Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века

Выйдя на улицу, Коша стала озираться в надежде все же обнаружить «бородку клинышком». Увы — бород было много, но остальные пункты описания не совпадали.

Присутственный час кончился, и лондонцы высыпали на тусование. Одни шумно гуляли под присмотром полиции в пабах, другие медитировали прямо среди улицы, не дотерпев до парков, третьи просто слонялись, слушая музыку или погрузившись в виртуальный мир. Эти чудаки иногда сталкивались (хотя «окошко реальности» и предупреждало их об окружающей ситуации), учтиво раскланивались и продолжали бродить дальше. А вот и молодежный конфликт. Двое размахивают руками в электрических перчатках. О, это опасное оружие самозащиты — может последовать удар до ста вольт. Правда, как только они включат разряд выше 20 вольт, появится полиция. Так, пугают друг дружку, переругиваясь через Сеть. Больше всего Марину заинтересовали стайки студентов, заполнявших улицу сверху. Она тоже хотела научиться пользоваться костюмом для индивидуального полета, но ей еще не было 18 лет.

Мать прервала мечты Мариши неадекватным поведением. Сначала она озиралась по сторонам, затем о чем-то задумалась и вдруг поднесла к губам микрофон и на всю площадь крикнула «APT!». Это сработало. Человек десять тоже крикнули «APT!», довольно быстро разделись донага, стали подходить к ошарашенным прохожим, трясти их за плечи со словами: «Пробудись! Разоблачись! Не скрывай свою сущность!» Затем вверх с грохотом и треском взметнулись дымные фейерверки. В дыму участники акции быстро оделись и рассосались в толпе — нудизм в публичном месте был наказуем. Акция имела некоторое последствие — оказавшиеся в толпе нудисты из Швеции решили, что все можно, тоже разделись и стали скандировать по-английски: «Нам нечего прятать!» Они и попали под раздачу — прилетел полицейский автолет, из которого попрыгали полисмены, похожие на космонавтов, и повинтили голяков. Им придется провести на островах лишний месяц.

Акция АРТа стала волнами расходиться по стране и миру. Сначала о ней спорили тусовавшиеся вокруг студенты. Многие из них были подключены к чатам, так что весть о лондонской выходке, обрастая невероятными деталями, быстро облетела мир. Чуткие к запросам зрителя смишники быстро достали запись видеонаблюдения площади перед библиотекой. Остроумные ведущие стали прикольно обсуждать особенности тактики нынешнего флэш-моба, серьезно-пафосные комментаторы осуждали провокацию, из-за которой теперь пострадают шведы. Антитеррористическая служба Ми-1 заподозрила, что флэш-моб должен отвлечь ее внимание от готовящегося нападения на Уайтхолл, и суета людей в черном на подходах к Даунинг-стрит не осталась не замеченной медиасообществом. Главный Даун, как именовали обитателя знаменитой квартиры на этой улице, даже выступил с опровержениями. На короткий момент Лондон затмил вести с европейского фронта (тем более, что там все было без перемен), чудеса индийского гуру Махакришны Великолепного и скандальные разоблачения фальсификации американской высадки на Марсе. Но через час пришли новости о срыве нанкинских переговоров Нового гоминьдана и КПК-«путь Мао». Лондон был забыт смишниками, новая тема затерла предыдущую.

Просмотрев видео из Лондона, Пан обнаружил Кошу, внутренне одобрил ее остроумный ход и затребовал от нее более подробный отчет. До посадки Романова оставалось два часа.

Коша потеряла Марину. В коловращении АРТа девушку отбросило от матери, закрутило и выплюнуло на край площади. И тут в толпе мелькнул Артем.

Если вам доводилось случайно увидеть в толпе недавно погибшего близкого человека, то вы поймете Марину. Она вцепилась глазами в эту движущуюся точку и, не видя более ничего вокруг, стала продираться к цели, как самонаводящаяся ракета.

