— Нет. Фоб Уиллард. Вот кто мне нужен. Нет в списках. Слушайте, я уже просмотрел их. Фоб Уиллард. Где она? Вы можете меня к ней доставить?
      Охранник пристально посмотрел сначала на Лютера Брейчиса, а затем на экран, вмещавший изображение части содержимого свалки. Его глаза выражали недоумение.
      Бречис вздохнул и снова подождал ответа. Терпеливо, хотя во всей солнечной системе он был известен как нетерпеливый человек. Если и было единственное место, где требовалось терпение, то это была свалка. Брейчис знал, что он сам является причиной возникших у него затруднений. Он лично произвел все штатные назначения на свалке. И сейчас он сам был здесь.
      Саргассовая Свалка.
      Солнце и планеты представляют собою мощные источники гравитации в солнечной системе. Однажды космический корабль (или обломок космического хлама) был оставлен возле планеты; он мог удерживаться на постоянной орбите так долго, как долго человеческий род мог это вытерпеть.
      Но космическое пространство вокруг планеты всегда очень ценно. Никто не хочет, чтобы оно было напичкано блуждающим хламом; никому не хочется встретить беспорядочно плавающие на орбите вокруг Солнца препятствия.
      Никто не желает подвергать себя опасности, если у него есть право выбора.
      Точки Лагранжа являются местными миниатюрными источниками поля тяготения. Они размещены там, где нет ни одной планеты, но обломки всеже могут оставаться на постоянной орбите. Они возникли за сотни лет до проникновения людей в космическое пространство. В пределах солнечной системы самым сильным и самым значительным было Троянское положение, следующее за Юпитером и управляемое с его орбиты в течение приблизительно шестой части всего цикла обращения планеты. Здесь космические обломки дрейфовали по воле природы и оставались тысячелетиями.
      То, что может создать Природа, Человек может принять за образец и воспроизвести.
      За триста лет до приезда Лютера Брейчиса дрейфующая за Юпитером точка Лагранжа была указана объединенной космической Федерацией как система «неограниченной накопительной возможности». По существу, читай «мусорная свалка». Все, от отработанных реакторов до непригодных Ван Ньюманас отправлялось сюда, чтобы плавать медленно (но постоянно) вокруг склонов поверхностных гравитационных желобов.
      Свалка находилась под надзором электронно-вычислительной машины. Так происходило на протяжении столетий, без присмотра людей, — пока Лютер Брейчис не вступил в должность главы Системы Безопасности и не начал терять мужчин и женщин. Смерть неизбежна — убийства, жадность и диверсии все еще имели место в системе, и работа в службе безопасности всегда подразумевала риск. Происшествие на станции «Лабиринт» было просто самым недавним. Брейчис всегда было ужасно больно терять своих подготовленных и самоотверженных гвардейцев. Но такие потери были неизбежными в его работе. Он ничего не мог сделать для мертвых, а они ничего уже не могли чувствовать.
      А для живых? Боль ранения была временной. Конечности можно было приживить заново. Сердц, глаза и печень — восстановить. Это и было сделано как обычно.
      Но совсем другим делом были умственные повреждения. Токсические вещества, пули и отсутствие воздуха могли не нарушить нормальные функции тела, но разрушали мозг, болтающийся вне пределов черепной коробки.
      На первом году работы главой службы безопасности Брейчису пришлось вдоволь насмотреться на человеческие останки. Он принял для себя решение. Гвардейцев оставляли на платежных ведомостях службы безопасности на всю жизнь. Их нельзя было бы надолго скрыть от бухгалтера, считающего любого живого, но ни один бухгалтер — Брейчис знал это по опыту — никогда не утруждал себя посещением пустошей Саргассоввой Свалки. Он видел печальную соразмерность своих действий: отбросы системы, забытые людьми, будут охраняться выброшенными людьми.
