Глава 20

Генерал вздыхал глубоко и редко, как больная лошадь. После всех перипетий сегодняшнего дня мы оба никак не могли уснуть. Марина с дочерью устроили нас ночевать в своей комнате, а сами ушли спать к соседям. Мы лежали рядом на узких кроватях, и каждый думал о своем. Перебатько все еще переживал встречу с прошлым и внезапно обретенной дочерью.

После того, как Марина представила Электре отца, генерал сначала ушёл в глухую «несознанку», клялся и божился, что ничего не помнит, и Марину видит в первый раз в жизни. Потом заговорил о генетической экспертизе и шантаже. Когда мне всё это надоело слушать, я посоветовал ему посмотреть сначала в зеркало, а потом на девушку.

– И совсем мы не похожи, – возмущённо, сказал он, – сам посмотри, у нас нет ничего похожего! Разве у нее мой нос?

Потом внимательно вгляделся в Элю, замолчал на полуслове, и побледнел.

– Что, начал узнавать? – насмешливо, спросила Марина. – Я тебя, Саша, не пойму, ты думаешь, мы от тебя чего-то хотим? После всего, что ты сделал, я тебя ни знать, ни видеть не хочу. Я и раньше за тебя не держалась, теперь тем более. Да и Эля, как видишь, выросла без твоей помощи.

– Я разве что-нибудь говорю? – сказал генерал, хотя только этим и занимался добрых десять минут. – Только она на меня почти не похожа. Вы думаете, я изверг какой?

– Не спишь? – спросил Перебатько, когда я уже начал засыпать и, не дожидаясь ответа, заговорил. – Ведь если подумать, я очень одинокий человек. Всю жизнь бился, служил, выслуживался, хапал где только мог, кажется, много достиг, карьера, счета открытые, тайные по всему миру, а пришла старость, оказался никому не нужен. Ведь умру, все прахом пойдет, чужим людям достанется. Думаешь, я жене нужен? Деньги ей мои нужны, да и что взять с девчонки, у нее только тряпки и гулянки в голове. На молодое тело польстился, вот теперь все время и думаю, где она, с кем шляется. Живым останусь, выгоню, на что она мне коза драная? Сын был, не уберег, всю жизнь по бабам мотался, а настоящую семью не построил. Думаешь, я Маринку не узнал? Конечно, постарела, но все такая же. Хорошая она женщина, добрая, всем все прощает. А дочь, вылитая копия моей мамы, я как ее рассмотрел, едва не заплакал. Спишь?

Я промолчал, не зная, что следует говорить в таких случаях.

– Слышу, что не спишь, и знаю, меня осуждаешь. А что было делать? Жениться на ней, значит, на всю жизнь остаться участковым, и хорошо, если к пенсии получить майора! Тогда-то я считал, что карьера – самое главное в жизни, думал, вылезу наверх, и жизнь станет совсем другой. Господи, какая тоска... Маму вот вспомнил. Она для меня... Только ты все равно не поймешь, ты злой. Нет в тебе настоящей доброты. Я всё чувствую. Вот мама моя... я как Эльку увидел, будто в детство вернулся. Стоит мама и смотрит с укором: что, мол, ты, Сашок, со своей жизнью сделал! Что мне ей ответить? Сказать, что я за золотого тельца душу продал? Всё неправедно нажитое отдам, по миру с протянутой рукой буду ходить, а на чужую копейку не позарюсь!

Я начал засыпать, но еще долго слушал тихий шепот, вздохи и всхлипывания. Александр Богданович успокоился только под утро, когда начало сереть за окном небо. Когда мы встали, это был словно другой человек, так его переломала одна только бессонная ночь. Он бледно улыбнулся и попросил сварить ему крепкого кофе. К сожалению, кофе у меня не было. Я отправился в прихожую умываться, а генерал вздохнул и безропотно выпил чашку холодного чая. Потом мы с ним обсуждали наши дальнейшие действия. О том, что мне нужно сдаться в руки правосудия, Перебатько больше не говорил.

– Ну, как вы тут? – спросила, входя в комнату, Марина. – Выспались?

– Какой тут сон, всю ночь по коридору бегали какие-то люди и скандалили, я еле сдержался, чтобы не выйти, – пожаловался генерал. – Удивляюсь, как вы тут можете спать в таком шуме!