Артем удовлетворенно разглядывал флэш-моб, обеспечивший ему алиби. Обстоятельства этой акции были загадочны. План контакта через игру ему предложила Ирочка, знакомая Павла Слепцова, его приятеля-пацифиста. С Павлом произошла крупная неприятность, его поход в Крым был зверски разгромлен неизвестными террористами. Артем не верил в исламский след в этом деле. Скорее это укладывалось в его версию о «третьей силе». Но расспросить подробности у Павла не удалось. Он был так потрясен, что подался в монахи. Тогда Артем стал искать его подружку. Делал он это инкогнито, с адреса, который знала только Лайза. Сначала он получил сведения, что Ира погибла в этом походе. Но затем Ирочка внезапно проявилась через Сеть сама. Мол, разыскивал, чего надо?

Хотя Ире было тяжело обсуждать обстоятельства гибели их похода (девушка была ранена в эту ночь и до сих пор не поправилась), она все же согласилась рассказать Артему, как было дело. Детали оказались интересными. Ирочке, в свою очередь, понравилась точность вопросов Артема, которые свидетельствовали о хорошем знании подоплеки. Знаешь подоплеку — знаешь и тайну.

Затем в их диалоге возникла пауза. Но вот на днях Ирочка снова вышла на связь и спросила, не хотел бы он безопасно связаться с Романовым. Учитель дозрел до восприятия вашей информации. Самое интересное заключалось в том, что Артем ничего не сообщал Ирочке о своем общении с Романовым. Откуда Ира знала о сути их споров с Романовым, о его нынешних настроениях? Откуда она вообще знает, кто он такой? Он для нее не Артем, а лишь Х-221, а она предлагает ему ход в игре, которую он вел в гордом одиночестве. Сначала Артем просто испугался, но по зрелом размышлении решил, что если это — враги, то они его уже нашли бы. Значит, появились осведомленные союзники. Федерика? Вряд ли. Его игра против «третьей силы» в Америке резко отличалась от игры в Европе. По непонятной ему пока причине «третья сила» разрушала США и подыгрывала НАТО в Европе. В этом не было геополитической логики, но, видимо, была какая-то другая. Поэтому Артем решил играть на стороне Штатов и Союза одновременно. Но от Федерики и дядюшки Сэма того же ждать не приходилось. Они также мечтали о втягивании Союза в войну с Халифатом, как и любой из правителей Евросоюза. Если это не Федерика, то кто его друг? Неужели дядя Саша все-таки вступил в активную игру?

Артем заложил файлы с базой данных и объяснением происшествия в Полисе на депоненте библиотеки. Теперь Романов точно поверит — слишком много подтверждений, которые касаются лично его. Ирочка настаивала, что эту информацию нельзя передать Романову просто так — в сложившихся условиях это подвергнет его жизнь угрозе. Есть какой-то другой способ. Артем отправил Ирочке программу доступа к файлам. После этого по логике вещей ему нужно было уходить из Лондона. Но теперь он хотел проследить, покинули ли файлы библиотеку. Оставлять их там он не хотел. К тому же ему было любопытно, куда на самом деле эти файлы попадут. Артем был дока в электронном слежении, но его машина была не очень мощной для того, чтобы прослеживать движение информации в Сети вдали от источника сигнала. Поэтому он, как кот вокруг горячей каши, ходил вокруг библиотеки и в конце концов рискнул. Он забился в дальний угол одного из залов, включился в местную систему доступа и под африканские ритмы проходившего здесь сейшена стал нащупывать свои файлы в хранилище. Артем быстро вышел на соответствующие «полки», но тут последовал сигнал. Какие-то файлы ушли. Он мониторил их путь, сколько смог. Получалось непонятно. Сигнал ушел на игру, а оттуда в Брюссель. Одновременно через игру произошел какой-то еще обмен информацией, характер которого Артем не понял. Что-то ушло на военные порталы НАТО, что-то — в Союз, в сферу Федеральной службы экологии.

Важно, не пострадали ли при этом файлы Артема. На всякий случай он спросил о судьбе файлов у надменной библиотекарши. Та равнодушно полистала страницы в старомодном мониторе и кивнула — все файлы ушли, куда заказывали.