      Люди на Саргассо были большой тайной Лютера. Он не мог бы защитить их после своей смерти. Но до тех пор они оставались под его покровительством. И никогда он не раскаивался в своем решении, хотя сейчас, пытаясь уговорить караульного разумно прореагировать на обращенные к нему слова, он чуть было не начал сожалеть.
      — Фоб Уиллард. — Он попытался еще раз. — Помнишь ее? Коричневые волосы, не очень высокая, очень симпатичная. Она прибыла сюда два дня назад. — Брейчис подошел к пульту управления и вывел на экран другую часть «пейзажа» Свалки. — Здесь, видишь, она работала здесь.
      Караульный присмотрелся. Что-то начало проясняться в глубине его озабоченных глаз. Он кивнул. Затем, не говоря ни слова, он одел шлем от скафандра, развернулся и покинул комнату, где находился пульт управления. Брейчис оследовал за ним в своем скафандре, все еще сильно сомневаясь. В любой другой ситуации он взбесился бы из-за потеряного времени. Здесь гнев был бесполезен, кроме, возможно, того случая, когда было необходимо срочно сосредоточиться.
      Вскоре они были снаружи, лавируя между массами беспорядочно разбросанного мусора. Брейчис внимательно следил за проплывающими со всех сторон обломками, и изменил свое мнение о гвардейце, двигающемся впереди него. Если человек знал, куда он направлялся через это переплетение масс хлама, значит разум его не был окончательно потерян. Возможно, тот просто не мог разговаривать или общаться с другими людьми.
      Гвардеец остановился и указал на что-то впереди. Брейчис увидел огромный зеленый шар, заслонивший звезды над головой. Это мог быть тот надувной павильон, внутри которого он найдет работающую Фоб Уиллард. Или могло случиться, что гвардеец с поврежденным мозгом выдавал ему выбранный наугад ответ на вопросы.
      Был только один способ выяснить это. Брейчис кивнул, благодаря гвардейца, и направился к зеленому шару. На этом безликом фасаде где-то должен был быть вход. Он обнаружил последовательное наслоение четырех эластичных створок и протиснулся сквозь них в освещенное помещение.
      Фоб Уиллард пребывала на Саргассовой Свалке два дня. Обычно в это время она обустраивала свое жилище в открытом космосе, превращая его в лабораторию. Решетка из сцепленных балок протянулась из одной стороны павильона в другую. Укрепленные в узлах решетки, изящные, как музейная коллекция бабочек, висели шестнадцать оплавившихся и разбитых вдребезги предметов: Созданий Морган.
      Установить их прежнюю форму можно было только при сопоставлении полного набора составляющих. У этого остались нетронутыми крылья, зато голова расплавилась в маленький однородный серый шарик. У другого, поодаль, не было крыльев и ног, но круглая верхняя часть была цела. Ни одно не сохранилось лучше, чем третье.
      Фоб работала над хорошо выделявшимся на общем фоне глазом сложной структуры, удаляя его с тупо срезанной головы. Она увидела Брейчиса и кивнула ему.
      Он переплыл на противоположную сторону павильона и открыл скафандр.
      — Помощь нужна?
      — Издеваешься? — Она жестом указала на окружавшие ее обломки. — Гвардейцы станции «Лабиринт» должны быть посмертно награждены медалями. Они разнесли эти громадины ко всем чертям, все, кроме одной, которая, как ты говоришь, сбежала.
      — Ничего нельзя спасти?
      — Я этого не сказала. Это, — Уиллард указала инструментом на обгоревшую массу, над которой работала, — не имеет оружия, конечностей, глаз. Но я думаю, что некоторую часть мозга пламя пощадило. Может даже большую часть.
      — Оно когда-нибудь еще сможет функционировать?
      — Как сказать… Во всяком случае не так, как тебе хотелось бы.
      — Тогда, может быть, нам следует бросить это дело?
