Я смотрела на упрямо звонивший телефон. Говорить ни с кем не хотелось. В конце концов я не выдержала и сняла трубку.
      – Слушаю, – сухо сказала я.
      – Женя, здравствуй. Это Роберт. Прими мои соболезнования по случаю смерти отца. Звонил мой сводный брат.
      – Принимаю, – я глубоко вдохнула.
      – Извини, что не успел на похороны. Меня не отпустили с работы. Ты же знаешь, как я сильно загружен. Любой простой – катастрофическая потеря денег. – распинался брат, пытаясь оправдать свое долгое молчание. Я резко перебила его:
      – Можешь не продолжать. Извиняю.
      – Женя, ты сильно не расстраивайся. Я прекрасно понимаю, как много для тебя значил отец. Он тебя вырастил и любил как родного ребенка. Наверно, даже больше, чем меня… Ты держись. Ты только держись. В общем, я завтра прилетаю. Ты сможешь встретить меня в аэропорту? Записывай номер рейса.
      У меня задрожали руки, комната поплыла перед глазами, но я записала все, что продиктовал сводный брат.
      – Женя, и еще, я буду не один – Не один?
      – Я приеду со своей девушкой У тебя появилась девушка?
      – Да, я скоро женюсь, – восторженно сообщил брат и, словно пытаясь успокоить самого себя, сказал:
      – Как-никак тридцать лет. Пора бы остепениться.
      – И когда ты собрался остепеняться?
      – Через пару месяцев. Можешь меня поздравить. Вчера я подал заявление. Шестнадцатого сентября состоится мое бракосочетание.
      – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Я тебя поздравляю.
      – Ну ладно. Все остальное обговорим при встрече. Как только в трубке послышались короткие гудки, я швырнула ее на пол, налила себе виски, плюхнулась в огромное белоснежное кресло и закурила.
      Интересно, о чем мой братец собрался говорить со мной при встрече?! Об этом огромном доме, который больше похож на замок или самый настоящий сказочный дворец, о моем так называемом отце или об этом проклятом завещании, которое он оставил?! Через два месяца мой дорогой братик женится, а это значит, что появится еще один претендент на наследство. Два месяца… Два месяца на то, чтобы единственным претендентом на отцово наследство осталась я… Я заслужила этот роскошный дом, эту умопомрачительную обстановку… Я выстрадала все это и имею на это полное право. Я пошла в каминный зал и тупо остановилась перед фотографией отца, висевшей над камином. Потом сняла ее и внимательно всмотрелась в это до боли знакомое лицо. В камине еще горел огонь. Сев на корточки, я стала отрывать маленькие кусочки картона и кидала их в огонь. Когда фотография полностью сгорела, я нехорошо улыбнулась, зажгла свечки и с подсвечником в руках стала бродить по дому.
      Наверное, обычный человек чокнулся бы, попав в этот дом с его огромными, погруженными в темноту комнатами. Может быть, потому, что я сова, я боюсь света – в солнечные дни чувствую себя особенно уязвимой и незащищенной. То ли дело, когда темно! Я раба ночи и ее преданное дитя. На моих окнах рольставни. Я практически их не открываю. Не пользуюсь и выключателями: ненавижу яркие люстры, которые обожал мой отец и навешал их по несколько в каждой комнате. Я всегда передвигаюсь по дому с подсвечником и восхищаюсь запахом догорающей свечи. Каждый месяц отец уезжал в командировку, и тогда весь дом погружался в беспросветную темноту… Но он возвращался, открывались жалюзи, горел свет, работал телевизор, играла музыка… В те дни, когда он был дома, я становилась мрачной, чувствовала себя ужасно подавленной и глубоко несчастной. Он снова уезжал, я брала подсвечник и погружалась в свой собственный мир, понятный только мне одной.
      Раздался телефонный звонок, от неожиданности я вздрогнула. Наверняка опять брат. Да какой он мне, к черту, брат! Так, человек, с которым пришло мое унылое, ничем не примечательное детство!
      Я сняла трубку и затаила дыхание.
      – Женечка, здравствуй. Это дядя Игорь тебя беспокоит.
