Однако в своих «просеменовских и антиколчаковских» действиях японской стороне надо было объясниться перед державами Антанты. Было официально заявлено следующее:

«во-первых, японское правительство не может «оставить Семенова на произвол судьбы ввиду несомненных его заслуг как первого активного борца против большевиков и немцев»; и во-вторых, бои между войсками атамана Семенова и генерала Волкова серьезно ослабят тылы сражавшегося на Восточном фронте Чехословацкого корпуса».

Однако Верховный правитель России не хотел пасовать перед такими действиями Страны восходящего солнца, которые объективно шли во вред Белому движению. Российскому послу в Вашингтоне Г.П. Бахметьеву было поручено добиться поддержки у американского президента Вудро Вильсона: Верховный правитель не может установить свою власть в Восточной Сибири, так как «возникли препятствия со стороны Японии, явно покровительствующей Семенову, который является выполнителем ее планов…».

Государственный департамент США пошел навстречу просьбе адмирала Колчака. Американский посол в Токио Р. Моррис сделал соответствующий запрос правительству микадо. Точно так же поступили послы Франции и Великобритании. Японской стороне в своих действиях на российском Востоке пришлось оправдываться перед союзниками по Антанте.

Японские дипломаты заявили своим коллегам по Антанте, что «они являются защитниками мира на Дальнем Востоке и не могут согласиться на междоусобную войну (в стане белых сил. — А.Ш.) в районе, где они (японские экспедиционные войска. — А.Ш.) находятся для защиты… (российского. — А.Ш.) народа».

Одновременно императорский Генеральный штаб и Министерство иностранных дел «прозрачно» намекнули военным атташе и послам держав Антанты в Токио, что атаман Семенов имеет такие же права на государственную власть в Забайкалье, как и адмирал Колчак в Западной Сибири, поскольку его верховная власть «еще не признана ни одной из держав». То есть в Токио дали ясно понять, что «единая и неделимая Россия» ушла в прошлое. Однако японская сторона заверила, что сделает все от нее зависящее для погашения конфликта между правителями Омска и Читы.

Для разрешения конфликтной ситуации в стане Белого движения подключились французский генерал М. Жанен и английский генерал А. Нокс. Воинственности атамана Семенова хватило ненадолго — он оказался без поддержки держав Антанты. Но на Японских островах началась пропагандистская кампания против Верховного правителя России адмирала Колчака.

Министерство иностранных дел Японии вручило управляющему МИДом омского правительства И.И. Сукину ноту, в которой говорилось, что Япония одобряет «высокопатриотические чувства и убеждения атамана Семенова… продолжает содействовать ему в его великом подвиге…». После такой поддержки полковник Семенов стал совершать новые «подвиги» в глубоком колчаковском тылу.

К началу февраля 1918 года семеновцы захватили на Забайкальской железной дороге все исправные паровозы и 48 поездов с военными грузами держав Антанты, направлявшимися в Омск для колчаковских войск. Так, атаман Семенов распорядился задержать железнодорожный состав с американским оружием адмиралу Колчаку, потребовав от сопровождавшего эшелон американского офицера выдать ему 15 тысяч винтовок, угрожая в противном случае взять их силой.

Когда генерал Хорват по указанию Колчака распорядился не перевозить по КВЖД грузы для войск Семенова, последний арестовал начальника отдела военных перевозок этой дороги. Атаман «силой своей власти» изъял деньги из читинского банка, его филиала на станции Маньчжурия, и стал «собственником» золотых приисков Забайкалья. Семенову с рук сошло даже то, что он послал свои отряды в район дислокации экспедиционных войск США и там семеновцы за «правонарушения» подвергли публичной порке американских солдат.

Есть много свидетельств тому, насколько серьезно Япония делала ставку на атамана Семенова в своей экспансии на российский Дальний Восток и Забайкалье. Тот в феврале 1919 года созвал съезд феодальной верхушки бурят, монголов, тибетцев с целью их объединения и создания некоего монголо-бурятского степного государства под своим правлением. С согласия японцев Семенов присвоил себе аристократический титул князя Ванского. Было даже образовано «правительство» семеновской «Независимой Монголо-Бурятской республики».

