Ирвин Шоу
      Предайте павших земле
      "... чего вы так цепляетесь за этот мир?"
      Моей матери
      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
      Рядовой ДРИСКОЛЛ
      РЯДОВОЙ МОРГАН
      РЯДОВОЙ ЛЕВИ
      РЯДОВОЙ УЭБСТЕР
      РЯДОВОЙ ШЕЛЛИНГ
      РЯДОВОЙ ДИН
      ДЖОАН БУРК
      БЕСС ШЕЛЛИНГ
      МАРТА УЭБСТЕР
      ДЖУЛИЯ БЛЕЙК
      КЭТРИН ДРИСКОЛЛ
      ЭЛИЗАБЕТ ДИН
      Генералы, Первый, Второй и Третий.
      Капитан, Сержант, четверо Пехотинцев, задействованных в похоронной команде.
      Священник, раввин и врач.
      Рядовые Бивинз и Чарли.
      Репортер и Редактор.
      Две Проститутки.
      Бизнесмены, Первый, Второй и Третий.
      ВРЕМЯ
      Второй год войны, которая может начаться завтра вечером.
      МЕСТО
      Сцена двухуровневая: авансцена пуста, задняя, большая часть сцены платформа, поднятая примерно на семь футов. Декорации - мешки с песком, целые и разорванные, уложенные по краю платформы, и рассыпанная по платформе земля. Платформа выкрашена в черный цвет. Освещена сильным прожектором, луч которого бьет параллельно сцене справа. Это единственный источник света. Платформа представляет собой развороченную боевую позицию, теперь уже находящуюся в тылу, в нескольким милях от передовой, где солдаты похоронной команды копает траншею под братскую могилу, поэтому зрители видят их от пояса и выше. На правой части платформы лежат шесть тел, завернутые в брезент, которые предстоит предать земле. Сержант стоит справа, на краю траншеи, курит... Ближайший к нему солдат, в траншее, перестает копать...
      ПРЕДАЙТЕ ПАВШИХ ЗЕМЛЕ
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Эй, сержант, они воняют... (машет лопатой в сторону трупов) Надо бы побыстрее их похоронить...
      СЕРЖАНТ. А какой запах шел бы от тебя, если бы ты пролежал здесь два дня? Чайной розы? Скоро их похоронят. Копай.
      ВТОРОЙ СОЛДАТ (почесываясь). Копай и чешись! Копай и чешись! Что за война! Если не роешь окопы, то копаешь могилы...
      ТРЕТИЙ СОЛДАТ. У кого есть сигарета? Если ни у кого нет сигарет, закурю опиум.
      ВТОРОЙ СОЛДАТ. А если ты не копаешь могилы, то вычесываешь блох. Господи, блох в этой армии больше, чем...
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Ради них войны и развязывают. Должен же ктото кормить блох...
      ЧЕТВЕРТЫЙ СОЛДАТ. Я привык каждый день принимать душ. Можете вы себе такое представить?
      СЕРЖАНТ. Успокойся, мистер Чистюля, мы поместим твою фотографию в "Сэтеди ивнинг пост". Цветную.
      ВТОРОЙ СОЛДАТ. Если ты не вычесываешь блох, то идешь на смерть. Веселенькая жизнь для взрослого человека.
      ТРЕТИЙ СОЛДАТ. Так у кого есть сигарета. Отдам винтовку, если найду ее, за сигарету. Господи, ну почему они больше не выпускают сигарет (меланхолически опирается на лопату). Что за жизнь...
      СЕРЖАНТ. Шевели лопатой, солдат. Живее! Здесь тебе не дом отдыха.
      ТРЕТИЙ СОЛДАТ (не реагируя на слова сержанта). Я слышал, парни крутят сигареты из водорослей и клевера. Говорят, забирает (задумчиво). Надо попробовать...
      СЕРЖАНТ. Шевелитесь (потирает руки)! Совсем замерз. Не хочу торчать здесь всю ночь. Уже ног не чувствую.
      ЧЕТВЕРТЫЙ СОЛДАТ. Я не чувствую ног уже две надели. Две недели не снимал сапоги (опирается на лопату). Даже интересно, пальцы еще не отвалились. Я носил туфли размера 8А. Аристократическая нога, всегда говорили мне продавцы. Забавно... ходить и не знать, отвалились у тебя пальцы или нет... Это негигиенично...
      СЕРЖАНТ. Не волнуйся. Приятель, следующая война будет вестись с учетом гигиены.
      ЧЕТВЕРТЫЙ СОЛДАТ. В испаноамериканской войне от болезней умирало больше людей, чем...