– За столько-то лет привыкли, тут всегда так, – спокойно ответила Марина.

– Я, как только освобожусь, – сказал генерал и покосился на меня, – сразу же займусь вашим квартирным вопросом. Есть сколько угодно вариантов поселить вас по-человечески. Все-таки мы не совсем чужие люди.

– А что с моей саблей? – спросил я, пока ночные раскаянья еще не выветрились из генеральской головы.

...Моя сабля, которую молодой Перебатько когда-то украл у Марины, была совершенно уникальной. Она досталась мне еще в восемнадцатом веке. По моим прикидкам, было ей никак не меньше полутора тысяч лет. Клинок был выкован из индийского коленчатого булата, ножны украшены драгоценными камнями и стоила она просто нереальных денег. Когда ее бывшие владельцы устроили на меня настоящую охоту, я спрятал ее в шкаф в Марининой прихожей за старой одеждой. Там она ее, видимо, и нашла.

– Сабля? – удивленно спросил Александр Богданович. – Какая еще сабля?

– Саша, как тебе не стыдно! – строго сказала бывшая соседка.

– Ты имеешь в виду ту самую саблю? – тотчас нашелся генерал. – Я о ней уже и думать забыл. Когда это было!

– Постарайся все-таки вспомнить, – попросил я, – она имеет для меня большую ценность.

– Большую ценность? – удивился он. – Да ты что, обычная дешевая подделка, таким цена рубль кучка. Я передал ее на хранение...

– Вспомни о маме, – посоветовал я.

Удивительно, но Перебатько смутился. Он растеряно посмотрел на Марину, но прежде чем мне ответить, спросил, где Эля.

– Пошла в магазин, – ответила она. – Так что с саблей?

– Дома она у меня, в оружейном шкафу. Я ее как туда поставил, так и забыл... Ты не думай, мне чужого не нужно, я тогда ее случайно взял. Верну в целости и сохранности.

– А вот и я, – сказала Электра, входя в комнату. – Сейчас буду вас кормить завтраком.

– Я кофе хочу, – сказал генерал. – У вас тут можно достать приличный кофе?

Пока Эля готовила в прихожей на крохотной электрической плитке завтрак, обретённый отец расспрашивал её о жизни. Я, воспользовавшись моментом, отвел Марину к окну и попросил рассказать всё, что она знает о последнем появлении в нашем времени мой жены.

– Так это когда ещё было! – удивилась она. – Ещё до Элькиного рождения. Я тогда как раз с Нееловым развелась. Слушай, Крылов, я вот никак не пойму, почему ты всё время от неё бегаешь? Алька такая душевная баба, жил бы с ней и радовался!

– Не бегаю я, совсем наоборот, никак не могу поймать. Почти год искал ее в семнадцатом веке, но так и не встретил. Мы с ней во времени почему-то постоянно расходимся. Я там, она здесь, я здесь, она неведомо где.

– Что значит неведомо где? Она сказала, чтобы ты её искал, – Марина задумалась. – Прости, не помню, ведь столько лет прошло. Но она что-то по этому поводу говорила... А ты что, правда, в семнадцатом веке был?

– Был, – подтвердил я. – Ты давай вспоминай, это для меня очень важно.

– Интересно, поди было в старину! И как там жизнь?

– Что значит «как», возьми учебник истории и прочитай. А, в общем-то, ничего хорошего: дикость, жестокость, набеги, грабеж, одним словом, смутные времена.

– Ну, у нас в России всегда смутные времена. Сейчас, что ли, многим лучше!

– Конечно лучше, даже сравнивать нельзя.

– Ну да, нельзя! Все время кого-то взрывают, стреляют, погромы, национальные волнения, короче говоря, сплошной терроризм.

– Может быть, ты и права, – подумав, сказал я и попросил, – давай о политике потом поговорим, а сейчас вспоминай, что мне Аля просила передать.

– Вспоминаю, только сам подумай, сколько лет прошло! Что-то она говорила о девятнадцатом веке.

Пока мы разговаривали, генерал общался с дочерью и, кажется, у них дело шло на лад, во всяком случае, за стол он сел со счастливой улыбкой. Я наблюдал за семейной идиллией, машинально глотал современную унифицированную пищу и решал, что делать дальше. Верить Перебатько я больше не стал, но другого выхода, как воспользоваться его помощью, у меня не было. Приходилось идти на риск.

