Я занял место за пустым столиком и заказа какой-нибудь еды. Буфетчица принесла яичницу глазунью, и пока я ел, стояла невдалеке, сложив руки под грудью, и задумчиво меня рассматривала. Когда я отодвинул тарелку, она подошла и без спроса села рядом.

– К ночи обещают похолодание, – сообщила она, хотя это и так было очевидно.

– Я слышал, – признался я.

– Ночью, будет совсем холодно, – внесла она ценное уточнение в прогноз погоды.

Я промычал что-то неразборчивое, подтверждающее ее совершенно справедливое замечание.

– Плохо, наверное, в такую погоду спать одному, – вздохнула она.

– Да, конечно, – опять согласился я, не понимая, что ей от меня нужно.

– Хочешь девушку на ночь? – вдруг спросила она.

– Какую еще девушку? – не сразу понял я. – Зачем?

– Ну, как зачем, сам, что ли не понимаешь, – удивилась буфетчица. – Для этого самого.

Я понял, что она имеет в виду и отказался.

– Нет, спасибо, не хочу.

– Ну, что вы все такие жадные, – огорченно сказала она, – не даете девушке немного заработать!

– А где сама девушка? – поинтересовался я.

– Как где? Ну, например, я, – уточнила она. – Не нравлюсь, что ли?

– Нет, почему же, конечно, нравишься, – успокоил я это странное существо. – Только у меня сегодня другие планы.

– Старшему сыну нужно теплую обувь купить, вот и приходится подрабатывать, – пожаловалась она. – Может, надумаешь? Я дорого не возьму.

– Нет, не надумаю, а вот заработать дать могу. Ты не знаешь, как отсюда подойти к имению, что у вас в лесу?

– Знаю, туда дорога есть, – просветила она меня. – Только туда никого не пускают.

– Вот и я о том же. Прямо по дороге меня не пустят, а у меня там девушка работает, хочу ей сюрприз сделать.

– Любовь, что ли? – понимающе, вздохнула тетка. – У меня тоже любовь была, вот теперь одна троих тащу.

– Так что, сможешь помочь? – не дал я ей уклониться в сладко-горькие воспоминания.

– А сколько заплатишь?

– Хорошо заплачу, всем твоим детям на зимнюю одежду хватит.

– Правда, что ли? – с сомнение спросила она. – А не обманешь?

– Сказал, заплачу, значит заплачу. Есть туда окольная дорога?

– Почему не быть, есть. Мы в усадьбу летом по грибы ходим. Там столько белых! Не поверишь, я в прошлом году десять трехлитровых банок закатала. Только учти, детская одежда дорого стоит! Стала бы я себя иначе предлагать!

– Учту. Только, говорят, там все охраняется, имение проволокой окружено, а она под током!

– Это само собой. Проволока, конечно, есть, только, кто же в нее полезет. Мы с заду заходим, там ничего такого нет. И на сапожки дашь? Мне тоже в люди выйти не в чем, а когда девушка в плохой одежде, ею мужики брезгуют. Эх, жизнь наша...

– Так, выходит, ты одна с тремя детьми? А государство, разве не помогает?

– Почему не помогает, помогает. На каждый Новый год детям подарки дают. Конфеты, орехи. Грех жаловаться!

– Понятно. И когда можно пойти в имение?

– На усадьбу-то? Да хоть сейчас. Мой старший тебя и отведёт. А как с деньгами?

– Давай карточку, я тебе сразу перечислю на счёт, – сказал я, подумав, что если она меня и обманет, деньги пойдут на благое дело.

Женщина посмотрела на меня как на блаженного и притянула карточку. Мы пошли к буфету, где был банкомат и я перевёл деньги.

Она заворожено прочитала сумму, потом заглянула мне в лицо:

– А ты, правда, не хочешь? Уж как бы я для тебя постаралась!

– Спасибо, лучше позови сына.

Она тут же позвонила. Телефоны, пожалуй, оказалось единственным, что мне безоговорочно нравилось в этой эпохе.