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ (энергично взмахивает лопатой, чтобы обрушить ее на когото в траншее).Вот тебе! Вот! Убьем суку!
      ЧЕТВЕРТЫЙ СОЛДАТ (хищно). Бежит сюда! Никуда не денется!
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Вышиби ей мозги!
      ВТОРОЙ СОЛДАТ. Есть одна (все солдаты в траншее торжествующе вопят)!
      СЕРЖАНТ (недовольно морщась). Кончайте базар. Вы теряете время.
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ (резко поворачиваясь к сержанту). Вот. Мы ее кончили. Эту чертову...
      ЧЕТВЕРТЫЙ СОЛДАТ (грустно). Казалось бы, крысы могли подождать, пока мы не засыпем трупы землей.
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Ктонибудь хоть раз в жизни видел такую жирную крысу? Готов спорить, она жрала, как лошадь.
      СЕРЖАНТ. Ладно, ладно. Вы воюете не с крысами. Принимайтесь за работу.
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Мне куда приятнее убивать крыс, чем их (мотает головой в сторону фронта).
      СЕРЖАНТ. Крысы тоже должны жить. Другой жизни они не знают.
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ (внезапно подцепляет крысу лопатой и показывает сержанту) Держи, сержант. Подарок от роты А.
      СЕРЖАНТ. Хватит острить. Мне это не нравится.
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ (крыса попрежнему на лопате). Сержант, ты меня разочаровал. У этой крысы прекрасная родословная... она питались исключительно отборными молодыми людьми, которые последние двадцать лет выращивала Америка.
      СЕРЖАНТ. Заканчивай, остряк.
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ (продолжает как ни в чем ни бывало). Обрати внимание, какие широкие, мощные плечи у этой крысы, как лоснится шерсть на боках, какой круглый живот. Банковские клерки, механики, светские львы, фермеры высококачественная пища (внезапно отбрасывает крысу). Эх... ужасно я устал от всего этого. Я пошел на войну не для того, чтобы рыть эти чертовы могилы.
      СЕРЖАНТ. Скажи об этом президенту. А сейчас копай.
      ВТОРОЙ СОЛДАТ. Слушай, яма и так глубокая. Сколько нам надо копать? До самого ада, чтобы передать их из рук в руки?
      СЕРЖАНТ. Человек имеет право на шесть футов. Мы должны уважать мертвых. Копайте...
      ЧЕТВЕРТЫЙ СОЛДАТ. Я надеюсь, они не положат меня так глубоко, когда придет моя очередь. Я хочу иметь возможность как можно чаще вставать, чтобы глотнуть свежего воздуха.
      СЕРЖАНТ. Хватит трепаться, парни. Беритесь за лопаты!
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Они смердят! Похороним их!
      СЕРЖАНТ. Хорошо, остряк. Теперь будем опрыскивать их духами перед тем, как ты начнешь рыть могилу. Тебя это устроит?
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Не травится мне их запах, вот и все. Не обязан я наслаждаться вонью, которая от них идет. В уставе этого не написано, так? Человек имеет право пользоваться органом обаяния, даже если он в чертовой армии...
      СЕРЖАНТ. Об армии можно говорить только уважительно!
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. О, любимая армия... (выбрасывает из траншеи лопату земли).
      ВТОРОЙ СОЛДАТ. О, дорогая армия... (выбрасывает из траншеи лопату земли).
      ТРЕТИЙ СОЛДАТ. О, нежная армия... (выбрасывает из траншеи лопату земли).
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. О, грязная, смердящая, чертова армия... (выбрасывает из траншеи три лопаты земли).
      СЕРЖАНТ. Негоже так говорить в присутствии смерти...
      ПЕРЫЙ СОЛДАТ. Мы бы говорили с тобой стихами, сержант, да только они закончились на третий день нашего пребывания на фронте. А чего ты хочешь, сержант, мы же обычные солдаты...
      ВТОРОЙ СОЛДАТ. Хватит. Давайте их похороним. У меня мозоли с аэростат. Какая разница? Все равно их вышвырнет на поверхность, когда по этой позиции вновь начнет работать артиллерия...
      СЕРЖАНТ. Хорошо! Хорошо! Раз вы так торопитесь - закапывайте (двое солдат, которые стоят справа, выскакивают из траншеи и начинают переносить тела. Двое, оставшиеся в траншее, принимают их и укладывают в траншею, где зрители их уже не видят).
      СЕРЖАНТ. Укладывайте аккуратнее.
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Укладывайте по алфавиту. Возможно, придется к ним еще обратиться. У генерала может возникнуть желание поговорить с кемто из них.
      ЧЕТВЕРТЫЙ СОЛДАТ. Этот совсем еще мальчик. Я его немного знал. Отличный парень. Сочинял похабные стишки. Такие смешные. Он даже не выглядит мертвым.