– Вы можете узнать, кто разгромил квартиру наших друзей, и куда их увезли? – спросил я его после завтрака.

– Для этого мне нужна связь, – ответил он, намекая на отобранную вчера ушную раковину.

– Хорошо, – согласился я, возвращая ему приборчик, – но помните, шаг влево, шаг вправо, ну и так далее.

– Понял, не дурак, – сказал он. – Зря ты меня боишься, я не враг своей дочери!

Электре его слова явно понравились, и она улыбнулась папочке. Марина была настроена более скептично и только хмыкнула.

Генерал, вернув связь, тут же включился в работу. Первым делом он отменил собственный розыск. Только после этого распорядился провести расследование по делу Льва Николаевича.

– А я говорю, немедленно проверить по всем каналам! – кричал он.

Со стороны это выглядело забавно. Одно дело, когда говоришь в трубку, понятно, что с кем-то общаешься, совсем по-другому выглядит, когда кричишь просто так, уставившись в стену или потолок.

– Что значит, закрытая информация, – разорялся он. – От кого она закрыта, от меня что ли? Немедленно, вашу мать...

Мы втроем наблюдали за действиями представителя власти, и это ещё больше распаляло Александра Богдановича. Он явно хотел произвести впечатление на дочь и старался, как мог. Сначала у него ничего не клеилось. Как у нас всегда бывает, добиться от кого-нибудь толкового ответа оказалось очень не просто. Потом что-то сладилось, наконец нашелся чиновник, оказавшийся в курсе дела, и кончились переговоры неожиданно быстро. Генерал молча выслушал информацию и неразборчиво поблагодарил.

– Ну что, где они? – опередив меня, спросила Электра.

– У нас, – сердито сказал он. – Не у меня конечно, а в нашем ведомстве.

– Ой, как хорошо! – обрадовалась девушка. – Значит, ты сможешь их отпустить!

Перебатько бросил на нее короткий, косой взгляд и потер заросший серой щетиной подбородок. Вид у него был немного встревоженный.

– К сожалению, не всё так просто, – сказал он и покачал головой. – Я всё-таки не первое лицо. Короче говоря, ваших друзей по приказу нашего министра отвезли в имение Вороновых. Выходит и он замазан, а корчил из себя неподкупного, – сказал он, скорее себе, чем нам.

– К каким Вороновым, тем самым? – спросила Электра.

– Да, тем самым. Не пойму, какое они имеют отношение... такие достойные люди...

Я молчал и думал. Теперь все сходилось в одну точку. Оказывается, не только я искал встречи с магистром, он делал то же самое. Похоже, начинался последний этап нашего противостояния. Меня магистр собрался поймать на живца.

– Папа, но ты же сможешь что-нибудь сделать? – спросила Электра, впервые назвав Перебатько отцом.

Он это оценил, смущенно кашлянул и благодарно на нее посмотрел. Я увидел, как сквозь маску лживости, черствости, привычной подлости, у него проступают человеческие черты.

– Попробую, дочка, хотя ничего гарантировать не могу. Похоже, у нас слишком сильные противники, не мудрено будет и шею свернуть.

– Вспомнила! – неожиданно воскликнула Марина. – Аля говорила о Наполеоне!

– Какой ещё Наполеон? – удивился генерал, – он то здесь при чем? Нет, Наполеон тут не в масть, это все Моргунов мутит. Только он мог так прижать министра.

«А что если пойти напролом, – думал я. – У меня есть гарантия, что я не погибну, надавить на Вороновых – единственная возможность разобраться с магистром. Оставаться в этом времени я не хочу ни под каким видом, не нравится мне ни пластмассовая пища, ни розовые раковины, ни голубые лагуны. Мне здесь вообще ничего не нравится и ничего не держит».

– Можно попробовать прозондировать почву, но для этого мне нужна свобода передвижения, – говорил Перебатько. – Есть у меня кое-какие зацепки и на министра... Конечно, Моргунов большая сила, но если натравить на него президента...

«Что имела в виду Аля, когда говорила Марине о Наполеоне?» – между тем думал я.

– Мне кажется, пока вашим друзьям ничего не грозит, ничего страшного, если посидят день, два, пока я наведу справки...

«Заберу у генерала саблю, это будет лучшая приманка для магистра. Намекну, что согласен обменять её на пленников, думаю, он обязательно клюнет. Только как его развести? У нас слишком разные возможности», – продолжал я строить планы реванша.

