Зарубежная фантастика (изд-во Мир) - Паломничество на Землю (сборник рассказов)

      Тут же, на месте, Дег торжественно открыл празднество.
      Карвер и Фред отошли на опушку дождь-леса, чтобы посовещаться. Профессор шагал словно лунатик, выпятив отвислую нижнюю губу и время от времени покачивая головой.
      — Ну так как? — спросил Фред.
      — По всем законам природы этого не должно быть, ошеломленно пробормотал Карвер. — Ни одно вещество на свете не дает подобной реакции. А прошлой ночью ты тоже видел, как оно действовало?
      — Конечно, черт возьми, — подтвердил Фред. — Принесли охотника голова у него была наполовину оторвана. Он проглотил эту штуковину и исцелился прямо у меня на глазах.
      — Вековая мечта человечества, — размышлял вслух профессор Карвер. Панацея от всех болезней.
      — За такое лекарство мы могли бы заломить любую цену, — сказал Фред.
      — Да, могли бы… а кроме того, мы бы исполнили свой долг перед наукой, — строго одернул его профессор Карвер. Да, Фред, я тоже думаю, что надо получить некоторое количество этого вещества.
      Они повернулись и твердым шагом направились обратно в селение. Там в полном разгаре были пляски, исполняемые представителями различных родовых общин. Когда Карвер и Фред вернулись, плясали сатгохани — последователи культа, обожествляющего животное средней величины, похожее на оленя. Их можно было узнать по трем красным точкам на лбу. Своей очереди дожидались дресфейд и таганьи, названные по именам других лесных животных. Звери, которых тот или иной род считал своими покровителями, находились под защитой табу, и убивать их было строжайше запрещено. Карверу никак не удавалось найти рационалистическое толкование обычаев туземцев. Лореяне упорно отказывались поддерживать разговор на эту тему.
      Лекарь Дег снял ритуальную маску. Он сидел у входа в лекарственную хижину и наблюдал за плясками. Когда земляне приблизились к нему, он встал.
      — Мир вам! — произнес он слова приветствия.
      — И тебе тоже, — ответил Фред. — Недурную работку ты проделал с утра.
      Дег скромно улыбнулся.
      — Боги снизошли к нашим молитвам.
      — Боги? — переспросил Карвер. — А мне показалось, что большая часть работы пришлась на долю сыворотки.
      — Сыворотки? Ах, сок серей! — Выговаривая эти слова. Дег сопроводил их ритуальным жестом, исполненным благоговения. — Да, сок серей — это мать всех лореян.
      — Нам бы хотелось купить его, — без обиняков сказал Фред, не обращая внимания на то, как неодобрительно насупился профессор Карвер. — Сколько ты возьмешь за галлон?
      — Приношу вам свои извинения, — ответил Дег.
      — Как насчет красивых бус? Или зеркал? Может быть, вы предпочитаете парочку стальных ножей?
      — Этого нельзя делать, — решительно отказался лекарь. — Сок серей священен. Его можно употреблять только ради исцеления, угодного богам.
      — Не заговаривай мне зубы, — процедил Фред, и сквозь нездоровую желтизну его щек пробился румянец. — Ты, ублюдок, воображаешь, что тебе удастся…
      — Мы вполне понимаем, — вкрадчиво сказал Карвер. — Нам известно, что такое священные предметы. Что священно, то священно. К ним не должны прикасаться недостойные руки.
      — Вы сошли с ума, — шепнул Фред по-английски.
      — Ты мудрый человек, — с достоинством ответил Дег. — Ты понимаешь, почему я должен вам отказать.
      — Конечно. Но по странному совпадению, Дег, у себя на родине я тоже занимаюсь врачеванием.
      — Вот как? Я этого не знал!
      — Это так. Откровенно говоря, в своей области я слыву самым искусным лекарем.
      — В таком случае ты, должно быть, очень святой человек, — сказал Дег, склонив голову.
      — Он и вправду святой, — многозначительно вставил Фред. — Самый святой из всех, кого тебе суждено здесь видеть.