      – Здравствуйте, – буркнула я и напряглась как струна. Звонил один на многочисленных знакомых отца. Я никогда не любила его знакомых… Наверное, это оттого, что очень сильно не любила отца.
      – Женечка, через чае к тебе подъедет один из моих доверенных людей. Дела в тем, что твой отец не успел мне передать очень важные для меня бумаги… Я заплатил за них твоему отцу приличные деньги, но так и не получил…
      – Но ведь он скоропостижно умер…
      – В том-то и дело. В общем, к тебе приедет мой человек. Ты ему отдашь, падки. Ты же знаешь, я принял довольно активное участие в похоронах, внес посильный вклад…
      – Но я не знаю, какие бумага вам нужны. Я вообще ни разу не заходила в кабинет после смерти отца. Там, наверное, целые горы бумаг.
      – Мне нужны бумаги по делу Чичерина. Там должна быть такая тоненькая серая папочка. У тебя еще целый час. Зайди в кабинет поищи. Будь умницей и сделай то, о чем я тебе прошу. Если не сможешь найти сама, тебе поможет мой человек.
      – Хороню, – вздохнула я и слегка прикусила губу.
      Взяв подсвечник, поднялась по старой дубовой лестнице на второй этаж. Посветив на висящую на каменкой стене картину, я ухмыльнулась. Эту картину нарисовала я. На ней был мой отец. Вернее, о том, что это отец, знала только я одна. Черное, мрачное, трехголовое чудовище со звериным оскалом и длинным торчащим пенисом… В эту картину я вложила всю свою злость и ненависть, которая накипела во мне за многие годы. Я подарила ее отцу на день рождения и сказала, что написала ее от души. Отец пришел в дикий восторг и повесил над центральной лестницей. Он так и не понял, что это он. Он думал, что это злобное существо – плод моего воображения, моей фантазии, моего безумия. После смерти отца я уничтожила все его фотографии Сегодня последнюю. Оставила только этот портрет.
      Здравствуй, папа, – подмигнула я чудовищу и провела ладонью по холсту.
      Чудовище представляло собой самое настоящее исчадие ада и смотрело на меня колодными глазами Полюбовавшись на свой шедевр, я вошла в кабинет. Отец не любил, чтобы я отвлекала его от работы, и никогда не впускал меня стада. Его кабинет, где он пропадал сутками, много курил, думал, делал важные звонки, и моя мастерская, заставленная мольбертами, банками с краской и множеством безумных картин, находились совсем рядом. В мастерской прошло мое детство, моя юность. Это был мой мир, понятный только мне и моему отцу. Дни напролет переводила я здесь на полотна мое безумие. Я тихонько толкнула дверь кабинета. Она легко открылась. Старинный письменный стол был завален бумагами. Я принялась за дело. Перебрав гору папок, фотографий, каких-то записок, поняла, что документов о Чичерине нет…
      Я подошла к шкафам. Боже мой, сколько барахла! Когда я стану полноправной хозяйкой, вытащу весь этот хлам на улицу и разожгу самый настоящий костер. Я буду плакать и смеяться, глядя, как жарится этот ненужный хлам. Вот так. Столько лет жизни отец собирал все эти листочки, аккуратно подшивал их в папки, не разрешал к ним даже прикасаться. А я просто взяла и сожгла… Даже не знаю, сколько времени я провозилась в кабинете. Прервал мои поиски звонок в дверь. Открыв ее, я сморщилась от дневного света и смахнула выступившие слезы. Проклятая светобоязнь… Дойдя до массивного каменного забора, посмотрела в глазок и увидела молодого мужчину. Он был довольно симпатичен, аккуратно выбрит и создавал впечатление преуспевающего человека. Почувствовав, что кто-то подошел к глазку, он представился:
      – Я от Игоря Николаевича. Мне нужно забрать папку с документами по делу Чичерина.
      Открыв железную калитку, я постаралась выдавить улыбку:
      – Я просмотрела черт знает сколько папок, но папки с фамилией Чичерин нигде нет.
      – Предоставьте это мне. Я могу пройти в дом?
      – Да, конечно.
