«Всеобщий каталог живых существ (подкласс: разумные)»

Без радиомаяка им вряд ли удалось бы отыскать корабль Луиса Ненды. Дари все больше убеждалась в этом, по мере того как «Летний сон» приближался к нему. Последние сто километров они летели сквозь скопище обломков — кусков камня, водяного и аммиачного льда размером от горошины и до здания. Даже мелкие частицы представляли опасность. Вдобавок этот хаос рассеивал радиосигналы, поэтому определять точное местонахождение «Все — мое» пришлось методом проб и ошибок.

— Ничего не понимаю, — пожаловался Ханс Ребка. — Почему здесь столько фрагментов, и все они сосредоточились вокруг корабля? Мы едва успеваем увертываться. — Он сидел за пультом управления, Каллик рядом с ним. Дари вернулась на койку, а Ж'мерлия остался на Дрейфусе-27 с подробным списком неотложных дел и наказом исследовать и, при необходимости, подновить старые штольни и шахты.

— Это не случайно. — Каллик все еще отслеживала осколки, используя для расчета траекторий засечки по радару. Она свистела и пощелкивала сама себе, когда ей удавалось пополнить базу новыми данными. — Если бы эти фрагменты вращались вокруг Гаргантюа по нормальным орбитам, они давно бы рассредоточились и образовали к-к-кольцо с Гаргантюа в центре. А поскольку этого не произошло и поскольку физические законы здесь не прекращали своего действия… — Она нагнулась вперед и всеми своими черными глазами уставилась в экран дисплея. — Цык-цык. У меня, кажется, есть объяснение. Скажите мне, если тоже в-в-видите. Нет ли какого-то другого объекта в месторасположении «Все — мое»?

Дари встала с койки и подошла посмотреть картинку на дисплее. Среди рассеянных отражений она разглядела какое-то подобие светлого круга — именно в том месте, где, по расчетам, находился корабль Луиса Ненды.

— Я что-то вижу. Ханс, это еще один планетоид в самой середине. Это объясняет, откуда взялась такая каша. Облако из обломков вращается вокруг него, в то время как сам объект движется по орбите вокруг Гаргантюа.

— Я с-согласна. Это действительно причина, по которой обломки не рассеялись.

— Но от этого загадок только больше, а не меньше. — Ханс Ребка отрегулировал контрастность дисплея так, чтобы светлый круг более отчетливо выступил на окружавшем его фоне. — Взгляни-ка на него. Он очень мал — несколько километров в поперечнике, не более. При обычном наблюдении мы никогда бы его не обнаружили.

— Ты имеешь в виду, что масса объекта не столько велика, чтобы удерживать тела на собственной орбите?

— Именно. Но это ему удается. И нас притягивает к нему. Я вынужден вносить поправки в наш собственный курс.

В то время как тело на экране дисплея увеличивалось в размере и приобретало все более отчетливую форму, «Летнему сну» приходилось пробиваться сквозь все более густую завесу из микро— и макрочастиц.

— Посмотри на его конфигурацию, — тихо сказала Дари. — Если это не правильная сфера, то она по, крайней мере, таковой кажется.

Каллик тем временем наложила последний пеленг на сетку большого дисплейного экрана. Стало очевидно, что корабль Ненды либо находится на поверхности шара, либо очень близко к нему. Некоторое время хайменоптка молча изучала совмещенные картинки.

— "Все — мое" не движется относительно планетоида. Там, должно быть, достаточная гравитация на поверхности, чтобы прочно удерживать его на месте.

Ребка развернул «Летний сон» и увеличил тягу.

— Каллик, сделай мне расчет, исходя из того, что эта штуковина имеет несколько километров в диаметре и состоит из монолитной скальной породы. Какая в этом случае сила тяжести на ее поверхности? Мне нужна разумная максимальная цифра.

— Ах. — Четыре конечности хайменоптки забегали по клавиатуре. — Доли сантиметра в секунду, — сказала она через несколько мгновений. — Примерно три тысячных стандартного гравитационного поля, не более.