– Я сам могу съездить к Вороновым, – говорил, между тем, Перебатько, – мы хорошо знакомы, может быть, они пойдут на компромисс.

– Мне кажется, от них ничего не зависит, они только выполняют приказы. Впрочем... А если мне к ним попасть, скажем, как вашему шоферу? – спросил я.

– Не получится, – вмешалась в разговор Электра, – водителей на территорию не пускают, они ждут хозяев на дальнем въезде. Одному туда идти нельзя, там такая охрана! Да ты и сам видел. Говорили, что все, кто пытался пробраться через первую линию заграждения, взрывались на минах.

– А если по воздуху? – спросил я. – У вас в ведомстве есть какие-нибудь вертолеты, на худой конец дельтапланы?

– Есть, конечно, – ответил генерал, – только не в моем подчинении. И нас сразу же заложат...

– Нашли о чем волноваться, – вмешалась в разговор Марина, – возьмите левака, он вас хоть куда отвезёт!

– Какого ещё левака? – не понял я. – Неужели можно нанять левый вертолет?

– За деньги можно всё, – ответила она, – племянник соседки может устроить что угодно. Если хочешь, я с ним договорюсь.

– Я бы не советовал связываться с такими людьми, можно попасть в нехорошую историю. Лучше все-таки действовать легальными способами, – посоветовал милиционер, правда, не объяснив какими.

– Ну, плохими историями меня уже не испугаешь, – сказал я, – я из них последнее время не вылезаю. Одной больше, одной меньше. Договаривайся, а я пока решу свои проблемы и за одно тебя долечу.

– А можно и я тоже у тебя полечусь? – попросил генерал. – У меня, понимаешь, жена совсем молодая...

Глава 21

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. С племянником соседки договориться оказалось очень непросто. Он был удивительно скользким парнем: все что-то хитрил, крутил, зачем-то постоянно таинственно подмигивал, и умело тянул время и деньги. В нормальной ситуации, я бы с ним вообще не стал иметь дел, но теперь, когда других вариантов не оказалось, скрипя сердце, подчинялся обстоятельствам. Генерал, вырвавшись на свободу и оперативный простор, не хуже соседкиного племянника кормил меня завтраками и многозначительными обещаниями.

Хорошо хоть не сдал на суд и расправу своему ведомству и после раздумий и проволочек, все-таки вернул саблю. Скорее всего, только потому, что не знал её настоящую цену.

Жил я всё это время в квартире Даши. Точнее будет сказать, в её комнате на второй половине кровати. Мы хорошо ладили, хотя она и знала, что я вот-вот уеду. Может быть, от этого наши ночные радости и были такими острыми. Надеюсь, в нашем альянсе не доминировал пресловутый мужской эгоизм.

На четвертый день переговоров и жирных авансов, племянник Марининой соседки все-таки свёл меня с «вертолетчиком» Валерой. Встретились мы с ним в каком-то недорогом кафе. Он тут же заказал за мой счёт бутылку водки и шесть банок пива. Водку спрятал в карман, а к пиву присосался, как клоп к пролетарию.

Было этому Валере лет пятьдесят, лицо его украшали пористый нос картошкой и хитрые светло-голубые глазки. От него исходил стойкий запах перегара и лука.

Все вопросы он обещал решить кардинально:

– Доставим, куда хочешь, хоть в Кремль, хоть в Белый дом.

После двух банок пива, объявил:

– Были бы деньги, с баблом у нас можно все!

– Так-таки, все! – не поверил я.

– Все, – подтвердил он, – без ограничений. Хочешь, я тебе такую бабу найду, улетишь с ней на небо!

– Мне нужна не баба в небе, а хороший вертолет, – отказался я. – Это имение хорошо охраняется, там кругом лес, как вы меня высадите?

– Элементарно, спустим по веревочной лестнице, – не задумываясь, ответил он.

Я без особого энтузиазма представил, как это все будет выглядеть на деле и засомневался:

– Значит, вертолет будет висеть над имением, я буду спускаться по веревочной лестнице, а со всех сторон сбегаться охрана.

– Зачем ей сбегаться? – не понял он.

– Вертолет-то шумит...

– Ну и что, мало ли где что шумит, они подумают, что он случайно залетел.

