– У тебя есть сыр? Я сделаю Оленьке гренки с сыром.

– А танец с саблями ты ей сплясать не хочешь?

– Зачем? – на полном серьезе поинтересовался влюбленный, мечась по моей тесной кухне.

– Чтобы ей было веселее гренки кушать.

– Ну, что ты, я серьезно, а ты шутишь.

– Ладно, корми свою Оленьку, а я пока еще посмотрю ваши материалы.

Без навыка оперативной работы в изобилии разрозненных сведений очень сложно найти что-нибудь полезное. Я решил хоть как-то систематизировать информацию, однако, ничего толкового из этого не получалось. Прокопавшись часа два, я так и не нашел, за что зацепиться. Мои гости в это время о чем-то «совещались», закрывшись в спальне.

Наконец я обратил внимание на трехкратное упоминание коттеджа в ближнем Подмосковье, в котором собирались члены, как теперь говорят, преступной группировки. Этот коттедж, если судить по плохой фотографии, напоминающий замок, меня заинтересовал. Однако, выделить из файла все упоминания о нем я не успел, меня прервал телефонный звонок. В последнее время звонили мне мало и, как правило, с угрозами, так что, подымая трубку, я не ожидал ничего хорошего. Однако, вместо незнакомого голоса телефонная трубка заговорила напористым контральто моей бывшей тещи:

– Алексей! Мы посоветовались с папой и решили, что вы обязаны, я повторяю, обязаны обеспечить Ладочке безбедную жизнь и переписать на нее вашу общую жилплощадь!

– Мамуля! – впервые в жизни я обратился так ласково к этой достойной женщине. – Попытайтесь мне объяснить, почему я должен заботиться о вашей дочери? Она, еще живя со мной, начала мне изменять…

– Это еще нужно доказать! – скандальным голосом воскликнула Валентина Ивановна. – Неизвестно кто кому изменял!

– Мне этого доказывать не надо. Притом она меня бросила…

– Вы не стоите ее мизинца, – не слушая, заверещала она, – вы не смогли обеспечить ей достойную…

– Мы прожили вместе всего три месяца, а потом развелись, у нас с ней нет детей, – перебил я старую песню о главном. Однако, экс-теща уже завелась и слышала только себя.

– В любой цивилизованной стране муж обязан обеспечивать жене до нового замужества достойную жизнь! Если вы хотите себя уважать, то…

– Мы живем в нецивилизованной стране, и к вашей дочери я больше не испытываю совершенно никаких чувств! – опять вмешался я в нескончаемый монолог.

– Алексей, вы и все ваши родственники, мерзавцы! – неожиданно переменив тональность, сказала Валентина Ивановна.

– Мамуля, вы незнакомы с моими родственниками, а обо мне думайте, что вам угодно, только оставьте меня в покое. Никакого участия в жизни вашей дочери и принимать не собираюсь.

– Благородные люди…

– Я не благородный человек, а мерзавец, как вы сами только что сказали. И объясните, пожалуйста, вы, правда, считаете, что существуют мужья, если они в здравом уме, которые станут заботиться о бывшей жене-шлюхе?

– Моя дочь – идеал чистой, святой… светлой женщины, – поправилась она, – в то время как вы – растленный, разнузданный, наглый, нищий мерзавец…

– Мамуля, если вы все про меня знаете, зачем сюда звоните?

– Не смей называть меня «мамулей», мерзавец! Я просто хотела тебе передать, что Ладочка согласна вернуться, если ты раскаешься и попросишь у нее прощения!

– Ладочка никогда не вернется сюда, даже если сама попросит прощения, даже если будет умолять о прощении, короче, идите вы, мамуля, подальше вместе со своей замечательной доченькой, – сказал я и бросил трубку.