      — Пожалуйста, не надо, Фред, — попросил Карвер и опустил глаза с деланным смущением. Он обратился к лекарю: — Это верно, хоть я и не люблю, когда об этом говорят. Вот почему в данном случае, сам понимаешь, не будет грехом дать мне немного сока серей. Напротив, твой жреческий долг призывает тебя поделиться со мной этим соком.
      Лекарь долго раздумывал, и на его почти гладком лице едва уловимо отражались противоречивые чувства. Наконец он сказал:
      — Наверное, все это правда. Но, к несчастью, я не могу исполнить вашу просьбу.
      — Почему же?
      — Потому что сока серей очень мало, просто до ужаса мало. Его еле хватит на наши нужды.
      Дег печально улыбнулся и отошел.
      Жизнь селения продолжалась своим чередом, простая и неизменная. Мусорщик медленно обходил улицы, подметая их своей метлой. Охотники отправлялись лесными тропами на поиски шрэгов. Женщины готовили пищу и присматривали за единственным в селении ребенком. Жрецы и плясуны каждый вечер молились, чтобы поутру взошло солнце. Все были по-своему, покорно и смиренно, довольны жизнью.
      Все, кроме землян.
      Они провели еще несколько бесед с Дегом и исподволь выведали всю подноготную о соке серей и связанных с ним трудностях.
      Растение серей — это низкорослый, чахлый кустарник. В естественных условиях оно растет плохо. Кроме того, оно противится искусственному разведению и совершенно не выносит пересадки. Остается только тщательно выпалывать сорняки вокруг серей и надеяться, что оно расцветет. Однако в большинстве случаев кусты серей борются за существование год-другой, а затем хиреют. Лишь немногие расцветают, и уж совсем немногие живут достаточно долго, чтобы дать характерные красные ягоды.
      Из ягод серей выжимают эликсир, который для населения Лорея означает жизнь.
      — При этом надо помнить, — сказал Дег, — что кусты серей встречаются редко и на больших расстояниях друг от друга Иногда мы ищем месяцами, а находим один-единственный кустик с ягодами. А ягоды эти спасут жизнь только одному лореянину, от силы двум.
      — Печально, — посочувствовал Карвер. — Но, несомненно, усиленное удобрение почвы…
      — Все уже пробовали.
      — Я понимаю, — серьезно сказал Карвер, — какое огромное значение придаете вы соку серей. Но если бы вы уделили нам малую толику пинту-другую, мы отвезли бы его на Землю, исследовали и постарались синтезировать. Тогда вы получили бы его в неограниченном количестве.
      — Но мы не решаемся расстаться даже с каплей. Вы заметили, как мало у нас детей?
      Карвер кивнул.
      — Дети рождаются очень редко. Вся жизнь у нас — непрерывная борьба нашей расы за существование. Надо сохранять жизнь каждому лореянину, до тех пор пока на смену ему не появится дитя. А этого можно достигнуть лишь благодаря неустанным и нескончаемым поискам ягод серей. И вечно их не хватает. — Лекарь вздохнул. — Вечно не хватает.
      — Неужели этот сок излечивает все? — спросил Фред.
      — Да, и даже больше. У того, кто отведал серей, прибавляется пятьдесят лет жизни.
      Карвер широко раскрыл глаза. На Лорее пятьдесят лет приблизительно равны шестидесяти трем земным годам.
      Серей — не просто лекарство, заживляющее раны, не просто средство, содействующее регенерации! Это и напиток долголетия!
      Он помолчал, обдумывая перспективу продления своей жизни на шестьдесят лет, затем спросил:
      — А что будет, если по истечении этих пятидесяти лет лореянин опять примет серей?
      — Не известно, — ответил Дег. — Ни один лореянин не станет принимать серей вторично, когда его и так слишком мало.
      Карвер и Фред переглянулись.
      — А теперь выслушай меня внимательно, Дег, — сказал профессор Карвер и заговорил о священном долге перед наукой. Наука, объяснил он лекарю, превыше расы, превыше веры, превыше религии. Развитие науки превыше самой жизни. В конце концов, если и умрут еще несколько лореян, что с того? Так или иначе, рано или поздно им не миновать смерти. Важно, чтобы земная наука получила образчик сока серей.