– Спасибо, но мне это не подходит.

Валера думал ровно пять секунд, потом изрек:

– Ты тогда оплачиваешь три вертолета, с двух мы сбрасываем дымовые шашки, а с третьего ты спускаешься по веревочной лестнице. Кругом дым, охрана думает, что начался лесной пожар, все разбегаются...

– Лесной пожар в это время года? – усомнился я. – А если охрана не разбежится, а побежит тушить пожар, а тут я спускаюсь по веревочной лестнице...

Валера оглядел меня самым укоризненным, на который был способен, взором, подумал еще три секунды и все решил окончательно:

– Тогда сделаем так, ты оплачиваешь все расходы, плюс прокат пяти вертолетов, а мы тебя обязуемся доставить в это гребаное имение.

– Живым или мертвым, – подсказал я.

– Ну да, то есть, зачем же мертвым, конечно, живым, А уж там как знаешь...

– Погоди, – попытался я перекрыть поток его предприимчивости, – сделаем так, я оплачиваю один вертолет, а вы с него забрасываете имение дымовыми шашками и шумовыми гранатами, чем больше, тем лучше. Оплата после выполнения работы.

– Нет, мы работаем только после предоплаты. А как ты туда попадешь, если там охрана? Если не хочешь по лестнице, давай мы тебя спустим на канате. Великое дело! Ты оплачиваешь...

– А мне незачем туда попадать, – ответил я, окончательно уяснив, что попусту теряю время, – просто попугаю хозяев и все. У меня с ними личные счеты.

Не могу сказать почему, но Валера мне окончательно разонравился, и дело даже не в том, что от него сильно несло луком. Слишком он легко подходил и к чужим деньгам и к чужим проблемам.

– Ну, за такую мелочевку я и браться не стану, – разочаровано сказал он. – Мне сказали, что ты солидный клиент, а ты так, ботало речное, шум один и никакого толку.

– Значит, не договорились, – сказал я вставая. – Поищу еще кого-нибудь.

– Да погоди, куда ты всё спешишь, – воскликнул он, хватая меня за рукав. – Сядь на место. Все мы с тобой решим в лучшем виде! Хочешь, я тебе два вертолета устрою? Они хоть и списанные, но как новенькие! Отремонтируешь и летай, сколько хочешь. Да и ремонтировать их не надо, только покрасить. Покрасишь, им цены не будет. Учти, я это тебе как своему предлагаю, так что ты даже не раздумывай!

– Не нужны мне вертолеты, – ответил я, высвобождая рукав.

– Тогда хоть на бутылку дай, я на тебя столько времени угробил! – возмутился он. – Сам знаешь, время деньги!

– Хватит с тебя и этого, – указал я на стол, заставленный банками с пивом.

Валера обиделся и сказал мне вслед:

– Я, как только тебя увидел, сразу понял, что с тобой кашу не сваришь. Не русский ты человек!

– А какой? – спросил я, обернувшись.

– Не иначе еврей или татарин, – осуждающе сказал он. – Русские люди так не поступают!

Я подумал, что любые нормальные люди, хоть русские, хоть татары за такую разводку требуют неустойку, или в отечественном варианте, бьют деловому партнеру морду. Однако от рукоприкладства отказался исключительно из конспиративных соображений. Ко всем нашим неприятностям не стоило опять ссориться с милицией.

Из кафе я вышел с чувством, что вел себя как полный идиот, потерял массу времени и не продвинулся вперед ни на шаг. Таких людей, как племянник Марининой соседки и «вертолетчик» Валера, нужно вычислять с первого взгляда. Увы, времена и нравы, конечно, меняются, но люди почему-то остаются прежними.

Я шел по улице и прокручивал варианты спасения товарищей. За время странствий и скитаний, я твердо усвоил, что безвыходных ситуации не бывает. Любую проблему можно решить, стоит только приложить разум и усилия. Однако пока в голову лезли только бредовые идеи, вроде большого воздушного шара или силового прорыва через укрепления врага.

Ко всем неприятностям и досадам, с утра испортилась погода. Стоявшая до этих пор сухая, золотая осень резко перешла в новое качество. Подул северо-восточный ветер, и в воздухе запахло зимой. Над городом проносились низкие тяжелые облака, сеявшие мелкий холодный дождь, готовый вот-вот перейти в снег. Я в легкой одежде продрог и заскочил в гипермаркет купить теплую куртку. Выбор теплого платья был огромный. Что бы здесь что-то найти, нужно было потратить половину дня. Я с отвращением посмотрел на бесконечные ряды вешалок с одеждой и взял первую попавшуюся куртку своего размера.