Разговор с бывшей тещей меня не разозлил как обычно, а развеселил. По-моему, когда эта баба встретится с Господом Богом, то и ему предъявит претензии и начнет попрекать за то, что ее чадо он не назначил главным ангелом. Впрочем, сегодня впервые глупая баба сделала доброе дело: разрядила своим звонком обстановку. Я уже устал чувствовать себя обреченной мишенью, и новые впечатления отвлекли от грустных мыслей. Кстати, звонок заставил и «сладкую парочку» покинуть свое убежище, и мы втроем собрались на кухне. В отличие от меня, влюбленные, кажется, чувствовали себя вполне комфортно. Ольгины глаза светились обретенной тайной любви, а жених сиял, как начищенный самовар.

– Кто это звонил? – с ленивой, томной грацией поинтересовалась девушка, сладко потягиваясь своим еще не остывшим от объятий телом.

– Бывшая теща, – ответил я будничным голосом. – Давайте думать, что нам делать дальше, пока нас не обстреляли из гранатомета.

– Не обстреляют, – уверенно пообещал Андрей.

Я удивленно посмотрел на него.

– Я предупредил своих, крыша и чердак напротив теперь под присмотром, – продолжил он. – Между прочим, вчерашний киллер стрелял из дешевого ружья.

– А откуда ты знаешь, из чего он стрелял? – удивленно спросил я.

– Нашел его на месте преступления, а пулю выковырял из стены и отдал на экспертизу.

– Действительно, фирма веников не вяжет! Когда ты только успел? – удивился я.

– Ночью, пока ты спал. Слышал, «моя милиция меня бережет?»

– Ну, ты даешь… А, что из того, что ружье дешевое?

– Дешевка хорошей не бывает, – философски рассудил лейтенант. – Да и стрелок оказался поганый, если ты сумел его заметить. Думаю, нас не столько хотят убрать, сколько запутать, вот и не желают зря тратиться.

Я задумался, в словах Андрея была логика. Три неудачных покушения говорили или о полном непрофессионализме противников, или действительно об элементарном запугивании. То, что никакой сабли люди Дмитриева в лесу, где я ее якобы спрятал, не нашли, было ясно. Однако, было очевидно и то, что из нашей троицы только я один представлял для бандитов интеpec. Судя по выражению лица, появившемуся у Андрея, он подумал о том же. Мы переглянулись, но обмениваться мыслями вслух не стали.

– Надо бы нам… – начал говорить Андрей, но я жестом прервал его, приложив палец к губам.

– Что? – не сразу понял он.

Я приставил ладонь к уху и показал на стены. От всех последних заморочек я стал совсем мнительным. Андрей удивленно посмотрел на меня.

– Я же проверил…

– Береженого Бог бережет, – подвел я итог начинающейся дискуссии и поманил лейтенанта в ванную комнату.

– Ну, ты уж совсем, – недовольно заметил участковый, когда я включил душ. – Вот теперь говори, а то больно эти ребята шустрые.

Следом за нами в ванную комнату протиснулась, заинтригованная Ольга, так что весь триумвират опять оказался в сборе.

– Надо бы предпринять, так сказать, превентивные меры, – задумчиво сказал милиционер. – Может быть, посетим тот загородный особнячок, о котором ты говорил?

– Я тоже думаю, что пора разобраться, что это за компания, – согласился я. – У тебя есть машина?

– Машина есть, а вот с оружием плохо, я на разборки с табельным «Макаровым» не пойду, а свой «Вальтер» ты можешь выбросить. Я удивляюсь, как он вообще у тебя выстрелил.

– У меня еще есть два «Шмайссера», к ним четыре рожка патронов и еще две немецкие гранаты.

– На какой помойке ты все это нашел? – удивился Андрей. – «Шмайссеры» в таком же состоянии, что и пистолет?

– Нет, они видимо из какого-то немецкого склада, были в консервации и даже не заржавели, а вот гранаты, те действительно, маленько того, да еще и без ручек…

– Где ты все это насобирал?

– Тебе что, точный адрес сказать?

– Мальчики, а на кого вы нападать собрались, про какой особняк идет речь? – вмешалась в разговор наша любопытствующая дама.