Новоиспеченный князь Семенов-Ванский просил президента США Вудро Вильсона содействовать созданию такого независимого государства в центре Азии и допустить его представителей на мирную конференцию по Дальнему Востоку. Однако такой «ход» азиатской политики Токио у держав Антанты успеха не имел. Те не хотели видеть в самом центре Азии марионеточное государство, во всем послушное Стране восходящего солнца.

Союзникам по Антанте все же не без труда удалось уладить конфликт атамана Семенова с Верховным правителем России. Они были против решения конфликта военным путем, поскольку это могло серьезно ослабить силы Белого движения в Сибири. Японии были сделаны «категорические представления по этому вопросу», и Токио пришлось пойти на некоторые уступки антантовским защитникам адмирала Колчака.

Колчаковская следственная комиссия, получив из Омска соответствующие инструкции, вопреки фактам не установила «задержки воинских грузов для фронта и злонамеренного перерыва телеграфного сообщения». Но попытка создания монголо-бурятского государства, ограбление банков и захват золотых приисков были оценены как «деяния, носящие явно антигосударственный характер».

Комиссия также зафиксировала многочисленные факты разбоя, массовых убийств и диких зверств в семеновских застенках. Подобные деяния атамана Семенова в годы Гражданской войны в России было трудно с кем-либо сравнить. Только в районе станции Адрианавка летом 1919 года семеновцы расстреляли 1600 человек из числа «противников атамана». В Забайкалье было создано 11 застенков смерти — Бадмаевский в Чите, на железнодорожных станциях Маккавеево, Даурия и в других местах. В занятых районах Забайкалья семеновцы осуществляли массовый террор.

Из Омска командующему белыми войсками на Дальнем Востоке генерал-майору П.П. Иванову-Ринову поручили вступить в прямые переговоры с атаманом Семеновым. Верховный правитель разрешал оставить его в должности командующего корпусом с подчинением «на обычных воинских началах командующему войсками на Дальнем Востоке».

В ответ Семенов потребовал сохранить за ним звание атамана и утвердить произведенные им присвоения воинских званий, наград и прочего. Японцы потребовали от Колчака гораздо большего в отношении Семенова: присвоить ему очередное (генеральское) воинское звание и назначить на должность «главного начальника» всех казачьих войск Дальнего Востока — Забайкальского, Амурского и Уссурийского. Верховный правитель России пошел на такое производство в генералы и «главное атаманство».

Но, кроме этого, японцы поставили омскому правительству условия, что семеновские войска ни в коем случае не могут быть посланы на фронт и что главнокомандующему японскими экспедиционными войсками на российском Востоке в подчинение переходят, помимо интервентов, все белые русские отряды. Это означало потерю адмиралом А.В. Колчаком даже видимости верховной власти на Дальнем Востоке и в Забайкалье.

Верховному правителю России и Верховному главнокомандующему вооруженными силами Белого движения пришлось уступить Японии во всем. В приказе № 136 адмирал Колчак реабилитировал атамана Семенова. Лишь после этого тот телеграфировал в Омск о своем подчинении Верховному правителю. Генерал-майор Г.М. Семенов был назначен командиром 5-го корпуса и помощником командующего войсками Приамурского военного округа. Он стал фактически старшим среди атаманов дальневосточных казачьих войск.

Вскоре последовали новые назначения. Атаман Семенов пишет в своих мемуарах: «В октябре месяце 1919 года последовало назначение меня военным губернатором Забайкальской области и помощником Главнокомандующего вооруженными силами Дальнего Востока и Иркутского военного округа, каковым являлся генерал Розанов, имевший свою главную квартиру во Владивостоке».

Адмирал Колчак 4 января 1920 года передал генерал-майору Семенову всю полноту военной и государственной власти «на территории Российской восточной окраины». Последний 8 января создал под своим председательством очередное правительство. Теперь оно называлось «правительство Российской восточной окраины» и, как и прежнее, пользовалось всей полнотой поддержки со стороны Японии.