      — Не говори так. Я уже давно не получала подобного удовольствия. Ливия Морган была гением. Сначала я не могла себе представить, что делать с ее схемами, чтобы получилось единое целое. Но здесь же работы край непочатый; работы интересной, порой трудной.
      — Фоб, мы делаем это не ради удовольствия. Можешь ты мне назвать причину, из-за которой нам стоит продолжать?
      — Потому что я получаю результаты, коммандор. Я не могу восстановить ни одного из них ни сейчас, ни когда-либо потом. Но дайте мне еще неделю в этой проклятой дыре, и я выдам вам полную информацию о том, как они работают. Она должна пригодиться, когда люди начнут исследования в окрестностях Периметра.
      — То, что ты только что сказала — секретная информация.
      — Великолепно. Каждый, занятый в этом деле, знает об этом. Почему, ты думаешь, я согласилась сюда приехать?
      — Чтобы воспроизвести для меня подробную модель Создания. Чтобы она функционировала и была безопасной для находящихся рядом. Вот что я имел в виду, когда спрашивал тебя.
      — Не имея необходимого материала, да? Черт тебя подери. Этого нельзя сделать. — Фоб подняла крошечную трубку-зонд, состоящую из пучков световодов. — Дай мне неделю, и если полоумные зомби вокруг не доберутся до меня, я приближусь к разгадке общей схемы этих Созданий. Это — единственное с сохранившим свои функции мозгом, и еще оно — одно из самых изощренных. Но подробностей не будет. Устроит это тебя?
      — Придется удовлетвориться этим.
      — Тогда убирайся и дай мне спокойно поработать.
      Брейчис протянул руку и отобрал у Фоб Уиллард зонд.
      — Я уйду. Но не сейчас. У нас с тобой назначена встреча.
      — Почему, Лютер! Я думала, все это уже давно позади.
      — Не это, Фоб. Намного интереснее, чем это. Мы собираемся на официальный обед: ты, я и служащие Свалки — все, даже самый последний полоумный зомби среди них. Я обещал. К ним годами никто не приезжает. Так что мы собираемся. И мы оба, ты и я, будем сидеть, улыбаться и делать вид, что нам это очень нравится.
      — Прекрасно! Я не собираюсь находиться рядом с этими безмозглыми невежами.
      — Посмотри на срок твоего предписания. Он истекает сегодня. Хочешь остаться и играть в игры? Ты идешь с нами на обед.
      — Шантаж!
      — И ты улыбаешься, Фоб. Вот так. — Лютер Брейчис осклабился широко и отвратительно. — Ты можешь это сделать. Только представь себе, что ты — королева бала, облаченная в длинное платье, прекрасно выглядящая и танцующая…
      — Ублюдок!
      — … на моей могиле.

      На Земле была одна единственная точка выхода Звена. Путешественники входили в Зал Связи в центре Цереры и сразу же «выплевывались» перемещающей системой в точке неподалеку от экватора Земли. Когда Мондрайн, Брейчис и Фламмарион покинули конечный пункт, они обнаружили, что находятся у подножия огромной полуразрушенной башни, вонзающейся своей вершиной в угрюмые облака тропического вечера.
      Брейчис запрокинул голову, рассматривая серебристо-серую колонну, пока она не исчезла во мгле.
      — Это еще что за чертовщина?
      — Ты разве не узнаешь? — Мондрайн по какой-то причине пребывал в превосходном расположении духа. — Это нога старого Бинстока. Все между Землей и космосом поднималось и опускалось с его помощью на протяжении более двухсот лет.
      Лютер Брейчис пристально посмотрел на древние, с нависающими задними частями, машины, гнездящиеся в своих ячейках вдоль стометрового нижнего бортика.
      — Люди тоже? Если они ездили на этих штуках все время до синхронизации на земле звука и изображения, то первые космонавты были действительно мужественными. Но почему они до сих пор оставляют его возле Земли? Он, наверное, весит миллиард тонн и выглядит как бесполезный мертвый груз.
