14.
      Старик видел себя как бы в дымке и как бы со стороны. Он видел себя уже старым, таким, каким был сейчас, когда спал в новом своем странном жилище, и в то же время как будто бы он снова вернулся в комнату своего детства, когда еще была жива его мать.
      ... Он, уже старый, сегодняшний, стоял у распахнутого окна своей детской. Было удивительно тихо, как вдруг порыв ветра откуда-то из глубины парка поколебал макушки деревьев, блеснув серебром отливающей в лунном свете листвы. Шевельнулись тяжелые оконные портьеры, заволновались в вольере снегири. Медленно и бесшумно распахнулась дверь детской.
      Старик прошел к двери, намереваясь ее закрыть и глянул в глубокую тьму коридора. Ему показалось, что дверь в комнату матери чуть приоткрыта. Более того, ему почудилось, что он слышит внутри комнаты какое-то движение. Почему-то робея, Старик оглянулся на темное окно и, пройдя к комнате, заглянул вовнутрь .
      Спиной к нему под круглой зеленой лампой сидела молодая женщина и раскладывала пасьянс на овальном, покрытом сукном столике.
      Старик замер, боясь пошевельнуться.
      - Не спишь? - женщина чуть повернулась, мягко улыбаясь, и, сняв круглые в металлической оправе очки, потерла тонкими пальцами переносицу.
      - Мама... - выдохнул Старик и замолчал, блестя влажными глазами.
      - Ну-ну, подойди же... Подойди, - снова улыбнулась женщина, и он подошел к ней.
      - Какой ты стал неуклюжий, - мать все так же улыбалась, чуть покачивая головой.
      - Мама, как хорошо, что ты здесь... Я хотел тебя просить... Меня это мучит... Мне очень плохо... Я остался совсем один... Я все им отдал... Понимаешь, я хотел помогать больным детям, а ... они объявили меня сумасшедшим, и, самое страшное, моя дочь была с ними... И они добились опеки надо мной... Ты помнишь, мама, ты говорила про Россию? Что я найду там свое счастье? Я приехал туда, мама... Благослови меня! - Старик говорил сбивчиво, торопливо, стараясь побольше рассказать ей о своей жизни без нее и боясь, что она прервет его или исчезнет.
      Мать долго вглядывалась в его лицо, глаза, и, перекрестив, молча поцеловала в лоб.
      - Я все знаю, сынок, ты поступил правильно. С Богом, родной мой...
      15.
      Старик проснулся от предощущения счастья. Он открыл глаза и рассмеялся тихонько. Луна заглянула в узкое окно и высветила выскобленную ножом белую столешницу, искупалась в матовой бронзе вновь подвешенной рынды, блеснула на стекле банки, куда кто-то воткнул косматую сосновую ветку с шишечками, прошлась по темным фигуркам из мякиша, оставшимся от бывшего жильца, - и остановилась на новеньких нарах из жердей, на которых спал Чекушка. Чекушки там не было.
      Сладко сопел Иван на мешках со свежей травой, бормотал во сне Горелый, мерно дышал Седой с нахмуренным лбом. Чекушки не было.
      Старик тихо поднялся, на цыпочках прошел по винтовой лестнице и осторожно выглянул. У полуразвалившихся зубцов почти на самом краю башни стоял Чекушка в матросской фуражке с лентами. Ленты волшебно шуршали, колеблемые легким ночным ветерком - мальчик смотрел из-под ладони вдаль и шепотом отдавал команды невидимым матросам.
      - Чекушка... - тихо позвал Старик.
      - Взойдите на мостик, сэр, - грозно ответил строгий капитан. Чекушка, не глядя, сделал нетерпеливый жест рукой, словно уже давно поджидал его.
      - Есть, капитан! - Старик от волнения отдал честь левой рукой, вывернув ладонь.
      - К пустой голове не прикладывают, сэр.
      - О, да, я понял вас, капитан, - Старик нацепил очки и наклонился вперед, всматриваясь в темноту.
      - Что там? - взволнованно прошептал он.
      Чекушка окинул его суровым взглядом.
      - Остров.
      Старик поправил очки и еще сильнее наклонился вперед.
      - Там, ткнул пальчиком капитан. - Смотрите внимательней, сэр.