      Я закрыла калитку и последовала за ним. Дойдя до входной двери, молодой человек резко остановился и посмотрел на меня ничего не понимающим взглядом:
      – Там беспросветная темень…
      – Не обращайте внимания. У меня есть свечи. У вас что, проблемы с электричеством?
      – Нет. Просто я не люблю дневной свет. Захлопнув входную дверь, я направилась к лестнице.
      – Вы живете в полной темноте?
      Да. Я полная противоположность своему отцу. Он обожал дневной свет, а я его просто не выношу.
      – А как же телевизор?
      – Его можно смотреть в темноте…
      – Вы довольно странная.
      – Может быть. Вы работали на отца?
      – Нет. Я художница. Я рисую картины при медленно догорающих свечах.
      Поднявшись по лестнице, мужчина остановился у портрета отца, достал платок и смахнул выступивший на лбу пот.
      – Это ваша работа?
      – А как вы догадались?
      – Такую картину мог нарисовать только человек с больным воображением.
      – Оно у меня и в самом деле больное. Я этого не стыжусь.
      – Как вы придумали это чудовище? Оно вам приснилось? – мужчина посмотрел на меня заинтересованным взглядом.
      – Зачем мне его придумывать? Это чудовище сопровождало меня всю жизнь. Это мой отец.
      Глаза гостя округлились, он закашлялся.
      – Вы считали своего отца чудовищем?
      – Я его хорошо знала.
      – Надо же, а мне он был симпатичен.
      – Вы были знакомы с ним лично?
      – Да. Он очень часто приезжал к Игорю Николаевичу.
      – Я не хочу больше говорить о своем отце, – резко сказала я и убрала подсвечник от картины. В кабинете показала на выключатель:
      – Можете зажечь свет.
      – Спасибо. А вы искали документы без света?
      – В темноте я ориентируюсь намного лучше. Мужчина зажег свет. Я слегка сощурила глаза и махнула рукой на соседнюю дверь.
      – Если я вам понадоблюсь, я в своей мастерской. Дверь кабинета оставалась открытой, и у себя я умышленно не плотно закрыла дверь, оставила маленькую щелочку. Буквально через несколько секунд послышался голос гостя:
      – Але! Игорь Николаевич. Это Виктор. Я в доме адвоката. Еще пока не нашел. Сейчас буду искать. Я не знал, что у него умалишенная дочь. Знаете, я подумал, а есть ли у него еще дети? Если у него только эта единственная дочь, то ей место в дурдоме. Тут такие хоромы. Можно неплохо заработать. Старик слишком много нажил добра. Ладно, поговорим при встрече.
      Как только голос умолк, я появилась у входа в кабинет. Увидев меня, мужчина улыбнулся и потер ладони:
      – Ну что, принимаюсь за поиски. Тут столько папок…
      – У адвоката есть сын, – сказала я ровным голосом.
      Он тоже является полноправным наследии ком этого дома. Так что ищите свою папку и убирайтесь вон.
      Мужчина пришел в полнейшее замешательство От яркого света огромной старинной люстры у меня выступили слезы. По всей вероятности, гость подумал, что это от того, что мне пришлось услышать Он нервно достал сигарету и закурил.
      – Извините. Я не хотел, чтобы вы заплакали…
      – Не стоит извинений. У меня просто светобоязнь, – резко перебила я незнакомца и взяла платок.
      Мужчина сел на стул и нервно забарабанил пальцами по столу. Затем пристально посмотрел на меня и тихо сказал:
      – Ты даже не представляешь, как ты красива Первый раз я увидел девушку, которая поистине красива. Ни грамма косметики, ни грамма загара. Нереально белая кожа, без единого намека на ямочку или прыщик… Огромные черные глаза и совершенно правильные, восхитительные черты тела.. И при всем при этом ты сумасшедшая. Устроила тут самый настоящий склеп и сидишь в этой зловещей темноте, как ненормальная, рисуя какие-то идиотские картины.
      – Я нормальная, – сухо сказала я.
      – Если ты нормальная, то я приглашаю тебя вечером в ресторан поужинать.