Сын, как только услышал, что мать от него что-то хочет, сразу встал на дыбы. Начался бесконечный семейный спор, в котором я не участвовал, вернулся к себе за столик. Дальнобойщики, заинтересовавшись нашими переговорами, уже с любопытством на меня поглядывали. Наконец матери удалось уломать строптивое чадо. Она подошла ко мне с гордым видом и сообщила, что сын сейчас придёт.

– Павлик хороший мальчик, во всем мне помогает, – похвалилась она. – Иногда только упрямится, но если хорошо попросишь, то всё сделает. Просто к нему нужен особый подход.

Сообщив эти обнадеживающие сведения, она вздохнула. Я представил себе ленивого гадёныша, которого нужно постоянно умолять ударить палец о палец, и вздохнул вслед за ней.

– Только ты ему не говори, что я этим занимаюсь, – попросила она. – Дети ни о чём не знают.

Сын явился только через полчаса. На вид ему было лет пятнадцать, обычный подросток: худой и ещё нескладный.

Он независимо, вернее будет сказать, небрежно со мной поздоровался и покосился на мать. Она откровенно любовалась своим детищем.

– Павлик, этому человеку нужно попасть на усадьбу к Вороновым, – просительно сказал она. – Ты его не проводишь?

– Еще чего, мне что, больше делать нечего! – возмущённо заявил он.

– Он нам хорошо заплатил, тебе же нужны теплые сапоги...

– Тебе заплатил, ты его и провожай, сейчас в лесу снега по колено!

– Сынок, ну я тебя очень прошу, – умоляюще сказала буфетчица. – Послушайся мамку. Ему туда очень нужно попасть. Я бы сама отвела, но как тут все бросишь!

Паренек шмыгнул носом и смилостивился:

– Ладно, чего ты, чуть что, сразу в слезы. Когда вести?

– Сейчас, – сказал я. – У тебя есть теплая одежда?

– И так сойдет, – сердито ответил он. – Сам гляди, не замерзни!

«Чего мне сейчас не хватает, так это трудных подростков», – подумал я.

– Тогда пошли, – сказал я, поднимая вещевой мешок со своим «оборудованием».

Павлик пожал плечами и направился к выходу. Я вышел на улицу вслед за ним. За то время, что я просидел в забегаловке, заметно похолодало. Ветер продувал даже мою утепленную куртку. Пареньку в его легкой одежде идти в лес было нельзя, замерзнет и у меня появится еще одна проблема.

– У вас здесь есть магазин одежды? – спросил я.

– Так тебе что нужно, – нахально спросил он, – магазин или усадьба. Ты бы выбрал что-нибудь одно!

– Сначала магазин, – ответил я, не обращая внимания на его тон. – Ты бывал в самом имении?

– На усадьбе что ли? – по-своему уточнил он. – Ну, бывал, а тебе-то что?

– Ничего, просто спрашиваю.

Чувствовалось, что ему хочется сказать, что нечего попусту спрашивать, и заодно нагрубить, но почему-то раздумал и спросил:

– А чего нужно в магазине?

– Купим тебе теплую одежду, а то скоро станет холодно, а ты мне нужен живой и не помороженный.

– Очень нужно, – небрежно бросил он, но протестовать не стал. – А ты мне будешь выбирать?

– Зачем, ты и сам справишься.

Дальше мы шли молча, но возле входа в магазин он остановился и, не глядя в глаза, спросил:

– Ты с моей мамкой спишь?

– Нет, конечно, я с ней всего час назад познакомился, к тому же у меня есть жена.

– У всех у вас есть жены, – проворчал он. – Мать у меня хорошая, только непутевая. А почему ты во всем белом?

– Для маскировки, что бы на снегу не было видно, – прямо ответил я.

– Вор что ли? – уточнил он.

– Не вор, просто такие обстоятельства.

– Ладно, это не мое дело, – решил Павлик. – Хорошее шмотье будем брать или что подешевле?