— Я так и думал. Но мы уже ощущаем его, несмотря на то, что находимся в пятидесяти километрах! Если экстраполировать по расстоянию, то сила тяжести на поверхности близка к одному «же». Это совершенно невозможно ни для одного известного нам материала.

Едва Ребка кончил говорить, как «Летний сон» совершил внезапный скачок в сторону. Дари отбросило назад на койку. Двое других спаслись, вцепившись в пульт управления.

— Что это такое? — Дари еще лежала на спине, когда яхта совершила второй скачок в обратном направлении.

— Противометеоритная система. — Ребка дернул себя в первоначальное положение. — Я поставил ее на автомат, потому что вокруг слишком много осколков. Как правильно я поступил! Держись, вот еще один и еще. Господи, они атакуют нас со всех сторон!

Не успел он сказать это, как последовало еще несколько реактивных бросков, швырнувших его на рычаги управления. Тяжело дыша, он ухватился за поручни.

— Откуда они летят? — Каждый раз, едва Дари делала попытку сесть, корабль совершал прыжок в непредсказуемом направлении. Раздался мощный удар по наружной обшивке, от чего несколько незакрепленных предметов из камбуза влетело в кабину и с грохотом прокатилось по ней. — Вы можете их рассмотреть?

Когда она произносила свой вопрос, ее сознание заработало над более абстрактным предметом. Каким образом снующие по круговой орбите скалистые обломки направились на них, все сразу и со всех сторон? Случайные процессы происходят не так.

Каллик, у которой в запасе была лишняя пара конечностей, чувствовала себя гораздо лучше Ханса Ребки. Не сказав ни слова, она взялась за рычаги управления. Корабль начал вращение вокруг продольной оси, и одновременно Дари ощутила мощную постоянную тягу, добавившуюся к прыжкам и пируэтам противометеоритной системы.

Со своего места на койке она могла видеть главный экран. На нем появился светлый диск, окаймленный сверкающими пылинками. Пока она смотрела на него, он вдруг начал приближаться с угрожающей скоростью. Еще немного, и они врежутся прямо в его центр, но тут корабль развернулся на сто восемьдесят градусов и начал торможение на максимальной мощности. Дари опять прижало к матрасу. Она услышала, как Ханс Ребка от неожиданности выругался и с глухим ударом упал на пол.

В течение нескольких секунд Дари испытывала максимальную перегрузку, затем ускорение спало. Двигатель выключился. Дари пошевелилась. Тяжесть была почти нормальной. Она подняла голову.

Ханс Ребка пытался подняться с пола. Каллик продолжала сидеть за пультом, орудуя четырьмя конечностями. Взглянув на них своими «задними» глазами, хайменоптка развернулась в кресле.

— Прошу прощения. Конечно, неправильно предпринимать такие действия без разрешения. Однако я рассудила, что они необходимы, если корабль и его обитатели желают в-в-выжить.

Ребка потер правое плечо и бедро.

— К черту, Каллик, оснований для паники не было. Противометеоритная система рассчитана на уклонение от нескольких объектов сразу — хотя такой бомбардировки я не испытывал ни разу.

— А такой и не бывает в нормальных об-бстоятельствах.

— Но почему ты считаешь, что здесь, на поверхности планетоида, мы в большей безопасности? — Дари выглянула в иллюминатор и убедилась в верности своего первого впечатления. «Летний сон» стоял на твердой поверхности в хорошо ощутимом поле тяготения.

Каллик показала на носовую часть другого корабля, выглядывавшую из-за близкого горизонта планетоида.

— По двум причинам. Поскольку «Все — мое» возможно, стоит на поверхности с работающим маяком и, следовательно, с работающими антеннами, значит, здесь, на поверхности планетоида, метеоритный дождь отсутствует. Я подумала, что это является признаком безопасности, еще до того как разглядела, что именно привело в действие противометеоритную систему.

— Камни и лед?