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Хорони его! Он смердит!
      СЕРЖАНТ. Если ты думаешь, что от тебя хорошо пахнет, бэби, тебе пора проснуться. На рекламу духов ты не тянешь, солдат. (Смех).
      ТРЕТИЙ СОЛДАТ. Один ноль в пользу сержанта.
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Тебя тоже слепили не из роз и глицинии, сержант, но тебя я терпеть могу, особенно, когда ты молчишь. По крайней мере ты живой. А вот запах мертвых выводит меня из себя... Живо, забросаем их землей... (Солдаты вылезают из траншеимогилы).
      СЕРЖАНТ. Отставить.
      ТРЕТИЙ СОЛДАТ. Что теперь? Мы должны станцевать вокруг могилы?
      СЕРЖАНТ. Мы должны подождать священников... Они помолятся над ними.
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Боже, удастся ли мне сегодня поспать?
      СЕРЖАНТ. Негоже лишать человека молитвы, солдат. Ты бы хотел, чтобы над твоим телом помолились, не так ли?
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Господи, да нет же! Я хочу спать мирно, когда уйду... Так где они? Почему не приходят? Мы должны стоять здесь всю ночь, ожидая, пока они придут и скажут Богу пару слов об этих парнях?
      ТРЕТИЙ СОЛДАТ. У кого есть сигарета? (С мольбой в голосе).
      СЕРЖАНТ. Смирна-а! Вот они! (На сцену выходят католический священник и раввин).
      СВЯЩЕННИК. Все готово?
      СЕРЖАНТ. Да. Святой отец...
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Только давайте побыстрее! Я ужасно устал.
      СВЯЩЕННИК. Служение Господу не терпит суеты, сын мой...
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. В эти дни Ему служат много и часто. От Него не убудет, если вы поторопитесь...
      СЕРЖАНТ. Заткнись, солдат.
      РАВВИН. Хотите прочитать молитву первым, святой отец?
      СЕРЖАНТ. Евреев тут нет (указывает на могилу). Преподобный, не думаю, что вы здесь понадобитесь.
      РАВВИН. Как я понимаю, у одного из них фамилия Леви?
      СЕРЖАНТ. Да, но он не еврей.
      РАВВИН. С такой фамилией лучше не рисковать. Святой отец, вы начнете первым?
      СВЯЩЕННИК. Может, нам лучше подождать. В нашем секторе епископ англиканской церкви. Он выражал желание принять участие в похоронах. Он обязательно произносит молитву над павшими в секторах, в которых бывает. Я думаю, нам лучше его подождать. Епископы англиканской церкви очень щепетильно относятся к очередности...
      РАВВИН. Он не придет. Он сейчас ужинает.
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. А что делает Господь, пока епископ ужинает?
      СЕРЖАНТ. Солдат, не угомонишься - будешь наказан.
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Я хочу с этим покончить! Похороним их! Они смердят!
      СВЯЩЕННИК. Молодой человек, нельзя говорить так об одном из творений Господа...
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Если это (указывает на могилу) одно из творений Господа, я лишь могу сказать, что у Него творческий кризис...
      СВЯЩЕННИК. Ах, сын мой, как много в тебе горечи...
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Ради Бога, хватит болтать, и покончим с этим. Я хочу засыпать их землей. Я больше не могу выносить этого запаха! Сержант, ну чего они тянут? Они не имеют права держать нас здесь всю ночь. Завтра у нас тоже будет работа... Пусть молятся вместе. Бог сможет понять...
      СВЯЩЕННИК. У нас нет желания затягивать службу. Мы должны думать как о мертвых, так и о живых. Как он и говорит, преподобный, Бог сможет понять... (Он встает во главу могилы и начинает читать молитву на латыни. Раввин подходит к могиле с противоположного торца и начинает читать молитву на иврите. По ходу молитв слышится стон, тихий, но отчетливый. Священники продолжают молится. Вновь слышится стон).
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ (под латынь и иврит). Я слышал стон (священник и раввин продолжают читать молитвы). Я слышал стон!
      СЕРЖАНТ. Заткнись, солдат (под латынь и иврит).
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ (опускается на колени у могилы, прислушивается). Прекратите! Я слышал стон...
      СЕРЖАНТ. И что? Какая война без стонов? Молчи! (Молитвы продолжаются. Еще стон. Первый солдат спрыгивает в могилу).
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Стонут здесь! Подождите! Остановите этих чертовых попугаев! (Бросает пригоршню земли в священника). Подождите! Здесь ктото стонет... (Голова медленно поднимается над левым краем траншеи, мужчина встает, лицом к заднику. Солдаты и сержант ахают - служба продолжается).