Свершилось. Закралась льстивая мысль: «Если все пройдет успешно, то в нашей стране Британский музей будет ассоциироваться с тремя людьми: Карлом Марксом, Владимиром Лениным и Артемом Грустиным».

Выйдя из библиотеки, Артем обнаружил себя в труднопроходимой толпе. Сначала он решил, что гвардейцы Сити опять перекрыли проход в город. Этот застарелый конфликт, начавшийся еще в период Малого мятежа, уже почти рассосался. Но Сити, который при крахе монетаризма потерял основной источник своих финансовых доходов, теперь занимался экспертированием ресурсопотоков и также пробавлялся своеобразным рэкетом — брал плату за проход через свою территорию. Постоянные споры в совете Сити между сторонниками и противниками увеличения этой платы стали притчей во языцех. Ведь большой Лондон немедленно ввел ответные меры, и Сити стал чем-то вроде Западного Берлина прошлого века. Интересы тех, кто часто навещал Лондон и вынужден был платить за это, сталкивались с интересами граждан Сити, предпочитавших пролетать над Лондоном, а не заходить в него. Размеры таможенного сбора колебались так резко, что это то и дело вызывало пограничные конфликты с потасовками и электроразрядами. Но на этот раз со стороны Сити все было тихо.

Чаринг кросс и Оксфорд были заполнены народом, что даже для этого часа было необычно. На перекрестке образовалась пробка — плотная группа человек в сто мешала остальным свободно проходить, толпа накапливалась. Артем в ней и застрял. Когда он выбрался к Чаринг кросс, начался APT. Артем обернулся. Этого было достаточно, чтобы его заметила Марина.

«Ракета» настигла цель. Марина чуть не сшибла Артема с ног. На него обрушился поток любви и гнева, вопросов и ответов. Артем и сам был очень рад и немного обескуражен. Но если Марина рассказала ему о своих приключениях, то Артем вовсе не был настроен делиться с подругой подробностями собственных похождений. Чтобы отвлечь ее от расспросов и убраться отсюда, минуя метро, Артем увлек Марину в сторону модного лондонского развлечения.

С виду это был обычный ресторанчик на колесах, красный двухэтажный автобус, запряженный двойкой лошадей. Ретро-транспорт не уступал по скорости электро-кэбам, тем более что наземная скорость в Европе была ограничена двадцатью километрами в час. Хочешь перемещаться быстрее — к твоим услугам автолет, метро, трубопоезд и даже шатл. А улицы теперь отданы пешеходам. И так еле помещаются.

Их встретил типичный английский джентльмен, как с картинки, в смокинге (несмотря на уличную парилку) и котелке. Он предложил посетителям нажать кнопки заказа в меню. Автобус тронулся.

Гид предложил выстроить маршрут. На этот раз предложения были обычными — прокатиться по центру. Нет, на Даунинг-стрит они не попадут. После установления антитеррористического режима Уайтхолл превращен в настоящую крепость, подходы к которой недоступны для простых смертных. К тому же, леди и джентльмены, даже ваша несложная электроника в состоянии с близкого расстояния прослушать, о чем беседуют премьер Англии с комиссаром Евросоюза.

— А, бросьте, кого это интересует. Они сейчас мало что решают. Как говорят правители, «единственное, что от меня зависит, это общий политический курс». Но как раз он-то от них и не зависит. Так, мелкие интриги, последствия которых до нас не докатываются. Объедем их! — крикнула с места Мариша, хотя могла бы зафиксировать свое мнение на табло столика.

Гид странно посмотрел на нее, будто запоминая.

Ресторанчик имел своих завсегдатаев, которые любили встречать здесь традиционный файв о клок. По причине все того же файв о клока толпа рассосалась. Мимо них проплывал настоящий Лондон. Огромные дома, выстроившиеся в линию, как фрегаты королевского флота, арки, через которые не торопясь проезжали кэбы. И, конечно, целая армия монументов.