Я не выдержал и засмеялся:

– Строгий ты, Павлик, парень. Покупай что хочешь, только такое, чтобы в лесу не замерзнуть.

После магазина наши отношения заметно потеплели и в лес мы вошли почти приятелями. Снег всё ещё шёл, что было удобно для конспирации. Вообще погода была самая подходящая для совершения подобного рейда. Холодно и никакой видимости. Идти было не очень тяжело, но всё равно приходилось часто останавливаться, чтобы дать парнишке передохнуть.

Павлика явно мучил вопрос, что мне понадобилось в усадьбе. Я это предвидел, но сомневался, можно ли ему сказать правду. Решил рискнуть и когда он спросил, ответил, как есть:

– Мне нужно выручить хороших людей. Их там держат под арестом.

– За что?

– Ни за что, а из-за меня. Один гад хочет на них меня поймать как на приманку.

– Так чего же ты, если знаешь, сам сюда лезешь? – удивился он.

– А ты бы своих товарищей в беде бросил? – не без нравоучительного подтекста, спросил я.

Он ответил не сразу, какое-то время думал и сказал без уверенности в голосе:

– Не знаю, наверное, нет. А кто они такие?

– Старик, девушка, парень и собака.

– Твоя девушка? – уточнил он.

– Раньше была моей, теперь не знаю.

– Понятно, – сказал он, хотя ни только ему, но и мне ничего понятно не было. – А ты знаешь, где их там держат?

– Не знаю, я был только во дворце и гостевом доме. Попробую на месте разобраться.

– Я знаю, где у них тюрьма, – неожиданно сказал Павлик. – Ты сам ее не найдешь. Придется мне пойти с тобой!

– Это исключено, я видел, какая там охрана, тебя просто убьют. Ничего, как-нибудь сам справлюсь.

– Брось ты, какая там охрана, одни понты, мы сюда как домой ходим. Да мне и самому замутить хочется!

Я удивился, как стойки молодежные жаргонные выражения, сохраняющиеся в лексиконе десятилетиями.

– Ничего не выйдет, твоя мама разрешила только меня проводить. Расскажешь, где у них тюрьма и на том спасибо.

– Не найдешь ты там без меня ничего, – уверено сказал паренек, – у них тут всяких строений навалом, а она в стороне больших домов. Да не бойся ты за меня, там никого поблизости нет, да ещё всё снегом завалило!

Соблазн воспользоваться его помощью был очень велик и начал заглушать укоры совести.

– Ну, решай, – подталкивал меня на неправедное дело Павлик, – если берешь, тогда нам уже нужно сворачивать.

– Хорошо, только с условием, при малейшей опасности ты сразу же убежишь. Обещаешь?

– Это само собой. Нам сюда, – добавил он, круто поворачивая в сторону.

Ещё какое-то время мы шли лесом. Ветра между деревьями не было, и мороз почти не чувствовался.

– А ты кем работаешь? – спросил Павлик, когда ему надоело молчать.

– Сейчас спасателем, – пошутил я, – а вообще кем придётся.

– Тогда откуда у тебя такие деньги? Матери дал, меня одел, сам вон в каком клёвом прикиде.

– Случайно нашёл несколько старинных монет, а они оказались очень дорогими.

– Мне бы что-нибудь найти, – мечтательно сказал он. – Я бы...

– Просто так ничего не находится, – поделился я своим жизненным опытом, – даже в сказках. Сначала нужно поймать в колодце щуку или в море золотую рыбку. Помнишь, сколько раз старик забрасывал в море невод?

– Какой старик? – не понял он.

– Из сказки Пушкина.

– А, что-то такое помню, мы, вроде, в школе проходили, но я тогда, наверное, болел.

Мы вышли на относительно открытое место. Здесь ветром уже нанесло много снега, и идти стало труднее.

– Далеко ещё? – спросил я, выбираясь из очередной снежной ямы.