      — Так и есть, но даже не предлагай людям здесь внизу избавиться от него. Они считают это драгоценной исторической реликвией, одним из их самых значительных памятников древности. — Мондрайн говорил небрежно, но в то же время пристально смотрел на запад, напрягая зрение, с застывшим на лице выражением ожидания. В нескольких сотнях метров впереди находился лес, и он смотрел на ветвистые кроны отдельных лиственных деревьев. Что-то приближалось… приближалось… сейчас.
      Ревущий экваториальный бриз взъерошил их волосы и стал рвать на них одежду. Брейчису и Фламмариону забило дыхание, Фламмарион свирепо и дико озирался по сторонам.
      — Повреждение плотины! Где… Где… — Он постепенно умолк.
      Мондрайн наблюдал со спокойным удовлетворением.
      — Успокойтесь вы оба. А вам, капитан Фламмарион, должно быть стыдно за себя. Вы говорили мне, что были на Земле раньше.
      — Я был, сэр. Сэр, я думал…
      — Я знаю, о чем вы думали. Но это не падение давления и не разрушение плотины. Это просто ветер — естественное движение воздуха. На Земле это происходит все время, поэтому вам лучше свыкнуться с ним до того, как местные жители начнут покатываться со смеху, глядя на вас.
      — Ветры! — Широкое лицо Лютера Брейчиса стало розовым то ли от страха, то ли от гнева, но он пришел в себя быстрее, чем Кубо Фламмарион. — Проклятье, Мондрайн. Вы это запланировали. Вы могли бы просто предупредить нас, но вам хотелось повеселиться.
      — Нет. Я хотел заострить ваше внимание. Вы можете задирать нос и свысока поглядывать на Землю и ее жителей сколько вам угодно, но здесь мы должны быть готовы к любым неожиданностям, это касается меня так же, как и вас.
      Мондрайн пошел вперед, прочь от точки выхода Звена по направлению к странно выглядящей толпе людей, собравшейся недалеко от выхода. Оба других недоверчиво последовали за ним. Он направлялся к длинному крытому трапу, который уходил под землю. Когда они приблизились к толпе, послышался назойливый гул голосов. «Самые темпераментные молодые мальчики на Земле…», «Вам нужна Фроппер? Доставлю вам самую лучшую и по сходной цене…», «Торговые кристаллы. Высокие цены, но зато никаких вопросов…», «Хотите увидеть коронацию — настоящая королевская семья, сорок второе поколение…», «Хотите посетить лабораторию Игольщиков? Лучшая экваториальная продукция, такой никогда и нигде больше не встретите». Все они разговаривали на стандартном языке солнечной системы, но их произношение оставляло желать лучшего.
      Большинство в толпе, как мужчины, так и женщины, были на полголовы ниже даже Кубо Фламмариона. Мондрайн вышагивал среди них под обстрелом любопытных взглядов со всех сторон. Люди, которых он расталкивал впереди себя, были одеты в яркие цветные наряды; пурпурные, алые и розовые цвета их одеяний резко отличались от спокойного черного цвета униформы Службы Безопасности. Мондрайн отмахивался от цепких рук, ни на кого не обращая внимания, пока не поймал взгляд ухмыляющегося, худого, как скелет, человека в сшитом из лоскутков зеленых и золотых оттенков пиджаке. Он с трудом пробился в сторону этого мужчины.
      — Ты — уличный торговец?
      Тощий человек ухмыльнулся.
      — Это я, красавчик, к твоим услугам. Добро пожаловать в Большую Коллекцию. У вас есть желания, я помогаю их осуществить. Табак, пудинг с вареньем, первоклассный сок. Вы заказываете, я вас туда доставляю.
      — Прекрати и заткнись. Ты знаешь Тетти Снайпс? — Вопрос Мондрайна на вульгарном языке Земли прервал бахвалистую речь уличного торговца.