– Вы сделали правильный выбор, это куртка на натуральном утеплителе сродни гагачьему пуху, она выдерживает любую минусовую температуру, – с профессиональной любезностью, похвалил меня продавец готового платья. – Завтра обещают резкое похолодание до двадцати градусов мороза. Могу порекомендовать еще непромокаемый комбинезон с электрическим подогревом и специальные термостойкие зимние ботинки.

– Вы говорите, ожидается похолодание? – заинтересовано переспросил я. – И надолго?

– До конца следующей недели. Представляю, какой коллапс начнётся в Москве. Уже давно не было таких холодов. Встанет половина транспорта... – говорил он, но я его не слушал, в голове засвербила одна вздорная мыслишка.

– Скажите, а вы можете подобрать мне полный комплект теплой одежды белого цвета? – спросил я.

– Белого? – слегка удивился продавец. – Если вас не затруднит подождать, то конечно. Извините, но белый цвет у мужских моделей не ходовой. Может быть, вы заинтересуетесь светло-голубым или нежно-желтым?

– Нет, именно чисто белого цвета и без всякой цветной отделки! – сказал я, теперь уже твердо зная, что мне нужно. – Все должно быть тёплым и непромокаемым, цена роли не играет.

Продавец озабочено на меня посмотрел, натянуто улыбнулся, усадил меня в кресло и пошёл выполнять прихоть привередливого покупателя.

– Мороз это хорошо, – бормотал я, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться от удовольствия. – На морозе вся ваша техника разом накроется. На морозе у вас полопается колючая проволока, и замерзнут в земле мины. И охрана будет торчать в тепле, а не стыть на холоде. Будет вам разгром немцев под Москвой!

– Шапку нужно обязательно белую? – с надеждой на другой ответ спросил, вернувшись, в торговый зал продавец.

– Обязательно, я хочу быть как Белоснежка, – твердо сказал я.

Судя по всему, задачу я задал сложную, но, как говорится, «фирма венков не вяжет», худо бедно, в конце концов, одеть и обуть меня смогли. Правда, все детали были разномастные, но я за элегантностью не гнался.

– Вы все это на себя сейчас наденете? – с сомнением спросил продавец, рассматривая в примерочной комнате белое пугало.

– Нет, для этого еще недостаточно похолодало, – утешил я его эстетическую щепетильность. – Сначала дождусь мороза!

Нагрузившись пакетами с одеждой, я отправился за необходимыми инструментами. Ничего особенного мне нужно не было, самые обычные хозяйственные товары: кусачки, ножницы по металлу, гвоздодер, он же «фомка», короче говоря, то, что помогает проникать туда, куда нас не хотят пускать. Однако, попав в хозяйственный павильон, так славно отоварился, что с трудом мог держать в руках все свои приобретения.

Пока я был в магазине, погода окончательно испортилась. Дождь сменился снегом, усилился ветер, и я пожалел, что не переоделся в новое, теплое платье. Снегопад уже почти полностью парализовал движение транспорта, и мне пришлось идти пешком. Пока я добрался до Дашиного дома, продрог до костей, измучился и проклинал все на свете и главное, собственную непредусмотрительность.

– Очень холодно? – столкнувшись со мной в прихожей, спросила очаровательная Анна.

– Да похолодало, а завтра обещают вообще минус двадцать, – ответил я, без сил прислоняясь к стене в прихожей.

Анна рассеяно кивнула и ушла к себе. За то время, что я здесь жил, наши отношения не сложились и ограничивались только дежурными фразами. Дашина сестра пошла дальше матери, вообще не видела меня в упор. Собственно, и мне до них не было никакого дела.

Вообще отношения в этой семье были какие-то странные. Каждый жил своей жизнью, не обращая внимания на родственников.

– Это что? – спросила Даша, когда я внёс пакеты в ее комнату.

– Купил себе теплые вещи, – ответил я, не зная как ей мягче сказать, что собираюсь сегодняшней ночью исчезнуть, возможно, навсегда.

– Знаешь, Джил вернулась в Москву, – сказала она, не проявив к моим покупкам никакого интереса.