      – Я не люблю рестораны. Я была там всего пару раз с отцом. Мне там не понравилось Мужчина почесал затылок:
      – Знаешь, мы всегда думали, что адвокат прячет свою дочь потому, что она умалишенная…
      – Я нормальная, и я ни от кого не прячусь, я просто так живу, – ледяным голосом произнесла я. –Ищи побыстрее папку и уходи. Я не люблю, когда в мой дом приходят посторонние.
      Мужчина согласно кивнул и подошел к огромному старинному дубовому шкафу. С трудом открыв тяжелую дверь, он вскрикнул и отскочил в сторону. Из шкафа вывалился огромный кокон, обернутый плотной клеенкой и толстым скотчем. Я вцепилась в дверной косяк и почувствовала, что у меня перехватило дыхание.
      – Господи, что это?
      – Какой-то кокон?
      – Понятия не имею. Твой отец здесь что-то спрятал.
      Мужчина достал из кармана перочинный ножик и стал резать туго намотанный скотч. Когда наконец ему это удалось и он добрался до того, что находилось внутри, в лицо мне ударил запах сумасшедшей вони и тухлятины. В клеенке лежал мужчина, напоминающий мумию.
      – Это труп, – с ужасом прошептала я.
      – Я в этом не сомневаюсь, – задумчиво произнес гость. – По-моему, он лежит здесь давно. Странно как-то… Он не сгнил, а высох… Прямо настоящий гербарий. Ты его знаешь?
      – Кого?
      – Ну, этого человека… Он когда-нибудь бывал в вашем доме?
      – Нет, я его первый раз вижу, – еле слышно прошептала я.
      – Твой отец был не так прост, как казался, усмехнулся незнакомец и нервно закурил. – Я так понимаю, это его рук дело?
      – Ну, понятно, что не моих.
      – Ладно, это меня не касается. Я ищу папку с фамилией Чичерин и умываю руки.
      – Как это ты умываешь руки? – опешила я.
      – А что, по-твоему, я должен делать?
      – Ты этот кокон достал, ты его открыл, а теперь собираешься сваливать. Не по-людски как-то получается. Ты это все затеял, ты его отсюда и уноси.
      – Вообще-то я пришел сюда за папкой…
      – Но тем не менее вместо папки ты умудрился найти труп. Послушай, будь человеком, помоги мне от него избавиться…
      – А почему ты не хочешь вызвать милицию?
      – Потому, что труп уже все равно не оживет, а мне лишние проблемы ни к чему. Зачем мне лишние вопросы и полный дом любопытного народа? Я очень плохо переношу посторонних людей.
      – К твоему отцу приходило очень много людей. Одного из них он убил и запрятал в этот шкаф. Возможно, что и инсульт случился именно на этой почве – Это только твои догадки, – быстро проговорила я и брезгливо посмотрела на мумию. Может, отец совершенно непричастен к этому кокону, – задумчиво сказала я и вдруг замолчала. Я растерялась. –Но если не отец, то кто? Больше некому.
      Мужчина тяжело вздохнул и совсем тихо сказал:
      Я этот кокон распотрошил, я его и заклею. У тебя есть скотч?
      – Скотч?
      – Ты не знаешь, что такое скотч? раздраженно спросил он и снова закурил.
      – Я не такая идиотка, как ты думаешь. Я знаю, что такое скотч, и я даже знаю, для чего он тебе нужен. Ты хочешь обратно заклеить этот чертов кокон и засунуть его в тот шкаф, откуда ты имел неосторожность его вытащить. Но ты подумал, как я буду жить в доме, зная, что в кабинете лежит труп?
      – А почему я должен о тебе думать? – усмехнулся мужчина.
      Меня охватил ужас. Покраснев до кончиков ушей, я сжала кулаки.
      – Если ты не поможешь мне избавиться от трупа, то не получишь никакой папки с фамилией Чичерин!
      – Если я не возьму эту папку сейчас, то Игорь Николаевич больше не будет обращаться к тебе с подобной просьбой. Он будет действовать по-другому.
      – Как это – по-другому?
      Ну, более нахально, что ли… Он платил твоему отцу баснословные деньги на протяжении многих лет…
      – Каждую копейку, которую платили моему отцу, мой отец отрабатывал по полной программе, забывая про отдых и болезни. Он никому и ничего не должен.