– Не очень, минут через десять дойдем.

– Тогда погоди, я приготовлюсь, – сказал я.

Павлик остановился и сразу привалился спиной к стволу дерева, было, похоже, он уже сильно устал. Я опустил на снег рюкзак, отвязал он него обернутую в упаковочную бумагу саблю, развернул и повесил на перевязи через плечо.

– Ух, ты, сабля! – удивленно воскликнул Павлик. – Настоящая?

– Настоящая, – подтвердил я.

– А зачем она тебе?

– Это лучшее оружие против высоких технологий, никогда не подводит, – пошутил я.

– Дашь посмотреть?

– Дам, – пообещал я, – если всё хорошо кончится.

– А она дорогая?

– Недешевая, – рассеяно ответил я, прислушиваясь к лесу. Мне показалось, что неподалеку возник какой-то посторонний звук.

– За сколько ее можно продать? – продолжил интересную тему меркантильный подросток.

– Погоди, – шепотом попросил я, – здесь кто-то есть!

– Где? – спросил он, тревожно, оглядываясь по сторонам.

Я не ответил, вслушиваясь в лесные зимние звуки. Однако ничего тревожного не различил и решил, что мне просто показалось.

– Ладно, пошли, – сказал я юному коммерсанту и поднял мешок. – Эта сабля не продается, так что и цены у нее нет.

– Ну да, у всего есть цена, – начал говорить он, замолчал и схватил за рукав. – Там, там, смотри, волк!

Я проследил его взгляд и увидел, что в нашу сторону несётся что-то большое, облепленное снегом, то ли волк, то ли дикий кабан.

– Бежим! – закричал Павлик и рванулся в сторону, но я успел поймать его за руку.

– Стой, на месте, – приказал я, наблюдая, как непонятное животное набегает прямо на нас. Оно, проваливаясь в невидимые под снегом ямы, неслось, взрывая перед собой белое облачко. Теперь было видно, что это действительно волк.

Я выхватил из ножен саблю и ждал, когда он нападёт.

– Мама! – закричал парнишка.

– Заткнись! – приказал волк, резко останавливаясь в двух шагах от нас. Он тяжело дышал, из его раскрытой пасти валил пар.

Павлик не послушался, пискнул: «Ой, мама», и сел в снег.

– Здравствуй, Полкан! – сказал я, вкладывая саблю в ножны. – Очень рад тебя видеть!

– Здорово, – панибратски ответил пес, хватая разгоряченной пастью куски снега.

Со дня нашей последней встречи Полкан сделал большие успехи в дикции, но звук «Р» ему явно не давался, вместо него он просто рычал. Получилось грозно и раскатисто: «Здррррво».

– Наши в порядке? – обыденным голосом спросил я, стараясь не выказывать ни радости от встречи, ни удивления.

– Там, – коротко ответил он, мотнув головой в ту сторону, куда мы направлялись.

– Вставай, Павлик, – сказал я, – это не волк, а Полкан.

– В-в-в-в, – промычал парнишка, с ужасом глядя на говорящего зверя.

– Дуррррк! – оценил его поведение пес, потом поторопил. – Скрррее.

– Уже идём, – ответил я, поднимая спутника на ноги. Тот выглядел не самым лучшим образом, не сводил глаз с собаки и дрожал. Я его встряхнул и спросил. – Ты, как, в порядке?

– А-а-а, д-а-а-а, – ответил Павлик. – Он разговаривает!?

– Ну и что в этом особенного! Ты ведь тоже умеешь говорить, и никто этому не удивляется. Полкан – особая собака, волшебная.

– А-а-а-а, – опять завёл парнишка, но я оставил объяснения до удобного случая и пошёл в сторону тюрьмы.

Полкан побежал впереди, показывая дорогу. Теперь я шёл по следу, оставленному собакой, и дело продвигалось быстрее. Вскоре впереди показалось невысокая постройка, похожая на трансформаторную будку. Полкан остановился и сел на задние лапы.

