Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века

ModernLib.Net / Научная фантастика / Шубин Александр / Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века - Чтение (стр. 11)
Автор: Шубин Александр
Жанр: Научная фантастика

 

 


Новоиспеченным палачом оказалась то ли китаянка, то ли кореянка. Эта справится. Сама невозмутимость. У нее не было ни одного нарушения, хотя особых успехов в боевой и политической подготовке тоже не наблюдалось. Дитя Востока плохо говорила, с трудом запоминала Коран и не попадала в цель со ста метров. Но с пяти метров она не промахнулась, спокойно вогнав пулю в лоб обреченной. Завтра утром то же самое придется проделать Ольге. Или не придется? Стрелять она здесь насобачилась. Взять, да и прекратить все эти мучения, подстрелить кого-нибудь на трибуне напоследок.

Целый день она только об этом и думала. Раньше был шанс изображать лояльность в надежде вырваться отсюда как-нибудь потом. Теперь повяжут навеки. Оставят запись — Ольга совершает обряд жертвоприношения самому справедливому Богу.

Вечером ее вызвал в молельню мулла. Эти приглашения воспринимались со страхом и радостью одновременно — все-таки возможность вволю поговорить. Ольга знала, о чем пойдет речь, и поэтому боялась выдать свой план. И еще больше — передумать.

— Я рад тебя видеть, прекраснейшая, перед прощанием. Завтра ты покидаешь нас. В твоих руках — великая миссия. С тобой будут работать другие люди и в других, не столь суровых условиях. В дальнейшем, когда ты лучше поймешь многогранность нашей культуры, тебе предстоит вернуться домой, чтобы убедить своих соотечественников — нам всем нужен мир между Халифатом и Россией. Если ты не успеешь со своей миссией, погибнут миллионы людей.

— Я должна буду завтра...

— А как же? Иначе нам труднее будет тебе доверять. И ты должна будешь это сделать ради миллионов жизней, ради судьбы своей страны и всего мира. Подумай об этом.

И он оставил ее на ковре наедине с Кораном.

Потом Ольга пыталась вспомнить, как она старалась что-то решить. Какие взвешивала аргументы. Но ничего не вспомнилось. Видимо, ничего и не взвешивалось. В конце концов она открыла Коран на первой попавшейся странице и прочитала: «Аллах ниспослал лучший рассказ — книгу со сходными, повторяемыми частями, от которой съеживается кожа тех, которые боятся своего Господа, затем смягчается их кожа и сердца к упоминанию Аллаха». Так и было, пока она читала Коран. Но теперь ей предстояло убийство и вечное рабство в плену компромата. От этого съеживалась кожа, но вот только не размягчалась.

Она подложила Коран под голову и уснула. Это нарушение, но было ясно: ее сейчас не накажут.

Проснулась она от того, что кто-то вошел. Невероятно, но это был офицер-негр. Единственный мужчина, который был вхож в их казарму, кроме высшего командования, — это мулла. Солдаты стояли только на карауле вдоль края скалы. А тут офицер разгуливает как у себя дома. Но на этом сюрпризы не кончились.

— Пошлы отсюдо, — молвил он человеческим голосом на ломаном русском языке.

Ольга аж вскочила.

— Куда пошли?

— Отсюдо.

И они пошли. Казарма была пустынна, все на занятиях. Только кореянка стоит на часах. Та самая кореянка, которая приняла Их правила, которая согласилась быть машиной для убийства. Сейчас она поднимет тревогу. Но нет. Часовая стояла, не меняя лица. Когда они уже подошли к выходу, в дверях появился мулла. Он недоуменно смотрел то на офицера, то на Ольгу. Кореянка подошла к нему строевым шагом — как для парада — и отправила в нокаут ударом в солнечное сплетение. Если для Ольги это было полнейшим сюрпризом, то странный офицер ничего другого не ожидал. Они с кореянкой были заодно! Вот это да! У тех, кто вызволял ее отсюда, длинные руки. Перешагнув через тело наставника, все трое вышли на улицу, подошли к краю скалы, где их ждал свой часовой и альпинистское снаряжение. Через несколько секунд, за которые Ольгу спустили вниз, она увидела настоящего часового, лежавшего на камнях без признаков жизни.