      СЕРЖАНТ. Господи...
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Он живой...
      СЕРЖАНТ. Ну они не могут сразу определить, кто живой, а кто - мертвый? Вытащите его!
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. Остановите их! (Служба продолжается). Выгоните их отсюда. Живым они не нужны...
      СЕРЖАНТ. Пожалуйста. Святой отец, вы тут совершенно не причем... Это какаято ошибка....
      СВЯЩЕННИК. Я вижу. Хорошо, сержант. (Он подходит к раввину, они берутся за руки и уходят. Никто на них не смотрит. Солдаты и сержант загипнотизированы мужчиной в траншее, поднявшимся из мертвых. Труп проводит рукой по глазам. Солдаты и сержант дружно ахают... Еще стон доносится с другого края траншеи).
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ (он еще в траншее). Там (указывает). Стонут там! Я слышал! ( Голова, потом плечи появляются над краем траншеи слева. Второй труп встает, проводит рукой по глазах, точно так же, как и первый. Над траншеей повисает гробовая тишина. И тут же третий труп поднимается рядом с ПЕРВЫМ СОЛДАТОМ. Тот в ужасе вскрикивает. Выбирается из траншеи. Издалека доносится легкое громыхание артиллерии. Один за другим поднимаются трупы, лицом к заднику, спиной к зрителям. Солдаты превратились в статуи. Внезапно СЕРЖАНТ подает голос).
      СЕРЖАНТ. Что вам надо?
      ПЕРВЫЙ ТРУП. Не предавайте нас земле.
      ТРЕТИЙ СОЛДАТ. А не смотаться ли нам отсюда к чертовой матери!
      СЕРЖАНТ (вытаскивает пистолет). Стоять! Пристрелю первого, кто двинется с места!
      ПЕРВЫЙ ТРУП. Не предавайте нас земле. Мы не хотим, чтобы нас хоронили.
      СЕРЖАНТ. Господи Иисусе. (СОЛДАТАМ). Оставаться на местах. (СОЛДАТЫ стоят). Господи Иисусе. (СЕРЖАНТ убегает с криком). Капитан, капитан! Где, черт побери, капитан? (Голос затихает вдали, переполненный ужасом. СОЛДАТЫ наблюдают за трупами, потом одновременно начинают пятиться).
      ШЕСТОЙ ТРУП. Не уходите.
      ВТОРОЙ ТРУП. Останьтесь с нами.
      ТРЕТИЙ ТРУП. Мы хотим слышать человеческие голоса.
      ПЕРВЫЙ ТРУП. Мы не оченьто и отличаемся от вас. Только мертвые.
      ВТОРОЙ ТРУП. И все.
      ЧЕТВЕРТЫЙ ТРУП. Все... все...
      ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. И все..?
      ТРЕТИЙ ТРУП. Вы боитесь шести мертвых мужчин? Вы, кто сжился с мертвыми, кто перевидал столько мертвых, кто ел рядом с ними, если похоронить их вы не успевали, а есть больно хотелось?
      ВТОРОЙ ТРУП. Чем мы отличаемся от вас? Унцией свинца, которая есть в наших сердцах, но нет в ваших. Разница невелика.
      ТРЕТИЙ ТРУП. Завтра или днем позже свинец достанется и вам. Поговорите с такими же, как вы.
      ЧЕТВЕРТЫЙ СОЛДАТ. Это тот парень... который писал похабные стишки.
      ПЕРВЫЙ ТРУП. Скажите нам чтонибудь. Забудьте про могилу, как забыли про нее мы...
      ТРЕТИЙ СОЛДАТ. Хотите... хотите закурить? (СЕРЖАНТ возвращается с КАПИТАНОМ).
      СЕРЖАНТ. Я не пьян! И не сошел с ума! Они просто... поднялись вместе... и посмотрели на нас... Глядите... глядите сами, капитан! (КАПИТАН СМОТРИТ. Мужчины стоят по стойке "смирно").
      СЕРЖАНТ. Видите?
      КАПИТАН. Вижу (невесело смеется). Я ожидал, что такое случится... когданибудь. Столько людей гибнет каждый день. Жаль только, что случилось это в моей роте. Господа! Вольно! (Мужчины выполняют команду. КАПИТАН уходит. Нарастает орудийный грохот. Затемнение).
      Прожектор освещает авансцену. За столом сидят три генерала. КАПИТАН стоит, докладывает о случившемся.
      КАПИТАН. Я рассказал только то, что видел.
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ. Вы это не выдумали, капитан?
      КАПИТАН. Нет. Генерал.