Файв о клок типичного лондонца (во всяком случае, судя по красному автобусу) был продолжением работы. Рядом с ними сидел модельер (через плечо был хорошо виден его монитор), который прямо за чашечкой кофе с порошковым биггсом ваял надувной полубуйзер, видимо, по индивидуальному заказу. Через час клиент получит свою обновку. За это время модель поступит на компьютер автоматического цеха, смешаются ингредиенты ткани и краски расцветки, вещь высохнет, ляжет в почтовый бокс, и по трубе поезд перенесет ее в какой-нибудь Оксфорд.

А вот певица. Вроде Артем даже видел ее лицо в какой-то дешевой подпевке. Посасывая сладенький чаек, она кладет образцы своего голоса на стандартный мотивчик со сладенькими словечками. Чтобы в пабах звучала песенка, не мешающая посетителям думать о своем или не думать вовсе. Лучше бы совершенствовалась в пении — получила бы место в мюзикле, балетно-оперной труппе. Гораздо престижнее. Престиж сейчас более ценен, чем простой ресурс.

Или профсоюзный активист — он довольно громко рассказывал собеседнице об очередном раунде своей борьбы с кооперативной сетью быстрого питания «Властелины пирожных колец». Они там защищают право какого-то Бэггинса, который то не допекает, то вовсе сжигает кольца, неумеха. Коллектив хочет от него избавиться, но не может договориться с несчастным об отступных. Бэггинс — совладелец кооператива, как и большинство нынешних трудящихся. Профсоюзник все «разрулил», предложил выгодные условия переквалификации. Бэггинс — неплохой альпинист, работу булочника унаследовал от отца, а сам грезил восхождениями на вулканы. Хорошее дело — и для туризма, и для науки.

Гиду предстояла нелегкая задача расшевелить эту публику, которая привыкла ценить свое время и хорошо знала заповедь современного труженика: потребитель — единственный начальник. Сейчас они были потребителями и видели этого гида уже много раз. Но завсегдатаи знали — предстоит зрелище, интеллектуальная дуэль. Сейчас гид докопается до одного из новичков, и начнется спектакль.

Они выехали на роскошную Пиккадилли. В огромных витринах стояли настоящие вещи — не рекламные щиты, поверьте. Такова уж Пиккадилли. Яхта, сделанная из настоящего дерева, настоящий автомобиль-ретро с запасом бензина на 200 км пути, костюм начала XX века (более древние вещи не подлежат продаже, ибо предназначены для публичной демонстрации в музеях).

— Итак, леди и джентльмены, перед вами Пиккадилли и, соответственно, высшие достижения английских ремесленных корпораций. В какой стране мира еще встретишь такое изящество?!

Это был провокационный вопрос, рассчитанный на национальные чувства иностранцев. Гид не ошибся, хотя удар последовал не с той стороны.

— Все это бессмысленное мажорство, отрыжка эпохи олигархов. Олигархию вы свергли, распределяете ресурсы по всем правилам социальной справедливости, а мажорство в душах осталось. Вот и предел мечтаний — лодка, которой не умеешь управлять, и груда эксклюзивного железа, которая встанет на шоссе через двести км, когда кончится горючее.

Все это негромко сказала Марина, но гид только и ждал выпада, чтобы начать главное действо. Он взмахнул руками, и слова Марины прозвучали на весь автобус (они ведь были записаны с микрофона под столиком).

— Итак, леди и джентльмены, высказан тезис. Утверждаю обратное: доступность роскоши — неотъемлемая черта справедливого образа жизни, а мечта о ней — черта уважающего себя человека. Угодно ли принять вызов, или это сделает джентльмен дамы?

Артем встал и торжественно заявил:

— Джентльмен принимает ваш вызов.

Гид церемонно поклонился, что-то прицепил к поясу Артема. Тот покрылся виртуальными доспехами русского витязя. От котелка гида также развернулась картинка, и он превратился в ходячий портрет Ричарда Львиное Сердце в полном вооружении.