Офицер держал Ольгу за руку, а кореянке отдавал короткие команды по-английски. Они встали на воздушные скейтборды и помчались по улочкам ночного города, опустевшего из-за комендантского часа. Только на берегу Нила их застигли прожектора, да было поздно. Около ног Ольги образовался люк.

— Лезай!

— Чего?

— Come in! Быстренько!

— Куда это ведет?

— Вот глупый женщина. Какой разница. На свободный мир!

Сзади втискивались ее спутники. Люк закрылся. Включились двигатели. Это была подводная лодка. Офицер переоделся, умылся и оказался европейцем, хотя внешне большими губами действительно похожий на негроида. Он представился ей как Витторио.

— Вы имеете полчаса переодеться и прийти на себя. Затем экипаж ждет вас в кают-компании. Час на обед. Потом, по нашим расчетам, наша лодка будет обнаружена и потоплена. Но мы ее уже будем покидать.

— А если обнаружат раньше?

— Тогда будем и покидать раньше. Средства спасения экипажа — самое надежное, что есть на лодка.

На Ольгу так давно не смотрели как на женщину, что к визиту в кают-компанию она основательно почистила перышки. Фурор удался. Подводники вытянулись во фрунт и пожирали ее глазами. Витторио галантно подошел к сеньоре, взял за руку совсем как средневековый кавалер и подвел к креслу во главе стола:

— Мы счастливы приветствовать вас на борту нашего корабля. За все время его существования здесь не было столь очаровательной женщины, — теперь Витторио говорил по-русски чисто, хотя и голосом устройства-переводчика.

Подали обед. Витторио продолжал представлять коллектив, изящно вплетая кружева комплиментов. Ольга мило кивала, обворожительно улыбалась, иногда вставляя нечто односложное вроде «Спасибо». Комплименты казались Ольге немного странными, поскольку ее невероятно возвеличили. Миллионы людей восхищаются ее глазами. О, он сказал бы больше, но почтение не позволяет. Этот итальянский темперамент, склонность к преувеличениям...

Она решила все же проявить скромность по принципу: «я, конечно, подвижник, но не святой».

— Ну что вы, Витторио. Какие миллионы. Я всего лишь...

— О да, и традиционная русская скромность! Как это понятно в такой драматический момент. Но, может быть, — Витторио дождался, пока Ольга доела желе, — ты не откажешься, Ольга, ответить на вопросы зрителей?

— Кого?

— Зрителей.

Посреди стола появился известный видеомодератор Саланас. Видимо, он продолжал какую-то речь: «Таким образом, первый вопрос, который мир задает счастливо воскресшей Ольге Костиковой: можно ли жить рядом с Халифатом, дожидаясь, когда он придет к нашим границам?».

Ольга стала собираться с мыслями, чтобы ответить, но тут до нее дошло, что сигнал с лодки позволяет ее рассекретить.

— А разве можно отвечать?

— Можно. Твой ответ, Оля, мы передадим через восемь минут. Еще через три минуты нас накроют. А за минуту до этого мы уже можем спокойно покинуть лодку. Все равно нам нужно перелететь по воздуху из нильского канала в Красное море.

— Так быстро? (Ольга с детства помнила, что покинуть подводную лодку не так просто.)

— Конечно. Ты, наверное, насмотрелась фильмов о том, в каких муках умирали подводники в прошлом веке. Страшно?! — Он комично навис над ней, как привидение из фильма ужасов. — Не бойся. Мы уже сидим в спасательной шлюпке. Отвечай, и поехали.

— Ну, — Ольга как-то еще не собралась с мыслями, — конечно, нужно что-то делать, чтобы другие люди не оказались в подобном положении.

