ГЛАВА 1

ГОД 1917-й. Интервенция. Приморье. Приамурье. Забайкалье

Октябрьский переворот 1917 года в союзной России, Брест-Литовский сепаратный мирный договор Страны Советов со странами Центрального блока и выход союзника из Первой мировой войны всерьез озаботили Антанту. На ее глазах в одночасье рухнул Восточный — Русский — фронт, к которому была прикована большая часть сил Германии и Австрии, куда уходила большая часть их резервов, не считая двух сильнейших турецких армий на Кавказском фронте.

Для Антанты октябрьские события, начавшиеся в Петрограде и затем перекинувшиеся на большую часть России, стали серьезным военно-политическим поражением в Первой мировой войне, которая шла к своему логическому завершению. Пройдет немного времени, и Германия со своими союзниками — Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией признает свое полное военное поражение от Антанты. Но за столом государств-победителей Советской России не окажется.

Повод для вооруженного вмешательства во внутренние дела России, которая в начале 1918 года стала угрожающе быстро делиться на красных и белых, был найден. Россия с ее огромными территориями и богатствами с началом Гражданской войны превратилась в огромный «лакомый пирог» для каждого, кто послал бы туда свои войска. Поскольку Белое движение боролось за старую Россию-матушку, Антанта оказалась на его стороне. Или, иначе говоря, страны Антанты, в том числе и Япония, решили совместными действиями навести порядок на территории своей бывшей союзницы.

Антанта быстро распределила «зоны влияния», и вооруженная интервенция против Советской России почти одновременно началась на Юге, Севере и Дальнем Востоке. Такое решение было принято на специальной конференции в Париже. Однако Антанту несколько опередили разгромленные в Первой мировой войне Германия и Австро-Венгрия, чьи войска быстро оккупировали западные области Российского государства, дойдя до Пскова и Дона, и Турция, чьи войска вошли в Закавказье и взяли Баку с его нефтепромыслами. Однако, по условиям мира, который подвел черту под Первой мировой войной, германским, австрийским и турецким войскам вскоре пришлось оставить российские территории, которые к тому времени были основательно разграблены. На сцену Гражданской войны в России вышла Антанта.

Дальний Восток географически и по своему природному потенциалу оказался одним из самых привлекательных «кусков российского пирога». По решению Парижской конференции руководящих кругов Антанты Дальний Восток становился «зоной действия» (зоной ответственности) США и Японии. Однако поучаствовать в военной интервенции здесь не отказались и другие страны Антанты — Великобритания, Франция, Италия, Румыния, Польша, Китай, хотя большинство из последних государств участвовали в интервенции на Тихоокеанской окраине России чисто символически, или, как говорится, за компанию.

Интервенция Антанты на Дальнем Востоке складывалась из двух этапов. С 1918 года по март 1920-го в ней участвовали все вышеперечисленные государства Антанты. С апреля 1920-го по октябрь 1922 года — только одна Страна восходящего солнца, заинтересованная прежде всего в новых территориальных приобретениях, которые она не получила после Русско-японской войны. Речь шла о российских землях не только на берегах Тихого океана, но и в Забайкалье.

Еще в начале ноября 1917 года официальные представители США и Японии заключили между собой соглашение по «проблеме» бывшего царского, а теперь советского Дальнего Востока. В историю дипломатии этот договор вошел как «соглашение Лансинг — Исии». Вашингтон признавал за Токио его «особые интересы» в Китае и одновременно решил организационные вопросы военной интервенции на Дальнем Востоке.

В конце апреля 1919 года Роберт Лансинг докладывал президенту США Вудро Вильсону о переговорах с японским послом в Вашингтоне Кикудзиро Исии (Ишии) относительно совместной интервенции Соединенных Штатов и Японии в Сибири и на Дальнем Востоке следующее:

«…Вчера вечером (в воскресенье) я имел беседу с виконтом Ишии. В течение часа мы обсуждали различные вопросы, связанные с положением на Дальнем Востоке и особенно в Сибири…

Допуская необходимость или желательность интервенции, я спросил его, каково будет отношение Японии к участию США или других союзников в экспедиции. Он ответил, что, насколько он осведомлен, такое участие, несомненно, будет приветствоваться… Япония, заявил он, может выставить 400 тыс. солдат, из которых, в случае необходимости, 250 тыс. уже сейчас могут быть посланы в Сибирь. Он заявил также, что, по его мнению, непрактично было бы углубляться далее Иркутска в связи с трудностями коммуникационного порядка».

