Юрий Николаевич трудился на совесть. Упорно, размеренно поднимая и опуская поршень насоса. Изредка делал небольшие перерывы. Когда первое колесо приятно округлилось, он проверил манометром давление и сделал еще несколько подкачиваний. Снова проверил и принялся за заднее колесо.
      Процесс подкачки колес лучше всяких слов характеризовал подполковника Руденко в глазах Александра Турчина. Волевой, трудолюбивый, все делает на совесть. Привык проверять сделанную работу. Не дает волю эмоциям. Такой человек безусловно мог стоять за ограблением банка и последующими событиями, унесшими десятки жизней.
      Еще через двадцать минут дело практически подошло к концу. Когда Юрий Николаевич достал свой манометр, Александр двинулся вдоль забора к выходу.
      Руденко уже положил насос в багажник, собираясь, наконец-то, ехать домой, когда услышал приятный мужской голос:
      - Добрый вечер, Юрий Николаевич, трудитесь?
      Он оглянулся. В нескольких метрах стоял высокий молодой человек, и слишком пристально разглядывал его. В голове даже родилась мысль, что качая колеса он испачкал рубашку, чем и привлек внимание этого парня.
      - Добрый вечер, мы что знакомы?
      - Заочно. Славно вы потрудились.
      Руденко почувствовал опасность. Для девяти часов вечера улицы были необыкновенно пусты. "Где я его видел. Знакомое лицо? Но где?"
      - Да эти дети. Вечно выкидывают со мной всякие фортеля.
      Александра немного озадачила его напускная строгость, когда речь зашла о детях. Не надо было иметь диплом психолога, чтобы понять: по настоящему Юрий Николаевич на них не злится. И это после сорока минут необязательных физических упражнений.
      - Ясно, а сейчас домой?
      "Кто он такой, может быть бывший заключенный решил свести со мной счеты. Жаль, пистолет в машине."
      - Да, жена волнуется, сейчас уже наверное звонит по друзьям, спрашивает, где это я запропастился.
      Умен, - подумал Александр. Страхуется на всякий случай, намекает, что его вот- вот начнут искать.
      - Домой вы пока не поедете, - при свете уличного фонаря тускло поблескивал "Макаров", который Александр до этого держал в кармане. - Мы с вами совершим маленькую экскурсию по ночному городу.
      "Влип, но откуда же я его знаю. Господи, да это же..."
      - Меня зовут Александр Турчин, и я собираюсь выяснить несколько острых моментов, касающихся нас с вами.
      Руденко быстро взял себя в руки. "Он не собирается меня убивать, во всяком случае сейчас, иначе давно расстрелял бы в упор. Место, как ни странно, очень подходящее. Главное контролировать эмоции и не давать ему повода".
      - Александр Турчин, ни тот ли это Турчин, которого мы почти неделю разыскиваем для дачи показаний?
      "Играет, делает вид, что его это касалось только краешком".
      - Тот самый. Хватит болтать, садитесь в машину и без шуток. Вы уже могли убедиться в моей меткости на своих друзьях Уманском и Соболеве.
      Александр внимательно следил за его реакцией. Ни тени страха, скорее раздражение, смешанное с презрением.
      - Это не мои друзья, а мои подчиненные. Не надо путать. - Он сел за руль. Александр устроился на соседнем сидении. Все это время он не сводил с подполковника внимательных глаз, понимая, что тот может быть вооружен.
      - Все это мы с вами и выясним во время нашей короткой поездочки.
      - Хорошо. Вы вооружены, вы устанавливаете правила. Куда поедем?
      - А вы привыкли всегда сами устанавливать правила своей игры, не так ли? Ведь вы всегда вооружены, защищены государственным аппаратом. Вам плевать на интересы маленьких людей. - Выражение лица Руденко приняло выражение легкого недоумения все с тем же оттенком презрительной брезгливости.
      "Что-то меня заносит. Соберись!"