— Итак, вы лично, если наша фирма предложит вам Это, — Ричард указал копьем в сторону витринного корабля, и виртуальное копье достигло цели, пронзив витрину, — вы откажетесь?

— Я бы сказал, что откажусь, да только вы не предложите, — парировал Артем и обрубил копье своим клинком.

— Браво, Тема! — зааплодировала Марина. Завсегдатаи не торопились поддержать ее, битва только начиналась.

— Нет, вы только представьте! — И рыцарская фигура вылетела из автобуса, соединившись с виртуальной каравеллой на фоне синего моря, закрывшего от зрителей часть улицы. Рыцарь уверенно вел каравеллу по виртуальным просторам и романтично смотрел вдаль. Повернувшись к зрителям, он вопросил:

— Неужели и вы не хотели бы также?

Витязь ударил в рыцаря копьем:

— Вот вы и опровергли себя! Ведь такое путешествие доступно каждому. Оно виртуально.

Рыцарь пошатнулся, но не упал:

— Хорошо, принимается. Но все же настоящая каравелла лучше, чем виртуальное приключение.

— Лучше. Но и это не дорогое удовольствие. Оно доступно всем желающим, если делать каравеллу не из дерева, а из более дешевых материалов.

Виртуальная каравелла рассыпалась, гид вернулся в автобус и стал осторожно прощупывать противника.

Артем развивал успех:

— Сегодня любой человек может получить практически все, что хочет. Полезного эксклюзива не существует. Любой предмет можно изготовить из дешевых и прочных материалов и облечь в имидж любого дизайна. В Европе прошло время, когда голод и холод заставлял людей грезить о вещах.

— История кончилась? Мы больше не боремся за ресурсы?

На это было трудно ответить. Ресурсы планеты сокращались так стремительно, что никакие технологические прорывы не помогали. А тут еще Халифат взял под контроль лакомые сырьевые кусочки.

— Боремся, боремся. Не волнуйтесь за историю — у нее конца-краю не видно... — Артем почувствовал, что пропустил удар. Но ничего, обернем поражение победой: — Однако же единственный шанс выкарабкаться из ресурсного кризиса — это потреблять умеренно. Нынешняя система, когда мы обмениваемся своими долями в ресурсах, заставляет потреблять их по минимуму. Сегодня мы тратим очень мало материи, остальное добираем информацией и впечатлениями. Лучше сыграть в виртуалку «Крестовые походы», чем рубить строевой лес на изготовление каравеллы. Теперь людей тянет к эксклюзивным вещам только мещанское сознание — рудимент животного страха и борьбы за чисто внешнюю крутизну. За дорогие бессмысленные цацки — мечту папуасов и бандитов-феодалов.

— Хорошо, я — мещанин, животное. А вы — нет? Не хотите быть круче других? Ну признайтесь!

— Я не мещанин, я — информал. Престиж определяется не вещами, а мудростью, исходящей от вас информации, неформальным авторитетом человека.

— Какой пафос. Но не все могут похвастаться мудростью гуру и авторитетом Махатмы Ганди. К чему же стремиться нам, простым смертным? — Слова рыцаря прозвучали глумливо. Но Артем решил не сдавать позиций и продолжал рассуждать в патетических тонах:

— Чтобы быть счастливым, не надо стремиться к вещам! Важно не то, что у вас эксклюзивная каравелла, а то, где Палестина, к коей вы плывете. Что вы хотите изменить вокруг себя? В чем ваша миссия?

— Что же, провозглашается аукцион миссий. Чья выше. Вот вы, — рыцарь навис над модельером, как вопросительный знак.

— О, моя миссия — красота. Я, правда, не хватаю звезд с неба, но капля камень точит — мода постепенно меняется, и внешний вид человечества зависит от нас.

— Вот видите! — Артем почувствовал поддержку публики, поскольку каждый хотел иметь смысл жизни. — И наш профсоюзный друг, он защитник слабых, которые не знают о своей силе и скрытых способностях. И даже певица...