      - Вижу! - вдруг вскричал Старик и сдернул очки. - Вижу!
      - Видите? - переспросил уже не капитан, а Чекушка.
      - Да, вижу, - искренне отвечал Старик.
      - Какой он? - одними губами прошептал Чекушка.
      - Чудесный. Он чудесный, капитан.
      - Ты, правда, его видишь? - Нотка сомнения еще звучала в его голосе. Но Старик посмотрел ему в глаза и отвечал не колеблясь: "Да!".
      И Чекушка поверил. Он оглянулся по сторонам, сделав круглые глаза, и вцепился в руку Старика.
      - Поклянись! Поклянись, что никому не расскажешь.
      - Клянусь, - отвечал Старик, подняв, как Чингачгук руку.
      - Слушай, - взволнованно и торопливо зашептал Чекушка. - Мы едем на остров. - Старик кивнул. - Мы и деньги копим... У нас уже, знаешь, сколько... - Чекушка наморщил лоб, пытаясь сосчитать. - В общем, много уже... Но не хватает. Мы, как только накопим, сразу купим корабль... Ну, маленький... шхуну или яхту... и поплывем...
      - А зачем? - робко спросил Старик.
      - Как зачем?! Там ничего этого не будет!
      - Старик не спросил "чего", он понял. Он понял все и прижал Чекушку к груди.
      16.
      Под утренний звон колоколов в парк вошла Любка. В туфельках-лодочках на небольших точеных каблуках, юбочке-полоске, едва прикрывающей округлость ягодиц, футболке, нарочито оголяющей одно плечо, и парике, взбитом а ля Мэрилин Монро. Она плюхнулась на скамейку рядом с молодящимся старичком со шкиперской бородкой и розовым галстуком-косынкой, подвязанным под клетчатой ковбойкой. Старичок сухо кашлянул и прикрылся газетой. кося глазом на стройные Любкины ножки,
      Любка достала из сумочки зеркальце и, забавляясь, пустила зайчика двум молодым людям, пьющим пиво, перевела лучик на трех собутыльников, прятавшихся в кустах, провела по соломенным шляпкам старушек, сидящих напротив, и, наконец, облагодетельствовала старичка. Старичок отложил газету, просияв новенькими зубами.
      - Гуляете? - смущенно кашлянул он.
      Любка молча смерила его презрительным взглядом. Старик стушевался.
      - Действительно, вопрос глупый...Что еще можно делать в парке в такой чудный день. - Старик хихикнул.
      - Многое можно, - многозначительно произнесла Любка и вынула из сумочки сигареты. Старик подвинулся и щелкнул дорогой зажигалкой. - Позволите?
      Позволив, Любка царственно протянула руку за зажигалкой. Старичок протянул с готовностью.
      - Зыконская вещь, - Любка выдохнула дым прямо в лицо старикашке.
      - В таком случае позвольте вам ее презентовать. Старушки напротив возмущенно вскинули подбородки. Любка пустила дым и в их сторону. Старушки отвернулись. Любка бросила зажигалку в сумочку.
      - Вы знаете, как называется эта церковь? - мурлыкнул старичок.
      - Как? - скорчила заинтересованностъ Любка.
      - Благовещенья! - ликуя, отвечал старичок. - Что означает "благая весть". По Евангелию это означает тот момент, когда Святой Дух в виде голубя сообщил Марии, что она... м-м...
      - Забеременела, - подсказала Любка.
      - Именно так! -восхитился старичок.
      - Вы, как я вижу, увлекаетесь историей? - сделал непонятный вывод старичок.
      Любка подумала и согласилась.
      - Тогда смею вас заверить, что вам необыкновенно повезло.
      - И вам, - игриво заметила Любка.
      - 0 да, - возбудился старичок, - в свое время я занимался археологией...
      - В какое? - неприлично фыркнула Любка.
      - В э... э... свое, - замялся старичок. - Так вот, я с огромным удовольствием мог бы вам рассказать о многих чудесах, более того, я могу все это вам просто показать...
      - Показать? - фальшиво удивилась Любка, но старичок не заметил.
      - Да, здесь рядом. Не желаете пройтись. Или вы предпочитаете такси? -едва сдерживая восторг, галантно привскочил старикашка. Старушки разом посмотрели в их сторону.