      ВТОРОЙ ГЕНЕРАЛ. Есть у вас доказательства, капитан?
      КАПИТАН. Четверо солдат похоронной команды и сержант, сэр.
      ТРЕТИЙ ГЕНЕРАЛ. На войне, капитан, люди видят много странного.
      КАПИТАН. Да, генерал.
      ВТОРОЙ ГЕНЕРАЛ. Вы выпили, капитан.
      КАПИТАН. Да, генерал.
      ВТОРОЙ ГЕНЕРАЛ. Когда человек пьян, он не несет ответственности за то, что видел.
      КАПИТАН. Да, генерал. Я не несу никакой ответственности за то, что видел, и рад этому. Я не хотел бы нести эту ношу, вместе с остальными...
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ. Достаточно, капитан, сознавайтесь. Вы крепко выпили, вышли на свежий воздух, на поле недавнего победоносного боя, спиртное, воздух и радость победы ударили вам в голову...
      КАПИТАН. Я рассказал вам только то, что видел.
      ВТОРОЙ ГЕНЕРАЛ. Да, мы слышали. Мы прощаем вас за это. Мы не осуждаем вас за то, что вы пропустили стаканчикдругой. Обычное дело. Мы понимаем. Поэтому выпейте с нами и забудьте о ваших призраках...
      КАПИТАН. Они не призраки. Они - люди, убитые два дня тому назад, которые стояли в своих могилах и смотрели на меня.
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ. Капитан, вы начинаете испытывать наше...
      КАПИТАН. Извините, сэр. Это зрелище не для слабонервных. Я их видел, и что вы, генералы, собираетесь с этим делать?
      ВТОРОЙ ГЕНЕРАЛ. Забыть! Человека приняли за мертвого и положили в могилу. Он выходит из комы и встает. Это случается каждый день... на войне такое не должно вызывать удивления. Вытащите его из могилы и отправьте в госпиталь.
      КАПИТАН. Госпитали - не для мертвецов. И что вы, генералы, собираетесь с этим делать?
      ТРЕТИЙ ГЕНЕРАЛ. Нечего стоять и долдонить: "Что вы, генералы, собираетесь с ними делать?" Пусть их осмотрит врач. Если они живы, отправьте их в госпиталь. Если мертвы - похороните! Все очень просто.
      КАПИТАН. Но...
      ТРЕТИЙ ГЕНЕРАЛ. Никаких но, сэр!
      КАПИТАН. Да, сэр.
      ТРЕТИЙ ГЕНЕРАЛ. Возьмите врача с собой, сэр, и стенографиста. Пусть доктор продиктует официальные рапорты. И, надеюсь, мы слышим об этом в последний раз.
      КАПИТАН. Да, сэр. Очень хорошо сэр. (Поворачивается, чтобы уйти).
      ВТОРОЙ ГЕНЕРАЛ. Э... капитан.
      КАПИТАН. (Останавливаясь). Да, сэр.
      ВТОРОЙ ГЕНЕРАЛ. Держитесь подальше от бутылки.
      КАПИТАН. Да, сэр. Это все, сэр?
      ВТОРОЙ ГЕНЕРАЛ. Это все.
      КАПИТАН. Да, сэр. (Луч прожектора уходит от ГЕНЕРАЛОВ и следует за КАПИТАНОМ, который шагает через сцену. КАПИТАН останавливается, достает бутылку. Два длинных глотка. Затемнение).
      Грохот орудий нарастает. Во время сцены с ГЕНЕРАЛАМИ он практически сходил на нет. Вновь освещена братская могила. ВРАЧ осматривает трупы, стоящие в могиле. ВРАЧ вооружен стетоскопом, за ним следует солдатстенографист, двое солдатсвидетелей и КАПИТАН. ВРАЧ говорит, отходя от первого стоящего трупа.
      ВРАЧ. Номер один. Экзентерация нижней части кишечника. Мертв сорок восемь часов.
      СТЕНОГРАФИСТ (повторяет). Экзентерация нижней части кишечника. Мертв сорок восемь часов. (Свидетелям). Распишитесь. (Свидетели расписываются).
      ВРАЧ (о следующем трупе). Номер два. Пулевое проникающее ранение желудка. Мертв сорок восемь часов.
      СТЕНОГРАФИСТ. Номер два. Пулевое проникающее ранение желудка. Мертв сорок восемь часов. (Свидетелям). Распишитесь. (Свидетели расписываются).
      ВРАЧ (о следующем трупе). Номер три. Пулевые проникающие ранения в оба легкие. Мертв сорок восемь часов.
      СТЕНОГРАФИСТ (напевно). Номер три. Пулевые проникающие ранения в оба легкие. Мертв сорок восемь часов. Распишитесь. (Свидетели расписываются).