– Там? – спросил я.

Он молча кивнул, не пожелав напрягать голосовые связки. Сзади тяжело дышал Павлик.

– Охрана есть? – спросил я собаку.

– Нет, – ответил Полкан.

– Тогда ждите здесь, я быстро, – сказал я и, не скрываясь, пошёл к узилищу.

Вблизи «тюрьма» оказалась еще больше похожа на трансформаторную подстанцию. Скорее всего, когда-то она и была ею, по бокам сохранились даже металлические дверцы с вентиляцией, Основная дверь оказалась заперта на обычный висячий замок. Я вытащил из рюкзака шарнирные кусачки и легко перекусил дужку замка.

За первой дверью оказалась следующая, металлическая, с внутренним замком. И на этот случай у меня был припасен лом, против которого нет приёма. Я прикрыл наружную дверь, чтобы снаружи не был слышен шум работы, запустил угловую шлифовальную аккумуляторную машину с отрезным кругом, и прямо в дверной щели перерезал язык замка.

В маленькой комнате, освещенной тусклым плафоном, на дощатых нарах расположилась вся моя троица. Лев Николаевич и Марфа сидели, Денис лежал у стены. Думаю, несколько минут, пока я взламывал дверь, были не самыми лучшими мгновениями их жизни. Только когда меня опознали в «белом человеке», Левчик вскочил и бросился навстречу.

– Как ты нас нашел? – сильно нервничая, спросил он и неловко пожал руку.

– Честно говоря, с большим трудом. Собирайтесь, нужно уходить!

– Денису совсем плохо, – сказала Марфа, почему-то не проявляя при виде меня большой радости. – Я без него не уйду.

Я внимательно на нее посмотрел. Она старательно не встречалась со мной взглядом.

– Что с ним? – спросил я, подойдя к нарам и наклоняясь над больным.

Парень приподнял голову, не ответил и посмотрел на меня горячечными глазами.

– У него жар, – объяснил Лев Николаевич, – воспалилась рана. Ему нужно в больницу.

– С больницей вряд ли получится, – сказал я, не представляя, что делать дальше. – Если нас здесь поймают...

– Что это за люди, почему они нас здесь держат? – спросил Левчик.

– Если коротко, то просто плохие люди, если длинно, некогда рассказывать, – ответил я. – Уходить нужно в любом случае, давайте, я попробую поднять его на ноги, может быть, он сможет идти!

– Я без Дениса не пойду, – повторила Марфа.

– Идите оба наружу, – сказал я ей и Льву Николаевичу, там Полкан и с ним мальчик, спрячьтесь куда-нибудь в лесу, а я попробую... Да не стойте вы над душой!

Лев Николаевич послушался, взял Марфу за руку и насильно вывел из комнаты. – Расслабься и закрой глаза, – велел я портному.

– Не нужно со мной возиться, – тихо попросил он, – спаси лучше Марфочку.

– Спасу, – пообещал я, садясь на край нар, – закрывай глаза.

Такого интенсивного лечения я не мог даже представить. Спустя три минуту, мои руки начало сводить судорогой. Спустя пять, меня уже всего колотило. От напряжения окаменели мышцы, но я из последних сил удерживал ладони над телом портного. Потом в глазах потемнело и я, похоже, на несколько секунд отключился.

Когда открыл глаза, Денис смотрел на меня вполне осмысленным взглядом.

– Что ты со мной сделал? – спросил он, садясь на нарах.

Ответить у меня не достало силы. Я пытался быстро расслабить затекшее тело, но ничего не получилось.

– Что с тобой? – испуганно спросил портной. – На тебе лица нет!

– Сейчас станет легче, – прошептал я, хотя сам в этом уверен не был. С расслаблением на меня наваливалась невероятная слабость. Я в тот момент не смог бы даже встать на ноги.

– Тебе помочь? – теперь уже меня спросил Денис.

– Помоги, – согласился я. – Нужно уходить.

