовой неподвижности.
      На столике лежат яйца. Рассовал вор их по карманам: кто знает, когда теперь удастся до буфета добраться?
      Глянул снова в коридор и увидел, что проводница зачем-то в свое отделение зашла... Теперь не зевай!
      Сапоги и чемодан - в одной руке, в другой - вагонный ключ. Проскользнул по-змеиному в тамбур, торопливо надел сапоги, открыл наружную дверь, сбросил чемодан и, не раздумывая, сам спрыгнул. Пробежал несколько шагов, упал, скатился под откос и притаился. Не нужно, чтобы с хвоста поезда видели на полотне человека.
      Пронеслись мимо огни, прогремели колеса - и сразу воцарилась тишина таежной ночи. Как ни в чем не бывало плыла над тайгой ущербленная луна.
      5.
      Михайло жил на одном из самых глухих перегонов великой железнодорожной магистрали, но знали и говорили о нем на многие сотни километров вокруг. Однажды даже писали в газете. Находились смельчаки-любители, подбиравшиеся к нему с фотоаппаратами. Ближайшие соседи Михайлом гордились и даже любили его, как местную знаменитость. Это была в высшей степени удобная знаменитость. Михайло никогда не протестовал, когда, рассказывая о нем, добавляли лишнее. Впрочем, клевета не могла ему повредить: местные охотники не только не преследовали, но даже защищали его. Сам же он никогда не рисковал своей огромной бурой шубой.
      Читатель, конечно, уже догадался в чем дело. Михайло был медведем, большим, очень страшным на вид медведем, отличавшимся от своих некультурных таежных братьев недюжинной смекалкой, миролюбием и даже, если хотите, известным дипломатическим тактом. Обосновать теоретически идею мирного сосуществования с человеком он, конечно, не мог, но проводил ее в жизнь так последовательно и упорно, что цели своей достиг: люди сделали для него исключение, признав за ним право на жизнь и ее блага.
      Но что такое "блага жизни"? Это очень относительное понятие. Из всех благ Михайло пользовался наименьшим: правом собирать отбросы с пассажирских поездов.
      Поблизости от железной дороги медведей давно уже не водилось, и откуда явился Михайло, толком никто не знал. Опытные люди полагали, однако, что, будучи медвежонком, он побывал в неволе и, таким образом, несколько привык к людям, которые его кормили и, по-видимому, не очень обижали. Это походило на правду: Михайло избегал людей, но особенного страха перед ними не испытывал. Он не любил, когда его видели, и только. Иной раз, обследуя выбранный им участок, Михайло встречался с ремонтниками-путейцами или связистами. Он старательно их обходил, но далеко в лес не убегал, а прятался поблизости. Через несколько минут после окончания работ он уже обыскивал место стоянки людей, подбирая хлебные корки, рыбьи головы, шкурки от сала.
      Путевых обходчиков он знал наперечет и церемонился с ними того меньше. В сырую погоду они часто находили на полотне совсем свежие отпечатки медвежьих лап: Михайло проходил за несколько минут до них, а теперь отсиживался за ближайшей елью. Собаки обходчиков, чуя звериный дух, взъерошивались, скулили и жались к ногам хозяев.
      На зиму Михайло уходил далеко в тайгу на потаенную квартиру, чтобы снова вернуться весной похудевшим, взлохмаченным и облезлым. Должно быть, поезда щедро снабжали его продовольствием, потому что через месяц он снова выглядел здоровяком. В выборе блюд Ми-хайло не был привередлив. Он пожирал все, что можно было пожрать: зачерствевшие и зазеленевшие булки, куриные и рыбьи кости, ослизлую колбасу, куски заплесневевших пирогов. Иногда чудаки люди выбрасывали из окон настоящие драгоценности - целую жареную курицу или сверток с котлетами только потому, что они стали малость припахивать, а, на взгляд Михайла, приобретала настоящий вкус. Но больше всего любил он тухлые яйца. Были случаи, когда из-за пахучего яйца он шел на риск быть сфотографированным.
      Поездов Михайло не боялся. Он пропускал их, скрывшись за ближайшими деревьями, и оказывался на полотне, как только проходил последний вагон.
      Конкурентов по промыслу у него было мало. Крупные хищники боялись запаха железа и нефти, а мелкие исчезали при одном приближении Михайла. На каждой будке были, правда, собаки, но и они не решались отходить далеко от дома. Кого ненавидел Михайло, так это ворон и, особенно, сорок. Они умели выхватывать лакомые куски прямо из-под носа. Мало того, перелетая с дерева на дерево впереди Михайла, они оповещали весь лес о его появлении.