— Вот она, истина, непосредственно приближенная к...

После этого Саланас выключился, все встали и перешли в соседнюю комнату. В полумраке были видны небольшие сиденья. Ольгу пристегнули к одному из них. Дверь задраили, вокруг все зашипело, стены затряслись.

— Мы в торпеде. Лодка хрюкнется (это слово он произнес по-русски, и устройство-переводчик сопроводило его пищанием, как неприличное или непонятное), а мы будем уже в километре. Вот, сейчас нас качнет (качнуло), теперь, господа утопленники, можно продолжить беседу.

Но Ольга не могла продолжать беседу. Остановившимися глазами она смотрела прямо перед собой. Даже для переживаний сегодняшнего дня это было уже слишком. Перед ней сидел Артем.


Артем, которого Витторио еще в Венеции запихал в люк субмарины, вынужден был променять Канары на эти нары. Он был совсем непривычен к жизни на подлодке. К тому же по ночам его методично мучил один и тот же кошмар: на улочках Венеции раз за разом тонула Марина. Услышав какой-то радостный гвалт, Артем побрел в кают-компанию и обнаружил перед собой другую тень с того света. Какое-то время он решал, закончился ли сон. Тем более что Ольга смотрела на него из полумрака округлившимися раскосыми глазами и ничего не говорила. Фоном было гудение двигателя, бормотание команды, шуточки Витторио. Но для Артема и Ольги других людей не существовало.

— Ты жива.

— Я жива.

— Боже, ты жива.

— Ты меня спас. Это ты меня спас. Что же ты спрашиваешь, жива ли я? Ты же спас.

— Да нет, я ни при чем. Я тут так...

— Ты меня спас.

— Я нет. Я погубил...

— Кого погубил? Ты спас.

Он просто обалдел. Он смотрел на Ольгу с идиотской улыбкой, повторял: «Да я не... Не, не я», — и был счастлив. Что-то подобное происходило и с ней.

Они не обращали внимания на происходящее вокруг. Спасательная капсула прошла Баб-эль-Мандебский пролив, вышла в нейтральные воды, превратилась в летательный аппарат и понеслась над Индийским океаном.

Наконец они пришли в себя, «восстановили фокус сознания», начали, перебивая друг друга, рассказывать, как здесь оказались. Потом Артем жалел, что не сделал из Ольгиной истории должных выводов, не объяснил, не проинструктировал. Через несколько часов лодку еще раз качнуло, гул стих, и дверь открылась.

«Акватаун, господа», — тоном гарольда заявил Витторио.

Пан

13 августа.

Вена.

Алекс.


«Стремление любого живого существа избегать смерти оборачивается в человеке жаждой бессмертия. Мы оттягиваем момент смерти даже тогда, когда верим в жизнь после смерти. Жизнь, сплетение духа и животных порывов, тянет нас к себе. Смерть — вечный и главный враг человека и животного. Но животная сторона нашей жизни запрограммирована на смерть. Животный мир не может существовать, не умножая смерть. Живое существо редко умирает от ветхости. Его убивает недостаток ресурсов для существования. Оно погибает в давке. Чем больше мы стремимся к еде, комфорту и размножению, тем ближе наша смерть. У отдельной особи есть шанс пробиться наверх, но тогда именно против нее будет сосредоточена ненависть остальных. Человек может побеждать смерть постольку, поскольку он преодолевает в себе животное. Оно неотделимо от смерти, оно так устроено.

Стремление вырваться из объятий смерти чревато опасностью растворения личности в Большем, в человеческой организации — Нации, Церкви, Партии. Пока живо мое Дело, жив и я. Это растворение в Человеческой Машине превращает человека в деталь, инструмент. Из живого существа человек превращается в предмет. Он начинает умирать при жизни. Однако стремление быть живым неизбежно влечет за собой бунт Человека против Организации. Жизнь берет свое, но она же тянет за собой смерть. И все начинается снова».