Разыгранный японской стороной конфликт между атаманом Семеновым и омским правителем адмиралом Колчаком дорого обошелся белогвардейцам в Гражданской войне. Семенов не дал ни одного своего солдата Колчаку, когда Восточный фронт начал рушиться под напором Красной Армии. Все приказы, просьбы послать солдат на колчаковский Восточный фронт даже тогда неизменно отклонялись. Объясняется это одним: у Японии были свои собственные планы относительно будущего России и ее восточных территорий…

Вспыхнувший летом 1918 года вооруженный мятеж Чехословацкого корпуса изменил всю картину начавшейся Гражданской войны в России, прежде всего в Сибири и на Дальнем Востоке. Он был сформирован по инициативе Союза чехословацких обществ в России осенью 1917 года из военнопленных чехов и словаков австро-венгерской армии и до марта 1918 года дислоцировался в тылу Юго-Западного фронта. Корпус состоял из двух пехотных дивизий и запасной бригады (численность — около 30 тысяч человек; командир — генерал В.Н. Шокоров, начальник штаба — генерал М.К. Дитерихс).

В связи с брест-литовскими переговорами 1918 года, по согласованию с державами Антанты, 15 января Чехословацкий корпус был объявлен автономной частью французской армии. Встал вопрос о переброске корпуса в Западную Европу. 26 марта Советское правительство заявило о готовности эвакуировать его через Владивосток. К концу мая 63 эшелона с чехословаками (численностью более 40 тысяч человек) растянулись по железной дороге от станции Ртищево (в районе Пензы) до Владивостока, то есть на протяжении около 7000 километров.

Попытки советских властей использовать Чехословацкий корпус в боевых действиях не только против германцев и австрийцев, но и против Украинской народной республики успеха не имели. Стремление разоружить корпус, наталкивавшееся на желание чехословаков вывезти с собой максимум оружия; задержки эшелонов и изменение маршрута части из них, взаимное недоверие Совета народных комиссаров и корпусного командования привели к восстанию.

20 мая совещание делегатов Чехословацкого корпуса в городе Челябинске постановило не сдавать оружия и продолжать движение на Владивосток. Были образованы новые руководящие органы: Временный исполнительный комитет чехословацкой армии (председатель Б. Павлу), военная коллегия и военный совет (подполковник С.Н. Войцеховский, капитаны Р. Гайда и С. Чечек).

25 мая в сибирском городе Мариинске произошло первое вооруженное столкновение советских войск и Чехословацкого корпуса. В тот же день его командование перехватило директивный приказ председателя Реввоенсовета Л.Д. Троцкого (Бронштейна) о расстреле на месте каждого вооруженного чехословака и о заключении в лагеря для военнопленных всего состава «мариинского» эшелона. Это стало прямым поводом к немедленному выступлению Чехословацкого корпуса (как французских войск Антанты) против Советской власти, которое началось четырьмя оперативными группами: Поволжской, Челябинской, Сибирской и Владивостокской. Последней командовал подполковник старой русской армии Войцеховский (получивший в колчаковскои армии в 1919 году звание генерал-лейтенанта).

Чехословаками при поддержке местных сил белых была захвачена вся Сибирская железнодорожная магистраль от Волги до Владивостока. В Казани был захвачен золотой запас РСФСР, переданный позже Всероссийскому правительству адмирала Колчака. После этого основные силы Чехословацкого корпуса были повернуты на Запад с целью создания нового антигерманского фронта…

Чехословаки (белочехи) захватили власть во Владивостоке 20 июня. К этому времени их находилось здесь около 15 тысяч — вооруженных солдат и офицеров. Председатель исполнительного комитета Владивостокского совета К.А. Суханов и другие члены совета — большевики были расстреляны. К власти пришла городская дума, в которой большинство мест имели правые социалисты-революционеры (эсеры) и меньшевики.

6 июля интервенты объявили город-порт, где обосновалось «Временное правительство автономной Сибири», а затем так называемый Деловой кабинет (был создан летом 1918 года в китайском городе Харбине управляющим КВЖД генералом Д.Л. Хорватом), под протекторатом союзных держав Антанты. Владивостокские войска Чехословацкого корпуса начали наступление на север Приморья, но неожиданно для себя столкнулись с энергичным сопротивлением Красной гвардии и партизанских отрядов. Под городом Никольск-Уссурийский образовался так называемый Уссурийский фронт.