      - Такси, - Любка щелчком отправила сигарету в кусты и захрустела гравием, отчаянно вихляя бедрами. Старичок, воровато пригибаясь, засеменил рядом.
      - Мы вам очень признательны, - с легким акцентом благодарил представитель консульства Артура. - Мы никогда не сомневались в добропорядочности российских граждан. - Он потряс руку Артура в своих пухлых ладонях и аккуратно сложил в саквояж синий заграничный паспорт и шкатулку Старика.
      Артур, широко улыбнулся в ответ:
      - Не стоит благодарности. Я только хотел бы попросить вас, - (лицо представителя застыло в напряженной улыбке), - в случае, если гражданин захочет узнать, так сказать, об обстоятельствах... - Артур протянул визитную карточку, - пусть позвонит или просто зайдет в любое удобное для него время. Буду рад услужить.
      - О, да, конечно, - вновь расцвел представитель.
      Проходя мимо откровенно скучающего милиционера в будке под выгоревшим на солнце итальянским флагом, Артур услышал, как в кармане его пиджака засвиристел телефон.
      - Да, - строго сказал он. - Слушаю, - чем дальше он слушал, тем больше темнело его лицо. - Где? - задал он единственный вопрос и открыл дверцу своего автомобиля.
      17.
      - Седой. тебя Любка ищет, - как можно безразличней говорил Марсель (пятнадцатилетний подросток), отыскивая взглядом потенциальную цель в гомонящей потной толпе Апраксиного двора.
      - Это ее дело, - оборвал его Седой.
      - Есть! - подбежал запыхавшийся Горелый. - Видак ищут дешевый, двое их... -Он указал на здоровенного парня в мокрой под мышками рубахе с круглой рязанской физиономией и его близнеца, поменьше, - Они робко выспрашивали бойкого продавца и хмурили выгоревшие брови, видимо, переводя валюту на рубли.
      - Вы магнитофон ищите? - очень вежливо спросил у них Марсель, вынырнув из людской массы.
      - Видак, - кивнул ошалевший от духоты рязанский Геракл.
      - А что? - насторожился его близнец.
      - Приятель "Панасаник" сдает... - Марсель рассеянно покрутил глянцевым паспортом в руках, - почти даром. Не хотите взглянуть?
      Приятели переглянулись и кивнули, то есть, клюнули.
      _ _ _ _ _
      - Четыре головки, новенький, муха не садилась, - радостно говорил Марсель, ведя оробевших приятелей по мраморной лестнице к в общем-то небогатой двери на первом этаже, в которой, однако, торчало бронзовое кольцо и на которой висела табличка с витиеватой надписью "Профессор Ланской".
      - Это папаша его, - пояснил Марсель. - Все по заграницам мотается, дома почти и не бывает. Привез магнитофон, а ему дядя такой же подарил. Он и решил - на карманные расходы... - нахмурился Марсель, приглашая туземцев совместно вознегодовать на прожигателя жизни. Туземцы вознегодовали, но про себя.
      Марсель зачем-то тщательно вытер ноги о коврик у двери и, дернув за веревочку, позвонил. Раздался мелодичный звон колокольчика. Затем шаркающие шаги, дверь приоткрылась, и из нее высунулась старательно взлохмаченная голова Седого. За ней виднелись голая шея со смазанным помадным отпечатком губ и часть махрового халата в полосочку.
      - Чего тебе? - нахмурился Седой.
      - Да я покупателей, вот, - залепетал Марсель.
      - Я не один, - Седой окинул грозным взглядом покупателей.
      - Ну, Эдуард, люди же пришли, - заканючил Марсель, толкнув локтем Геракла.
      - Ага, - выдавил тот и снова сконфузился.
      - Ладно, только быстро, - Марсель шагнул к двери, но Седой остановил его. - Подожди, я спальню прикрою, - и скрылся.
      - Давай бабки, яростно прошипел Марсель, и туземцы торопливо вынули мятую пачку и сунули ее Марселю. - Сколько здесь? - Туземцы нервно назвали сумму. - Я сейчас, - и Марсель скрылся за дверью.
      Через пять минут лохи переглянулись, и Геракл нерешительно потянул за шнурок. Шнурок оказался в его руках. Его приятель замычал и боднул дверь плечом. Дверь распахнулась - лохи рванулись в проем. За дверью была лестница в три ступени и двор-колодец с мусорным баком посередине. На мусорном баке сидел черный кот и облизывался.