      - Едем на Пневматику, скорость не превышаем, если нас остановят ГАИшники молча покажете им документы. Мне терять нечего, вы это знаете не хуже меня. - Александр очень непрозрачно намекнул на полтора миллиона, которых никогда и в глаза не видел. Руденко вел себя абсолютно спокойно.
      - Каждый ГАИшник нашего города знает мою машину. Не переживайте, нас никто не остановит. А насчет скорости, я всегда стараюсь ездить очень аккуратно, годы уже не те.
      Александр дал бы ему примерно пятьдесят пять. Но внешность обманчива. Фольксваген плавно тронулся, выбираясь по узеньким улочкам на проспект Кирова. Машин было мало, в основном такси или иногородние, едущие на побережье. Александр достал сигарету, и сам не понял, почему спросил:
      - Вы не против, если я закурю.
      - Молодой человек, я ценю ваше внимание к моему мнению, но мы уже договорились, что вы, как вооруженная сторона, устанавливаете правила.
      Александру чем-то импонировал этот профессорский тон. Он собирался взять соперника нахрапом, расколоть его, избить, изранить для достижения цели. Но теперь все изменилось. Здесь шла настоящая дуэль двух интеллектов, двух волевых начал сложных организмов под названием люди.
      Он закурил, и чуть ослабил нажим "макарова" на бок подполковника. Тот сосредоточенно смотрел на дорогу.
      "Что же ему от меня нужно? Информация? Защита? Моя жизнь? Приказал ехать на
      Пневматику. Умен. Там среди многоэтажек никто не обратит внимания на одинокий фольксваген".
      Район многоэтажных новостроек получил свое название от завода пневматического оборудования, находившегося здесь. На нем работала большая армия жильцов этого самого района. В целом, он стоял на отшибе, и вечером сюда невозможно было добраться на общественном транспорте. Типичный спальный район, безлюдный и днем и по вечерам. Да еще и стоящий на возвышенности и продуваемый всеми возможными ветрами.
      Они свернули на подъем, соединяющий людные городские трассы с безлюдьем Пневматики. Через десять минут появились первые многоэтажки. Руденко вопросительно посмотрел на Александра: Куда дальше?
      - Давай на самый верх, в глубь дворов.
      Руденко начал нервничать не на шутку. Действия Турчина совершенно непредсказуемы, в этом он убедился, разрабатывая операцию по его обнаружению и задержанию. Оставаться один на один с вооруженным преступником не хотелось, но выбора не было.
      Александр так и не придумал схему разговора с этим матерым ментом. В таких ситуациях он отпускал свои чувства и разум на волю. Куда кривая выведет.
      Фольксваген медленно полз в глубь района, объезжая ямы и выбоины.
      - Все, приехали. Здесь останови.
      Руденко остановился и огляделся. Пустынный двор. С трех сторон смотрят желтыми окнами одинаковые девятиэтажки. Они добрались до самого верха. Дальше только мусорные баки и унылое поле, заросшее сорной травой.
      - Приехали. Что дальше?
      - А дальше мы с тобой поговорим и покончим с этой историей.
      - Я вас слушаю. - "Вас" в устах подполковника прозвучало слишком подчеркнуто. Александр тоже решил перейти на вежливую форму разговора.
      - Итак, раз мы решили играть по правилам, я вам сразу изложу их суть. Она очень проста. Я задаю вопросы, вы на них отвечаете. Если говорите неправду, или отказываетесь отвечать, я стреляю вам в левую ногу, потом в правую, потом в плечо. Если все эти доводы не возымеют результата, я вас убиваю. Правила понятны?
      - Все понятно, молодой человек, только сначала вы должны решить: вам нужна правда, как она есть, или правда, которую вы для себя сами определили.
      Александр задумался. Такого ответа он не ожидал. Ну излагает, прямо профессор. С таким человеком он не мог бороться, через чур используя преимущества заряженного пистолета.
      - Правды не может быть две. Она одна единственная. Такую правду я и ищу. - Ответ показался ему вполне достойным.