Стороны договорились, что главной ударной силой Антанты здесь будут не американские, а японские войска, но которые после наведения порядка должны были быть выведены с российской территории. Япония «по-восточному» согласилась с таким предложением американской стороны. Однако ни для кого не было большим дипломатическим секретом то, что она имела свой заинтересованный взгляд на Тихоокеанское побережье России.

Подобное соглашение двух неевропейских стран Антанты нашло полное одобрение правительств Великобритании, Франции и Италии на союзной Лондонской конференции 15 марта 1918 года. Эта конференция, по сути дела, выработала цели и программу военной интервенции стран Антанты против России в целом и на Дальнем Востоке (Сибири) в частности. Английский министр иностранных дел А. Дж. Бальфур сообщал в Вашингтон:

«На конференции премьер-министров и министров иностранных дел Франции, Италии и Великобритании, состоявшейся 15-го числа сего месяца в Лондоне, мне было поручено изложить президенту Соединенных Штатов Америки соображения участников конференции о необходимости союзной интервенции в Восточной России…

Конференция считает, что есть только одно средство — союзная интервенция. Если Россия не может сама себе помочь, ей должны помочь ее друзья. Но помощь может быть оказана только двумя путями: через северные порты России в Европе и через ее восточные границы в Сибири. Из них Сибирь, пожалуй, наиболее важна и вместе с тем является наиболее доступной для тех сил, которыми могут располагать сейчас державы Антанты. И с точки зрения человеческого материала, и с точки зрения транспорта Япония может сейчас сделать в Сибири гораздо больше, чем Франция, Италия, Америка, Великобритания могут сделать в Мурманске и Архангельске. Вот почему конференция считает нужным обратиться к Японии, чтобы она помогла России в ее нынешнем беспомощном положении…

Мне остается лишь добавить, что, по мнению конференции, никакие шаги по выполнению этой программы не могут быть предприняты без активной поддержки Соединенных Штатов. Без этой поддержки было бы бесполезно обращаться к японскому правительству. И если бы даже японское правительство согласилось действовать на основании представлений Франции, Италии и Великобритании, такое выступление без поддержки правительства Соединенных Штатов потеряло бы половину своей моральной ценности…

Я поэтому искренне надеюсь, что вы благожелательно рассмотрите эту программу, которая при всей ее трудности становится неизбежной, как нам кажется, ввиду того опасного положения, которое создалось за последнее время в Восточной Европе».

Интервенция стран Антанты на Дальнем Востоке началась под следующими двумя благовидными предлогами. Во-первых, надо было «защитить» иностранных граждан на Дальнем Востоке и в Сибири. В этом особенно «заинтересована» была Япония. По официальным данным, во Владивостоке проживали 3283 человека, имевших японское гражданство, в Никольск-Уссурийском — 325, в Хабаровске — 573, в Благовещенске — 338, в Нерчинске — 19, в Чите — 215, в Сретенске — 308 лиц японской национальности.

Во-вторых, Антанта взяла на себя обязательство оказать помощь в эвакуации из России Чехословацкого корпуса, воинские эшелоны которого к тому времени растянулись по железной дороге от берегов Волги до Западной Сибири.

Первыми на рейде Владивостока оказались не японские корабли, а американский крейсер «Бруклин», который прибыл туда уже 11 ноября 1917 года. Он бросил якорь на виду у города. На «Бруклине» держал свой флаг главнокомандующий Азиатским флотом США адмирал Найт. В конце декабря 1917-го и начале января 1918-го на владивостокский рейд прибыли японские крейсера «Асахи» и «Ивами», английский крейсер «Суффолк». На всех этих кораблях Антанты находились десантные силы, готовые по первому приказу сойти на берег.

Союзники первоначально заинтересованно наблюдали за ходом Гражданской войны на российском Дальнем Востоке. Однако положение там складывалось не в пользу белых сил. На берег во Владивостоке интервенты пока не сходили из-за опасения того, что Советское правительство может заключить с Германией и ее союзниками не только сепаратный мир — Первая мировая война еще продолжалась.

Однако события начавшейся в России Гражданской войны и заключение сепаратного мира в Брест-Литовске поторопили союзников по Антанте начать открытую военную интервенцию. Красные начали на Дальнем Востоке одерживать верх над белыми. Белоказачьи атаманы Забайкальского войска Г.М. Семенов с его Особым маньчжурским отрядом (военным советником при Семенове в то время уже стал японец Куроки), созданным в полосе КВЖД (в Забайкалье), Амурского казачьего войска И.М. Гамов (в Амурской области) и Уссурийского казачьего войска И.М. Калмыков (в Приморье) были разбиты красногвардейцами и бежали на территорию соседней Маньчжурии. Там они нашли надежное укрытие.