      Почувствовав, что такая категоричность сейчас не к месту, я сменила тон:
      – Очень тебя прошу, помоги мне избавиться от трупа. Я тебе хорошо заплачу.
      – Хорошо, только деньги мне не нужны. Я тебе помогу только при одном условии.
      – При каком?
      – Мы избавляемся от трупа, и ты ужинаешь со мной в ресторане. Тебя это устраивает? Я закивала головой.

      Спустя несколько минут мужчина вынес кокон из кабинета и положил его рядом с входной дверью. Усевшись на пол, он смахнул пот и устало попросил:
      – Послушай, включи свет, а то ведь можно умом тронуться. Как кроты, ей-богу…
      – А подсвечник? Тебе что, ничего не видно? – растерялась я, но все же включила свет.
      – Вот это другое дело. А то у меня создалось впечатление, что я попал в склеп. Темнота, свечи, трупы… Думаю, настало время познакомиться. Меня зовут Виктор.
      – Женя. – Я как-то глупо улыбнулась и протянула Виктору руку.
      – Принеси большую сумку или мешок, – сказал он, вставая. – Надо этого жмурика как следует запаковать, чтобы соседи ничего не заподозрили.
      Я побежала в кладовку и схватила первый попавшийся мешок. Виктор засунул в него кокон, завязал мешок веревкой.
      – Собирайся. Поехали заметать следы преступления твоего отца.
      – Я готова. Куда мы его денем?
      – Скорее всего скинем в реку. Подбросим рыбкам корм. Правда, не знаю, станут ли они есть такую сухую мумию.
      – Но ведь ты еще не нашел папку!
      – Это повод для того, чтобы вернуться в этот дом. Первым делом, чтобы не расшатывать твою нервную систему, мы избавимся от трупа. Затем обещанный ресторан, и я отвожу тебя обратно. После чего забираю папку и еду по своим делам.
      – Даже не знаю, как тебя благодарить, – промямлила я.
      – Ты отблагодаришь меня тем, что поужинаешь со мной. Надеюсь, в том ресторане, куда я тебя отвезу, тебе понравится.
      – Ой, я совсем забыла про ресторан… Я быстро переоденусь.
      Забежав в свою комнату, я открыла шкаф и посмотрела на свой достаточно богатый гардероб.
      Это сумасшедшее количество костюмов приобрел для меня мой покойный отец. Он привозил их из своих многочисленных заграничных командировок и постоянно пытался меня чем-нибудь удивить. Стоп. В данный момент мне меньше всего хочется думать про своего отца. Мало того что он изрядно попортил мне жизнь, так он еще не хочет оставить меня в покое после своей смерти! Убил человека и даже не позаботился о том, чтобы вынести труп из дома…
      Подыскав подходящее платье, я за несколько секунд уложила волосы и оглядела себя в зеркало. По-моему, довольно неплохо. Мысль о том, что мне придется посетить ресторан, была мне крайне неприятна, но радость от того, что в моем доме больше не будет прозябать незнакомый труп, приводила меня в восторг и заставляла закрыть глаза на предстоящую неприятность. Вернувшись в прихожую, я поймала на себе восхищенный взгляд Виктора, но постаралась не придать этому особого значения. Мы положили мешок с мумией в багажник новенького “форда” и отъехали от моего дома. Всю дорогу Виктор нервно курил. Мои глаза успели привыкнуть к дневному свету и перестали слезиться. Подъехав к реке, мы вышли из машины и огляделись по сторонам.
      – Нам нужна лодка, – сказал Виктор. – Труп лучше утопить и как можно дальше от берега.
      – Какая разница? Мы же не имеем к этому никакого отношения…
      – В том то и дело, что разница есть. Если бы мы сразу вызвали милицию, то и в самом деле не имели бы к этому никакого отношения, но мы ввязались в это, черт бы тебя побрал! Я вообще первый раз в жизни избавляюсь от трупа человека, которого не убивал. Короче, стой на шухере и внимательно смотри по сторонам. Если вдруг мимо проедет машина или кто-то пройдет, постарайся сделать вид, что ты просто любуешься природой, дышишь свежим воздухом. После того склепа, который ты сама себе устроила, тебе и в самом деле не мешало бы хорошенько продышаться.