      - Хорошо, задавайте свои вопросы.
      - Я для начала вам расскажу одну короткую историю, мне спешить некуда, и вам теперь тоже.
      В груди у Руденко пробежал неприятный холодок. Сердце забилось чуть быстрее. Внешне он оставался беспристрастным.
      - Вам надоела ваша роль заместителя начальника милиции и скудная зарплата. Человек с вашим интеллектом и талантами должен иметь гораздо больше, нежели деньги от мелких наркобарыг и сомнительных операций. Тогда вы начали искать для себя настоящее дело, которое принесет деньги и позволит влезть на вершину. В силу своего служебного положения вы знали многие тайные вещи. Знали и о полутора миллионах долларов, которые прибывают в банк "Столичный". И о том, что люди Ивана поработали с дирекцией местного отделения банка, и собираются эти деньги изъять у богатой американской компании. Тогда вы решили убить двух зайцев: пополнить личную казну, а заодно устранить преступную группировку, чтобы стать на место начальника. Вы подготовили ваших специальных сотрудников, договорились с владельцами ресторана "Восток", или просто спровоцировали их на перестрелку. В это самое время ваши люди расстреляли банковскую охрану и вышли с полными мешками американской валюты. По пути они расстреляли подъехавшую братву, не забыв и сына Ивана. Правда одного из подъехавших подстрелили очень четко, сразу видно, профессионалы. Он успел позвонить своему боссу на мобилку и предупредить, что их в банке опередил я со своей командой. Как вы его подцепили, могу только гадать. Скорее всего, сыграли на ком-то из близких. Вы все грамотно просчитали, и уже к следующей ночи моих друзей, которые ничего даже не подозревали, не осталось в живых.
      Меня вы не тронули, я служил красной тряпкой. Иван жаждал моей крови, чтобы попутно узнать, где же его законные полтора миллиона.
      Дав мне немного побродить живым, вы смекнули, что меня пора убирать, а вдруг Иван с дуру поверит в мои байки и начнет искать настоящих налетчиков.
      Мой осведомитель Костя Рыжик что-то узнал о вашем деле. И до него тут же добрался капитан Уманский, ваша правая рука. Как до этого он добрался до двух ваших офицеров, участвовавших с ним в ограблении банка.
      В доме Рыжика у вас не сложилось, я оказался слишком проворным, и вы даже порадовались в душе. Моими руками можно убрать Ивана и его братву, повесив на нас всех собак. Наверное, вы слушали телефон его казино, так как подготовились к рандеву в Холодной балке по полной программе. Но случилось непредвиденное: я сумел обойти на смертельном вираже ваших Мишу и Серегу. Как мне это удалось, вы, наверное, гадаете до сих пор. Расскажу как -нибудь. Сейчас это не имеет значение. Только ваши люди прокололись. Они не собирались брать меня живым, у них был твердый приказ убрать меня, как можно быстрее. И они этот приказ озвучили прямо при мне. Сейчас вы мысленно называете их идиотами. Зря, они были уверены в победе, им просто немного не повезло.
      И сейчас вся городская милиция сбилась с ног в поисках опаснейшего преступника Александра Турчина, а дирижер этой оперы спокойно играет в теннис, ждет повышения, а через пару лет начнет тихо, но уверенно тратить нажитые непосильным трудом полтора миллиона.
      Пообщавшись с вами, я даже готов предположить, что бригаду Ивана вы душили с удовольствием. Слишком уж сильное вы производите впечатление сторонника закона и порядка.
      Из того, что я сказал, получается: двоим нам тесно в этом городе, в этой стране, даже на этой земле. Я слишком любил людей, которых убили по вашему приказу. Что будем делать, Юрий Николаевич.
      Произнося монолог, Александр вглядывался в лицо Руденко, ничуть не скрывая своих намерений. Тот сначала хмурился, потом удивлялся, потом был готов рассмеяться, а сейчас снова сидел нахмуренный. Следов страха или раскаяния в его глазах Александр не обнаружил.