В начале лета 1918 года атаман Семенов потерпел от красных войск поражение в Забайкалье, а части белочехов и атаман Калмыков не смогли добиться успехов на Уссурийском фронте. Это заставило Антанту (прежде всего Японию) усилить свое военное присутствие в Приморье, а американского президента Вильсона принять решение о посылке экспедиционных войск на российский Дальний Восток для его оккупации.

Адмирал Хирохару Като получил указание расширить зону действия японских экспедиционных сил. Он решил прежде всего овладеть устьем реки Амур. 2 августа 1918 года в город Николаевск-на-Амуре в сопровождении четырех миноносцев прибыло несколько японских транспортов с десантными войсками.

Во Владивосток начали прибывать новые войска интервентов. 3 августа там высадился переброшенный из Гонконга английский 25-й Миддлсекский полк, 9 августа — французский батальон, 12 августа — 12-я японская пехотная дивизия численностью около 16 тысяч человек, 16 августа — американский экспедиционный корпус из двух полков и вспомогательных подразделений (около 9 тысяч человек).

Верховным главнокомандующим союзными войсками Антанты на российском Дальнем Востоке назначается японский генерал Отани. Под его командование попадали все интервенционистские силы. 18 августа генерал Отани издал следующий приказ:

«Я имею честь сообщить, что его величество император Японии назначил меня командующим японской армией во Владивостоке и что мне единогласно всеми союзными державами поручено также командование их армиями на русской окраине Дальнего Востока.

Командование полагает, что дух сотрудничества и дружбы, существующий между нашими армиями, даст возможность без затруднений произвести нужные и успешные действия. От всей души надеюсь, что наши армии будут совместно работать для достижения общей цели.

(Подписано) генерал Отани, главнокомандующий союзными армиями».

Усилившись таким образом, интервенты начали принимать самое широкое участие в боевых действиях на Уссурийском фронте, где чехословаки не могли сломить сопротивление отрядов Красной гвардии. В конце августа часть интервенционистских сил из Владивостока прибыла на фронт под общим командованием японского генерала Оой (командир 12-й дивизии). Первый крупный бой с участием интервентов (части 12-й дивизии японской императорской армии, один английский и один французский батальоны, три батальона чехословаков) произошел близ разъезда Краевского 22—23 августа. По признанию генерала Оой, потери в этом бою только одних японцев составили 200 человек.

После взятия разъезда Краевского на Уссурийский фронт прибыл 27-й американский пехотный полк под командованием полковника Штейнера. Белочехи, белогвардейцы и войска интервентов большими силами перешли в успешное наступление, продвигаясь на север к Хабаровску вдоль линии железной дороги, заняв станцию Бикин и город Иман. Красные войска отступали или разрозненными отрядами уходили в тайгу, где создавали свои базы и переходили к партизанским действиям.

Полковник Штейнер так отозвался об августовских боях на Уссурийском фронте: «Когда мы вернемся в Америку, то самым доблестным делом, которое мы можем занести в историю нашего полка, будет наше участие в делах 12-й дивизии японской императорской армии под командой генерала Оой».

Вскоре весь российский Дальний Восток оказался полностью отрезанным от Советской Республики. 1 сентября 1918 года войска атамана Семенова, начавшего наступление от границ Маньчжурии, и чехословаки захватили столицу Забайкалья — город Читу. Вся линия Транссиба, от озера Байкал до Владивостока, осенью оказалась в руках белых и интервентов, равно как и все города и территория Дальнего Востока (не считая партизанских зон в тайге).

4 сентября японские войска при поддержке калмыковцев захватили город Хабаровск, а 18 сентября — город Благовещенск. В этих городах японцы захватили суда Амурской речной военной флотилии: мониторы «Смерч» и «Шквал», 4 канонерские лодки, вспомогательные суда «Бурят» и «Монгол». Однако часть судов их экипажи, прежде чем оставить базы речной флотилии интервентам, потопили.

Совместные действия интервентов — японцев и американцев в это время стали давать трещину. Если первые делали ставку на поддержание порядка в Хабаровске, на территории между городами Никольск-Уссурийский и Иман силами отряда Калмыкова, не вмешиваясь в его репрессивные действия против местного населения, то вторые в лице генерала Гревса были озабочены кровавым террором калмыковцев в зоне ответственности их войск.