– Ты ни на кого нападать не будешь, – волевым голосом заявил жених. – Ты будешь дома сидеть.

– Нет, ну, правда, что за особняк? – тотчас заинтересовалась Ольга.

– Банда Дмитриева обычно собирается в одном загородном доме, – объяснил я ситуацию, предположив, что все равно отмолчаться не удастся, уж больно заинтересованно загорелись у девушки глаза, – мы съездим туда ночью, попытаемся что-нибудь о них узнать.

– А оружие зачем?

– Для самообороны, – недовольным голосом сказал Андрей. – Ты с нами не поедешь ни под каким видом.

– Вы хотите бросить меня одну, беззащитную? – почти натурально обиженным голосом воскликнула Ольга, по-моему, сама еще не решив, возмутиться ей или расплакаться.

– Оленька! – не дождавшись реакции помрачневшего жениха, начал говорить я сладеньким голосом. – Ты любишь смотреть американские боевики?

– Не люблю.

– Тем не менее, в них всегда в самый неподходящий момент высовывается какая-нибудь девушка, и плохие парни ее берут в заложники, так что хорошим приходится бросать оружие. Только в боевиках хорошие парни всегда побеждают, а в жизни большей частью случается наоборот. Ты ведь не хочешь нас подставить?

– Без вас я одна не останусь, – твердо сказала Ольга и в подтверждение серьезности намерений из ее глаз потекли слезы.

– Оль, ну что ты, в натуре, ну, зачем ты, – захлопотал, сразу став беспомощным, Андрей. – Ну, мы быстренько, только туда и обратно, ты и не заметишь…

Почувствовав себя лишним, я вернулся в гостиную, оставив «аматеров» выяснять отношения. Пока молодежь совещалась, я сел за компьютер порыться в милицейских материалах и заодно лучше рассмотреть таинственный коттедж. Суетное стремление создать на родной российской земле западную замковую архитектуру непонятного стиля не обошло и владельцев этот строения. Дом был трехэтажным и выглядел довольно большим. Его украшали башенки и портики, стрельчатые и арочные окна, нависающие декоративные балкончики и прочая модная дребедень. Однако, даже больше чем сам дом, меня интересовал высокий бетонный забор с колючей проволокой и телевизионные камеры по углам участка. Прямоугольный, вытянутый участок не меньше чем в гектар короткой стороной почти вплотную подступал к лесу. Съемки делались летом, и разобрать, насколько густой лес, я не мог, да это сейчас, когда опала листва, уже не имело решающего значения.

Отложив осмотр предполагаемого места действия до встречи с «натурой», я опять стал перечитывать милицейские донесения, а «сладкая парочка» продолжала пребывать в ванной комнате. Я только мог догадываться, как словесные дебаты постепенно перешли в другое качество, тем более, что вскоре лязгнула защелка захлопнувшейся двери, и шума душа сделалось не слышно. Мне осталось только предположить, что «на дело» мы пойдем все-таки втроем. Время приближалось к обеденному, когда переговоры в ванной комнате наконец подошли к концу. Я вопросительно посмотрел на раскрасневшихся сограждан. Андрей прятал глаза и покашливал, стараясь выглядеть независимым. Оля казалась спокойной и умиротворенной. Безо всякой бравады от одержанной победы она буднично объявила:

– Мы с Андрюшей подумали и решили, что нам не стоит расставаться. Ты не беспокойся, я вам мешать не буду, – добавила девушка, вероятно, решив, что без аргументов, убедивших жениха, я могу попытаться разрушить с таким трудом достигнутую гармонию.

– Ты взрослый человек, тебе самой и решать, – без возражений согласился я, решив, что спорить вместо обеда голодно и непродуктивно. – Вы как насчёт поесть?

– Естественно, «за», – подал голос сломленный участковый.

– Тогда идите на кухню и готовьте еду, – мстительно распорядился нехлебосольный хозяин.