      - Интересная сказка. Скажите, вы правда в нее верите? Или придумали ее, чтобы успокоить свою и мою совесть? Можно я тоже сделаю маленькое предположение. Сейчас вы меня отпустите, убедив в своей невиновности. А потом спокойно уйдете из города. Или убьете меня, опустив руки перед бессилием смотреть в глаза памяти убитых товарищей?
      Руденко завелся. Он говорил жестко, без намека на сантименты. Александра снова охватил гнев. Он ответил в повышенном тоне:
      - Сказочником в этой истории выступаете вы. Думаете, "я такой умный, я разведу этого молодого, как щенка, и не таких обломал". Запомните, мне нечего терять. Я не собираюсь вас отпускать, просто хотел показать вам ваше бессилие перед правдой. Вот эта правда, - Александр ткнул его в бок "макаровым",- уравнивает власть и деньги с теми, кого с их помощью пытались стереть с лица земли.
      - Тогда стреляйте. Я все равно ничего не смогу вам доказать. Меня удивляет одно обстоятельство: еще полтора часа назад я свято верил в вашу виновность в ограблении банка, убийствах сотрудников милиции и прочих неприятных делах. Теперь я сомневаюсь. Поэтому правды не получит не один из нас, стреляйте.
      Александр впервые в жизни по-настоящему растерялся. По лицу Руденко было видно: он не врет. Или в нем умерли Роберт Де Ниро с Шарен Стоун вместе взятые. Но такого не могло быть. Ведь он правильно размотал клубок и разложил все факты по полочкам.
      Внутренний голос подсказывал потерять еще час, но убедить себя в своей правоте.
      - Ваша позиция мне тоже ясна. Никто добровольно не хочет расставаться с жизнью. Для всех нас она, любимая игрушка. Вы не отрицаете, что отправили весь свободный личный состав на перестрелку у ресторана "Восток"?
      - Нет, не отрицаю. Это был мой непосредственный приказ.
      - Почему вы приказали такую очевидную глупость?
      - Если вы наводили справки, то знаете, что начальник милиции полковник Колесников сейчас в отпуске. Обязанности по непосредственному руководству нашей службой лежат на мне. Но надо лично знать Вячеслава Евгеньевича Колесникова, чтобы понять меня. Он позвонил мне на мобильный, и с ходу поинтересовался ситуацией в ресторане "Восток". Откуда он узнал, понятия не имею. Я доложил, что отправил туда несколько машин. В ответ он облаял меня благим матом, напомнил о предстоящей проверке из столицы, и потребовал, заметьте, потребовал отправить к "Востоку" весь свободный личный состав. Я выполнил его приказ.
      Такой поворот окончательно сбил Александра на зыбкую тропинку догадок и домыслов. Без проверки у Леши слова подполковника об отпуске начальника нельзя опровергнуть или подтвердить. Вдруг его осенило воспоминание о выпуске новостей, которые он смотрел в "Русском" баре в тот роковой день.
      - Вы врете. Почему Колесников давал интервью журналистам, если он был в отпуске.
      - А где вы видели начальника милиции, который не любит позировать перед телекамерами и назидательным тоном говорить журналистам о тайне следствия, предпринятых мерах и массовых оперативно-розыскных мероприятиях?
      Ловко выкрутился. Говорит очень правдиво.
      - Кто отправил бригаду к дому Рыжика, когда его убили.
      - Этим делом командовал капитан Уманский лично. По его рапорту к ним поступил анонимный телефонный звонок. Он как раз был ответственным за проработку лини Рыжика для вашей поимки.
      - Уманский ваш человек, он шагу бы не ступил без ваших распоряжений.
      - Я знал Мишиного старшего брата, начинали работать вместе. Это был настоящий мужчина, хороший милиционер. Его убили в собственном гараже. Два наркомана, дружка которых мы перед этим закрыли. Мише я всегда старался помогать. Но не в последний год. Посмотрите, сорок два года, и только капитан. А ведь с высшим образованием. Капитана ему присвоил лично Колесников. Я был против, но перечить не стал.