Начальник американского гарнизона в Хабаровске полковник Штейнер доносил своему начальнику: «В войсках Калмыкова не имеется даже и видимости дисциплины; его владычество… является позором для союзников… Высшие офицеры казачьих войск расположились в здании японской главной квартиры».

Командующий американским экспедиционным корпусом генерал Гревс обратился к союзному главнокомандующему японскому генералу Отани с просьбой заставить атамана Калмыкова прекратить кровавый беспредел в Хабаровске. Конфликт возник из-за того, что в ночь на 27 января 1919 года из калмыковского отряда, общей численностью около 1100 человек, дезертировали сразу 700 человек. Часть из них ушла в окрестные леса, а 398 человек с лошадьми и вооружением, в том числе с 4 орудиями и 3 пулеметами, явились в штаб 27-го американского полка и попросили принять их под свою защиту. Гревс писал Отани:

«Принимая во внимание то обстоятельство, что отряд Калмыкова был вооружен и снаряжен японцами, ими поддерживается и оперирует, подчиняясь японским силам, я прошу принять надлежащие меры для обуздания остатков войск Калмыкова. В случае, если японские войска более не отвечают за действия этого человека, я прошу вас меня об этом уведомить».

Однако японское командование на Дальнем Востоке вовсе не собиралось «ограничивать» действия тех белых сил, на которые оно в годы Гражданской войны в России от начала и до конца делало ставку. Поэтому генерал Отани со всей японской вежливостью ответил американскому генералу:

«Я имею честь заверить вас, что японские войска не несут никакой ответственности за то или иное поведение войск Калмыкова. Принимая во внимание, однако, что японское правительство до настоящего времени оказывало помощь войскам Калмыкова снаряжением и продовольствием и что японские войска действовали совместно с войсками Калмыкова, мы считаем нашим долгом дать Калмыкову должные советы для удовлетворения и мирного разрешения вопроса, возникшего в связи с последними информациями полк. Штейнера.

Необходимость нашего вмешательства увеличивается, так как имеются основания опасаться серьезной угрозы поддержанию мира и порядка, в случае если не будет достигнуто удовлетворительное разрешение упомянутого вопроса. Прошу вас принять мои наилучшие пожелания, остаюсь и т.д.».

Амурская область в скором времени оказалась той территорией Дальнего Востока, из которой японским войскам пришлось уйти под сильным давлением многочисленных партизанских отрядов. Берега Амура стали местом самой ожесточенной борьбы в ходе Гражданской войны на Дальнем Востоке.

Однако, прежде чем покинуть с боями южное Приамурье, японцы попытались по-своему навести там «должный порядок». Так, 2 октября 1918 года штаб главнокомандующего союзными войсками Антанты на Дальнем Востоке генерала Отани сообщил в Зейскую золотосплавочную лабораторию:

«Ввиду того, что в России еще не установилась законная власть, которая могла бы распоряжаться государственными ценностями, во исполнение приказа главнокомандующего союзными войсками генерала Отани уведомляю, что нахожу необходимым наложить свою печать на железный шкаф, находящийся в кладовой зейского казначейства, в котором хранится казенное золото в количестве 56 пудов 3 фунтов 5 золотников 36 долей.

Майор генерального штаба главнокомандующего союзными армиями Шого Хасабе».

Такие действия японских военных вызывали законное возмущение представителей белой власти на Дальнем Востоке. Так, управляющий Амурской областью писал в Харбин генералу Хорвату:

«30 января 1919 г., № 118.

Хранившееся в Уголовском золото в количестве около 12 пудов взято японским штабом и находится в Хабаровске. Без выдачи этого золота предприятия Бурейского горного округа не могут приступить к заготовкам довольствия, что возможно сделать только зимним путем. Население округа является необеспеченным, ходатайствую о скорейшем возвращении золота Комиссии по денационализации приисков Амурского и Бурейского округов для выдачи по принадлежности».