      Ходил Михайло по полотну в зависимости от аппетита в любое время суток, но предпочитал ночь и утренние сумерки, когда на полотне лежало много не тронутых птицами отбросов с вечерних и ночных поездов.
      Вот и получилось так, что Михайло и спрыгнувший с поезда человек повстречались. Михайло по своему обыкновению спрятался. К его удивлению спрятался от поезда и человек. А потом, когда поезд прошел, человек двинулся не вдоль полотна, как обычно ходили люди, а свернул в лес. За человеком со звериными повадками стоило последить...
      Вор был недоволен и самим собой, и всем белым светом. Положительно людям его профессии не стало возможности работать! Счастливым воспоминанием стали те времена, когда можно было орудовать в комфортабельных курортных поездах. И, главное, совершенно неизвестно, что будет дальше. Кража случайного чемодана из бесплацкартного вагона, вынужденное бегство в безлюдном месте - все это было сопряжено с большим риском. Оставалась одна надежда: добраться до шоссе, потом с попутной машиной до большого города и выждать время, затерявшись в многолюдстве. Показываться на небольших станциях, где каждый человек на счету, было немыслимо.
      Но прежде всего следовало найти укромное местечко, скрыться и отдохнуть. Такое местечко нашлось довольно близко. Это была гарь, густо поросшая молодым березняком. В одном месте она круто спускалась к маленькой быстрой речушке. Едва заметная тропинка вела к ее берегу. Вор этого не знал, но тропинку протоптал Михайло, так как гарь и речка были его собственностью.
      Место самое живописное, но нет людей, менее склонных любить природу, чем воры! Одинокому вору было глубоко ненавистно здесь все: и горы, и покрытые молодой листвой березки, и цветущий багульник, и весенний птичий гомон, и восходящее солнце.
      Чего легче скрыться в лесу? Оказавшись в относительной безопасности, человек с повадками зверя приступил к делу. Сорвав с чемодана приметный полосатый чехол, он забросил его в колючие кусты шиповника, затем взялся за взлом замка, что заняло никак не более минуты.
      Большой поживы вор, конечно, не ждал, но то, что он нашел в чемодане, привело его в ярость. Уж кто-кто, а он умел безошибочно отличать шерсть от бумаги и знал цену репсу!
      - Такое барахло берегла! - негодовал он по адресу Зои. - А дуры-девки миллионершей ее прозвали. Барахла на сотню, да и то никому не нужно!
      В поисках чего-либо ценного он еще раз пересмотрел содержимое чемодана и обнаружил "сувениры". Со злостью разбросал во все стороны. Только кружка и флаконы с одеколоном привлекли его внимание. Спустился к самой речке, сел на камень, выложил на верх кепки украденные яйца и соль. Соблюдать порядок дней недели он считал необязательным и начал одинокое пьянство с "пятницы". Не прошло и получаса, как он запел:
      Эх, умру я, умру я,
      Похоронят меня...
      И невдомек ему было, что его смерть, косматая и бурая, скрывается в густом березняке, в каких-нибудь тридцати метрах...
      Человек пел долго, нескладно, раскачиваясь всем туловищем, разливал одеколон, снова наливал и пил, блевал и опять пил. Кончилось тем, что он свалился на траву и, как показалось Михайлу, заснул.
      Человек спит, можно действовать зверю. Михайло бесшумно двинулся вперед.
      Скажем прямо, намерения у Михайла были нечестные. Пассажиры вечерних и ночных поездов особой щедрости в этот день не проявили, а на кепке возле спавшего лежали четыре крупных яйца. Человеку, намеревавшемуся жить по законам тайги, стоило дать урок таежного законоведения... Но затея Михайла удалась наполовину. Когда он пожирал второе яйцо, кусочек скорлупы угодил ему в нос, а если у медведей и есть нежные места, то это их носы. Михайло зафыркал, и человек испуганно приподнялся. Его мутные глаза с ужасом впились в маленькие светящиеся злым желтым огоньком глазки зверя.
      Неподвижность была невыносима для обоих. Первым не выдержал Михайло. Приподнявшись на задних лапах, он рывком перебросил тяжелое туловище в другую сторону и с необычайной быстротой исчез в березовых зарослях. Потом поднялся человек. Движения его были бессмысленны и нелепы. Он побежал, спотыкаясь, падая и крича. Алкоголь и испуг породили безумие. Вору казалось, что за ним, ни на шаг не отставая, гналось огромное бурое чудовище с прижатыми ушами и маленькими свирепыми глазками...
      Человек бежал к людям, но... уж слишком далеко он от них ушел!
      Только через несколько дней неподалеку от мало проезжей дороги был найден труп неизвестного с маленькими усиками и золотым кольцом на пальце.