      - Вы были против? Почему же?
      - Слишком много сигналов на него поступало. Я давно подозревал, что они с Сережей Соболевым и еще несколькими ребятами ведут не очень чистую политику. Но с основной работой всегда справлялись хорошо. Ну не мог я копать против младшего брата своего друга, к тому же погибшего. Вы это понимаете? - Голос Руденко впервые сорвался. Александр прекрасно его понимал. Что, кроме памяти погибших друзей, заставило его очутиться в этой машине, с этим человеком в этот вечер.
      - Чудненько. И приказ убрать меня вы им не отдавали.
      - Нет. Для меня было делом чести взять вас живьем.
      - Для чего, для повышения?
      - А вот здесь вы правы. Я давно заслужил повышение. Я люблю и знаю наш город, как свои пять пальцев. Посмотрите, во что он превратился. Я никогда не допустил бы подобного. Все это знали. Поэтому и назначили Колесникова. Поэтому никто не мог пальцем тронуть Ивана и все его кодло. Поэтому я охотно согласился, кода Колесников поручил мне разработать и возглавить операцию по уничтожению этой преступной группировки. Он назвал мне время и место. Мы делали всю черновую работу.
      - Почему именно в тот день, почему не раньше?
      - Я много раз приносил начальнику докладные, с просьбой возбудить уголовное дело против Ивана Богомолова. Всякий раз он мне показывал пальцем наверх, намекая, что их надежно прикрывают в столице. А тут сам вызвал и сказал, если возьмем их с поличным во время разборки, а еще лучше, просто физически устраним в случае сопротивления, он получит пост начальника милиции в крупной промышленной области, а я займу его место. Было еще одно условие, ваша поимка. "Приволоките сюда его, или его труп". Цитирую дословно.
      Александр приоткрыл окно автомобиля. Почему-то стало очень душно. Версия уплывала из под ног. Насчет ног, растущих из милиции, сомнения отпали давно. Но кто из них: подполковник Руденко, или полковник Колесников. Один сидел перед ним и производил впечатление профессионала, уставшего от бандитского беспредела и чиновничьего произвола. Второго он видел только мельком по телевидению. Но увидит в живую, это точно. Иначе не успокоится до самой смерти. Сейчас нужно принимать решение. Может быть, самое сложное решение в своей жизни. Отпустить Руденко, значит точно потерять возможность наказать его, если он виновен. Убить его, значит, возможно, уничтожить невиновного человека. Одного из немногих оставшихся порядочных ментов. Голова раскалывалась. Руденко вопросительно смотрел на Турчина, ожидая дальнейших вопросов.
      В тот момент Александр принял решение, которое могло показаться легкомысленным, но по- другому он не мог.
      Он положил пистолет в карман, и посмотрел прямо в глаза подполковнику Руденко.
      - Ни я, ни мой друзья не участвовали в ограблении банка. Факты навели меня на след кого-то из милицейского руководства. И все эти факты четко показывали на вас. Сегодняшний вечер должен был стать для вас последним, но теперь я не знаю, что делать. Я действительно застрелил нескольких сотрудников милиции, спасая свою жизнь. Но я просто хотел разобраться, хотел отомстить за своих друзей, ставших жертвой чудовищной подставы.
      Руденко смотрел на него с небольшим укором, не дергался, не пытался бежать. Возможно, он просто понимал, что Александр сумеет одолеть его и без оружия. Возможно, видел его психологический надлом, и хотел победить голыми руками, ухищрениями злодейского разума. А может быть перед Турчиным сидел порядочный человек, привыкший честно исполнять свой долг.
      - Если это не вы, то это может быть только один человек. Вы отдаете себе в этом отчет?
      - Я не виновен ни в чем из того, о чем мы говорили.
      - Значит это Колесников.