Чтобы «ликвидировать» вооруженное сопротивление амурчан, японское командование потребовало от населения Приамурья сдачи оружия и казенного (военного) обмундирования. Но результаты такой акции оказались минимальными. В сельской местности повсеместно стали создаваться партизанские отряды, которые первоначально больше напоминали сельские отряды самообороны от карательных действий белых и японских отрядов.

Скоро южное Приамурье стало ареной постоянных вооруженных столкновений, Японские интервенционистские войска оказались втянутыми в изнурительную и малоуспешную войну «правительства» области во главе с социалистом-революционером (эсером) Алексеевским с красными амурскими партизанами. Японские войска стали нести ощутимые потери в людях, например, в бою у села Мазаново они лишились только убитыми 60 солдат.

Настоящее сражение произошло у села Андреевка в феврале 1919 года. По донесению партизанского командования, японский отряд, отступив, оставил на заснеженном поле боя свыше 400 убитых своих солдат, в том числе двух офицеров — майора Хори и поручика Фурутани. Близ деревни Малоперки партизанами был полностью уничтожен разведывательный отряд интервентов в составе 68 пехотинцев.

Японское командование так и не смогло «удержать» за собой южное Приамурье. Участники Гражданской войны на Дальнем Востоке, вспоминая о боях амурских партизан (Амурской партизанской армии) с японцами, писали о накале боев весной 1919 года: «…Партизанские отряды подверглись нападению японцев у деревни Павловки. Заняв позицию на окраине деревни, партизаны встретили японцев сильным ружейным, пулеметным и орудийным огнем. Бой длился около 12 часов. Четыре раза цепи японцев подходили к деревне, но были отброшены. Израсходовав все патроны и снаряды, партизаны вынуждены были отойти.

15 марта 1919 года разведка партизан в 4 километрах от деревни Чудиновки обнаружила японский отряд, имевший около 400 штыков с пулеметами.

Обладая количественным превосходством, партизаны развернулись в цепи, охватывая при помощи конной разведки расположение японцев полукругом. Японцы и партизаны залегли друг против друга на расстоянии 150—200 метров. Партизанам помогал мороз. Японцы не привыкли к холодам. Защищаясь от мороза, они накидывали на себя много теплой одежды, становились неуклюжими, малоподвижными и были прекрасной мишенью. Наши стрелки — охотники и фронтовики — меткими выстрелами вырывали из японских рядов десятки солдат. Огромная снежная площадь покрылась японскими трупами. Весь японский отряд был уничтожен. Партизаны захватили 380 винтовок, столько же комплектов обмундирования, большое количество пулеметных и ружейных патронов, два пулемета «нарисаки», аптеку и много военного снаряжения. Партизаны потеряли 3 человек убитыми и 48 ранеными, из которых 11 умерли,

Партизаны вошли в Чудиновку, и разведка сообщила о движении больших сил японцев и белогвардейцев с Юхтинского и Черновского разъездов. Главком товарищ Драгошевский выбрал позиции, и партизаны приготовились к бою. Враг спустился с горы в долину. Обнаружив цепи партизан, японцы открыли по ним огонь.

Бой начался в 13 часов и продолжался до 20 часов. В этом бою участвовало семь эшелонов (железнодорожных. — А.Ш.) японских войск. У японцев было много пулеметов, батарея и два броневика. Несмотря на это, партизаны разгромили их, перерезали железную дорогу и заняли деревню Желтый Яр на реке Зее.

Японцы потеряли в этом бою убитыми: одного генерала, несколько штабных чинов, много офицеров и около 800 солдат. Кроме того, раненых — свыше 1000 человек.

Партизаны захватили три трехдюймовых орудия, около 400 снарядов к ним, более 1000 винтовок, 15 000 патронов и много другого вооружения и снаряжения. Потери партизан были тяжелы, Но все же значительно меньше японских — 118 убитых и около 200 раненых. Павшие в бою партизаны были похоронены в Чудиновке в братской могиле.

28 марта Амурская партизанская армия повела наступление на Бочкарево с двух сторон с целью захвата на станции боеприпасов. В результате боя были убиты около 450 японцев и белогвардейцев, партизаны потеряли 107 человек убитыми и около 30 ранеными…»

Японское командование в Приамурье обратилось за военной помощью к американцам. Генерал Гревс 3 марта доносил в Вашингтон о сложившейся ситуации:

«Японская главная квартира сообщила мне о следующих потерях, понесенных японскими войсками в боях против большевиков недалеко от Благовещенска.