– Я все сама приготовлю, мне помощи не надо, – поспешила согласиться с ролью кухарки благородная победительница, – а ты, Андрюшенька, лучше отдохни, а то ты какой-то бледненький!

«Как он еще на ногах у тебя держится», – подумал я, глядя на «бледненького» жениха.

Оля ринулась на кухню и тут же загремела сковородками, Андрей же, очередной раз вежливо кашлянув в кулак, встал у меня за спиной и начал вглядываться в монитор.

– Нашел что-нибудь интересное?

Я отрицательно покачал головой и опять знаком показал, что боюсь прослушивания. Андрей пренебрежительно махнул рукой, но, чтобы успокоить мою подозрительность, включил на полную мощность звук телевизора.

– Я рассматривал подступы к дому, – решив, что в таком грохоте мой голос разобрать будет невозможно, сказал я, – пока ума не приложу, как нам к нему подобраться.

– На месте сориентируемся, – легкомысленно успокоил меня лейтенант. – Нам важнее незаметно выбраться отсюда.

– Думаешь за домом следят?

– Очень может быть.

– Ты же сам говорил, что ваши менты присматривают за двором, и если посторонний человек будет торчать…

– Чтобы следить за подъездом, необязательно торчать во дворе, – перебил меня Андрей. – Можно нанять кого-нибудь из жильцов или снять в вашем доме комнату. За бабки люди сейчас мать родную продадут.

– Так что же делать?

– Ну, замаскируемся как-нибудь. У тебя одежда есть?

– В каком смысле одежда, моя или театральная? Кое-что, конечно, подобрать можно, но чтобы не узнали… Вряд ли…

– Вот это действительно проблема… – задумчиво произнес собеседник. – Особенно с Олей, тряпки твоей жены ей малы…

– С Олей мы, пожалуй, вопрос решим, – ответил я, вспомнив о своей подружке-соседке. – У Марины из соседней квартиры такая же комплекция, можно у нее что-нибудь позаимствовать.

– Вот это дело…

– Да и мы сможем разжиться, – обрадовался я своей находчивости, своевременно вспомнив, что Марина хранит и вещи покойного отца, и остатки гардеробов своих многочисленных мужей. – У нее полно всяких тряпок, несколько шкафов набито.

– Человек надежный?

– Ну, если пытать будут, то, наверное, сознается, а просто так трепаться не станет.

– Тогда иди, договаривайся, – распорядился офицер.

– Сейчас она на работе, обычно приходит часам к четырем, тогда и схожу, – пообещал я и, посчитав разговор оконченным, приглушил звук телевизора.

– Вы что, оглохли? – поинтересовалась вошедшая в этот момент в гостиную Оля и вообще выключила телевизор. – Господа, кушать подано, идите мьггь руки.

Обед, на скорую руку приготовленный Ольгой, назвать роскошным было нельзя, так же, как и вкусным. Он был ближе к понятию «съедобный». Однако, голод, как известно, не тетка, и расправились мы с ним по-армейски быстро. Повариха, по-моему, ждала комплиментов своим кулинарным способностям, но дождалась их только от части аудитории. Я в этом подхалимском действе участвовал только в мимической форме, неопределенными кивками поддерживая славословия Андрея.

– Пожалуй, теперь по русскому обычаю после сытного обеда неплохо бы немного соснуть, – риторически высказался жених, отводя в сторону блудливый взгляд.

– Да, я тоже немного устала, – поддержала его невеста, глядя почему-то на меня чистыми, невинными глазами.

Я хмыкнул про себя и напомнил, что нам предстоит сегодняшней ночью. Однако, влюбленные мой намек предпочли не понять и поспешно удалились в спальню.

Мне осталось уйти в кабинет и развлекать себя чтением. Я взял томик с письмами Чехова и погрузился в жизнь и события прошлого века. Однако, на письме Антона Павловича Суворину дрема победила чеховский талант, и я незаметно для себя заснул. Атмосфера любви и сексуальности не оставила меня равнодушным. Подсознание дало определенную команду, и мне начало сниться что-то сладострастное. К сожалению, поспать удалось недолго, телефонный звонок вернул меня к грубой, неромантической реальности.