— Почему — даже? Опять нас, шоуменов, низводят до роли скоморохов. А мы — люди искусства.

— Ну ладно, ладно... — Артем покровительственно похлопал певицу по плечу. — Когда-нибудь и вы сочините что-то оригинальное, и слушатели зарыдают или засмеются.

Честно говоря, в это Артем не верил, так как вообще низко ценил дешевые синтетические шоу, сляпанные на компьютере. Но сейчас он возглавил массы и мог быть великодушен.

— Эти миссии мелковаты. Как насчет спасения Европы? — услышал он низкий женский голос прямо над ухом. На борт автобуса поднялся новый пассажир и с ходу вступил в бой. Памятуя разговор с дочерью, Коша облачилась в виртуальный костюм короля Карла, который она скачала с картины Ван Дейка.

Коша не могла узнать Артема под доспехами, но он-то сразу ее узнал. «Вот и все. Как глупо попался. Марина, сучка, грамотно сработала. А он поверил».

Но Марина как ни в чем не бывало чмокнула маму в щечку. Мама созвонилась с ней четверть часа назад, узнала, что они едут в сторону Бэкингемского дворца, где и перехватила их. Коша знала, что Мариша встретила какого-то Артема и эта встреча несказанно обрадовала дочку. Это тот перспективный бойфренд, надо его посмотреть. А посмотреть его было нельзя — он резвился в образе Александра Невского, и глаза его были закрыты забралом, лишь бородка торчала. Только глаза как-то странно забегали.

Мариша с восторгом смотрела на Артема и ждала, как он отбреет противника. Нет, Артем не мог покинуть поле боя.

Карл I продолжал свою речь:

— Сбылась мечта утопистов — миллиарды людей получили свободу от ежедневного добывания хлеба насущного. Условия труда — сплошной комфорт. Время отдыха — больше, чем работы. И что? «Всестороннее развитие личности»? Отнюдь! Тупая тусующаяся толпа, уставшая от виртуальных зрелищ. Кто не устал, сидит дома или просто живет овощем в банке, поглощая виртуальные грезы.

Гид, недовольный вмешательством нового лица, переоблачился в Кромвеля и, блистая кирасой, бросился на Карла:

— А что плохого? Это же предел мечтаний. Сколько угодно хлеба и зрелищ. За это стоит сражаться с варварами. Так было со времен Римской империи. Сила человека в его здоровых инстинктах. Вожди народа должны следовать этим инстинктам и не мудрствовать лукаво.

Артем решил, что пора ему вмешаться и расставить все точки над палочками:

— Следовать инстинктам — удел животных, а не людей. Люди следуют идеалам, поскольку они люди.

— А если не следуют, то не люди?

— Поскольку не следуют, постольку — не люди. Человек стал свободным от нищеты, и теперь ему нельзя сваливать свои грехи на социальные язвы. Теперь он сам отвечает за то, стоит ли он в стойле или учится летать, стремится ввысь.

Карл снисходительно отвел копье Артема своей шпагой:

— Какая высь? Какое может быть у вас представление о выси? Вы вообще забыли, где верх, где низ в вашей виртуалке. Вы потеряли ориентацию в мире в тот момент, когда пошли на поводу у масс. И вот пришли к хаосу и скотству.

Артем продолжал защищать современность от призраков прошлого, но почувствовал, что действительно потерял ориентацию. Карл и Кромвель наезжали на него с противоположных сторон. Элитарный снобизм и всегда уверенное в своей правоте мещанство. Приходится сражаться на два фронта.

Ладно, для начала Артем решил опереться на привычную горизонталь:

— Нет никакого хаоса. Мир состоит из людей, которые тянутся к свету, как ростки. И каждая эта травинка множеством корней переплетена с другими. Корни травы тянутся туда, куда хотят. Это свободный поиск отношений, это — прямые связи. Современный человек сам выбирает, в каких сетях развиваться — в перекрестье интеллектуальных и духовных дебатов, как мы с вами (Артем решил продемонстрировать уважение сопернику), или в паутине медиакайфа.