Уже тогда японское военное командование стало делать ставку на такую «сильную личность» на Дальнем Востоке, как Семенов. Тот в своих мемуарах «О себе. Воспоминания, мысли и выводы» пишет о том, как он начал контактировать с японцами:

«…Я старался уклониться от более или менее определенного ответа на требование китайцев оставить Маньчжурию и перенести свою базу на российскую территорию до тех пор, пока в Маньчжурию не приехал майор Куроки, прикомандированный японским правительством ко мне в качестве советника, с которым я быстро достиг взаимного понимания и которому удалось уладить вопрос о сохранении моей базы в Маньчжурии с китайскими властями».

Куроки и японский генеральный консул в Маньчжурии вскоре знакомят Семенова с влиятельным человеком в командных кругах императорской армии. Им оказался полковник Генерального штаба Куросава, будущий начальник японской военной миссии в Чите, позднее ставший генерал-квартирмейстером Главного штаба в Токио. Уже с самого начала контактов Семенова с японскими военными было достигнуто полное взаимопонимание и вера в военную поддержку друг другу.

Японская сторона сразу же оказала белому атаману не только материальную и моральную, но и помощь войсками, которые вошли в состав Особого маньчжурского отряда. Об этом со всей откровенностью пишет сам Семенов:

«…При штабе находился батальон японских добровольцев в количестве до 600 человек, который представлял собою подвижный резерв и бросался обычно на атакованный участок фронта, заменяя пехоту из добровольцев-китайцев, доблесть которых после трехмесячных непрерывных боев оставляла желать много лучшего.

Японский батальон был создан по инициативе капитана Куроки, который командировал сотрудников своей миссии, гг. Анжио и Сео Эйтаро, в южную Маньчжурию для привлечения добровольцев из числа резервистов. Они успешно справились с поставленной им задачей, завербовав на службу в отряд несколько сот только что окончивших службу солдат. Батальоном командовал доблестный офицер капитан Окумура. Японский батальон в короткое время заслужил репутацию самой крепкой и самой устойчивой части в отряде, и люди, составлявшие его, приучили нас, русских офицеров, солдат и казаков, смотреть на японцев как на верных и искренних друзей национальной России, которые верность своим обязательствам ставят выше всего на свете, выше даже собственной жизни. Таким образом, в степях сурового Забайкалья зародилась дружба и братство русских и японских солдат, которые были закреплены тяжелыми потерями, понесенными отрядом в этот период непрерывных боев с превосходными силами противника…»

Для схода с военных кораблей на российский берег десантных сил интервентов требовался прямой и «громкий» для общественности своих стран предлог. То, что 5 января неизвестные вооруженные лица напали во Владивостоке на гостиницу «Версаль», проверив документы и попутно ограбив всех иностранцев, проживавших там (кроме японцев — ни один из них не пострадал от таких насильственных действий), под желаемый предлог никак не «подпадало». И он во всей своей серьезности не промедлил «случиться».

В ночь на 5 апреля 1918 года «неизвестные лица» совершили вооруженное нападение с целью ограбления на владивостокское отделение японской торговой конторы «Исидо». В ходе этой бандитской акции злоумышленниками были убиты два японских гражданина. И сразу же эскадра кораблей стран Антанты пришла в движение и оказалась теперь уже не на внешнем рейде Владивостока, а у причалов ее внутренней гавани — бухты Золотой Рог.

5 апреля во Владивостоке высаживаются две роты японских пехотинцев и полурота английской морской пехоты, которые занимают важные пункты в порту и в центре города. Высадка производилась под прикрытием орудий крейсеров, направленных на городские кварталы и крепостные сооружения Владивостока. Но какого-либо, даже невооруженного, сопротивления интервенты, по сути дела, в безвластном портовом городе не встретили. Владивостокский совет военными силами почти не располагал.

На следующий день с японских кораблей на берег высаживается десантный отряд из 250 моряков. Японцы захватили остров Русский с его крепостными укреплениями и артиллерийскими батареями, военными складами и воинскими казармами. Так, без ружейной пальбы и грохота артиллерийских залпов начиналась вооруженная интервенция Антанты на российском Дальнем Востоке в годы Гражданской войны.