– Слушаю вас? – хрипло произнес я, теряя нить сновидения.

– Мне Алексея Григорьевича, – произнесла трубка незнакомым голосом.

– Да, я вас слушаю, – сказал я, пытаясь еще на несколько мгновений погрузиться в прерванный сон.

– Как вам понравились наши предупреждения? – поинтересовался незнакомец.

Я окончательно пришел в себя, понял, о чем идет речь, и честно сознался:

– Совсем не понравились.

– Это хорошо, что вы вовремя одумались. Иван Иванович предлагает вам отдать известный предмет, а взамен гарантирует безопасность.

Мне очень захотелось послать своего абонента очень и очень далеко, однако, я не стал поддаваться эмоциям и предложил торг:

– Об отдать не может быть и речи, тем более, что вы причинили мне значительный материальный и моральный ущерб.

Собеседник неумело, как-то редко, с придыханием засмеялся. Пока мы разговаривали, я пытался представить этого человека и составить, как говорится, его «психологический» портрет. Одновременно я активизировал файл с членами группировки и отщелкивал их оперативные и тюремные фотографии.

– Ты, фраерок, видать не понял, с кем имеешь дело…

Судя по голосу, тембру речи и манере говорить, звонивший был предположительно средних лет, крупный мужчина с тяжелой челюстью, слова он произносил не очень четко, как будто держал во рту жевательную резинку, а челюсть мужественно выпячивал вперед. Имел старый тюремный стаж – отсюда и обращение «фраерок», будь он моложе, обозвал бы меня «козлом» или «лохом».

– Почему же… – неопределенно протянул я, – но деньги есть деньги…

Подходящих по возрасту и внешности людей в группе Поэта, было двое, один со среднем образованием, другой с начальным.

– И сколько же ты хочешь? – насмешливо поинтересовался собеседник.

– Много хочу, пять штук машина, штука ракушка, а за железяку по независимой экспертной оценке, думаю не меньше лимона, понятно зелеными.

– Ну, у тебя и аппетит! – опять неумело засмеялся абонент. – А если мы эксперта перекупим или напугаем и он…

– Это несерьезный разговор, Эдуард Леонидович. Советую как следует обдумать мое предложение…

Кажется, я правильно угадал, с кем говорю. После обращения по имени-отчеству, собеседник сделал неоправданно длинную паузу, прежде чем немного изменившимся голосом сказал:

– Времени у тебя, фраерок, сутки. Не надумаешь до завтра, пеняй на себя.

Положив трубку, я пошел поделиться впечатлениями с «напарниками», но они продолжали «отдыхать», а из спальни доносились такие звуки, что я не рискнул стучать в дверь. Мне уже начинало надоедать эти «постоянные перерывы в работе», как и мечущиеся из спальни в ванную полуголые тела.

Сон, после разговора с Эдуардом Леонидовичем, понятное дело, окончательно прошел, и я позвонил соседке. Было около четырех часов, и Марина была уже дома.

– А это ты, – без особой радости в голосе сказала она, – говори скорее, а то я скоро ухожу.

– Я заскочу к тебе на минутку.

– Давай, только быстро.

Я запер «страстных любовников» на ключ и через минуту был в соседней квартире.

– Я познакомилась с таким мужиком! – объявила Марина, как только я возник на пороге.

– Опять!

– Это беспроигрышный вариант, будь ты бабой, сам бы в него влюбился. Ничего общего с теми, что были раньше!

– Я к тебе, собственно, по делу…

– Красавец, умница…

– Мне нужны кое-какие вещи…

– Слушай, говорят, у тебя машину взорвали?! – вспомнила Марина, отвлекаясь от рассказа о своем очередном будущем «козле».

– Взорвали.

– А, кто?