      Кто был он? В карманах и под подкладкой его пиджака нашлись документы на имя студента Титова, агронома Тулумбаева, прораба Климентьева, тракториста Климова. Остальное объяснила тюремная татуировка. Что касается причин смерти, то судебный эксперт без труда определил отравление одеколоном.
      Михайла оказался вне подозрений. На другой день он посетил место происшествия, чтобы спокойно доесть оставшиеся яйца.
      А Зоин чемодан, как лежал под березкой, так и остался лежать...
      ГЛАВА ТРЕТЬЯ
      Вынужденная остановка на станции Буран. Зоя становится участницей войны с Пургой и Завирухой и поднимает торговлю пирожками на небывалую высоту
      1.
      Исчезновение того, кого ночью прозвали Разрисованным, заметил раньше других поднявшийся Вася Землепроходец. Он сейчас же разбудил соседей.
      - Ребята, а ведь друг-то этот сбежал.
      - Не может быть!
      Большой чемодан Разрисованного стоял на месте. Были целы две непочатые бутылки водки.
      - Может, в уборной?
      - Нет его в вагоне.
      - Ну, значит, в соседнем едет.
      - Или на станции в буфет пошел и отстал... Судили, рядили, гадали по-всякому, а время шло. Пока догадались проводникам сказать, часы восемь показывали. Проводники тоже обеспокоились. Проводница, что ночью дежурила, никакого происшествия не наблюдала: мимо нее никто не проходил, двери другого тамбура были заперты.
      - Заперты?
      - Сама запирала.
      Пошли проверили: оказалась дверь не заперта, только прихлопнута. Если человек на ходу спрыгнул, прихлопнуть ее за собой не мог. Недоумение разъяснил тот же Вася Землепроходец:
      - Это я прихлопнул, когда в тамбур выходил. Дело становилось серьезным. Ни с того ни с сего человек, хотя бы и пьяный, вряд ли станет на ходу поезда прыгать из вагона.
      Пожилой проводник из соседнего вагона дал добрый, но запоздалый совет:
      - Чем на его чемодан смотреть, вы бы, ребята, вещи проверили. Поездные жулики частенько так делают: свое оставляют, чужое прихватывают.
      Зоя спит себе спокойненько, никак не намилуется с Эдуардом Алмазовым.
      - Зоя, Зойка!..
      - Чего?
      - Чемодан твой полосатый где?
      - Здесь, в головах.
      - Нет его!
      - Ну вас, девушки, спать хочу...
      - Эк разоспалась, миллионерша!
      - Отстаньте!
      - Мы серьезно говорим: твоего чемодана нет. Тут Зоя поняла, что с ней не шутят, вскочила, глянула: чемодана и впрямь нет!
      - Ой, да где же он?
      Помутилось у Зои в глазах, подломились ноги, побледнела, на скамью опустилась.
      - Что же я теперь, девушки, делать стану?
      И в слезы!..
      Девушки ее утешают, ребята в коридоре стоят насупившись: чувствуют себя кругом виноватыми. Не так, не так им ночью действовать нужно было! А они, шляпы, даже дежурство наладить не догадались.
      Чем больше успокаивают Зою, тем громче она плачет. Девушкам ее горе хорошо понятно, на ее месте каждая заплакала бы. Отправляясь в дальний путь, везли в чемоданах не то чтобы приданое, а так... лучшие свои наряды.
      - Все, все пропало! - сквозь слезы жаловалась Зоя. - Ничего теперь у меня нет... Вся надежда моя...
      Про надежду Зоя, впрочем, не договаривает, про себя мучается: если и доведется ей встретиться с Эдуардом Алмазовым, разве захочет он смотреть на нее, обыкновенную девушку без туалета? Такими, небось, и в Сибири пруд пруди.
      - Скажи хоть, что в чемодане-то у тебя было, что ты нам показывать не хотела?
      - Все было! Туалет был...
      - Пальто, платья шелковые?
      - Вся моя надежда...
      Не может объяснить Зоя, что у нее пропало: не чемодан, не кофту со штанами, не бант украл у нее подлый вор. Похитил он у нее самое драгоценное мечту о счастье.
      Вокруг Зои собрались все: и проводники, и начальник поезда, и сопровождающий. Происшествие касается всех, всем неприятно. Ребята между собой переругались, разыскивая того, кто первый сказал "торопиться нечего".
      Для проверки открыли незапертый чемодан Разрисованного и нашли в нем мятые газеты, три кирпича, пустую коробку из-под "Казбека" и рваные носки.
      Железнодорожники только головами покачали.
      - Специалист работал. Теперь такие редко попадаются.
      Вася Землепроходец, добрая душа, около Зои.
      - Ты, девушка, не плачь. Потеряно, да не все. Нужно слезть на первой большой станции, объявить розыск и подождать, может быть, твой чемодан и найдется. Здесь дорога одна, вору деваться некуда, обязательно попадется...