      – А ты? – Я испуганно посмотрела на Виктора и подошла к нему как можно ближе.
      – А я поищу какую-нибудь лодку. В общем, расслабься и жди моего возвращения.
      Как только Виктор скрылся за деревьями, я облокотилась на капот и стала тупо смотреть на воду. Перед глазами в который раз возник отец. Господи, и как же его угораздило убить этого незнакомца! Я попыталась вспомнить последний день жизни отца перед инсультом. Утром он сказал, что у него в кабинете состоится деловая встреча с одним очень нужным человеком. Точно, он сказал именно так. Почти весь день я не выходила из своей мастерской. По всей вероятности, этот кто-то и лежит сейчас в мешке… Вечером отец позвал меня ужинать Он очень сильно нервничал, был бледен и много пил… А затем наступила ночь. Меня слегка затрясло, потемнело в глазах. Я дала себе слово никогда не вспоминать эту кошмарную ночь, потому что было очень страшно. Так страшно, что от зловещих воспоминаний у меня начинается самая настоящая истерика…
      Кто-то стукнул меня по плечу. Резко обернувшись, я облегченно вздохнула и моментально успокоилась: рядом со мной стоял Виктор.
      – Я лодку нашел. Можешь не волноваться, тут вообще ни души. Сейчас мешок лодочнику отнесем, и дело сделано. Лодочник отплывет на приличное расстояние и уничтожит все следы преступления.
      – Ты договорился с лодочником? – опешила я и от удивления открыла рот.
      – Я заплатил ему нормальные бабки. Лодочник при понятиях. Не первый раз такие поручения выполняет. Я мог привести его сюда и заставить тащить мешок, но мне не хочется, чтобы он видел мою машину и запомнил номер. Осторожность никогда никому не мешала. Хочешь, никуда не ходи, постой здесь, а я отнесу мешок – Нет. Я с тобой. Что-то жутко здесь стоять. Кажется, вот-вот из кустов кто-то выбежит и набросится сзади.
      – Ты хочешь сказать, что тебе бывает страшно?
      – Конечно, бывает. Я же живой человек.
      Когда я увидел твой склеп, который ты сама себе создала, я подумал, что чувство страха у тебя просто отсутствует.
      – Ты зря так подумал. Это не склеп, это мой мир. Виктор достал из багажника мешок, закинул его на плечо и зашагал по тропинке. Я быстро засеменила следом, всячески пытаясь скрыть охватившее меня волнение.
      – Ну и папик у тебя… Тот еще жук. На мокрое дело пошел, а от трупа избавиться не мог. Только идиоты трупы в доме прячут, – возмущался Виктор, поглядывая в мою сторону.
      У берега покачивалась довольно старая, но аккуратная лодка. Невесть откуда возник жутковатый мужик. Он расплылся в улыбке и дохнул на меня густым перегаром.
      – День добрый, – хитро пробормотал он и взял у Виктора мешок.
      – Не такой уж он и добрый, – устало сказал Виктор и потер ладони. – Короче, смотри мне, сделай все по уму. Я проколов не люблю. Если тебя о чем-нибудь спросят, ты нас не видел и знать ничего не знаешь. Учти, я ведь и в самом деле могу сделать так, что ты больше ничего не будешь ни видеть, ни слышать.
      – Не переживай, сделаю все в лучшем виде. Я по таким делам мастак. Не ты первый, не ты последний ко мне с такой просьбой обращаешься. У меня уже рука набита. Каждую неделю приносят.
      Виктор ухмыльнулся и сквозь зубы процедил:
      – И еще. Хочу, чтобы ты понял одну вещь. Я к тебе ни с какой просьбой не обращался, я тебе заплатил. Улавливаешь разницу? Я вообще просить не умею. Я или плачу, или получаю желаемое с позиции силы.