– Пока неизвестно, у меня, понимаешь, гостья…

– Ну, ты и бабник, а как же Алька?

– Это не то, что ты думаешь, тем более, она с женихом…

– Ну, это другое дело, так вот, мой новый…

– Стоп. Про нового ты мне потом расскажешь, сама же говорила, что тебе некогда.

– Ой, черт! И, правда, я же опаздываю! – закричала женщина сложной судьбы и начала напяливать на себя пальто.

– Подожди минутку. Мне нужны твои старые вещи… Понимаешь, тут такое дело…

– Возьми в этом шкафу, – надевая сапоги, распорядилась Марина, – там одно старье, все руки не доходят выбросить. Ключ потом занесешь, у меня есть второй…

– Мне нужны и мужские вещи…

– Там все ненужное, я же тебе сказала, что мне некогда! – прокричала она, выбегая из квартиры.

В шкафу, указанном хозяйкой, за старыми пыльными тряпками была спрятана моя сабля. Первым делом я проверил, на месте ли она. Потом начал поочередно вытаскивать спрессованные, кое-как запиханные вещи. Таким гардеробом можно было одеть два десятка бомжей. Похоже, что это шкаф был у Марины «музеем утраченных чувств». Однако, меня больше заинтересовало верхнее платье ее покойного отца, Николая Николаевича, видного начальника советского времени. Он был довольно высокого роста и грузного сложения, так что его старые плащи и пальто вполне подходили и Андрею, и мне. После недолгих раздумий я выбрал для Оли длиннополое пальто, несколько толстых кофт, чтобы изменить фигуру, и вязанную шапочку, а для нас с Андреем драповое пальто, синий плащ, шляпу и облезлую каракулевую шапку, под названьем «пирожок». Сверх «лимита» прихватил инвалидную палку. Теперь из нас можно было спокойно сделать двух типичных советских служащих последних советских лет.

Когда с ворохом старых вещей я вернулся к себе, дверь в спальню была уже открыта, а утомленные «аматеры» сидели за столом на кухне и гадали, куда я пропал.

– Достал! – обрадовался Андрей. – Что же ты нас не предупредил, что уходишь, мы сидим и волнуемся.

– Вы слишком громко спали, – не удержался я от колкости, которую гости пропустили мимо ушей.

– Я не надену такое старье! – гордо заявила Ольга, рассматривая допотопное, длиннополое пыльное пальто. – На кого я в нем буду похожа.

– Оденешь, как миленькая! – рявкнул я волевым голосом. – И будешь похожа на чучело, чтобы тебя никто не узнал!

Оля набрала было воздух в легкие, чтобы громко запротестовать, и оглянулась на Андрея, ища у него защити своим женским свободам и привилегиям, но он смотрел в сторону. Тогда она передернула плечиками и демонстративно надулась.

– Давайте, переодевайтесь и потренируйтесь в старческой походке, – начал командовать я. – Как только стемнеет, уходим. Нужно отсюда смыться, когда народ пойдет с работы.

Для затравки я надел свою куртку, сверху натянул пальто покойного отца Марины Николая Николаевича, украсил голову облезлым «пирожком», взял палку и принялся хромать по кухне, сутуля плечи и заплетаясь ногами. Мой вид так развеселил Ольгу, что она, забыв недавнюю обиду, тут же нарядилась в «обноски» и превратилась в пятидесятилетнюю обнищавшую учительницу. Хуже всего перевоплощение удалось Андрею. Актерских способностей у него не было вовсе Оставалось надеяться на темноту и на то, что он меньше всех представлял интерес для наших преследователей. Идти предполагалось двумя партиями, сначала я, потом, через несколько минут, «супруги». Погода нам благоприятствовала. Начал моросить мелкий осенний дождь, так что лица было вполне уместно прятать в поднятые воротники.