      — Может быть, твои слова и справедливы, — отозвался Дег, — но мой выбор ясен. Как жрец религии саннигериат, я унаследовал священную обязанность охранять жизнь нашего народа. Я не нарушу своего долга.
      Он повернулся и ушел. Земляне вернулись в звездолет ни с чем.
      Выпив кофе, профессор Карвер открыл ящик письменного стола и извлек оттуда рукопись «Скрытые причины врожденной неполноценности внеземных рас». Любовно перечитал он последнюю главу, специально трактующую вопрос о комплексе неполноценности у жителей Лорея. Потом профессор Карвер отложил рукопись в сторону.
      — Почти готова, Фред, — сообщил он помощнику. — Работы осталось на недельку — ну, самое большее, на две!
      — Угу, — промычал Фред, рассматривая селение через иллюминатор.
      — Вопрос будет исчерпан, — провозгласил Карвер. — Книга раз и навсегда докажет прирожденное превосходство жителей Земли. Мы неоднократно подтверждали свое превосходство силой оружия, Фред, доказывали его и мощью передовой техники. Теперь оно доказано силой бесстрастной логики.
      Фред кивнул. Он знал, что профессор цитирует предисловие к своей книге.
      — Ничто не должно стоять на пути великого дела, — сказал Карвер. — Ты согласен с этим, не правда ли?
      — Ясно, — рассеянно подтвердил Фред. — Книга прежде всего. Поставьте ублюдков на место.
      — Я, собственно, не это имел в виду. Но ты ведь знаешь, что я хочу сказать. При создавшихся обстоятельствах, быть может, лучше выкинуть серей из головы. Быть может, надо ограничиться завершением начатой работы.
      Фред обернулся и заглянул хозяину в глаза.
      — Профессор, как вы думаете, сколько вам удастся выжать из этой книги?
      — А? Ну что ж, последняя, если помнишь, разошлась совсем неплохо. На эту спрос будет еще больше. Десять, а то и двадцать тысяч долларов! — Он позволил себе чуть заметно улыбнуться. — Мне, видишь ли, повезло в выборе темы. На Земле широкие круги читателей явно интересуются этим вопросом, что весьма приятно для ученого.
      — Допустим даже, что вы извлечете из нее пятьдесят тысяч. Курочка по зернышку клюет. А знаете ли вы, сколько можно заработать на пробирке с соком серей?
      — Сто тысяч? — неуверенно предположил Карвер.
      — Вы смеетесь! Представьте себе, что умирает какой-нибудь богач, а у нас есть единственное лекарство, способное его вылечить. Да он вам все отдаст! Миллионы!
      — Полагаю, ты прав, — согласился Карвер. — И мы внесли бы неоценимый вклад в науку. Но, к сожалению, лекарь ни за что не продаст нам ни капли.
      — Покупка — далеко не единственный способ поставить на своем. — Фред вынул револьвер из кобуры и пересчитал патроны.
      — Понятно, понятно, — проговорил Карвер, и его румяные щеки слегка побледнели. — Но вправе ли мы…
      — А вы-то как думаете?
      — Что ж, они безусловно неполноценны. Полагаю, я привел достаточно убедительные доказательства. Можно смело утверждать, что в масштабе Вселенной их жизнь недорого стоит. Гм, да… да, Фред, таким препаратом мы могли бы спасать жизнь землянам!
      — Мы могли бы спасти собственную жизнь, — заметил Фред. — Кому охота загнуться раньше срока?
      Карвер встал и решительно расстегнул кобуру своего револьвера.
      — Помни, — сказал он Фреду. — мы идем на это во имя науки и ради Земли.
      — Вот именно, профессор, — ухмыльнулся Фред и двинулся к люку.
      Они отыскали Дега вблизи лекарственной хижины. Карвер заявил без всяких предисловий:
      — Нам необходимо получить сок серей.
      — Я вам уже объяснял, — удивился лекарь. — Я рассказал вам с причинах, по которым это невозможно.
      — Нам нужно во что бы то ни стало, — поддержал шефа Фред. Он выхватил из кобуры револьвер и свирепо взглянул на Дега.