      18.
      Старик сидел на скамейке в липовой аллее недалеко от консульства. Он захлопнул пустую шкатулку и сунул ее обратно в саквояж. Повертел в руках визитку с золотым ободком, надел очки и внимательно прочитал адрес. Проходяший мужчина бросил окурок мимо урны. Окурок дымил у самых ног Старика. Он поднял его и старательно затушил об асфальт.
      19.
      Любка восседала в большом кожаном кресле, хрустя яблоком. Комната, заставленная ампирной мебелью, представляла из себя жалкое зрелище.
      ... Осколки китайского фарфора усеивали турецкий ковер. Опрокинутая ваза выплеснула воду вместе с розами на старинный диван. Чучело крокодила с оторванным хвостом неведомым образом попало в большой аквариум с подсветкой. Там же плавал насмерть перепуганный кот с косынкой хозяина на шее, и когда Артур вошел, милицейский сержант, вызванный хозяином, изловчился и схватил кота за шиворот. Кот, свирепо мяукая, царапнул сержанта и сиганул по портьере наверх, где и уселся, яростно облизываясь. Любка хихикнула к запустила огрызком в кота, но не попала. Огрызок отрикошетил от шкафа и ударил по унылому носу хозяина, прятавшегося за роялем.
      Артур кивнул сержанту и скрылся с ним в коридоре. Ощутив в кармане приятно похрустывающие бумажки, сержант вежливо козырнул и испарился. Артур вздохнул и снова вернулся в комнату. Старичок тут же подскочил к нему.
      - Разбила сервиз на двадцать персон, раритет, египетскую вазу... я не говорю уже о моральных издержках, - Старичок коснулся разодранной щеки.
      - Он домогался, - Любка соскочила с кресла, и старичок тут же отступил за рояль.
      - Неправда! - взвизгнул он и почему-то присел.
      - Правда-неправда, - Любка подумала. - Может, на него в суд подать? Совращение малолетних, как-никак мне всего пятнадцать...
      - Думаю, на первый раз его надо простить, - устало подыграл Артур.
      - Вам-то что, а он меня лапал... Тут и тут, - Любка с удовольствием показала. Артур поморщился и строго посмотрел на старичка.
      Тот сник.
      - Надо простить. Пошли, - Артур взял Любку за руку и вывел из квартиры.
      ----------
      - Когда-нибудь ты влипнешь так, что никто, даже я, не смогут помочь тебе, - говорил Артур, захлопывая дверцу автомобиля.
      - Плевать, - Любка забилась в угол сиденья.
      - Я одно не могу понять, - распалялся Артур. - Зачем ты это делаешь?
      - Зачем? - Любка ненадолго задумалась. - Останови.
      Артур посмотрел недоуменно.
      - Останови, - еще раз повторила Любка.
      Артур остановился и посмотрел на Любку. Та смотрела в другую сторону.
      - Хочешь, я тебя поцелую? Хочешь? - (Артур молчал). - Тогда спой. Песенку. Ну, хоть рожу скорчи... - (Артур молчал). - Теперь понял? - Любка повернулась к Артуру. - А вообще, ты как был комсомольский чинуша, таким и остался, скучный... Пока, - Любка вышла из автомобиля и сильно хлопнула дверцей.
      20.
      - Черт! - швырнул карты на стол Марсель.
      Старинный красный абажур с кистями высвечивал ровный круг на столе в кабинете Артура. Сквозь сизый дым в полумраке едва проступали потные от изрядной доли выпитого лица игроков.
      - Па-прашу денежки, - протянул довольно Питон и зачем-то похлопал Плесень по голове.
      - Непруха, - подхихикнул Плесень и незаметно от Марселя сбросил карты.
      - Тридцатки не хватает, - Марсель лихорадочно пересчитал зеленые купюры. - Я завтра... - Марсель обвел взглядом партнеров и сник.
      - Нет денег, играть не садись, - мягко попенял ему Темный.
      - А пусть кукарекнет ! - загорелся Плесень.
      - Кукарекнет? - Темный задумался. - Мне нравится ход твоих мыслей. А тебе? - обратился он к Марселю.