Александр принялся обдумывать прочитанное, но тут мавры опять начали шмалять по Лысой горе, и стало не до философских абстракций жизни и смерти. Они перемешивались на глазах.

Гора возвышалась над Веной, поэтому здесь наспех построили бункер с небольшой ракетно-импульсной установкой. Как часто случается, в ходе сражения к югу от Вены надежные линии обороны не выдержали, и эта позиция стала ключевой. Алексу было лестно представить себя в центре самого большого в мире сражения, но он никак не мог свыкнуться с мыслью, что игру не удастся закончить.

Алекс любил стратегические игры, где ты сам передвигаешь войска. Тут же какая-то стрелялка, где войска, флаеры, ракеты сами мечутся вокруг тебя, и остается только нажимать на гашетку. Это неинтересно, поскольку огонь и так ведется автоматически, и нужно только вовремя прекращать его, когда наши делают вылазку. Пару раз Александр с этим запаздывал, что стоило нашим пяти автоматических флаеров. Они взрывались так же картинно, как и вражеские. Шар огня. Вещь! Начальство не сердилось: люди при этом не гибнут, а техника все равно обречена — военные заводы работают на полную мощь, замещая перемолотое железо новенькими образцами.

Над горизонтом были видны какие-то всполохи, где-то за холмами мавры готовили новый рывок. Их силы были хорошо видны на мониторе. Наверное, генералы что-то сейчас придумывают по этому поводу. Интересно, помнят ли они о скромном посте на Лысой горе.

Мавры не сразу поняли, где находится натовский пункт управления огнем, и Алекс пережил на нем уже шесть ударов. Он вспомнил предсказание, сделанное Александру II, что тот переживет семь покушений. Но последнее оказалось двойным. Стало жутковато. Можно было уйти с пульта, спуститься вниз, в раскинувшийся под горой город, еще не очень потрепанный войной. Оттуда даже звучала музыка, горели огни кафе. Оставшиеся в столице венцы все еще жили надеждой на то, что маврам не до них.

Чтобы отогнать мысли о собственной трусости, непозволительные для польского офицера, Алекс вышел из бункера наружу, к полуразрушенной церкви, построенной в честь победы Яна Собесского над турками. Тема страха плавно сменилась темой исторической преемственности. Я и Ян Собесский. Он сумел остановить здесь мусульманское нашествие. А я? Или все-таки похоронят? Будет строчка в каком-нибудь фолианте. Эпизод Великой войны.

Запищал локатор. Через минуту начнется. Одновременно зажужжал компьютер. Сообщение. «Ну что же, — он даже усмехнулся, — напоследок прочтем сообщение».

«Вам предписывается немедленно прибыть в штаб обороны. 4587» Это был позывной командира батареи. Зачем идти в штаб, а не на КП батареи? Алекс не стал вникать. Он просто вышел из бункера и быстро сбежал вниз по дорожке. Через несколько секунд наверху раздалось несколько взрывов, дернулся дерн, посыпались камни.

Штаб обороны находился на площади Сан-Стефано. Было известно, что мавры, опасаясь обвинений в варварстве, предпочитают не бить по памятникам архитектуры без нужды. Поэтому, пока они не прознали про местонахождение командования, это место было безопасным. Алекс представился дежурному и спросил о командире. Офицер насчет командира ничего не знал, но про Алекса слышал. «Да, вас ждут. Шестой кабинет». «Везет мне сегодня на шестерки», — подумал Алекс.

Его встретил неприметный господин в гражданском, усадил напротив себя за стол, предложил кофе.

— Это капитан... — Алекс не знал, можно ли при нем называть фамилию командира, — ну он меня к вам направил!

— Нет, молодой человек. Здесь направляю я. А капитан Володыевич, к сожалению, погиб сегодня. Так вот. Помянем.

На столе материализовались две рюмки, и неприметный господин налил в них водки. Они помянули командира.

— А как же он меня направил?