      — Нет.
      — Ты думаешь, я шутки шучу? — нахмурился Фред. — Ты знаешь, что это за оружие?
      — Я видел, как вы стреляете.
      — Ты, может, думаешь, что я постесняюсь выстрелить в тебя?
      — Я не боюсь. Но серей ты не получишь.
      — Буду стрелять! — исступленно заорал Фред. — Клянусь, буду стрелять!
      За спиной лекаря медленно собирались жители Лорея. Серокожие, с шишковатыми черепами, они молча занимали свои места; охотники держали в руках копья, прочие селяне были вооружены ножами и камнями.
      — Вы не получите серей, — сказал Дег.
      Фред неторопливо прицелился.
      — Полно, Фред, — обеспокоился Карвер, — тут их целая куча… Стоит ли…
      Тощее тело Фреда подобралось, палец побелел и напрягся на курке. Карвер закрыл глаза.
      Наступила мертвая тишина.
      Вдруг раздался выстрел.
      Карвер опасливо открыл глаза.
      Лекарь стоял, как прежде, только дрожали его колени. Фред оттягивал курок. Селяне безмолвствовали. Карвер не сразу сообразил, что произошло. Наконец он заметил мусорщика.
      Мусорщик лежал, уткнувшись лицом в землю, все еще сжимая метлу в вытянутой левой руке; ноги его слабо подергивались. Из дыры, которую Фред аккуратно пробил у него во лбу, струилась кровь.
      Дег склонился над мусорщиком, но тут же выпрямился.
      — Скончался, — сказал лекарь.
      — Это только цветочки, — пригрозил Фред, нацеливаясь на какого-то охотника.
      — Нет! — вскричал Дег.
      Фред посмотрел на него, вопросительно подняв брови.
      — Отдам тебе сок, — пояснил Дег. — Отдам тебе весь наш сок серей. Но вы оба тотчас же покинете Лорей!
      Он бросился в хижину и мгновенно вернулся с тремя деревянными трубочками, которые сунул Фреду в ладонь.
      — Порядочек, профессор, — сказал Фред. — Надо сматываться.
      Они прошли мимо молчаливых селян, направляясь к звездолету. Вдруг мелькнуло что-то яркое, блеснув на солнце.
      Фред взвыл от боли и выронил револьвер. Профессор Карвер поспешно подобрал его.
      — Какой-то недоносок зацепил меня, — сказал Фред. — Дайте револьвер!
      Описав крутую дугу, у их ног зарылось в землю копье.
      — Их слишком много, — рассудительно заметил Карвер. Прибавим шагу!
      Они пустились к звездолету и, хотя вокруг свистели копья и ножи, добрались благополучно и задраили за собой люк.
      — Дешево отделались, — сказал Карвер, переводя дыхание, и прислонился спиной к люку. — Ты не потерял сыворотку?
      — Вот она, — ответил Фред, потирая руку. — Черт!
      — Что случилось?
      — Рука онемела.
      Карвер осмотрел рану, глубокомысленно поджал губы, но ничего не сказал.
      — Онемела, — повторил Фред. — Уж не отравлены ли у них копья?
      — Вполне возможно, — допустил профессор Карвер.
      — Отравлены! — завопил Фред. — Глядите, рана уже меняет цвет!
      Действительно, по краям рана почернела и приобрела гангренозный вид.
      — Сульфидин, — порекомендовал Карвер. — И пенициллин. Не о чем беспокоиться, Фред. Современная фармакология Земли… — …может вовсе не подействовать на этот яд. Откройте одну трубочку!
      — Но, Фред, — возразил Карвер, — наши запасы сока крайне ограничены. Кроме того…
      — К чертовой матери! — разъярился Фред. Здоровой рукой он взял одну трубочку и вытащил пробку зубами.
      — Погоди, Фред!
      — Еще чего!
      Фред осушил трубочку и бросил ее на пол. Карвер с раздражением произнес:
      — Я хотел только подчеркнуть, что следовало бы подвергнуть сыворотку испытаниям, прежде чем пробовать ее на землянах. Мы ведь не знаем, как реагирует человеческий организм на это вещество. Я желал тебе добра.