      - Я отдам... завтра, - Марсель затравленно посмотрел на Темного.
      - Пусть штаны снимет! - заржал Питон.
      - Вот-вот, снимет штаны и кукарекнет... Публике скучно, народ жаждет зрелищ. Зре-лищ.... Ну! - Темный отпил вина. - Поаплодируем... - и вяло хлопнул в ладоши. Публика захлопала.
      - Я не буду, - сжался Марсель.
      - Давай-давай, - Питон взял его за шкирку и поставил посреди комнаты. Марсель вырвался. Тогда Питон провел жирной пятерней ему по лицу и швырнул к стене. Все заржали.
      Марсель поднялся и медленно спустил джинсы до колен. На его глазах выступили слезы.
      - Давай! - бил в ладоши Плесень. - Давай !
      - Кукареку... - едва слышно сказал Марсель.
      - Громче! - вопил Питон. - Крыльями, крыльями помаши! - ликовал Плесень. Никто не заметил, как в дверях показалась умная лобастая голова дога, а за ней и сам хозяин. Все замерли.
      - Продолжайте - продолжайте, - Артур бочком протиснулся в кабинет и уселся в уголке. Все молчали. - Значит, развлекаемся... Патриции веселятся, богема буйствует. Хорошо вы живете, весело... Какую все-таки дрянь мы выпустили из бутылки. Гиен, пожирающих свои внутренности... - он нервно потер переносицу. И бессильно добавил, - Вон...
      Через секунду в комнате никого не было. Лишь дымилась забытая сигарета. Артур затушил ее и налил себе вина. Затем недоуменно покрутил головой, будто удивляясь чему-то. Подошел дог и ткнулся ему мордой в коленку.
      - Выпьем, дружище, - обратился он к собаке. - Все молчишь... Ну, будь здоров, - Артур опрокинул рюмку и, когда повернулся, увидел сквозь сизый сигаретный дым в полумраке стоящего в дверном проеме Старика, прижимающего к груди саквояж.
      Старик молча протянул Артуру его визитку. Артур повертел визитку в руках и только потом разглядел саквояж. Он внимательно посмотрел в лицо Старика. Старик казался испуганным и моргал. Артур вытащил из кармана пачку сигарет, она оказалась пустой. Артур смял ее пальцами. Старик вдруг достал из кармана пиджака старинный с монограммой портсигар и раскрыл его. Артур опустил глаза - в портсигаре лежали разнокалиберные окурки, Артур снова внимательно посмотрел на Старика.
      - Нет, спасибо... - он прошел к креслу и жестом пригласил Старика сесть, но тот остался стоять. Артур пожал плечами и удобно устроился в кресле. Ведь вы - тот самый итальянец?..
      Старик кивнул.
      - Я вижу, вам вернули саквояж...Надеюсь, и паспорт вернули, и шкатулку... - Старик снова кивнул и сглотнул слюну. - Вы хотите сказать, что шкатулку вам вернули пустой... А что там должно было быть?
      - Камни, - одними губами произнес Старик.
      - Камни? - Артур достал из кармана блестящую зажигалку и принялся вертеть ее в цепких холеных пальцах. Вдруг он заметил, что Старик неотрывно следит за зажигалкой, и начал вращать ее размеренно, говоря при этом в такт вращению.
      - Бриллианты? - уточнил он, и Старик кивнул, по-прежнему не отрывая глаз от зажигалки. - Сколько там было камней?
      - Двенадцать...-так же монотонно отвечал Старик..
      - Двенадцать! - вскричал Артур, и Старик очнулся. Артур тут же взял себя в руки. - Нет, там был один камень, вот этот. - Артур достал из сейфа бриллиант и положил его на подставку.
      - Камней было двенадцать, - Старик вздрогнул от быстрого, хищного взгляда Артура. - Их Леший... взял... Но мы... мы искали. Там ничего нет. Там только фигурки... - Артур вскинул бровь. - Из хлеба... он лепил зверей...
      - Вам хотелось бы, чтобы я вернул камень... или вам нужны деньги?
      - Деньги, - быстро ответил Старик.
      - Вы что-нибудь хотите приобрести, или...
      - Корабль. Нам... надо уплыть, потому что... Надо уплыть.