— Это я вас направил. Резерв прочности вашей батареи был на одну-две атаки. Зачем губить вашу молодую душу? Это всегда можно сделать потом.

Господин засмеялся.

— Откуда вы знали про батарею?

— Видите ли... Моя профессия — сидеть за пультами. Я сижу за разными пультами и научился экономить фигуры и время. Чем послушнее фигуры, тем легче их экономить. Вот капитан ваш не ушел с поста вовремя, там оставались его солдаты, а они должны были вести огонь. А вы ушли.

— Но у меня не было солдат.

— Это впереди. К сожалению, после вашего ухода батарея не выключилась при контратаке и сбила не только десять ракет противника, но еще и один наш транспорт. Полупустой. Но несколько человек погибло.

У Алекса похолодели руки.

— Это шантаж?

— Ну что за глупости. Я же сам вас вызвал. С меня и спрос. Недосмотрел.

— А вы право имеете?

— Тварь я дрожащая, или право имею? Имею.

Незнакомец нажал на что-то, и стена отъехала, обнажив пульт. На нем была представлена карта окрестностей Вены со множеством значков-картинок, каждая из которых жила самостоятельной жизнью. Господин ткнул куда-то указкой, и маленькое изображение развернулось во вполне читаемое. Это была Лысая гора. Церковь совсем исчезла, а на месте службы Алекса зияли дымящиеся провалы.

— Ну и стоило вам там находиться?

Находиться, разумеется, не стоило. Но если все так оправданно, зачем было говорить о сбитом транспорте. И был ли он?

— А транспорт?

— Не сыпьте мне соль на раны, да и себе. Жаль парней. Недосмотр. На войне всегда потери. Но вы важнее, чем транспорт. На них у меня не было видов, а на вас есть. И если вас волнует ответственность за то, что вы оставили позиции, то вы это сделали по приказу. Все оформлено как надо. Я отправил приказ с терминала капитана, вот его почтовый ящик, здесь у меня. И информагентства уже сообщили о вашем подвиге, и фотографию где-то достали. Проныры.

Действительно, подвиг был расписан как надо, хотя никаких смишников поблизости Алекс не видел. Вот он задумчиво стоит возле церкви Яна Собесского, вот развалины батареи. Вот сообщение, что, слава Богу, поручик Засурский остался жив. Откуда они знают, что он остался жив?

— А про приказ почему не пишут? — Алекс решил проверить свою гипотезу.

— Это немного не укладывается в образ. Приказ о вашем отзыве поступил уже после того, как батарея была разбита. Вас легко ранило. Ну, скажем, контузило. Надо подлечиться денька три. Поедете в Прагу, отдохнете в тылу.

— А она не станет фронтом? — Алекс решил проверить другую свою гипотезу.

— Нет, еще с месяц не станет.

— То есть вы отправляете меня в Прагу на лечение? — Алексу понравилось проверять гипотезы.

— Нет, в Прагу вас направляет генерал Шварц. Вот вам новый компьютер, старый разбит на батарее. Давно пора вшить бортовой, молодой человек. — С этими словами господин постучал себе пальцами по виску. — В компе все нужные предписания. И краткая информация о вашей новой работе. Теперь вы будете адъютантом генерала и через четыре дня приступите к работе.

Гипотеза не подтвердилась. Пришлось задать вопрос в лоб:

— А вы тогда кто?

— Я раб, я царь, я червь, я Бог. А в этот миг я советник главнокомандующего группировкой НАТО в Европе по оперативно-тактическим вопросам. Вам полезно будет это знать на новой работе: генерал Шварц не может все время пялиться в этот пульт, да и я не могу. Для этого нужно несколько высококвалифицированных специалистов, и я один из них. Вам, чтобы разглядеть развалины батареи, нужно их увеличить, а мне нет. Я и так вижу, кто там копошится. Практика большая. Притом держу эту партию в голове. Такому нужно много учиться, нужно понимать, как ходят фигуры под названием люди, как их направлять, чтобы они этого не заметили и всегда оказывались в расчетной точке, не уклоняясь. Чтобы они думали, будто управляют событиями, а не кто-то где-то за пультом управляет ими. Кто-то за пультом — их слуга, оптимизирующий решения, избавляющий их от этой муторной работы — все отслеживать, обо всем помнить. У вас есть к этому склонность. В частности, позавчера вы прошли до восьмого уровня «Каталайзера». Вы думали, что против вас играла просто машина, а играл я. Поддавался, конечно, но стиль прочувствовал. Неплохой стиль, хотя еще шлифовать и шлифовать.