      — Как же, желали, — насмешливо ответил Фред. — Поглядите лучше, как действует это лекарство.
      Почерневшая рана снова приобрела цвет здоровой плоти и теперь затягивалась. Вскоре осталась лишь белая полоска шрама. Потом и она исчезла, а на ее месте виднелась упругая розовая кожа.
      — Хорошая штука, а? — шумно радовался Фред, и в голосе его чуть заметно проскальзывали истеричные нотки. — Действует, профессор, действует! Выпей и ты, друг, живи еще пятьдесят лет! Как ты думаешь, удастся нам синтезировать эту штуку? Ей цена — миллион, десять миллионов, миллиард! А если не удастся, то всегда есть добрый старый Лорей! Можно наведываться каждые полсотни годков или около того для заправки! Она и на вкус приятна, профессор. Точь-в-точь как… что случилось?
      Профессор Карвер уставился на Фреда широко раскрытыми от изумления глазами.
      — В чем дело? — с усмешкой спросил Фред. — Швы, что ли, перекосились? На что вы тут глазеете?
      Карвер не отвечал. У него дрожали губы. Он медленно попятился.
      — Какого черта, что случилось?
      Фред метнул на профессора яростный взгляд, затем бросился в носовую часть звездолета и посмотрелся в зеркало.
      — Что со мной стряслось?
      Карвер пытался заговорить, но слова застряли в горле. Не отрываясь следил он, как черты Фреда медленно изменяются, сглаживаются, смазываются, словно природа делает черновой набросок разумной жизни. На голове у Фреда проступали причудливые шишки. Цвет кожи медленно превращался из розового в серый.
      — Я же советовал тебе выждать, — вздохнул Карвер.
      — Что происходит? — испуганно прошептал Фред.
      — Видишь ли, — ответил Карвер, — должно быть, тут налицо остаточный эффект серей. Рождаемость на Лорее, сам знаешь, практически отсутствует. Даже при всех целебных свойствах серей эта раса должна была давным-давно вымереть. Так и случилось бы, не обладай серей и иными свойствами способностью превращать низшие формы животной жизни в высшую — в разумных лореян.
      — Бредовая идея!
      — Рабочая гипотеза, основанная на утверждении Дега, что серей — мать всех лореян. Боюсь, что в этом кроется истинное значение культа зверей и причина наложенных на них табу. Различные животные, наверное, были родоначальниками определенных групп лореян, а может быть, и всех лореян. Даже разговоры на эту тему объявлены табу; в туземцах явно укоренилось ощущение глубокой неполноценности, оттого что они слишком недавно вышли из животного состояния.
      Карвер устало потер лоб.
      — Можно предполагать, — продолжал он, — что соку серей принадлежит немалая роль в жизни всей расы. Рассуждая теоретически…
      — К черту теории, — буркнул Фред, с ужасом обнаруживая, что голос его стал хриплым и гортанным, как у лореян. — Профессор, сделайте что-нибудь!
      — Не в моих силах что-либо сделать.
      — Может, наука Земли…
      — Нет, Фред, — тихо сказал Карвер.
      — Что?
      — Фред, прошу тебя, постарайся понять. Я не могу взять тебя на Землю.
      — Что вы имеете в виду? Вы, должно быть, спятили!
      — Отнюдь нет. Как я могу привезти тебя с таким фантастическим объяснением? Все будут считать, что твоя история — не что иное, как грандиозная мистификация.
      — Но…
      — Не перебивай! Никто мне не поверит. Скорее поверят, что ты необычайно смышленый лореянин. Одним лишь своим присутствием, Фред, ты опровергнешь отправной тезис моей книги!
      — Не может того быть, чтоб вы меня бросили, — пролепетал Фред. — Вы этого не сделаете.
      Профессор Карвер все еще держал в руках оба револьвера. Он сунул один из них за пояс, а второй навел на Фреда.
      — Я не собираюсь подвергать опасности дело всей своей жизни. Уходи отсюда, Фред.
      — Нет!
      — Я не шучу. Пошел вон, Фред.