      — Конечно знаю. — Торговец на мгновение запнулся, захваченный врасплох тем, что Мондрайн воспользовался его жаргоном. Он без особого энтузиазма начал снова.
      — Парадокс, скольжение, скорость — я все это могу предоставить. Хотите экскурсию по Мясным Рядам? Не обрашайте внимания на правила, я могу обеспечить вас…
      — Заткни свою пасть. Ты найдешь Тет и доставишь ее ко мне, прямо сейчас. Понял? Получишь больше, когда приведешь ее. — Мондрайн протянул руку. На ладони лежал тускло светящийся торговый кристалл; грязные пальцы ухватили его. Человек посмотрел на Мондрайна взглядом полным уважения.
      — Да, сэр. Сию минуту, сэр. Я сейчас вернусь, сэр. — Тощая его фигура начала расталкивать людей, пробираясь сквозь толпу, затем он остановился и вернулся назад. — Меня зовут Бестер, сэр, Кинг Бестер. Я буду здесь с Тетти через полчаса. Она всего в паре Звеньев отсюда.
      Мондрайн кивнул. Пока Бестер скользил вдоль подземного трапа, он ленивой походкой направился к одинокой скамейке, установленной сотни лет назад. Модель Солнца находилась как раз над ней. Взглянув друг на друга, оба его спутника последовали за ним.
      — Он здесь, как дома. — Поведение и голос Фламмариона свидетельствовали о том, что он не чувствовал себя так же уверенно, как Мондрайн. — Ты слышал, как он болтал на их языке? Кудахтанье землян — я и половины из него не понял.
      Брейчис кивнул. Он с любопытством разглялывал все вокруг себя. — Я должен был бы это предвидеть. Это мой просчет. У меня были полные сведения, но я не соизволил ими воспользоваться.
      — Ты знал, что коммандор Мондрайн говорит на языке Земли? Но как ты мог?..
      — Не совсем так. — Брейчис смахнул жадные руки, пытавшиеся дотянуться до сверкающих на его груди знаков отличия. — Но я мог бы догадаться, что он может. Порассуждайте здраво, капитан. Я проследил перемещения коммандора Мондрайна за последние четыре года — точно так же, как вы проследили мои. Как раз для этого и создана Служба Безопасности. И судя по данным, имеющимся на Мондрайна, он приезжал на Землю в среднем по пять раз в год за то время, что мы изучили. Он знает это место очень хорошо.
      — Но что он делал здесь, внизу?
      Брейчис тряхнул головой. — Я не знаю, и даже если бы и знал, то не уверен, что сказал бы тебе. Нет, до тех пор, пока ты не решишь, что хочешь работать на меня, а не на него. Пошли.
      Когда они добрались до Мондрайна, он уже в полном спокойствии сидел на скамье, задумчиво рассматривая группы окружающих его жителей Безумного мира. Мондрайн выбрал Кинга Бестера, и остальные перестали доставать его своими назойливыми просьбами. Сейчас они стояли в нескольких ярдах от него, глядя на трех вновь прибывших с нескрываемым интересом. Они подталкивали друг друга локтями, ухмыляясь и шепотом обмениваясь комментариями на древнем языке Землян.
      Фламмарион сел на скамью рядом с Мондрайном. Он с подозрением оглядел деревянное сидение и поверхность пола под ногами. Пол был старый, выдержавший испытания погодой, с полудюймовыми щелями между вытертыми досками. Крошечные муравьи спешили прочь от открытых трещин, чтобы изучить поверхность ботинок людей. Больше интереса они проявили к ботинкам Кубо Фламмариона, привлекшим их запахом немытого тела. Он переставлял ноги с места на место, при этом подозрительно глядя на настырных насекомых.