      - Уплыть...- ничуть не удивился Артур. -Я дам вам денег, но при условии... Ведь вы будете искать пропавшие камни? - (Старик кивнул). - При условии. если вы найдете их... а вы, я думаю, найдете... Вы принесете их сюда. Мне. Только мне. Вы согласны?
      Старик кивнул и Артур, достав из сейфа несколько зеленых банкнот, вручил их Старику. Старик, пятясь, вышел из комнаты. Артур вежливо поклонился ему вслед. Тут же из-за портьеры показалось лицо Темного.
      - Проследить. Но только без глупостей...
      Темный кивнул и скрылся за портьерой. Артур включил подсветку, и бриллиант заиграл, засветился голубым огнем.
      21.
      На углу людного проспекта готовилось представление. Иван, изредка выбивая ложками дробь о колено, зазывно кричал:
      - А вот Карузо, поет от пуза!
      Подходи честной народ, вам частушки пропоет!
      Не боисъ стоптать ботинки, в тех частушках сплошь картинки!
      Посмеетесь от души, хоть в блокнотик запиши!
      Приготовьте все по тыще, музыкантам нужна пища!
      Когда реклама закончилась, Иван вытолкнул в образовавшийся полукруг Чекушку. Чекушка затравленно огляделся, набрал в грудь воздуха и запел вдруг удивительно высоким чистым голосом:
      - Мимо тещиного дома я без шуток не хожу,
      То в окошко х... засуну, то забор разворошу!
      В толпе хихикнули, Чекушка втянул голову в плечи, но ободренный тычком Ивана, продолжил:
      - Полюбила тракториста, а потом ему дала
      Три недели сиськи мыла и соляркою ссала!
      Пел он совсем не забористо, а, скорей, протяжно и жалобно, как поют романс или оперную арию. Иван же вертелся на пупе, тюкая ложками, залихватски свистел, подхватывая окончания фраз.
      Толпа рыдала. Смешливые туристочки прыскали в ладонь, высокий рыжий парень гоготал, как гусак, вытянув жилистую шею, пожилой дядька в шляпе пирожком ржал, держась руками за живот. Чекушка смотрел поверх зрителей, и в глазах его стыли тоска и стыд. Иван снова толкнул его локтем. Чекушка вздрогнул и встретился взглядом со Стариком. Старик стоял в толпе, прижимая к груди саквояж. Он понял, наконец, где он видел эти глаза. Удивительно ясные, глубокие, печальные и светлые одновременно. Он узнал их, и сердце его застучало сильно и часто, как в детстве, когда ему было радостно быть и чувствовать мир. Старик почувствовал стыд мальчика. Он сделал шаг и встал рядом, обняв Чекушку за плечи, он запел вместе с ним, старательно открывая рот и не попадая в тональность. Толпа взревела.
      Тощая бабенка с зеленым фингалом под глазом пустилась в пляс, притопывая стоптанной туфлей, и завизжала пронзительно:
      - И-и-их! И оделася не так, и обулася не так. Завалилася в канаву и не вылезти никак!
      Иван взял жестяную банку и обошел публику. Он настойчиво тыкал банкой чуть ли не в нос зрителям, но деньги бросали неохотно. Толпа вскоре поредела, а затем рассосалась окончательно.
      - Двадцать семь штук, подбил выручку Иван.
      - Это мало? - наивно спросил Старик.
      - Это не мало, это вообще - фуфло! - Иван в сердцах шмякнул банкой об асфальт. - Опять Горелый гундеть будет...
      Старик поднял банку и заглянул в нее, словно надеясь обнаружить там деньги.
      - Ладно, пошли, - махнул рукой Иван, и бродячая труппа двинулась в сторону магазина продуктов. Чекушка догнал Старика и быстро пожал ему ладонь.
      - Спасибо, - шепнул он.
      Старик в ответ пожал ему маленькую ладонь.
      22.
      Седой стоял за деревом в небольшом сквере Любкиного дома. По скверу носились собаки, а "собачники", собравшись в кружок, обсуждали свои собачьи проблемы. Кудрявая болонка подбежала к нему и злобно затявкала.
      ... Болонка, захлебываясь, тявкала на Седого. В большой гостиной вповалку валялись подростки. Никто из них даже не пошевелился. На полу, на столе, -повсюду стояли бутылки из-под вина, в тарелках кисли окурки. Одну из стен, с потолка до пола исписал своими инициалами "писатель", каковой и прикорнул тут же, на собачьем коврике. .Любки нигде не было.