      ВРАЧ (о следующем трупе). Номер четыре. Перелом черепа и экзерез мозга. Мертв сорок восемь часов.
      СТЕНОГРАФИСТ. Номер четыре. Перелом черепа и экзерез мозга. Мертв сорок восемь часов. Распишитесь. (Свидетели расписываются).
      ВРАЧ (переходя к следующему трупу). Номер пять. Множественные рассечения органов мочеполовой системы осколками снаряда. Смерть от кровотечения. Мертв сорок восемь часов. Гммм. (С любопытством вглядывается в лицо трупа). Гммм... (Идет дальше).
      СТЕНОГРАФИСТ. Номер пять. Множественные рассечения органов мочеполовой системы осколками снаряда. Смерть от кровотечения. Мертв сорок восемь часов. Распишитесь. (Свидетели расписываются).
      ВРАЧ (у следующего трупа). Номер шесть. Снесена правая часть головы от надбровной дуги до челюсти. Мать тебя бы не узнала. Мертв сорок восемь часов.
      СТЕНОГРАФИСТ. Номер шесть. Снесена правая часть головы от надбровной дуги до челюсти. Мать тебя бы не узнала. Мертв сорок восемь часов. Распишитесь.
      ВРАЧ. Ты чего там пишешь?
      СТЕНОГРАФИСТ. То, что вы говорите. Сэр...
      ВРАЧ. Я знаю. Вычеркни "Мать тебя бы не узнала". Генералов это не интересует.
      СТЕНОГРАФИСТ. Да, сэр. Распишитесь. (Свидетели расписываются).
      ВРАЧ. Шесть. Это все?
      КАПИТАН. Да, док. Они мертвы?
      (ЧЕТВЕРТЫЙ ТРУП предлагает ТРЕТЬЕМУ СОЛДАТУ сигарету. ТРЕТИЙ СОЛДАТ колеблется не больше секунды, берет, его губы кривятся в улыбке).
      ВРАЧ (не сводя глаз с ЧЕТВЕРТОГО ТРУПА и ТРЕТЬЕГО СОЛДАТА). Все мертвы.
      КАПИТАН. Хотите выпить, док?
      ВРАЧ. Да, благодарю (берет предложенную бутылку. Делает длинный глоток. Не отдавая бутылки, другой рукой убирает стетоскоп в карман. Смотрит на ТРУПЫ, которые рядком стоят лицом к заднику, вновь подносит бутылку ко рту, молча передает КАПИТАНУ. Тот медленно проходится взглядом по всем ТРУПАМ, делает длинный глоток. Затемнение).
      Прожектор освещает ГЕНЕРАЛОВ, перед ними стоят ВРАЧ и КАПИТАН.
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ держит в руке рапорты ВРАЧА.
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ. Док!
      ВРАЧ. Да, сэр.
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ. В ваших рапортах сказано, что каждый из этих шести человек мертв.
      ВРАЧ. Да, сэр.
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ. Тогда я не понимаю, с чего вся эта суета, капитан. Если они мертвы - предайте их земле.
      КАПИТАН. Боюсь, это невозможно, сэр... Они стоят в могилах... Не хотят, чтобы их хоронили.
      ТРЕТИЙ ГЕНЕРАЛ. Неужели мы должны начинать все заново? У нас есть заключение специалиста. Они мертвы. Не так ли, док?
      ВРАЧ. Да, сэр.
      ТРЕТИЙ ГЕНЕРАЛ. Тогда они не могут стоять в могилах, отказываясь от похорон, не так ли?
      ВРАЧ. Да, сэр.
      ВТОРОЙ ГЕНЕРАЛ. Док, вы можете определить, что человек мертв?
      ВРАЧ. Симптомы легко узнаваемы.
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ. Вы тоже выпили...
      ВРАЧ. Да, сэр.
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ. Вся чертова армия пьяна! Завтра утром объявить приказ во всех частях. Никакого спиртного в пределах двадцати миль от линии фронта. Ясно?
      ВТОРОЙ ГЕНЕРАЛ. Да, сэр. Но как нам тогда поднимать людей в наступление?
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ. К черту наступление! Не можем мы допустить распространения подобных историй. Они дурно влияют на моральный дух. Слышите меня, док? Они дурно влияют на моральный дух и вам должно быть стыдно.
      ВРАЧ. Да, сэр.
      ТРЕТИЙ ГЕНЕРАЛ. Все зашло очень уж далеко. Если не положить этому конец, об этом узнает вся армия. У нас есть заверенные свидетелями свидетельства о смерти, выданные дипломированным хирургом. Похороните их! Не теряйте времени. Вы меня слышали, капитан?