– Держись за меня, – сказал он, помогая подняться на ноги.

С трудом преодолевая тяготение земли, я вместе с ним заковылял к выходу. В лицо пахнуло ледяным дыханием зимы, и я глубоко вдохнул морозный воздух. Наших спутников за дверями не оказалось. Лев Николаевич послушался и увел Марфу подальше от узилища.

– Туда, – сказал я Денису, показывая на свежие следы. – Скорее.

Он подхватил меня под руку, мы сделали несколько шагов, и замерли на месте. В лицо ударил ослепительный луч света. Я невольно поднял левую руку, что бы защитить глаза, но она не послушалась; потянулся правой к сабельному эфесу, но силы хватило только взяться за рукоятку.

Свежий снег в луче мощного прожектора сиял как бриллиантовый. Потом его заслонил черный силуэт. Человек приближался не спеша, уверенной походкой. Я уже понял, кто это и тихо сказал Денису:

– Уходи, у нас здесь свои дела. Мальчишка вас выведет.

Парень хотел что-то возразить, но я толкнул его плечом. Он подчинился, отступил из луча света и исчез в темноте. Качаясь как камыш на ветру, я ждал, когда, наконец, подойдет мой заклятый враг.

Магистр не спешил, приближался нарочито медленно, явно, наслаждаясь победой и давая мне возможность прочувствовать горечь поражения. Однако мне было не до его торжества, я старался хоть как-то привести себя в порядок. Когда он, наконец, приблизился, мне стало значительно лучше. Не так, чтобы броситься на врага, но достаточно, чтобы членораздельно говорить не дрожащим от слабости голосом.

Улаф подошел и остановился, на безопасном расстоянии, рассматривая меня. Мне его видно не было, слепил прожектор. Вдруг он поднял руку и свет погас. Резкий переход от света к тьме меня ослепил, и я по-прежнему ничего не видел.

– Ну, вот, Крылов, мы и встретились, – сказал он, не скрывая в голосе насмешки. – Сколько веревочке не виться, всё равно конец будет!

– Это точно, – согласился я.

– Неплохо выглядишь, – продолжил он.

– Спасибо, – ответил я. – Ты тоже ничего, видел тебя по телевизору, когда ты был при власти.

– Я от нее и не отходил, – ответил он, – так что ты зря истратил на глупую интригу столько денег. Завтра я получу новое назначение, и стану секретарём совета безопасности!

– Поздравляю, – сказал я. – Только это не надолго. Все равно твоя веревочка скоро кончится!

Магистр добродушно рассмеялся.

– Это уже не твоя забота. Ты свое, похоже, отбегал.

Силы ко мне постепенно возвращались, но слишком медленно. Я уже присмотрелся и мог различить наглое лицо фальшивого Моргунова и представить его рысьи глаза, следящие за каждым моим движением.

– А как я тебя славно развел, – продолжил он, – поверишь, получил большое наслаждение гонять тебя как таракана. Ты только чуть успокоишься, а я тебя опять в зад шилом. Всех твоих новых друзей задействовал...

Теперь мне стала понятна внезапная холодность Даши и нелюбовь ко мне ее сестры и матери.

– Что молчишь? Не нравится?

– Почему же не нравится, ты достойный противник, жаль только, что в прошлый раз я тебя не добил. Ничего, какие наши годы, еще успею.

– Ну, это, положим, вряд ли. Я долго думал, как тебя лучше наказать. Сначала хотел просто убить.

– Так за чем дело стало? Попробуй. Только, боюсь, ничего у тебя не получится.

– Это почему? – насмешливо спросил он, но я почувствовал, что мои слова его если и не встревожили, то заинтересовали.

– Сам не знаю, только умереть в этом времени мне не суждено, – неторопливо ответил я, стараясь выиграть время. – Сам можешь проверить, я двадцать лет назад получил документы, покойнику бы их не выдали.