Чтобы возможному наблюдателю с улицы нельзя было догадаться, что квартира пуста, я решил не выключать свет на кухне, а телевизор оставить работающим и установил таймер, чтобы он его вырубил в двенадцать часов ночи. Кроме того, я снял телефонную трубку на случай, если нас будут проверять по телефону. На улице было уже совсем темно. Я вышел, как и предполагалось, первым и спустился по лестнице пешком. На выходе из подъезда произошел забавный случай. Меня «узнала» старушка со второго этажа.

– Доброго вам здоровьишка, Николай Николаевич! – приветливо окликнула она меня. – Что-то давно вас не было видно, поди болели?

– Болел, голубушка, – ответил я, протискиваясь мимо нее. – Как сами-то?

– Да жива покеда.

– Ну, и доброго вам здоровья.

– Спасибо, милый. Дочка-то замуж не вышла ли?

– Не вышла.

– Ну и хорошо, какие ее годы.

Надо сказать, что Николай Николаевич почил уже лет десять тому назад, но память о его начальственной одежде, видимо, навсегда запечатлелась в народной памяти.

Выйдя на улицу, я побрел тихим, заплетающимся шагом в сторону булочной, для наглядности держа в свободной от палки левой руке большой полиэтиленовый пакет. «Вторая группа» должна была пойти в противоположную сторону.

Шел я очень медленно и часто останавливался отдохнуть, опираясь на палку.

Вокруг было спокойно. Или помог маскарад, или я находился в роли неуловимого ковбоя, которого никто по собирался ловить. На месте встречи меня ждали рассерженные компаньоны.

– Мы думали, что тебя уже нет в живых! – темпераментно воскликнула Ольга. – Где ты столько времени шляешься!

– Доживешь, девочка, до моих лет…

– Да, ну, тебя, придурочный!

Первый этап нашего предприятия прошел без сучка и задоринки. Это обнадеживало и, как говорится, вселяло надежды. Вопрос транспортного средства решился элегантно и просто. У скромного старшего лейтенанта почему-то оказался очень приличный новенький автомобиль марки «Фольксваген». Причем хранился он в непосредственной близости от мест действия, в центральном тепловом пункте, на территории нашего РЭУ.

В том же ЦТП, где мы встретились, сняли свои маскарадные тряпки и вернулись в цивильное состояние Дальше действовать предстояло мне одному – доставать спрятанное оружие. «Шмайссеры» и гранаты я хранил не в каком-нибудь мистическом тайнике, а в прозаическом гаражном боксе работающего за границей приятеля. Мы добрались до гаражного кооператива на окраине города, около десяти часов вечера, Компаньонов я оставил ждать в машине, а сам пошел за оружием. Андрей уговаривал взять его с собой, но я, помня о его профессии, предпочел обойтись без любознательного свидетеля.

Тут-то чуть не случился прокол, который мог сорвать все наши планы и доставить мне массу неприятностей.

Поболтав с помнящим меня в лицо сторожем, чтобы мое появление не вызывало у него ненужного интереса, я благополучно «изъял» из гаража сумку с оружием и, не спеша, пошел к ожидавшим меня товарищам. Кооператив находился в промышленной зоне вдалеке от жилых домов, и в позднее время здесь обычно никто не гуляет. Тем неожиданнее было внезапное появление пешего милицейского патруля. У меня создалось впечатление, что милиционеры возникли не просто так, а сидели в засаде. Когда я, не торопясь, шел по дороге, они выскочили из-за утла метрах в пятидесяти от меня. Появление их было так неожиданно, что первое побуждение было убежать. Однако, я сумел взять себя в руки и, увидев, что они скачут по колдобинам в мою сторону, остановился и крикнул им, чтобы не спешили, я, де, их подожду. Оба стража тотчас с бега перешли на шаг. Когда они приблизились, я вытащил сигарету и закурил, осветив зажигалкой свое «спокойное, интеллигентное лицо». Патрульные, молодые парни, полные служебного рвения и жажды подвигов, кажется, успокоились и по-милицейски, скороговоркой, неразборчиво представившись, строго спросили, что я здесь делаю. Пришлось объясняться.