      Виктор взял меня за руку и, одарив лодочника суровым взглядом, отправился к машине. Как только мы отошли на приличное расстояние, с трудом переведя дыхание, я спросила:
      – Послушай, а если этот алкаш обратится в милицию?
      – Не обратится. Это его приработок. Многие лодочники промышляют таким ремеслом. Я остановилась:
      – Сколько я тебе должна?
      – Не понял.
      – Сколько денег я тебе должна за оказанную услугу? Что тут непонятного?
      – Ты должна мне ресторан.
      – И все?
      – Пока все. А что, ты хочешь подарить мне еще и ночь?
      Я оторопело смотрела на Виктора:
      – Мы так не договаривались. Я лучше тебе денег дам.
      – У меня с деньгами проблем нет.
      – А с чем же у тебя проблемы? С женщинами, что ли? – язвительно спросила я.
      – С женщинами у меня тоже полный порядок, не сомневайся.
      Когда мы сели в машину, Виктор положил руку мне на плечо и тихо сказал:
      – Извини. Я совсем не хотел тебя обидеть. Это была глупая и неуместная шутка. Ты обещала мне ресторан. Так что, едем?
      – Едем, – кивнула я и убрала его руку со своего плеча.
      Перед тем как выйти из машины, я посмотрела на свое отражение в зеркало заднего вида и удовлетворенно вздохнула.
      – Можешь не переживать. Выглядишь ты просто превосходно.
      – Ты так думаешь?
      – Это первая мысль, которая пришла мне в голову, как только я тебя увидел.
      Через несколько минут мы уже сидели за столиком в шикарном зале, отделанном под старину. Я огляделась и подумала, что здесь не так уж и плохо. Приличная публика, официанты в белоснежных перчатках и красных камзолах… Отец водил меня в точно такие же дорогие рестораны, но тогда я чувствовала себя как-то неуютно. Возможно, оттого, что тогда я была с ним, а сейчас с приятным молодым мужчиной.
      Я сделала несколько глотков шампанского. Хотелось хоть немного расслабиться, отвлечься от дурных мыслей но нелепая история, разыгравшаяся несколько часов назад в кабинете отца, никак не выходила из головы. Мой отец – убийца! Это просто не укладывалось в сознании. Привести в наш дом человека, жестоко его убить и спрятать труп в собственном шкафу… Прямо наваждение какое-то. Хотя от моего отца можно было ожидать чего угодно. Эдакий милый, приветливый и добренький старикашка, который покорял всех феноменальным умом и страстью к большим деньгам. А внутри у этого простачка сидел жуткий и страшный червь, который ел сам себя и распространял ростки зла.
      – Женя, а ты вообще умеешь расслабляться? – донесся до меня обиженный голос Виктора.
      Я растерянно пожала плечами:
      – Наверное, вся моя беда в том, что я действительно этого не умею. Иногда это получается в моей мастерской, когда, выпив бокал красного вина, рисую очередную картину, – Так можно чокнуться…
      – Именно такой ты меня и посчитал.
      – Извини.
      Возможно, я очень мало бываю на людях. Вернее, почти совсем не бываю.
      – У тебя есть друзья, подруги?
      – Нет.
      – А почему?
      – Не чувствую в этом потребности. Я очень замкнутый человек. У меня есть сводный брат, но он живет в другом городе Завтра он прилетает со своей будущей женой.
      – Он прилетает к тебе насовсем?
      От этого вопроса меня слегка затрясло и снова все поплыло перед глазами. Этого вопроса я боюсь больше всего на свете. Каждую ночь я задаю себе именно этот вопрос и нахожу только один ответ: я никогда не смогу жить в одном доме вместе со своим братом.
      – Нет. Я думаю, он здесь долго не задержится Допив бокал шампанского, я почувствовала приятный дурман и легкость во всем теле. Вероятно, оттого, что в последнее время ужасно вымоталась. Я очень много пью, рисую, не сплю ночами и постоянно думаю… Виктор вновь наполнил бокалы, произнес какой-то дежурный, заезженный тост и посмотрел мне в глаза. Я немного смутилась и улыбнулась.