      Холодея, Седой поднялся наверх, где были спальни. Из приоткрытой двери до него донесся неразборчивый девичий голос, что-то ласково и настойчиво повторяющий. Он сильно толкнул дверь и ворвался в спальню - работал телевизор, и на экране пухлая сериальная блондинка скармливала угрюмому красавцу бутерброд. Он деликатно разевал рот и работал мощными челюстями, изображая страсть. Поперек кровати, открыв рот, сопел приятель Седого, обняв ботинок с оборванными шнурками. В изголовье лежала Люб- ка, натянув на голову свитер, и упиралась левой ногой в щеку сопящего приятеля.
      Вдруг она подняла голову и сдернула с лица свитер. Увидев Седого, она попыталась улыбнуться, но, разглядев выражение его лица, перевела взгляд на приятеля. Старательно наморщила лоб, пытаясь что-то сообразить, и пошевелила пальцами на ноге. Приятель закрыл рот и сладко зачмокал. Седой окаменел. Любка развела пуками и снова попыталась улыбнуться, но у нее не получилось. Седой закусил до крови губу и вышел из спальни.
      Внизу он наткнулся на бутылку и, не отрываясь, выпил больше половины, облив лицо розоватой жидкостью. Уходя, он запустил бутылкой в ни в чем не повинный телевизор. Кинескоп лопнул, посыпались искры, вспыхнули тюлевые занавески на окне.
      Потом он брел по улице. Еще редкие прохожие почему-то старались его обходить. Он остановился у зеркальной витрины. На него таращилось искаженное бледное лицо с налитыми злобой глазами. Не отрывая от гаденыша взгляд, Седой нашарил булыжник и бросил в витрину - брызнуло стекло. Тотчас подбежавшие блюстители порядка скрутили ему руки. Седой, диковато оглядываясь, вдруг вырвался и побежал, но один из милиционеров успел подставить ему подножку. Седой упал, как-то странно затихнув. Когда же подошедший милиционер ткнул его шнурованным ботинком, Седой вдруг поднялся и всадил блеснувший осколок прямо н обвислый милицейский живот. Милиционер закричал, приседая по-бабьи. Подбежали опомнившиеся сотоварищи и со знанием дела измордовали несопротивляющегося Седого.
      ... Хозяйка оттащила собачонку, и Седой уже хотел покинуть пост, как на дорожке показалась Любка. Седой снова зашел за дерево.
      Любка, сгорбившись и волоча за патлы свой мэрлиновский парик, тащилась вдоль дорожки. Почувствовав чей-то взгляд, она обернулась, но увидела только спину Седого, уходящего прочь. Седой свернул с дорожки и быстро зашагал меж деревьями.
      - Седой! - беззвучно закричала Любка. Он, словно услышал ее, замер на миг. Любка побежала, вытянув навстречу руки. Седой вдруг тоже побежал. втянув голову в плечи, и растворился в высыпавшей из трамвая толпе.
      23.
      Старик с пакетом в руках, нагруженным провизией, подходил к горбатому мостику, как вдруг увидел на тропинке, ведущей и заливу, ворону. Ворона подхватила в клюв что-то блестящее и важно запрыгала через полянку. Старик, недолго думая, направился за ней. Ворона приостановилась, кося глазом на Старика и растопырив крылья. Старик остановился, тоже растопырив руки и присев, как ворона. Ворона подпрыгнула. Старик тоже. Ворона вытянула шею, Старик повторил. Ворона запрыгала к дереву, Старик точно так же запрыгал за ней.
      На тропинке с самодельной картонной папкой в руках показался Чекушка. Он увидел игру Старика с вороной и, присев за кустами, вынул из папки лист и принялся быстро набрасывать карандашом забавную сценку. Ворона уже взлетела на дерево и недоуменно посматривала на Старика. Старик, вытянув шею и привстав на цыпочках, пытался рассмотреть, что же блестит в ее клюве. Ворона подумала и каркнула, блестящий предмет упал в траву. Старик бросился его искать - на земле лежали два стеклянных шарика на шнурке, таким женщины стягивает хвостик из волос. Лицо Старика вытянулось. Вдруг он услышал смех поднял голову: в кустах, корчась от смеха, стоял Чекушка. Листы из папки рассыпались на траве. Старик рассмеялся в ответ и бросился помогать собрать Чекушке картинки. Вдруг он остановился, надел очки и принялся рассматривать картинку, затем другую, третью... Чекушка перестал смеяться и пораженный сосредоточенностью Старика запустил палец в нос.