Алекс почему-то подумал, что, когда господин (так, кстати, не представившийся) играл с ним, он мог «пропустить» пару идущих на смерть транспортов. И вообще самомнение господина Алексу претило. Но доказательства его влияния были очевидны, и предложенная игра привлекала.

— И когда же будем учиться?

— Всегда. Я на связи.

— Но глобальная связь разрушена. Ведь все спутники были уничтожены.

— Это легко поправить.

Господин нажал на значок карты, и видеосъемка, специально развернутая для Алекса во весь экран, продемонстрировала пуск сотен резервных спутников связи НАТО. Это была операция, которая заняла достойное место в истории войны и внесла имя генерала Шварца в число великих стратегов. Но ее непосредственное осуществление видел только Алекс, о чем никогда и никому не рассказывал. Последствия эффектного запуска (а господин любил все эффектное и эффективное) немедленно сказались на карте. Мавры не ожидали, что НАТО сможет так быстро восстановить свой спутниковый флот. Очередная ракетная атака на Вену захлебнулась. Натовские стрелки на карте поползли к юго-востоку. И хотя это был не перелом, Европа стала чувствовать себя более уверенно. Ощущение изолированности и брошенности, захватившее человеческие атомы после гибели Сети, стало проходить. И только всплеск рождаемости, который пришелся на эти страшные военные месяцы, напоминал людям о неделе без Сети.

Алекс не смог скрыть своего восхищения. Он всегда подозревал, что за действием великих исторических фигур стоят десятки «серых кардиналов», которые все придумывают, согласовывают и осуществляют. Но что неприметный серый кардинал может творить события собственными перстами, а не могучей дланью начальника, — это было ново. Почувствовав, что пациент дозрел, господин устроился в кресле поудобнее, придал лицу выражение дремлющего кота и перешел к наиболее откровенной части разговора:

— Нравится? Мне тоже. Можешь считать это актом посвящения в тайну.

— Красивое посвящение, — поддакнул Алекс, ожидая, что господин вытащит шпагу и возложит ему на плечо.

— Меня тоже посвящали с риском для жизни. Может быть, слышал, как самолетами снесли два небоскреба в Америке?

— Как же, это событие мы проходили в школе.

— Так вот, я работал в одном из них.

— Здорово! И вы все это видели?

— Нет, это все остальные видели по телевизору, а я по лестнице бежал. Выскочил на улицу и как последний идиот уставился наверх. Там что-то горит, бумаги летают, каждая на сотню тысяч. А ко мне мужик подходит и говорит: «Ты чего тут стоишь? Пошли скорее отсюда, сейчас башня обвалится». Отвел меня за угол, посадил в машину и увез. А башня через пять минут рухнула. Если бы я остался глазеть, меня бы и завалило. Позднее я его спросил: «А откуда ты знал, что башня рухнет?» Он был очень доволен тем, что я сразу понял эту его причастность к делу: «Молодец, классно вычислил. Ты мне сейчас не поверишь, но потом поймешь. Дело в том, что я расчеты делал — куда надо таранить, чтобы она упала». Ты знаешь, я поверил. А потом познакомился и с тем, кто оплачивал подготовку всего этого дела.

— Вот это да! Значит, вы виделись с этим... Ну арабом, как его, Баладеном.