– И как у неё развиваются отношение с нашим агентом? – поинтересовался я, разворачивая свертки. – Дело к свадебке?

– Ничего у них не получилось, он оказался полным занудой, – ответила Даша. – Надоел он ей своим постоянным нытьем и претензиями. Не зря, видно, его жена бросила. И вообще, с мужчинами лучше дел не иметь.

– Ты так считаешь? – спросил я, не зная, что мне самому думать по поводу такого категоричного заявления.

– Я еще до конца не определилась, – ответила она.

Кажется, между нами что-то назревало. Однако именно сейчас начинать выяснение отношений я не мог. Помолчал, решил не тянуть и сразу сказал все:

– Я сегодня вечером уеду.

Даша посмотрела на меня без удивления, как будто ждала, что именно сегодня это и должно произойти. Пожала плечами, села в кресло и включила новости. Объемные телевизионные ведущие, расположившись вдоль дальней стены комнаты, смотрели на нас умными, дружелюбными глазами, и рассказывали о природных катаклизмах и кровавых преступлениях. Новости кончились на оптимистической ноте, ведущий сообщил зрителям, что из под завалов очередного взорванного террористами дома извлечены все тела погибших. Только тогда Даша вспомнила о чем мы говорил и спросила:

– Совсем уезжаешь? Оденься теплее, говорят, к ночи сильно похолодает.

Меня такое индифферентное отношение к собственной персоне, не то, что разочаровало – обидело. Я ждал всего чего угодно, слез, упреков, уговоров остаться, но никак не полного равнодушия.

– Да, совсем, – ответил я, разом решив, как бы ни сложились обстоятельства, сюда больше не возвращаться. – Хотел пригласить тебя с Мариной. в ресторан, устроить проводы...

– Я в такой холод из дома никуда не пойду, – категорично сказала Даша, – а ты как хочешь.

Глава 22

Снег шёл всю ночь, но похолодало только под утро...

Собрав вещи, я распрощался с сонной и равнодушной Дашей. Ни ее мать, ни сестра из своих комнат проводить не вышли, да и сама недавняя подруга, словно не могла дождаться, когда я уйду. Причин так быстро ко мне охладеть я не видел. Попытался понять, что её могло так настроить против меня, но в своём поведении не нашёл никаких радикальных проколов. Всё у нас с ней было нормально, а ночами и того лучше.

За ночь природа совсем разошлась. Снег лепил так, что в нескольких шагах ничего не было видно. С большим трудом я нашёл таксиста-камикадзе, согласившегося в такую погоду везти меня за город. Дорожные службы, не справляющиеся с заносами даже в городе, пригородные дороги практически не расчищали. Осадков выпало сантиметров пятнадцать, так что пробираться по снежной каше было не просто трудно, а казалось – невозможно. Однако мой таксист лихо гнал своего железного коня по условной дороге, успевая рассказывать случаи из своей профессиональной жизни и высмеивать чайников, слетевших в кюветы.

Уже далеко за городом, когда мы приближались к имению Вороновых, я ему сознался, что толком не знаю, куда мне нужно ехать.

– Вот не думал, что ты такой ненормальный, – сказал он. – Тебя что, просто так на дороге высадить?

– Лучше бы найти какую-нибудь гостиницу, – ответил я. – Я здесь был один раз много лет назад и ничего не могу вспомнить.

– Совсем сдурел народ, – осуждающе сказал таксист, – какого же ты... поперся в такую погоду неизвестно куда? Что вы все с ума сходите? Я одного такого же чудака недавно целый день по городу катал, он всё хотел найти роддом, в котором родился! Сказал, что когда его выносили, запомнил здание. Представляешь?!

Такое я не представлял, как и то, что делать в ближайшие несколько часов, пока не стемнеет и по-настоящему не похолодает. Нужно было где-то перекантоваться до вечера, но ничего похожего на кемпинг или придорожную гостиницу нам не попадалось.

Потому, когда на окраине какого-то поселка нашлась дорожная забегаловка, обрадовался и ей. Таксист, продолжая клеймить человеческую глупость, уехал, а я вошёл в маленькое прокуренное помещение, где несколько дальнобойщиков ждали, когда дорожные службы расчистят снег. Мой белый костюм произвел впечатление, но все шоферы были людьми в возрасте и нездорового интереса к странному типу не проявили.