      Руденко молчал. По его лицо теперь можно было читать, как по книге. Он поверил Александру и сейчас мысленно проверял всю версию фактами, известными ему. Очевидно, косвенных свидетельств правоты Турчина было не мало, подполковник мрачнел все сильнее с каждой минутой.
      - И как вы прикажете мне поступить? Отпустить вас, и совершить роковую ошибку? Или также ошибочно пристрелить вас? Или кидать монетку: орел - Колесников, решка - Руденко?
      - Колесников не орел. -Он горько усмехнулся. - В жизни каждого человека однажды обязательно наступает момент истины. У вас он наступил сейчас. Решайте, но бесповоротно, чтобы потом не корить судьбу, ни в чем не повинную.
      И тогда Александр, после смерти друзей оставшийся волком - одиночкой, прислушался к своему сердцу. Оно испытало за несколько дней такую волну горя и разочарований, что точно омылось от всех смертных грехов. Сердце подсказывало только один выход.
      - Я верю вам. Помогите мне.
      Руденко вздохнул. Никакого триумфа в глазах, просто спокойное лицо умного человека, с которого спала печать необыкновенной усталости.
      - Чем, Александр? Ведь я даже еще не уверен, верю ли я вам?
      - Слушайте свое сердце, оно никогда не соврет. Мне нужно знать, как я могу найти полковника Колесникова. Вы человек чести, я это понял давно, вы должны меня понять.
      - Но я также работник милиции. Я человек, который совсем недавно готов был лично поучаствовать в вашем задержании. Я пытаюсь прислушаться к сердцу, но у меня плохо получается. С тех пор, как мою трехлетнюю дочурку сбил водитель Камаза, я забыл, что такое сердце. Я должен проверить несколько фактов, они сразу дадут мне правдивую картину. Теперь, когда вы дали мне всю исходную информацию, проверить ее не составляет труда для человека с моими полномочиями.
      - И как вы предлагаете поступить?
      - Запомните этот двор. Завтра, в двадцать один ноль - ноль вы найдете меня здесь. Но в том случае, если я вам поверил. Или не найдете. Тогда знайте, я убедился в вашей виновности, и у вас есть одна ночь, чтобы скрыться. Если вы меня обманули, охота будет еще более тщательной и серьезной. Но так будет честно и по - совести. Вы согласны, Александр?
      Александр смотрел в его глубокие светлые глаза.
      - Согласен.
      Домой добирался, как в тумане. Сначала пешком дошел до трассы. Руденко предложил подбросить, но Александр отказался вовсе не из вежливости или излишней осторожности, просто хотелось побыть одному.
      Завтра все решится. Смерть друзей будет искуплена смертью их главного палача. Дело рискованное, но не более, чем все происходившее с ним в последние дни.
      Александр представлял себе Колесникова, эдакий напыщенный, с лоснящимися щеками, чувствующий свое превосходство над окружающими. Жаль, что он видел его мельком по телевизору. Тяжело представить себе человека, у которого в страшную минуту созрел этот чудовищный план, стоивший стольких жизней.
      Плохие мысли редко бывают хорошими попутчиками. Александр подумал о родителях. Потом о Юле. А потом с острой болью, как по живому, саданула разрушенная первая любовь. Как нити кармы, о которых читал когда-то в одной из книг, воспоминания об Олесе тревожили душу, но в то же время согревали ее, усиливали жажду жизни.
      Александр дождался маршрутки, почти пустой в это время суток. Сонный водитель немного напоминал Руденко, и Александр снова подумал об этом странном человеке. Всего несколько часов назад он шел к теннисным кортам с одной целью: отомстить Юрию Николаевичу за все свои беды. А теперь, пораженный знакомством с ним, даже в мыслях отбросил возможность обмана, нечестной игры со стороны подполковника.
      Такова истинно русская душа. Мы всегда верим в лучшее, даже стоя по пояс в трясине, даже чувствуя на затылке вороненую сталь, мы остаемся людьми.
      Адольф выглядел взволнованным, хотя Александр вернулся необыкновенно рано.
      - Что-то случилось?