— Эх, молодежь. Не Баладеном, а Бен Ладеном. Нет, его я видел только по телевизору. С ним другие договаривались, чтобы он не шибко возражал, когда на него все спихивать начнут. Потом его тихо закопали, и антигерой держал в ужасе весь мир еще многие годы.

— А зачем это было нужно вашему Учителю?

— Подумай. Ты знаешь, какие экономические и политические последствия имели эти события?

— А он, стало быть, нажал на спусковой крючок.

— Молодец, малыш, ты начинаешь кое-что соображать.

Алекс не очень-то верил в эту версию мировой истории, но решил не возражать, понимая, что доказать собеседнику все равно ничего не сможет. Да и какая теперь разница, кто взорвал эти небоскребы, кто убил президента Кеннеди, куда делось «золото партии».

Прощаясь, Алекс задал еще один вопрос в лоб:

— А как вас все-таки называть?

— Зови меня по-польски, Паном.

Транспорт увозил Алекса с линии фронта в сторону Златоглавой Праги. Открыв компьютер, он обнаружил там иконку «Пан». Нажав ее, он прочитал — «Добро пожаловать в нашу корпорацию». Видимо, это была реклама, но названия корпорации не значилось. Затем Алекс увидел карту Праги с множеством иконок, в которых читалась видеосъемка пражских улочек, офисов, фотографии людей. Рядом с некоторыми фото шло видеонаблюдение за этими людьми.

Какова цель игры? Он набрал этот вопрос в иконке Пана, которая находилась и около карты. И получил ответ:

«Цель выбирай сам».

Алекс понял ответ как: «Отвяжись, не до тебя». И это было неверно.

Планетарные кочевники

14 августа.

Темиртау.

Василий, Гуля, Ахмед.


«Люби и стремись познать в наибольшей полноте культуру своего народа, его традицию и смысл его обрядов. Помни, что понять это можно лишь при внимании к другим народам и их наследию в этом мире. Нельзя увидеть красоту без фона. Сталкиваясь с детьми других культур, такими странными, не понимающими твоих обычаев, не дай овладеть собой гневу. Стремись понять причину различия и даже грубости. Насилие в отношениях народов — результат не их культуры, а их бескультурия. Культура духа требует поиска понимания, даже если различна основа языков. Не соглашайся, но и не обижай другого резкостью суждений. Слыша слова, которые считаешь неправдой, утверждай истину, но мудрым словом, а не грубостью, не агрессивностью или насилием, ибо они уводят от истины. Если не знаешь, что ответить, не спеши с потоком слов. Обдумай услышанное, посоветуйся с мудрым человеком, утвердись во мнении, которое и проповедуй».


Ахмед распевно то ли читал что-то наизусть, то ли считывал с вживленного портала. Они разговаривали уже час, и нарушенное было взаимопонимание стало постепенно восстанавливаться.

Попервоначалу Вася был совершенно смят. Он так тщательно выстроил грядущую беседу с главарем разбойников, так аккуратно должен был подвести его к теме... А тут явился Ахмед, который присматривался к Васе уже несколько дней. От неожиданности Вася стал путаться в словах, с трудом выводя разговор в нужном направлении. Ахмед немного поглумился, поиграл, аки кошка с мышкой, наслаждаясь путаницей в версиях своего гостя, но гневаться вопреки ожиданиям не стал.

— Ладно, Вася, не надо всего этого. Мы ведь тебя ждали. Еще в Кабуле.

Вася, конечно, вспомнил кагэбэшника и все понял. Тот работал на кочевников, и значит, вся Васина миссия провалена. Теперь выяснить ничего не удастся. Разве что получится уговорить Ахмеда, что ему нужно срочно задружиться с Союзом и выдать заказчиков нападения на Полис.

Но Ахмеда не нужно было уговаривать. Он надеялся увидеть не шпиона, а посланника.