11февраля — два офицера и одиннадцать солдат убиты под Забытой.

15 февраля — офицер и десять-одиннадцать солдат убиты вблизи Андреевской.

16 февраля — разведывательный японский отряд в составе одного офицера и 50 солдат встретил вблизи селения Саранского, находящегося в 30 км к северо-западу от Алексеевской, большевистский отряд, силою около 2500 чел.; японский отряд был целиком уничтожен.

В тот же день два отряда пехоты силою до двух рот, общей численностью около 250 солдат, одна артиллерийская рота и взвод пехоты в разное время встретили тот же отряд большевистских войск; только трем японцам удалось спастись, остальные были уничтожены. В связи с этим 12 февраля ген. Ои из Хабаровска попросил полк. Штейнера послать на помощь японцам роту американских солдат. Полк. Штейнер запросил моих инструкций. Я послал к начальнику японского штаба начальника моего штаба, полк. Робинсона, и попросил его объяснить там, что, прежде чем я смогу принять участие в этом столкновении, я должен быть уверенным, что так называемые большевистские силы не являются русскими, сопротивляющимися несправедливому обращению с ними со стороны войск. Начальник японского штаба заявил, что он ничего не слышал от ген. Ои об этом столкновении, и попросил Робинсона не предпринимать никаких мер до тех пор, пока японский штаб не сообщит каких-либо дальнейших сведений. В дальнейшем по этому поводу мне ничего не было сообщено».

Амурская область стала тем местом на Дальнем Востоке, где интервенты не смогли наладить согласованных боевых действий против красных партизан. Это стало одной из причин того, что японские войска там надолго не удержались.

Амурские партизаны полностью нарушили систему японских коммуникаций и линий связи в южной части Приамурской области. На линии железной дороги уничтожались мосты и казарменные помещения, спиливались телеграфные столбы. Отряд «Черный ворон» на участке Екатеринославка — Бочкарево уничтожил десять мостов и разрушил железнодорожную станцию Поздеевку.

В августе — сентябре 1919 года Архаробуреинский партизанский отряд на линии железной дороги сжег 59 мостов, прервал телеграфное сообщение между станциями Бурея и Облучье, испортил телеграфную линию вдоль берега реки Амур, уничтожил подводный кабель на реке Бурее и отрезал станцию Иннокентьевскую (там находился крупный гарнизон противника) от городов Благовещенск и Хабаровск.

Японские войска под ударами Амурской партизанской армии оставляли сельские местности и стягивались к столице Приамурья Благовещенску. Город был окружен партизанскими силами 4 февраля 1920 года. Через два дня власть в Благовещенске перешла в руки Временного исполнительного комитета Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Японское командование, не получив подкреплений из Приморья, было вынуждено приступить к переговорам. Началась эвакуация японских интервенционистских сил, которая закончилась 3 марта…

Оставление японцами Амурской области совсем не означало, что они начинают покидать дальневосточную окраину России. За ними оставались Приморье, часть Забайкалья и город Хабаровск, откуда они могли постоянно угрожать партизанской Амурской области. Все это давало японскому командованию возможность силой оружия расширять свои «завоевания» на Дальнем Востоке.

Адмирал Хирохару Като отправил корабельный десантный отряд на Камчатку, который в сентябре этого же года высадился на берегу Авачинской бухты в Петропавловске. То, что японцам не удалось в 1905 году, было сделано тринадцать лет спустя. Огромная по территории и слабо заселенная Камчатская область оказалась в их руках со всеми своими богатейшими рыбными и пушными промыслами.

Япония добросовестно выполняла свои обязательства перед Антантой — ее войска с первых дней интервенции были основой сил союзников. Уже к 1 октября 1918 года японских войск на тихоокеанской окраине Советской России насчитывалось около 73 тысяч. Преимущественно это были полевые войска — пехота, батареи легких пушек. Токио постоянно наращивал свои вооруженные силы на Дальнем Востоке, все больше и больше втягиваясь в идущую здесь Гражданскую войну, с первых же дней встав на сторону Белого движения.