— Нет. — Черный череп медленно качнулся из стороны в сторону. — Когда мне удалось разглядеть объекты, посыпавшиеся на нас, у меня появилась вторая причина для быстрой посадки. Атакующие принадлежали к формам открытого космоса. Я знала, что они избегают ощутимого гравитационного поля, и здесь мы будем в безопасности. — Хайменоптка повернулась к Дари. — То были не камни и не лед, профессор Лэнг. Нас атаковали фаги.

Ханс Ребка был поражен. Но Дари, вскочив с койки, захлопала в ладоши от восторга.

— Фаги! Да это же восхитительно.

— Восхитительно? — Ребка с недоверием посмотрел на нее. Не знаю, имела ли ты дело с фагами. Дари, но я вот что скажу: возможно, они и медлительные, но чрезвычайно мерзкие создания.

— А эти фаги вовсе не так медлительны, — спокойно сказала Каллик. — Они быстрее всех, о которых я читала.

— Что делает их еще противнее. — Ребка уставился на возбужденную Дари. — Тебе очень хочется быть убитой?

— Конечно нет. Мы прошли Летний Прилив, и ты все еще задаешь мне такие вопросы? — Дари не смогла сдержать улыбку. — Я хочу жить не меньше твоего, но поставь себя на мое место. Я притащила нас всех сюда, в центр неизвестно чего, обещая, что мы найдем здесь ключ к тайне Строителей. А в результате мы нашли лишь обломки да следы старых горных выработок. Еще несколько минут назад мне казалось, что это, возможно, все, что нам посчастливится обнаружить. Но ты знаешь не хуже моего, что фагов можно встретить только возле артефактов Строителей, и только там. Возможно, они сами являются артефактами Строителей — многие специалисты поддерживают эту гипотезу. — Она встала и подошла к иллюминатору корабля, чтобы рассмотреть сверкающую и подозрительно правильную поверхность планетоида. — Я была права, Ханс. Я поняла это еще на Тектоне, а сейчас совершенно уверена. Мы попали именно туда, куда надо! Строители ушли давно, но мы вскоре выясним, куда они ушли.

Каллик хотела поскорее влезть в скафандр и бежать на поверхность планетоида. Корабль Луиса Ненды был в пределах прямой видимости — всего в нескольких сотнях метров, и ей не терпелось впасть на него. Стремление узнать судьбу своего господина заставило ее позабыть обо всех предосторожностях.

Хансу Ребке пришлось отдать прямой приказ, чтобы остановить ее.

— Ни в коем случае, — произнес он. — Здесь тебя может подстерегать с десяток известных мне опасностей и еще штук двадцать, о которых я ничего не знаю. Ты пойдешь с кем-то из нас, и только после первичного осмотра.

Даже при подлете планетоид показался им аномально массивным и аномально сферическим. Час, проведенный за наблюдениями и замерами, выявил новые странные свойства. Когда Каллик и Ханс Ребка надели наконец скафандры и вышли наружу. Дари заносила в бортовой журнал «Летнего сна» результаты измерений, поглядывая время от времени в иллюминатор. Копию она отправила Ж'мерлии на Дрейфус-27 вместе с сообщением об их благополучной посадке и местонахождении. Для передачи по узконаправленному лучу на Опал Дари подготовила другую копию с просьбой переслать ее по Бозе-сети на Врата Стражника.

Перечитав сообщение, она улыбнулась. Просто скучная статистика, сказало бы подавляющее большинство людей. Она приводила только голые факты. Но какая шумиха поднимется вокруг этой скучной статистики, когда она дойдет до ее коллег на Вратах Стражника и распространится среди специалистов по Строителям во всем рукаве. Даже самому нерадивому из них захочется здесь побывать.

Она продолжала наблюдать краем глаза за Каллик и Хансом, осторожно удалявшимися от «Летнего сна», заново прослушивая послание перед отправкой его на Опал.

Дари выключила рекордер и посмотрела в иллюминатор. Каллик и Ребка ползали по поверхности планетоида — перед выходом она попросила их взять образцы материала, надеясь добавить еще что-нибудь к своему краткому описанию.