      КАПИТАН. Да, сэр. В сожалению, сэр, я должен отказаться. Не буду я хоронить этих людей.
      ТРЕТИЙ ГЕНЕРАЛ. Это нарушение субординации, капи...
      КАПИТАН. Извините, сэр. В армейском уставе нет указания хоронить людей против их воли. Если генерал задумается об этом, то поймет, что это невозможно...
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ. Капитан прав. Это может дойти до Конгресса. Кто знает, как они все повернут!
      ТРЕТИЙ ГЕНЕРАЛ. Что же нам тогда делать?
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ. Капитан, ваши предложения?
      КАПИТАН. Прекратите войну.
      ХОР ГЕНЕРАЛОВ. Капитан!
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ (с достоинством). Капитан, мы умоляем вас помнить о серьезности нынешней ситуации. О перемирии не может быть и речи. Это ваше лучшее предложение, капитан?
      КАПИТАН. Да, но у меня есть другое... Почему бы генералам не побывать на могиле и не попытаться уговорить эти... э... трупы... лечь в землю. Возможно, подействует. От нас до передовой семь миль и мы сможем обеспечить охрану дорог.
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ (откашлявшись). Гммм... э... в обычных условиях, это. Разумеется... э... Мы подумаем. А пока прошу держать рот на замке. Запомните это! Никому ни слова! Никто ничего не должен знать! Одному Богу известно, что может произойти, если люди пронюхают, что мы не можем уложить в землю наших павших и похоронить их! Эта чертова война! В УэстПойнте ни о чем таком не говорилось. Помните, никому ни слова, никто ничего не должен знать, будьте немы, как могила. Тсс. Шшш! (Все генералы повторяют: шшш).
      Свет медленно гаснет, но шикание генералов еще слышно, когда освещается другая часть сцены: два солдата на передовой за баррикадой из мешков с песком. Громыхают орудия. Летят трассирующие пули.
      БИВИНЗ (Солдат старше сорока, с толстым животом, тронутыми сединой волосами, виднеющимися изпод каски). Ты млышал об этих парнях, которые на дают себя похоронить, Чарли?
      ЧАРЛИ. Слышал. Как знать, что еще случится на этой чертовой войне.
      БИВИНЗ. И что ты об этом думаешь, Чарли?
      ЧАРЛИ. Что они с этого получат, вот что мне хотелось бы знать. Они все только усложняют. Я слышал о них. Они смердят! Предайте павших земле! Вот что я говорю.
      БИВИНЗ. Ну, не знаю, Чарли. Гдето я понимаю, на что они нацелились. Господи, я хотел бы я лежать сейчас под шестью футами земли, он не хотел. Ради чего?
      ЧАРЛИ. А какая разница?
      БИВИНЗ. Разница есть, можешь не сомневаться. Хорошо знаешь ли, чувствовать себя живым. Приятно, понимаешь, подняться над землей, видеть, слышать, обанять...
      ЧАРЛИ. Вотвот, вонючие трупы, которые не желают лечь в могилу. Аромат тот еще.
      БИВИНЗ. Но все лучше, чем насыпанная на твою физиономию земля. Я полагаю, эти парни разозлились, когда их начали засыпать землей. Не могли они такого перенести, мертвые или нет.
      ЧАРЛИ. Но они мертвые, не так ли? Никто не собиралмя хоронить их живыми.
      БИВИНЗ. Речь вот о чем, Чарли. Им бы жить и жить. Они же - молодые парни. Молодые не должны умирать, Чарли. Вот это они и поняли, когда на них начала падать земля. Как они оказались среди мертвых? Какой им от этого прок? Их ктонибудь спрашивал? Они хотели стоять под свинцовым дождем? Они же дети или молодые родители. Они хотели вернуться домой, читать детям книжки, играть с ними в прятки, встречаться с девушками, возить их в автомобиле... Вот о чем они, должно быть, подумали, когда их начали засыпать землей, мертвых или немертвых.
      ЧАРЛИ. Предать их земле. Вот что я говорю... (В ночи трещит пулемет. Пуля попадает в Бивинза. Его бросает назад).
      БИВИНЗ (хватаясь за шею). Чарли... Чарли... (Его пальцы скользят по пешку с песком, он падает. Трещит пулемет. Пуля попадает в Чарли. Его бросает назад).
      ЧАРЛИ. О, Боже... (Трещит пулемет. ЧАРЛИ падает на БИВИНЗА. На мгновение воцаряется тишина. Потом вновь гремят орудия. Затемнение).
      Тонкий луч выхватывает ПЕРВОГО ГЕНЕРАЛА, стоящего над телами двух солдат. Он прижимает палец к губам.