      - Нет, просто предчувствие нехорошее было, теперь все нормально.
      Александр посмотрел на Адольфа. По возрасту, тот вполне мог быть его отцом. Ни жены, ни детей, одиночество делает одних людей сильными, а других - слабаками. Одним помогает отрешиться от всего и уйти в себя. Других привязывают ко всему, что помогает сбежать от себя.
      - Не переживай, все идет нормально. У тебя что нового?
      - Да все по старому.- Адольф приятно удивился, погруженный в свои мысли и планы Александр, редко интересовался его делами.
      - Слушай, мне нужна твоя помощь. Завтра, к половине восьмого вечера мне нужен приличный ствол. Макаров не годится, подвести может. Есть возможность достать Беретту?
      - Времени маловато, но я поспрашиваю. А что завтра?
      - Завтра я съезжаю. Если вернусь завтрашней ночью, то уеду под утро. Если не вернусь - судьба. Не расстраивайся, что бы не произошло, я раздал все долги. Ну не все, последний должок отдам завтра. Погоди минутку.
      Александр спустился в подвал и вернулся с приличной стопкой стодолларовых купюр.
      - Вот, возьми, это за Беретту и за гостеприимство. Только не отказывайся, пожалуйста, завтра я могу стать очень богатым человеком,Александр грустно усмехнулся, - если останусь живым.
      Адольф старался не подавать виду, какое впечатление произвели на него последние слова. Он излишне замельтешил, суетливо положил деньги в тумбочку. И наконец сказал, пряча глаза.
      - Я возьму эти деньги по одной причине. Не берут только у мертвых и безнадежно больных. Я тебя вижу живым и здоровым, таким и возвращайся со своего дела. А сейчас пойди, поспи, как я понимаю тебе нужна будет свежая голова и отдохнувшее тело.
      - Спасибо, Адольф. Я уйду рано, часиков в восемь. И надеюсь на тебя.
      - Я все достану, не переживай.
      Александр спустился в подвал, к которому начал постепенно привыкать. Уже не томил маленький размер комнаты, отсутствие окон, унылые обои. Здесь он всегда находил пищу и тепло, здесь не подстерегали опасности, здесь рождались дерзкие и безумные замыслы.
      Он завел будильник на семь утра. Достал из шкафчика блокнот и начал писать.
      " Дорогая Маша. Ты уже знаешь, что произошло с Павликом. Это ужасная трагедия для тебя, для Никиты, для меня. Те люди, которые совершили это преступление, уже умерли. Бог их наказал.
      Павлик оставил вам большие деньги, которые хранились у меня на всякий случай. Ты найдешь их в камере хранения на вокзале. Номер кода 2389. Как пин-код на Пашкиной мобилке, который он все время забывал, но так и не сменил. Тренировал память.
      Ты сама знаешь, что твой муж был прекрасным человеком. Он в жизни не сделал ничего подлого, низкого, бесчестного. Пусть земля ему будет пухом.
      Расти Никиту. Пусть вырастет таким же, как его отец, смелым, любящим, настоящим другом.
      Держитесь.
      Александр Турчин."
      Он оставил место, чтобы вписать номер камеры хранения, которую собирался арендовать завтра сутра.
      Второе письмо было еще более кратким.
      "Захар. Так сложилось, что я не знаю, смогу ли вернуть тебе долг. Я этого не хочу, ты всегда поступал с нами порядочно и по совести. Деньги за игрушки, которые я взял у тебя, лежат в камере хранения на железнодорожном вокзале. Номер кода 1290, как на твоей старой тачке. Удачи тебе.
      Александр Турчин".
      Здесь он тоже оставил пустое место для номера отделения камеры хранения.
      На душе стало легче: что-бы ни случилось, не осталось людей, которым он должен хоть копейку денег.
      Нужно было написать письмо для Юли, но сердце стучало в двери другой девушки, в другой город, к другому человеку.