Адмирал Като, командовавший японским крейсерским отрядом, по приказу которого во Владивостоке был высажен десант, обратился к городскому населению с воззванием. В нем он извещал, что Страна восходящего солнца в его лице берет на себя охрану общественного порядка во Владивостоке и его окрестностях. Указывалась и причина такого решения: обеспечение личной безопасности многочисленных иностранных граждан, проживающих в портовом городе.

Начало высадки войск Антанты на юге Приморья послужило сигналом для наступательных действий белых войск. В апреле начал новое наступление на юге Забайкалья атаман Семенов (в его Особом маньчжурском отряде насчитывалось 600 японских военнослужащих, в том числе артиллеристов), активизировал свои действия атаман Уссурийского казачьего войска Калмыков. И тот, и другой получили от интервентов помощь оружием и боеприпасами.

Семеновские войска продвигались вдоль железной дороги, нацеливаясь на город Читу. В мае 1918 года атаман Семенов на станции Борзя объявил себя и близких к нему людей кадета С.А. Таскина и генерала И.Ф. Шильникова «Временным Забайкальским правительством». Это правительство только с весны до осени 1918 года получило от Японии военной и финансовой помощи почти на 4,5 миллиона рублей. За этот же период Франция оказала помощь атаману Семенову на сумму свыше 4 миллионов рублей. Помощь Великобритании оказалась гораздо скромнее — всего на 500 тысяч рублей.

Если державы Антанты весьма благосклонно отнеслись к перевороту в Омске и приходу к власти в Белом движении Сибири вице-адмирала А.В. Колчака (звание полного адмирала он получит несколько позже) и объявлению его Верховным правителем России, то позиция Японии оказалась иной. Токио предпочитал поддерживать на Востоке России власть белоказачьих атаманов Семенова, Калмыкова, Гамова и «отдельных мелких правительств, которые, не имея достаточной силы сами по себе и опоры в населении, должны были бы постоянно искать поддержки японцев…».

В Токио считали, что адмирал Колчак «человек Вашингтона» и что его деятельность на посту Верховного правителя России может повредить дальневосточным интересам Страны восходящего солнца. Именно Колчак по настоянию японского правительства был весной 1918 года удален из управления КВЖД (он руководил в нем военным отделом) и вплоть до октября этого года оставался не у дел. Причиной устранения бывшего командующего русским Черноморским флотом от «железнодорожных дел» стал его конфликт с атаманом Семеновым, за спиной которого стояли японцы.

Встреча адмирала Колчака с полковником-атаманом Семеновым, которого будущий Верховный правитель России вскоре произведет в генеральский чин, состоялась на нейтральной территории — в маньчжурском городе Харбине. Два военных вождя Белого движения на Востоке России разошлись в главном — в роли и месте Японии в событиях Гражданской войны на Дальнем Востоке и в Сибири. Семенов писал о Колчаке:

«…Адмирал являлся в то время ярым противником так называемой японской ориентации и считал, что только Англия и Франция готовы оказать бескорыстную и исчерпывающую помощь национальной России, восстановление которой находится в их интересах. Что касается Японии и США, то, по мнению адмирала, они стремились использовать наше затруднительное положение в своих собственных интересах, которые настойчиво диктовали возможно большее ослабление России на Дальнем Востоке. Ориентацию на Японию адмирал считал чуть ли не преступлением с моей стороны…»

Своеобразным ответом атамана Семенова адмиралу Колчаку стали совместные действия его Особого маньчжурского отряда с японскими войсками во время наступления на Забайкалье в октябре 1918 года. Тогда семеновская конница при форсировании широко разлившегося Онона, мост через который был взорван красными, взаимодействовала с японской кавалерией. Более того, совместными действиями командовал капитан Андо, офицер императорского Генерального штаба. А прибывшая в Забайкалье 7-я японская пехотная дивизия под начальством генерал-лейтенанта Фудзи подкрепила силы семеновцев в Забайкалье и помогла им овладеть Читой.

Недоброжелательное отношение правящих кругов Японии к адмиралу Колчаку продолжалось и дальше. Назначение его военным и морским министром омского правительства, состоявшееся в октябре 1918 года, вызвало в Токио отрицательную реакцию даже при всей явной благосклонности руководства Антанты к этой фигуре в российском Белом движении. Послу в Токио В.Н. Крупенскому дали понять, что Колчак пользуется репутацией японофоба.

Приход к верховной власти в Омске адмирала Колчака вызвал негативную реакцию японских правительственных кругов и высшего армейского командования. Из Токио в Читу атаману Семенову поступила доверительная секретная депеша: «Японское общественное мнение не одобряет Колчака. Вы протестуйте ему».