      Лютер Брейчис остался стоять, внимательно глядя на толпу. — Все это бесполезно, Эсро, — произнес он через полминуты. — Ты только посмотри на них. Ты действительно можешь представить себе одного из этих критинов в составе команды преследования Звездной Группы? Я имею в виду, можешь ли ты предположить хоть одного из этих людей в составе твоей личной охраны? Мы теряем время.
      Мондрайн понял, что это — начало очередной перепалки. С тех пор, как об этом позаботились послы, все было решено, и Лютер Брейчис предоставил Мондрайну отчет обо всем, что заинтересовало Анабасис. Но они оба еще не полностью освоились с новым качеством отношений между ними. Брейчис все еще отвечал за Службу Безопасности солнечной системы и сохранил полный контроль над этим ведомством. Его власть не была ослаблена.
      Они оба занимали равные положения и были соперниками на протяжении многих лет. Они оба знали, что однажды состоится последнее сражение, в котором либо один, либо другой получит полную власть. Оба, Мондрайн и Брейчис, сознавали это. И что Мондрайн знал даже лучше, чем Брейчис мог осознать это сам, так это то, что его соперник не принял бы победу по чьему-либо произвольному указу — победу, не связанную (или обратно пропорционально связанную) с совершаемыми поступками.
      Он спокойно слушал, как Брейчис продолжал:
      — Ты только посмотри на них. Земляне. Неудивительно, что капитан Фламмарион обеспокоен. Ты поручился бы за то, что хоть один из этих идиотов преуспеет в чем-либо? Я — нет. Они грязные, невежественные, и вообще — низшие.
      — Почему бы тебе не пойти дальше и не произнести это, Лютер? Что мое решение отправиться на Землю было глупым.
      — Это твои слова, а не мои.
      — Но ты так думаешь. Ты недооцениваешь возможностей Земли. Ты забыл, что она была родиной твоих предков.
      — Да, была — пятьсот лет назад. А за полмиллиона лет до того была рыба. Я говорю о настоящем. Это — отбросы. То, что оставили, когда на протяжении семисот лет была отобрана лучшая четверть каждого поколения, и люди отправились в космос. Здесь находится мутировавший генетический фонд. Оглянись на последние столетия. Ты не отыщешь ни одного стоящего талантливого человека, вышедшего с Земли.
      — Ты проверял это?
      — Мне и не нужно. — Брейчис кивнул на столпившихся людей, наблюдавших за ними с открытыми ртами. — Взгляни на них. Они даже не догадываются, что их оскорбляют. Мы теряем время. Думаю, нам нужно сейчас же убираться отсюда.
      Он усиленно занимался подстрекательством и наконец заметил, что труды его не пропали даром. Мондрайн присталоно смотрел мимо него, поверх голов толпы.
      — Ты недооцениваешь возможностей людей на Земле, Лютер. И ты недооцениваешь требования к членам команд преследования. Не учитываешь тренировочных программ, над улучшением которых я вот уже десять лет работаю, и все ради безопасности Периметра. Если бы я не полагал, что смогу найти то, что нам нужно, здесь, думаешь, я притащил бы тебя сюда? — Наконец Мондрайн повернулся и посмотрел Лютеру Брейчису в лицо. — Ты можешь выбрать одного из них — любого. — Он указал на толпу. — И я могу подготовить выбранного тобою так, что он будет самой подходящей кандидатурой в команду преследования.
      — Ты готов поспорить?
      — Именно это я и пытаюсь сказать. Назови свою ставку.
      — Ха, — фыркнул Брейчис. — Ты водишь меня за нос. Ты же знаешь, что ничем не рискуешь, так как никто из этой массы не будет избран для тренировок. Они слишком стары, либо связаны каким-нибудь договором, либо никогда не пройдут тест на физическое развитие. Посмотри на их волосы и зубы. Покажи мне кого-нибудь подходящего возраста, здорового, а потом повтори мне, что готов заключить пари.