      Железнодорожники тот же совет дают: слезть на станции Буран и подождать. Сопровождающий вручает ей документы.
      - Как вернется чемодан, дальше одна поедешь. Все так уверенно говорят о скором возвращении чемодана, что Зоя сама начинает надеяться и перестает плакать.
      А поезд, знай себе, идет и идет по длинным таежным перегонам. Колеса постукивают, паровоз пыхтит:
      - Далеко, далеко, далеко... Завез!
      На станции Буран Зою провожали все девушки и парни. К оперуполномоченному повел ее начальник поезда. Сюда же доставили доказательства: чемодан с кирпичами и липовые документы на имя экскаваторщика Николая Хохрякова. Дали ребята свои показания и побежали на поезд. Зоя за ними. Только успела девчат перецеловать - сигнал отправления. И Зоя в слезах, и у девчат глаза мокрые.
      - Догоняй нас, миллионерша!
      - Выручу чемодан и сразу на поезд!..
      К оперуполномоченному Зоя вернулась расстроенная, и он долго не мог добиться от нее толку. По ее словам выходило, что чемодан очень дорог, но, когда речь заходила о денежной стоимости пропавших вещей, получалось, что все они вместе с чемоданом стоили не больше трехсот рублей. Из-за такой пропажи, пожалуй, с поезда слезать не стоило...
      - Вы, гражданочка, получше вспомните, что еще в чемодане было, - настаивал дежурный.
      - Еще бант был...
      - Какой бант?
      - Шелковый, оранжевый.
      - Это мелочь.
      Хороша мелочь! Видел бы дежурный бант величиною с растянутый баян, этак не говорил бы.
      - Постарайтесь все вспомнить...
      - Сувениры были, - сказала Зоя и сейчас же спохватилась, что о сувенирах заговаривать не следовало.
      - Какие-нибудь дорогие мелкие вещицы? - обрадовался дежурный.
      - Это такие сувениры, которые -совсем ничего не стоят, - добросовестно объяснила Зоя. - Вы лучше кружку запишите. Полулитровая, эмалированная. Совсем новая кружка, нигде не отколупнутая... И одеколонов разных семь флаконов, даже нераспечатанных...
      - Зачем вы так много одеколона везли?
      - Думала, в Сибири может не быть.
      - Еще что?.. Постарайтесь все вспомнить.
      - Чехол на чемодане. За материал двенадцать рублей семьдесят копеек платила
      Арифметика - наука точная. Насчитал дежурный нанесенного Зое ущерба 328 рублей. Разбитая мечта в опись пропавшего не вошла. Ее за сто миллионов не купишь и за копейку не продашь.
      2.
      Сидит Зоя в зале ожидания со своим мешком, на руках Василия Теркина держит и ждет неизвестно чего. Людей кругом много, но все чужие и кажутся ей суровыми и неприветливыми. А тут еще дождь пошел и стало совсем серо и безрадостно.
      - Вы, молодая гражданка, куда едете? Стоит перед Зоей пожилой железнодорожник в фуражке с красным верхом. Зоя объяснила, что никуда не едет, никого не ждет.
      - Тогда освободите помещение.
      Па лице у Зои отчаяние: куда денется она под дождем с тяжелым мешком? Стала объяснять дежурному свое положение и заплакала. Тот сразу смягчился.
      - Хорошо. Дождь здесь переждите, а потом... Пожалуй, лучше всего вам в Доме колхозника остановиться.
      Строгий, строгий, а совет дал неплохой.
      Бывает в жизни так. Заедет новый человек в незнакомое место в непогодь, в распутицу или когда у него самого настроение плохое, и останется у него от этого места самое мрачное воспоминание. Как с ним потом ни спорь, он будет на своем стоять:
      - Ничего там хорошего нет. Сам был, своими глазами видел.
      Пока Зоя шла со станции до Дома колхозника, успела немного поселок рассмотреть, и он ей очень не понравился. Дома хотя и просторные, но деревянные, почерневшие от времени и паровозной копоти. Садов совсем нет, торчат только кое-где ели и понурые березы. А кругом, куда ни глянь, горы, пригорки и лес, лес...
      На Зоино счастье нашлась в женской комнате свободная койка. Оставшись в комнате одна, пересчитала неистраченные деньги. Оказалась сто семнадцать рублей.
      - На семнадцать жить буду, а сотню на самый крайний случай сберегу! решила Зоя, как будто не стояла уже перед лицом "самого крайнего случая".
      Дождалась вечера, поужинала тарелкой щей и легла. Сначала, прикрывшись одеялом, поплакала немного, потом все же заснула.