— Видишь ли, Вася, сначала мы ждали не тебя, а ответного удара. Союз обычно не остается в долгу, даже если наши абреки позволяют себе гораздо более скромный набег, чем нападение на Романова. И они ударили. По пустыне. Не по нашим норам, а по солончакам и песку. И мы поняли: здесь что-то неладно. Причем не только для нас. Значит, вы придете разбираться. Вот ты и появился. А пока ты шел, мы уже кое-что выяснили. Так что отдохнете, и завтра нас ждет небольшая экскурсия...

Остаток дня Васе пришлось объяснить Гуле, почему он — не Ричард. Поселили их вместе, так что Вася смог доиграть роль Джеймс Бонда до конца, покоряя девичье сердце.

Наутро Ахмед в сопровождении двух охранников, Вася с Гулей, достававшей его глупыми вопросами («Ричард, почему он зовет тебя Васей?»), и еще человек десять неопределенных занятий и национальности сели в какую-то капсулу и понеслись по лабиринту нор, изрывших пространство под пустыней. Вскоре аппарат затормозил и как крот высунул нос над поверхностью. Здесь они пересели на совсем экзотический транспорт — верблюдов. Просто сафари. Зато на тех, кто движется медленно, не обращают внимания средства слежения. Ахмед философствовал, пока верблюды перебирали ногами: «Рутина, обыденность никого не интересует. Сделай резкое движение — и на тебя направят объективы и юпитеры. И напрасно. Резкие движения редко ведут к реальным переменам».

— А что ведет к реальным переменам? Ваше суфийское братство? — Васе почему-то показалось, что он имеет дело с суфием.

— Знаешь ли ты, Вася, кто такие суфии? — вдруг вмешалась в разговор Гуля.

— Ну как же... Вот, ваш кагэбэшник — типичный суфий.

Гуля и Ахмед как-то одинаково ухмыльнулись, и теперь уже Гуля стала распевно говорить, словно читая какой-то старинный текст:

«История вообще пронизана путями тайных обществ, как гора — муравьиными тропами. Поиск истины, сохранение достигнутого, потерявших былую жизнь магических формул. Ученики учеников тащат в будущее образ учителя их учителей. А на самом деле просто таскают мумию давно умершего. Причастность знанию, суть которого уже забыта, недостаточное условие для сплочения людей на дороге через века. Гораздо лучшее средство — борьба со злом. Многовековая тайная борьба „добрых“ нас со „злыми“ ими. Но и „злые“ думают так же, считая „добрыми“ себя, а „злыми“ — нас».

Она говорила это так распевно, что Вася задремал. А кто бы не задремал на такой жаре. Видимо, Гуля обиделась, потому что потом молчала целый час. Ахмед толкнул Васю в плечо, но не для того, чтобы тот продолжал постигать Гулину премудрость. Просто они приехали.

Место, которое Ахмед показал Васе, было залито пластиком. Если бы жители пустыни не законсервировали след, его бы за несколько часов стерло ветром. След был велик, и Вася принялся деловито замерять параметры. Сомнений не было — это крупный военный корабль, который зачем-то сел здесь и стоял не меньше трех недель. А затем улетел.

— Он стоял здесь почти месяц. Включил систему невидимости и ждал. Поэтому его никто и не засек.

— Какой невидимости? — вмешалась технически не искушенная Гуля.

— Вах, это совсем просто. Когда на крышу транслируется точное изображение поверхности земли, а на борта — панорама фона с другой стороны. Так что ты заметишь, что перед тобой корабль, только если будешь смотреть очень внимательно. А кто же будет очень внимательно разглядывать пустыню. Так вот, когда он ударил по Полису и стал улетать, его траекторию отследили с этого места. Правильно?

Вася кивнул. Именно с этого места. Все впустую. Где теперь искать концы? В Закавказье? В Курдистане? В Иране? Конечно, там не любят Халифат, но, может быть, следы таинственного корабля тянутся в Персидский залив? Во всяком случае, он тут же передал в «Социум» полученные данные с просьбой исследовать все передвижения в этой точке не за дни, а за недели до атаки на Полис.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24