      — Не уйду! Вам придется стрелять!
      — Надо будет — выстрелю, — заверил его Карвер. — Пристрелю и выкину.
      Он прицелился.
      Фред попятился к люку, снял запоры, открыл его.
      Снаружи безмолвно ждали селяне.
      — Что они со мной сделают?
      — Мне, право, жаль, Фред, — сказал Карвер.
      — Не пойду! — взвизгнул Фред и обеими руками вцепился в проем люка.
      Карвер столкнул его в руки ожидающей толпы, а вслед ему сбросил две оставшиеся трубочки с соком серей.
      После этого Карвер поспешно задраил люк, не желая видеть дальнейшее.
      Не прошло и часа, как он уже вышел из верхних слоев атмосферы.
      Когда он вернулся на Землю, его книгу «Скрытые причины врожденной неполноценности внеземных рас» провозгласили исторической вехой в сравнительной антропологии. Однако почти сразу пришлось столкнуться с кое-какими осложнениями.
      На Землю вернулся некий капитан-астронавт по фамилии Джонс, который утверждал, что обнаружил на планете Лорей туземца, во всех отношениях не уступающего жителю Земли. В доказательство своих слов капитан Джонс проигрывал магнитофонные записи и демонстрировал киноленты.
      В течение некоторого времени тезис Карвера казался сомнительным, пока Карвер лично не изучил вещественные доказательства противника. Тогда он с беспощадной логикой заявил, что так называемый сверхлореянин, это совершенство с Лорея, этот, с позволения сказать, ровня жителям Земли, находится на самой низшей иерархической ступени Лорея: он — мусорщик, о чем ясно говорит широкая черная полоса на его лице.
      Капитан-астронавт не стал оспаривать это утверждение. Отчего же, заявлял Карвер, этому сверхлореянину, несмотря на все его хваленые способности, не удалось достигнуть хоть сколько-нибудь достойного положения в том жалком обществе, в котором он живет?
      Этот вопрос заткнул рты капитану и его сторонникам и, можно сказать, вдребезги разбил их школу. И теперь во всей Галактике мыслящие земляне разделяют карверовскую доктрину врожденной неполноценности внеземных существ.
 
       (перевод Н.Евдокимова)

СТОИМОСТЬ ЖИЗНИ

      Кэррин пришел к выводу, что нынешнее дурное настроение появилось у него еще на прошлой неделе, после самоубийства Миллера. Однако это не избавило его от смутных, безотчетных страхов, гнездящихся где-то в глубине сознания. Глупо. Самоубийство Миллера его не касается.
      Однако отчего же покончил с собой этот жизнерадостный толстяк? У Миллера было все, ради чего стоит жить: жена, дети, хорошая работа и все чудеса роскоши, созданные веком. Отчего он это сделал?
      — Доброе утро, дорогой, — сказала Кэррину жена, когда они сели завтракать.
      — Доброе утро, детка. Доброе утро, Билли.
      Сын что-то буркнул в ответ.
      Чужая душа потемки, решил Кэррин, набирая на диске номера блюд к завтраку. Изысканную пищу готовил и сервировал новый автоповар фирмы «Авиньон электрик».
      Дурное настроение не рассеивалось, и это тем более досадно, что сегодня Кэррину хотелось быть в форме. У него выходной, и он ожидал прихода инспектора из «Авиньон электрик». То был знаменательный день.
      Он встал из-за стола вместе с сыном.
      — Всего хорошего, Билли.
      Сын молча кивнул, взял ранец и ушел в школу. Кэррин подивился: не тревожит ли и его что-нибудь? Он надеялся, что нет. Хватит на семью и одного ипохондрика.
      — До свидания, детка. — Он поцеловал жену, которая собралась за покупками.
      «Во всяком случае она-то счастлива», — подумал он, провожая ее взглядом до калитки. Его занимало, сколько денег оставит она в магазине «Авиньон электрик».
      Проверив часы, он обнаружил, что до прихода инспектора из «А.Э.» осталось полчаса. Лучший способ избавиться от дурного настроения — это смыть его, сказал он себе и направился в душевую.