      – Как здорово, что тебе нужна была папка с фамилией Чичерин. Если бы она тебе не понадобилась, я бы не узнала сегодня, что в кабинете отца лежит труп. Представляешь, если бы я решила разобрать хлам и открыла этот злосчастный шкаф сама? Я бы просто сошла с ума…
      – Не думаю. Мне кажется, что ты сошла с ума именно тогда, когда заживо похоронила себя в этом склепе. Почему у тебя нет друзей? Почему ты никуда не ходишь? Ты всегда вела уединенный образ жизни или стала такой только после смерти отца?
      – Я не хочу обсуждать эту тему, – холодно прервала я Виктора.
      – Ну? А у тебя есть мужчина? – не унимался он и хитро щурил глаза.
      – Нет и не будет.
      – Ты мужененавистница?
      – Нет, просто у меня свое представление о мужчинах и оно, к сожалению, не самое радужное.
      – Тебя кто-то очень сильно обидел?
      – Может быть, – загадочно улыбнулась я. Выйдя из ресторана, мы обнаружили, что у машины спущено колесо. Виктор присел на корточки:
      – Прямо невезуха какая-то. Если бы ты только знала, как мне не хочется возиться с запаской…
      – Может, вызвать техпомощь…
      – Зачем? Это же всего-навсего колесо.
      – Не знаю. Мой отец всегда вызывал техпомощь.
      – Вся разница в том, что твой отец никогда не считал деньги, а я умею их считать.
      – Я могу оплатить.
      – Почему ты мне постоянно говоришь о деньгах? Я не бедный человек, просто умею их считать. Только и всего. Ты этими деньгами мне все уши прожужжала. У тебя их что, так много?
      – Нет. Просто я чувствую себя обязанной… Не успела я договорить последнюю фразу, как рядом с автомобилем Виктора остановился джип. Из него выскочили трое в больших черных очках. В считанные секунды они скрутили Виктору руки, засунули в рот кляп и кинули моего спутника на заднее сиденье джипа.
      – Телку тоже возьмем? – услышала я.
      – На хрен она нужна.
      Я не могла произнести ни звука. Один из бандитов взял меня за подбородок и сквозь зубы процедил:
      – Крошка, ты хочешь поехать с нами?
      – Нет, – замотала я головой, почти теряя сознание.
      – Тогда забудь, что ты видела. Иначе я сделаю так, что у тебя отшибет память. Усекла?
      – Да, – закивала я.
      Джип резко развернулся и мгновенно исчез. От страха я смогла запомнить только две цифры его номера – 3 и 2. Я стояла у брошенной машины со спущенным колесом. Несколько минут мне потребовалось для того, чтобы взять себя в руки. Сжав кулаки, я решительно направилась к ресторану: нужно позвонить Игорю Николаевичу, рассказать о том, что произошло. Но вдруг я поняла – я не знаю номера его телефона. Придется вернуться домой и порыться в отцовых блокнотах. Возможно, он где-то записан. Я вызвала техпомощь.
      Ожидая мастера, я медленно ходила около “форда”, пытаясь остановить противную дрожь в коленях. Произошедшее не укладывалось в голове: трое бандитов похищают человека средь бела дня в самом центре города и никто на это даже не обратил внимания… Прямо как в гангстерском фильме… Рассчитавшись с мастером за, колесо, я поехала домой. Когда увидела реку, поняла, что нужно остановиться: мне представилась та страшная мумия, которая сейчас плавает, вернее, лежит на дне реки. На глаза навернулись слезы. Заглянув в бардачок, я увидела пачку сигарет и закурила. Это бывает крайне редко, только в тех случаях, когда я нервничаю. Сегодняшний денек выбил меня из моей размеренной жизни. Знакомство с Виктором, труп в кабинете отца, а затем похищение Виктора прямо у меня на глазах. Возможно, Игорь Николаевич уже в курсе этого похищения и предпринимает соответствующие меры. Для чего похищают человека? Конечно же для того, чтобы потребовать выкуп. Если бы Виктора хотели убить, убили бы сразу. Если Игорь Николаевич так называемый начальник Виктора, то звонить и требовать выкуп будут именно с него. Да какой он, к черту, начальник. Обыкновенный бандюга, только повыше рангом.