Семенов к тому времени вынашивал собственные планы стать «неким правителем» Забайкалья и прилегающих к нему русских земель, а также восточной части Монголии. Но без помощи сильной во всех отношениях Японии атаман в полковничьем звании сделать многого просто не мог. К тому же он не хотел иметь над собой еще какую-то власть, в том числе и далекого от Читы белого омского правительства.

Дальше Семенов действовал с полного одобрения командования японских экспедиционных сил на Дальнем Востоке и Токио. В середине Ноября из Читы за его подписью идет телеграмма: атаман сообщал омскому правительству о нежелании признавать верховную власть адмирала Колчака и предлагал на эту высшую должность в российском Белом движении свои кандидатуры — генералов Деникина, Хорвата или атамана Оренбургского казачьего войска Дутова.

«Если в течение 24 часов, — говорилось в телеграмме, — я не получу ответа о передаче власти одному из указанных мною кандидатов, я временно, впредь до создания на Западе (речь шла о Сибири. — А.Ш.) приемлемой для всех власти, объявляю автономию Восточной Сибири… Как только власть будет передана одному из указанных кандидатов, несомненно и безусловно ему подчинюсь».

Вскоре полковник Семенов (самое вероятное — не без одобрения своих японских советников) прервал телеграфную связь между Омском и Дальним Востоком, а на Забайкальской железной дороге задержал поезда с военными грузами, отправленными Антантой Верховному правителю России для создаваемой колчаковской армии. Поводом для таких «самовластных» действий атамана стало решение Колчака отдать под суд непосредственных исполнителей переворота 18 ноября 1918 года — коменданта Омска полковника Волкова, казачьих офицеров Красильникова и Катанаева. Именно они арестовали эсеров — членов омской Директории (омского правительства). Суд носил чисто формальный характер, и все подсудимые были оправданы, поскольку они действовали «по побуждению любви к родине».

Семенов из Читы потребовал от Верховного правителя России немедленного освобождения арестованных. Он предупредил адмирала Колчака, что «в случае неисполнения моего требования я пойду на самые крайние меры и буду считаться с вами лично». В Омске это восприняли как атаманский бунт в глубоком тылу Восточного фронта Гражданской войны в России. В условиях вооруженного противоборства Белого движения с Красным «бунт» полковника Семенова помогал последним.

Верховный правитель России адмирал А.В. Колчак, он же Верховный главнокомандующий всеми белыми армиями в Гражданской войне, в конце ноября 1918 года издал приказ № 60. В нем атаман Семенов прямо объявлялся изменником. 1 декабря того же года Колчак (встав на путь конфликта с Японией) издал приказ № 61 о ликвидации «семеновского инцидента». Последний приказ гласил:

«1. Командующий 5-м отдельным Приамурским корпусом полковник Семенов за неповиновение, разрушение телеграфной связи и сообщений в тылу армии, что является актом государственной измены, отрешается от командования 5-м корпусом и смещается со всех должностей, им занимаемых.

2. Генерал-майору Волкову подчиняю 4-й и 5-й корпусные районы во всех отношениях на правах командующего отдельной армией, с присвоением прав губернатора, с непосредственным подчинением мне.

3. Приказываю генерал-майору Волкову привести в повиновение всех неповинующихся верховной власти, действуя по законам военного времени».

Однако на защиту Семенова сразу же встало командование японского экспедиционного корпуса. Генерал Волков дальше Иркутска проехать не смог, а посланные им в Читу офицеры были изгнаны оттуда семеновцами. Японский генерал Юхи заявил, что «Япония не допустит никаких мер против Семенова, не останавливаясь даже для этого перед применением оружия…». Именно такую инструкцию получила дислоцированная в Забайкалье 3-я дивизия императорской армии.

Японская сторона уже вторично вставала на сторону атамана Семенова в его «конфликте» с Верховным правителем России. Когда в начале декабря 1918 года генерал Хорват по приказу адмирала Колчака в полосе отчуждения КВЖД разоружил сотню атамана Калмыкова, власти Токио выразили резкий протест, усмотрев в этом оскорбление высшего японского командования, которому был подчинен калмыковский отряд. Тем самым Колчаку было дано понять, что в отношении Семенова подобные действия будут пресекаться и что омское правительство может оказаться без тихоокеанских портов, откуда Антанта снабжала Верховного главнокомандующего Белым движением всем необходимым для ведения Гражданской войны.