      Душевая была сверкающим чудом из пластика, и ее роскошь вернула Кэррину утраченный было душевный покой. Он бросил одежду в стирально-гладильный автомат «А Э.» и установил регулятор душа чуть повыше давления «освежающая». По телу ударила струя воды, температура которой на пять градусов превышала нормальную температуру кожи. Восхитительно! А затем — бодрящее растирание досуха автополотенцем «А. Э.».
      Чудесно, думал он, пока полотенце растягивало и размякало каждую мышцу. Да оно и должно быть чудесным, напомнил он себе. Автополотенце «А. Э.» вместе с бритвенным прибором обошлось в тридцать долларов плюс налог.
      А все же оно стоит этих денег, решил он; когда выползла бритва и смахнула едва пробившуюся щетину. В конце концов, что остается в жизни, если не наслаждаться предметами роскоши?
      Когда он отключил автополотенце, кожу его приятно покалывало. Он должен был чувствовать себя превосходно, но не чувствовал. Мозг неумолчно сверлили мысли о самоубийстве Миллера, нарушая спокойствие выходного дня.
      Тревожило ли Кэррина что-нибудь еще? С домом, безусловно, все в порядке. Бумаги к приходу инспектора подготовлены.
      — Не забыл ли я чего-нибудь? — спросил он вслух.
      — Через пятнадцать минут придет инспектор «Авиньон электрик», — прошептал настенный секретарь фирмы «А. Э.», установленный в ванной.
      — Это я знаю. А еще?
      Настенный секретарь протрещал накопленные в его памяти сведения — великое множество мелочей насчет поливки газона, проверки реактобиля, покупки телячьих отбивных к понедельнику и т. п. Мелочи, на которые до сих пор не удавалось выкроить время.
      «Ладно, достаточно». Он позвонил автолакею «А. Э.», и тот искусно задрапировал его костлявую фигуру какими-то новыми тканями. Туалет завершило распыленное облачко модных мужских духов, и Кэррин, осторожно пробираясь среди расставленных вдоль стен аппаратов, пошел в гостиную.
      Быстрый взгляд, брошенный на стенные диски и приборы, убедил его, что в доме царит порядок. Посуда после завтрака вымыта и убрана, пыль везде вытерта, полы отлакированы до зеркального блеска, платья жены развешаны в гардеробе, а модели ракетных кораблей, которые мастерил сын, уложены в стенной шкаф.
      Перестань волноваться, ипохондрик, сердито одернул он себя.
      Дверь объявила: «К вам мистер Пэтис из финансового отдела „Авиньон электрик“».
      Кэррин хотел было приказать двери отвориться, но вовремя заметил автоматического бармена. Боже правый, как же он не подумал об этом?
      Автоматический бармен был изготовлен фирмой «Кастиль моторс». Кэррин приобрел его в минуту слабости. Инспектор «А. Э.» не придет от этого в особый восторг, потому что его фирма тоже выпускает такие автоматы.
      Он откатил бармена в кухню и велел двери открыться.
      — Здравствуйте, сэр. Отличный сегодня денек, — сказал мистер Пэтис.
      Этот высокий, представительный человек был одет в старомодный твид. В уголках его глаз сбегались морщинки, свойственные людям, которые часто и охотно смеются. Лицо его светилось в улыбке; пожав руку Кэррина, он оглядел заставленную комнату.
      — Прелестный у вас домик, сэр! Прелестный! Если хотите знать, едва ли я нарушу профессиональную этику фирмы, сообщив, что ваш интерьер самый красивый в районе.
      Представив себе длинные ряды одинаковых домов в своем квартале, в соседнем и в следующем за соседним, Кэррин почувствовал внезапный прилив гордости.
      — Ну-с, вся ли аппаратура у вас работает? — спросил мистер Пэтис, положив свой портфель на стул. — Все ли в исправности?
      — О да, — с энтузиазмом ответил Кэррин. — Если имеешь дело с «Авиньон электрик», бояться неполадок не приходится.
      — Фонор в порядке? Меняет мелодии через каждые семнадцать часов?