      — А вот и мы, красавчик! — Спор был прерван внезапным возвращением Кинга Бестера. Тощий торговец прокроичал это с другого края толпы и начал быстро прокладывать в ней путь, направляясь к ним. За ним следовала женщина, которая ростом была заметно выше других людей. Когда они добрались до скамейки, Бестер с ухмылкой кивнул и театральным жестом указал на вновь прибывших.
      Мондрайн проигнорировал его. Он встал.
      — Привет, Тетти. — Он снова резко перескочил на жаргон Земли. — Как делишки?
      — Привет, Эсси. Неплохо. Хотя, были неплохи, пока он меня не прервал. Я работала наверху в Дельмарве. И сказала, чтобы Кинг отправлялся ко всем чертям.
      — Именно так она и сказала, красавчик. Но я ответил, что не услышу ничего, кроме положительного ответа.
      Мондрайн понял намек. Еще одна горсть торговых кристаллов перекочевала в раскрытую ладонь Бестера, затем Мондрайн похлопал по скамье, показывая, что Тетти должна сесть рядом с ним.
      Она осталась стоять, изучая двух других из Службы Безопасности. Через несколько секунд она кивнула им.
      — Привет. Не думаю, что мы раньше встречались, — произнесла она на превосходном языке солнечной системы. — Я — Татьяна Синаи-Перес.
      Она протянула Лютеру Брейчису руку. Тетти была высокой, стройной, эффектно выглядела. Она смотрела прямо в глаза Брейчису, который откровенно таращился на нее. Она точно так же уставилась на него. Взгляд ее ясных карих глаз был прямым и уверенным. Но темная дымка усталости под ними и серый оттенок склонности к Парадоксу портили производимое впечатление. Кожа ее лица и шеи была чистой и безупречной, но это была кожа человека, никогда не видевшего солнечного света. Широкие рукава ее темно-зеленого платья открывали множество мелких багрово-черных пятнышек вдоль тонких рук. В противоположность Кингу Бестеру и остальным в толпе, Тетти была безупречно чистой, в опрятной одежде, с тщательно подстриженными черными волосами и хорошо ухоженными ногтями на руках.
      — Полагаю, это ваш первый визит, — снова обратилась она к Брейчису. — Чем могу вам помочь?
      Мондрайн украдкой смотрел на нее в ярком свете ламп, излучавших сияние, подобное солнечному.
      — Это не то, что ты думаешь. — Он приподнялся, чтобы дотронуться до ее обнаженной руки. — Сядь, Принцесса, и позволь мне объяснить, что происходит.
      — Я сяду, Эсси. Но не здесь. Здесь слишком много света, он меня зажарит. Давайте вернемся по Звену ко мне на север, и я смогу предложить твоим друзьям кое-что из натурпродуктов Земли. — Она улыбнулась, глядя на неуверенное выражение на лице Кубо Фламмариона. — Не волнуйся, солдат. Я уверена, что она не слишком богата для простого люда.
      У каждого чина свои преимущества.
      У высшего света — свои привилегии. Это утверждение никогда не было более правильным, чем в первое десятилетие освоения космоса. Одним случайно предсказанным, и все-таки неожиданным последствием автоматизации и избытка объема вырабатываемой продукции было возвращение классовости общества. Старая аристократия, сильно поредевшая (но никогда полностью не уничтоженная) в период всемирной бедности и экспериментальных социальных программ, возродилась; в ее рядах появились кое-какие любопытные дополнения.
      Это было странно, но неизбежно. Когда все производство Земли перешло на объединенные линии, контролируемые компьютерами, занятость рабочих просто должна была снизиться, точно так же, как производительность — возрасти. Вскоре обнаружилось, что в неясных сферах «управления» и «правительства» большинство деловых проблем и вопросов по развитию может быть легко (и более эффектовно) решено компьютером. И в то же время отсутствие результатов и обеспокоенность академической науки вынудили сделать обучение в течение нескольких лет в школе обязятельным.