— Сети, сети. Некуда деться от них. Нас буквально впихивают в разные общества и сообщества, каналы и коммуникации! — воскликнул Кромвель. — Некуда деться от них свободной индивидуальности. А если я не желаю дебатов, если я хочу, чтобы меня оставили в покое с моими маленькими радостями? Если я хочу быть тварью, хотя и право имею?

— Но право-то имеете. Для этого теперь даже не нужно бить топором по головам. Дверь открыта.

Карл по-своему понял упоминание топора (Артем вообще-то отреагировал на перефраз Достоевского). Ну верно, ему же отрубили голову, и король обиделся:

— Что-то немногие хотят воспользоваться этим чудом полноправия. Толпа машет топорами не от безысходности, а от любви к мясу, к виду плоти, разрубленных костей, вкусу крови. Что больше всего любят сейчас показывать СМИ? Развороченное человеческое мясо. Войдите в любой чат для широкой публики. Посмотрите, что они обсуждают. Не Шекспира, не Маркса или Стругацких, а дурацкий флэш-моб любителей обнажиться на публике. Духовный рост требует усилий, привычки напрягаться. А нынешний социальный комфорт учит только расслабляться. Рыпаются тысячи, а миллиарды спят. Если раньше государство и иные виды насилия делили людей на классы в зависимости от происхождения, то нынешнее торжество демократии делит их на те же классы в зависимости от готовности напрягаться.

— Так это справедливо! Теперь власть получает трудящийся. Трудящийся над собой. А кто не работает над собой, попадает в отстой. Им и манипулируют. Я согласен: наш мир — не свершившаяся утопия, не идеальный сад философов. Но он и не стойло для скотов, как ваша средневековая Англия. Разрушив современную демократию из-за ее недостатков, вы снова закроете дверь перед носом простых людей. Вы оставите отстой отстоем, но не пустите наверх тех, кто мыслит творчески, а значит, не так, как вы.

Вы низко цените их интересы, но смотрите, мы только копнули, и сколько сразу миссий вырвались наружу, — Артем широким жестом обвел публику, зондируя ее поддержку. Никто не хотел признать себя скотом в стойле, даже если и был им по жизни. Соглашаясь с Артемом, британские мещане росли в своих глазах.

Но король не унимался:

— Да ну, всегда была масса и те, кто над ней возвышается.

— Ну и что? Важно не это, а как человечество находит лучших. Вспомните, что было лет двадцать назад. Без капитала или влиятельных родственников никуда. А теперь все зависит только от человека. Жить в наше время — это шанс.

Карл стал убеждать собравшихся, что толпа не в состоянии выделить лучших, способных решать проблемы всего общества. Артем возмущался:

— Сейчас любой работник лучше знает свое дело, чем его менеджер, по существу сотрудник по связям. А вы надеетесь отдавать приказы.

— Приказы? Вчерашний день. — С этими словами Кромвель внезапно извернулся и снес голову Карлу. Поскольку это была Кошина голова, Марина взвизгнула. Но через секунду выяснилось, что гид таким образом просто вывел Кошу из игры, аннулировав ее образ. Карлу опять суждено было проиграть — время грубой, откровенной в своем блеске власти прошло безвозвратно. Покончив с символом власти, Кромвель сменил гнев на милость и заговорил с Артемом весьма любезно:

— Приказы — вчерашний день. Мы с вами уже почти час подсказываем людям их мысли. Вы и я, будь наша воля, заставили бы собравшихся действовать без всяких приказов. Все дело в силе убеждения.

Артем почувствовал, что гид почти победил. Артем возглавил публику, он вел ее за собой. И значит, диктовал ей свою волю, подтверждая правоту гида. Где-то здесь подвох. Да какая разница — просто важно выиграть. Выиграть в глазах слушателей, в глазах Мариши. Но проиграть по сути. Добиться признания своей квалификации манипулятора?