– Об этом я не подумал, – самокритично признал он свою ошибку. – Пожалуй ты не такой недоумок, каким кажешься. Да, впрочем, это неважно, убивать тебя я не собираюсь, это было бы слишком просто.

Это было очевидное вранье.

Сначала он приказал меня убить Вороновым, потом были покушения в магазине, на дороге...

– Можно было бы засадить тебя лет на тридцать в тюрьму...

– Тоже не получится по той же причине, – парировал я.

Силы ко мне почти вернулись. Растянуть бы еще минут на пять этот глупый разговор, подумал я, можно было бы попытаться на него броситься. Правда, в десяти шагах позади стояли вооруженные люди, но достать его саблей я мог успеть.

– Тюрьма тоже отпала, – продолжил он размышлять вслух, – из неё ты можешь сбежать или попасть под амнистию...

– Сложный у тебя выбор, – посочувствовал я, – скоро не останется вариантов.

– Ну, один-то в запасе есть, – засмеялся он. – Отправлю-ка я тебя, друг Крылов, к каннибалам.

– К кому? К каким еще каннибалам? – не понял я такого быстрого перехода.

– К настоящим. К тем, которые человеков кушают, не в переносном, а в самом прямом смысле. Ты любишь путешествовать по эпохам, вот я пошлю тебя в доисторические времена, за миллион лет до нашей эры. Выживешь, твое счастье. Попадешь на вертел к первобытным людям, не взыщи!

– Интересно, как это тебе удастся? – спросил я, уже понимая, что он не блефует.

– Самым простым, вот сам посмотри.

Магистр вытащил из кармана приборчик, напоминающий обычный цилиндрический карманный фонарик. У него впереди было даже утолщение, для рефлектора и лампочки.

– Всё своё ношу с собой, – сообщил он, своеобразно использовав латинскую пословицу. – Полюбопытствуй, пока есть возможность.

Магистр навел фонарик на снег в нескольких шагах от нас и мигнул огоньком. Рассеянный, какой-то нереально серебристый свет отразился на снегу, и вдруг там, куда он попал, на нескольких квадратных метрах встала в пояс зеленая трава.

– Впечатляет? – поинтересовался он. – Ну, да я с тобой заболтался, даже стал мерзнуть. Пора прощаться.

– Погоди, – торопливо сказал я, – а как эта штука работает?

– Проще простого. Я направляю на тебя луч, – объяснил он, нацеливая на меня свою чертову машину и нажимаю кнопку, сколько секунд продержу, на столько веков ты и отправишься в прошлое. Для тебя, чтобы отправиться к каннибалам хватит и двадцати минут. Еще вопросы есть?

– Есть, – сказал я, собираясь с силами, для прыжка, – хочу вернуть вашу саблю.

Магистр пристально на меня посмотрел, потом спросил изменившимся голосом:

– Это она?

– Она, – сказал я, – хочешь посмотреть?

– Да, – ответил он и уже собрался сделать шаг вперед, но не сделал.

Хитрый негодяй не знаю как, наверное подкоркой, почувствовал опасность, и остался на прежнем месте, продолжая держать меня на прицеле.

– Брось на землю, я посмотрю!

– Не могу, такими вещами не бросаются, – отказался я, всё ещё надеясь, что он попадется на уловку.

Он мог позвать охрану, чтобы она отобрала у меня саблю, но почему-то этого не сделал, пренебрежительно махнул рукой.

– Можешь оставить ее себе, она тебе скоро пригодится, – сказал он и я понял, что это конец. – Счастливого пути!

– Погоди! – закричал, я, увидев за его спиной летящий по воздуху снежный ком.

Ком имел раскрытую пасть полную острых зубов.

Не знаю, что почувствовал магистр, перед тем как мощные челюсти Полкана сомкнулись на его шее, но нажать на кнопку он успел. Меня ослепил необычный, неповторимый свет. Показалось, что впереди светлая, сияющая дорога. Я успел вспомнить рассказы о том, что нечто подобное видят люди в первое мгновение после смерти.