С милиционерами, как и с детьми, нужно говорить просто и понятно.

Я не знал, сколько времени они наблюдали за дорогой и видели ли, как я пешком шел к гаражам. Потому не стал врать, что ставил машину и теперь возвращаюсь домой. Вместо этого начал последними словами ругать «дуру бабу», которая забыла в машине сумку и погнала меня за ней на ночь глядя. Что такое «жена», парни, похоже, уже знали по собственному опыту и сочувственно заулыбались. Потом, видимо, для проформы, потому что фонарика у них с собой не было, подержали в руках мое водительское удостоверение и, стрельнув по сигарете, вернулись в свою засаду.

– Ты чего так долго? – недовольно спросил Андрей, когда я, с облегчением вздохнув, плюхнулся на задние сидение «Фольксвагена».

– Чуть не влип, – посетовал я, – какого-то черта здесь милиция ошивается!

– Без понятия, наверное кого-нибудь ловят, – ответил Андрей и протяжно зевнул.

Ольга на мое появление вообще никак не реагировала, она мирно посапывала, привалившись к дверке машины.

– Так, похоже, вы уже в ауте, – констатировал я, – укатали Сивок крутые горки!

– Да, нет, я в норме, хотя, конечно, соснуть не помешает, – сознался лейтенант.

– Что, опять поедем ко мне? – с иронией поинтересовался я.

– К тебе далеко, – снова зевая, ответил Андрей, – лучше поедем к нам на дачу, отоспимся, подготовимся, а завтра…

– А сколько до твоей дачи? – поинтересовался я, предполагая, что это никак не ближний свет.

– Отсюда близко, – неопределенно ответил лейтенант.

– Тогда нужно хотя бы жратвы купить.

– Там что-нибудь найдется.

– Коли так, поехали, – согласился я.

Андрей завел двигатель и включил фары. По дороге мы почти не разговаривали, тем более, что он вел машину на большой скорости. Мне ночные гонки не нравятся, но я возражать не стал.

От гаража до МКАДа было всего километров двенадцать. По Варшавскому шоссе лейтенант проскочил их минут за десять, несмотря на пяток светофоров. На кольцевой дороге он совсем распоясался и, невзирая на мокрый асфальт, гнал, как сумасшедший. Впрочем, кольцевая была почти пуста, и от Варшавского до Сколковского шоссе мы доехали очень быстро.

В этих краях я никогда не был, впрочем, впотьмах всё равно ничем, кроме мокрого асфальтного покрытия, любоваться было не на что. Миновав поселки Сколково и Немчинов, Андрей свернул на боковую дорогу и минут через пятнадцать остановился около внушительного вида ворот.

Выходить из машины он не стал, просто прерывисто посигналил. Сбоку открылась калитка, из нее выглянула женщина, плохо различимая в свете подфарников. Кругов опустил стекло и окликнул ее. Женщина закрыла калитку и распахнула ворота. Мы въехали во двор.

Надо сказать, что у участкового инспектора была весьма не хилая дачка. Фары осветили широкую гравийную аллею, обсаженную туевыми деревцами, упирающуюся в тяжелый дом. Ворота за нами закрылись.

– Добрый вечер Андрей Вениаминович, – приветливо сказала впустившая нас женщина, подойдя к вылезшему из машины лейтенанту.

– Привет, Никитична, – небрежно ответил участковый. – Родителей нет?

– Звонили, что будут завтра.

– Я с друзьями. Сваргань что-нибудь пожрать, только побыстрее, – распорядился молодой барин.

– Это кто? – поинтересовался я, глядя вслед заспешившей женщине.

– Местная, работает здесь, – туманно ответил он. – Олюшка, солнышко, вставай, приехали.

Ольга долго не хотела просыпаться, а когда ее, наконец, удалось выковырять из машины, сонно и радостно заулыбалась.

– Что, уже приехали? – спросила она, приваливаясь плечом к Андрею, – Ух, ты, какой классный дом!