      - Ты должен рисовать, - каким-то осевшим голосом вдруг сказал Старик и как-то по особенному посмотрел на Чекушку. Чекушка смутился.
      Старик полез за платком вытереть увлажнившиеся глаза, его пальцы нащупали деньги в кармане, хитрая улыбка озарила его лицо :
      - Ты обязательно будешь рисовать, обязательно.
      28.
      Пылал огонь в очаге, сложенным из кирпичей. В кастрюле булькал борщ. Горелый кромсал колбасу, Иван, утирая слезы, самозабвенно чистил луковицу. Седой, слюня палец, считал выручку.
      - Не густо, - он сложил купюры в жестяную банку и сунул ее в тайник. Ничего, у нас еще часы есть.
      - Кому ты их сдашь, - бросил нож Горелый, - если узнают, кишки на ветер выпустят.
      - Через Марселя сделаем.
      - Не нравится мне твой Марсель.
      - Жрать хочется, - понюхал борщ Иван.
      - Жрать вы мастаки, - переключился Горелый на Ивана. - Сколько сняли сегодня?
      - Вот, - ткнул Иван пальцем на колбасу.
      - Богатая добыча. Седой, хватит им Ваньку валять, надо их к настоящему делу приучать. А...явились, не запылились... -протянул он навстречу вошедшим Старику с Чекушкой. - Опять свои картинки мазал! - Он вырвал папку из рук и швырнул в сторону. - Кому было сказано жрачку готовить, а? -он сильно смазал Чекушку по затылку. Тот отлетел в угол и принялся собирать картины, хлюпая носом.
      - Оставь! - Седой схватил Горелого за руку.
      - Я этого живописца точно урою! - заорал Горелый, оттолкнув Седого. Седой вдруг сильно ударил его в челюсть. Горелый отлетел и схватился за нож.
      - Ты думаешь, если ты меня тогда из могилы вытащил, так тебе все позволено. Горелый таких вещей никому не прощал. Никому, - наступая на Седого, говорил Горелый. Седой выпрямился и молчал. Иван тихо заскулил от страха. Горелый взглянул на него и, отвернувшись от Седого, бросил нож. Нож воткнулся в жердину и задрожал. - Мы так не то, что на шхуну, на плот не заработаем! Никогда мы отсюда не уплывем, поняли? Никогда! А зима придет, вымрем, как мухи!
      Я заработаю, я принесу, - Чекушка вдруг выпрямился, голос его дрожал. Я принесу! - сжал он кулачки и бросился вон из убежища.
      - Ты злой, ты...очень, злой, - волнуясь, сказал Старик.
      - А, еще один идиот. Мало двух, так еще и третьего пригрели. Ну, скажи, зачем ты его подобрал? 3ачем ты с этими засранцами нянчишься? Объясни мне?
      - Они не такие... - тихо отвечал Седой.
      - Какие еще не такие?
      - Другие.
      - Что значит другие?.. Ну, пусть, пусть будет так... Но нам-то что? Нам-то они зачем?
      - Без них мы озвереем, - Седой твердо посмотрел ему в глаза. Горе-лый сел на нары и замолчал. Старик незаметно выскользнул из комнаты.
      25.
      Чекушка брел по ночному городу. Очень хотелось есть, и в животе призывно булькало. У рынка копошились небритые личности, выискивая в ларьках отраву подешевле. Один мужичок в съехавшей набок кепке отделился от ларька и на нетвердых ногах затопал в подворотню. Чекушка, оглянулся и покрался за ним. Мужичок что-то бормотал про себя, изредка вскидывая голову к луне, наверное сверяясь с маршрутом, но как он не щурил глаза, луны разбегались в разные стороны. Наконец, он свернул в один из глухих переулков. Чекушка шмыгнул за ним и тотчас наткнулся на склоненного мужичка, шарившего по асфальту в поисках кепки.