      — Будьте уверены, — ответил Кэррин. До сих пор у него руки как-то не дошли обновить фонор, но во всяком случае как предмет обстановки вещь была крайне эффектна.
      — А как стереовизор? Нравятся вам программы передач?
      — Принимает безукоризненно. — Одну программу он случайно посмотрел в прошлом месяце, и она показалась поразительно жизненной.
      — Как насчет кухни? Автоповар в исправности? Рецептмейстер еще выколачивает что-нибудь новенькое?
      — Великолепное оборудование. Просто великолепное.
      Мистер Пэтис продолжал расспросы о холодильнике, пылесосе, реактобиле, вертолете, подземном купальном бассейне и сотне других предметов, купленных у фирмы «Авиньон электрик».
      — Все замечательно, — сказал Кэррин. Он несколько грешил против правды, поскольку успел распаковать далеко не все покупки. — Просто чудесно.
      — Очень рад, — сказал мистер Пэтис, со вздохом облегчения откидываясь на спинку стула. — Вы не представляете, сколько усилий мы прилагаем к тому, чтобы наши клиенты остались довольны. Если продукция несовершенна, ее надо вернуть; при возврате мы не задаем никаких вопросов. Мы всегда рады угодить клиенту.
      — Уверяю вас, что я это весьма ценю, мистер Пэтис.
      Кэррин надеялся, что служащему «А. Э.» не вздумается осматривать кухню. Перед его мысленным взором неотступно стоял автоматический бармен фирмы «Кастиль моторс», неуместный, как дикобраз на собачьей выставке.
      — Могу с гордостью заявить, что большинство жителей вашего района покупают вещи у нас, — говорил между тем мистер Пэтис. — У нас солидная фирма.
      — А мистер Миллер тоже был вашим клиентом? — полюбопытствовал Кэррин.
      — Тот парень, что покончил с собой? — Пэтис на мгновение нахмурился. — По правде говоря, был. Это меня поразило, сэр, просто ошеломило. Да ведь и месяца не прошло, как этот парень купил у меня новехонький реактобиль, дающий на прямой триста пятьдесят миль в час! Радовался как младенец! И после этого вдруг сотворить с собой такое! Конечно, из-за реактобиля его долг несколько возрос.
      — Понятно.
      — Но что это меняло? Ему была доступна любая роскошь. А он взял да повесился.
      — Повесился?
      — Да, — сказал Пэтис, вновь нахмурясь. — В доме все современные удобства, а он повесился на канате. Вероятно, давно уж были расшатаны нервы.
      Хмурый взгляд исчез, сменившись привычной улыбкой.
      — Однако довольно об этом! Поговорим лучше о вас.
      Когда Пэтис открыл свой портфель, улыбка стала еще шире.
      — Итак, вот ваш баланс. Вы должны нам двести три тысячи долларов двадцать девять центов, мистер Кэррин, — таков итог после вашей последней покупки. Правильно?
      — Правильно, — подтвердил Кэррин. Он помнил эту цифру по своим бумагам. — Примите очередной взнос.
      Он вручил Пэтису конверт, который тот положил в карман, предварительно пересчитав содержимое.
      — Прекрасно. Но знаете, мистер Кэррин, ведь вашей жизни не хватит, чтобы выплатить нам двести три тысячи долларов полностью.
      — Да, едва ли я успею, — трезво согласился Кэррин.
      Ему не исполнилось еще и сорока лет, и благодаря чудесам медицинской науки у него было в запасе еще добрых сто лет жизни.
      Однако, зарабатывая три тысячи долларов в год, он все же не мог выплатить долг и в то же время содержать семью.
      — Само собой разумеется, мы бы не хотели лишать вас необходимого. Не говоря уж о потрясающих изделиях, которые выйдут в будущем году. Эти вещи вы не пожелаете упустить, сэр!
      Мистер Кэррин кивнул Ему, безусловно, хотелось приобрести новые изделия.
      — А что, если мы с вами заключим обычное соглашение? Если вы дадите обязательство, что в течение первых тридцати лет после совершеннолетия ваш сын будет выплачивать нам свой заработок, мы с удовольствием предоставим вам дополнительный кредит.