Кромвель взял противника под ручку, он говорил ласково и мудро:

— Есть нечто большее, чем местечковые интересы общин и рвачество коллективов. Федерализм способен уравновешивать их, но лишь в спокойные времена. Кто объединит нас перед лицом внешних и внутренних угроз? Те, кто может вести людей за собой. Кто-то всегда идет впереди. Сегодня мы. Почему бы нет? Если ты не готов идти впереди, ты либо следуешь за другим, либо вовсе никуда не идешь. Такова жизнь.

Артем открыл рот, чтобы ответить. Но не нашелся. Что на это ответить? Ведь и впрямь кто-то идет впереди.

Они проезжали Вестминстер, и в беседу внезапно вмешалась Мария Стюарт. Коша не хотела выходить из игры и снова переоделась:

— Кого это вы собрались вести к звездам? Мещан, которым всю жизнь внушали, что они — пуп земли и не должны никому подчиняться. Они переполнены недоверием к любому призыву. Нужен орден новых иезуитов, действующих негласно, но точно. Вы — узкий круг интеллектуалов, «титанов возрождения», мечтателей, тонкая нервная сеточка, накинутая на новое Средневековье. Вы ищите истину, а люди хотят мифов. Вы оторваны от основной массы современников, которые живут в своих раздробленных мирах. Чтобы объединить их вместе, нужно действовать мифами, как рычагами.

— Манипулировать сознанием?

— Да, пусть так. Такова эпоха. Новое Средневековье. Современному миру — не до сентиментального правдоискательства.

— Вот! — Артем заорал, как Архимед «Эврика!». Он понял, в чем разница. Идти за другим незазорно, если ты с ним заодно. А его призывают вести за собой людей, играя на них, как на клавишах. Гид умело подменил цели, а простодушная королева нечаянно разоблачила этот ход. Успех не в том, сколько людей ты увлек за собой. Важно, на самом ли деле они идут с тобой, или ты их тащишь обманом. Правда — вот ключ. Не было времени обдумывать это, и он почти автоматически отбил кинжал королевы несложной репликой:

— Даже в Средневековье история не обходилась без правдоискателей. А теперь без них человечество и вовсе не обойдется. Без них беззаботное человечество попадет в лапы манипуляторов.

Кромвель был взбешен — Мария Стюарт сорвала его тонкую игру. Он метнул в назойливую посетительницу виртуальным топором, и правда истории снова восторжествовала — Марии снесло голову, и ее останки улетели назад, в Вестминстерское аббатство.

Они как раз проезжали здание парламента и памятник Черчиллю. Бывший премьер сошел с постамента и стал надвигаться на Артема шагами командора. Артем ждал от него чего-то вроде: «Демократия — ужасная вещь, но никто не придумал ничего лучше». Но грузный старик стал гневно тыкать в Артема своей палкой и, брызжа слюной, кричать:

— Ты правды захотел, сопляк? А сам-то ты ее знаешь? Ты тут битый час расточаешь словеса, совсем запутался и будешь учить нас правде. Правду знают немногие, массам она недоступна. Или ты можешь проникать через стены, чтобы подслушать правду?

— Бросьте, сэр, — задумчиво ответил уставший Артем. — Правда — это не секреты этих стен, — он вяло показал на Вестминстер. — Правда — это просто отсутствие лжи в оценке событий. Если не лгать себе и другим, то ваши маленькие секреты не так уж важны. Правда проступит над рябью событий.

— Надежды юношей питают. Хороши бы мы были, если бы во время войны не знали, что творится в штабах противника.

— А вы знали ничтожную толику. А что знали, то мало помогало. Вы же не сообщили американцам о том, что на них собираются напасть японцы.

— Но мы сообщили русским...

— И они не поверили. Потому что вы постоянно лгали прежде. Ложь рождает недоверие, недоверие рождает ложь. Люди могут заблуждаться, но они должны быть честны хотя бы друг перед другом. Если они думают вместе, вместе ищут истину, не скрывая ее добытых частиц, тогда становится неважно, кто ведет, а кто ведом. Тогда из Правды как истины возникает Правда как справедливость.