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ (хриплым шепотом). Шшш! Тихо! Никто не должен знать! Никому ни слова! Шшш! (Затемнение).
      Прожектор освещает другую часть сцены: редакцию газеты. РЕДАКТОР сидит за столом, РЕПОРТЕР стоит перед ним, со шляпой в руке.
      РЕПОРТЕР. Это же сенсация! И все - чистая правда, клянусь Богом.
      РЕДАКТОР (смотрит на лежащую перед ним рукопись). Это нечто, согласен с тобой. За все годы, проведенные в газете, я о таком не слышал.
      РЕПОРТЕР. Так такого никогда и не было. Это чтото новое. Чтото происходит. Чтото нарождается...
      РЕДАКТОР. Такого быть не могло.
      РЕПОРТЕР. Клянусь Богом, я ничего не переврал. Это парни стояли в могиле и говорили: "К черту, вы не можете нас похоронить". Истинная правда.
      РЕДАКТОР (Берется за телефонную трубку). Соедините меня с Макреди в Министерстве обороны... Очень любопытная история...
      РЕПОРТЕР. Более чем. Сенсация года... сенсация столетия... величайшая сенсация нашего времени... люди с пулей в сердце встают и не позволяют себя хоронить...
      РЕДАКТОР. Кем они себя вообразили... Иисусом Христом?
      РЕПОРТЕР. Какая разница? Это сенсация" Нельзя ее упустить! Ты ее напечатаешь? Послушай... ты собираешься ее напечатать?
      РЕДАКТОР. Помолчи. (В трубку.) Макреди!
      РЕПОРТЕР. Онто здесь причем?
      РЕДАКТОР. Мне надо коечто выяснить. Чего ты так спешишь?.. Привет! Макреди? Хансен из НьюЙорка... Да... Слушай, Макреди, мне принесли статью о шестерых парнях, которые не желают, чтобы их... Да...
      РЕПОРТЕР. Что он говорит?
      РЕДАКТОР. Хорошо, Макреди. Да, раз правительство придерживается такой позиции... Да...
      РЕПОРТЕР. Ну?
      РЕДАКТОР (положив трубку). Нет.
      РЕПОРТЕР. Святой Боже, это необходимо напечатать. Люди должны знать.
      РЕДАКТОР. Когда идет война, люди не должны знать ничего. Если мы поставим эту статью в номер, цензура все равно снимет ее.
      РЕПОРТЕР. До чего ж грязное это дело...
      РЕДАКТОР. Напиши еще одну статью о наших парнях на фронте. Читателям это интересно. И тебе будет, чем себя занять. Ты понимаешь... О парнях, которые распевают "Я могу подарить тебе только любовь", прежде чем броситься в атаку...
      РЕПОРТЕР. Но я писал об этом на прошлой неделе.
      РЕДАКТОР. Она имела большой успех. Напиши еще раз.
      РЕПОРТЕР. Но эти парни в могиле, босс. Ллойд ставит три к одному на то, что они не лягут. Это сенсация!
      РЕДАКТОР. Прибереги ее на потом. Через двадцать лет включишь ее в книгу мемуаров. С тебя статья "Я могу подарить тебе только любовь" в тысячу слов. И, пожалуйста, побольше юмора. Список погибших занимает сегодня две страницы, мы должны их чемто уравновесить... (Затемнение).
      Гул орудий. Прожектор высвечивает могилутраншею на платформе, в которой, лицом к заднику, попрежнему стоят ТРУПЫ. Тут же похоронная команда, КАПИТАН и ГЕНЕРАЛЫ.
      КАПИТАН. Вот они. И что генералы собираются с ними делать?
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ (капризно). Я их вижу. И перестаньте повторять: "Что генералы собираются с ними делать?"
      ВТОРОЙ ГЕНЕРАЛ. За кого они себя принимают?
      ТРЕТИЙ ГЕНЕРАЛ. Армейский устав такого не допускает.
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ. Тише. Пожалуйста, тише. Давайте не страивать сцен... Власть, конечно, придется употребить... но тактично Я с ними поговорю! (Он подходит к краю могилы). Солдаты! Послушайте меня! Мы оказались в весьма странной ситуации. Я уверен, что вам она доставляет ничуть не меньше неудобств, чем нам...
      ВТОРОЙ ГЕНЕРАЛ (доверительно ТРЕТЬЕМУ ГЕНЕРАЛУ). Не та нота. В артиллерии он хорош, но, когда приходится думать головой, он теряется... И был таким с тех пор, как мы познакомились.
      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ. Нам всем хочется как можно скорее и без лишнего шума поставить точку в этой истории.