      Количество безработных увеличилось на девяносто процентов. Доступные работы на Земле не требовали особых знаний — так между кем же они распределялись?
      Естественно между близкими друзьями и родственниками. Это был прекрасный расцвет семейственности, не имевший себе равных за последние тысячу лет. Многие должности предполагали, что будущие служащие овладеют «твердыми знаниями по основам управления и соответствующими рабочими квалификациями». С жилыми помещениями и семейной собственностью, передававшейся из поколения в поколение, преимущество всегда оставалось за теми, кто являлся членами старейших фамилий.
      В то же время вдалеке от Земли действительно нужны были люди. Солнечная система была готова совершенствоваться. Это обуславливалось требовательным, опасным и полным неограниченных возможностей окружением. И у него была отвратительная привычка сводить на нет любое искусственно созданное человеком преимущество, извлеченное из факта рождения или высшей академической «подготовки». Постоянно сводить на нет.
      Богатые и королевские семьи не утратили своей проницательности. После краткого знакомства с космосом они остались на Земле, единственном месте в системе, где их безопасность, величие и положение оставались незыблемыми. Так что освоение космоса — не их заслуга. Это низшие слои, не видевшие на Земле прогресса, совершили огромный прыжок — во внешний мир.
      Результаты оказались настолько значительными, что их сразу же взяли на вооружение. Выносливые, отчаянные выходцы из народа поколение за поколением отвоевывали себе дорогу в космос. Внедрение Звена Маттин вчетверо увеличило темпы массовой эмиграции, и оставшееся на Земле общество становилось более и более титулованным и неуклюжим. Хорошо защищенное от нужды и свободное от давления извне, оно развило в себе все увеличивающееся презрение к эмигрантам — «примитивным простолюдинам», разбрасывающим свое низкородное и бесклассовое семя по всей Солнечной системе и за ее пределы, к звездам. Земля была местом для аристократов. Единственным местом во всей Большой Коллекции. Где же еще, как не здесь мог жить кто-либо, презирающий грубость, уважающий хорошие манеры и культуру, требующий определенной утонченности стиля жизни?
      Кинг Бестер был королем, истинным монархом, родословная которого прослеживалась на тридцать два поколения, принадлежавших дому Сакс-Коберг. Он был одним из семнадцати тысяч особ королевской крови, властвующих на и под землей. Он относился к Тетти Снайпс, принцессе Татьяне Синаи-Перес из рода Кебот-Кашогги, как к выскочке. Ее род был известен лишь шесть веков и насчитывал всего только двадцать два поколения. Он, конечно, не произносил этого вслух в ее присутствии — Тетти могла бы вбить часть его царственной головы в плечи одним ударом своего тщательно наманикюренного аристократического кулочка. Но он наверняка так думал.
      И Кинг Бестер, как и Тетти, не был ни чьим шутом. Он очень хорошо осознал, что настоящая мощь покинула Землю. Карантин, обеспечиваемый службой безопасности солнечной системы, касался только людей, отправлявшихся за пределы Земли. Бестер ощущал скандальную необузданную силу в таких людях, как Лютер Брейчис. Она происходила прямо из культуры, покинувшей планету, и это его пугало. Намного лучше — оставаться дома, жить по знакомым правилам Большой Коллекции и получать небольшой доход, когда предоставляется такая возможность в лице приезжих, похожих на Мондрайна и его спутников. Такие посетители были более многочисленными, чем правительство Системы хотело допустить, и спускались на Земли они по причинам, редко указываемым в пропусках.
      Итак, Бестер спокойно шел вперед с принцессой Татьяной и тремя прибывшими. Он держался позади группы, внимательно прислушиваясь к тому, как Мондрайн объяснял Тетти причину поездки на Землю, и выискивал в их разговоре факты, которые пригодились бы ему в дальнейшем.