      Совесть напоминала о себе короткими упреками. "Вы с Юлей прожили вместе два года, она любила тебя. Ты просто ошеломил ее своими новостями, любая женщина не выдержала бы". Но Александр Турчин всегда отличался умением слушать голос сердца, мощный и раскатистый, который легко перекрыл ворчанье совести. "Слышу голос из прекрасного далека", вспомнилось ему. Он напряг память, стал вспоминать слова любимой детской песни. Медленно, как муравьи после спячки, слова выползали наружу, складывались в строчки и плыли по реке мелодии. Александр уснул.
      Ему снилась солнечная поляна. Их любимое место в районе Красных пещер. Несмотря на жару, горящий костер не казался лишним. Павлик рубил дрова. Мощными ударами превращал уродливые коряги в аккуратные маленькие поленья. Его всегдашняя тельняшка вылезла из брюк. Лицо вперемешку покрывали пот и сажа.
      Сыч куховарил. Он высыпал в большой походный казан две пачки макаронов и вскрывал банку говяжьей тушенки. Неприхотливый обед туриста, приготовленный Сычем, всегда превосходил лучшие ресторанные блюда.
      Александр играл на гитаре. Медленно перебирал струны, тихонько напевая одну из песен собственного сочинения.
      Рядом стояли еще десятки палаток. Горящие костры, веселые крики, музыка, смех, доносились отовсюду.
      Пришла Олеся, принесла Александру воды. Сыч не смотрел на нее, но перемешивал свое варево с улыбкой, забыв о досадном происшествии в школе.
      Друзья были вместе. Никто не мог разлучить их.
      Вот мимо прошел взвод девочек-скаутов. Вожатый поразительно напоминал подполковника Руденко. Глаза детей светились любовью к своему руководителю, и тот сам весь лучился искренней радостью.
      У водопада весело резвились в воде двое молодых парней. Господи, да это же Костя -Рыжик с Леней. Они брызгали друг друга руками, ногами, плюхались на воду животом, стараясь окатить товарища с ног до головы. Их волосы растрепались, а голоса звенели в тон падающей воде.
      Александр посмотрел на часы. Скоро, уже совсем скоро закончится праздник, завтра нужно идти в школу, приближаются выпускные экзамены. Но расставаться с друзьями не хотелось, мучительно не хотелось. Александр закричал: "Павлик, Сыч, давайте останемся здесь вместе, навсегда". Пашкины глаза загорелись:
      - Давай, я все равно уже свое отучился. Хорош ломать голову, переживать, будем гулять.
      - Ну мужики, мне честно говоря не очень охота учебу бросать, -осторожно заметил Сыч, - доживем до завтра, посмотрим, как оно будет.
      - Доживем до завтра, доживем до завтра. -Эти слова повисли в воздухе и пружинили от дерева к дереву, от травинки к травинке.
      - Леся, а ты останешься?
      - Саша, я же замужем. Я не могу остаться, но мы еще встретимся, обязательно встретимся.
      Последним воспоминанием сна были ее слова и застывшая картинка, как на фотографии: трое вечных и верных друзей, вокруг приветливого огня, сидят, положив друг другу руки на плечи, и весело смеются, глядя в синее небо.
      Александр заплакал. По настоящему заплакал впервые в жизни. Ребята во сне были, живы. И он был с ними, хотел остаться с ними. А теперь он снова в подвале Адольфа, ставшим таким уютным, но не домом.
      Часы показывали пять утра. Вставать рано, а спать страшно. Друзья могут вернуться в сон, но уже не веселыми и жизнерадостными пацанами, а двумя истерзанными мертвыми телами. Плевать. Друг всегда будет другом. И что бы ни произошло, он всегда будет таким, каким его запомнишь однажды на солнечной поляне твоей жизни.
      Он еще раз напомнил себе, что вечером предстоит битва насмерть, последняя битва, сраженье чести. Нужно было спать. Организм в который раз подчинился воле хозяина. Память оберегала его, не оставив к семи утра даже смутных воспоминаний о ночных видениях.