— Ну как, есть результаты, Ханс?

Ребка встал.

— Нам не удалось сделать то, что ты хотела, но мы определили практически все возможное. Образцов взять не удалось. Поверхность слишком тверда и совершенно не поддается тепловому воздействию. Но мы попробовали зондировать ее направленными импульсами и наблюдать отраженные сейсмоволны. Фазочастотная зависимость выглядит более чем странно. Похоже, ты права — он полый внутри и, возможно, имеет сотовую структуру.

Каллик тоже приподнялась.

— Что делает высокую гравитацию на п-п-поверхности еще более непонятной, раз он полый.

— Верно. Я добавлю это к описанию. Более подробную информацию дадите, когда вернетесь. Других проблем нет?

— Пока нет. Направляемся к кораблю Ненды. Продолжай наблюдать за нами.

— Хорошо. — С явным удовлетворением Дари добавила в свой рапорт еще один раздел:

Дари сделала паузу. Пожалуй, лучше оставить все именно в таком виде и не высовываться. Сама она, однако, была уверена, что это действительно артефакт, а если так, то ему необходимо дать собственное имя и идентификационный номер.

Она сделала последнее добавление к посланию: «В соответствии со „Всеобщим каталогом артефактов“ искусственному планетоиду присвоен условный номер 1237, а также условное наименование… — она вспомнила блестящие пылинки на изображении сферы, — условное наименование — Жемчужина».

— Дари? — Голос Ханса Ребки раздался в тот самый момент, когда она как раз вводила последнее слово. — Дари, мы уже на «Все — мое». Он, похоже, в рабочем состоянии, но тебе самой следовало бы взглянуть. Ты можешь надеть скафандр и прийти сюда?

— Буду через пять минут.

Дари включила передатчик, установила на «Летнем Сне» режим самозащиты и вошла в шлюз. Через минуту она была уже снаружи.

Гаргантюа смутно вырисовывался в отдалении позади второго корабля. Высоко над ее головой летали фаги, слишком маленькие, чтобы быть различимыми с расстояния пятидесяти — ста километров, но она не сомневалась, что они все еще там. Фаги всегда там, где они менее всего нужны.

И какие фаги! Достаточно разумные, чтобы отличить корабль от каменной глыбы, достаточно быстрые, чтобы гнаться за этим кораблем и чтобы вцепиться в него.

Дари медленно двинулась по гладкой искривленной поверхности. Горизонт находился всего в нескольких сотнях метров. Чем ближе становился корабль Луиса Ненды, тем чаще она озиралась по сторонам — не пикирует ли на нее какой-нибудь хищный фаг.

Фаги никогда не залетали в мощные гравитационные поля; они их избегали. Именно так. Это общеизвестно. До сегодняшнего дня она сама в это верила. Но кто может поручиться, что здешние фаги не поведут себя как-нибудь необычно?

Дари вдруг поняла, что Каллик пошла на значительно больший риск, чем они думали, когда домчала их сюда. Чужая поверхность Жемчужины, возможно, столь же опасна, как и нашпигованное фагами пространство. Но стремление Каллик узнать, что же произошло с Луисом Нендой, притупило ее чувство опасности.

Вот и шлюз «Все — мое». Ясно одно: учитывая поведение фагов, она перепишет соответствующую главу своего «Всеобщего каталога артефактов». Упоительное занятие. Она начнет работу над пятым изданием по возвращении домой.

По возвращении домой…

Прежде чем войти в шлюз, она оглядела гладкую и блестящую поверхность Жемчужины. Маленькая яхта, на которой они прибыли, была здесь единственным знакомым предметом. «Летний сон» начал жизнь в качестве игрушки для подростков; теперь он находился далеко от дома и выглядел совершенно одиноким и беззащитным.

Увидит ли он когда-нибудь свою родную планету? А она сама?

Дари закрыла люк. Значит, по возвращении домой. Правильнее сказать, если она вернется домой.